«Охота на Снарка» — 2.2. Высадка и речь капитана

Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

1903_Newell_02
Рис. Peter Newell.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

ОРИГИНАЛ на английском (1876):

But the danger was past—they had landed at last,
With their boxes, portmanteaus, and bags:
Yet at first sight the crew were not pleased with the view,
Which consisted of chasms and crags.

The Bellman perceived that their spirits were low,
And repeated in musical tone
Some jokes he had kept for a season of woe—
But the crew would do nothing but groan.

He served out some grog with a liberal hand,
And bade them sit down on the beach:
And they could not but own that their Captain looked grand,
As he stood and delivered his speech.

“Friends, Romans, and countrymen, lend me your ears!”
(They were all of them fond of quotations:
So they drank to his health, and they gave him three cheers,
While he served out additional rations).

“We have sailed many months, we have sailed many weeks,
(Four weeks to the month you may mark),
But never as yet (’tis your Captain who speaks)
Have we caught the least glimpse of a Snark!

“We have sailed many weeks, we have sailed many days,
(Seven days to the week I allow),
But a Snark, on the which we might lovingly gaze,
We have never beheld till now!

____________________________________________________

Перевод Михаила Пухова (1990):

Завершился вояж; все выносят на пляж
Саквояжи и прочие вещи;
Но не радует глаз живописный пейзаж —
Мешанина уступов и трещин.

Благозвон ощутил: дух ловцов невысок,
И прочел на рифмованный лад
Пару шуток, что к черному дню приберег, —
Дружным стоном ответил отряд.

Либеральной рукою напитки разлив,
На песок указал он прилечь;
И нельзя не признать — был до боли красив,
Начиная великую речь.

— Люди, Римляне, Братья — услышьте меня! [10]
(Все взбодрились от теплого слова:
Загремело «ура» и стаканы, звеня,
Поднялись и наполнились снова.)

— Плыли мы много месяцев, много недель
(По четыре примерно на месяц),
Но пока что, клянусь, не достигнута цель —
Не сумели мы Снарка заметить!

Плыли много недель, плыли множество дней
(Приближенно — по семь за неделю),
Но клянусь — до сих пор (мне, поверьте, видней)
Углядеть мы его не сумели!

Комментарии переводчика:

[10] Ссылка на прославленный монолог Марка Антония над телом Цезаря в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь».

____________________________________________________

Перевод Андрея Москотельникова (2007-2010):

Отдохнуть же смогли, как достигли земли
И сгрузили тюки, саквояжи;
Но пейзаж охладил их охотничий пыл —
Груды скал да песчаные пляжи!

Благозвон убедился, что люди сдают,
И с весёлым лицом повторил
Анекдот, что берёг для таких вот минут, —
Всё равно экипаж приуныл.

Приготовил он щедрой рукою им грог,
Попросил их на землю присесть;
Сам же, стоя, казался могуч и высок —
Так-то лучше, чтоб речь произнесть.

«Други, римляне, братья[13], извольте взглянуть…»
(Было сказано с чувством и зычно,
Так что все отхлебнули, похлопав чуть-чуть,
И начальник налил им вторично.)

«Столько месяцев плыли мы в страшную даль
(А ведь месяц — четыре недели);
Это я говорю вам: и стыдно, и жаль,
Только Снарка мы не углядели!

Столько плыли недель то назад, то вперёд
(А в неделе семь суток без спору);
Всё же Снарка, причину тревог и невзгод
Лишь сейчас только встретить нам впору!

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

[13] Начальные слова речи Марка Антония над телом Цезаря в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» (акт III, сцена 2).

____________________________________________________

Перевод Григория Кружкова (1991):

Наконец с корабля закричали: ‘Земля!’ —
И открылся им брег неизвестный.
Но, взглянув на пейзаж, приуныл экипаж:
Всюду скалы, провалы и бездны.

И, заметя броженье умов, балабон
Произнес утешительным тоном
Каламбурчик, хранимый до черных времен, —
Экипаж отвечал только стоном.

Он им рому налил своей щедрой рукой,
Рассадил, и призвал их к вниманью,
И торжественно (дергая левой щекой)
Обратился с докладом к собранью:

‘Цель близка, о сограждане! Очень близка!’
(Все поежились, как от морозу.
Впрочем, он заслужил два-три жидких хлопка,
Разливая повторную дозу.)

‘Много месяцев плыли мы, много недель,
Нам бывало и мокро, и жарко,
Но нигде не видали — ни разу досель! —
Ни малейшего проблеска Снарка.

Плыли много недель, много дней и ночей,
Нам встречались и рифы, и мели;
Но желанного Снарка, отрады очей,
Созерцать не пришлось нам доселе.

Юрий Сабанцев. Рецензия: «Единорог», английские и ирландские стихи и сказки в переводах Г.Кружкова, Москва – Псков, 2003.:

Льюис Кэрролл, конечно, имея классическое образование, хорошо знал римскую историю. Известно ему было, как Гай Юлий Цезарь усмирил мятежный легион в Галлии лишь одним словом, обратившись к легионерам: Граждане! – а не – Солдаты! Дав им тем самым понять, что считает их демобилизованными. У Кэрролла:

Начал: Римляне! Граждане! Слух навостря…
(В шайке все так цитаты любили,
Что за здравье его…

Как переводит это место Г.Кружков? Следующим образом:

«Цель близка, о сограждане! Очень близка!»
(Все поёжились, как от морозу…)

Очень жаль, но смысл, и очень внятный смысл первоисточника утрачен и здесь.

 

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (1992):

Впрочем, всё позади… волокут из воды
Чемоданы, коробки и проч.
Но открывшийся вид не цветами увит —
Сплошь утесы, ущелья, ночь.

Бомцман понял: народ основательно скис —
И тотчас же выдал куплет
(Весьма мелодичный) и пару реприз…
Экипаж только крякнул в ответ.

И налил он им грога от царских щедрот,
Велел им присесть и прилечь, —
Но, когда его стоя восславил народ,
Бомцман тут же сказал свою речь:

«Друзья мои… римляне, прочий народ!(12) —
Всем нравилась эта цитата:
Люди выпили грог и похлопали впрок,
И долил он по литру на брата. —

Много месяцев плыли мы, много недель
(Что — месяц? — Четыре недели!),
Но — слово матроса! — ни разу досель
Не встретили Смарка нигде мы.

Много долгих недель плыли мы, много дней
(А в неделе семь дней, как я вижу),
Но Смарк — обожаемый нами злодей —
Ни на йоту не сделался ближе.

Примечания переводчика:

12 — Цитата из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь» (акт 2, сцена 2).

____________________________________________________

Перевод Сергея Афонькина (1981):

Но все позади, и на берег багаж
Спустили под ругань и крики.
Однако унылый вокруг пейзаж —
Повсюду разломы и пики.

Заметив, что дух у команды упал,
И всеми владеет отчаянье,
Избитые шутки их кэп повторял.
В ответ раздавалось ворчанье.

Тогда он плеснул, вдохновеньем горя,
Всем в кружки горячего грогу
И выступил с речью, ведь Кормчий не зря
Великий политик, ей Богу!

Он начал с цитаты: «О, римляне! Я…»
(Ведь спикеры чтут сей обычай),
Но все уже пили. Их Кормчий ни дня
Не мог без торжественных спичей.

«Мы несколько месяцев плыли на лов,
А в них по четыре недели!» —
Затем он продолжил — «Но Снарка следов
К несчастию, не углядели.

Мы столько недель бороздили моря,
А в каждой семь дней, вы поверьте!
Но прятался монстр от огней корабля,
Охоты, погони и смерти.

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1982):

Но прошли стороной беды все до одной,
И на берег ступили матросы.
Чемоданы снесли, осмотрелись – вдали
Только мрачный овраг да утёсы.

Боцман их попросил на песочек прилечь
И накапал им грогу в стаканы,
А потом произнёс бесконечную речь,
И все слушали, как истуканы.

«Братья, римляне, други, услышьте меня!»
(Разомлев от цветистого слога,
Все привстали, стаканами грога звеня,
Постояли и выпили грога.)

«Много дней и недель бороздя океан
(Как известно, семь суток в неделе),
Признаёт не без горечи ваш капитан:
Змеря, кажется, мы проглядели!

____________________________________________________

Пересказ Виктора Фета (1982):

Наконец-то земля! Все сошли с корабля
И на берег спустили багаж,
Но тоскливо им стало — только мрачные скалы
Составляли окрестный пейзаж.

Барабанщик, не падая духом, тотчас
Отпустил ободряющим тоном
Пару шуток смешных, что имел про запас —
Но команда ответила стоном.

Чтоб людей приунывших взбодрить и развлечь,
Налил он по стаканчику грога,
И велел им садиться и выслушать речь —
Образец превосходного слога:

«О друзья мои, римляне! (здесь он не смог
Удержаться от школьных цитат),
Все воспрянули духом и выпили грог,
Трижды крикнув при этом «виват!».

«Плыли много мы месяцев, много недель
(По четыре на месяц возьмем),
Но увы, не видали мы Снарка досель,
А лишь только мечтали о нем!

Плыли много недель, плыли много мы дней
(Я в неделе семь дней насчитал),
Но ни тени от Снарка на глади морей
Наш корабль до сих пор не встречал!

____________________________________________________

Перевод Евгения Фельдмана (1988):

Но прошли эти дни, и приплыли они
В дикий край, что никем не заселен.
Этот край состоял из утесов и скал,
Состоял из глубоких расселин.

И заметил начальник, что люди в тоске,
И запел он веселые песни,
Челдобречика им начертил на песке,
Но они тосковали — хоть тресни.

Он им грог разливал — а народ завывал,
Он шутил — а матросы стонали.
И пошел с козырей покоритель морей:
Он им речь приготовил в финале.

И прокашлялся он, и сказал: — Никогда
Англичане не будут рабами -.
(Так цитата приходит на ум иногда,
Неизвестно какими судьбами).

— Много месяцев долгих и долгих недель
Пребывали мы с вами в запарке,
Но в далеких морях среди чуждых земель
Мы — увы! — лишь мечтали о Снарке.

Много долгих недель, много тягостных дней
Нам Судьбина давала уроки,
Но того, кто нам ближе был всех и родней,
Мы не видели даже в намеке!

© Перевод Евг. Фельдмана
http://feldman.omsklib.ru/

____________________________________________________

Перевод Сергея Воля (1992):

…Но на сушу ступив и поклажу сгрузив,
Пересилив преграды и шквалы,
Загрустил экипаж — так уныл был пейзаж:
Всюду пропасти, камни и скалы.

Белман видел — к отчаянью люди близки.
Повторял он им звонко, удало
Пару шуток на случай смертельной тоски,
Но команда бессильно стонала.

Тут же щедрой рукою отмерил он грог,
Предлагая на берег присесть,
И когда начал речь, то никто бы не смог
Отрицать его доблесть и честь.

«Предоставьте мне уши, о, братья по тризне,
Соотечественники и Рим!..»(5)
Все любили цитаты и выпили трижды
За здоровье налившего им.

«Много плыли мы месяцев, много недель
(По четыре их в каждом, не так ли?)
Но клянусь — даже промелька Снарка нигде
Изловить не сумели ни капли.

Много плыли недель мы и множество дней
(В неделе их семь, я замечу) —
Не принес ни один — капитану видней —
С нашим Снарком желанную встречу.

Примечания переводчика.

(5) — Намек на слова Марка Антония над телом Цезаря в трагедии Шекспира.

____________________________________________________

Перевод Иосифа Липкина (1993):

Все ж достигли земли и на берег сошли
И снесли с корабля чемоданы.
Но взглянув на утесы, струхнули матросы:
Как-то дико, тоскливо и странно.

Блямс, увидев, что так испугались они,
Рассудил, что скормить им неплохо
Шутки те, что берег он на черные дни.
Экипаж принимал их со вздохом.

Он им порцию грога отмерил нестрого,
Рассадил живописно по пляжу,
И решил коллектив, что он очень красив,
Да чего там … Величествен даже.

— О сограждане! Римляне! .. — взвыл капитан.
(Все одобрили выбор цитаты).
А когда он им грогу добавил в стакан,
Гром овации был ему платой.

— Сколько месяцев, сколько недель длился путь
(По четыре их в месяце каждом),
Но увы, на заветного Снарка взглянуть
Не пришлось нам, хотя бы однажды.

Сколько длился недель этот путь, сколько дней
(Как вы знаете, семь их в неделе),
Мы ж Того, кто Нам Нужен Всех Прочих Сильней,
Даже издали не углядели.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1999):

Немало плутали, но все же пристали
К пустынному берегу вдруг.
Багаж выгружая, пейзаж озирая,
Провалы и скалы видят вокруг.

Струхнули чуть-чуть смельчаки-снарколовы,
Но, чтобы охотничий пыл не угас,
Сказал Билли-Белл свое крепкое слово —
Он шутку-другую берег про запас.

Плеснул в подкрепление каждому грога,
Который он тоже сумел приберечь,
Глотнул и вздохнул, и помедлил немного,
И начал свою знаменитую речь:

— Мудрецы, храбрецы, смельчаки, моряки,
Мореходы, лихие матросы! —
И при этих словах эхом грохнул в горах
Хор много-ОГО-ГО-ГО-голосый. —

— Столько месяцев шли мы по разным морям
(Каждый месяц — четыре недели;
Но не видели Снарка ни здесь и ни там,
Хоть, глазея, глаза проглядели.

Столько долгих недель мы неслись по волнам,
(А неделя — семь дней, это точно),
Но нигде, никогда не являлся он нам
Ни воочью, ни даже заочно.

____________________________________________________

Перевод Александра Вышемирского:

 Но путь тяжкий прошли и достигли земли
И вот-вот доберутся до цели.
Но не очень манит окружающий вид,
Состоящий из скал и ущелий.

Капитан осознал, что их дух невысок,
И прочувственно высказал он
Анекдоты, что к случаю он приберег,
Но ответом ему был лишь стон.

Грог разлил по бокалам он щедрой рукой,
И они не могли не признать,
Что он выглядел будто античный герой,
Как он, встав, начал речь излагать.

«Друзья, римляне, граждане — одолжите мне уши!»
(Все цитаты любили — бог мой!)
Так что все они встали и «Ура!» прокричали,
Пока он разливал по второй.

«Много месяцев шли мы и много недель
(По четыре недели на месяц),
Но ни разу пока не встречали нигде
Ни единого Снарка, заметьте.

«Много шли мы недель и много шли дней
(По семь дней на неделю обычно),
Только Снарка, который всего нам нужней,
Мы ни разу не видели лично.

____________________________________________________

Перевод Владимира Гандельсмана (2000):

И всё-таки — берег! Сомненья и страхи,
казалось бы, прочь… Но пахал
ту местность не пахарь. Короче — не сахар:
где пропасть, а где пропасть скал.

И Беллман почуял: команда ослабла,
и ящик открыл, где берёг
пятьсот каламбуров, сто два канделябра
и шесть гарпунов. Но не впрок.

Тогда он по щедрости налил им грогу,
прилечь указуя на брег,
и тут все признали: их Беллман, ей-богу,
огромной души человек.

«Сограждане, римляне, слух обратите! —
(цитаты любили взапой;
«ура» проорав, незамедлили выпить,
и Беллман налил по второй) —

Мы месяцы плыли. Четыре недели
на каждый ушло. Но контакт
со Снарком отсутствует. Мы не при деле.
Всё это печально, но факт.

Мы плыли недели. А в каждой неделе
семь дней. Я берусь утверждать —
не пять и не шесть. Но хоть раз лицезрели
мы Снарка? Ведь стыдно сказать…

____________________________________________________

Перевод Дениса Жердева (2001):

Обошлось без потерь, и на берег теперь
Выгружают они чемоданы,
Но скалистый пейзаж вызывает мандраж,
Да и пропасти что-то не манят.

Ощутив это, Боцман немедля изрек,
Подсобрав остроумия крохи,
Пару шуток, что к Черному Дню приберег —
Но добился лишь скорбного вздоха.

Он отмерил им грогу глубоким ковшом
И кружком усадил на песок,
И пришлось им признать, что глядит он орлом
И что стиль его речи высок:

«О сограждане! Вольного Рима народ!»
(Без цитат как без рук мы порой;
Впрочем, эту все поняли как анекдот
И решили налить по второй.)

«Много месяцев, много недель мы в пути
(По четыре на месяц, заметим!),
Но пока не смогли мы от Снарка найти
Ни следа, ни черта, ни привета!

Да, немало недель, да, немало и дней
(Предположим, по семь за неделю),
Но не сделался Снарк ни на палец ясней,
Хоть мы все уж глаза проглядели!

____________________________________________________

Перевод С.К. (анонимный) (2001):

К счастью все позади — наконец высади-
Лись на берег, взяв кладь, портманто…
Но на первый же взгляд не понравился ряд
Скал, утесов, безвидных пустот.

Бельман понял, что дух их пал ниже воды,
И твердил, музыкальный взяв тон,
Анекдоты, заначенные для беды,
Но услышал в ответ только стон.

Он разлил тогда много хорошего грога,
На песок им скомандовал сесть…
Не могли его вид они не оценить
Когда он произнес свою речь.

«Други, Римляне и Итальянцы, пора
Ваши уши мне выдать в заем!»
(За здоровье его выпив, трижды «Ура!»
Прокричали, пока он дольет).

«Плыли месяцы, плыли недели вперед,
(По четыре недели на месяц),
Так ни разу пока (Капитан сие рёк)
Даже отблеска Смарки не встретя!

Мы неделями плыли уже много дней,
(Назначаю семь дней на неделе),
Но на Смарку, хоть сохнем от страсти по ней,
Мы ни разу еще не глядели!

____________________________________________________

Перевод-пародия Николая Светлова (2002):

Столько бед позади… Вот и берег, гляди!
Выгружайте багаж из кают!
Но в кручине команда, мрачной суше не рада, —
Груды гор грозный брег стерегут.

Капитан, понимая, что энтузиазм
Угасает, улыбки дарил —
Но в ответ на приколы, что Беллман припас,
Только стон из груди исходил.

И тогда капитан, рассадив в два ряда
Экипаж, флягу грога открыл,
Всем нам руки пожал, говоря: «Не беда!» —
И, приняв гордый вид, возгласил:

«Гой вы, братья-славяне! Внемлите, друзья!»
Мы пьянели от грога и фраз.
Трижды рукоплескали мы, скрррулей жуя,<9>
Ну, а вождь подливал нам не раз.

«Много лет и веков бороздим мы моря —
Лет примерно по сто каждый век.<10>
Сколько мы претерпели — неужто зазря?
Неужель образ Снарка поблек?»

Мы блуждали в волнах день за днём, день за днём —
В неделю обычно по семь, —
Неужели мы Снарка, друзья, не найдём,
Неужель не увидим совсем?

Примечания переводчика Н. Светлова:

9 — По мнению профессора Рррра, скрррули — это не что иное, как брастакские Снарки (см. http://alisaselezneva.narod.ru/shewrote.htm). Проверить это утверждение переводчик не имеет возможности.

10 — Один из рецензентов указал мне, что я зря заменил месяцы веками: ведь столь подолгу не живут. Я резонно возразил: а вы откуда знаете, сколько лет живут охотники на Снарка? Тогда он сказал: но ведь за это время можно сотни раз обогнуть земной шар. Я ответил: а кто вам сказал, что шар земной? С чего вы взяли, что команда Беллмана не сделала не сотни, а, скажем, всего пару десятков витков? Откуда, наконец, такая уверенность, что это был шар? Рецензент капитулировал.

____________________________________________________

Перевод Ивана Анисимова (псевдоним Юрия Князева) (2003):

Но опасность пути одолел экипаж.
Наконец то разгружены вещи.
Вызывал мало радости жуткий пейзаж,
Где ущелья и скалы зловещи.

Баламут был умен, и веселость храня,
Рассказал он тогда для начала
Анекдот, припасенный для черного дня,
Но команда лишь скорбно ворчала.

Он по кружкам им грог розлил щедрой рукой,
И велел на песок им прилечь,
И, ладонь простерев над притихшей толпой,
Произнес вдохновенную речь.

«Братья, римляне, граждане, слышьте меня!»
(Всем понравилась очень цитата:
За оратора все осушили до дна,
Он по чарке добавил на брата.

Много месяцев плыли мы, много недель,
(Каждый месяц — четыре недели)
Но, увы, до сих пор далека наша цель,
Снарка так мы и не разглядели.

Много плыли недель, много плыли мы дней,
(Я семь дней, полагаю, в неделе)
К сожалению, Снарк нам ничуть не видней,
И добыть мы его не сумели.

____________________________________________________

Перевод Павла Елохина (2003):

Всё ж они добрались, и высаживались,
Выгружались; багаж был не мал,
И взгрустнул экипаж, потому что пейзаж
Состоял из расселин и скал.

Видя, что экипаж в уныньи погряз,
Бригадир, бодрясь, отмочил
Пару шуток (для грустной минуты припас),
Но ответом лишь вздох ему был.

Он разлил, не скупясь, пламенеющий грог,
Всех на берег рядком усадил.
Когда речь он повёл, кто оспорить бы мог,
Что весьма он внушителен был?

«О, римляне, други, мне доверьте ваш слух!»
(Все они обожали цитаты,
Бригадира здоровье выпили вкруг
И взорвались «Ура!» троекратным).

«Плыли мы месяца, плыли много недель
(Месяц — это четыре недели),
Но лишь ныне слегка замаячила цель
(Капитану вы можете верить!).

Плыли много недель, плыли множество дней
(Из семи дней неделя всегда),
Но вот Верпа, который всего нам милей,
Лицезреть не пришлось никогда!

____________________________________________________

Прозаический пересказ Александра Флори (1993, 2003):

И вот опасное плавание завершилось. Корабль, как мы сказали, «приземлился», вместе с командой и багажом. Но вскоре всеобщая радость поугасла, потому что местный пейзаж производил мрачноватое впечатление: сплошные скалы да пропасти – никакого разнообразия.
Брандмейстер попытался было развлечь команду заунывной пиратской песней (он слышал, что джентльмены удачи сочинили ее специально для печальных обстоятельств), но его пение исторгло у слушателей только душераздирающие стоны.
Тогда Брандмейстер щедрой рукой разлил по рюмкам ядреный грог, рассадил своих людей на берегу и величественно изрек:
— О римляне, сограждане, друзья!
(Хотя никто из присутствующих никогда не бывал в Риме, изречение им понравилось, и они дружно зааплодировали.) Мы плыли много месяцев и много недель – если вы заметили, в месяце четыре недели, — но ни разу даже тень Плезиозубра не промелькнула перед нами. И хотя мы плыли много недель и много дней – которых в неделе ровно семь, — мы так и не сподобились узреть даже следы Плезиозубра.

____________________________________________________

Перевод Николая Хлебникова (2004):

 Но, как это не странно, с таким капитаном
Худо-бедно достигли земли.
Да не стало, замечу, всем от этого легче:
Всюду — кручи, куда б не пошли.

Был решимости полн лишь один Блудозвон
И, заметив унынье на лицах,
Хохоча во весь рот, он загнул анекдот…
Но никто не спешил веселиться.

И тогда капитан, дунув в чистый стакан,
Вынул козырь — бутыль самогона.
Всем налил и тотчас в бубенец позвонил,
Чтобы слушали речь Блудозвона:

«Мы у цели, друзья! Или я вам — не я!
Или вы мне — не вы, и — так дале…»
Все ответили: «Да!» — но лишь только тогда,
Когда хором вторично поддали.

«Труден был переход», — продолжал Блудозвон,
наливая последнюю чарку, —
«И пока на пути нам не встретился Он…
Говорю я, конечно, о Нарке!

____________________________________________________

Перевод Вaдима Жмудя (2004):

Их встречала земля! И уже с корабля
Доставали нехитрый багаж,
Но взгрустнули они, видя скалы одни
И печальный и хмурый пейзаж.

Балабол же унынье развеять хотел,
И гнусаво, но громко, с резоном
Анекдоты все вспомнил и песенку спел.
Но команда ответила стоном.

Он щедрой рукой наливал алкоголь —
Две капли на каждый бокал.
И тост говорил: «Хочешь выпить – изволь!
Мол, слушай, что вождь вам сказал!»

Сказал он «Римляне, а также крестьяне!
Отдайте мне слух без остатка!»
Все крикнули: «Браво!», но всхлипнули: «Право,
Без слуха нам будет не сладко!»

«Много месяцев, вчетверо больше недель
Мы проплыли уже, но пока
Не видали мы Снарка ни разу досель,
Ни вблизи, и ни издалека.

Много плыли недель мы, и можно сказать,
Больше всемеро плыли мы дней.
Хоть могли б мы на Снарка с любовью взирать,
На него ж не взирали — ей-ей!

____________________________________________________

Перевод Иосифа Гурвича (2006):

  Но опасности — в прошлом, и со скарбом дорожным
Экипаж вновь на суше стоял,
Хоть по первому взгляду, они вовсе не рады
Пребывать меж ущелий и скал.

Тут Боцман поняв, что их дух истомлен,
Поведал приподнятым тоном
Те байки, что держат до худших времён —
Команда ответила стоном.

Он грог им разлил, головой покачав,
Велел у камней всем прилечь.
И каждый признал: Капитан величав,
Когда с валуна держит речь.

«О, римляне, сограждане, друзья! Слова мои внимания достойны».*
(Цитаты громкие собравшихся пленяли —
И чарки за здоровье подняли его, и троекратное Ура! Гремело стройно,
Пока им вновь стаканы наполняли).

«Мы шли много месяцев, много недель
(Четыре за месяц — запарка),
Но всё же никто до сих пор (канитель)
И мельком не видывал Снарка!

Мы плавали много недель, много дней
(В неделю семь дней, полагаю),
Но Снарка, хоть нам без него всё трудней,
Увы, я пока не встречаю.

«Мы шли много месяцев, много недель
(Четыре за месяц — запарка),
Но всё же никто до сих пор (канитель)
И мельком не видывал Снарка!

Мы плавали много недель, много дней
(В неделю семь дней, полагаю),
Но Снарка, хоть нам без него всё трудней,
Увы, я пока не встречаю.

Комментарии переводчика:

* — Первая фраза речи Марка Антония на похоронах Цезаря.
В. Шекспир, «Юлий Цезарь».

____________________________________________________

Перевод Юрия Лифшица (2006):

Вот закончен поход, и на берег несёт
сундуки и мешки экипаж.
Но команду страшат виды горных громад,
где над пропастью высится кряж.

Дух команды угас, понял вдруг Буйноглас
и прочёл, взяв изысканный тон,
анекдоты, что к чёрному дню он припас,
а в ответ услыхал только стон.

Разливая радушной рукою коньяк,
он велел им присесть на песок,
и, едва начал речь, понял каждый моряк,
как могуч Капитан и высок.

«Други, граждане Рима», — цитировал он
для любителей точных цитат.
(Трижды здравицей он был за то награждён,
что налил им три раза подряд.)

«По морям много месяцев мы и недель
(по четыре за месяц) неслись,
но нигде не приметила наша артель
никакого намёка на Крысь.

В море много недель мы скитались и дней
(дней по семь за неделю почти),
но не можем на Крысь, что для нас всех милей,
нежных взоров пока навести.

____________________________________________________

Перевод Сергея Шоргина (2007):

Всё же кончен поход, и разгружен комод;
И глядели матросы в тоске:
На пути их зиял за провалом провал —
И поблизости, и вдалеке.

Чтоб команде своей настроенье поднять,
Рассказал капитан анекдот
(Бородатый, известный под номером пять) —
Но тошнило народ от острот.

Что же Спикер? Он, всем по стакану налив,
Дабы бодрости общей достичь,
Величав и умен, густобров и красив,
Зачитал замечательный спич.

«О товарищи! Братья и сестры! Я к вам
Обращаюсь сегодня, друзья!»
(Все «ура» закричали — не столько словам,
Сколько дозе повторной питья.)

«Много месяцев были мы с вами в пути
(По четыре недели в любом),
Но вот Снарка нигде не сумели найти,
Чтобы взять его подпись в альбом!

Мы в пути были с вами немало недель
(Дней по семь я в неделе сочту),
Не смогли только Снарка увидеть досель
Ни поблизости, ни за версту!

____________________________________________________

Перевод Михаила Вайнштейна (2008):

Но минули дни, и достигли они у самой кромки воды
берега, что состоял из скал и отходов внешней среды.

Пыл команды как раз угас, и Звонарь решил, что черед
Им приготовленных про запас соленых сушеных острот.

И грог морской лил щедрой рукой, велел им вокруг прилечь.
И встал пред их лик, могуч и велик,
и произнес им речь:

«Уважаемые товарищи! Дамы и господа!..»
(Это так их всех потрясло,
Что они встали, продолжительно аплодировали
И до дна осушили стекло.)

«Буду краток. Много месяцев мы бороздим океан
(что ни месяц — четыре недели),
Но еще — заявляю вам как капитан –
Мы не видели нашей цели!

Мы неделями в неустанном труде
(что неделя — то суток пять),
Но почему-то нигде в воде
Снарка нам не видать!

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

Опасность преодолевается —
и вот они приземляются
Вместе с чемоданами-мешками-коробками.
Но с первого взгляда
виду матросы не рады:
Сплошь расселины да скалы кривобокие.

Заправил, почуяв: дух у ребят ниже плинтуса.
Выдал голосом сладкого звучанья
Несколько шуточек, придержанных для времён кислых.
Но вызвавших только глухое ворчанье.

Тогда раздаёт он грог щедрою рукой народу
И просит всех сесть на откосик;
Ну как не признать, мол, вожак выглядит благородно.
Пока стоя речугу произносит.

«Друзья, римляне, ну и сограждане, внемлите!
(А все они жуть как любят выдержки из старины;
Короче, выпив за его здоровье, гаркнули ‘ура!’ событью.
Пока тот по второму кругу наполняет стаканы.)

Мы в пути много месяцев, много недель
(А в месяце четыре недели с гаком),
Но (это вам капитан говорит) и мель-
Ком ни разу ещё не узрели Шмалька!

Мы в пути много долгих недель, много дней
(На неделю их семь кладу я),
Но Шмалька пока не видали, ей-ей,
Хотя с удовольствием взглянули б!

____________________________________________________

Перевод Сергея Жукова (2009):

Наконец-то приплыли, на берег сошли,
С корабля все пожитки сгрузили.
Огляделись, и головы кругом пошли —
Одни рытвины сплошь да обрывы.

Боцманмат, видя в страшном уныньи привал,
Напустил бодрый вид на себя,
Вспомнил пару пародий и их показал —
Только дух никому не поднял.

Всем тогда Боцманмат по сто граммов разлил,
Усадил на песок в сей момент.
И задвинул такой спич, что каждый решил —
В мире лучше оратора нет.

«О Римляне, други, приветствую вас!»
(Цитаты в команде любили —
Под гул одобрения тяпнули раз,
И дружно тотчас повторили.)

— За месяцем месяц недели текли
(Четыре их в месяце вроде),
Но как не глядели мы, как не пасли,
Чудоюд не мелькал на природе.

Недели сменялись, за днями деньки
(Как будто их семь на неделе).
Не видно ни чуда, ни юда, ни зги,
Как мы бы вокруг не глядели.

 

____________________________________________________

Вольный перевод Валерия Ананьина (2011):

…Ладно, моря хлебнули, до земли дотянули,
Выгружай чемоданы, матросы!
Время глянуть окрест. Как ни глянь, — полный стресс:
Слева — пропасти, справа — утесы.

Командир щурит глаз: в массах дух поугас.
Выдает анекдот — без успеха.
Спел куплет, что припас на критический час, —
Массы стонут, отнюдь не от смеха.

Он скорей пощедрей дозу в чарки плеснул,
«Примоститесь — кивнул, — где поглаже»,
Встал — точь-в-точь монумент… Грандиозный момент:
Начинается речь к экипажу.

—  Братья! Римляне! К вам я, о други, реку!<11>
(Старой классики стиль тут любили,
За вождя — по тройному хлебнули глотку,
Тот долил, — и бойцы повторили.)

—  Месяцами, неделями шли мы в морях
(Месяц — это ж недели четыре!),
Но нигде нам (по-шкиперски в лоб говоря)
Снарк пока не светил в этом мире.

Мы неделями, днями морями брели
(Ведь в неделе — примерно семь дней!),
Снарка ж, нашего светоча, не обрели,
Хоть глаза проглядели, ей-ей!

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

<11> Общеизвестно: тут у Л. К. точная цитата из Шекспира: Марк Антоний начинает речь над телом Цезаря… /Так что сегодня «римлян» законно считают нужным помянуть и В. Гальденсман, и В. Фет, и И. Анисимов, и А. Вышемирский, и др., поминал их еще В. Орел./  Но фраза та и раньше мне всегда напоминала другую, очень знаменитую, нашего «классика»: «Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои!».
/И не мне, оказывается, одному: С. Шоргин фразу поседевшего Кобы цитирует вообще дословно!/
Так и осталось тайной, кто же тогда помог отцу народов так начать эту, потрясшую страну, речь. А вдруг они, те спичрайтеры неведомые, в самом деле припомнили Шекспира?
А неужто — сам? Книжки-то он, в отличие от следующих кэпов и новейших наших бомболтайнов, не только пописывал  (другой, с бровями, лишь подписывал; великий же усатый в безусой младости и стихами грешил), а и читывал, находил, гений, время. И особенно был пристален отнюдь не к бездарям, а к самым-самым, к своим недообезвреженным шекспирам — по долгу их отца и лучшего друга. Так что, следует думать, для той речи — все-таки сам дошел, собственным умом языкознатца.

____________________________________________________

Перевод Николая Гоголева (2011):

Всё ж опасность промчала,
Снова бриг у причала,
Холм из хлама при выгрузке взгляд лишь ласкал:
На тоску всей команде
Побережья громады
Тускло скалились скулами скал.

От вождя не укрылась
Экипажа унылость.
Бодрым голосом он рассказал анекдот,
Но, видать, с бородою –
Настроенье не поднял,
А скорей даже – наоборот.

И на крайние меры пошел капитан,
Экипаж одарив щедро грогом.
На трибуне он выглядел, как истукан,
Но казался всем чуть ли не богом.

Начал речь он свою с подходящих цитат:
«Дорогие товарищи! Братья и сёстры!»* –
Загремели овации: каждый был рад
Слышать это, тем более, с тостом.

«Много месяцев плыли мы, много недель
(Кстати, в месяце ровно четыре недели),
Но ни разу нам Снарк не попался нигде
Как мы встретиться с ним ни хотели.

Много плыли недель мы, ещё больше дней
(Я считал, что семь дней на неделе примерно).
Даже я (мне ведь как капитану видней!)
Не узрел его, что характерно.

Комментарии переводчика:

* — В  оригинале — цитата из  известной  речи Антония  над телом Цезаря (Шекспир —  «Юлий  Цезарь»). Но… известной в Англии, а не в России. Поэтому я взял в качестве эквивалента сумму  начальных обращений из речей Брежнева и Сталина.

____________________________________________________

Перевод Вячеслава Бречкина (2011):

Всем напастям назло морякам повезло,
На земле и они и багаж.
Ряд крутых острых скал взгляд команды ласкал
И провал завершал антураж.

Капитан взял на нюх, что надломлен их дух,
И поэтому тоном игривым
Прокричал громко вслух шуток несколько штук,
Не встречаясь с их взором тоскливым.

Грогу щедро налил он нежадной рукой,
Попросил на песочек возлечь,
И, кивнув головой, важно топнув ногой,
К морякам обратил свою речь.

«О Римляне! Друзья! Земляки! Ко мне слух
Обрати…  — (но довольно цитат:
Экипаж, трижды выпив, надолго потух,
Троекратно проблеяв: «Виват!»), —

Сколько месяцев плыли мы, сколько недель
(по четыре на каждый — ремарка),
Но пока, капитан вам твердит каждый день,
Даже мельком не видели Снарка!

Сколько плыли недель, сколько дней и ночей
(семь деньков на неделе, заметь!),
Но кого нежно так ищем взором очей
Не пришлось до сих пор лицезреть!

____________________________________________________

Перевод Михаила Матвеева (2014):

 И вот все печали уже миновали,
Едва портмоне и портфели,
Сгрузил экипаж, но скалистый пейзаж
Матросы в смятеньи узрели.

Поняв, что поник несгибаемый дух,
Билл Склянки тогда для начала
Изрек пару шуток, приятных на слух,  —
Команда – увы! – не воспряла.

Тогда он, раздав всем дымящийся грог,
Хандрою велел пренебречь, — и,
Величия  полон,  команду  увлек
Такой зажигательной речью.

«Внемлите, собратья, сограждане, Рим!
(Цитата  всех  очаровала  —
Команда  вождем  восхищалась  своим,
И  каждый  алкал  из  бокала).

Мы  шли много месяцев, много недель
(Их в каждом четыре, не так ли?),
Но  даже  намеки  на  близкую  цель,
В  сознании нашем иссякли.

Блуждали  мы много недель, много дней
(Семь дней, как  известно, в неделе),
На Снарка, желая взглянуть понежней,
Пока мы  взглянуть не сумели.

____________________________________________________

Пародия Валерия Смульфа (2007):

И теперь, когда найден в раю уголок,
и лужайки кругом зелены,
Бравый Босс был в желанье своем одинок —
лезть по шлюпкам, задравши штаны.

Было б ладно, когда б он повёл разговор,
по стаканчику рома плеснул,
но он только ружья передёрнул затвор
и глазами угрюмо блеснул.

Обращались к ним «Греки …»  Бывало и так.
Наливали в стакан по второй.
А теперь — «Весла в руки  и  топай на бак.
Да держи себе фланги и строй…»

Этот консерватизм — он уже через край.
У команды — душевный подъём,
Ну а ей предлагается, бросив сей рай,
снова вёсла макать в водоем.

Но не шутит сейчас покоритель морей.
Он готов колом —  бур отколоть !!!
Значит надо за Буджумом плыть поскорей,
сохранить чтобы дух свой и плоть.

____________________________________________________

Пересказ Юрия Палея (2022):

И открылся им край, край угрюмистых гор,
Никому не знакомый доселе.
И смурчатых друзей вёл упорно Бугор
Средь навесистых скал и ущелий.

Чтобы всех рассмешить, он и песенку спел,
И состроил потешную харю,
Но народ без улыбок сурово глядел,
Как на грешную душу – викарий.

После всяких тревог наливал он им грог,
Отмечая охоты начало.
Первым поднял бокал и заздравку сказал,
И «Лехаим!» в горах прозвучало.

– Снаркачи! Здесь столетия смотрят на нас
С этих грозных вершин на пути.
Подобру-поздорову мы лезли не раз
К чёрту в зубы, чтоб Снарка найти!

Камнебахи, шторма нас пытались пытать,
Сушь – сушила, а топи – топили,
Мы пришли не гулять, дурака здесь валять:
Здесь не Сохо и не Пикадилли.

Вкратце, братцы, есть мнение тему закрыть –
Как со Снарком не спутать Буджума,
А дебаты и пренья – вообще отменить:
Здесь не Сейм, не Боярская Дума.

____________________________________________________

Украинский перевод Юрка Позаяка (Юрия Лысенко) (2011):

Та спаслись їхні душі, ось вони вже на суші
З багажем, клумаками й торбaми,
В першу ж мить екіпаж не вподобав пейзаж,
Що складався з проваль між горбами.

Будодзвін зауважив, що впала мораль,
Й повторив у музичнім мажорі
Заготовки смішні, щоб розвіять печаль,
Та усі лиш стогнали, мов хворі.

Він налив усім грогу (бо був ліберал),
А потому налив його знову,
І вождя оцінив всенародний загал,
Він же встав, щоб казати промову:

„Співвітчизники, римляни, друзі! Мені
Прошу ваші позичити вуха![7]” –
Цю цитату вітали „Ура!” навісні,
І він знову налив (тим, хто слуха).

„Скільки місяців, тижнів круг нас океан
(В кожнім місяці тижнів чотири),
Та не видно щось Снарка, хоч як Капітан
Я рішучий і сповнений віри!

„Скільки тижнів і днів ми штурмуєм моря
(В кожнім тижні сім днів, я вважаю),
Та ще й досі жаданий трофей снаркаря
Не являвсь нам на тлі небокраю.

Комментарии переводчика:

[7] Цитата з монологу Марка Антонія над тілом Цезаря в трагедії В.Шекспіра «Юлій Цезар».

____________________________________________________

Украинский перевод Владимира Верлоки:

Та всi страхи позаду. I припхалися радо
З клумаками, торбами i збiжжям
Той дурний eкiпаж на безлюдний пейзаж
Де валялось камiння та крижi.

Небийдзвiн вiдчув, що вiн всiх доконав
I задумав пустити у хiд
Пару свiжих нотаток, що берiг на остаток
Та дарма, його гурт лише зблiд.

Щоб спинити той крах, вiн у всiх на очах
Ром iз перцем здобув iз кишенi
I своїх неборак всадовивши будь-як
Вiн кричав на них мов навiжений:

«Хлопцi! Лицарi! Шляхта! Орли!
(Всi вони полюбляли цитати.-
Отже оплескiв грiм вiн здобув саме тим,
Що по другiй велiв розливати.) —

Через купу води припливли ми сюди,
Ледь не втопла легенькая барка
Та чомусь до сих пiр, як не вийдеш на двiр
То не видко нiякого Снарка !

Ми пливли, аж захекались. Хутко пливли
I тому нас ще досi хитає.
Та нарештi ми тут i всiм Снаркам капут
Тiльки де ж вони?! Бiс його знає!

.

____________________________________________________

Перевод Максима Щура (Макса Шчура) (2013):

Ды мінуў час ліхі – і на бераг сухі
разам з трантамі брыг іх давёз,
хоць спярша экіпаж не натхніў антураж,
у якім – спрэс цясніна ды ўцёс.

Балабол запрыкмеціў, што чэзне іх дух,
і прапеў колькі жартаў старых
(што прыпас адмыслова на час нескладух),
ды ў адказ чуў не смех – толькі рык.

Ён спагадна па чарцы ім грогу раздаў,
рассадзіў на ўзбярэжжы вакол:
зноўку велічна ў іх уваччу выглядаў
і прамовай грымеў Балабол.

«Вам кажу, землякі, грамадзяне, сябры!» [11]
(Маракі давяралі цытатам,
таму чарку ўзялі за яго разы тры –
Балабол падліваў ім, паддатым.)

«Мы ў дарозе шмат тыдняў і шмат месяцоў
(па чатыры ў штомесяцы тыдні),
ды ніводны з нас Снарка пакуль не знайшоў –
невідочны ён, хоць не нявідны.

«Мы ў дарозе шмат тыдняў і шчэ болей дзён
(па сем дзён, нагадаю, у тыдні),
ды застаўся наш Снарк для вачэй невідзён,
хоць ён з выгляду і не агідны!

Каментары:

11. У арыгінале цытата з п’есы У. Шэкспіра «Юлій Цэзар» (дзея 3, сц. ІІ): «Friends, Romans and countrymen, lend me your ears…».

.____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>