Рубрика: «Культовые сказки»
<<< Пред. |ОГЛАВЛЕНИЕ| След. >>>
ЕЩЁ БАРЫШОК.
Что не долгано, то надобно добавить новым полыганьем.
Обличение во лжи авторов, писавших сию книгу
Нет в том никакого сомнения, что каждый человек знает обстоятельства своей жизни твёрже и вернее всякого другого. Для сего самого взбудоражился и я на старости лет моих познакомиться самоперсонально с книгочейною Публикою, дабы доказать сие самим собою. Двум Авторам вздумалось описывать мои похождения. Хотя то для меня и лестно и немало делает чести; однако ж досадно также и то, что в повествованиях их нашёл я такую мякину, которая с настоящею моею пшеницею ни малейшего не имеет сходства. Большею частью выдавали они за мои похождения площадные враки. Потому nolens volens[73] и нашёл себя принуждённым выступить на костылях моих сам; отчасти для того-, чтоб сих господ писателей обличить в их лганье; а отчасти и для того, чтобы вспомнив прежние мои годы сколько-нибудь на старости побалагурить. Если я где паче чаяния и споткнусь; то пусть господа читатели припишут сие моей устарелости. Над стариками и без того почти все и всегда смеются.
Читая первую часть напечатанных здесь моих похождений чуть было я не взбесился; однако ж рад был тому, что род мой выведен не из подлости. Не могу я терпеть никакой неправды. Дарование сие досталось мне от предков моих по наследству.
Другой писатель вздумал путешествовать со мною по планетам, из которых я от роду ни одной не видывал.
Читая такую несбыточную ложь рассердился бы я чрезвычайно; но по счастью от старости лет горячность моя гораздо во мне попростыла. И в самом деле испытав столько приключений и перешагнув в жизни своей за пятидесятницу делаешься от часу старее и седее.
|
Примечания Сергея Курия: 73 — volens nolens (лат.) — волей-неволей, хочешь не хочешь. |
Письма от Шипанскаго владетеля и от Эфиопского Князя
Удивительнее всего было для меня, то что читатели находили для себя в тех вздорах немалую забаву. Хватали несбыточные и небывалые мои приключения с великою жадностью и хвастали тем, что их читали.
Похождения мои читаны были больше и охотнее, нежели какие другие важные и полезные книги; наконец переведены на многие языки. Недавно получил я два письма из самых отдаленнейших стран света. Одно было из Азии от Шипанского владетеля Иевал-коо, а другое от Эфиопского Князя Гайманута II. Оба они извещали меня, что жизнь моя переведена на их язык и составляет у них приятнейшее препровождение времени. Последней же прибавляет в своем письме, что читая оную так расхохотал в себе в лоскутки все кишки, что любимый его Лейбмедик вынужден был употребить для зашивания их целые трое суток.
Однако ж какая нужда до костылей, когда руки могут еще управлять пером свободно? Раздумав сие и забрав в голову сел я за стол, поставил перед собою ведро чернил, велел подать целую стопу бумаги и несколько пучков перьев и начале писать. Принял на себя вид самого важного писателя, сочиняющего что-нибудь для пользы целого общества. Я думал, рука ходила, а перо писало; и в двадцать четыре часа не евши и не пивши чернила все изошли, бумага была вся измарана, а перья все притупились. Поверите ли тому, что часто у меня рука дрожала; однако ж несмотря на всё то сел, начал, кончил и успел выдать мое маранье в Публику.
В собственном моём обо мне повествовании не будет в вероятности ни малейшего недостатка. Оно содержит в себе не многое и не весьма важное; а именно: случившиеся со мною приключения в моем ребячестве; домашние похождения с любезною моею супружницею (упокой господи её душу!) и с собственным моим чадом, которым она меня одарила.
Теперь любезный читатель! пробежав всю сию книгу от начала до конца и посмеявшись до сыта живи себе весело и спокойно. Если когда-нибудь несколько и позеваешь, то на то не прогневайся; а вспомни, что писал сие человек убитый летами, отягчённый приключениями и надутый ложью так, что не знал как ею разродиться.