Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. T. Jansson.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1876):
But the Judge said he never had summed up before;
So the Snark undertook it instead,
And summed it so well that it came to far more
Than the Witnesses ever had said!
When the verdict was called for, the Jury declined,
As the word was so puzzling to spell;
But they ventured to hope that the Snark wouldn’t mind
Undertaking that duty as well.
So the Snark found the verdict, although, as it owned,
It was spent with the toils of the day:
When it said the word “GUILTY!” the Jury all groaned,
And some of them fainted away.
Then the Snark pronounced sentence, the Judge being quite
Too nervous to utter a word:
When it rose to its feet, there was silence like night,
And the fall of a pin might be heard.
“Transportation for life” was the sentence it gave,
“And then to be fined forty pound.”
The Jury all cheered, though the Judge said he feared
That the phrase was not legally sound.
But their wild exultation was suddenly checked
When the jailer informed them, with tears,
Such a sentence would have not the slightest effect,
As the pig had been dead for some years.
The Judge left the Court, looking deeply disgusted:
But the Snark, though a little aghast,
As the lawyer to whom the defense was entrusted,
Went bellowing on to the last.
Thus the Barrister dreamed, while the bellowing seemed
To grow every moment more clear:
Till he woke to the knell of a furious bell,
Which the Bellman rang close at his ear.
____________________________________________________
Перевод Михаила Пухова (1990):
Но Судья с арифметикой был не в ладу;
Так, что Снарк, напрягая все силы,
Подытожил все сам и представил суду
Много больше, чем сказано было!
И с вердиктом не менее сложный вопрос —
У Присяжных с грамматикой туго;
И поэтому Снарку немедля пришлось
Оказать им и эту услугу.
Вынес он и вердикт, хоть и сильно устал
От забот неотложных и важных;
Он воскликнул «ВИНОВНА!» — народ застонал,
И упал кое-кто из Присяжных.
С приговором он тоже согласен помочь,
Чтоб пресечь всевозможные толки.
Тишина — хоть убей, как в глубокую ночь,
В коей слышно паденье иголки.
Приговор лаконичен; пожизненный срок,
Ну и штраф по отбытии срока.
Загремело «ура», хоть Судья и изрек,
Что немного не понял намека.
Но смотритель тюрьмы охладил их умы,
Зарыдав, он поведал суду,
Что во время спанья околела свинья
То ли в том, то ли в этом году.
От конфуза Судья убежал в коридор,
И тогда, чтобы честь уберечь,
Снарк устало поднялся, и руку простер,
И промолвил защитную речь.
Это видел Барристер, и чувствовал он:
Голос Снарка все звонче, и вот —
Он проснулся; а рядом стоит Благозвон
И в свой колокол яростно бьет.
____________________________________________________
Перевод Андрея Москотельникова (2007-2010):
Но судья в арифметике был не силён,
Подзабыл он, как делать сложенье;
Взялся Снарк подсчитать, и наскладывал он,
Переплюнув само обвиненье.
Отказалось жюри выносить приговор —
Слов лишилось. Осталась надежда,
Что управится Снарк — на язык он остёр
И, видать по всему, не невежда.
Обращаются к Снарку с надеждой в глазах;
И помыслить нельзя об отказе…
Снарк решился… «ВИНОВНА!». Всеобщее «Ах!»;
Слабонервные валятся наземь.
Но кому огласить повеленье суда,
Коль судья не владеет собой?
Значит, Снарку опять. Вот он встал — и тогда
Разражается зал тишиной.
«Присуждаю к пожизненной ссылке свинью,
И потом, пусть уплатит налог».
Неудачным словцом доконал он судью,
Хоть и вызвал всеобщий восторг.
Только сразу же прерван был дикий галдёж,
Ибо стражи в слезах заявили,
Что не могут исполнить вердикт: «Хошь не хошь,
А давно ту свинью закоптили».
Огорчённый судья незаметно исчез,
Ну а Снарк, озадачен слегка
(Как любой адвокат, проигравший процесс),
Зашумел с остальными пока.
Так и длился бы сон, этот шум, этот звон —
Прямо в ухе звенело, однако.
И открыл он глаза, ведь уже с полчаса
Колокольчик отчаянно звякал.[24].
ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА: [24] Если реальность «Охоты на Снарка» — это реальность сна, то закончившийся только что приступ был сном во сне. И у него как такового явственно заметно одно отличие от обрамляющего изложения. Дело в том, что в нашей поэме нет течения событий. События, конечно же, случаются, но именно их течения в ней не происходит. Высадка на берег, речь предводителя, рассказ Булочника, урок Бобру, нападение Брандашмыга — может быть, нам всего лишь кажется, что эти события происходят одно за другим, — просто по-иному мы не умеем воспринимать ряд. Вполне вероятно, что, например, нападение Брандашмыга предшествует сну Барристера, а последний предшествует уроку, преподанному Бобру Браконьером, — ведь одно из другого никак не вытекает, перестаёт вытекать по крайней мере с того места поэмы, где впервые появляется повторяющийся рефрен «Охотились с мылом, искали с умом и проч.». «Охотились, искали, гонялись» — это перечисление действий вообще не составляет никакого рассказа, но словно отъединяет событие одного приступа от события другого, настаивая на их несвязности. Приступ под названием «Сон Барристера» является единственным случаем связного рассказа о цепи сменяющих друг друга событий, в данном случае — дающих нам от начала до конца сцену судебного заседания. Однако психоанализ, современник Павла Флоренского, нащупывал иное объяснение феномену снов такого рода. Собственно, именно по этому пункту явно психоанализ так и не высказался, но семена посеял, и всходы воспоследовали. Точка, по нашему мнению, была поставлена под конец XX века Борисом Успенским без ссылки на психоанализ, но с упоминанием Павла Флоренского как представителя отечественной мысли: совершенно незачем делать столь труднопостигаемое, ничего прочного под собой не имеющее допущение об обратном течении времени; всё дело в том, что время во сне вообще не течёт, его там нет. Моменты сна не принадлежат времени, их мелькающее содержание замкнуто в себе, автономно по отношению к другим таким же моментам, и лишь наш разум на грани пробуждения произвольно задаёт им мнимую последовательность, поскольку не может иначе. (Борис Успенский, говорим мы, поставил точку, то есть — обосновал этот вывод в специальной работе; однако подобный взгляд проводился и ранее. Читателю, вероятно, интересно будет узнать мнение Джона Бойнтона Пристли, могущее служить также к решению загадки столетней привлекательности «Охоты на Снарка»: «…мысль о жизни вне Времени, каким мы обычно его представляем, о своего рода свободе четвёртого измерения, которая приходит к нам в сновидениях, когда события не имеют хронологической последовательности <…> — всё это может принести пронизывающую сладостность, странную остроту и драматическое переживание, немного отличное от тех, которые мы знали раньше». — Пристли Дж. Б. Избранное, т. 2. М., «Искусство». С. 478.) Тогда, возвращаясь к нашей поэме, мы обнаруживаем, что, уйдя от одной аналогии, мы пришли к другой, не менее полной: да, внешнее событие — последняя строка — последняя сцена… Но пока ещё неизвестно какая, и что вообще это будет, и будет ли что-нибудь далее этой строки, рождённой на сельской дороге, в наше время истоптанной ногами поклонников Кэрролла, приезжающих к дому несчастного Чарльза Уилкокса только для того, чтобы пройтись этим же путём… Теперь мы знаем, что было дальше, и главное — знаем в какой последовательности, то есть что не было никакой последовательности: эпизоды придумывались вне всякой связи один с другим, вносились то в одно, то в другое место поэмы, а между ними всё звучал рефрен «Охотились, искали, гонялись», не давая объединиться в целое. |
____________________________________________________
Перевод Григория Кружкова (1991):
Но Судья никогда не суммировал дел —
Снарк был должен прийти на подмогу;
Он так ловко суммировать дело сумел,
Что и сам ужаснулся итогу.
Нужно было вердикт огласить, но опять
Оказалось Жюри в затрудненье:
Слово было такое, что трудно понять,
Где поставить на нем ударенье.
Снарк был вынужден взять на себя этот труд,
Но когда произнес он: ВИНОВЕН! —
Стон пронесся по залу, и многие тут
Повалились бесчувственней бревен.
Приговор зачитал тоже Снарк — у Судьи
Не хватило для этого духу.
Зал почти не дышал, не скрипели скамьи,
Слышно было летящую муху.
Приговор был: ‘Пожизненный каторжный срок,
По отбытьи же оного — штраф’. —
Гип-ура! — раза три прокричало Жюри,
И Судья отозвался: Пиф-паф!
Но тюремщик, роняя слезу на паркет,
Поуменьшил восторженность их,
Сообщив, что козы уже несколько лет,
К сожалению, нету в живых.
Оскорбленный Судья, посмотрев на часы,
Заседанье поспешно закрыл.
Только Снарк, верный долгу защиты козы,
Бушевал, и звенел, и грозил.
Все сильней, все неистовей делался звон —
Барабанщик очнулся в тоске:
Над его головой бушевал Балабон
Со звонком капитанским в руке.
____________________________________________________
Перевод Евгения Клюева (1992):
Но Судья вдруг признался, что он дилетант.
Взялся Смарк (он с законом «на ты») —
И такого за пару минут накатал,
Что раскрыли Свидетели рты.
Перешли к приговору; присяжные — в стон:
До того уж он витиеват!
Все взглянули на Смарка: пусть скажет хоть он,
Как там с хрюшкой дела обстоят.
Взялся Смарк и за это: оттачивал стиль
Целый день и нецелую ночь…
Но когда он «ВИНОВНА!» вдруг провозгласил,
Все попадали в обморок прочь.
Кроме Смарка! Судья был взволнован весьма —
Приговор зачитать он не смог.
Смарк привстал… Тишина опустилась, как тьма, —
Слышно, как пролетел мотылек.
«Ссылка! — Смарк прочитал, глядя пристально в зал, —
И ПОСЛЕ — стофунтовый штраф».
Из-за бурных оваций стал Судья сомневаться
В том, что суд юридически прав.
Но захлопали рано… Начальник Тюрьмы
Сообщил, утопая в слезах:
«Приговор, как ни жаль, вступит в силу едва ль:
Хрюшка сдохла лет десять назад».
Судья тут же вышел — вконец огорчен.
Смарк немножечко тоже увял,
Но он был как-никак адвокатом — и он
Всех позднее покинул зал.
… Да, наш Барристер спал: Смарк, покинувший зал,
Наползал на него, как ледник.
В этот миг надо лбом с погребальным «бом-бом»
Наяву бравый Бомцман возник.
____________________________________________________
Перевод Сергея Афонькина (1981):
Судья перепутал и это, и то,
Все лишь головами качали.
Тут Снарк все подвел вдруг, да так, как никто
Не мог и подумать вначале!
О том, чтоб Присяжным вердикт огласить
И быть не могло разговора —
Хотели со Снарком они разделить
Всю тяжесть сего приговора.
Снарк крикнул: «Виновна!» И в зал каждый слог
Расплавленным оловом капал.
Подобное вынести кто-то не смог
И сполз без сознания на пол.
Судья вдруг вскочил. Ничего не сказал.
И сел. Только скрипнула лавка.
В глухой тишине, переполнившей зал,
Со стуком упала булавка.
До гроба Свинью в каземат заточить,
А после взять денежный штраф!»
По логике Снарк, судья мог заключить,
Тут кажется в чем-то не прав!
Тюремщик слезливо взмолился: «Друзья!
Вы верно, случайно забыли,
Что выполнить все это просто нельзя —
Свинья уж семь лет как в могиле!»
Судья загрустил среди папок и дел.
Не ждал он такого финала.
А Снарк (как защитник) с досады взревел
И в ярости вышел из зала.
Во сне Адвоката тот рев нарастал,
Будил для работы и дела.
То Кормчий трезвонил, чтоб спящий восстал,
То рында безумно гремела!
____________________________________________________
Но Судья абсолютно неопытен был —
Ничего подытожить не мог;
Добрый Снарк в этой роли Судью заменил,
И подвел он блестящий итог.
А когда, наконец, до вердикта дошло,
Снарк обязан был выступить снова:
Оказалось, Присяжным весьма тяжело
Вслух сказать это трудное слово!
Снарк достаточно был с этим делом знаком
И усталости не показал:
Произнес он «ВИНОВНА!» — при слове таком
Содрогнулся испуганный зал!
И Судья, от волнения еле живой,
К Снарку руки с мольбою простер,
И опять-таки Снарк, в тишине гробовой,
За Судью прочитал приговор.
Присудил он к пожизненной ссылке свинью,
Со взысканьем ста фунтов потом;
Но такой приговор не устроил Судью —
Было что-то неправильно в нем.
А тюремщик сказал, что назначенный штраф,
Да и самая ссылка сперва,
Представляют собой ущемление прав —
Ведь свинья уже год как мертва!
И из зала Суда удалился Судья,
И Присяжные вышли гурьбой,
Снарк, рассерженный, в гневе бросил Дело о Хлеве,
Хлопнув дверью Суда за собой.
Много раз ему вслед прозвучал этот стук,
Нарастая вокруг непрестанно,
И дремавший юрист пробудился на звук
Поднимавшего всех барабана.
____________________________________________________
Перевод Евгения Фельдмана (1988):
— Но в чертах ни черта я не смыслю -, — Судья
Отвечал — и услышал от Снарка:
— Не умеете вы — подведу ее я -.
И подвел, и Суду стало жарко!
Показанья Свидетелей свел он к нулю,
Изменив на свои показанья,
И взмолился Судья: — При вердикте, молю,
Вы умерьте свои притязанья!
И насупился Снарк, и под сводом дворца
Раздалось роковое: — ВИНОВНА!
И схватились Присяжные все за сердца,
И упали на пол — поголовно.
И решительный Снарк произнес приговор,
И Судья промолчал боязливо,
И вошла тишина во дворец и во двор,
Словно воды во время разлива.
— На плантации! Труд от зари до зари! —
Прозвучали слова Адвоката.
И заметил Судья: — Хорошо для Жюри,
Для Юстиции, сэр, — СНАРКовато!
Но тюремщик вошел и сказал: — Господа,
Приговор ваш не стоит понюшки,
Ибо свинка покинула нас навсегда,
Десять лет, как уж нету свинюшки!
Попрощался Судья, и ушел отдыхать,
А за ним и Жюри потянулось,
И один только Снарк продолжал громыхать,
Ибо в нем честолюбье проснулось.
Балабол при луне это видел во сне.
Громыхание утречком рано
Было слышно не зря: то ни свет ни заря
Просыпался набат Балабана!
© Перевод Евг. Фельдмана
http://feldman.omsklib.ru/
____________________________________________________
Однако судья объяснил не без гнева,
Что это ему невдомек;
Тогда, превзойдя показанья из хлева,
Снарк встал и учел все, что смог.
С вердиктом (15) случился полнейший разброд —
Присяжные сникли давно,
Но решили, что Снарк лучше них разберет,
Как сложить части слова в одно.
Снарка ждать не пришлось — признавая отважно,
Что за день изрядно устал,
Возгласил он: » ВИ-НОВ-НА !» (16) под стоны присяжных.
Кто-то в обморок даже упал.
Приговор вынес Снарк — у судьи от волненья
Что-то вымолвить не было мочи.
Все затихло, и даже булавки паденье
Показалось бы громом в полночи.
«Пожизненно — ссылка!» — гласил приговор, —
И штраф сорок фунтов — п о т о м !»
Шквал оваций сорвался, лишь судья сомневался
В совершенстве его правовом.
Ликованье присяжных тюремщик прервал,
Объявивший сквозь слезы бессилья,
Что эффект приговора трагически мал —
Ведь свинья много лет как в могиле (17).
Судья этот зал покидал с омерзеньем,
Только Снарк, хоть и он побледнел,
Как защитник, охваченый долгом и рвеньем,
До конца бушевал и ревел.
Все ясней и ясней Адвокату во сне
Этот рев доносился до слуха —
Белман в колокол бил изо всех своих сил
И звонил ему в самое ухо.
Примечания переводчика. (15) — Вердикт — решение о виновности или невиновности подсудимого. (16) — Вспомним, что Снарк должен быть з а щ и щ а т ь свинью. (17) — Без точного подтверждения, что подсудимый извещен о процессе, суд неправомочен. |
____________________________________________________
Перевод Иосифа Липкина (1993):
Но судья подводить отказался итог.
Пусть, мол, Снарк при его-то сноровке
Этим кляузным делом займется, и тот
Так подвел, что и вспомнить неловко.
Ну, дошло до вердикта. Прочел его Снарк.
Никого не сыскалось иного.
Оказалось — лишь Снарк после «р» мягкий знак
Не вставлял в это трудное слово.
Он поправил парик и — ВИНОВНА! — прочел,
Скрыть мученья душевные силясь.
И присяжные тотчас забились под стол
И в конвульсиях дружно забились.
Чтоб прочесть приговор снова призван был Снарк –
Шаг весьма дальновидный и мудрый.
Суд был в трансе. Все стихло. И слышалось, как
С париков осыпается пудра.
— Дать пожизненный срок, — громко Снарк возгласил,
С наложеньем посмертного штрафа.
Все захлопали Снарку. Судья ж возразил,
Что, наверное, в чем-то неправ он.
Но тюремщик злорадно сказал, что они
Зря весь день занимались всем этим,
Объяснив им со вздохом, что оной свиньи
Много лет уже нету на свете.
Заседанье закрыл огорченный Судья,
Снарк был тоже смущен, безусловно,
Но трещал, не смолкая, что эта свинья,
Хоть мертва, но ни в чем не виновна.
Этот треск, издаваемый Снарком, не гас.
Речь свою он не думал закончить.
Бакалавр пробудился. Рассерженный Блямс
Озверело звонил в колокольчик.
____________________________________________________
Перевод Леонида Яхнина (1999):
От такого ответа Судья онемел
И на Снарка глядел бестолково.
Ни один из Присяжных шуметь не посмел
И не вымолвил больше ни слова.
И Дворец Правосудья звенит тишиной.
Слышен зуд пролетающей мухи.
Слышно даже, как ветер молчит за стеной,
Как урчит у Защитника в брюхе.
А Защитник остался в едином лице —
Он Свидетель, Судья и Присяжный —
И творит Правосудье в притихшем Дворце
Беспощадный, суровый и важный.
— Теперь огласим Обвинительный акт, —
Поднялся Защитник с ухмылкой.
Он громко читал и постукивал в такт
По тарелке двузубою вилкой: —
Поджарку, которой, как видите, нет,
Помиловать надо, откинув сомненья.
Зато Отбивная пусть держит ответ.
Есть мненье — злодейка достойна съеденья.
Присяжные подняли горестный вой:
— Куда подевалась Поджарка?
Судья, как болванчик, кивал головой,
С опаскою глядя на Снарка.
— Молчать! — ужасающе Снарк заревел,
И грохнулась на пол тарелка…
Проснулся Болтун, а над ним Билли-Белл
Трясет колокольчиком мелко.
____________________________________________________
Перевод Александра Вышемирского:
Но судья не суммировал раньше совсем,
Так что Снарк стал вести заседанье,
И, суммировав, он получил больше, чем
Содержалось во всех показаньях.
Но Жюри отказалось вердикт выносить —
Не сильны, дескать, в правописаньи —
И решили для верности Снарка просить
На себя взять и это заданье.
Снарк, хоть очень устал, согласился и встал,
Объявляя: «Виновен!», и в зале
Все, включая Жюри, стон сдержать не могли,
А иные сознанье теряли.
Дальше Снарк за судью выносил приговор
(Тот, в расстройстве, не мог говорить).
Стало тихо — так, что можно было на спор
Звук паденья иглы уловить.
«Изгнанье пожизненно,- Снарк зачитал,-
А затем штраф на сорок пять фунтов!»
Весь зал ликовал, хоть судья указал
На нечеткость последнего пункта.
Но восторг их умерил немного тюремщик,
Заявив со слезами в глазах,
Что такой приговор не применишь к умершим,
А хряк умер полгода назад.
Судья уходил бесконечно сердитый,
Ну а Снарк, хоть по правде сказать,
И смущен, как юрист, представлявший защиту,
Продолжал благодушно ворчать.
Адвокату казалось, что ворчанье менялось,
Становясь нестерпимым для слуха.
Наконец, он вскочил — шеф его разбудил
Колокольным трезвоном над ухом.
____________________________________________________
Перевод Владимира Гандельсмана (2000):
И видя, что здесь дебатировать не с кем,
спокойно, умно, без труда
Снарк всё произвёл с подобающим блеском,
затмив полсостава Суда.
Насчёт приговора сказали, что, дескать,
боятся его затруднить,
но, может быть, Снарк снизойдёт не без блеска
ещё полсостава затмить.
Снарк вскинул монокль, несмотря на усталость:
«Виновен…» (Присяжная рать
частично упала, а та, что осталась
сидеть, предпочла застонать).
Затем все могли убедиться воочию,
каков его риторский дар:
когда он читал, было тихо, как ночью,
и только резвился комар.
«…к пожизненной каторге и — по отбытьи —
к уплате ста фунтов…», и хор
присяжных воспрял, хоть Судья необычным
осмелился счесть приговор.
«Хорош приговор, — разрыдался у входа
тюремщик, — но тем только плох,
что вот уже несколько более года,
как ваш подсудимый подох».
Всё стихло. Судья с отвращеньем глубоким
ушёл из Суда. Почивать.
И, вперившись в даль юридическим оком,
Снарк начал свистеть и мычать…
Так снилось Юристу, пока он не понял,
что эти мычанье и свист
за рамками сна и что Беллман трезвонил
затем, чтоб проснулся Юрист.
____________________________________________________
Перевод Дениса Жердева (2001):
Но Судью, что шепнул ему: «Мне никогда
Резюме выносить не случалось!» —
Снарк сейчас же собой заменил без труда,
Чем Присяжных шокировал малость.
И Присяжные дружно махнули рукой
И вердикт выносить не рискнули;
Но опять свою грудь благородный герой
Добровольно подставил под пули.
Снарк вердикт огласил, утопая в слезах
(Он для храбрости рюмочку тяпнул):
«Да, виновна!» — сказали Присяжные: «Ах!», —
И рядком опрокинулись на пол.
Приговор, разумеется, Снарк выносил,
Ведь судья был слегка не в себе;
И молчанием публика, что было сил,
Выражала покорность судьбе.
«Три пожизненных срока, — гласил приговор, —
И затем десять палок и штраф!»
Зал в восторге кричал, хоть Судья и бурчал
О заметном попрании прав.
Но Тюремщик сказал: «Приговор, господа,
Вряд ли будет иметь результат:
Ведь мерзавка свинья, не дождавшись суда,
Околела три года назад».
Хлопнув дверью, покинул собранье Судья;
Ну а Снарк подтянул панталоны
И защиту, в которой нуждалась свинья,
Продолжал с громыханьем и звоном.
Так у снарковых врат грезил наш Бюрократ,
Звон меж тем становился сильнее —
До тех пор, пока спящего не разбудил
Боцман яростной рындой своею.
____________________________________________________
Перевод С.К. (анонимный) (2001):
Но Судья никогда не итожил итог;
Снова Смарке пришлось постараться,
И такие подробности всплыли, не мог
Ни Свидетель о них догадаться!
А Жюри не решилось вердикт выносить, —
Слово пишется так ли, иначе? —
И они сговорилися Смарку просить
На себя взять и эту задачу.
Смарка вынесла этот вердикт, правда он
Был потрачен тенетами дня… И
Эхом слову «ВИНОВЕН!» Жюри общий стон,
А иные лишились сознанья.
А потом приговор Смарка произнесла,
И Судья промолчал от волненья…
Когда встала, ночная была тишина
Было б слышно булавки паденье
«За границей повесить» — ее приговор —
«Вслед за этим взыскать сорок фунтов.»
Восхитилось Жюри, хоть Судья поднял ор,
Юридической силы нет будто.
Но их дикая радость обуздана вдруг —
Им тюремщик сказал со слезами,
Что не вызовет сей приговор и испуг,
Ведь свинья-то скончалась годами.
И ушел со двора недовольный Судья…
Смарка, хоть пораженная чуть,
Как юрист, чья забота — лишь защита кого-то,
До конца продолжала мычать.
Пока Барристер спал, наяву рев, казалось,
Слышен был каждый миг все ясней…
Пока он не проснулся — то рында терзалась
Бельманом возле самых ушей.
____________________________________________________
Перевод-пародия Николая Светлова (2002):
Но только напрасно: судья не умел
Отродясь подводить итог.
Но Снарк-адвокат был достаточно смел,
Эту функцию выполнить смог.
Удивились свидетели, чувств не тая —
Снарк в улики играл, как жонглёр, —
И предвидели втайне: поручит судья
Адвокату зачесть приговор.
Адвокатом бесстрастно вердикт оглашён —
Вряд ли кто мог постичь его смысл, —
Наконец, прозвучало: «Виновна!» — и стон
Присяжных над залом повис.
Снарк промолвил сентенцию… Даже судья
Дар слова утратил на миг,
И поднялся он с кресла, свой гнев не тая,
Завитой поправляя парик.
Снарк промолвил сентенцию: «Сорок рублей
Удержать в виде штрафа с виновной!
Аплодируем ей!» — а судья: «Нет статей
Таковых в толковании полном!»
Но их препиранье тюремщик пресёк:
«Хавронья, — сказал он сквозь слез, —
Почила в бозе (срок немалый истёк).
Бессмысленен этот процесс!»
Судья удалился. Он браться за дело
Не стал б, раз так Бог рассудил.
Но Снарк, хоть и понял, что всем надоело,
Как бубен, с трибуны бубнил.<30>
Барристер дремал — Снарк болтал и болтал.
Сей звук превращался в набат.
Барристер вскочил. Чу! Звонит капитан!
Глаза его гневно горят.
Примечания переводчика Н. Светлова: 30 — В переводе этой строфы содержится довольно прозрачный намёк на место проведения суда. В оригинале он отсутствовал. Пришлось проводить специальные изыскания. |
____________________________________________________
Перевод Ивана Анисимова (псевдоним Юрия Князева) (2003):
«Я не знал таких дел», — им судья заявил,
Снарк, тем более, знал их едва ли,
Но такого вот дела, как он накрутил,
Очевидцы не предполагали.
Когда время пришло выносить приговор,
(а присяжным не очень хотелось)
Если Снарк вел защиту до этаких пор,
Взял бы он на себя эту смелость.
Снарк нашел, что вердикт, безусловно, силен,
Над которым трудились весь день,
Когда молвил: «Виновна!» — раздался вдруг стон,
И присяжные сгинули в тень.
Когда Снарк, наконец, приговор огласил,
Буквоед загрустил втихомолку,
Тишину выносить больше не было сил,
Слышно было паденье иголки.
«На пожизненный срок» — говорила статья,
«Сорок фунтов впоследствии штраф».
Ликовали присяжные, (но не свинья)
Все законы при этом поправ.
Ликование их не встречало преград,
Но поведал тюремщик в ответ,
Приговору такому эффект маловат,
Коль свиньи уже нет пару лет.
С отвращением суд покидал Буквоед.
Ну, а Снарк обнадеживал зал,
Как защитник козы, он добьется побед,
Его голос звенеть продолжал.
Буквоеду трезвон не пригрезился тут,
С каждым мигом все явственней был:
Он проснулся. Над ухом его Баламут
Разъяренно в свой колокол бил.
____________________________________________________
Но Судья тут признался, что в этом не спец,
И тогда снова Верп приступил;
Так итожил он мастерски, что под конец
Обвинения все подкрепил.
Появился Вердикт. Его смысл был так дик,
Не под силу Присяжным взять в толк,
Не могли прочитать, и решили призвать
Верпа взять на себя этот долг.
Верп Вердикт отыскал. Целый день, весь в поту,
Он искал, и нашёл лишь к семи.
И прочёл он: «Виновен!» Все охнули тут,
Кое-кто пал без чувств под скамьи.
Когда Верп произнёс приговор, то Судья
Так занервничал, что не встревал.
Было тихо, лишь скрипнула тихо скамья,
Даже муху бы зал услыхал.
Гласил приговор: «К пожизненной ссылке,
И затем — к похуданью на пуд».
Все: «Ура!» Но Судья, почесавши в затылке,
Молвил: «Где же Закон? И где Суд?»
Экзальтацию зала тюремщик прервал,
Он сказал: «Приговору хвала,
Но эффект,- он добавил в слезах,- будет мал:
Ведь свинья год назад умерла».
Судья в негодованье вышел из Заседанья,
Верп слегка ошарашен всем был,
Но, как истый Защитник, гася свары и крики,
В колокольчик нервно звонил.
И во сне Бюрократа всё ширился звон,
Он вскочил, как ударенный молотом,
А над ухом его издавал уже гром
Бригадировый яростный колокол.
____________________________________________________
Прозаический пересказ Александра Флори (1993, 2003):
Но у судьи как раз сломались весы, и за дело взялся Плезиозубр. Он прикинул весомость показаний на глаз, и в итоге их оказалось гораздо больше, чем было.
Когда же вердикт был оглашен, присяжные отклонили его из-за немыслимых орфоэпических ошибок в каждом слове. К счастью, их выручил Плеэиозубр, любезно согласившись исполнить их обязанности. Он с блеском прочитал приговор, потратив на этот умопомрачительный труд целые сутки. Присяжные вынесли единогласное заключение: «СВИНТУС ВИНОВАТ!» — после чего они застонали, а некоторые, наиболее бесчувственные, лишились сознания.
Затем Плезиозубру пришлось заменить еще и судью, у которого случился нервический припадок, и он был не в состоянье произнести ни слова. Когда Плезиозубр заговорил, воцарилась мертвая тишина, что можно было услышать и дольней лозы прозябанье.
— Приговаривается к пожизненному заключению в хлеву, — объявил Плезиозубр. — И к штрафу в сорок фунтов по отбытии срока.
Присяжные разразились рукоплесканиями, хотя судья и счел один из пунктов обвинения недостаточно обоснованным. Общий энтузиазм, однако, был сведен на нет появлением Бидла, который со слезами сообщил, что Свинтус состарился и скончался много лет назад.
Судья покинул зал заседаний, погруженный в глубокую задумчивость. Плезиозубр, оправившись от легкого шока, вспомнил о своих прямых обязанностях — адвокатских. Он решил защищать своего клиента до последнего и принялся за дело.
Рев Плезиозубра стал неприлично, невыносимо громким, и Буримэтр в ужасе проснулся. Над ним нависла грозная тень Брандмейстера, который изо всех сил тряс у него над ухом своим неизменным колокольчиком.
____________________________________________________
Перевод Николая Хлебникова (2004):
«Может, лучше бы Вам…» — стушевался Судья.
Нарк увидел молящие взоры…
И, — такое загнул, что решил про себя
Из защиты уйти в Прокуроры.
Правда, этот вердикт нужно было прочесть,
То есть — вслух зачитать перед залом.
Нарк сказал: «Я могу зачитать, Ваша Честь,
И, боюсь, — не покажется мало!»
Получив одобрение прочих сторон,
Большей частью — под видом молчанья, —
Нарк торжественно гаркнул: «ВИНОВЕН ВО ВС°М!»,
Чем лишил всe собранье сознанья.
Приговор огласил, разумеется, Нарк —
Всех других просто не откачали:
В головах не развеялся ступора мрак.
Тишина воцарилася в зале…
«Два расстрела и — каторга!» — был приговор.
Это многих тотчас оживило.
Прокричало Жюри хором: «Хряку — позор!»,
А Судья зарумянился мило.
Ликованью Тюремщик конец положил:
«Затянули вы следствие очень…
Осуждeнный три года назад опочил,
Ожидая Суда в одиночке.
Всем известно: на «Нет» — не бывает суда.
И труды ваши — всуе и втуне…»
…Все покинули зал — и Жюри, и Судья,
Только Нарк бушевал на трибуне.
Он звонил о графин, он стучал молотком,
Точно Баркер на аукционе…
…Бакалавр пробудился. Над ним Блудозвон
в бубенец оголтело трезвонил.
____________________________________________________
И поэтому Снарк все итоги подвёл;
Результат превзошёл ожиданья,
Ибо в выводах он даже дальше пошёл,
Чем свидетелей всех показанья!
Оглашенье вердикта на Снарка легло:
Все на трудное слово ссылались —
Для прочтения было оно тяжело,
И присяжные все отказались.
Только Снарк согласился, хоть очень устал,
А присяжные только кивали.
Чуть лишь слово «Виновен» он им зачитал —
Закричали и поисчезали.
В заключение Снарк приговор огласил,
Потому что Судья был на взводе.
Стало тихо, как ночью у старых могил —
Стало слышно, как клоп где-то ходит.
«На бессрочную каторгу», — был приговор
«После — штраф сорок фунтов в казну».
На «Ура!» он прошёл, хоть сказан Прокурор:
«В непристойности вас упрекну».
Но тюремщик их буйный восторг удержал,
Заявив, что такой приговор,
Хоть прекрасен, но силу свою потерял:
Ведь Свинья-то мертва с давних пор.
Был Судья возмущён, ну а Снарк — ничего,
Только краски исчезли с лица;
Как законник, чья честность превыше всего,
Продолжал бушевать до конца.
Этот рёв Адвоката совсем разбудил —
Он вскочил, закричал с перепугу.
Балабол, оказалось, давно уж зазвонил
Прямо в ухо заснувшему другу.
____________________________________________________
Перевод Иосифа Гурвича (2006):
Но Судья заявил: он тут просто профан.
Снарк итог за него подводил
И в своём резюме был так дерзок и рьян,
Что о фактах совсем позабыл.
Не заставить присяжных вердикт выносить:
Слово странное — вот в чём помеха.
И отважились Снарка они попросить
Дело выполнить с тем же успехом.
И вердикт вынес Снарк, хоть он был измождён,
С ним, признаться весь день провозились,
Но при слове ВИНОВЕН прошёл в зале стон,
А Присяжные чувства лишились.
Когда Снарк приговор объявлял, тишина
Была в зале глухая, как ночь:
Шпилька падает — слышно. И словно струна
У Присяжных нервишки, точь в точь.
Ох, и крут его нрав! «К ссылке вечной и штраф
Сорок фунтов», — звучал приговор.
И Присяжные рукоплескали, хоть Судья им заметил: едва ли
Он такое знавал до сих пор.
Ликованье, однако, тюремщик прервал,
Со слезами он их известил,
Что такой приговор, вряд ли, много бы дал:
Поросёнок давно уж почил.
Судья, покидая Суд, был мрачноват,
Но Снарк, правда, чуть уязвлён —
Ведь он всю защиту вёл как адвокат —
Ревел до конца, будто слон.
Так вот Барристер спал, ну а рёв нарастал
И, казалось, ясней становился,
Пока он осознал, что за яростный шквал —
Боцман с рындой над ухом склонился.
____________________________________________________
Но узнав, что он в этих делах не мастак,
Крысь итоги свела за него,
расписав показанья Свидетелей так,
что не понял никто ничего.
Чтоб вердикт огласить, у Присяжных ума
не нашлось для мудрёных речей,
и они порешили, что Крысь и сама
их работу исполнит точней.
Хоть умаялась та от заботы дневной,
но вскричала: «Виновна Свинья!».
Застонали Присяжные и вразнобой
пали в обморок, чувств не тая.
Был расстроен Судья, но, вмешавшись опять,
та же Крысь приговор им прочла.
Все притихли, как ночью, и было б слыхать,
упади ненароком игла.
Приговор очень строг: «Дать пожизненный срок.
После срока — сто фунтов в казну».
Аплодировал зал, хоть Судья доказал,
что содержит вердикт слабину.
Но Тюремщик убил их восторженный пыл,
ибо вымолвил, плача навзрыд,
что решеньем Судьи не упрячешь Свиньи,
если та на погосте лежит.
Так смущён был Судья, что задал стрекача,
но, отбросив волненье и стыд,
Крысь берётся Свинью защищать сгоряча
и стенает, и грозно кричит.
Балабол и сквозь сон слышал, как этот стон
нарастает — до боли в ушах…
Он проснулся тотчас — бьёт над ним Буйноглас
в колокол, как на похоронах.
____________________________________________________
Перевод Сергея Шоргина (2007):
Но Судья заявил: «Объяснять не учен», —
Так что Снарк это сам произвел,
Но при этом немало напраслины он
На несчастного хрюшу возвел.
Попытался вердикт изложить Старшина,
Но пошло это дело насмарку —
В том акцента ужасного, верно, вина…
Это тоже доверили Снарку.
Снарк давно от процесса ужасно устал,
А теперь — еще эта напасть…
Все заныли, когда он «ВИНОВЕН!» сказал,
А троих унесли в медсанчасть.
Приговора зачтенья минута пришла,
Но Судья уже вовсе зачах.
Снарк прочел приговор; ну а в зале была
Тишина, как на похоронах.
«Поросенка пожизненно надо сослать,
А потом — принудительный труд».
Все в восторге! Судья только вздумал ворчать,
Что такого нигде не дают.
Но Смотритель тюрьмы им сказал: «Ерунда!
Вы забыли важнейшее «но»:
Приговор не исполните вы никогда —
Поросенок уж съеден давно».
Хоть покинул Судья с возмущением зал
(Чтоб совсем прекратить волокиту),
Озадаченный Снарк всё равно продолжал
Безнадежную эту защиту…
Так закончился сон, и послышался звон,
Был он громкостью в сто децибел:
Это Спикер извлек свой проклятый звонок
И Судейскому в ухо звенел.
____________________________________________________
Перевод Михаила Вайнштейна (2008):
Чтоб при этом Судью не оставить в беде,
Снарк, собрав матерьялы в руке,
Интегрировал, складывал и — кое-где –
Сам добавил улики в строке.
В орфографии было Жюри не вполне…
Но и тут им помог адвокат:
Он в «невин» и в «нэ вiн» позачеркивал «не»,
А потом огласил: Виноват!!!
Снарк зачел приговор.
(Судья уже не пытался его заменить.)
Все прослушали стоя, в такой тишине –
Даже слышно, как в ухе звенит.
Зрители разразились овацией,
Хотя Судья и подумал, что Снарк в чем–то неправ.
Но всеобщий восторг был нарушен слегка
Закричавшим в слезах конвоиром:
«Подсудимому впрок не пойдет УПКа:
Он пять лет как покоится с миром».
И Судья удалился в обиде на мир.
Только Снарк, хоть немного смущен,
Колокольчик судейский на пышный мундир
Прицепил и устроил трезвон.
Спал Законник и видел во сне Трибунал.
Звон крепчал, нарастал — и вот
Он проснулся и увидал финал:
Звонарь в свой колокол бьет.
____________________________________________________
Но тот сказал, дескать сроду не итожил;
В общем, Шмальк и тут преуспел:
Столь здорово подбил бабки, что гораздо больше
Наплёл, чем даже главный свидетель посмел!
Потребовали постановленье присяжных; те елозят,
Поскольку слово в написании трудновато,
Надеясь, однако, мол взяться упросят
За исполненье и этой обязанности хвата.
Шмальк решение вынес, хотя устал
От трудов целого дня, по его же признанью;
После слова «ВИНОВНА!», присяжные отверзли уста.
А некоторые даже потеряли сознанье.
Тут он зачитывает приговор; судья, слиш-
Ком мандражируя, ни слова не вякнул;
Едва Шмальк встал, повисла кромешная тишь —
Аж уловишь упавшую булавку.
«Пожизненное заключение», —
Гласило решение. —
«А после пеня сорок медяков».
Все присяжные повеселели,
А судья бормотнул, де на самом-то деле
Предложенье не соответствует законам… языков.
Безумное торжество вдруг, однако, пресёк
Тюремщик, сообщивший сквозь рыдания-вой:
Действия приговор не возымеет ни на волосок —
Ведь свинья уж давно отошла в мир иной.
Судья отчалил со довора сердитый;
А Шмальк. хоть и в оторопи мальца.
В качестве законника, коему поручили защиту.
Разорялся до самого распоследнего конца.
Эдак вот почивал Заступник.
А ор, вроде пестика в ступке,
Всё явственней черепушку долбил,
Пока он не проснулся от витиеватых
Неистовой рынды раскатов,
Кою прямо над ухом забубухивал Заправил.
____________________________________________________
Я вряд ли смогу — тут промямлил Судья,
И тогда Чудоюд стал итожить.
Да с таким мастерством он за дело взялсЯ,
Что вину раза в три приумножил.
Все Двенадцать никак не могли разобрать,
Что же вышло в конечном итоге?
И решили тогда — Приговор оглашать
Будет тот, кто всех менее строгий.
Принялся приговор Чудоюд оглашать,
Целый день углубляясь в детали.
Наконец произнёс он — «Виновным признать!»
И со стоном присяжные пали.
Чудоюд приговор оглашал в тишине —
Не слыхать было в зале ни звука.
Лишь Судья тихо ёрзал на шаткой скамье,
Да жужжала залётная муха.
«Свой срок отбывать до скончания дней,
А после налог уплатить…»
Овация в зале. Судья лишь скрипел,
Что в жизни такому не быть.
Приговор загляденье — всплакнул Вертухай —
Только нет никакого в нём толку —
Приказала всем нам подсудимая тварь,
Долго жить уж годков пару-тройку.
Судья хлопнул дверью в великих сердцах.
Чудоюд не смутился отмазкой —
Аппеляцию подал, воззвал к праотцам,
И устроил в суде свистопляску.
Всё громчей и тоньшей свистопляска звенела,
Подскочил Бакалавр и узрел —
На дудке своей Боцманмат ошалело,
Прямо в ухо ему свиристел.
____________________________________________________
Вольный перевод Валерия Ананьина (2011):
Но суммировать дел век Судья не умел.
Снарк суммирует сам — и двукратно.
Вышло здорово, но — как-то вышло оно
Заодно не туда, а обратно.
А жюри свой вердикт вслух никак не родит:
Вышел ребус у них вместо мненья.
Листик Снарку суют: — Не сочтите за труд,
Вся надежда на Ваше уменье.
Снарк же день изведет, но разгадку найдет!
Вот — уже оглашает: — ВИНОВНА!
Стон в присяжных рядах, кто-то с выкриком «Ах!» —
Бах! — и в обморок (может, условно).
Снарк читает уже приговор, — ведь Судья
Весь на нервах, и речь отказала.
Все встают, не дыша, слышен звон комарья
В тишине как бы спящего зала.
— Приговор: «В рудники по бессрочной статье.
По отбытии — штраф сорок фунтов».
Общий бум на скамье: «Так ее!» — хоть Судье
Чем-то странен сам перечень пунктов.
Все ликуют. Из тьмы вдруг возник Страж тюрьмы,
Льет слезу: — Тут вердикт выносили.
Он, хоть неотменим, не вполне применим:
Сколько лет уж, как Свинка — в могиле!
У Судьи — нервный шок, дверь нашел: — Я пошел…
Снарк убит, но гремит: — Где закон?!
Мой клиент ущемлен! Мой мундир оскорблен! —
Гром, погром, и разгром, и трезвон…
Уши рвет этот звон Брокурору сквозь сон,
Он уже оглушен, он трепещет,
Разлепляет глаза: шеф, как божья гроза,
И гремит колокольчик зловеще.
____________________________________________________
Перевод Николая Гоголева (2011):
Всех присяжных как будто столбняк поразил,
И они всё запутали скоро.
Снарк и тут не подвёл, мигом сообразил
И прочёл им вердикт с приговором.
В день невиданных трудностей он доказал,
Что в ораторском смыслит искусстве:
Объявил он: «Виновна!» — сразив этим зал
(С изобильным лишением чувства).
Ждали все приговора в глухой тишине.
Снарк помедлил чуть-чуть нарочито
(У судьи пот ручьями стекал по спине),
Наконец приговор был зачитан.
Жребий бесчеловечный:
«В заключенье — навечно!
По отбытии оного — штраф!»
Зал был полностью счастлив,
Зал вскочил в одночасье,
Всех эмоций своих не сдержав.
Но тюремщик слегка остудил сей экстаз,
Он сказал, обливаясь слезами,
Что подохла свинья, дескать, не дождалась.
Неуютно вдруг сделалось в зале.
Все рванули на выход, судья в том числе,
Только Снарк, проигравший защиту,
И бурчал, и брюзжал убегавшим вослед:
«Дело белыми нитками шито».
Он все громче брюзжал,
Он уже дребезжал…
Борзописца привёл в себя быстро
Колокольчика звон,
Что держал Биллибом
Возле самого уха юриста.
____________________________________________________
Перевод Вячеслава Бречкина (2011):
И когда попросили вердикт огласить,
А Судья вдруг от робости сник,
Вездесущего Снарка пришлось пригласить
Огласить сей достойный вердикт.
Как палач свой топор, в руки взяв приговор,
Изможденный невзгодами дня,
С ликом кроткого овна он крикнул «Виновна!»
Диким возгласом кровь леденя.
Снарк читал приговор (по болезни Судьи)
Все притихли как тати в ночи,
И казалось, булавку на пол урони —
Содрогнутся в стенах кирпичи.
Приговор скоротечный: «В изгнанье навечно!
А затем сорок фунтов в бюджет».
Все присяжные: «Да!!!» А судья: «Ерунда!
В нем ни смысла, ни грамоты нет».
Но их дикий восторг неожиданно стих:
Им Тюремщик — заплакан, болезен —
Сообщил, что поскольку Свиньи нет в живых
Приговор будет вряд ли полезен.
Глубоко оскорблен, Судья выбежал вон.
Снарк в испуге слегка побледнел,
И, схватив колокол, исполняя закон,
Он в защиту Свиньи зазвенел.
В Бюрократовом сне звон сильней и сильней,
Превращался в набат похоронный.
Глаз открыл Бюрократ и увидел: в набат
Бил свирепо Болтун пароходный.
____________________________________________________
Перевод Михаила Матвеева (2014):
Судья нерешителен, и без затей
Снарк сам резюмирует сжато,
Но речь его много длиннее речей
Свидетелей и адвоката.
Все жаждут вердикта, жюри говорит,
Он в произношении сложен,
Но вряд ли кому-нибудь здесь повредит,
Будь труд сей на Снарка возложен.
Весь день проведя в непосильных трудах,
Выносит вердикт он: «Виновна!».
И в обморок падают, выдохнув: «Ах!»,
Все члены жюри поголовно.
Снарк сам приговора находит слова,
Ликует Судья втихомолку –
И тихо, как ночью,что вздрогнешь, едва
Вдруг кто-то уронит иголку.
«Пожизненно ссылка, — Снарк приговорил, —
Затем штраф сто фунтов,» — добавил.
Но фраза сия, полагает Судья
Звучит в нарушение правил.
Тюремщик тогда заявляет суду,
Решенье, мол, тщательно взвесьте,
Поскольку скончалась свинья на беду
Назад уже лет эдак двести.
Уходит Судья, раздраженьем объят,
А Снарк, ужаснувшись, что эдак
Он напрочь забыл то, что он адвокат,
Скандалит в суде напоследок.
Так Барристер спал, пока шум нарастал.
Когда же у самого уха
Услышал, как Билл погребально звонил,
Проснулся в смятении духа.
____________________________________________________
Пародия Валерия Смульфа (2007):
Его опыт огромный был незаменим,
что вердикт — всё улучшит едвали:
«Без вердикта суди ты их всех, или с ним —
а воруют все — как воровали.»
Эта мудрая мысль глаз мутила судьи,
и, витая над сводами зала,
позабыть притязанья и тяжбы свои
предлагая — сама ускользала.
Буджум, встретив её, был готов со стыда
весь пропасть хоть в пожизненной каре.
А потом, когда выйдет, ещё иногда
забегать в суд сыграть на гитаре.
Не найдя ничего необычного в том,
что Истец просит кару построже,
благородный Судья в парике завитом
всё же, рот приоткрыв, подытожил:
«Не отмечен ни кем, не пойму почему,
факт наличья на свине пеленок.
Свин ведь только родится, и он посему —
невиновный ни в чём поросёнок.»
Вдохновлённый подобною речью весьма,
и своим благородством — отчасти,
Буджум переродился по воле ума…
Но потом взял — да помер от счастья.
Тут Болтун Белокудрый тихонько чихнул,
отчего сна покинул оковы,
поелику его кто-то вежливо пнул,
пожелав ему: «Будте здоровы!!!»
____________________________________________________
Но ещё обвинительный акт не прочтя,
Был уверен каждый Присяжный:
Суд поверит – ему, стаж и опыт учтя,
Ну а мненье коллег – маловажно.
Ах, какой начался там всеобщий бедлам!
Сэр – на пэра! Доводов – куча!
Снарк взял слово и всех рассадил по местам,
Прекратив джентльменскую бучу.
Что итог-эпилог – не Судьи был конёк,
Он учёл, раскрутил всё умело,
Спутал парочку дат, обошёл компромат…
Но кошмаром закончилось дело!
Он спокойно своё резюме объявил:
Словно гром, прогремело – «ВИНОВНА!»
И весь зал застонал, а иные без сил,
Побледнев, повалились, как брёвна.
Был Судья изумлён, но вмешаться не смел –
Снарк сурово вердикт зачитал,
Было слышно, что где-то комар прозвенел,
В тишине зал почти не дышал.
– На галеры! Навечно! – диктует статья,
Плюс посмертно – штрафное взысканье.
– Для Присяжных – неплохо, – промямлил Судья,
Но по-моему – сверхнаказанье.
Вдруг нежданно Тюремщик фемиду потряс,
С сожаленьем сказав между делом,
Что Свинья навсегда покинула нас:
Десять лет, как она околела.
Недовольный Судья с величьем отбыл,
И Жюри, отработав на славу.
Только Снарк бушевал, звонил и грозил,
Что на всех найдёт он управу!
Этот шум не случайно Болтун уловил,
Он звучал то громко, то глухо…
Их отряд уходил, его кто-то будил
И звенел колокольчиком в ухо.
____________________________________________________
Украинский перевод Юрка Позаяка (Юрия Лысенко) (2011):
І Вердикт виніс Снарк, пожалівшись, однак,
Що уже на межі його сили.
Як він вимовив „ВИНЕН!”, зчинився бардак,
Половина Присяжних зомліли.
Потім Снарк виніс Вирок (Суддя впав у стрес
І не здатен був мовити й слова),
Він підвівсь – мертва тиша нависла, мов прес,
Атмосфера була нездорова.
Вирок впав, наче з неба: „Довічна тюрма!
Й після того ще штраф у гінею”.
Всі гукали „Ура!”, і Суддя геть дарма
Закликав помириться з Свинею.
Та прийшов їх тріумфу зненацький кінець,
Як тюремник зі слізкою в оці
Повідомив: весь вирок звела нанівець
Смерть Свині ще в минулому році.
Зал залишив Суддя, демонструючи гнів,
Але Снарк, попри шок, без зупинки
З адвокатським завзяттям ревів і гримів
В інтересах покійної Свинки.
Це було лиш у сні, але грими гучні
Борзописцю так били у вуха,
Що прокинувся він – а над ним Будодзвін
В свого дзвона щосили бубуха.
____________________________________________________
Перевод Максима Щура (Макса Шчура) (2013):
Той – сумбур, а не сум, сумятню праявіў –
Снарк злічыў за яго з спрытам гэткім,
што свінні выйшла болей гадоў ды правін,
чым паводле сказанага Сведкам!
Час прысяжным настаў агалошваць вердыкт –
прачытаць не змаглі яны слоўца,
што было зацяжкім для галоваў цвярдых:
хай, чытае, маўляў, абаронца.
Снарк надзвычай стаміўся за дзень,
адылі абвясціў урачыста і важна:
«ВІНАВАТАЯ!» – Лаўнікі шчасна гулі,
некаторыя млеючы ажна.
Тут суддзя анямеў: Снарк быў змушаны ўстаць,
каб з прысудам яму памагчы –
у цішы было піск камарыны чуваць,
бы відаць ззянне поўні ўначы.
«Пакараць пажыццёвым выгнаннем свінню
ды спагнаць яшчэ сорак гінеяў [19]!»
Лава ў скокі! Ды тут свой уласны прысуд
сам Суддзя абвясціў «ахінеяй».
А турэмшчык, гатовы ад роспачы выць,
радасць іхную звесткай суняў,
што не ўступіць у сілу прысуд, мусібыць,
бо даўно ўжо памёрла свіння.
Двор пакінуў суддзя вельмі незадаволены –
толькі Снарк, адагнаўшы сумнеў,
да канца бараніў права хатняй жывёліны
крыкам, рыкам, выццём – як умеў.
Гэтак сніў Бакалаўр, ды наўкол спакваля
крык пачаў нарастаць неўспадзеў,
і ачомаўся ён – бо над вухам у звон
Балабол, як шалёны, звінеў. [20]
Каментары: 19. У арыгінале – фунтаў. 20. Калі Алеся прачынаецца ў ХІІ раздзеле “Прыгодаў”, то прыснёны “звон кубкаў з гарбатаю” ў рэчаіснасці робіцца “бразгатам балабонаў на авечках”. . |
.____________________________________________________