«Охота на Снарка» — 7. Судьба Банкира

Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

1876_Holiday_09
Рис. Генри Холидея.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

ОРИГИНАЛ на английском (1876):

Fit the Seventh
THE BANKER’S FATE

They sought it with thimbles, they sought it with care;
They pursued it with forks and hope;
They threatened its life with a railway-share;
They charmed it with smiles and soap.

And the Banker, inspired with a courage so new
It was matter for general remark,
Rushed madly ahead and was lost to their view
In his zeal to discover the Snark

But while he was seeking with thimbles and care,
A Bandersnatch swiftly drew nigh
And grabbed at the Banker, who shrieked in despair,
For he knew it was useless to fly.

He offered large discount—he offered a cheque
(Drawn “to bearer”) for seven-pounds-ten:
But the Bandersnatch merely extended its neck
And grabbed at the Banker again.

Without rest or pause—while those frumious jaws
Went savagely snapping around-
He skipped and he hopped, and he floundered and flopped,
Till fainting he fell to the ground.

The Bandersnatch fled as the others appeared
Led on by that fear-stricken yell:
And the Bellman remarked “It is just as I feared!”
And solemnly tolled on his bell.

He was black in the face, and they scarcely could trace
The least likeness to what he had been:
While so great was his fright that his waistcoat turned white-
A wonderful thing to be seen!

To the horror of all who were present that day.
He uprose in full evening dress,
And with senseless grimaces endeavoured to say
What his tongue could no longer express.

Down he sank in a chair—ran his hands through his hair—
And chanted in mimsiest tones
Words whose utter inanity proved his insanity,
While he rattled a couple of bones.

“Leave him here to his fate—it is getting so late!”
The Bellman exclaimed in a fright.
“We have lost half the day. Any further delay,
And we sha’nt catch a Snark before night!”.

____________________________________________________

Перевод Михаила Пухова (1990):

Приступ седьмой. Судьба Банкира.

Искали в наперстках — и здравых умах;
Гонялись с надеждой и вилкой;
Грозили пакетами ценных бумаг;
И мылом маня, и ухмылкой.

И Банкир, ощутивший отвагу в груди,
Восхитившую славный отряд,
Сделал мощный рывок и исчез впереди,
Лихорадкой охоты объят.

Но пока он в уме и наперстках искал,
С неба плавно слетел Бандерхват,
И Банкира схватил, и Банкир закричал,
Ибо знал: нет дороги назад.

Дал Банкир отступного — он чек предложил,
Чек на целых семнадцать гиней;
Бандерхват этот чек в тот же миг проглотил,
И вцепился в Банкира сильней.

Без стонов и пауз — повергнутый в хаос
Укусами грызжущих уст —
Он кричал и мычал, он ворчал и рычал —
И рухнул, как срубленный куст.

Улетел Бандерхват… Выбиваясь из сил,
Все сбежались на стонущий глас.
И вскричал Благозвон: — Я же вам говорил! —
И свой колокол важно потряс.

Почернело лицо: кто в Банкире сумел
Опознать бы высокого чина!
Так велик был испуг, что жилет побелел —
Уникальная, право, картина!

Но — к смятению всех, кто был там в этот час, —
Встал Банкир (был костюм его строг),
Попытавшись посредством невнятных гримас
Передать, что словами не смог!

А потом сел на стул — жалок стал и сутул, —
И несвязно слова зазвучали.
Стало ясно по фразам, что утратил он разум,
Только кости тоскливо стучали[16].

— Пусть сидит он и впредь — скоро станет темнеть! —
Благозвон вдруг воскликнул со страхом. —
Хоть и близок закат — но далек результат,
Лишний час — и все кончится крахом!

Примечания переводчика:

16  — Судя по иллюстрации Г.Холидея, имеются в виду обыкновенные игральные кости.

____________________________________________________

Перевод Андрея Москотельникова (2007-2010):

ПРИСТУП СЕДЬМОЙ. Что стало с Банкиром

Охотились с мылом, искали с умом,
Гонялись с надеждой и вилкой,
В напёрстках пытались схватить и притом
Любезности сыпали пылко.

А Банкир вдруг почуял отвагу в груди —
Впервые с начала облавы;
Он других обогнал, он пропал впереди
В предвкушенье охотничьей славы.

Он, не зная дороги, шагал напрямик,
И с мылом искал, и с умом;
Но внезапно подкрался к нему Брандашмыг[25],
И Банкир так и замер столбом.

Не зарясь на скидку, на акций пакет,
На скорый не зарясь платёж,
Брандашмыг заграбастал беднягу в ответ,
Мол, напрасны труды — не уйдёшь.

Ну и жуткая — страсть! — злопыхастая пасть,
Что как щёлкнет, так словно бы гром.
И Банкир, ожидая в минуту пропасть,
Ослаб и свалился кулём.

Но, завидя других, Брандашмыг улизнул —
Те спешили к источнику шума. [26]
Благозвон зазвонил, закричал: «Караул!
Так и знал я», — добавил угрюмо.

Жив Банкир был, но всё ж, на себя не похож,
Что-то выглядел очень уж худо.
До того весь сомлел, что жилет побелел —
Вы видали подобное чудо?

Только к ужасу тех, кто едва его спас,
Он как был, при параде, поднялся
И поведал им нечто посредством гримас,
Ведь язык не вполне подчинялся.

Опустившись на стул, он руками всплеснул,
Но витал, видно, мыслями где-то,
Ведь на каждый вопрос несуразицу нёс,
А затем ударял в кастаньеты.

«Распрощаемся с ним и вперёд поспешим, —
Был ответ предводителя прочим. —
День кончается. В путь! А промедлим чуть-чуть,
Не поймаем уж Снарка до ночи!»[27]

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

[25] Брандашмыг, а также птичка Джубджуб, служат связующим звеном между «Охотой на Снарка» и «Бармаглотом», вставным стихотворением из первой главы «Алисы в Зазеркалье» — они упоминаются и там, и там (есть и ещё несколько общих для этих двух сочинений черт — например, чисто кэрроловские словечки-неологизмы, в настоящем переводе большей частью отсутствующие). В письме к матери Гертруды Чаттевей (той самой девочки, которой посвящена «Охота на Снарка») Кэрролл писал, «что место действия в «Снарке» — остров, «который часто посещают Джубджуб и Брандашмыг. Это, безусловно, тот самый остров, где был убит Бармаглот»». (см. Академическое издание, с. 123, прим. h.). Стихотворение «Бармаглот» в Академическом издании переведено Диной Орловской; переводы Орловской не всегда тщательны, что подтверждает и перевод «Песни безумного Садовника» из «Сильвии и Бруно», включённый составителем (Ниной Демуровой) в Примечания к Академическому изданию (с. 353) — текст перевода «Песни» далёк от оригинала (что хотя бы простительно для стихотворения, вырванного из обрамляющего романного контекста), а последняя, самая интересная, строфа так и вообще не понята переводчицей. Как бы то ни было, а из перевода Дины Орловской «Бармаглота» птичка Джубджуб, к сожалению, исчезла. В прочем автор настоящего перевода «Охоты на Снарка» старался, с целью поддержания «академической» традиции русского Кэрролла, следовать указанному изданию: он, в частности, чего не делали предыдущие переводчики, перенял название «Брандашмыг» для Bandersnatch, «светозарный» для beamish и проч.

[26]  Как известно, Брандашмыга вообще очень трудно поймать: он слишком быстро бегает. Обратимся к «Алисе в Зазеркалье». «»Будьте так добры… — проговорила, задыхаясь, Алиса. — Давайте сядем на минутку… Чтоб отдышаться немного…» — «Сядем на Минутку? — повторил Король. — И это ты называешь добротой? К тому же Минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу! Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!»» (с. 187 Академического издания).

[27] Итак, в настоящем случае гротескной лекции «посредством гримас» оказалась превзойдена не мера понимания слушателей, но мера восхищения непонятностью.

____________________________________________________

Перевод Григория Кружкова (1991):

ВОПЛЬ СЕДЬМОЙ. СУДЬБА БАНКИРА

И со свечкой искали они, и с умом,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций грозили притом
И пленяли улыбкой невинной.

И Банкир вдруг почуял отваги прилив
И вперед устремился ретиво;
Но — увы! — обо всем, кроме Снарка, забыв,
Оторвался он от коллектива.

И внезапно ужасный пред ним Кровопир
Появился, исчадие бездны,
Он причмокнул губами, и пискнул Банкир,
Увидав, что бежать бесполезно.

— Предлагаю вам выкуп — семь фунтов и пять,
Чек выписываю моментально! —
Но в ответ Кровопир лишь причмокнул опять
И притом облизнулся нахально.

Ах, от этой напасти, от оскаленной пасти
Как укрыться, скажите на милость?
Он подпрыгнул, свалился, заметался, забился,
И сознанье его помутилось…

Был на жуткую гибель Банкир обречен,
Но как раз подоспела подмога. —
Я вас предупреждал! — заявил Балабон,
Прозвенев колокольчиком строго.

Но Банкир слышал звон и не ведал, где он,
Весь в лице изменился, бедняга,
Так силен был испуг, что парадный сюртук
У него побелел как бумага.

И запомнили все странный блеск его глаз,
И как часто он дергался, будто
Что-то важное с помощью диких гримас
Объяснить порывался кому-то.

Он смотрел сам не свой, он мотал головой,
Улыбаясь наивней ребенка,
И руками вертел, и тихонько свистел,
И прищелкивал пальцами звонко.

— Ах, оставьте его! — предводитель сказал.
Надо думать про цель основную.
Уж закат запылал над вершинами скал:
Время Снарком заняться вплотную!

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (1992):

ПРИСТУП СЕДЬМОЙ
СУДЬБА БАНКИРА

Обходились наперстком, сомненья поправ,
Парой вилок, сорвиголовой
И квитанцией, чтобы содрать с него штраф,
И обмылком с улыбкой кривой.

Вдруг Банкир, позабывший на миг всякий страх
(Это важно и в этом весь смак!),
Рванулся вперед и сокрылся впотьмах
С дерзкой мыслью: увидеть, где Смарк.

Он поднял наперсток, как будто кинжал,
Но тут Бурностай(24)  налетел:
Схватил он Банкира — и тот завизжал,
Осмыслив свой горький удел.

Банкир предлагал ему льготы и чек —
«На подателя», вунтов-ф-семьсот;
Бурностай же, сглотнув, повторил свой набег,
Банкира схватив за живот.

И без отдыха, всласть, пархоронная пасть
Издавала то скрежет, то хруст!
Как прыггал и ждал, как скаккал и дрожжал
Банкир, упадая без чувств!

Исчез Бурностай — но за ним сотни стай,
Фырча, закружились кругом;
Даже Бомцман сказал: «Вот ведь! Так я и знал!» —
Торжественно сделав «бом-бом»,

В довершенье всего, происшедшего здесь,
Он вечерний костюм надел
И, бессмысленно скалясь, желал произнесть,
Что язык его вдруг оскудел,

А Банкир почернел — кто теперь бы сумел
Разглядеть в нем того, кем он был!
Так велик был испуг, что жилет его вдруг
Стал белым — о, шутки судьбы!(25)

Сел на стульчик он боком и закручивал локон,
И жадлобный пел он куплет —
Уникальный по глупости (подтверждение тупости!)
Под веселенький треск кастаньет.

«Предоставим судьбе горевать о тебе! —
Так Бомцман в испуге вскричал. —
День потерян, друзья! Больше медлить нельзя:
Смарк не любит гулять по ночам!»

Примечания переводчика:

24 — Бурностай («Bandersnatch» у Л. Кэрролла) – последний в «Охоте на Смарка» персонаж, чье прозвище начинается с буквы «Б» (вспомним: Бойбак, Барристер, Барахольщик, Бильярдщик, Банкир, Бобр, Булочник, Бандид, Бомцман в составе команды; Без и Бурностай – за ее пределами).

25 — Опять же у Мартина Гарднера можно прочесть, что строфа эта, скорее всего, навеяна известным лимериком Эдварда Лира, с которым Льюис Кэрролл не был знаком лично, но книги которого он, видимо, знал. См. похожий лимерик в подборке лимериков Эдварда Лира в этой книге.

____________________________________________________

Перевод Сергея Афонькина (1981):

ПРИСТУП СЕДЬМОЙ. СУДЬБА БАНКИРА

Ловили его на горох и долги,
На случай, на грех, наудачу,
Падением акций манили в силки,
Чаруя рекламой впридачу.

Банкир, ощутив непочатый запас
Отважности — редкое свойство! —
За Снарком отправился, скрывшись из глаз
В безумном порыве геройства.

Когда же на грех он раскидывал сеть
Его Брандашмыг чуть не сцапал!
Банкир завизжал — улизнуть, улететь
Не мог он и в страхе заплакал.

Он вексель, проценты и чек предлагал
На двадцать четыре гинеи.
В ответ Брандашмыг зашипел, зарычал,
Зубами заклацав сильнее.

Едва увильнув от злопаственных жвал,
Банкир заметался, завился,
Запрыгал, кружа, запетлял, побежал
И, рухнув на землю, свалился.

Все кинулись разом — и гад убежал,
Визжа от простертого тела.
А Кормчий заметил: «Я этого ждал!»
И траурно рында запела.

Банкира друзья распознали не вдруг
В помятом поверженном теле —
Ведь — странное дело — жилет и сюртук
От страха на нем побелели.

И как напугалась отважная рать,
Когда, на себя непохожий,
В бесплодных попытках им что-то сказать
От строил гримасы и рожи!

Вскочив, он себя за волосья хватал,
Трещал кастаньетами, или
Взобравшись на стул, голосил, хрюкотал…
Банкир нездоров — все решили.

А Кормчий страшился: «Оставшимся днем
Возиться с Банкиром нет мочи!
Оставьте беднягу, а то не найдем
Мы Снарка сегодня до ночи.»

 

____________________________________________________

Пересказ Виктора Фета (1982):

НАПАСТЬ СЕДЬМАЯ. СУДЬБА БАНКИРА

И с надеждой пытались его отыскать,
И с наперстком в руках подстеречь,
И на вилку его, и на вексель поймать,
И на смех, и на мыло привлечь,

И Банкир, невеселый минуту назад,
Вдруг почуял отваги прилив,
И внезапно рванулся вперед наугад,
Всю компанию опередив.

Но пока он охотился с вилкой в руках,
Брандашмыг подлетел к нему сбоку,
И схватил — и несчастный почувствовал страх:
Ведь в полетах не видел он проку.

Не желая в глазах Брандашмыга упасть,
Выкуп он предложил заплатить,
Но в ответ исполин распахнул свою пасть,
Чтоб Банкира получше схватить.

С визгом вырвался тот из свирепственных жвал,
Побежал, завертелся волчком,
И кричал, и скакал, и петлял он, пока
Не свалился на землю ничком.

Все сбежались на крик, и удрал Брандашмыг,
Этот хищник злопастный и жадный;
Барабанщик вздохнул, на Банкира взглянул
И пробил в барабан безотрадно.

С почерневшим лицом — столь велик был испуг —
Тот лежал и дышал еле-еле,
(Любопытная вещь: и жилет, и сюртук
От испуга на нем побелели!)

Поднялся он в парадном костюме с земли,
Сел на стул, погремушкой потряс —
Все вокруг в изумленье и ужас пришли
От его необычных гримас.

Он бессмыслицу нес и царапал свой нос,
Напевая лишенную слов
Мюмзикальную фразу — окружающим сразу
Стало ясно, что он нездоров.

И сказал Барабанщик: «Его не спасти!
Видно, так уж ему суждено!
В путь, друзья мои! Помните: Снарка найти
Надо прежде, чем станет темно!»

____________________________________________________

Перевод Евгения Фельдмана (1988):

ФИНТ СЕДЬМОЙ. УЧАСТЬ БАНКИРА

И наперстком хотели его поразить,
И надеждою пылкой, и вилкой,
Жел/дорожною акцией стали грозить,
И обмылком, и злобной ухмылкой.

И увидел Банкир: окружающий мир
Был прекрасней любого подарка! —
Не раскинув умом, он исчез за холмом,
Увлеченный охотой на Снарка.

И когда он с наперстком носился в полях,
Пролетела над ним Барабашка
И схватила его. Пригвоздительный страх
Испытал он впервые, бедняжка!

— Ах, оставьте меня! — взголосился Банкир,
Предложив ей кредит без процента,
Но она, хохотнув, ворохнула эфир
И тряхнула за шкирку клиента.

Он и в крик, он и в плач, он и впрыг, он и вскачь,
Чтобы в пасть не попасть Барабашке.
Он и хресь, он и тресь, он измучился весь
И свалился на землю в кондрашке!

Барабашки слетелись на праздничный пир
И устроили шабаш победный.
И сказал Балабан: — Я боюсь, что Банкир… —
И ударил в свой колокол медный.

Почернел и лицом, и причинным концом
Финансист, пострадав барабашно,
И рубашка на нём побелела притом,
Поседела на нём старикашно.

И вздохнула толпа, и струхнула толпа,
Ибо встал он, и мрачный, и фрачный,
И злобесный поток, что излить он не смог,
Заменил на оскал многозначный.

И он чресла свои бросил в кресла свои,
И запел мимзистическим тоном.
И сказал Балабан, страхотой обуян,
И промолвил с трагическим стоном:

— Не страши старшину, не круши тишину,
Мы и так уж полдня — трали-вали.
Если Снарка до звезд не СНАРКаним взахлест,
То до ночи СНАРКаним едва ли!

© Перевод Евг. Фельдмана
http://feldman.omsklib.ru/

____________________________________________________

Перевод Сергея Воля (1992):

Приступ седьмой.
Судьба Банкира.

Снарка стали с наперстком, с опаской искать,
Гнаться с вилкой, надеждой и пылом,
Кипой транспортных акций взялись угрожать,
Прельщать и улыбкой, и мылом.

Банкир, окрыленный отвагой редчайшей
(К чему указанья вели),
За Снарком вперед, как безумный, помчался
И тотчас же скрылся вдали.

Но покуда искал он с наперстком, с опаской,
Бандаснетч (18) нипочем не дремал
И, в два счета нагрянув, Банкира сграбастал;
И напрасно несчастный кричал.

Предлагал он и скидку, и аккредитив
Семи с половиной фунтовый, —
Бандаснетч только шею тянул, отпустив,
И Банкира сграбастывал снова.

И пока страшным градом били челюсти рядом
И дымился злогарный оскал,
Тот брыкался и бился, скакал и валился,
А потом ослабел и упал.

Все сбежались, и бросился зверь наутек;
Завлекая, он выл устрашенно.
«Я того и боялся!» — так Белман изрек,
А потом зазвонил похоронно.

Так Банкир почернел, что никто б не сумел
Вспомнить облик упавшего друга.
В ужасающей схватке на нем без остатка
Жилет побелел от испуга.

К всеобщему ужасу вдруг он поднялся,
Облаченный в изысканый фрак,
И с дурацкой гримасой говорить попытался,
Но язык не сдвигался никак.

Он назад возвратился и в кресло свалился,
А когда к волосам прикоснулся,
Бедоломно воспел, забубнил, загремел,
Стало ясно : бедняга свихнулся.

«Пусть сидит у дороги! — крикнул Белман в тревоге, —
Мы успели полдня потерять!
Время позднее очень, чуть промедлим — до ночи
Не сумеем мы Снарка поймать!»

Примечания переводчика.

(18) — В переводе Д.Орловской стихотворения «Бармаглот» для книги «Алиса в Зазеркалье» он назван «Брандашмыгом».

____________________________________________________

Перевод Иосифа Липкина (1993):

Глава VII. Судьба Банкира

Шли охотники, палец наперстком прикрыв,
Оснастившись надеждой и вилкой.
Переходом грозили актива в пассив
И обмылком прельщали с ухмылкой.

И Банкир вдруг почувствовал приступ шальной
Возвышающей душу отваги.
И вперед он рванулся с отвагою той,
Побросав в беспорядке бумаги.

И хоть вилку имел он в тот тягостный миг
И надежды какую-то малость,
Но когда Бурдолак из тумана возник,
Тут надежды совсем не осталось.

— Ах, не надо! И на предъявителя чек
Я вручу вам сию же минуту.
Бурдолак усмехнулся — точь-в-точь человек –
И обнюхал его почему-то.

Прочь от страшной той пасти, тои клыкастой, дымастой,
Ослепляющей зубообильем.
Он подпрыгнул и взвился, завопил и забился,
И свалился в полнейшем бессилье.

Но команда и Блямс (в колокольчик звеня)
Помешали беднягу прикончить.
— Это то, — молвил Блямс, — что пугало меня.
И опять позвонил в колокольчик.

Опознали Банкира, конечно, не вдруг:
До того был несчастный взволнован,
Что он сам и его (прежде черный) сюртук
Побледнели. Редчайший феномен.

И в сознании — тьма. Помраченье ума,
И ухмылки без слов, и мычанье.
Было видно, что он впечатленьями полн,
Но пробить не способен молчанье.

Он свалился на стул, губы он облизнул
И понес что-то нудно и тяжко.
И пока лепетал, он все руки ломал
С оглушительным треском в костяшках.

— Ладно! — вымолвил Блямс. — Знать такая стезя
Ему выпала. Прочим наука.
Ловлю Снарка откладывать на ночь нельзя:
Его днем-то ловить — это мука.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1999):

Ох СЕДЬМОЙ
Судьба Банкира

…Ловили его на то, чего нет,
Шли напролом, но с опаской.
Манили законом и звоном монет,
Обмылком, и вилкой, и лаской, и таской…

Монетку нащупал в кармане Банкир
И с таким немудреным подарком,
Схватив на ходу капитанский мундир,
Пустился в погоню за Снарком.

Он шел без опаски, бежал напрямик.
И вдруг, усмехаясь и скалясь,
Перед несчастным Банкиром возник
Доныне неведомый Страхус!

Он выпустил когти, пружинно присел
Да прыг на Банкира, как кошка на мышку.
И ахнуть бедняга Банкир не успел,
Как Страхус вцепился зубами в лодыжку.

От зверя Банкир откупиться решил,
Нашарил в кармане монетку
И Страхусу в пасть, не страшась, запустил
Монетку, нацелившись метко.

Не ведают Страхусы цену деньгам,
До роскоши нет им и дела.
И туго пришлось бы банкирским ногам,
Когда бы не звон Билли-Белла.

И Страхус хвостом завилял, оробел,
Услышав «бим-бом!» капитана.
— Опасность повсюду, — ворчал Билли-Белл, —
Об этом твержу постоянно!

А бедный Банкир был желтее, чем сыр,
От страха овечкою блея.
На нем даже черный-пречерный мундир
Стал школьного мела белее.

Его утешали, но, молча, в ответ
Банкир заливался слезами
И плакался Бяке в желточный жилет,
Безумно вращая глазами.

Он в крепкую клетку забраться хотел
И жить за стеной Зоопарка.
— Лечить бесполезно, — сказал Билли-Белл,
Продолжим охоту на Снарка.

____________________________________________________

Перевод Александра Вышемирского:

Приступ седьмой
СУДЬБА БАНКИРА

С наперстком и рвеньем искали его,
А также с надеждой и вилкой,
И акциями устрашали его,
Манили улыбкой и мылом.

Тут Банкир неожиданно всех удивил —
Необычной охвачен отвагой,
С сумасшедшим азартом вперед поспешил
И исчез за скалою в овраге.

Но пока он с надеждой и вилкой искал,
Бандерснэтч его злобный настиг,
И в отчаяньи в голос Банкир закричал,
Понимая — уже не спастись.

Предложил ему вексель и чек на семь фунтов,
Как положено — на предъявителя.
Бандерснэтч, поглазев на Банкира с минуту,
Попытался зубами схватить его.

И он бился и рвался, спотыкался, метался
Перед жуткой хватающей пастью;
Наконец, от движенья в полном изнеможеньи
Он упал, ко всему безучастен.

Бандерснэтч убежал, испугавшись толпы,
Как на крик экипаж весь собрался.
Капитан, звякнув в колокол, молвил: «Увы!
Как раз этого я и боялся!»

Так велик был испуг, что несчастный их друг
Стал совсем на себя не похож.
Ладно — сам поседел, но жилет — побелел!
В чем тут дело, не сразу поймешь.

С почерневшим, застывшим в гримасе лицом
Во весь рост он, шатаясь, поднялся,
Напряженно пытаясь сказать обо всем,
Но язык ему не подчинялся.

Он свалился на стул, головою мотнул
И бубнил самым мимзистным тоном
Столь бессвязные фразы, что подумалось сразу
О рассудке его поврежденном.

«Вы оставьте его,- шеф вскричал,- одного
Уже поздно становится очень.
Если мешкать опять — не успеем поймать,
Чего доброго, Снарка до ночи»

____________________________________________________

Перевод Владимира Гандельсмана (2000):

Песнь 7. Судьба Банкира

Искали с надеждой и с вилами, кадкой
И пяткою левой ноги,
И брали на пушку то штрафом, то взяткой,
и пудрили лаской мозги.

И вот, одержим вдохновеньем подспудным
(достойным специальных похвал),
Банкир устремился вперёд с безрассудным
стремленьем найти, что искал.

Искал с осторожностью, но по наитью
его отыскал Бармаглот,
схватил и предпринял с известною прытью
пробег и отчасти пролёт.

Когда на четырнадцать фунтов и шиллинг
Банкир предложил ему чек,
он только причмокнул и, будучи взмылен,
пустился в обратный пробег…

Банкира влекли сверломящие жвачи,
а он, в свою очередь, кис,
болтался, терпел (но скорей — неудачу),
пока не был выплюнут вниз.

Словами, что, право, на слух непотребны,
чудовище выгнали вон,
и Беллман, взяв колокол, словно к молебну,
исполнил торжественный звон.

Банкир, с того света вернувшись с приветом,
испытывал, видимо, страх:
лицо стало цвета чернее жилета,
который линял на глазах.

При полном параде, печальный и кислый,
он встал, чтобы тем, кто хотел,
бессмысленной миной поведать о смысле
того, что сказать не умел.

Затем разжалейную песню сквозь слёзы
пропел, объявив: «Для гостей», —
слова были в пользу безумья, а поза
как раз для бросанья костей.

«Друзья мои! С миром оставим Банкира,
возможно, он выживет сам.
Потеряно время. Теперь не до жиру.
Нам некогда. Некогда нам».

____________________________________________________

Перевод Дениса Жердева (2001):

Порыв седьмой
Судьба Банкира

Искали в наперстках его и в слезах,
Преследуя с вилкой и с пылом,
Грозили, что грянет Финансовый Крах,
Чаруя улыбкой и мылом.

У Банкира отвага взыграла в груди —
Как нечасто бывает на свете;
И далёко вперед он решился зайти,
Ибо Снарка рассчитывал встретить.

Но пока он в наперстках искал и в слезах,
Брандашмыг прошмыгнул недалече
И беднягу зажал в громожгучих зубах,
Припасенных для злоблестной сечи.

Откупался Высоким Процентом Банкир
И манил незаполненным чеком;
Брандашмыг же на пышный настроился пир
И блаженно зажмуривал веки.

Но Банкир был готов громожгучих зубов
Избежать, наплевав на расходы:
Прыгнул вверх, прыгнул вбок, дернул вдоль-поперек —
И на землю упал, как колода!

Тут сбежались друзья на банкировский крик;
Брандашмыг улетучился злобный,
И, ударивши в колокол, Боцман поник:
«Я боялся напасти подобной!»

Да, лиха и груба у Банкира судьба!
Изменился он страшно, ей-Богу:
Даже черный жилет от испытанных бед
Поседел, к изумлению многих.

Он поднялся с земли, не измявши костюм,
Но с гримасой, что ужас наводит:
Эта жуткая мина — след тягостных дум,
Для которых он слов не находит.

Вот он в кресле осел, сжал руками лицо
И завыл, перейдя на фальцет;
В этом вое едва различались слова
Сквозь безумную дробь кастаньет.

«Пусть останется тут — мы на пару минут
Опоздали: спасения нету! —
Гаркнул Боцман, звеня.- Нам не хватит и дня:
Время Снарка отыскивать где-то!»

____________________________________________________

Перевод С.К. (анонимный) (2001):

Бит Седьмой
Судьба Банкера

При посредстве наперстков, с заботой искав,
Гнав надеждой, раздвоенным шилом,
Долей рельсодорожной до смерти пугав,
Чаровали улыбкой и мылом.

Банкер вдруг ощутил прибывание сил,
О каком надо сделать ремарку.
Разогнался как псих, поле зрения их
Он покинул, стремясь открыть Смарку.

Но ища при посредстве наперстков, забот,
Пересек Вязохвата он путь.
Тот схватил его, Банкер взорал словно кот
Ведь бессмысленно было бежyть.

Предложил скидку, на предъявителя чек —
На семь фунтов чек и десять пенни…
Вязохват, просто вытянув шейный отсек,
Снова Банкера сгреб за мгновенье.

Он, без прочих забот, — пока, фрумкая, рот
Вкруг него кровожадно кусил —
Прыг, барахт, скок, спотык, шлеп, плюх, бряк и бултых,
Пока наземь не рухнул без сил.

Все явились и сразу сбежал Вязохват
Вел его ужасающий гул…
Бельман рек: «Я боялся сего аккурат!»
И торжественно рындой гуднул.

Он лицом черен стал, врядли кто бы узнал,
На себя не похож он ничуть…
Так силен был испуг, побелел жилет вдруг —
Вид чудеснейший, стоит взглянуть!

Испугав всех людей, бывших там в этот день,
Он поднялся, одет как на бал,
И с безумной гримасой поведать пытался
То, чего уже не понимал.

Он свалился на стул — волосы чесанул —
И запел очень жалобно текст
До того беспредметный, «псих он» — стало заметно.
И костей его слышался треск.

«Брось судьбе его тут — скоро звезды зажгут! —
Бельман молвил, испуганно очень —
Упустил полудень я. В случае промедленья
Не поймаем мы Смарку до ночи!»

____________________________________________________

Перевод-пародия Николая Светлова (2002):

Пароксизм седьмой. Жребий Банкира

Искали мы Снарка во флипах на мгле,
С надеждой в нейроны вгоняли,
Травили собаками в чёрной дыре,
На грабли ему наступали.

И Банкир, преисполненный храбрости (как,
Впрочем, каждый в команде лихой),
Устремился вперёд, полагая, что Снарк
Укрывается там, за горой.

Пока он во флипах на мраке искал,
Граахнул вблизи Гробозук.
Банкира схватил — тот во тьме верещал:
Теперь улететь недосуг!<31>

Банкир предложил ему скидку и чек
В валюте планеты Брастак.
В ответ Гробозук ему щёку рассек
Кривыми шипами хвоста.

Опять раздался крик: огромный, страшный клык
Вонзился в предплечье Банкира.
Тот прыгал и стонал, вертелся — и упал
В последнем прощании с миром.

Увидев толпу прибежавших на крик,
Исчез Гробозук среди скал.
Даже гордый вожак головою поник:
Лишь колокол тихо бряцал.

И став вдруг Зелёным с тоски, капитан
Сказал: «Я же предупреждал!»
Был жалок он сам, был согбен его стан,
И даже мундир задрожал!

И к ужасу всех, кто свидетелем стал,
Одетый как на банкет,
Беллман встал — но ни слова в тоске не сказал:
Дар речи утратил от бед.

Он на стул опустился, он в космы вцепился,
Молитву в тиши прочитал
(Было ясно по фразам, что теряет он разум), —
И земле кости друга предал.

«Рок урок ему дал — мой совет опоздал! —
В волненье воскликнул вожак. —
Потеряли полдня! Не шалить у меня!
Вы дождётесь, что скроется Снарк!»

Примечания переводчика Н. Светлова:

31 — В век Кэрролла банкиры летать не умели. Следовательно, традиционная датировка события охоты на Снарка, относящая его примерно ко времени написания поэмы, не может быть признана верной.

____________________________________________________

Перевод Ивана Анисимова (псевдоним Юрия Князева) (2003):

ПРИСТУП СЕДЬМОЙ. СУДЬБА БАНКИРА.

И в наперстках его кропотливо искали,
Поджидали с надеждой и вилкой,
И железной дорогой ему угрожали,
Соблазняли и мылом с ухмылкой.

И Банкир, тот, что в драку доселе не лез,
(Хоть особая это ремарка)
Сломя голову, прыгнул вперед и исчез,
Фанатично преследуя Снарка.

Но, пока он с надеждой в наперстках искал,
Брандехват вдруг поднялся из бездны,
И подкрался Банкира схватить, тот вскричал,
Ибо знал, что бежать бесполезно.

Но Банкир тут на выкуп ему намекнул:
«Беспроцентный кредит, даю слово! «
Брандехват просто шею свою протянул,
Попытался схватить его снова.

От таких челюстей не уйти никому,
Грозно щелкала хищная пасть,
Пришлось прыгать, скакать и вертеться ему
И на землю без чувства упасть.

Брандехват улетел, увидав как бегут
Удальцы на отчаянный вой
«Вот чего я боялся!» — изрек Баламут,
Важно звякая в колокол свой.

Изменился Банкир, и лица на нем нет,
Заявили товарищи дружно,
Так велик был испуг, что стал белым жилет,
Это видеть тогда было нужно!

Тихий ужас на храбрых ловцов налетел,
Когда он перед ними возник,
Бестолковой гримасой поведать хотел,
Что не смог передать им язык.

Опустившись на стул, он пригладил вихор,
И мотивчик запел без затей,
Был наивен и прост слов безумных набор,
Словно горстка игральных костей.

«Вот Банкира судьба. Уж темнеет опять!» —
Баламут озабочен был очень.
«Мы и так потеряли полдня. Будем ждать —
Не поймаем мы Снарка до ночи!»

____________________________________________________

Перевод Павла Елохина (2003):

Приступ Седьмой
СУДЬБА БАНКИРА

Искали напёрстками, вдумчиво шли,
С рогатиной, с верой в успех,
Пугать — кипы акций с собою несли,
Манили на мыло и смех.

Банкир прилив смелости вдруг испытал
(Объяснить это трудно вполне),
Он рванулся вперёд и из виду пропал,
В жажде Верпа нашарить во тьме.

Но пока он с напёрстками вдумчиво шёл,
Уже был тут как тут Брандашмыг.
Заграбастал Банкира и взмыл как орёл,
Но Банкир летать не привык.

Предоставил он скидку, деньжат отсчитал —
Десять фунтов, а, может быть, пять,-
Но в ответ Брандашмыг головой помотал
И сграбастал беднягу опять.

Очень ловко Банкир, весь змеясь, как факир,
От злопастных зубов убегал.
Вот прыжок, хорошо, ну, немного ещё!
И, слабея, на землю упал.

Увидав остальных, обалдел Брандашмыг,
С визгом ужаса он отступил.
«То, чего я боялся…»- Бригадир как-то сник
И печально весьма позвонил.

Почернел он лицом, даже мать бы с отцом
Не узнали Банкира сейчас.
Страх его так уел, что сюртук побелел:
Вот какой он сюрпризик припас!

К страху всех, кому в день тот там выпало быть,
Он поднялся, одетый, в чём был,
И с гримасою дикой захотел говорить,
Но язык уж ему не служил.

В кресло он погрузился, за волосья схватился
И голосом слабым запел.
Всякий, слыша его, понял: парень того…
И пальцами нервно хрустел.

«Ладно, к Богу его, скоро станет темно,-
Бригадир в страхе смог лишь сказать.-
Псу под хвост уж полдня. Ещё будет возня —
И до ночи нам Верпа не взять!»

____________________________________________________

Прозаический пересказ Александра Флори (1993, 2003):

ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ СЕДЬМАЯ. УЧАСТЬ БАНКОМЕТА

Искали с наперстками и предосторожностями. Следовали за ним с вилками и с надеждой. Грозили ему векселями. Умиляли его мылом и улыбками.
А между тем Банкомет вошел в такой кураж, что неистово рванулся вперед и скрылся, обуреваемый желанием найти Плезиозубра.
Но едва он принялся искать с наперстками и предосторожностями, из мрака вывернулся жуткий Баскерфилин, закогтил его и был таков! Банкомет попытался выйти из положения — как умел — и предложил Баскерфилину чек на семьдесят фунтов, но Баскерфилин только потряс головой в знак несогласия и стиснул Банкомета еще сильнее.
Бедный Банкомет понял: для того чтобы выйти из такого затруднения, придется покрутиться. Он крутился до тех пор, пока Баскерфилин, лязгавший своей разнузданной пастью, не выронил его. Крики несчастного наконец-то привлекли его сотоварищей. Баскерфилин махнул крылом и убрался подобру-поздорову.
Тогда Брандмейстер сказал: «Это именно то, чего я опасался», — и начал торжественно звонить в колокольчик.
Охотников била мелкая дрожь — и было отчего: Банкомет не просто побелел от страха — он поменялся цветами со своим костюмом и стал похож на негра в белом смокинге. Согласитесь, такое увидишь не каждый день.
Но собравшихся едва не хватил удар, когда Банкомет медленно поднялся на ноги — в своем великолепном белом костюме — и захрюкотал, как это обычно делают мюмзики в мове. Затем он рухнул в кресло и попытался что-то сказать, но в итоге только клацал зубами, как ненормальный.
— Ну что ж, — сказал Брандмейстер, чувствуя, что нужно изречь какую-то сентенцию. — Все к лучшему в этом лучшем из миров. Мы и так потеряли полдня. Еще одна такая задержка — и до ночи мы Плезиозубра не поймаем.

____________________________________________________

Перевод Николая Хлебникова (2004):

Припадок Седьмой. Банкировка.

По горам, по ущельям они побрели.
Бормоча о любви, жгли лучины.
На живот налепили, понятно, — рубли
И оставили голыми спины.

Думал думу Банкир — как бы, Нарку назло,
Влезть в финансовую пирамиду…
Только вдруг на Банкира безумье нашло:
Тихо вскрикнув, он скрылся из виду.

И тотчас же явился пред ним Краснотел
С намерением самым серьeзным.
За границу Банкир убежать бы хотел,
Но, — увы! — убегать было поздно…

И воскликнул Банкир: «Вы, я вижу, не Нарк!
С Вами можно поладить нормально…
Полпроцента от всех операций мой Банк
За меня отстегнeт моментально!»

Страшно цыкнув на это вампир-Краснотел
Потянулся к Банкировой шее…
Был бы много печальней Банкира удел,
Если б позже друзья подоспели.

Бубенец Блудозвона развеял напасть.
Краснотел растворился с ворчаньем…
(Бобр Банкиру не дал, говорили, пропасть,
только — как? — обходили молчаньем).

Сам Банкир после этого как-то несмел
Оказался и неадекватен —
Чeрный смокинг его на груди побелел,
А спина покраснела от пятен.

Он как будто бы что-то хотел объяснить:
То подмигивал, то ухмылялся,
Но всe время терял путеводную нить —
Так не понятым и оставался.

Он тогда засопел, замычал, засвистел,
Рот кривя, всех забрызгал слюною.
Видно, — важное что-то промолвить хотел,
Но не смог совладать сам с собою.

«Потеряли бойца… Хорошо, хоть, — живой!» —
Блудозвон вновь надел бескозырку, —
«Время снова за Нарком нам ринуться в бой!
Скоро ночь, и — ни зги, как не зыркай!»

____________________________________________________

Перевод Вaдима Жмудя (2004):

КОНВУЛЬСИЯ СЕДЬМАЯ
Судьба Банкира

И с канатом с надеждой пытались ловить,
И с проворством и с длинною вилкою,
И готовились шпалой его задавить,
И привлечь его лестью с ухмылкою.

А Банкир вдруг отвагой такой запылал
(Это нужно, читатель, понять),
Что ушёл он вперёд и из виду пропал
В буйном рвении Снарка поймать.

Но пока он с канатов пытался ловить,
И с проворством и с длинною вилкою,
Пока шпалой старался его задавить,
И привлечь его лестью с ухмылкою,

Налетел Крылозавр** и Банкира схватил,
Ну, а тот завизжал громогласно,
Ибо знал, что в таком положении был,
Что бороться и драться напрасно.

Беспроцентную ссуду Банкир предлагал,
Или чек на семь фунтов и пять.
Крылозавр лишь свирепо в ответ зарычал.
Не желал, видно, он торговать.

И пока огрызалась свирепая пасть,
Финансист кувыркался, скакал,
Осознав, как бесславно он может пропасть,
Без сознанья на землю упал.

Но, почуяв людей, Крылозавр улизнул –
То на крик экипаж поспешил.
«Это – именно то!» — Балабол намекнул
И в свой колокол мрачно пробил.

Финансист почернел и едва походил
На Банкира, которым был прежде.
Он в такую неравную схватку вступил,
Что, на нём побледнела одежда.

Он поднялся с земли, продолжая пугать
Их костюмом, чудесным и новым,
И гримасой тупою пытался сказать,
Что не мог уже выразить словом.

Опустившись на стул, он поправил костюм,
Нараспев произнёс монолог,
Доказавший тот факт, что его слабый ум
Уже мыслить нормально не мог.

«Здесь оставим его со своею судьбой!» –
Восклицал Балабол, что есть мочи
«Мы пол дня потеряли. Со спешкой такой
Не поймаем мы Снарка до ночи».

** — Из комментариев на страничке перевода на Стихи.ру:

Dmitrii : — Один только вопрос: Крылозавр — это Бармаглот?

Вадим Жмудь: — В общем — да. Бармаглот, Снарк и прочее — это слова-пеналы, как их называл Льюис Кэрролл. То есть сдвигание нескольких слов. Снэйк — змея, Шарк — акула. Снарк — что-то аналогичное Змеюле. Скажем, дракон + крокодил = Дракодил.

____________________________________________________

Перевод Иосифа Гурвича (2006):

Пароксизм седьмой.
СУДЬБА БАНКИРА

Они с тщанием искали, с напёрстком в руках
Они гнали и с вилкой, и с пылом,
Угрожали продажею ценных бумаг,
Обольщали улыбкой и мылом.

А Банкир, окрылённый отвагой такой,
Что её поминали не раз,
Устремился безумно вперёд за мечтой
И в мгновение скрылся из глаз.

Но пока он с напёрстком и тщанием искал,
Брандашмыг вдруг пронёсся, как тать,
И банкира схватил, и бедняга визжал,
Так как знал: бесполезно бежать.

Он в отчаянье скидку большую давал,
Чек (семь фунтов), кривясь, предложил.
Но проклятую бестию искус не брал,
И он крепче Банкира схватил.

И Банкир безуспешно — когда грубо бдымешно*
Злые челюсти в тело впились —
Извивался и бился, и по кругу носился,
И в бессилии слёзы лились

Брандашмыг улетел, увидав остальных.
Крик привлёк их и ужас вселил.
«Вот чего я боялся!» — тут Боцман притих
И торжественно рынду пробил.

Стал он чёрен лицом, и с великим трудом
В нём Банкира могли бы узнать.
Страх такой одолел, что жилет побелел —
Случай редкостный, надо сказать!

Он с безумной гримасой — всех ужас объял —
В облаченье вечернем поднялся,
Но язык онемевший сказать не давал
То, что им он поведать пытался.

В кресло он опустился и волосы рвал,
Распевал хливким** голосом тонко
Что-то вовсе без смысла (он ум потерял)
И трещал кастаньетами звонко.

«Предоставьте его злой судьбе и себе,
Больше время нельзя нам терять.
Если медлить мы будем, Снарка мы не добудем!»
Голос Боцмана начал дрожать.

Комментарии переводчика:

* — См. Предисловие Л. Кэрролла

** — «Варкалось, хливкие шарьки
   Пырялись по наве»
(Стихотворение «Бармоглот» из «Алиса в Зазеркалье»).

____________________________________________________

Перевод Юрия Лифшица (2006):

Истерия седьмая
Участь Банкира

И с напёрстком за Крысью гнались, и с умом;
с вилкой тщились найти и с мольбой;
обольщали улыбкой, зубным порошком;
и грозили игрой биржевой.

А Банкир, непонятным объят куражом
(все судачить о том принялись),
словно умалишённый, пустился бегом
в одиночку отыскивать Крысь.

Но пока он с напёрстком искал и с мольбой,
закогтил его злой Бурдосмак,
и Банкир завизжал, осознав, что домой
он уже не вернётся никак.

Сделал скидку и «на предъявителя» он
выдал чек фунтов на пятьдесят.
Бурдосмак, предложеньем таким возмущён,
свой когтистый усилил захват.

Без конца и без слов мучаясь от клыков
свирепозных, Банкир изнемог.
Бился он, рвался он, прыгал он, топал он —
и свалился с натруженных ног.

Но привлёк моряков стон Банкира и рёв —
и пропал Бурдосмак с глаз долой.
«Я боялся за вас», — заявил Буйноглас,
мрачно бухая в колокол свой.

Кто бы прежнюю стать мог в Банкире узнать:
стал от страха он чёрен лицом;
и жилет побелел от неслыханных дел —
мир не ведал о чуде таком!

Тут он, к ужасу всех, кто остался при нём,
встал, одетый в парадный пиджак,
силясь мимикой людям поведать о том,
что речами не может никак.

Сел на стул он без сил, шевелюру взрыхлил
и как выдаст сверблюжий вокал!
Стало ясно, что он явно умалишён,
раз он в кости с собою играл.

«Нам ему не помочь — между тем скоро ночь, —
Буйноглас был тревогой объят. —
Дня уже не вернуть. А промедлим чуть-чуть,
Крыси вновь не изловит отряд».

____________________________________________________

Перевод Сергея Шоргина (2007):

Вой седьмой. Роковая судьба Счетовода

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Вдохновился на праведный бой Счетовод:
Снарк был нужен ему позарез!
Он помчался зачем-то вперед и вперед —
И из виду мгновенно исчез.

Но покуда он шел, снарядившись болтом,
Бандюгад появился, стервец,
И оплел Счетовода длиннющим хвостом.
Стало ясно, что это — конец.

Счетовод предложил ему взятку сперва:
«Хочешь чек или кэш, кровосос?»
Бандюгад игнорировал эти слова
И ко рту Счетовода поднес.

Видя жуткую страсть — злошипучую пасть —
Счетовод фуэте закрутил,
С криком «Ша! Ни гроша!» сделал три антраша —
И свалился на землю без сил.

Тут сбежался отряд, и слинял Бандюгад —
Он от шума и крика устал.
Спикер звякнул звоночком три раза подряд
И промолвил: «Я этого ждал!»

Почернел Счетовод от прошедших невзгод
И утратил немало ума,
Стал жилет его бел от испуга, как мел, —
Это редко бывает весьма!

Но поднялся он вдруг, свой походный сюртук
Отряхнул — и, взглянув на друзей,
Попытался мычаньем и жестами рук
Им о драме поведать своей.

Спеть попробовал он — это было как стон:
Заунылый, бессмысленный звук!
После взял домино, повторяя одно
Непрестанно и нудно: «тук-тук».

«Поразил его рок! Это горький урок,
Но дела нам иные важны, —
Заявил капитан. — Скоро ночь и туман,
Снарка засветло взять мы должны!»

____________________________________________________

Перевод Михаила Вайнштейна (2008):

Стон седьмой:
Судьба Банкира.

Искали — с трудом и наперстком,
Добывали — с надеждой и вилкой,
Обольщали — обмылком с ухмылкой,
Запугивали продразверсткой.

И Банкиру охота в охотку уже
И новее, чем доллар и марка, –
Убежал ото всех в кураже при ноже,
Чтобы первым добраться до Снарка.

Но пока он ногами месил, что есть сил,
На него налетел Хватотать.
Ах, бедняга Банкир! Как он заголосил,
Вспомнив, что не умеет летать!

Он давал Хватотатю что мог под залог:
Вексель, ваучер и эмэмэм –
Хватотать только вытянул свой хохолок
И сграбастал Банкира совсем.

Хватотать очень дюж.
Он хватался за гуж, подавляя Банкировский бунт.
Но Банкир отбивался, вертелся как уж,
Отвертелся — и грянул о грунт!

Набежали друзья, Хватотатю грозя, –
Он со стоном утек в небосклон.
«А ведь я говорил, что так делать нельзя!» –
Рек Звонарь под торжественный звон.

И Банкир стал навеки другой человек
(чем не слабо смутил Горотдел…).
Испугался конца, изменился с лица –
Даже воротничок побелел.

А потом он надел от Кардена пальто
(вид, к какому никто не привык)
И пытался гримасами выразить то,
Что не скажет безгрешный язык.

И стонала душа, пятерней вороша
Что осталось прически и слов,
Пробивая сквозь трепет неосмысленный лепет
Под стучанье дрожащих мослов.

«Пусть банкировский рок ему будет в урок! –
Рек Звонарь, в колокольчик звеня. –
Остальные — ура! — на охоту пора:
Мы уже потеряли полдня!»

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

Приступ Седьмой
СУДЬБА ЗАЁМЩИКА

Они рыскали с напёрстками и с осторожностью:
Преследовали с вилками и с надеждой;
Угрожали его жизни ценной бумагой железнодорожною:
Приручали улыбками да мылом свежим!

Заёмщик, вдохновясь отвагой столь новой,
Что она заслуживает о себе уведомления.
В стремленьи добыть Шмалька рванул сломя голову
Вперёд и пропал из их поля зрения.

Но пока он рыскал с напёрстками и с осторожностью,
Шоблоцап к нему подкрался — да быстро так! —
И норовит сцапать горланящего в жути-тревожности,
Ибо понимающего: бежать бесполезняк.

Зато предлагающего огромные скидки… чек
«На предъявителя» на семь-двадцать пять;
А Шоблоцап вытянул шею без закавычек
Да ухватывает Заёмщика опять.

Без роздыха и передышки —
Пока пшёндорные челюстишки
Свирепо не захлопнулись вокруг —
Тот прыгнул, запнулся.
Скокнул, растянулся.
Напрочь теряя сознание вдруг.

Шоблоцап уж утёк, когда прибежала дружина вся.
Ведомая криком жути изначальной;
Заправил заметил: «Именно этого я и побаивался!», —
Забубухивая по рынде медленно и печально.

Почернел Заёмщик лицом,
И под нынешним образцом
С трудом узревались былые черты, да и то не те;
Зато столь напутал Шоблоцап-сявка.
Что ажно побелела безрукавка —
Ну просто чудесатые чудеса в решете!..

К ужасу присутствовавших тогда
Внезапно восстаёт (в вечернем одеяньи!).
Ужимками норовя передать (вот балда!).
Чего уж язык выразить не в состояньи.

Опустившись в кресло…
Пальцами проводит по чреслам…
И распевает нахухоленным голоском
(Причём полная бессвязность слов
Доказывает, мол на чердак нездоров)
Да при этом подбренькивает костяком.

«Предадим его… судьбе тороватой…
Ведь становится поздновато…» —
В страхе Заправил лопочет. —
«Без того уж потеряли полдня…
Ещё одна дерготня —
И Шмалька не изловим до ночи!»

____________________________________________________

Перевод Сергея Жукова (2009):

Припадок седьмой. Доля Брокера.

Где только не рылись — в напёрстках, мозгах,
Шли в ход и надежды и вилки.
Манили улыбкой на бледных губах,
И вексель гасили в обмылках.

Брокер вырвался смело далёко вперёд
(Хоть не знал, что такое Отвага).
Он бился в азарте как рыба об лёд,
Скрывшись быстро из глаз у отряда.

Но только к рытью он в мозгах приступил,
Блохватун тут кошмарный слетел.
И к Брокеру — шасть! Тот отчаянно взвыл
Оттого, что летать не умел.

После чек откупной он за жизнь подписал,
Фунтов семь, а быть может и десять.
Блохватун страшным рылом своим покачал,
Дав понять, что здесь торг неуместен.

Извильствовал Брокер и эдак и так,
От напастно скрыжущихся жвил.
Пырялся и пятился он словно рак,
Пока не свалился без сил.

Тут и помощь приспела, на звуки спеша,
В смятеньи исчез Блохватун.
«Всё к этому шло….» — молвил всем Боцманмат,
И в дудку печально задул.

Не сразу признали товарища в теле,
Раскинутом в ихних ногах —
На лике его, от тревог почернелом,
Манишка в крахмале была.

Шарахнулись все, когда он осторожно
Привстал — а костюмчик сидел.
И стал им такие выкорчивать рожи —
Как будто сказать что хотел.

Сев на корточки, чтой-то в волосьях искал,
Замычал очень странный мотив,
Свои бабки затем хрустно все раскидал….
С глузду съехал — был общий вердикт.

Оставьте — ему уже хуже не будет!
Боцманмат стал в тревоге орать —
Потеряно время! Свет скоро убудет,
А в мрак Чудоюда не взять!

 

____________________________________________________

Вольный перевод Валерия Ананьина (2011):

АМБЗАЦ-ВЗРЫД 7
БАНКИРРОВА СУДЬБИНА

Шли искать, чтобы взять под колпак, под башмак,
В долг, в опеку, на веру, на вилы,
И пленять, и пугать курсом ценных бумаг,
На улыбку менять и на мыло…

А Банкирр ощутирр, что в душе-то он — тигр,
Стал, как новый, по общему мненью,
В снаркокриз впал, как шиз, и в упор — как попёр!
И для всех — выпал из поля зренья.<28>

Но когда он колпак на себя примерял,
Налетел Бредодактиль — и хвать,
Как ловец на ловца! Тот — визжать (он-то знал:
Обречен не рожденный летать)!

Он сулил щедрый вексель, он жертвовал чек
(На предъяву) в семь-на-семь гиней.
Но Бреднюга лишь вытянул шею ловчей:
Прихватить Беднюка посильней.

Тот не ждал, не дремал, и, пока злая пасть
Предвку-жала без-шалостный хрумт, —
Сам — прыг-скок да хлоп-топ! — уморился — и хрясь!
То есть выпал в осадок на грунт.

Бредозуб — наутек, но махнул — налетай! —
Гробовопам,<29> чей кряк так жесток…
— Вот чего я боялся! — ввернул  Бомболтайн,
В сноске дав погребальный звонок.

А по ком он звенел — весь с лица почернел,
Неопознанный стал индивид:
Был — брюнет, в цвет — жилет, стал от бед каждый — сед.
В общем, глянули, — тот еще вид.

В довершенье кошмаров текущего дня
Он восстал, как на бал, весь во фраке,
И, мыча — мол, язык отказал у меня, —
Делал страшные рожи и знаки.

А потом в ус подул, сел на спикерский стул
И завел — по-испански, заметьте! —
Некий вой, столь дурной, что решили: больной,
И костями вовсю кастаньетил.

— Фатум с ним, отступаем! Зеваки, подъем! —
Гаркнул зрителям кэптен сурово. —
Просвистели полдня, коль до ночи прождем,
Дичи нам не видать, снарколовы!

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

<28> Может, кто-то поморщится от «современной» лихости строфы. А строфе-то — надо бы аплодировать! (Это я цитирую Пастернака — так Б. Л. защищал свои переклады от претензий въедливых шекспироведов.) Инерция развития самоощущения героя, внезапно ставшего якобы архикрутым, — задана первой строкой, до сверхшаржа в третьей (выпирающая «крутость» своей избыточностью доводит иронию до сарказма); а «финт» стиля и синтаксиса в четвертой строке ставит точку в оценке «истинности» метаморфозы.

<29>  Итак, кэрролльев зверинец. Пора с ним разобраться.
За мной, читатель: предлагаю нечто вроде обзорного трактата.

СНАРК. SNARK. Главный Неизвестный. Тут, разумеется, и акула (Shark), и змея (Snake), и улитка (Snail), и цапанье (snap), и хватать-рвать (snatch), и sneak (подкрадываться), и западня (snare), и рычанье (snarl), и много, наверное, чего еще… /Из новейших мрачных толкований: snark — слово-перевертыш, это krans, то есть отвесный утес (с коего главный герой и шагнул в небытие), оно же = crants (словцо мелькает у Шекспира): «венки» (погребальные!). А исследовательница К. Лайон намекнула даже: не эти ли «венки» загодя плетет загадочный Боббер?/ Вот Е. Клюев попробовал дать «наш» вариант: «Смарк» (тоже с мрачноватым гнездом ассоциаций /кстати, словцо удачнее, по-моему, чем Змерь у В. Орла или Верп у П. Елохина; забавен Крысь у Ю. Лившица/), но, по мне, лучше оставить Невыразимого в покое, какой есть, каким и числится во всем мире.
Разве что вспомнить, что есть еще у них и «вышучивать» — sneer, и snigger=snicker (хихикать, тихонько ржать: не над нами ли, кто пытается объяснить Необъяснимого?). Упрямец-то автор всё твердил, что сам не знает, Кто Это Такое. Так, чепуха чепуховская, дескать. Ну, авторам верить на слово стоит не всегда. Вот никто и не верит до сих пор, и не поверит уже никогда. И будем мы лбы расшибать, доискиваясь смысла — единого на всех, главного, до донца. И расшибем. Как другие до нас. Как потомки наши. Как и потомки потомков.

БУДЖУМ. BOOJUM. Тут для англичан, видать, целый хор эха, гул (boom) стоит: bogy = bogey = boogieman (приводил Клюев: привидения, пугала, дьяволы, домовые). И вообще — Boo! Bugaboo! Out of a Bog!.. — Бу-у! Бука! Из Болота!.. А есть еще jam (мять, топтать) и jaw (челюсть и глотка одновременно, коими, стало быть, кушают, людоеды тож).
А чего-то мне вдруг вспомнился и bargee=boor (хамло); а то вот еще bug, противное мелкое такое кровососущее… но нет, это я увлекся. Так, глядь, уйдешь совсем не в ту степь, вплоть до рифмы зрительной (таких у нас нет, а у поэтов-англичан — сколько угодно). Правда, тут автор, к счастью, не додумался: bum (извините за неприличие, но в переводе почти авторская звукопись: «жопа». Хотя как еще его, такого нехорошего, и назвать?..). Еще пардон, но, когда страшно, тянет почему-то повеселиться-попрыгать (как тогда понимаешь Банкирра!), этакая самозащита не без истерики.
Нет, правильно мы делаем, когда не пытаемся переводить или эквивалентить: уж очень СВОЙ, самобытный монстр, красивый сам собою. Буджум — лучше не скажешь. Редкая, кажется, и неудачная проба Клюева («Без», то бишь Бес, Дьявол, Чёртушка) — тому подтверждение. /Нет, не так уж, пожалуй, ныне редкая: был Огогон у В. Орла, есть не более удачные Буджумы-Бяги у П. Елохина, Бука у Д. Жердева, у В. Гальденсмана Злодюка, у С. Шоргина Бабай; тогда уж забавнее откровенный Кошмарк Е. Фельдмана или пара Чудоюд и Буджор — у С. Жукова. Рекорд побил, кажется, Н. Хлебников: в его, местами «политизированном», стёбном перекладе дуэт-симбиоз монстров — Нарк и Нарком!/

БРЕДОДАКТИЛЬ. BANDERSNATCH — так у Л. К. Как бы Бандюго-Обезьяно-Псино-Хвататель-Сжиматель-Рватель.
Еще Бросатель. К тому же — Кривой.
То есть для меня: от «банды», «обезьяньего рода», «цепной собаки», «хватания», «обматывания-обхвата» (обручем), вкупе с «разрывателем» и «кривым» «пасователем» (мяча). Было бы совсем прелестно, окажись он еще и музодаренным: в рок-бэнд ли, в симфоркестр. Жуткое зверище, словом. Да еще и на «Б», между прочим! Как и Буджум. Вот бы их обоих в наш экипаж — для комплекта «цепи»!.. Короче, бредятина смертная (смертельная сиречь).
/Заметим лишь: ящер-то залетел сюда из «Алисы», вот у многих нынче и лютует всем нам давно «свой» Брандашмыг Д. Орловской из «Алисы» Н. Демуровой.  Вариант И. Анисимова, Брандехват, по мне — кто-то вроде хвата-брандмайора, бравого командира пожарных./
Конечно, есть еще banter (подшучивать)…
Забавно, но разные несерьезные словесные аллюзии может вызвать любой из этих монстров. Не уверен, однако, что у любого англичанина; может,  вообще   только   у  нас,  толмачей-ищеек,   на   словесный  сыск  настроенных
рефлекторно.

ЖИВОПЫР. JUBJUB. Не от jab ли (пырять — хоть штыком) и job (тыкать острием)? Интересно, бытовало ли во времена Ч.Л. Доджсона словечко ju-ju (страшное проклятие, заклятье)? Нынче в англо-словарях оно — с пометой: «Из Зап. Африки». Из дальних, то есть, краев, где Снарки водятся и растут джуджубы-ююбы (jujube). Не ходите, детки, в африки гулять, не набрести бы вам на джубов-джабов и прочих синеруких джамблей-джамбо… А уж вспоминать о гоблинах, тех самых, что так жадно глотают (gobble) сырое мясо (gobbet)… Господи, а gibbet-виселица чего вдруг вспомнилась, на ночь-то… Лучше уж — просто о тех, кто, и не будучи чудищем, рад учинять ближним gyp’ы (головомойки, на сленге). Или — о цыганах (gipsy=gypsy), кем пугали во младенчестве. А то — о вовсе невинном gew-gaw (пустячок); а там и до детской прыгалки на веревочке, йо-йо, недалеко…
А вообще-то, кроме всяких там Jeopardy (опасность), есть gibber=jabber (тарабарщина), jape (шутить), jeer (насмехаться) и jibe (глумиться; а что, по-вашему, делает-то с нами шутник автор?), и просто jejare (пустое  место, отсутствие содержания).
А словечко «Живопыр», каюсь, не я придумал: арендовано у великого переводчика М. Л. Лозинского. У него в «Собаке на сене» плут и секъюрити Тристан присваивает кликуху: мол, Живопоро я («Живопыра» — как в фильме блистательно «отредактировал» Джигарханян). Конечно, достойней было бы что-то свое сочинить, но ведь слово-то какое хорошее! И тут — абсолютно к месту, и по смыслу, и даже по звуку, будто Кэрролл и родил, а не испанец, заговоривший по-русски.

Зато ГРОБОВОПЫ — это уж я сам! Тут у Л. К. — простецкие «другие» (видимо, сородичи Бреднюги), коих «привлек ужасно поражающий вопёж» (бедняги Банкирра, надо полагать).
Правда, тогда не очень понятно: с чего бы улепетывать первому-то ящеру, разве что смутила нестандартная пляска добычи (на том и решил остановиться переводчик: Бредозуб на всякий случай оставляет поле боя, — пусть повезет другому). Но!
Бредится донышко двойное таки!
А именно: явились не просто «другие», а — «иные» (кто-то незнаемый, а потому страшный), этакие бредо-сирены (как летучие твари А. Линдгрен, из славной повести о юной разбойнице), не «привлеченные», а «завлекающие», заводящие своим криком в ступор, в «амбец», жуть как вопят, короче. Инфразвуковой эффект, не иначе. Или ультра-… Затянуло-придавило, не устоять и уже не сбежать, как успел наш Бредняк (он-то знал, с кем имеет дело). И финал тогда вполне по науке: перенапрягли мозговой страхо-центр беднюку, — и поехала у того крыша.
Лично мне это пригрезившееся — неестественное,  думаете?  но если очень захотеть!  — толкование  фразы  нравится  как-то  больше,  уж такой, очевидно, садист-пессимист. Е. Клюев  тоже,  похоже,  к чему-то  такому склоняется,  но осторожничает (ведь логика тут и впрямь «ужасно-поражающая»), поэтому у него просто «фырчат» (отнюдь не ужасающе, неужто от смеха? Ну, хотя бы злобного, надеюсь…) некие несметные «стаи» —  не ясно, кого, может, тех же бредодонтов («бурностаев», по-клюевски), может, еще чьи…
А вот оптимист Г.М. Кружков прочел «по-третьему»: у него «другие» — собратья Банкирра по команде, выручатели. Их-то и привлек жуткий ор. Собрату, впрочем, уже мало что помогло бы. А что! Такое прочтение очень имеет быть, не спорю. Учили же наше с Кружковым поколение: хомо хомини друг-товарищ и Чип-ен-Дейл (правда, мульт-гимна верной дружбе еще не было), сам погибай, а товарища etc. И мы учились понемногу (не все, правда).
Более того. Иначе б — откуда взяться кэптену и К°, ежели до того сочлен экипажа «выпал из». Тогда объяснимо, почему слинял Бреднюга: пред лицом таких коммандос. Наконец, к тому же как бы склоняют и авторские синтаксис-морфология-пунктуация (за неимением под рукой англо-текста — поверьте на слово). /Потому и многие сегодня с Кружковым солидарны. А к нашей с Клюевым «натяжке» близок разве что озорник Фельдман…/
Ну, вот. А теперь: кому что нравится. Добавил бы только, что имеем мы дело все же с театром абсурда, логикой «жизненности» вряд ли стоит всё это судить. Откуда зрители-коллеги взялись нуль-транспортировкой? Да еще Шекспир умел пользоваться приёмом «театр в театре» — и пользовался, кстати, весьма и весьма странно, взять хотя бы «Укрощение строптивой». А наш сэр Льюис… Ну, допустим, хотел он и впрямь нормально, по арифметике сюжета, облогичить-укротить ситуацию. А тут и сыграло с ним строптивую шутку кэрроллье алгебраическое нутро эксцентрика-абсурдиста. И сам не заметил смысла «за текстом»…
Вот это я и называю: «перевыснарковать» (согласно термину Г. М. Кружкова) любимого профессора.
И вот тут-то мои «гробовопы» — согласитесь, такие кэрролльи мутантики, автор бы не отказался, ей-богу!
…А ведь как интересно-то! Мудрствовать над загадками сэра Льюиса! И даже если не совсем туда тебя занесло, — блуждать-то как завлекательно! И что любопытнее всего: ведь в результате-то — всё равно ТУДА, в НАШ, виртуально-реальный, родимый-привычный, кэрролльевский, абсурдный мир.

____________________________________________________

Перевод Николая Гоголева (2011):

ПРИСТУПЛЕНИЕ 7.
СУДЬБА БАНКИРА.

Мылом с милой улыбкою не привлекли
Они Снарка. С верёвкой и с рвеньем,
И с ножом, и с надеждой не подстерегли,
Промахнулись и с акций паденьем.

И решился Банкир на отчаянный риск
(Был в себе в тот момент он едва ли):
Удалился от всех, чтоб открыть частный сыск,
Так что только его и видали.

В одиночку он Снарка искал, как привык
В коллективе — с надеждой и рвеньем.
Но заметил злопастный его Брандашмыг*
И настиг в три прыжка, в два мгновенья.**

Сразу выписал на предъявителя чек
Оробевший Банкир, но внезапно,
Свою длинную шею согнув половчей,
Брандашмыг не шутя его тяпнул.

И пришлось тут попрыгать,
Чтоб на зуб Брандашмыгу
Не попасть — снарколов быстро взмок.
Налицо грустный факт:
Хватит то ли инфаркт,
То ли зверь — и свалился он с ног.

К счастью, хищник злопастный пустился в бега,
И его лишь чуть-чуть не настигли.
Биллибом отразил пораженье врага
Перезвоном в торжественном стиле.

Изменился Банкир — не узнать и родне —
Изменился и видом и цветом:
Стал он черным с лица, сам же весь побледнел,
Побледнел даже вместе с жилетом.***

Несомненно, что в нем совершился надлом,
Он казался бесформенной массой.
Совершенно своим не владел языком,
Только строил смешные гримасы.

Щелкал пальцами странно,
Подвывал беспрестанно,
В жутком ритме безудержно тряс головой:
Он заткнул себе уши.
Каково ж было слушать
Остальным его горестный вой!

«Хорошо бы оставить его одного, —
Биллибом предположил тревожно:
Нам пора на охоту, а этот — того.
И ему уж помочь невозможно».

Комментарии переводчика:

* — Брандашмыг  (Bandersnatch)  —  персонаж  из  «Jabberwocky».  По  объяснению  самого  Кэрролла  место  действия  «Снарка»  —  тот  самый  остров,  где  был  убит  Бармаглот  и  где  живет  Брандашмыг.

** — Отсюда нетрудно вычислить скорость передвижения  Брандашмыга, который  известен своей  стремительностью.

*** — Исследователи усматривают здесь параллель с известным лимериком Эдварда Лира:

There was an Old Man of Port Grigor,   
Whose actions were noted for vigour;   
   He stood on his head,  
   till his waistcoat turned red,
That eclectic Old Man of Port Grigor.   

Был спортивный старикан из Ньюкасла,  
со своим жилетом йогой увлекался:  
   он стоял на голове,  
   а жилет с ней багровел.  
Был доволен старикан из Ньюкасла.  
(пер. Н. Гоголева).

____________________________________________________

Перевод Вячеслава Бречкина (2011):

Напев Седьмой
Судьба Банкира

И заботливо в петлю его зазывали,
С упованьем рогаткой шуруя,
И банкротством железных дорог угрожали,
Улыбаясь и взяткой чаруя.

И Банкира внезапно кураж обуял,
Но, что надо особо отметить,
Он на поиски Снарка так резко слинял,
Что никто не успел и заметить.

И покуда он с тщанием ставил силки,
Бандерснетч его нежно обвил —
Хвать игриво зубами! — тот взвыл от тоски,
Убежать от кошмара нет сил.

Предложил он тогда «на подателя» чек
Фунтов эдак на семь или пять,
Бандерснетч, в струнку вытянув шею, как стек,
Хвать Банкира игриво опять!

Ни минуты покоя! Да что же такое?
Всюду челюстей страшный оскал;
Уповал он и прыгал, бултыхался и дрыгал,
И, теряя сознанье, упал.

Лишь отряд подоспел — Бандерснетч улетел,
Напугал его крик или стон.
Капитан же признал, что не зря он дрожал,
И суровый продолжил трезвон.

Не узнать молодца. Стал он черным с лица
И уму получил поврежденье.
А жилет — вот дела — стал как вата бела,
Вот такое случилось явленье.

Страх и ужас объяли охотничью рать,
Их Банкир встал в костюме другом
И, бессмысленно корчась, пытался сказать
Что не мог рассказать языком.

Он присел, рот раскрыл, руки в космы зарыл,
Бормотал что-то, рожи кривил,
И безумно рыдал, и глазами вращал,
И какие-то фиги крутил.

«Он судьбу выбрал сам, а теперь по местам! —
Раздраженно воскликнул Болтун. —
Потеряли полдня. Расслабляться нельзя!
Снарк от нас улизнет в темноту».

____________________________________________________

Перевод Михаила Матвеева (2014):

ВОПЛЬ СЕДЬМОЙ
Судьба Банкира

Ловили с опаской, ловили с копьем
С надеждою с шиком и блеском,
Грозили и пикой и ночью, и днем
И акций падением резким.

Банкир вдруг с отвагою скрылся из глаз,
Являя завидное рвенье
В охоте на Снарка, и сильно потряс
Геройством свое окруженье.

И пикой грозил; но вблизи Брандашмыг
Вздохнул, выбив трефою пики,
Банкира схватил он и в этот же миг
Услышал банкировы крики.

Банкир победителю чек предложил
В волнении на семь-пенс-адцать,
Но злой Брандашмыг его снова схватил,
Не взяв никаких компенсаций.

В Банкира прицелясь, злопастная челюсть
Все лязгала дико в округе,
Банкир уповал, злопыхал и скакал
И в обморок рухнул в испуге.

Едва Брандашмыг совершенно исчез,
Билл Склянки заметил печально:
«Я знал, что возможен подобный эксцесс,» —
И вновь зазвонил погребально.

Теперь бы едва ли беднягу узнали —
Стал черен Банкир невезучий!
И даже жилет стал от ужаса сед —
Достойный внимания случай!

Воспряв к неподдельному ужасу всех,
Одет, как на праздничный ужин,
Он мрачно сказал, что теперь, как на грех,
Словарь его несколько сужен.

Сев в кресло, в дальнейшем он наимюмзейше
За фразой скандировал фразу.
Бессмысленность фраз говорила: угас
В бедняге немеркнущий разум.

«Оставьте Банкира — становится сыро, —
Билл Склянки заметил тогда им . —
Смеркается – мы с наступлением тьмы
Уже Снарка вряд ли поймаем».

.

____________________________________________________

Перевод Дмитрия Ермоловича (2015) (отрывок):

Содрогание седьмое
УЧАСТЬ БАНКИРА

С напёрстком, с опаской охотники шли,
С надеждой и вилкой искали,
Улыбкой и мылом Угада влекли
И ценной бумагой пугали.

Банкир, осмелев и рыча, будто лев
(Чем всех поразил глубоко),
Рванулся вперёд; полминуты — и вот
Охотник уже далеко.

Пока среди скал он Угада искал,
Подкрался к нему Драколов
И сцапал Банкира: протяжно и сиро
Заныл Драколова улов.

Он чек предложил ему фунтов на пять,
Совал облигаций бумажки…
Но вытянул шею зверюга и — хвать! —
Как цапнет его за подтяжки!

Залязгало злобно, завыло утробно,
Взревело глущобы созданье…
Банкир трепыхался, кричал и метался,
Пока не упал без сознанья.

Но прочь Драколов, лишь других увидал,
Помчался во всю свою прыть.
Сказал тогда Боцман: «Я этого ждал»,
И стал в колокольчик звонить.

Банкира нашли — он чернее земли;
Испуг его столь был огромен,
Что шёлк на жилетке лишился расцветки —
А это редчайший феномен!

[конец ознакомительного фрагмента]

____________________________________________________

Пародия Валерия Смульфа (2007):

Стадия седьмая: Глюки гибнут за металл

Уж добыто ведро, и начислен хитро
Дивиденд, и улыбка такая,
словно мыла кусочек отправлен в нутро,
будто вилка в него проникая.

Всё искрится вокруг и воркует душа,
и «Чего-то такого…» бы надо.
И Банкующий Бес в лес пошел подышать,
в качестве «перед сном» променада.

Вдруг услышал он то, что  не всем суждено —
благородные вздохи и всхрапы.
То, известный в народе — Брандо Шмыгунок,
а в науке — БрамсГлюк Нежнолапый.

И ликующий Бес, карандаш взяв простой,
из широких штанин вынул чеки.
И когда дорисовывал нуль он шестой
у БрамсГлюка расширились веки.

Нежнолапый БрамсГлюк, рот открыв на бегу,
удирал в нездоровом подъеме.
И из всхрапов не помнит  теперь  — ни гу гу,
находясь в эйфорической коме.

Не желает вообще покидать он кровать.
А как станет петь — кровь стынет в венах…
Но никто не пришел, чтоб ему втолковать,
что был счет ему выписан в йенах.

Белой стала та часть его, что у окна,
стала мела белей она даже,
та же часть, что в нору была обращена,
почернела от пыли и сажи.

И хотя благороден на вид он и сыт,
что-то есть самурайское даже…
Но провисшие в недоуменье усы
говорят о таланта пропаже.

Были песни его и кривы и новы,
а теперь он — прилежно воркует…
Так Брамс-Глюки порой погибают — увы,
там где с чеками Бесы банкуют.

Босс с Банкующим Бесом беседу имел,
про опасность и бренность металла.
Лес деревья не гнул.. И камыш не шумел…
И с годами — следы заметало.

____________________________________________________

Пересказ Юрия Палея (2022):

Бзик седьмой
Первая потеря

И с напёрстком, и с вилкой искали его,
С упованьем и громом оваций.
И с подмылкой, с ухмылкой, что лучше всего
Под угрозой падения акций.

Между тем Бабловед взял снаркатистый след
И рванул, оторвавшись от масс,
Сразу – с места в карьер, без особых манер,
И мгновенно скрылся из глаз.

Он искал так и сяк, и бродил, и чудил,
Шёл в обход и шёл напрямик.
Вдруг его среди скал накрыл Зубоскал,
Или просто – Летучий Кирдык.

Хоть банкир и кредиты ему предлагал,
Квоты, льготы, проценты и ссуды,
Но на всё издевательски гад хохотал,
И, как мог, измывался паскуда!

Свой разъяристый рот раскошмарил проглот.
Но, рванув из клыкастистой пасти,
Бабловед всё ж утёк, применив скок-поскок,
И свалился, загнувшись отчасти.

В вышине Зубоскалы слежку вели,
Предвкушая пиршества час,
Но примчались друзья, и нашли, и спасли,
Как спасали друг друга не раз.

И сказал Капитан: – Ты же негра черней
Стал от низа до самой макушки!
Я же вам говорил: снарковать без друзей –
Сто пудов приведёт к заварушке!

А на ужин банкир вдруг нарядный пришёл –
Все застыли в испуге немом –
Он скакал и старался забраться на стол,
И свистел, и дразнил языком.

И обрушив попе на своё канапе,
То рыдался, то хохотался,
То глазами вращал, будто им сообщал,
Что с рассудком навек распрощался.

Всё пытался он что-то сказать и не мог.
Только выл, только щёки – в слезах…
О, какой же буджумистый, страшный итог –
Помешаться у всех на глазах!

– Что ж, прощай, Бабловед, – вздохнул Капитан
И добавил: – Вниманье умножить!
Все за Снарком – вперёд! Ложится туман,
А в тумане его не стреножить.

____________________________________________________

Украинский перевод Юрка Позаяка (Юрия Лысенко) (2011):

Сказ сьомий
Зла доля Банкіра

І наперсток, і ніжність пустили у хід,
В хід пустили надію і вила,
Котировкою Снарка лякали як слід,
Шармом вабили усмішки й мила.

І Банкір впав у раж, увійшов у кураж
(Тут, либонь, помогла добра чарка),
З бравим криком “Банзай!” ринувсь він в дикогай
І з очей щез у пошуку Снарка.

Він з наперстком і ніжністю Снарка шукав,
Та натомість знайшов Дряпогриза[15].
І кураж весь пропав, бо Банкір добре знав:
Це страшніш, ніж фінансова криза.

З переляку Банкір тут же виписав чек
На пред’явника – фунт і три пенси,
Та звірлюга бідаці впилась в поперек,
Втеча втратила шанси і сенси.

Скок угору, стриб вниз – хижожер рвав і гриз,
Пазурами цап-дряп, клац зубами,
Чувся ляскіт щелеп, чулось “Ай!”, “Пробі!” й – геп!
Це Банкір повалився без тями.

Дряпогриз хутко втік, як з’явився загін,
Що примчав на ті зойки і гуки.
“Я цього і боявся!” – зітхнув Будодзвін
І забамкав у дзвона з розпуки.

Він став чорним з лиця, схожий більш на мерця,
Ніж на бравого зуха Банкіра,
Був такий переляк, що й сюртук його збляк –
Жертва долбесті й честі офіра!

І на жах усіх друзів (і всіх ворогів)
Він устав, перехняблений в стані,
І з гримасами блазня повідать хотів
Те, що мовити вже був не в стані.

Потім сів на стілець і, безумний співець,
Став горлати безглузді куплети –
З’їхав з глузду Банкір, ще й смердів, наче тхір,
І під спів торохтів в кастаньєти.

“Тут залишмо бідаку на милість судьби –
Капітан втер заплакані очі:
– Якщо згаємо ще хоч часинку доби,
Не впіймати нам Снарка до ночі!”

Комментарии переводчика:

[15] В оригіналі Bandersnatch. Також персонаж вірша Л.Керролла „Jabberwocky” з „Аліси у Задзеркаллі”. Розкладається на слова bander „товариш, спільник” та snatch „хапати, виривати”.

.

____________________________________________________

Перевод Максима Щура (Макса Шчура) (2013):

Выклік сёмы
Лёс Бухгалтара

І напарсткам, і клопатам Снарка цкаваць,
і відэльцам, і процьмай надзей,
і чыгуначным трэстам жыццю пагражаць
не спыняўся ніводны ў той дзень.

Нат Бухгалтар апінію рэшты абверг
(быў ніякі з яго следапыт),
калі Снарка высочваць раптоўна пабег
невядома куды – наўскапыт.

Клопат ён і напарсткі ўжываў, як і ўсе,
ды застыў – хоць ты крыкам крычы –
калі Снарка замест прыімчаў Крывасек [21],
ад якога няможна ўцячы.

Прапаноўваў і зніжку Бухгалтар, і чэк
(на імя!), даў бы дзесяць за сем –
толькі выцягнуў шыю ў адказ Крывасек
і шчэ больш на нябогу насеў.

Страшна сківіцамі скрыгатаў ён сваймі –
ратаваўся Бухгалтар ад іх то наўскач,
то трушком, то бягом, то паўзком –
але ўпаў і, знясілены, сціх.

А пачвара – ўцякаць! Зноў жа наўскапыта
беглі ўсе на Бухгалтараў вой…
«Вось чаго я баяўся!», – сказаў капітан,
урачыста ў звон лупячы свой.

Не падобны быў ён да таго, што здавён
пад пятою трымаў экіпаж:
пачарнеў правадыр, а ягоны мундыр
пабялеў ад гістэрыкі аж!

І, да жаху прысутных на зборышчы тым,
Балабол, фрэнч змяніўшы на фрак,
намагаўся на словах паведаміць ім,
што відаць было ў твары і так.

У глыбокі шэзлёнг нечакана ён лёг,
гульнявымі касцямі грукочучы,
і спяваў гэтак рыса [22], нібыта не лысы,
што ўсе ўбачылі: дурань ён кончаны!

Вось што ён прапяяў: «Што Бухгалтар прапаў,
буду я турбавацца яшчэ!
Каштавала паўдня ваша нам валтузня!
Як сцямнее – дык Снарк уцячэ!»

Каментары:

21. Такое ж імя (Bandersnatch) мае ў вершы “Жабавокі” меч галоўнага героя.

22. У арыгінале mimsiest – яшчэ адно слова з “Жабавокага”.

.

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>