(акустический сольник Майка Науменко)
Информацию об отдельной песне и комментарии к ней можно прочесть, открыв страничку этой песни.
CD 1:
1. Если Ты Хочешь
(М. Науменко)
3. Фрагмент
(М. Науменко)
4. Пригородный Блюз
(М. Науменко)
7. Если Будет Дождь
(М. Науменко)
8. Я Возвращаюсь Домой
(М. Науменко)
9. Вlues De Mosсоu (часть 1)
(М. Науменко)
11. Блюз Твоей Реки
(М. Науменко)
13. Все В Порядке
(Просто У меня Открылись Старые Раны)
(М. Науменко)
14. Всю Ночь
(М. Науменко)
15. Позвони Мне Рано Утром
(М. Науменко)
16. Прощай, Детка!
(М. Науменко)
CD 2:
1. Горький Ангел (Призрак Сладкой N)
(М. Науменко)
2. Ода Ванной Комнате
(М. Науменко)
3. (С)Трах В Твоих Глазах
(М. Науменко)
4. Похмельный Блюз
(М. Науменко)
5. Когда Я Знал Тебя Совсем Другой
(М. Науменко)
6. Седьмая Глава
(М. Науменко)
8. Ты Любишь Все, Что Видишь
(М. Науменко)
9. Хит Номер Один («Я милого узнаю по походке…»)
(Неизв. автор)
10. Стоит Кирпичная Стена
(М. Науменко)
11. Слоники
(М. Науменко)
12. Мальчик Взял Гитару
(М. Науменко)
13. P.S. Посвящение Игорю Свердлову
(М. Науменко)
Михаил Науменко — голос, гитара
Борис Гребенщиков — губная гармошка
Вячеслав Зорин — гитара, спецэффекты, подпевки
Александр «Фагот» Александров фагот
Игорь «Птеро Д’Актиль» Свердлов
MC, 1980;
CD, Отделение Выход, 1995.
* * *
Майк Науменко, журнал «Зеркало», 1981:
В 1980 г. опять-таки летом я записал (спьяну и сдуру) уже совсем сольный акустический «альбом» «Сладкая Н. и другие». В записи мне помогали все тот же Борис Гребенщиков и Вячеслав Зорин, гитарист весьма специальной группы «Капитальный ремонт», с которой в 1979 г. мы гастролировали по Вологодской области. Запись получилась хотя и хорошей по качеству (писались, наконец, в студии), но на удивление занудной (но многим она нравится). Впрочем, там есть, как мне кажется, хорошие песни.
***
А. Кушнир «100 магнитоальбомов советского рока»:
Вскоре после разгона тусовки у лестницы Михайловского замка Майк Науменко получает приглашение записать альбом в студии Большого театра кукол. В то время в ленинградских театрах было принято записывать разных бардов. Поскольку речь шла не о студийной работе с подпольной рок-бандой, а о рок-барде, проработавшем около года в должности техника-радиста, главреж театра отнесся к этой забавной затее с пониманием.
Сама запись в студии Большого театра кукол состоялась только благодаря главному режиссеру, подлинному мастеру Виктору Борисовичу Сударушкину, рано ушедшему из жизни, — вспоминает старший техник-радист Алла Соловей, выполнявшая часть звукорежиссерской работы во время сессии «Сладкой N». — Сударушкин способен был понять, почувствовать, что в данный момент в стенах его театра происходит некое священнодействие — может быть, не совсем ему близкое и понятное, но необходимое и для музыкантов, и для нас, звукорежиссеров. Каждый раз Сударушкин давал мне письменное разрешение на экспериментальную запись.
— Сударушкин был демократом, — вспоминает инициатор записи Игорь Свердлов, осуществлявший вместе с Аллой Соловей звукорежиссуру «Сладкой N». — Как-то во время сессии он вошел в студию. На пульте стояли стаканы с портвейном. Он запросто опрокинул один вместе с нами, как ни в чем не бывало.
…Как только у Майка появилась возможность поработать в полупрофессиональной студии (магнитофоны Studer и STM с высокочастотным разрешением на 38-й скорости), он тут же решил зафиксировать все имеющиеся в наличии песни. В худшем случае это было бы полуакустическое демо, которое могло пригодиться для раскрутки последующих вариантов.
В восьмидесятом году у Майка Науменко еще не было собственной группы, но по поводу записи можно было кое-что придумать. Майк пригласил на сессию гитариста Вячеслава Зорина из группы «Капитальный ремонт», в составе которой Майк периодически выступал в течение 79-го года. Кое-что у них было отрепетировано заранее, а часть программы было решено записывать без разбега. С начала июня работа в студии театра на улице Некрасова закипела. На нескольких композициях гитарному дуэту Майка Науменко и Вячеслава Зорина подыгрывал на гармошке Борис Гребенщиков.
Совершенно очевидно, что, когда Майк получил приглашение записаться, он уже по уши сидел в материале, основательно поработав дома с магнитофоном. После первых проб Майка слегка лихорадило от полученных результатов.
Майк начинал запись немного робко, но затем, увидев реакцию операторов и первых слушателей, успокоился и разошелся вовсю, — рассказывает Зорин. — После первой сессии, когда мы вышли на улицу, он сказал удивительно торжественным голосом: «Сегодняшний день прожит не зря».
Зорин вспоминает, что кроме нескольких композиций, в которых Майк накладывал сверху соло-гитару и (изредка) бас, большинство песен было сыграно живьем, причем на каждую из них уходило не больше трех черновых дублей.
— Майк хотел как лучше и боялся портить варианты, — говорит Зорин. — Он предполагал, что некоторые песни будут переделываться в другой раз.
…От этого альбома веяло вдохновением и шестидесятыми. Медленные рок-н-роллы («Седьмое небо») соседствовали с ритм-энд-блюзами («Утро вдвоем») и магнетизмом «Пригородного блюза», в котором строчка «хочется курить, но не осталось папирос» казалась вытащенной из арсенала декадентской поэзии серебряного века.
…Во время июньской сессии «Сладкой N» Майком было записано еще шестнадцать композиций, не вошедших в альбом и увидевших свет спустя полтора десятка лет на двойном компакте «Сладкая N и другие» , выпущенном Отделением Выход. Среди этих архивных композиций есть немало любопытных — начиная от нескольких песен КАПИТАЛЬНОГО РЕМОНТА в исполнении Зорина и заканчивая квартирными хитами Майка времен «Все братья — сестры»: «Ода ванной комнате», «Женщина» и «Седьмая глава».
***
Из аннотации к 2CD Отделения «Выход», 1995 г.:
…Через неделю Майк привел очень скромного с виду, ничем не примечательного человека. Это был Борис Гребенщиков. Он играл на гармошке и подпевал Майку. Борис так завелся, что на следующую запись привел уже и музыкантов АКВАРИУМа»…
***
Из «Интервью с Майком» в «Рокси», #4, 1980:
— Кто помогал в записи альбома?
— Во-первых, Вячеслав Зорин, гитарист из «Капитального ремонта». Я очень люблю его, как музыканта, и на этом альбоме он делал в большинстве так, как нужно… Еще Гребенщиков, которого я тоже очень люблю, он играет на губной гармошке, правда, очень мало, но то, что надо. Во многих вещах он помог мне сделать звук, помог советами и делом. Ну, и еще — Наталья (Наталья Кораблева — впоследствии жена Майка), художница, оформила обложку альбома, ей помогал Вилли Усов — один из лучших фотографов, мне известных…
***
Андрей Архангельский, газета «Столичные Новости», #12, 2-8 апреля 2002 года:
«Сладкая N и другие» — совершенно хаотический набор уже написанных к тому времени песен, около 20. Слушая этот альбом, физически чувствуешь, что под конец, записывая одну песню за другой, они просто устали и начали дурачиться: вставили пару узкоцеховых приколов, зачем-то сыграли две чужие композиции… А вообще — не альбом, а бесшабашная щедрость. Ближайший соратник Майка — Борис Гребенщиков — уже тогда очень строго относился к своему творчеству, песни на берегу Невы под гитару и гармошку — для него уже пройденный этап. Каждый его альбом того времени — уже жесткий отбор, выверенный шаг. То же самое — Макаревич. У Майка же — нате, пожалуйста, берите все, что есть. Не жалко? Мог ведь хотя бы разбить материал на два альбома… С точки зрения нынешнего шоу-бизнеса, эта небережливость, нерасчетливость — чудовищное преступление. Но и альбом такой теперь поди поищи.
.
***
Отрывок из фонограммы фильма Николая Дербаба «Fuck You русский Rock-n-Roll», Санкт-Петербург, 1995 г. (текст приводится по буклету к CD «Сладкая N и другие»):
Алла Соловей:
Год 1980-й, студия звукозаписи Ленинградского Большого театра кукол. У микрофонов Михаил Науменко и Вячеслав Зорин. За микшерским пультом — Игорь Свердлов. Это он предложил записать Майка в нашей полупрофессиональной студии. Около года проработал Науменко в театре, но я и не подозревала кого, в действительности, приняла на работу. После первых записанных песен стало очевидно, что передо мной не просто талантливый музыкант. Это было как порыв ветра в душную ночь. Еечто такое, чего давно ждали. Это был настоящий Русский Рок!
Через неделю Майк привел очень скромного с виду, ничем не примечательного человека. Это был Борис Гребенщиков. Он играл на гармошке и подпевал Майку. Борис так завелся, что на следующую запись привел уже и музыкантов «Аквариума».
Это были незабываемые дни. Никогда больше в жизни я не испытывала такого наслаждения от творчества, сидя за пультом звукозаписи, как тогда, когда в студии ВТК собирался весь, как выяснилось впоследствии, цвет нашего Русского Рока и выделывал на своих инструментах такое, что кружилась голова…
Игорь Свердлов:
…Она кружилась еще и от выпитого портвейна…
Алла Соловей:
Мне больше запомнилось обилие косяков, пущенных по кругу. Правда, надо сказать, что Майк тогда не курил анашу, уговорить его было довольно сложно…
Игорь Свердлов:
Майк был известный портвейнист! И вообще в нашей среде было много портвейнистов.
Алла Соловей:
У наших музыкантов были разные вкусы, но это не мешало им находить общий язык. В студии царила Любовь, и не было еще места корыстолюбию и ненависти, которые ныне разрослись среди людей, как раковые опухоли.
Однако долго сохранять инкогнито не удалось. В театре появились посторонние люди, чувствующие себя как дома. Нам стали мешать, преследовать, выгонять с работы, вызывать в КГБ. Меня, например, в дирекции театра предупредили, что, если я буду продолжать эти «запрещенные» записи, то они найдут способ со мной расстаться. Они не понимали, что это уже нельзя просто так остановить — началось тиражирование и распространение записанного. Потом тактика изменилась: если нельзя запретить, то можно найти способ контролировать. И в 1981-м году появился Ленинградский рок-клуб — первый в стране…
Майк очень любил классический рок-н-ролл. Обнаружив его в моей домашней фонотеке, он просто завис, прослушивая два дня подряд, не выходя. Помнишь, Игорь, нак это было?
Игорь Свердлов:
Да, потому что портвейну за эти дни было выпито очень много. В магазин часто бегать приходилось именно мне. Майку было некогда, он все буги-вуги слушал.
Алла Соловей:
Сама же запись в студии Большого театра кукол состоялась только благодаря главному режиссеру, подлинному мастеру Виктору Борисовичу Сударушкину, рано ушедшему из жизни. Он способен был понять, почувствовать, что в данный момент в стенах его театра происходит некое священодействие, может быть, не совсем ему близкое и понятное, но необходимое и для музыкантов, и для нас, звукорежиссеров. Каждый раз Сударушкин давал мне письменное разрешение на «экспериментальную» запись.
Игорь Свердлов:
Сударушкин был демократом. Как-то во время записи он вошел в студию. На пульте стояли стаканы с портвейном. Он запросто опрокинул один вместе с нами, как ни в чем не бывало.
Алла Соловей:
Вот мы сейчас вспоминаем и Майка, и Сударушкина. Остается благодарить судьбу, что она свела нас с ними, такими незаурядными людьми. Они просто любили жизнь во всех ее проявлениях — с радостями и горестями, ценили окружающих, чужое и свое творчество, Любовь. Поэтому мы и вспоминаем их сегодня с такой теплотой и нежностью.
Игорь Свердлов:
Это верно! Вечная им память. И давай слушать Майка!
.
ЛИПНИЦКИЙ: Но обложку этого знаменитого альбома, который тогда представлял катушечную плёнку в картонной обложке, оформляла ты. Об этом немножко.
НАУМЕНКО: Кстати, вот меня тоже спрашивают, не я ли это сладкая N. Да нет, конечно. Мы познакомились, когда был записан уже этот альбом, и как раз он думал, как бы его оформить. Увидел, что я что-то иногда рисую, попросил. Вот я так точками это всё сделала.
Так что это всё уже было до меня. Предваряя все ваши вопросы – мне не посвящено ни одной песни. Ни одной. Только стихи.
.
***
Александр Кушнир «Майк Науменко. Бегство из зоопарка» («Выргород», 2020):
https://www.mikenaumenko.com/
Внимательно переслушав в августе 1980 года всю запись, Майк неожиданно понял, что из этих треков может получиться симпатичный альбом. А для его выпуска первым делом нужна новая фотосессия. Не теряя времени, Науменко направился на Васильевский остров, домой к Андрею «Вилли» Усову.
«Для альбома „Сладкая N и другие“ Миша позировал на фоне разных стен на улице Репина, – рассказывал Усов. – Мне по случаю достался американский клетчатый пиджак, в котором можно было появляться только на сцене. Его-то мы и использовали. На альбом пошла только одна фотография, снятая в колодце под моим окном. А кирпичная стена, на фоне которой проходила съемка, жива до сих пор».
…Как-то раз Майк попросил Наташу (Кораблёву — С.К.) нарисовать обложку к только что записанному в Театре кукол магнитофонному альбому. Так получилось, что ни один из вариантов оформления «Сладкой N» его не устраивал. Фотосессия Вилли Усова подходила лишь для обратной стороны катушки, а нарисованная Апраксиной женская нога сорок третьего размера совершенно не соответствовала лирическим настроениям Майка. Науменко явно хотелось чего-то другого. И тогда он предложил сделать набросок обложки своей возлюбленной.
«Песни из альбома я уже слышала, – рассказывала Наташа. – В каком-то журнале Майк нашел небольшую картинку, на которой были нарисованы две дамы. И он говорит: „Мне нужна вот такая барышня, и чтобы я на нее смотрел“. И я по памяти все ему нарисовала. Притом, что я – не художник и нигде этому не училась. Откуда он узнал, что я люблю живопись, даже не знаю… Наверное, видел, как я „битлов“ рисовала».
___________________________________
<<< Вернуться на страницу группы ЗООПАРК
<<< Вернуться на страницу «Дискография группы ЗООПАРК»
<<< Вернуться на страницу «Песни группы ЗООПАРК по алфавиту»
Автор и координатор проекта «РОК-ПЕСНИ: толкование» — © Сергей Курий