Поначалу мало кто знал, что Памелу Линдон Трэверс тоже «занесло» в Британию с Востока. Точнее – с Юго-Востока. Точнее – с очень дальнего Юго-Востока… В общем – из Австралии.
Именно там 9 августа 1899 года в г. Мэриборо родилась девочка по имени Хелен Линдон Гофф. Трэверсом тогда звали её отца, который работал управляющим в местном банке. Правда, очень скоро карьера Трэверса Роберта Гоффа пошла под уклон. Он страдал эпилептическими припадками, в результате – стал много пить, и вскоре за пьянство был понижен до должности простого клерка.

Отец, мать и маленькая Хелен.

В 1905 году семья переехала в г. Аллора. Там, буквально через два года, эпилепсия в сочетании с тяжёлыми запоями свела отца в могилу. Его жена осталась почти без денег и с тремя дочками на руках (Хелен была старшей). Они очередной раз переезжают — на этот раз в Боурал.
Безысходность и депрессия привели к тому, что однажды мать попыталась утопиться – к счастью, безуспешно. Именно в ту страшную ночь, чтобы как-то успокоить своих младших сестрёнок, Хелен стала сочинять для них волшебные истории. Был ли в них персонаж, похожий на Мэри Поппинс – до конца неясно (одна из сестёр что-то такое припоминала).

Хелен, Мойя и Бидди Гофф у ручья напротив своего дома в Боурале, 1915 год.

Так или иначе, Хелен рано осознала себя самостоятельной, и по исполнении 17 лет перебралась в Сидней. Поначалу она мечтала стать актрисой, для чего и придумала псевдоним из трёх имён – театрально-красивого Памела, урождённого Линдон и отцовского – Трэверс. Нетрудно догадаться, что, несмотря ни на что, отец и дочка любили друг друга.

Памела Трэверс в роли Титании в пьесе «Сон в летнюю ночь». 1924 г.

Вскоре выяснилось, что стать «звездой» сцены ей не светит. Чтобы как-то прожить, Памела стала подрабатывать журналисткой. А в 1924 году девушка и вовсе решает переехать из Австралии в её бывшую метрополию – Великобританию. Там она продолжила писать статьи – сначала для австралийских изданий, а затем – и для английских.

Очень быстро в новой жизни Памелы появляется и свой круг знакомых — прежде всего ирландцев (этому способствовали ирландские корни её отца). Среди них можно выделить таких видных людей, как поэты Уильям Батлер Йетс и Джордж Уильям Рассел. Оба не только писали стихи, но и вовсю увлекались мифологией, оккультизмом и эзотерикой.

Памела Трэверс и Джордж Уильям Рассел. 1934 г.

Эти увлечения оказались близки и Памеле, с детства обладавшей фантастическим воображением. Позже она станет большой поклонницей ещё одного мистика – Георгия Гурджиева — последователя теософского учения Елены Блаватской, и до конца жизни будет писать статьи для изданий подобного толка. Даже ребёнка Трэверс усыновит лишь после того, как посоветуется со своим астрологом (при этом она разделит пару близнецов, что аукнется, когда мальчик подрастёт и узнает правду).

Трэверс с приёмным сыном Камиллусом.

Как вы уже догадались, создательница «Мэри Поппинс» так и не создаст полноценную семью. Скрытность и таинственность, окружавшие жизнь Трэверс, станут благодатной почвой для различных слухов и кривотолков. Например, в 1932 году она посетила СССР, после чего опубликовала свои впечатления в виде довольно саркастичной книги «Московская экскурсия». Некоторые даже подозревают, что поездка писательницы курировалась британской разведкой, но прямых доказательств этому нет.

Свою личную жизнь Памела также не афишировала, поэтому ей приписывали романы, как с мужчинами (тем же Расселом, хотя окружающие утверждали, что отношения были чисто платоническими), так и с женщинами (в первую очередь, компаньонкой Джесси Орэдж, которая несколько лет жила у Тэверс в её доме в Сассексе). Но это, опять-таки, всего лишь неподтверждённые инсинуации. Мужчин Памела явно любила больше (достаточно вспомнить её безответную любовь к ещё одному поэту — Фрэнсису Макнамару).

Чем же на самом деле интересен дом в Сассексе, так это тем, что именно в его стенах оформилась сказка, прославившая Трэверс на весь мир. Случилось это зимой 1933 года, после того, когда писательница приходила в себя после приступа плеврита.

П. Л. Трэверс:
«Это был маленький запущенный особнячок в поместье, настолько старом, что оно упоминается в «Книге Судного дня» (Земельной описи Англии в 1085-1086 гг. – С.К.), посреди полной легенд сассекской равнины. Но я и не нуждалась в этом, чтобы погрузиться в сказочную атмосферу, поскольку витала в ней с раннего детства и не расстаюсь с ней по сей день. Я всегда считала, что Мэри Поппинс явилась ко мне, выздоравливающей после болезни, только затем, чтобы меня позабавить, и мне не приходило в голову помещать ее в книгу до тех пор, пока один из друзей не познакомился с записями о ней и не нашел их увлекательными. Я никогда не воспринимала ситуацию таким образом, будто это я сама придумала Мэри. Возможно, это она меня придумала, и именно поэтому мне так трудно писать о себе автобиографические заметки».

На самом деле Мэри Поппинс «родилась» намного раньше – даже если говорить только о литературном варианте. Ещё в 1926 году Трэверс опубликовала в новозеландской газете «Christchurch Sun» рассказ «Мэри Поппинс и продавец спичек».
Впоследствии, эта история станет 2-й главой окончательной версии сказки. В русском переводе Б.ориса Заходера эта глава отсутствовала, поэтому многие советские читатели и не подозревали, что у строгой няни, оказывается, был поклонник по имени Берт. Однако, если в варианте 1926 г. Берт играл роль «бойфрэнда», то в отредактированной версии он относится к Мэри, скорее, как к богине, а не подруге. Тем не менее, эта глава и в таком виде сильно выбивается из остального повествования – видеть неприступную няню, как романтическую героиню, которая способна краснеть, весьма непривычно.

Берт и Мэри. Рис. Мэри Шепард.

Сам образ Мэри Поппинс уходил корнями ещё глубже – в австралийское детство Памелы, когда её семья проживала в Боурале. Например, некоторые черты сказочной няни были позаимствованы у эксцентричной ирландской горничной.

П. Л. Трэверс:
«У Беллы – или её звали Бертой? – был зонтик с ручкой в виде головы попугая. Меня это зачаровывало. По выходным, на прогулке, он запутывался в Беллиных оборках (как мне тогда думалось, она была гораздо элегантнее моей матери), а по возвращении тщательно упаковывался в обёрточную бумагу, в то время как она рассказывала нам фантастические истории о том, что она делала и видела. Нет, не то чтобы рассказывала. Белла поступала лучше – она намекала. «Ах, — говорила она с видом Кассандры, – если б вы только знали, что случилось с деверем моей кузины! » Но в ответ на наши мольбы продолжать Белла напускала на себя великолепно загадочный вид и уверяла, что история совершенно неописуемая и уж во всяком случае не для детских ушей… То, о чём она не рассказывала, всегда было значительней, интереснее, чем жизнь».

Изд-во «Просвещение», 1979.

Многое досталось Поппинс и от Кристины Сарасет — тёти Памелы, которую все называли «тётя Сэсс». Эта старая дева, по воспоминаниям Трэверс, как и Мэри, любила «фыркать», обладала колким языком, но при этом золотым сердцем.
В биографии писательницы, написанной Валери Лоусон, говорится также, что и многие другие персонажи перешли в сказку из реальной жизни Боурала, и даже сохранили настоящие имена (владелица кондитерской мисс Кори с двумя дочерьми, дядя Доджер Вудс, мисс Квигли).

Что касается имени главной героини, то его происхождение также неоднозначно. В одном месте говорится, что Памела впервые увидела надпись «M.Poppins» в детстве, нацарапанной на обложке какой-то книжки. В другом – что она позаимствовала его у лондонского переулка «Poppin’s Court», мимо которого ходила на работу в офис издательства.

Так или иначе, канонический образ Мэри Поппинс оформился только в начале 1930-х. К тому времени, у Памела накопилось немало черновиков с разными фантастическими историями — в том числе, о загадочной даме, летающей на зонтике. Именно Джордж Уильям Рассел был тем самым другом, который посоветовал писательнице превратить эти истории (он называл их «приключениями ведьмы») в полноценную книгу.

П. Л. Трэверс «Мэри Поппинс открывает дверь» (пер. И. Родина):
«- Но почему она здесь? — удивилась Джейн. — Ведь Мэри Поппинс — не сказка!
— Она намного лучше! — преданно воскликнул Альфред. — Она — сказка, ставшая правдой».

П. Л. Трэверс о своей героине:
«Она просто появилась во всеоружии, с зонтиком и саквояжем, словно Афина Паллада, появившаяся из чела Зевса. […] Она никогда ничего не объясняет, это её главная черта, как и у меня».

К 1934 году сказка о Мэри Поппинс была завершена. Оставалось только подыскать художника. Первоначально на эту роль планировался сам Эрнест Говард Шепард, уже прославившийся своими иллюстрациями к «Винни-Пуху». Но тот был занят и отказался.

Тем не менее, фамилия «Шепард» всё же появилась на обложке «Мэри Поппинс». Однажды, будучи в гостях у художника, Трэверс увидела на каминной полке Рождественскую открытку, в которой, по словам писательницы, «было ощущение чуда». Выяснилось, что открытку нарисовала дочка Шепарда – Мэри. Она тоже была художницей, но ещё молодой и неопытной.

Мэри Шепард (ок. 1925).

Трэверс это не смутило, и совместная работа закипела. Совместная – потому что писательница решила контролировать весь процесс издания — от вида шрифта до цвета обложки.
Самые большие споры кипели вокруг образа главной героини. Первые наброски Мэри Шепард писательницу не удовлетворяли. И тогда Трэверс указала на грациозную голландскую куклу из фарфора – мол, вот какой должна быть Поппинс. Сегодня эта кукла находится в нью-йоркской библиотеке Доннел, и она действительно во многом похожа на описание сказочной няни из книги (блестящие чёрные волосы, тонкая фигура, большие ступни и руки, и маленькие голубые глазки).

Фарфоровый прототип, ранние наброски Мэри Шепард и окончательный образ Мэри Поппинс.

В той же библиотеке можно найти и другие предметы, имеющие отношение к сказке – например, глубокое блюдо фирмы «Ройял Доултон» с рисунком, изображавшим трёх мальчиков, играющих в коней (именно в этот рисунок попала героиня сказки – девочка Джейн).

То самое блюдо на рисунке Мэри Шепард и в реальности.

Впоследствии художница и писательница сильно сдружились. Трэверс настаивала, чтобы её книги о Поппинс выходили только с чёрно-белыми рисунками Мэри Шепард.

Рис. Мэри Шепард.

Интересно, что на одной из иллюстраций художница даже изобразила саму себя вместе с писательницей, держащими в руках именные воздушные шары.

Что касается первого издания сказки, то оно увидело свет весной 1934 года. Имя автора на обложке указывалось в сокращённом варианте – «П. Л. Трэверс». Это довольно распространённый издательский ход, цель которого – не отпугнуть от книги мальчиков (то же произошло и с «Гарри Поттером» поначалу подписанным «Дж. К. Роулинг»).

П. Л. Трэверс:
«Я решила не дать наклеить на себя этот ярлык сентиментальности и потому подписалась инициалами, в надежде, что людям не будет никакого дела до того, написана ли книга мужчиной, женщиной или кенгуру».

Первое издание «Мэри Поппинс», 1934 г.

Недаром, среди детских писем, начавших пачками приходить к Трэверс после выхода книги, она всегда выделяла письма от мальчиков («Девочки постоянно спрашивают: «Какой Ваш любимый цвет? » или «Как Вы начали писать книги?», а мальчишек волнует суть вещей…»).

Интересно, что первым издателем сказки стал приёмный сын другого английского сказочника Джеймса Барри – тот самый Питер, который подарил своё имя знаменитому нестареющему мальчику. Интересно, потому что Трэверс всегда признавала, что писала «Мэри Поппинс» под большим влиянием книг о Питере Пэне.

Рис. Мэри Шепард.

В обеих сказках перед читателем выпукло и зримо представал конфликт детства и взросления. Только у Барри этот конфликт так и остаётся неразрешённым: Пэн навсегда остаётся мальчишкой, а повзрослевшая Венди о нём забывает.
Трэверс разрешает ту же проблему весьма оригинальным способом. Магическое мировосприятие, присущее детству, навсегда остаётся в Мэри Поппинс, но при этом оно хорошо упрятано под пуританской оболочкой взрослой женщины – иногда даже нарочито взрослой. Как и положено добропорядочной няне, Мэри внешне строга и консервативна. На все расспросы детей она либо фыркает, либо отделывается общими фразами: «Много будешь знать — скоро состаришься», «Я не энциклопедия», «На то есть свои причины», «Ещё хоть одно слово, и я…».

Д. У. Рассел:
«В прежние времена у Поппинс были бы золотые кудри и волшебная палочка. Но поскольку мы живём в железный век, ей приходится и выглядеть соответственно».

Однако за этим неприступным фасадом скрывается настоящая волшебница. Не раз подмечено, что Поппинс никогда не творит чудеса открыто: ни колдует, ни размахивает волшебной палочкой. Чудеса, как бы сами, начинают твориться в любом месте, где она появляется. Кроме этого, внезапно выясняется, что за дверями благопристойной Вишнёвой улицы нередко прячутся весьма странные персонажи: будь то мистер Паррик, который от смеха начинает летать, или мисс Кори с дочками-великаншами, способная клеить звёзды прямо на небо.

Рис. Мэри Шепард.

В сказках Трэверс за внешней оболочкой повседневности всегда скрыта магия. Причём оба мира одновременно едины и разделены. Достаточно сказать, что Мэри Поппинс всегда настойчиво (и даже обидчиво) отрицает любую свою причастность к происходящим чудесам.

Рис. Мэри Шепард.

П. Л. Трэверс:
«Без обычного не может быть необычного, а сверхъестественное сокрыто в естественном. Чтобы взлететь, нужно оттолкнуться от чего-то прочного… Когда летают фея или Питер Пэн, мы не удивляемся этому. Когда взлетает Мэри Поппинс — это ошеломляет, абсурдность этой картины и создает её волшебство».

П.Л. Трэверс «Мэри Поппинс в парке» (пер. И. Родина):
«— Но как? Ведь вы дети из сказки!
Флоримон засмеялся и показал головой.
— Нет, это вы дети из сказки! Мы часто читали о вас, Джейн. Мы смотрели на картинку и очень хотели с вами познакомиться. Поэтому сегодня — когда книга раскрылась — мы просто вошли в нее!».

Рис. Геннадия Калиновского.

Приём этот, надо сказать, не новый. Например, можно вспомнить двоящуюся реальность «Щелкунчика» Гофмана (прежде всего, двуликого дядю Дроссельмейера). Или знаменитую английскую эксцентричность, как зеркальное отражение английской же чопорности. Последнее ярко отразилось в национальном фольклоре, а затем и в нонсенсе Э. Лира и Л. Кэрролла. Недаром Трэверс называла «Алису в Стране чудес» одной из своих любимых книг.

Памела Трэверс:
«Мир начал меняться с появлением «Алисы в Стране чудес». Как могла «Алиса» не изменить мир, который был заполнен историями о том, как маленькие дети красиво умирали и на последнем издыхании просили своих родителей не горевать? До появления «Алисы» литература для детей была сентиментальной и нереальной. Понадобилась холодная философская мысль «Алисы», чтобы всё исправить».

Подобно Кэрроллу, Трэверс очень любила превращать персонажей английского фольклора в героев своих историй. Это могла быть кошка из известной поговорки «A cat may look at a king» («Кошка может смотреть на короля»), или корова, прыгнувшая выше Луны, из детских «Стишков Матушки Гусыни».

Рис. А. В. Арматынской.

Да и многие чудеса творятся вполне в духе английской эксцентрики: мисс Кори отламывает у себя два пальца, которые оказываются конфетами, рыбы ловят людей на удочку, животные ходят по зоопарку и надсмехаются над людьми в клетках, солидные жители Вишнёвой улицы начинают внезапно летать на шариках или скакать на леденцовых тростях.

Рис. Мэри Шепард.

В том, что главной героиней сказки стала няня, нет ничего удивительного. Странно, что этого не случилось раньше. Дело в том, что в старые времена многодетные белые семьи были скорее правилом, чем исключением. Поэтому влияние няни на первом этапе воспитания детей было зачастую сильнее, нежели влияние родителей. Правда, для семьи Бэнксов найти няню очень непросто, ведь события сказки происходят в неблагоприятные времена банковского кризиса. Недаром мистер Бэнкс заявляет жене: «Выбирай, дорогая, одно из двух: или чистенький, хорошенький, новенький домик, или четверо детей. Обеспечить тебе и то и другое я не могу».

Рис. Мэри Шепард.

П.Л. Трэверс «Мэри Поппинс открывает дверь» (пер. И. Родина):
«Мэри Поппинс между тем примеряла рулетку Близнецам.
— Очень шумные, — прочла она минутой позже.
«Капризная и испорченная», — таков был диагноз Аннабелы.
…Наконец она обернула рулетку вокруг собственной талии, и удовлетворенная улыбка расплылась по ее лицу.
«Лучше чем обычно. Практически Совершенна», — гласила надпись на измерительной ленте».

Рис. Мэри Шепард.

Как и «Алиса» Кэрролла, сказка Трэверс снискала огромный успех не только у девочек и мальчиков, но и у взрослых читателей, чему писательница была несказанно рада.

П. Л. Трэверс:
«Это определённо написано не для детей. Я никогда не понимала, почему «Мэри Поппинс» считается книгой для детей. Есть просто книги, и некоторые из них читают дети. Я не думаю, что существует такое понятие, как детская книга…
Я и думать не думала о юных читателях, и лелеяла надежду, что моей книгой будут зачитываться взрослые — так и вышло. Многие дамы писали мне, что когда они читали мою книгу детям, отцы тихонько подкрадывались к дверям детской, чтобы тоже послушать».

Действительно, каждое приключение, которое дети переживают с Мэри Поппинс, своеобразная притча или духовный урок — иногда совсем не детский: «Нет ничего вечного. Всё хорошее, когда-нибудь кончается» или «Змея и ребёнок, камень и звезда – все мы одно».

П.Л. Трэверс «Мэри Поппинс» (пер. Б. Заходера):
«— Когда-то они всё понимали, — сказала Мэри Поппинс, складывая ночную рубашку Джейн.
— Как? — хором откликнулись Джон и Барби, ужасно удивлённые. — Правда? Вы хотите сказать — они понимали Скворца, и ветер, и…
— И деревья, и язык солнечных лучей и звёзд — да, да, именно так. Когда-то, — сказала Мэри Поппинс.
— Но почему же они тогда всё это позабыли?..
— Потому что они стали старше, — объяснила Мэри Поппинс.
[…]
—Ну что ж, пусть Джейн и Майкл такие глупые, — продолжал Джон. — Я знаю, что я-то ничего не забуду, когда стану старше.
[…]
Скворец насмешливо засвистел.
— Будьте покойны, всё забудете! — повторил он. — …Нет ни одного человека, который бы помнил после того, как ему стукнет самое большее год. За исключением, конечно, неё. — Он указал клювом на Мэри Поппинс. — …Она не такая, как все. Она — редкое исключение. Она вне конкуренции!»

Рис. А. В. Арматынской.

П. Л. Трэверс:
«Мой учитель дзен, с которым я занимаюсь уже долгое время, сказал, что все истории про Мэри Поппинс — это экстракт дзенских историй».

Рис. А. В. Арматынской.

Не удивительно, что спустя время найдутся подозрительные люди, которые припомнят увлечение писательницы оккультизмом. Так в 1995 году итальянская газета «La Stampa» опубликует статью под сенсационным названием «Правда, что Мэри Поппинс — это сатана?». Стоит ли говорить, что при желании сатанизм можно отыскать в любой волшебной сказке?

При этом было бы глупо отрицать и то, что сказка Трэверс – безусловно, отражала её мистическое мировосприятие. Вот только сформировалось это мировосприятие очень давно. Поэтому резоннее говорить, что и «Мэри Поппинс», и увлечение эзотерикой берут своё начало в одном источнике – ощущении чуда и тайны, которое скрывает с виду обыденный мир. К тому же лучшие сказки рождаются сами по себе, а не пишутся, как проповедь. Как правило, осознание и оценка происходят уже постфактум, и каждый волен находить в сказках своё. Недаром, когда дотошные читатели спрашивали писательницу, кем на самом деле является Мэри Поппинс, та лишь отмахивалась: «Сами мне скажите!» и добавляла: «Читатели порой рассказывают мне о ней такое, чего я и представить не могла».

П.Л. Трэверс:
«Я всегда думала, что Мэри Поппинс явилась только для того, чтоб развлечь меня. […] Она явилась из того же колодца небытия, что и поэзия, мифы и легенды, наполнившие собой всю мою творческую жизнь».

П. Л. Трэверс «Взрывная сила волшебных сказок»:
«…некоторые родители утверждали, что не хотят, чтобы их дети читали волшебные сказки, опасаясь, что в дальнейшем, став взрослыми, они начнут принимать желаемое за действительное. В момент наибольшей откровенности они бы, может быть, сказали, что не считают правильным давать детям то, что в основе своей обладает такой взрывчатой силой. Не потому, что волшебные сказки могут кому-то повредить, а потому, что они способны вызвать цепочку вопросов, ответом на которые может быть только правда. Трудно представить что-нибудь менее обнадеживающее для того, кто хотел бы принимать желаемое за действительное.
Глупо было бы отрицать, что волшебная сказка для ребёнка — это, прежде всего, развлечение. Но развлечение — только одна ее сторона. Другая касается природы мироздания и отношения к нему человека. Это то, о чём никому из нас не поздно подумать. Волшебная сказка — одновременно и описание человека, и карта его духовных странствий. Каждая из этих историй связана, словно пуповиной, с идеей вечности».

Среди множества детских писем, приходящих к писательнице, оказалось немало, подобных этому: «Мадам, вы отослали прочь Мэри Поппинс. Этого я Вам никогда не прощу! Вы заставили всех детей плакать!». Поэтому уже в 1935 году Трэверс пишет продолжение «Мэри Поппинс возвращается» («Mary Poppins Comes Back»). На этот раз в конце книги няня улетала уже не на зонтике, а на… целой детской карусели.

Рис. Мэри Шепард.

Третью книгу о волшебной няне Памела писала уже в разгар Второй Мировой войны, находясь в Нью-Йорке и работая на Британское Министерство информации. Памела так тосковала по родине, что ей даже пришлось обратиться к психологу. Но тот ответил ей весьма оригинально: «Вы не нуждаетесь в психологе. Всё, что вам нужно – перечитать собственные книги». Трэверс вняла совету и впоследствии, шутя, говорила: «Не могла оторваться! Мне хотелось узнать, что будет дальше, я не отложила книгу, пока не прочла всю от корки до корки». Именно тогда она осознала, что это не просто сказка, а выражение её внутренней сути.

Вдохновившись, Трэверс пишет в 1943 году третью книгу о сказочной няне – «Мэри Поппинс открывает дверь» («Mary Poppins Opens the Door»). Поначалу писательница задумывала её последней в цикле и хотела назвать «Прощай, Мэри Поппинс», но редактор отговорил её от этой затеи. Как выяснилось, не зря.

П. Л. Трэверс «Мэри Поппинс открывает дверь» (пер. И. Родина)
«Там, с другой стороны окна, была еще одна Детская! Она начиналась сразу за стеклом и тянулась до стены дома мисс Ларк. Там все было так же, как и в настоящей Детской, только казалось, что все предметы в ней были сотканы из ярких золотистых лучей — и колыбелька, и стол, и шкаф, и камин, и Другая Дверь, в точности походящая на ту, что находилась у Майкла и Джейн за спиной. Ослепительным прямоугольником света дверь сияла где-то в глубине сада. Прямо перед ней стояли их собственные отражения, а по направлению к двери пружинящей походкой шла Мэри Поппинс!».

Рис. В. Поповой.

Впоследствии, Трэверс напишет ещё пять книг: «Мэри Поппинс в парке» («Mary Poppins in the Park», 1952), «Мэри Поппинс от А до Я» (Mary Poppins From A to Z, 1962), «Мэри Поппинс на кухне» («Mary Poppins in the Kitchen», 1975), «Мэри Поппинс с Вишневой улицы» (1982) и «Мэри Поппинс и соседний дом» («Mary Poppins and the House Next Door», 1988). Однако, сюжетно эти сказки будут как бы бонусом к основной трилогии.

Из предисловия к «Мэри Поппинс в парке» (пер. И. Родина):
«Вы, конечно, понимаете, что приключения, о которых рассказывается в этой книге, произошли во время трёх предыдущих визитов Мэри Поппинс в семью Бэнксов. Это предупреждение каждому, кто ожидает, что Мэри Поппинс придет в четвёртый раз. Она не может появляться и исчезать до бесконечности. А кроме того, три — это счастливое число».

П.Л. Трэверс «Мэри Поппинс», (пер. Б. Заходера):
«— Ничего вечного нет!
Джейн встревоженно обернулась.
Если нет ничего вечного, то, значит, и Мэри Поппинс…
— Ничего? — испуганно спросила она.
— Абсолютно ничего! — отрезала Мэри Поппинс».