Рукопись «Приключений Алисы под землёй», изданный «Folio» в 2008 г.

Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

Первую рукопись «Приключения Алисы под землей», примерно восемнадцать тысяч слов, Кэрролл переписал для Алисы Лидделл от руки. Он закончил ее переписывать в феврале 1863 года, а отправил Алисе, в дом ректора, только в ноябре 1864 года. Рукопись была снабжена тридцатью семью рисунками автора, фотографией Алисы в конце (сперва там был рисунок) и называлась «Приключения Алисы под землей – рождественский подарок моей милой девочке».

В промежутке между этими датами Кэрролл, вначале «не помышлявший об издании рукописи», но в конце концов переубежденный друзьями, начал переговоры с издательством Кларендон в Оксфорде об издании ее за собственный счет. Однако прежде он подготовил новый вариант рукописи, увеличив количество слов до тридцати пяти тысяч. Например, были добавлены такие знаменитые сцены, как встреча с Герцогиней, встреча с Чеширским Котом и Безумное Чаепитие. Едва намеченная в рукописи тема суда над Валетом была широко разработана. В результате, в 1865 году сказка с рисунками Джона Тенниела вышла под всем известным названием «Алиса в Стране Чудес».

__________________________________________

КРАТКАЯ ХРОНОЛОГИЯ

1862, 4 июля — Кэрролл рассказывает сказку об Алисе во время лодочной прогулки в Годстоу по просьбе трёх дочерей ректора Лидделла — Лорины, Алисы и Эдит.

1862, 13 ноября — Начинает работать над рукописью «Приключения Алисы под землей».

1863, 10 февраля — Заканчивает «Приключения Алисы под землей».

1864, 26 ноября — передал Алисе Лидделл рукопись «Приключений Алисы под землей» («Alice’s Adventures Under Ground») с собственноручными рисунками..

Оригинал рукописи «Приключений Алисы под землей». 

1886, декабрь — Кэрролл публикует факсимиле рукописи «Приключений Алисы под землей», подаренной Алисе Лидделл.

1928, 3 апреля — Алиса Хагривс (в девичестве — Лидделл) продаёт рукопись «Приключений Алисы под землей» на аукционе «Sotheby» коллекционеру Филиппу Розенбаху за 15 400 фунтов стерлингов (мировой рекорд среди продаж рукописей того времени).

2008 — «Folio» публикует факсимильное издание «Приключений Алисы под землей» (тиражом 3750 экземпляров, в комплекте с брошюрой «The Original Alice» ).

__________________________________________

Отрывки из книги Н. Демуровой «Льюис Кэрролл»
(серия «Жизнь замечательных людей», издательство «Молодая гвардия», 2013):

Вечером 4 июля 1862 года Чарлз сел за стол, чтобы, как обычно, сделать в дневнике краткую запись о прошедшем дне.
«Аткинсон привел ко мне своих друзей, миссис и мисс Питерс, — записал он. — Я их фотографировал, а потом они посмотрели мой альбом и остались завтракать. Затем они отправились в музей, а мы с Даквортом, взяв с собой трех девочек Лидделл, отправились на прогулку вверх по реке в Годстоу; пили чай на берегу и вернулись в Крайст Чёрч только в четверть девятого. Зашли ко мне, чтобы показать девочкам мое собрание фотографий, и доставили их домой около девяти часов».

Лодочная прогулка по Айсис (так в этих местах называют рукав Темзы) мимо моста и гостиницы «Форель» в Годстоу, где сохранились развалины старинного монастыря, была одним из излюбленных маршрутов Чарлза и его юных друзей. Он и не подозревал, что этот день войдет в историю литературы и будет снова и снова поминаться его исследователями и поклонниками. Спустя столетие известный по обе стороны океана поэт Уистен Хью Оден напишет, что 4 июля 1862 года — дата, «столь же памятная в истории литературы, как 4 июля в истории Америки », и это никого не удивит. Да, этот день отмечает начало истории о сказочных приключениях Алисы под землей, увлекательной истории, которая будет разворачиваться на протяжении ряда лет.

[…]

Четвертого июля 1862 года Доджсон, Дакворт и три девочки Лидделл отправились на прогулку по реке. День выдался солнечным и даже жарким. Правда, в метеорологическом журнале Оксфорда записано, что день был «прохладным и хмурым»; но, вероятно, к тому времени, когда после ланча компания собралась в путешествие, распогодилось. Поднялись в лодке вверх по реке, миновали гостиницу «Форель». (Теперь там паб с тем же названием, где подают прекрасную форель и, конечно, бифштекс; поклонники Кэрролла часто посещают его. Довелось и мне посидеть в солнечный день за столиком над рекой и отведать тамошние яства.)
Солнце припекало. В 1932 году миссис Харгривс (в далеком прошлом — Алиса Лидделл) свидетельствовала:

«„Приключения Алисы под землей“ были почти целиком рассказаны в палящий летний день, когда в воздухе под лучами солнца дрожало знойное марево. Мы сошли на берег в Годстоу, чтобы переждать жару под стогом сена».

Доджсон был в превосходном настроении и охотно согласился рассказать девочкам сказку.

[…]

В тот день, как вспоминали они потом, сказка Доджсону особенно удалась. Впоследствии Робинсон Дакворт так опишет впечатление, которое произвел на него этот рассказ:

«Я греб, сидя на корме, а он на носу… так что сказка сочинялась и рассказывалась буквально через мое плечо Алисе Лидделл, которая была „рулевым“ нашей лодки. Помнится, я обернулся к нему и спросил: „Доджсон, ты это сам сочинил?“ А он ответил: „Да, я сочиняю на ходу“».

Сам Чарлз позже признавался:

«Я очень хорошо помню, как в отчаянной попытке придумать что-то новое я для начала отправил свою героиню вниз по кроличьей норе, совершенно не думая о том, что с ней будет дальше…»

Сказка так понравилась сестрам Лидделл, что Чарлз то и дело прибавлял к ней что-то во время последовавших прогулок — до начала августа ректорское семейство оставалось в Оксфорде, девочки требовали продолжения истории.
Спустя несколько недель, 6 августа, Чарлз снова отправился с девочками Лидделл на лодочную прогулку; на этот раз с ними был его друг Август Вернон Харкорт. День был пасмурный. Они доплыли до Годстоу, и Кэрроллу пришлось опять, как он отметил в дневнике, «продолжать мою бесконечную сказку о приключениях Алисы». Вероятно, на этот раз ему удалось ее закончить. Он также отметил, что миссис Лидделл вряд ли разрешит Лорине, которой уже исполнилось 13 лет, и дальше участвовать в их прогулках.
Возможно, вскоре он забыл про данное Алисе обещание записать сказку. Во всяком случае, осенью он почти не видел детей, так как их мать была сердита на него.

[…]

Правда, вскоре отношения были восстановлены… Тринадцатого ноября он случайно встретил Ину, Алису и Эдит во дворе колледжа и они, как прежде, весело поболтали. Чарлз отметил в дневнике, что это «редкость в последнее время». Дети так обрадовались встрече с «мистером Доджсоном», что убедили мать сменить гнев на милость и разрешить им снова с ним видеться. Она смягчилась, и прежняя дружба была восстановлена. В марте Чарлз позаимствовал у Лидделлов зоологический атлас — рисовал животных в своей сказке о приключениях Алисы под землей.

[…]

Известно, что именно Алиса Лидделл попросила Доджсона записать для нее сказку. Он обещал, но не торопился выполнить обещание — пришлось Алисе снова и снова напоминать о нем. Прошло почти пять месяцев, прежде чем он приступил к работе. 13 ноября 1862 года, после того как Чарлз по дороге на станцию (он отправлялся в Лондон) встретился с сестрами Лидделл, идущими на прогулку с мисс Прикетт, он набросал в поезде названия основных эпизодов, а вечером записал в дневнике: «Начал писать сказку для Алисы — надеюсь кончить ее к Рождеству». (Обычно Чарлз делал записи в дневнике на правой странице — левая оставалась пустой; иногда он возвращался к прошлым записям и делал дополнения на левой стороне.)

Однако работа над рукописью затянулась: Доджсон многое менял в своей импровизации. Лишь в феврале 1864 года он наконец написал на левой стороне дневникового листа напротив первоначальной записи: «Закончил текст сказки, которую обещал Алисе». Этот первый письменный вариант не сохранился. Мы можем лишь весьма приблизительно представить себе, как он выглядел. Обычно Доджсон использовал для черновиков оборотную сторону исписанного листа, будь то его математические вычисления или счета от торговцев. Скорее всего, и этот текст был записан на «оборотках» четким почерком Чарлза. Этот документ — столь важный не только для исследователей текста, но и просто для любителей творчества Кэрролла, — к сожалению, утрачен. Скорее всего, Чарлз сам уничтожил его, после того как перебелил текст для Алисы (второй рукописный вариант). А может быть, черновик пропал после смерти Кэрролла, сразу же после похорон. Торопясь освободить казенную квартиру, родственники, вряд ли понимавшие всю ценность наследия писателя, сожгли часть бумаг, разобрав остальное. Как выяснилось впоследствии, многое было утеряно.

Как бы то ни было, но до нас дошел лишь третий — также рукописный — вариант: текст с иллюстрациями самого Кэрролла, подготовленный им в подарок Алисе. На этот раз он с особым тщанием, почти каллиграфически, переписал сказку в специально купленную для этой цели тетрадь, оставив пробелы для рисунков. Если не считать титульного листа и посвящения, в тексте было 37 рисунков. Чарлз много трудился над ними: советовался с художниками; рисовал героиню то с собственных ранних фотографий Алисы, то с натуры (судя по всему, с ее младшей сестры Эдит).

На это была причина: Алисе к тому времени было уже 12 лет, а героине — семь. В конце сказки Чарлз нарисовал портрет ее героини, но рисунок не удался, и он заклеил его фотографией Алисы, выполненной им самим, когда Алисе было семь лет (любимый возраст Кэрролла). Это одна из его лучших работ — к тому времени Доджсон уже был мастером.

Последняя страница рукописи «Алиса под землёй» с рисунком и вклеенной на его место фотографией. Автор рисунка и фото — Льюис Кэрролл.

Наконец 26 ноября 1864 года Доджсон вручил Алисе Лидделл тетрадь с рукописью сказки «Приключения Алисы под землей». Он торопился выполнить свое обещание и не стал дожидаться Рождества. На титульном листе, украшенном скромной виньеткой, он вывел: «Рождественский подарок милому дитяти в память о летнем дне». Со времени летней прогулки по реке прошло более двух лет.
Рукопись (так называл тетрадь Чарлз) во многом отличается от известного нам текста сказки, опубликованного в 1865 году под названием «Приключения Алисы в Стране чудес». Она намного короче: в ней отсутствуют целые главы (нет, к примеру, замечательной главы о Безумном чаепитии), а сцена суда занимает не две главы, а всего несколько абзацев. Нет и […] стихотворного посвящения Алисе. А «длинная история» Мыши складывается в воображении Алисы несколько по-другому, чем тот фигурный стишок, к которому мы привыкли.
…Мышь здесь разговаривает не с Котом, как в «Стране чудес», а с «дворнягой». Есть в рукописи и ряд деталей, которые впоследствии были автором изменены: реальные имена девочек, которых вспоминает Алиса (отзывы ее были не очень лестными, и Чарлз, очевидно, решил никого не обижать); оброненный Белым Кроликом букет — Алиса нюхает его и начинает стремительно уменьшаться (в «Стране чудес» Кролик роняет перчатки); страусы, служившие молотками игрокам в Королевский крокет (позже ими стали фламинго), и некоторые другие подробности. Остроумная игра слов, веселый нонсенс, отличающий «Страну чудес», почти полностью отсутствует в рукописи.

[…]

1 марта 1885 года Кэрролл отметил в дневнике, что послал письмо миссис Харгривс, прося ее разрешения опубликовать рукопись «Приключений Алисы под землей». Вот это письмо:

«Дорогая миссис Харгривс,
Воображаю, что после стольких лет молчания это письмо прозвучит, словно глас с того света, однако эти годы никак не повлияли на живость моих воспоминаний о тех днях, когда мы писали друг другу. Я начинаю чувствовать, как слабеет память старого человека относительно недавних событий и новых друзей (к примеру, всего несколько недель назад я познакомился с очень милой девочкой лет двенадцати; мы совершили вместе прогулку — а теперь я не могу вспомнить ни ее имени, ни фамилии!), однако образ той, которая все эти годы оставалась для меня идеалом ребенка и друга (в оригинале: ideal child-friend. — Н. Д.), по-прежнему живет в моем воображении. После того времени у меня было множество маленьких друзей, но всё это было совсем другое.
Впрочем, я пишу не для того, чтобы сказать Вам всё это. Я хочу спросить Вас, не разрешите ли Вы мне опубликовать факсимиле рукописи „Алисы под землей“ (я полагаю, Вы ее сохранили?). Мысль о публикации пришла мне в голову лишь на днях. Если, поразмыслив, Вы придете к заключению, что Вам этого не хотелось бы, на том и остановимся. Однако, отнесись Вы к этому положительно, я буду Вам весьма признателен, если Вы на время предоставите мне рукопись (пошлите ее заказной бандеролью — так надежнее), чтобы я мог поразмыслить о дальнейших шагах. Я не видел ее около двадцати лет и совсем не уверен в том, что иллюстрации не окажутся до того безнадежными, что воспроизводить их будет совершенно бессмысленно.
Не сомневаюсь, что, если я опубликую рукопись, меня обвинят в чудовищном себялюбии. Но меня это совершенно не трогает, ибо я знаю, что к этой публикации меня побудили иные мотивы; просто я думаю, что, принимая во внимание необычайную популярность двух сказок об Алисе (они разошлись в количестве 120 000 экземпляров), найдется немало желающих познакомиться с рукописным оригиналом.
Ваш неизменный друг
Ч. Л. Доджсон».

Миссис Харгривс не торопилась с ответом: сначала она сообщила о предложении Кэрролла отцу и попросила его совета. Ее письмо не сохранилось, но в нашем распоряжении есть ответ ректора Лидделла, посланный в марте 1885 года, по которому можно отчасти понять, что писала ему дочь:

«Дорогая Алиса, я думаю, что ты не можешь отказать мистеру Доджсону, хотя он и продал 120 000 экземпляров книги. Если ты попросишь его вернуть клише, когда работа будет закончена, думаю, он не станет возражать. Возможно, он скопирует страницы с помощью нового фотопроцесса и копия будет очень точна. Твой любящий отец Г. X. Лидделл».

Это письмо оставляет какой-то осадок — и не только потому, что носит сугубо деловой характер. Зачем было Алисе говорить о 120 тысячах проданных экземпляров (кстати сказать, «Страны чудес», а не «Приключений Алисы под землей», подаренных ей)? Зачем беспокоиться о клише? Неужели она сомневалась в том, что Кэрролл вернет ей рукопись — и к тому же отправит не только подписанный им экземпляр факсимильного издания, но и еще столько экземпляров, сколько она пожелает?
Коллингвуд в своей книге опубликовал два письма Кэрролла Алисе. Одно мы уже привели; второе печатается ниже (оба даются без сокращений). Как явствует из второго послания, за те полтора года, что отделяют их друг от друга, Кэрролл и миссис Харгривс обменивались и другими письмами по поводу издания факсимиле, но до нас они не дошли. Впрочем, из тех писем, которыми мы располагаем, становится ясно, что миссис Харгривс дала разрешение на публикацию рукописи и переслала ее Кэрроллу и что он с присущей ему точностью сообщал ей о предпринятых действиях. Второе письмо Кэрролла, приведенное Коллингвудом, датировано 11 ноября 1886 года:

«Моя дорогая миссис Харгривс,
Сердечно Вас благодарю за разрешение напечатать „Больницы“ в Предисловии к Вашей книге. С этим злосчастным факсимиле у меня было не меньше приключений над землей, чем у Вашей тезки под землей.
Во-первых, лондонский цинкограф, которого мне порекомендовали — он должен был сфотографировать каждую страницу для изготовления цинковых клише, — соглашался взяться за работу только при условии, что я предоставлю книгу в его распоряжение, на что я ответил решительным отказом. Вы были столь добры, предоставив мне на время столь уникальную книгу, что я не мог позволить типографским работникам даже дотронуться до нее. Напрасно я предлагал ему привезти книгу в Лондон, жить там, сколько понадобится, и каждый день являться с ней к нему в студию, класть ее перед фотокамерой и переворачивать по мере надобности страницы. Он заявил, что это невозможно, ибо он фотографирует произведения „других авторов, которые ни в коем случае нельзя показывать публике“. Я обязался не глядеть ни на что, кроме собственной книги; но всё было напрасно: на все мои предложения он отвечал отказом.
Потом *** рекомендовал мне некоего мистера X***, превосходного фотографа, владельца столь небольшого дела, что мне пришлось согласиться на предоплату каждого клише; зато он согласился приехать в Оксфорд и работать там. Вся работа проходила в моей студии, которую я не покидал ни на минуту, переворачивая страницы и безропотно исполняя всё, что было нужно.
Впрочем, я уже, кажется, писал Вам о кое-каких эпизодах этой истории…
Мистер X*** сделал превосходные негативы и увез их с собой, чтобы изготовить цинковые клише. Он привозил их поначалу весьма регулярно, и я имел все основания надеяться, что книга будет готова к Рождеству 1885 года.
18 октября 1885 года я отослал Вашу книгу миссис Лидделл, которая сказала мне, что Ваши сестры собираются Вас навестить и отвезут ее Вам. Надеюсь, Вы ее благополучно получили?
Вскоре после этого клише перестали поступать (замечу, что я заранее всё оплатил); оставалось еще двадцать две страницы, но мистер X*** пропал!
Лично я полагаю, что он скрылся от кредиторов. Мы искали его, но всё было напрасно. Шли месяцы. Я было подумал нанять сыщика, чтобы отыскать его, но меня заверили, что „сыщики все негодяи“. Можно было просить Вас снова прислать мне книгу и сфотографировать недостающие страницы. Но мне решительно не хотелось снова забирать ее у Вас; к тому же я боялся рисковать, доверяя ее почте, ибо, даже посылая ее „заказной бандеролью“, нельзя быть абсолютно уверенным, что она не будет потеряна.
В апреле мистер X*** явился к Макмиллану и оставил восемь клише — и вновь пропал.
Оставалось четырнадцать страниц, недостающих в разных местах по всей книге. Я еще немного выждал, а затем передал всё дело поверенному, который скоро нашел беглеца, однако не смог добиться от него ничего, кроме обещаний. „Вы никогда не получите клише, — сказал поверенный, — если не пугнете его, отправив ему вызов к мировому судье“. Мне совсем не хотелось этого делать, но в конце концов пришлось послать этому невозможному человеку судебную повестку, которую надо было выправлять по месту его жительства, для чего я был вынужден дважды приехать из Истборна (Кэрролл там отдыхал. — Н. Д.): один раз, чтобы оформить вызов в суд (для чего потребовалось мое личное присутствие), а другой — чтобы вместе с поверенным присутствовать на суде в день, назначенный для слушания дела. Ответчик на суд не явился; и тогда судья объявил, что будет разбирать дело в его отсутствие. Затем я испытал неведомое мне ранее волнение: меня вызвали в качестве свидетеля и привели к присяге, после чего весьма суровый судебный секретарь подверг меня перекрестному допросу, видно, полагая, что стоит меня как следует припугнуть, как он тотчас уличит меня во лжи! Мне пришлось прочитать судье небольшую лекцию о цинкографии, и он, бедняга, заявил, что это столь сложно, что ему придется отложить слушание на неделю. Однако на этот раз, чтобы обеспечить присутствие неуловимого ответчика, он выдал ордер на его арест, и судебный пристав получил приказ задержать его и поместить в тюрьму накануне слушания дела. Узнав об этом, наш беглец и вправду перепугался и, не дожидаясь рокового дня, тотчас представил четырнадцать негативов (клише он так и не сделал). Я обрадовался, получив негативы, хотя мне и пришлось вторично оплатить четырнадцать клише, и взял назад свой иск.
Четырнадцать клише были быстро изготовлены и переданы в типографию; всё наконец уладилось, и я полон надежды, что книга скоро будет завершена и к концу месяца я смогу послать Вам специально заказанный экземпляр (в белом кожаном переплете — если Вы не предпочтете другого).
Всегда, уверяю Вас,
Искренне Ваш
Ч. Л. Доджсон».

Двадцать второго декабря 1886 года факсимильное издание рукописи, подаренной Алисе Лидделл 22 года назад, вышло в издательстве Макмиллана. Кэрролл предпослал ему предисловие, в котором привел строку из старинной песенки «Отгадай загадку, Как и Почему» и рассказал о том, как и почему он решил сделать свою рукопись достоянием публики:

«На вопрос „Как?“ я в известном смысле ответил в стихотворении, предпосланном „Алисе в Стране чудес“… А „Почему?“ нельзя, да и не нужно, выражать словами. Те, для кого душа ребенка — тайна за семью печатями, кто не видит в улыбке ребенка ничего божественного, стали бы напрасно вникать в эти слова; меж тем как тому, кто когда-либо любил реального ребенка, слова не нужны. Ему знаком тот трепет, который охватывает всякого человека, оказавшегося в присутствии души, только что вышедшей из рук ГОСПОДА, души, не омраченной тенью греха, которая несет лишь отдаленный и едва заметный окоем печали».

Льюис Кэрролл, викторианский последователь автора «Песен невинности», поклонник старых и новых романтиков, видит в улыбке ребенка ту чистую, всеобъемлющую и бескорыстную любовь, которая присуща только детям. Впрочем, пишет он, тот, кто «сумеет вложить все свои силы в некий замысел, не думая об ином вознаграждении, кроме тихих слов благодарности и воздушного поцелуя, посланного ему чистыми устами детей, возможно, слегка приблизится к ним». Кэрролл, регулярно посылавший свои книги в детские больницы и приюты (речь, конечно, идет о детях неимущих), делал это, по его собственным словам, «всегда с радостью». Он цитирует письмо одной из дам-патронесс такой больницы, которая рассказывает ему, как дети слушают присланные им сказки (к тому времени вышла уже и «Алиса в Зазеркалье») и молятся за него, и обещает написать обреченной девочке Минни, которая мечтает получить от него письмо — только пусть оно будет адресовано не «Каждому ребенку, который любит Алису» (такие письма Кэрролл посылал на Пасху), а лично ей. Современному читателю всё это, верно, покажется слишком сентиментальным (нас долго и жестко отучали от сочувствия другим), однако такое выражение чувств было присуще викторианцам, и Кэрролл, обладатель глубокой веры и доброй души, несомненно, писал это от всего сердца.
На последней странице книги был помещен постскриптум:

«Деньги, полученные от продажи этой книги (если случатся таковые), будут направлены в Детские больницы и Приюты для больных детей; счета по 30 июня каждого года будут печататься в Сент-Джеймс газетт во второй вторник последующего декабря».

Возвращаясь к основной мысли послесловия, Кэрролл добавляет:

В «Гайавате» Лонгфелло та же мысль прекрасно выражена мальчиком в его обращении к тем, кто верит,

Что беспомощные руки,
Шаря ощупью, во мраке,
Руку Божию находят.

Итак, по выходе книги Кэрролл послал миссис Харгривс обещанный экземпляр с дарственной надписью. Однако на этом история рукописи не заканчивается.

Прошли годы. Кэрролла давно уже не было в живых; Алиса Харгривс, вырастившая троих сыновей, лишилась во время Первой мировой войны двух старших (первый был убит в 1917 году, второй — в 1918-м) и овдовела. В 1928 году она решила выставить уникальную рукопись на продажу. 3 апреля на аукционе «Сотбис» рукопись купил за 15 400 долларов известный американский библиофил и коллекционер редких книг из Филадельфии доктор А. С. У. Розенбах. Спустя полгода он продал ее Э. Р. Джонсону из Мурстауна, штат Нью-Джерси, за 30 тысяч.
В 1932 году англоговорящий мир широко отмечал столетний юбилей Льюиса Кэрролла. Ему посвятили статьи и книги такие видные писатели, как Гилберт Кит Честертон, Вирджиния Вулф, Алан Александр Милн, Уолтер де ла Мэр и др. Миссис Харгривс получила приглашение приехать в Нью-Йорк, где при большом стечении публики ей предстояло получить почетный диплом доктора литературы Колумбийского университета. Она отправилась в плавание в сопровождении младшего сына Кэрила. В Нью-Йорке ее приветствовали толпы встречающих, журналисты осаждали просьбами об интервью, ее чествовали как вдохновительницу бессмертной сказки, убедившую автора записать ее.

В 1946 году рукопись была передана для продажи в одну из нью-йоркских галерей. Неожиданно выступил Лютер Харрис Эванс, директор Библиотеки Конгресса США. В начале года, лежа в больнице, он прочитал в «Нью-Йорк таймс» о предстоящей продаже и отметил, что на аукционе «Сотбис», где ранее была выставлена рукопись, Британский музей предлагал сумму в десять тысяч фунтов. «Это навело меня на мысль о том, — вспоминал Эванс, — что было бы хорошо, если бы группа американцев выкупила рукопись и преподнесла ее Британскому музею». Он обратился к Л. Розенвальду, одному из видных спонсоров Библиотеки Конгресса; тот обещал, что лично внесет солидную сумму и посоветует ряду друзей принять участие в сборе средств. «Затем, — пишет Эванс, — я позвонил доктору Розенбаху и поручил ему купить рукопись (я готов был предложить за нее до 100 000 долларов, которые я переведу ему со своего личного счета)».
Доктор Розенбах купил рукопись за 50 тысяч долларов. Эванс начал кампанию по сбору средств на приобретение «культурного сокровища английской нации» — и вскоре собрал почти всю сумму. Список тех, кто сделал пожертвования от ста долларов и выше, был послан в Британский музей, хотя поначалу его не собирались предавать гласности. «В 1948 году, — пишет Эванс, — я доставил рукопись в Британский музей и добрал впоследствии недостающие несколько тысяч долларов». За этим скупым сообщением стоит еще одна история.

В те годы из Америки до Европы добирались на лайнерах (всё это происходило более шестидесяти лет назад!). Для безопасности драгоценной рукописи был сконструирован специальный непотопляемый кейс, снабженный флажком и радиосигнализацией на случай гибели судна. По счастью, плавание прошло благополучно. Сев в поезд, идущий из порта в Лондон, Эванс уже предчувствовал конец своей миссии. Ступив на платформу в Лондоне, он вздохнул с облегчением и направился к выходу в город — и вдруг остановился. Кейс с драгоценной рукописью остался в вагоне!
О том, как искали рукопись, история умалчивает. Важно, что она была найдена и передана в Британский музей — «в знак благодарности доблестному народу, который долгое время бился с Гитлером почти в одиночку». Рукопись принимал глава Англиканской церкви архиепископ Кентерберийский, выразивший глубокую благодарность за этот «дар от чистого сердца». Присутствовавшие на церемонии, по словам Эванса, «сморкались и всхлипывали, что было совсем не похоже на англичан». Более полувека рукопись хранилась в Британском музее; теперь она в Британской библиотеке.