<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
ОРИГИНАЛ на английском (ок. 1850):
ACT I, SCENE 2
Scene : Coloured paper carpet.
Present: ORLANDO and SOPHONISBA — the former with carpet bag.
Relight candles.
Draw up W. curtain, and change for G.
ORLANDO: My Sophonisba!
SOPHONISBA: My Orlando! (Repeat.)
ORLANDO: Time, my love, is flowing,
And I fear I must be going —
SOPHONISBA: Oh, no! You don’t say so! (Repeat three times, and vary.)
ORLANDO: Yet surely we can’t have been here so long?
SOPHONISBA: Oh, no, we can’t! Your watch must be wrong!
ORLANDO: Our conversation has been so unimportant.
But my watch is right; it is going as it ought.
SOPHONISBA: Then it’s not like you, for you’re going as you oughtn’t.
To go all the way to Birmingham for half-a-dozen of port!
ORLANDO: My beauty, it is my duty!
SOPHONISBA: But aren’t you sorry to go?
ORLANDO: Oh, dear no!
Air: “There is na luck. ”
SOPHONISBA:
What? Ain’t you grieved to go, my dear!
My husband! Oh, for shame!
How can you go and leave me here?
You’re very much to blame!
For I can’t get on without you, love,
I can’t get on at all!
That is, of course, you know, my love,
When you are out of call.
For puzzles come, and I’ve no skill,
I’m really such a dunce!
The butcher brings his little bill,
And must be paid at once!
For I can’t get on, etc.
And visitors, too, come from town,
Whom I’ve got to receive.
With a patch of flour upon my gown
And some treacle on my sleeve.
For I can’t get on, etc.
‘Twas but the other day a man,
When told to leave the door,
Went off — indeed, he almost ran.
I never saw him more.
I thought him a good riddance then,
But ‘ere an hour was gone
I missed the forks — there should be ten —
And all the spoons but one!
For I can’t get on, etc.
ORLANDO: Was I the only spoon you then possessed?
SOPHONISBA: NO, dear! I missed you more than all the rest!
But now, my love, decide without delay,
What will you have for dinner, dear, to-day?
ORLANDO 4: Through feastings and banquetings though we should hurry,
Be it ever so fiery, there’s no dish like curry!
Curry! sweet curry! There’s no dish like curry!
SOPHONISBA: Through larder and kitchen, I very much fear,
There is no curry-powder, though I search for a year.
Talk of curry-powder, there’s nothing like it here!
What do you say to Irish stew?
Air: “Maidens of Zia. ”
ORLANDO: Not even Irish stew,
With salt and onions, too,
Will for your husband do
So well as mutton,
Roasted, roasted, roast leg of mutton!
Let it be nicely done.
I will be home at one.
Nothing is half such fun
As eating mutton,
Roasted, roasted, roast leg of mutton!
Let it be very hot,
Or else I’ll eat it not,
All woes will be forgot
In eating mutton,
Roasted, roasted, roast leg of mutton!
You know, my love, I never wish
For any other dish,
So don’t get any fish,
But only mutton,
Roasted, roasted, roast leg of mutton!
SOPHONISBA: Well, love, then roast mutton it shall be.
ORLANDO: SO now, my love, good-bye.
Air: “Dulce Domum. ”
Fare thee well, and if for ever,
Then for ever fare thee well,
Sophonisba, Sophonisba!
Listen for the front door bell! (Exit)
Air: “Dih Conte. ”
SOPHONISBA: Fare thee well, my own Orlando,
My husband so blooming and fat,
And remember, oh, my dear one,
To take good care of your hat;
For it’s new and tender,
And it cost you four bob and a bender.
Then don’t sit down upon it, or
You’ll squash it ever so flat!
Fare thee well, and if for ever,
Then for ever, fare thee well.
I’ll expect you home to dinner, and
Be listening for the front-door bell.
Alas! how my duck will suffer
If he gets pitched into by the buffer,
Or if beneath the engine he
Gets squashed like a snail in its shell!
Draw down G. curtain.
____________________________________________________
Перевод Андрея Москотельникова:
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена II
Сцена выстлана ковриком из цветной бумаги.
Лица: О р л а н д о и С о ф о н и с б а; у первого в руке ковровый саквояж.
Свечи вновь зажжены.
Деревянный задник сменяется стеклянным.
О р л а н д о.
Моя Софонисба!
С о ф о н и с б а.
Мой Орландо!
О р д а н д о.
Моя Софонисба!
С о ф о н и с б а.
Мой родной!
О р л а н д о.
Время нам прощаться;
Мне надо отправляться…
С о ф о н и с б а.
Нет, со мной
Ещё постой!
(Повторяет три раза, всякий раз по-иному.)
О р л а н д о.
Не можем мы стоять так долго тут!
С о ф о н и с б а.
И вправду! Те часы, должно быть, врут!
О р л а н д о.
Но так ничтожны наши разговоры!
И правильны часы; идут как надлежит.
С о ф о н и с б а.
О да! Они как ты: уж больно скоры.
К портвейну в Бирмингем другой не побежит.
О р л а н д о.
Ну что ты!
То – часть работы!
С о ф о н и с б а.
Но огорчён хотя бы ты, мой свет?
О р л а н д о.
Да вовсе нет!
С о ф о н и с б а (поёт на мотив «(Ведь) нету радости в дому» [10]) .
Что? Ты уходишь так беспечно,
Ты, муж мой! Ну и ну!
Бросаешь ты бесчеловечно
Меня, свою жену.
Ведь мне не справиться одной,
Хоть утопись в реке.
Ты знаешь это, мой родной,
Когда ты вдалеке.
Меня пугает круг забот,
Теряю мыслей нить.
А вдруг мясник предъявит счёт,
И надобно платить.
Ведь мне не справиться одной и проч.
А то придут из городка
С визитом — лучше в гроб,
Когда кругом на мне мука,
На рукаве сироп.
Ведь мне не справиться одной и проч.
Иному скажешь: «Быстро дверь
Захлопни» — так беда:
Сбежит он, как пугливый зверь,
Исчезнет навсегда.
Ведь мне не справиться одной и проч.
Промолвишь следом: в добрый путь;
Глядишь — ан вилок нет;
То полон был набор, то вдруг
Всего один предмет!
Ведь мне не справиться одной и проч.
О р л а н д о.
Так я один — «предмет» души твоей?
С о ф о н и с б а.
Ах, и с тобой расстаться мне больней.
Но, дорогой, уже пора мне знать,
Чего мне на обед тебе подать.
О р л а н д о [11].
В пирах и обедах как бы дни ни мелькали,
Только всякий не прочь снова выкушать кари!
Милое кари! Что за кушанье — кари!
С о ф о н и с б а.
В шкапу и в буфете — я везде неустанно
Той приправы искала, не нашла, как ни странно.
Да что толковать; нет и перцу ни грана.
А как насчёт ирландского рагу [12]?
О р л а н д о (поёт на мотив «Девы Зеи» [13]) .
Ирландского рагу?
И думать не могу!
Лишь нежную, в соку
Баранью ногу —
Жарьте, жарьте баранью ногу!
Вернусь я ровно в час.
Исполни мой наказ:
Подай мне без прикрас
Баранью ногу.
Жарьте, жарьте баранью ногу!
Горячей подадут —
Печали пропадут;
Все с нетерпеньем ждут
Баранью ногу.
Жарьте, жарьте баранью ногу!
Ни рыбу, ни омлет
Мне есть охоты нет.
Желаю на обед
Баранью ногу.
Жарьте, жарьте баранью ногу!
С о ф о н и с б а. Да будет так, мой милый, — баранью ногу.
О р л а н д о. Так до встречи, любовь моя. (Поёт на мотив «Dulce Domum» [14])
Ну, всех благ, прощай — навек ли,
То на век твой всяких благ!
Я тебе, о Софонисба,
Дам дверным колокольчиком знак. (Уходит.)
С о ф о н и с б а (поёт на мотив «Dih Conte» [15]) .
Так простимся же, Орландо,
Мой цветущий муженёк;
Но хочу тебе напомнить,
Чтобы шляпу поберёг.
Она уязвима, хрупка,
В четыре шиллинга ведь покупка;
Не смей на неё садиться,
А то превратишь в кулёк.
Ну, всех благ, прощай — навек ли,
То на век твой всяких благ!
Буду ждать тебя к обеду,
Ты подай колокольчиком знак.
Ах, снести ли страх и трепет —
Вдруг голубчика подцепит
И расплющит паровоз
Как скорлупку и прочий пустяк!
.
ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА: 10 — Традиционная шотландская балладная мелодия; в данном случае Чарльз Лютвидж перепевает — скорее, даже пародирует — балладу «Жена моряка» с соответствующим рефреном, авторство которой приписывается разным людям, чаще всего — поэту Уильяму Джулиусу Миклю (1734—1788) и поэтессе Джин Адамс (1704—1765). Баллада рассказывает о напряжённом ожидании женой моряка своего мужа из плавания и о благополучном возвращении последнего. Как бы то ни было, а для обоих шотландских поэтов эта приписываемая им баллада является ныне самой известной в их творчестве. Комический эффект возникает уже от подмены плавания по морю железнодорожным путешествием. Кэрролл, однако, оставил и серьёзный опус на данную популярную тему; его собственное стихотворение «Жена моряка» датировано 23 февраля 1857 года (размер схожий, но не идентичный). 11 — Пародируется знаменитая ария «Дом, милый дом» на слова Генри Говарда Пейна. В 1823 году по заказу Чарльза Кембла (младшего брата Джона Филипа Кембла, см. прим. 3), заведовавшего театром Ковент-Гарден, Пейн работал над стихотворным наполнением арий и дуэтов оперетты Генри Роули Бишопа «Клари, или Дева из Милана» (см. пародийное «кари »), переделанной из пьесы самого Пейна, которая, в свою очередь, была составлена на сюжет виденного в Париже балета «Клари, или Обещание брака». Тогда-то Пейн и включил в оперетту Бишопа также и названную песню. Этот номер мгновенно прославил как оперетту, так и самого Пейна, имя которого не сделалось жертвой забвения: самые выдающиеся певицы полюбили исполнять названную песню на концертах и в торжественных случаях в качестве отдельного номера. И хоть «Клари» Бишопа всё же совершенно забыта, но как ария, песенка «Дом, милый дом» продолжает жить в опере «Анна Болейн», куда её заимствовал в 1830 году Гаэтано Доницетти. 12 — Это блюдо, обладая традиционным составом (смесь мелко нарезанного бараньего и говяжьего мяса одновременно и крупно нарезанных овощей — лука, картошки), может при случае оказаться также и обыкновенной мешаниной из всего, что только есть под рукой (см. знаменательный пример в романе Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки»), а также, при добавлении большего количества воды — похлёбкой. Ведёт своё происхождение, вероятно, от тех времён, когда в бедных ирландских семьях имелся всего один котёл, в котором готовилось всё сразу. 13 — Пародируется «Песня», завершающая Вечер первый поэмы Томаса Мура «Вечера в Греции» (1830). Положена на музыку и в качестве трио в сопровождении фортепиано опубликована в Филадельфии в тридцатых годах XIX века. 14 — Т. е. «Ну, всех благ!»; буквально же с латыни — «Домой, бегом по домам!»; школьная песня многих публичных колледжей и школ для мальчиков, исполняемая в конце семестра перед летними каникулами и в прочих предусмотренных случаях, — в частности, в Твайфордской школе (см. примечания к соответствующему стихотворению); музыка сочинена в XVII веке Джоном Ридингом. Однако в кэрролловском тексте первые два стиха принадлежат Байрону (стихотворение «Ну, прощай» 1816 года из цикла «Стихи о разводе»); русскому читателю они хорошо известны, и даже в английском оригинале («Fare thee well, and if for ever//Still for ever fare thee well»), поскольку стоят эпиграфом к Восьмой главе «Евгения Онегина». Следует понимать, что эти Байроновские строки формально содержат своеобразную игру слов, по существу же — пронзительное восстановление стёртого смысла, что, надеемся, полностью отражено в нашем переводе, чего нельзя сказать о той плоской тавтологии («Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай»), которая в качестве комментария издавна сопровождает Восьмую онегинскую главу. 15 — Источник пародии комментаторами не прослеживается; предполагается описка либо неверное прочтение рукописи при первом издании в журнале «Куин». Издатели «Knight Letter» предлагают следующие замены для «Dih Conte…»: 1) «Di tanti palpiti…», и тогда источник мелодии — «Танкред» Россини; 2) «Deh contentatevi…», которая приводит нас к «Тайному браку» Доменико Чимарозы. |
____________________________________________________