«Осеннее платье» (1989)
1. Moujic Dance
2. Где взять щёлочи?
3. Военная разведка. Колчак
4. Три свиньи среди стальных конструкций
5. Морская фигура
6. Рождественская
7. Ошибка
8. Очарованный карлик
9. Что ты хочешь?
11. Индустриальный оргазм
12. Багдад
______________
«Карманный лебедь» (1990)
1. Пыль над моей головой
2. Не будь такой печальной
3. Деревья
4. Карманный лебедь
5. Жёлтая рубашка и раковина
6. Одинокий поезд
7. Не будет найдено
______________
«Последняя пощёчина» (1991)
2. Мы помчались в клинику #41
3. Не будь такой печальной #2
4. Платье принцессы
5. Последняя пощёчина
6. Мы помчались в клинику #41 (версия)
Дима Кузьмин — гитара
Ренат «Рони» Вахидов — ударные, вокал
Олег Чеховский — бас
Евгений Скуковский — клавишные
Алексей Разумов — клавишные
Альбомы «Осеннее платье», «Карманный лебедь» и «Последняя пощёчина» изданы на CD (последние два — на одном диске) ограниченным тиражом — 99 экз. лэйблом «Ur-realist».
В оформлении нового издания альбомов использованы фрагменты работ:
лицевая сторона: кадр из киносериала “Опасные похождения Полины” (1914 г.)
обратная сторона: иллюстрация из книги В. Головского 1968 г. “Звезды немого кино”, глава о Мэри Пикфорд.
—
***
Из интервью с В. Кузьминым, Православный информационный центр «ВАИЯ», 03.02.2005:
В. Кузьмин: Была группа «Мужской танец» — моя группа — которая существовала с 1989 по 1991. Два диска записали. Вот там слышно всё, что мы слушали в то время: «Joy Division», «The Cure» разные.
.
***
Из интервью с В. Кузьминым, 25.12.1998. (из книги О.Аксютиной «ПАНК-ВИРУС в России», 1999):
В. Кузьмин: — …с 1985 по 1991 у меня был перерыв в «Чёрном Лукиче». Назывались мы группа «Мужской танец», но это была совершенно другая музыка. Последние полтора года вообще на английском языке — это экспериментальная музыка. Я придумывал стихи, их переводили на английский, и потом их пел другой человек. Была группа «Амстердам» и т.д.
***
Из интервью с В. Кузьминым, газета «Дверь» #11 (15-30 ноября 1995 г.)
В. Кузьмин: — К осени 88 была создана группа «Промышленная архитектура». Я с ними сотрудничал. Мы с Селивановым делали тексты вместе. А 22 апреля 1989 года Димка Селиванов повесился. Для всех нас это была огромная утрата. Месяца через два я предложил себя группе «Промышленная архитектура» в качестве гитариста. Ко мне никто не относился как к гитаристу, ко мне относились как к автору песен, такому акустическому музыканту. Олег Чуховский провёл экзамен. Я выдержал конкурс и мы начали играть вместе. Через некоторое время мы решили делать свои вещи и поменяли название группы на «Мужской танец». Записали три или четыре альбома. Группа была чисто студийная. В 90 году по опросу нашего радио «Новая волна» мы были признаны лучшей группой Новосибирска, опередив на один голос группу «Город», наших металлистов.
.
***
«Мужской танец: степень общего кайфа»
(Сергей Коротаев берёт интервью у Вадима Кузьмина, газета «Энск», номер 6/9, июль 1991):
https://www.lukich.info/article/21
В. Кузьмин: — …После окончания НЭТИ (многие н-ские рокеры вышли из этого учебного заведения. — Ред.) я и Ренат (Вахидов), стремясь реализовать томившие душу проекты, решили организовать группу, и в 1986 году группа эта — «Спинки Мента» — была создана. Кроме меня и Ронни, в неё входили Дюпре — человек был такой — и Антон Буданов на барабанах. Кое-какие песни тогда уже имелись, но ни точки, ни инструментов не было. Проблему точки решили — Ронни, уже тогда зарекомендовавший себя как драммер, нанимался в разные группы играть, предполагалось, что за ним будем проникать на имевшиеся точки и мы. В итоге Ронни превратился в сессионного музыканта и переиграл во многих н-ских группах. Весной 87-го я познакомился с Егором Летовым, и так получилось, что первый альбом «Спинки Мента» мы записали с ним, он помогал играть и продюсировал запись. Потом, уже без ребят, мы с Егором сделали программу «Чёрный Лукич», записали два альбома — «Кучи в ночи» и «Кончились патроны»… На том работа с Егором и закончилась. Дальше, по сути дела, я занимался музыкой один.
Получилось так, что я год жил в Юрге и там играл в группе «Передний Край». Потом приехал в Юргу Дима Селиванов, давний знакомый, у него была идея создать группу для реализации собственных проектов. К лету 88-го была создана «Промышленная Архитектура»: Ронни — барабаны, Чех — бас (экс-«Путти»), О. Скуновский — клавиши. Они сразу записали свой первый альбом «Любовь и технология», а попутно мы трое — Чех, я и Скуновский — организовали группу «Амстердам» — она так и не была записана. После смерти Дмитрия Селиванова группа месяца три не репетировала. Я предложил свои услуги, хотя гитаристом достаточным не был. Решили попробовать, я налег на гитару, и кое-что получилось. Стали репетировать, делали поначалу вещи «Архитектуры», потом и собственные. Название «Промышленная Архитектура» ассоциировалось с Селивановым, поэтому мы сменили название на «Мужской Танец», с этого момента существуем по сей день — с небольшими изменениями.
Через полгода у Аркадия Головина («Закрытое Предприятие») мы записали альбом «Осеннее платье» и дополненный новыми вещами альбом «Очаровательный карлик», где с нами работал клавишник Алексей Разумов. В процессе возникла идея сделать два дубля — один на русском, другой на английском. Ронни перевёл тексты, записали фонограмму — оказалось, что вещи звучат очень интересно. В дальнейшем мы стали изначально записывать вещи на английском, в частности, короткий такой альбом 90-го года «Карманный лебедь». Последняя наша работа — сборный такой альбом «Деревянная нога и девять пощечин» 91-го года.
— Насколько мне показалось, альбом «Осеннее платье» был слегка холодноватый. Как вам удалось перейти к такому полистилистическому проекту, как «Деревянная нога…»?
В. Кузьмин: — Основной недостаток первого нашего альбома, как я считаю, — его монотонность, хотя у меня определенная ностальгия по нему. Хотелось бы сделать на основе такой холодной зацикленной музыки нечто более интересное — этакий KRAFTWERK в гитарах.
— Чьи идеи в основном воплощались в ваших вещах?
В. Кузьмин: — О! Это трудно определить. Мы с Ронни очень хороший тандем. Порой в вещь, сочинённую, скажем, мною, Роник вносит столько творчества, что она звучит совсем по-новому, трансформируется до того предела, когда несёт определенную степень общего кайфа.
— Что ещё удивительно, так это звук, который всегда узнаваем для отечественных команд, свердловских, например. Как вам удалось преодолеть эту узнаваемость?
В. Кузьмин: — Это в основном благодаря нашему оператору Левичеву — он просто творит чудеса на той аппаратуре, которая у нас имеется. Ещё, наверное, сыграли роль нереализованные мотивы — надо мной висела боязнь отойти от той музыки, которую мы играли — панк-рока, например. Это наложило определённое эмоциональное ограничение, боязнь мелодизма, весёлости, что ли. Присутствовала какая-то искусственная угрюмость.
— В ранний период — «Спинки Мента», «Чёрный Лукич» — ты не подвергался какому-либо давлению по политическим мотивам?
В. Кузьмин: — Да нет! Особых страстей не было, разве что в Юрге меня из-за песен уволили с работы. Но Юрга город провинциальный, все друг друга знают — на том фоне и в то время я выглядел антисоветчиком, а так не было особого давления. Мои друзья — Юлька Шерстобитова из Томска (группа «Некие Стеклянные Пуговицы»), Манагер из Омска, чьи песни несут определенную социальную напряженность, считают, что я, как автор текстов «Мужского Танца», пою в столь трудное для страны время какие-то сказочки. Но, во-первых — политика не музыкантское дело. Во-вторых, в реальной жизни — по себе знаю — легко ошибиться в политических деятелях, поэтому навязывать слушателям своё, может быть ошибочное, мнение лично для меня не обязательно. Если у тебя есть определенная эмоциональность по отношению к жизни — к женщине, детям, Богу, может быть, в иносказательной форме — пусть лучше это присутствует.
— Ты считаешь, мы находимся в рок-музыке на этапе перехода от политики к вечным ценностям?
В. Кузьмин: — Так сложилось, что раньше ленинградский рок в своей большей части был достаточно политизирован, в Свердловске существует определенный, я бы сказал, безвкусный эстетизм. В Н-ске никогда не было как таковой н-ской музыки, все команды развивались своим путём. И это хорошо. Другое дело, что мы оказались в сильном загоне. По-моему, сейчас рок отходит от политики, ибо частые повторения слова обезличивают, извращают его.
— Какими вы планируете «живые» выступления с новой программой?
В. Кузьмин: — Наши выступления должны быть технически хорошо окрашены — слайды, свет, какие-то элементы театрализации. Естественно, небольшие залы, в которых возможен максимальный контакт со слушателями.
— Как ты относишься к контактам с «забугорьем», стараетесь ли вы протолкнуть свою запись на Запад?
В. Кузьмин: — Я считаю, что т.Бугаев («Студия-8») делает это в своих командировках, даёт прослушать там наши демонстрационки. Меня же в этом процессе интересует субъективная критика специалиста. Я был бы удовлетворен, если бы кто-то из западных музыкантов так или иначе отозвался о нашей работе. В Союзе, я считаю, нет традиций рок-музыкальной критики.
В жизни наш музыкант отличается от той музыки, которую делает, — оттого что люди разучились быть весёлыми, добрыми. Я считаю, что сейчас наша музыка стала очень человеческой, доброй, во всяком случае, мы таких из себя не корчим, мы такие есть.
***
Из интервью Ани Герасимовой («Умки») с Вадимом Кузьминым, «МУЗЫКАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» #46, осень’2000:
В. Кузьмин: …Возникла в конце 80-х годов идея — играть минимализм – нечто вроде KRAFTWERK – только на гитарах. Проект назывался «Мужской Танец». Я сочинял некие сказки на русском языке и играл на гитаре, а барабанщик Ренат Вахидов переводил мои баллады на английский и был солистом. Он старался переводить дословно, а чтобы сохранить рифму приходилось очень смешные слова использовать. У нас была, например, песня по мотивам «Трёх поросят». Она называлась «Три свиньи среди стальных конструкций». Или «Деревянная нога»…
[…]
Все сказочки были обширными, поучительными, с вкраплением личностного, но сюжет описывался в этой самой песне кратно, намеками. До сих пор жалею, что в издании альбомов эти самые сказки не были приведены целиком, и иногда на концертах пересказываю их содержание.
.
***
Интервью с В. Кузьминым, «Музыкальная газета» 16.08.2001:
https://nestor.minsk.by/mg/2001/32/mg13202.html
— Фестиваль «Разная музыка» посвящен памяти Сергея Бугаева. Какую роль Сергей сыграл в твоей творческой жизни?
— Моя группа МУЖСКОЙ ТАНЕЦ входила в «Студию-8» Сергея Ивановича, и я был членом всей этой кухни с 1989 по 1991 год. Так что мое присутствие на этом фестивале отнюдь не случайно: я имею к нему самое непосредственное отношение. Благодаря Бугаеву у нас почти три года была шикарная репетиционная точка на Красном проспекте. Сейчас там находится магазин «Бирюса». Мы записали на «Студии-8» четыре альбома и выпустили два сборника. Поддержка Бугаева, может, и не выражалась в наличных деньгах, поскольку раньше этим себе никто голову не морочил, но что касается организации репетиций и записей, то тут мы катались, как сыр в масле. Я уже давно такого не имел, несмотря на то, что прошло больше десяти лет. Сейчас можно сделать все, но — на коммерческой основе.
— Он помогал вам с концертами?
— За все время пребывания в «Восьмерке» у нас был всего один, но очень смешной концерт МУЖСКОГО ТАНЦА. Это было в 1990 году, когда проводилось невиданное для Новосибирска событие: чемпионат мира по хоккею с мячом, а «Студия-8» отвечала за культурную программу гостей и участников чемпионата. Так вот, МУЖСКОЙ ТАНЕЦ отыграл концерт для… сборной Норвегии по хоккею с мячом! Норвежцы обалдели полностью! Они решили расслабиться, пивка попить, музыку послушать… А музыка-то непростая и совсем не танцевальная, несмотря на свое название! Короче, норвежцы еще больше загрузились по поводу закоулков загадочной русской души.
— И проиграли!
— Нет. Проиграть они успели еще до концерта.
***
Из интервью с В. Кузьминым, Газета «Завтра» #43(518), 21.10.2003:
– Ты жалеешь о чем-нибудь, что не было сделано тобой?
– Может быть, мне жалко судьбу группы «Мужской танец», которая просуществовала с 89-го по 91-й годы она очень хорошо подходила мне как второй проект. Я там себя реализовывал несколько в другой ипостаси, чем в группе «Чёрный Лукич», и это было очень интересно. Группа распалась, я не уверен, что её можно заново восстановить. Скажем так, у меня больше сил, чем на одну команду, я бы хотел заниматься чем-нибудь ещё.
.
***
Из интервью с В. Кузьминым, Газета «РИФформа», г.Бийск, Алтайского края, № 34/2004:
Е.Г. — Вашему крутому повороту к музыке способствовал Дмитрий Селиванов. Он вытащил вас из Юрги?
В. К. — Не совсем так. Я всю жизнь прожил в Новосибирске. Просто у моей первой жены (кстати, сейчас у меня гостит мой старший сын, который родился в Юрге) была квартира в Юрге. Я был вынужден в 1987 году переехать туда и в течение года пытался поменять квартиру. Так совпало, что в это время Дима создавал свою группу «Промышленная архитектура», которая изначально планировалась, что мы будем играть вместе. Но к тому моменту, когда я приехал летом 1988 года снова жить в Новосибирск, она уже была создана, и единственное, в чем было с ней моё сотрудничество — мы написали совместно несколько текстов. После его смерти в 1989 году я остался с его группой. Мы создали группу «Мужской танец», которая являлась «Промышленной архитектурой» без Дмитрия Селиванова.
Е.Г. — А что случилось с Селивановым 22 апреля?
В. К.— Дима повесился. Такое было стечение обстоятельств, совпадение каких-то вещей. И он наложил на себя руки.
Дмитрий Селиванов и Вадим Кузьмин
Е.Г. — Группа «Мужской танец» была признана лучшей группой Новосибирска 1990 года. Тем не менее наступил распад. Это был конфликт личностей или отсутствие общего материала?
В. К.— У меня всегда в группе была основная линия. «Чёрный Лукич», допустим. Мне всегда было интересно работать в разных стилях с разными музыкантами, экспериментировать. «Мужской танец» был хотя и долгий, но эксперимент. Это была не основная моя линия. Это продолжается и сейчас. Мы записали новый альбом «Вереск в мёде», в котором выйдет мой трек совместно с электронной группой «Ряба-мутанта» из Ижевска, которые сейчас живут в Москве. Чисто электронная музыка. Мне интересно так работать.
«Мужской танец» был экспериментом. Это была чисто студийная группа. За всю свою трёхгодовалую историю мы дали два концерта «вживую».
Е.Г. — И всё-таки её признали лучшей командой…
В. К. — Да. В своё время Артемий Троицкий, которому очень нравилась эта группа, познакомился с нами лично в 1990-м и хотел издать эту пластинку в Англии. Он был крайне удивлён, когда там, куда он сунулся, ни куда-нибудь, а на «Veiw Records», которая выпускала Ника Кейва, «Депеш Мод» и прочее, ему отказали. Первый альбом мы писали на бытовой кассетный магнитофон, и он наивно полагал, что интересность материала компенсирует недостатки качества. Но англичане не стали его издавать. Вышло так, что в «Мужском танце» я писал тексты, но не пел. Пел у нас барабанщик Ренат Вахидов, и мы решили, что на английском он поёт лучше, чем на русском. Поэтому через год мы стали делать альбомы на русском и английском языках. В то время Троицкий был каких-то патриотических воззрений. Этот факт его поразил, и он проклял нас, отказался всячески помогать за нашу англоязычность.
.
***
В. Кузьмин. Квартирник в Саратове, 08.06.1996.:
В 88-м году Дима Селиванов (был такой гитарист, царство ему небесное) организовал группу ПРОМЫШЛЕННАЯ АРХИТЕКТУРА, и мы хотели вместе её организовывать. Но я жил тогда год в Юрге и не успевал поменять квартиру. Когда же поменял на новосибирскую. наконец-то, обратно, уже группа была организована, и я там сотрудничал просто, как автор текстов. То есть, мы там половину где-то текстов последних — «Летаргия», «Детерминизм», ну, многие — мы писали вместе с Селивановым.
А когда Димка погиб в 89-м году, мне очень хотелось играть. Но поскольку я гитарист довольно слабый, Олег Чеховский (басист) сказал: «Ты, Кузя, меня извини, но мы устроим прослушивание. Выдержишь экзамен — можешь проходить». Ну, я там за несколько дней подготовил 4 песни на гитаре, как Селиванов — значит, снял партии все, и прошёл прослушивание. И стали мы играть. Наверное, месяца два или три, группа была, как ПРОМЫШЛЕННАЯ АРХИТЕКТУРА, а потом этот проект назывался МУЖСКОЙ ТАНЕЦ. Я играл там до 91 года. Но я там не пел, я был просто гитаристом — где-то там тексты писал, где-то музыку.
Но параллельно я сочинял свои песни. У нас был проект — назывался он почему-то АМСТЕРДАМ, почему — до сих пор мне непонятно… Там были только черновые записи, но некоторые песни потом вошли в более поздние альбомы
.
***
Интервью Евгения Скуковского для фильма «Тайна Белого Пятна» (2021):
https://www.youtube.com/watch?v=Q4UaZSIdpPM&t=1s
Проект неожиданный. И инициатором был как раз Кузя «Чёрный Лукич». Димка активно очень хотел к осени 89 года восстановить ПРОМЫШЛЕННУЮ АРХИТЕКТУРУ — как-то вот что-то его… грело. Мы собрались, благодаря, кстати, Серёже Бугаёву и «Студии 8». Он нашёл какой-то подвальчик, в котором мы собрались и начали репетировать.
Дима Кузьмин, который, в общем-то, ритм-гитарист — т.е. не гитарист соло , он усиленно пытался выучить партии. Мы попытались сделать две песни — «Индустриальный оргазм» и, по-моему, «Точки»… Не помню вторую. Чехрвский, Роник, я и Кузя на гитаре. Стало понятно, что нам нужен кто-то, чтоб пел, мы начали искать вокалиста, приходили какие-то разные ребята… Конечно, петь, как у Селиванова ни у кого не получалось. Но у нас была репточка, были инструменты, у нас были какие-то идеи… И тут неожиданно появился совсем другой коллектив, который получил название МУЖСКОЙ ТАНЕЦ — МУЖИК ДЭНС.
***
В. Кузьмин:
https://vk.com/wall-421510_21411
Постоянной репетиционной точки в первое время у нас не было. Роник Вахидов нанимался в разные точки играть ( барабанщик Всея Сибири), предполагалось, что за ним просочимся и мы. Вышло так, что в Мужском Танце я писал тексты, а не пел. Пел у нас Роник, и мы решили, что на английском он поет лучше, чем на русском. Поэтому через год мы стали делать альбом на английском и на русском языках. Роник переводил тексты, оказалось – звучит интересно. Решили изначально писать на английском. Мы с Ронни очень хороший тандем. Очень часто в вещь, сочиненную мною, он вносит столько творчества, что она звучит совсем по-новому, трансформируется до того предела, что уже несет некую степень ОБЩЕГО КАЙФА. Альбомы писали у Аркадия Головина («Закрытое Предприятие»), в частности ОСЕННЕЕ ПЛАТЬЕ. И альбом ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ КАРЛИК, где с нами работал клавишник Алексей Разумов.
.
***
Из интервью с В. Кузьминым:
https://vk.com/wall-421510_16962
Мы были очень дружны с Дмитрием Селивановым, который создал в 1988 году группу «Промышленная архитектура», — изначально это должен был быть наш совместный проект. К сожалению, я в то время жил в Юрге и не смог быстро переехать и Новосибирск, и группа сложилась без меня. Но мы сотрудничали — часть текстов писал я или совместно с Димой. После смерти Селиванова в 89-м году его музыканты решили продолжать работу, и я напросился к ним на гитару. Три-четыре месяца мы играли под вывеской «П.А.», а потом, по мере появления новых песен, решили сменить название на «Мужской танец». Нам даже предложили выпустить пластинку на Апрелевском заводе в 1990 году. Мы уже попали в каталог фирмы «Мелодия» с именным индексом, но началась рыночная экономика — надо было доплачивать за винил, за картон на обложки. Мы не собрали нужной суммы и пластинка не вышла…
***
Из интервью с Евгением Скуковским («Промышленная архитектура», «Мужской Танец»:
https://vk.com/wall-421510_12904
А.С.: После апреля 1989-го Промышленная архитектура прекратило своё существование, потому что без Димы, как я понял, невозможно было сохранить то же название, играть те же песни, даже если взять какого-то вокалиста, предположим. И тогда вы сделали группу МУЖСКОЙ ТАНЕЦ. Это была попытка сохранить коллектив и делать что-то вместе, но другое, так?
Е.С.: Тогда был период с апреля по осень, когда непонятно было вообще, что делать. Была такая ситуация странная… Мы с Димой Селивановым не общались с концерта в ДКЖ, декабрьского. Он начал заниматься какими-то своими делами, у остальных свои проекты появились или были: Чех продолжал играть в ПУТТИ, я с Лукичом начал плотно работать над проектом АМСТЕРДАМ, даже сделали несколько записей, которые, к сожалению, не сохранились. Мы там к его песням делали такие забавные аранжировки, экспериментировали.
Потом поехали мы с Кузей в Питер за гитарой, покупали её у группы Телевизор, только не у Беляева почему-то, а у Рацена, барабанщика. И я там заболел гепатитом, заразился видимо где-то раньше. Вернулся в Новосибирск очень быстро, сходил в поликлинику, мне сказали: «Ложись в больницу или можешь дома лечиться сам». Гепатит «А» у меня был, самый простой. Я остался дома, уже долеживал последние недели на таблетках, как звонит Димка. «Ты дома? – говорит — Я к тебе зайду» Я говорю: «Конечно, заходи!» Он пришёл, часа два мы с ним здорово поговорили, потому что не виделись почти четыре месяца. Поговорили обо всём, о том, как мы друг по другу все соскучились, что всё, мы сейчас собираемся и начинаем репетировать. Он сказал, что Зайчик уже нашёл новую репетиционную точку и всё круто. Он уходит, а через два дня звонит Роник и говорит: «Полчаса назад Димка повесился». Оказалось, что он прошёл по всем, был у Чеха, Зайчика, Роника и ещё пары человек, со всеми проговорил планы на жизнь, а на самом деле попрощался, это была такая плановая акция. Вот что печально…
А.С.: Ревякин упоминал о таком же визите. Да и та же Комета говорила, что он пытался дозвониться ей незадолго до…
Е.С.: Потом лето прошло в каком-то сумбуре непонятном, но осенью мы решили всё-таки, что будем играть, что надо продолжать. Мы позвали в состав Диму Кузьмина, хотя, конечно, гитарист Кузьмин и гитарист Селиванов – это совершенно разные вещи. Тем не менее Димка был друг, он был рядом и готов играть. Он даже начал снимать, репетировать самые простые ходы и у него стало что-то получаться.
Мы решили искать вокалиста, думая, что кто-то мог спеть так или иначе, пробовались несколько ребят, но это всё было, конечно, не близко никак. Тем не менее мы записали, вернее сначала отрепетировали с Роником на вокале «Индустриальный оргазм» и «Ошибку», сделали английский вариант, так как Роник увлекался в то время языком, много времени проводя за границей. И постепенно в процессе репетиций начала появляться немножко другая музыка, которая как раз шла от Кузи, который не очень хорошо владел гитарой и, чтобы не заглушать его, мы ушли в такой точечный минимализм, как я это для себя назвал. И вдруг оказалось, что в этом что-то есть, мы поняли, что нам никого искать не надо, мы самодостаточны: есть Роник, Чех, Кузя, есть я, а Промышленную архитектуру не возродить, потому что никто не может спеть так, как пел Димка. Так и появился МУЖСКОЙ ТАНЕЦ, в подвале на улице Фрунзе, там была репточка, там же был снят клип «Израильский солдат» Серёжей Бугаёвым, спасибо ему. Вот так, неожиданно, в попытке реанимировать Промышленную архитектуру, возникла какая-то другая музыкальная структура.
А.С.: А это был чисто студийный проект или были какие-то концерты?
Е.С.: Во время чемпионата мира по хоккею с мячом в Новосибирске был маленький концерт для сборной Норвегии или Швеции, точно не помню, в небольшом конференц-зале гостиницы «Новосибирск» у вокзала. Это был проект «Студии -8», некоторые коллективы играли для разных сборных, все там выступили по чуть-чуть, в том числе и мы. Это был единственный концерт МУЖСКОГО ТАНЦА, такой концертик, полчаса отыграли. Роник пел по-английски и хоккеисты кивали головами на тексты вроде: «Где взять щёлочи в емкостях?», им было это очень интересно, я думаю.
А.С.: А почему распалась группа?
Е.С.: Ох, это такая личностная история… У нас был практически отрепетирован и готов к записи альбом «Осеннее платье». И тут я по пьяни вдруг уезжаю в Москву на несколько дней… Получилось так, что меня там обокрали. Потом уехал в Питер и, чтобы найти денег на дорогу домой, мне потребовался пробыть там почти месяц. Но нас же никто не торопил, не гнал, не было никаких оплаченных студий звукозаписи и т.д. и т.п. Но Дима Кузьмин, почему не знаю, что ему попало под хвост, меня решил не дожидаться, взял другого клавишника, ведь у нас были все материалы, мы репетиции писали. Клавишник, который снял мои партии, сыграл криво, на мой взгляд. Он был обычный музыкант и не очень понимал, почему я играю в некоторых местах не в долю в такой ритмичной музыке, решил ничего не синкопировать, а там было очень много интересных нюансов. Когда я это услышал, приехав, я обалдел, конечно, во-первых, а, во-вторых, обиделся на Димку. Где-то с полгода потом не общались, мне был противна эта запись, я ему прямо сказал: «Меня не должно быть в титрах вообще, ты поступил очень плохо».
Позже мы, конечно же, помирились, ещё записывали немножко МУЖСКОГО ТАНЦА, но как-то этот проект потихонечку угас, я не горел особым энтузиазмом. Я потом поиграл еще немного с Закрытым предприятием, записал с ними альбом, но тоже всё это было так… После того как перестала существовать Промышленная архитектура, лично для меня как будто что-то остановилось, я так и не смог вернуться, сделать музыку смыслом своей жизни. Тогда, в Промышленной архитектуре, был смысл и больше ничего не нужно, а потом вдруг раз и всё…
И.М.: Чтобы закрыть тему МУЖСКОГО ТАНЦА, один эпизод остался, на мой взгляд, нераскрытым — это запись с Ником Рок-н-роллом альбома «Полночный пастырь». Как эта история сложилась?
Е.С.: Ник приехал, был в Новосибе, тусили, тусили то там, то тут, а потом мне позвонил или Димка Кузьмин, или Лёха Зайчик, и сказал, что мы будем писать альбом с Ником. Я говорю: «Ну, ништяк!». И как раз у Аркаши Головина новая студия открылась там же в ДК, мы уже там репетировали с Закрытым предприятием. Я хорошо знал оборудование, мы приехали рано утром и за день или два записали этот альбом. Ник пел, мы на ходу придумывали аранжировки и сразу писали. Притом шло это как-то легко, весело, просто энергетикой своей Ник вносил в нас какой-то задор. Было кайфово, мы так тынщ-тынщ и записали. Студийную картинку помню хорошо: по центру Ник дёргается и всё время что-то поёт, а мы стоим кругом, за ним барабаны, слева Чех с Кузей, а справа я.
И.М.: Полностью импровизационно, спонтанно?
Е.С.: В общем, да. Какие-то песни мы знали на слух, потому что это не новьё было, но всё происходило в студии прямо здесь и сейчас. Мы раз, два, три, пробовали так, сяк. Ник говорит: «Нет, здесь не надо этого, здесь добавим, а тут можно оставить…» Пробуем, пробуем, пробуем, записываем, записываем, и вот уже пишем на чистовую. Там тоже всё было, по-моему, без всяких наложений, вживую.
И.М.: А потому уже с Ником пути не пересекались никак?
Е.С.: Как музыканты уже нет, но мы встречались на каких-то тусовках. У меня не сложилось, потому что это уже был тот период, когда я постепенно всё уходил, уходил, уходил из музыки.
***
Реплика В.Кузьмина перед исполнением песни «Капитанская заря»:
Я был молодым, очень много писал и мне казалось, что это будет вечно. И вот в 88-м году я не смог… Кончилось вдохновение. Но я ж человек хитрый, я ж хохол.:) Я организовал группу МУЖСКОЙ ТАНЕЦ, я стал заниматься эквилибристикой слов (реплика из толпы — «Авангардом…»)… Правильно… Авангардом занимаются люди, у которых нет вдохновения.:)) И так продолжалось три года.
Мужской Танец – Осеннее Платье (1989):
Мужской Танец – Последняя Пощечина (1991) / Карманный Лебедь (1990):
***
Тим Талер: о тонкостях создания мини-альбома «Бесконечность», 18.02.2013:
https://rock.ua/article/2013/25/
Дуэт донецких музыкантов Антона Бессонова и Романа Кондратьева, работающий под вывеской «Тим Талер», ищет новые способы донесения своего творчества до людей, которым небезразлично искусство. Их новый ЕР «Бесконечность» можно сравнить со свежими шагами неофитов по уже проложенной кем-то дороге.
Основой мини-альбома послужили песни недавно ушедшего Вадима («Чёрного) «Лукича» Кузьмина. Ранее «Тим Талер» участвовал в посвящённом ему «Трибьюте».
— Как произошло знакомство с творчеством «Лукича» и Вадимом Петровичем?
Антон Бессонов: Песни «Лукича» (тогда ещё «Чёрного») я впервые услышал, будучи то ли школьником-старшеклассником, то ли студентом-первокурсником. Поначалу зацепили только «бронебойные» хиты, вроде «Завял цветок», прочий материал протарахтел мимо. Позже, во время жизни в Одессе, альбом «Лукича» «Вересковый Мёд» стал одной из самых ротируемых записей в моём плеере. А в 2009 году во время разъездов по Донецкой области я взахлёб слушал диск «Навсегда».
Внятное личное знакомство (до тех пор была лишь беглая встреча на концерте) состоялось уже в 2012-м году накануне выпуска официального трибьюта «Чёрному Лукичу», в котором участвовал «Тим Талер». Вадим Петрович искренне восторгался нашей интерпретацией песни «Бесконечность» и от избытка чувств подарил мне футболку, которая была на нём одета (мне понравились изображённые на ней шестерёнки, и я имел неосторожность сказать об этом вслух). Это знакомство наверняка останется одним из самых памятных в моей жизни.
— Каковы точки соприкосновения творчества «Тима Талера» и «Лукича»?
Роман Кондратьев: Думаю, что самая главная точка — это человечный вектор в творчестве. Нам нравится Вадим Петрович за его доброту, сердечность и любовь к людям. Еще одна точка — симпатия к «ядовитой» электронной музыке, к экспериментальным аранжировкам. Лукич — представитель сибирского панка, а мы — арт-панки. При этом и он, и мы являемся панками в каком-то нетипичном, «неправильном» понимании.
Ну, и нельзя не упомянуть Дмитрия Дуброва и «ЛихоЛесье». Эта группа много для нас значит в творческом плане, Дима оказывал активное содействие нашим взаимоотношениям с Вадимом Петровичем, которого лично я воспринимаю как бы через призму «ЛихоЛесья».
— Творчество Вадима Петровича Кузьмина принято связывать с глубиной, лиричностью и простотой, присущими русской душе. Вы занялись адаптацией текста песни «Бесконечность» на украинский язык. Насколько широкий отклик наследие В. Кузьмина может найти у нашего, украинского слушателя?
А. Б.: Вряд ли творчество «Лукича» станет массово популярным. Вадим Петрович, если провести параллели с поэзией, принадлежит, скорее, к разряду «тихих шестидесятников», нежели к тем, кто сражался на передовых литературных фронтах. Такие люди предпочитают без лишнего шума направлять творческие усилия на укрепление личностного фундамента, чем вызывают уважение у наиболее проницательных слушателей.
«Лукич» не собирал стадионы, но в число поклонников его музыки на территории России уже входит немало известных творческих личностей — от Артемия Троицкого до Алексея Балабанова. Я был бы рад, если бы наш украиноязычный вариант «Бесконечности» привлёк к творчеству Кузьмина внимание со стороны аналогичных личностей украинского масштаба.
— Новая пластинка состоит, в основном, из кавер-версий песен Лукича. А каким должен быть кавер на «Тима Талера», если сторонний исполнитель, не связанный с группой, решит его написать?
А.Б.: Я никогда не делал кавер-версий вполсилы, «на отвяжись». Меня также особо не интересовала методика производства каверов по принципу стёба и надругательства над оригиналом. Надеюсь на взаимность.
…- Финальный трек сингла — инструментальный «Мужской танец». Почему было решено остановить выбор именно на нём? Среди многочисленных проектов, в которых был занят Вадим Кузьмин, «Мужской танец» отличается наибольшей близостью к электронному авангарду…
А.Б.: …Ну, и творчеству «Тима Талера» в целом, и конкретному треку с названием «Мужской танец» не чужды элементы электронного авангарда. Так что всё очень органично.
Между прочим, «крёстным отцом» композиции стал Рома. Я лишь предложил ему придумать для инструментала название, связанное с творческой биографией Кузьмина, чтобы как можно более естественно вписать его в контекст пластинки. О том, чтобы отложить трек для другого альбома, речи быть не могло: он-то начинал появляться на свет как… ремикс на «Безкінечність». Уже в процессе производства мы поняли, что на выходе полностью самостоятельную вещь, идейно связанную с музыкальными экспериментами Кузьмина.
Трек получился чем-то вроде блиц-трибьюта проекту «Мужской танец». Эдакий трёхминутный конспект музыкальной эстетики сибирского пост-панк-проекта.
Хочу поблагодарить Олега Ровнякова, создателя гитарной компании «Змей Горыныч», за педаль «Аспид Драйв», благодаря которой гитара в этом треке зазвучала так «ядовито».
Тим Талер — послушать EP «Бесконечность» на сайте kroogi.com
___________________________________
<<< Вернуться на страницу группы ЧЁРНЫЙ ЛУКИЧ
<<< Вернуться на страницу «ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ — Дискография»
<<< Вернуться на страницу «Песни группы ЧЁРНЫЙ ЛУКИЧ по алфавиту»
Автор и координатор проекта «РОК-ПЕСНИ: толкование» — © Сергей Курий