Рубрика: «Культовые сказки»
<<< Пред. |ОГЛАВЛЕНИЕ| След. >>>
Езда на страусе
Султану не преминул я показать проворство моей лошади, которую не забыл взять с собою и привёз на верблюде, дабы она дорогою не устала и не потеряла своей резвости. Султан приведён был ею в чрезвычайное удивление; давал мне за неё несколько сотен мешков с золотом и сверх того любимого своего верхового страуса, на котором обыкновенно прогуливался он по воздуху. Я не размышляя о том долгое время без всякого спора на то согласился. Поездив на нем для пробы несколько времени, оседлал новую мою пернатую лошадь по-дорожному, приторочил к ней мой чемодан, в который поклал все полученные мною от Марокскаго Султана подарки; сел на неё как будто на иноходца и пустился в воздушное путешествие не простившись ни с одним человеком.
Не привыкнув к сему животному не один раз подвергал я жизнь свою великой опасности. Летучая сия скотина была чрезвычайна упряма и крепкоузда[63]; а особливо не могла того терпеть, когда лаяла моя собака, которую я не забыл взять с собою, или когда я давал ей шпоры. В одно время заноровясь перевернулся мой страус верх брюхом; собака не могши удержаться полетела стремглав на землю; и я сам если бы не был искусный ездок, то сломил бы тут непременно голову. Страус тот умел летать вверх ногами; следовательно и я должен был сидеть на нём вниз головою. Досаднее всего для меня было то, что при перевёртках моего страуса порвались ремни у моего чемодана, и я потерял его безвозвратно; а в нём состояло всё моё богатство. Между тем летел я через Средиземное море; Страус мой проголодался и несколько обессилел; начал мало-помалу опускаться вниз. Я зная, что плавать он был не мастер, ждал себе неминуемой смерти. По счастью на ту пору разбило один корабль, и плавали по морю его обломки.
Птица моя опустилась на одну доску, с которой перешагнула на другую. Ветер в то время дул нам в спину, и гнал задние доски вперёд, на которые страус перескакивая подавался в попуть[64] от часу далее, и таким образом дошёл до Венецианской гавани.
Сошедши на берег старался я прежде всего достать себе как-нибудь денег; купил там небольшой детский барабан, и ходя с ним по улицам приманил за собою такое великое множество малых ребят и ротозеев, что улицы были для них тесны, и следующая за мною толпа многие дома теснотою своею повалила. Рассказывал я первое моё воздушное путешествие, за что наполнял несколько свои карманы. Однако ж наконец рассказы мои всем наскучили и не давали мне за них ни копейки.
|
Примечания Сергея Курия: 63 — крепкоузда — т.е. плохо слушалась поводьев. 64 — попутье — общий с кем-либо путь, дорога. |
Путешествие на планету Юпитер
Познакомился я там с одним искуснейшим физиком и математиком, которой вложил в меня мысли попытаться съездить на планету Юпитер. Для сего путешествия приказал я для себя сделать из китовых усов небольшое судно, в которое запряг моего страуса; а чтобы в случае усталости его в дороге не останавливаться, то приделал к судну тому из угревой кожи паруса, которые должен был нанятый мною служитель надувать кузнечными мехами. Исправив всё то пустился в дорогу с моим страусом и служителем.
Чем выше мы от земли поднимались, тем становилось холоднее. Я так от стужи съёжился, что был не более пятилетнего ребёнка, а слуга мой еще и того меньше; но страус выдерживал ту стужу терпеливее нас обоих. В надувании мехов сделалась остановка, потому что у слуги моего замёрзли руки. Мы отъехали от земли около 80000 вёрст и влетели в атмосферу Луны, которая начала нас притягивать к себе сама собою, так что мы в страусе нашем не имели уже больше нужды, но положа его в судно, дали отдыхать и собраться с силами. На Луну спустились мы на северную часть оной, которая вся была покрыта снегом. Люди там были так малы, как самые малорослые карлы, а притом так худы и тощи, что почти без жалости смотреть на них было не можно. Питались они молоком от своих собак и кошек, которые вдвое больше, нежели они сами но со всем тем провождали жизнь свою весело и с удовольствием.
Я видя, что тут не чем пощечиться, продолжал путь свой далее, направляя дорогу свою к планете Марсу.
Страус мой поднялся кверху, слуга надувал паруса, а я правил рулём. В атмосфере Марса завязли мы в густой снеговой туче, так что ни шагу не могли ни взад ни вперёд податься. По счастью была со мною Турецкая сабля, коею вырубили мы для себя в той туче три порядочные комнаты, которые потом мало-помалу от нашей естественной теплоты сами собою сделались гораздо обширнее.
В них жили мы несколько времени довольно спокойно; но вдруг поднялся жестокий вихрь, разогнал ту тучу, и нас всех развеял было порознь; однако ж я успел запрячь моего страуса в судно, в которое сев приехали на планету Марс, где опустились в одну многолюдную деревню.
Земля там была довольно изрядна. Я рассматривал с примечанием некоторые деревья с растущими на них странными плодами. На одном из них росли большие и висящие вниз стручья. Я раскусив один стручок, нашел в нём вместо горошин полную пару платья с рукавами и пуговицами, которое мне было в самую пору. Платье моё уже гораздо поизносилось, потому и надел я на себя то новое; таким же образом нарядил и моего служителя. На другом дереве нашел вместо ядер в орехах прекрасные башмаки; из чего и заключил, что на сем Марсовском шару люди были сделаны единственно на то, чтобы носить платье и обувь.
Только люди на сем шаре никуда не годились. Величиною были они с нами одинаковы, но растения росли у них против наших в десятеро больше. Всё упражнение тамошних обитателей состояло в беспрестанной еде, питье и спанье. В прочем же Природа производила там всё сама собою без всякого людского попечения и работы.
По прошествии нескольких дней моего здесь пребывания потерял я своего страуса, которого у меня украли, и как я о том уже узнал после, отравили ядом. Странные люди! имея у себя законы строжайшей справедливости, честности, человеколюбия и правосудия; но со всем тем подцепливают всё то, что для них покажется или по вкусу, или весьма чудно, или чрез меру неприятно.
По ночам спали они в пуху, или перьях.
Пищу свою приуготовляли из тысячи разных вещей! Знали они очень твердо, что то для желудка их вредно; однако ж вкус и обычай предпочитали своему здоровью.
Детей своих воспитывают здесь наподобие обезьян или попугаев единственно для того, чтобы воспитывать их по моде.