Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

ОРИГИНАЛ на английском (1865):

Chapter VI: Humpty Dumpty

However, the egg only got larger and larger, and more and more human: when she had come within a few yards of it, she saw that it had eyes and a nose and mouth; and when she had come close to it, she saw clearly that it was HUMPTY DUMPTY himself. “It can’t be anybody else!” she said to herself. “I’m as certain of it, as if his name were written all over his face.”

It might have been written a hundred times, easily, on that enormous face. Humpty Dumpty was sitting with his legs crossed, like a Turk, on the top of a high wall—such a narrow one that Alice quite wondered how he could keep his balance—and, as his eyes were steadily fixed in the opposite direction, and he didn’t take the least notice of her, she thought he must be a stuffed figure after all.

“And how exactly like an egg he is!” she said aloud, standing with her hands ready to catch him, for she was every moment expecting him to fall.

“It’s very provoking,” Humpty Dumpty said after a long silence, looking away from Alice as he spoke, “to be called an egg—very!”

“I said you looked like an egg, Sir,” Alice gently explained. “And some eggs are very pretty, you know” she added, hoping to turn her remark into a sort of a compliment.

“Some people,” said Humpty Dumpty, looking away from her as usual, “have no more sense than a baby!”

Alice didn’t know what to say to this: it wasn’t at all like conversation, she thought, as he never said anything to her; in fact, his last remark was evidently addressed to a tree—so she stood and softly repeated to herself:—<78>

“Humpty Dumpty sat on a wall:
Humpty Dumpty had a great fall.
All the King’s horses and all the King’s men
Couldn’t put Humpty Dumpty in his place again.”<79>

“That last line is much too long for the poetry,” she added, almost out loud, forgetting that Humpty Dumpty would hear her.

`Don’t stand there chattering to yourself like that,’ Humpty Dumpty said, looking at her for the first time,’ but tell me your name and your business.’

`My name is Alice, but — ‘

`It’s a stupid name enough!’ Humpty Dumpty interrupted impatiently. `What does it mean?’

`must a name mean something?’ Alice asked doubtfully.

`Of course it must,’ Humpty Dumpty said with a sort laugh: `my name means the shape I am — and a good handsome shape it is, too. With a name like your, you might be any shape, almost.’ <80>.

“Why do you sit out here all alone?” said Alice, not wishing to begin an argument.

“Why, because there’s nobody with me!” cried Humpty Dumpty. “Did you think I didn’t know the answer to that? Ask another.”

“Don’t you think you’d be safer down on the ground?” Alice went on, not with any idea of making another riddle, but simply in her good-natured anxiety for the queer creature. “That wall is so very narrow!”

“What tremendously easy riddles you ask!” Humpty Dumpty growled out. “Of course I don’t think so! Why, if ever I did fall off—which there’s no chance of—but if I did—” Here he pursed his lips and looked so solemn and grand that Alice could hardly help laughing. “If I did fall,” he went on, “The King has promised me—with his very own mouth—to—to—”

“To send all his horses and all his men,” Alice interrupted, rather unwisely.

“Now I declare that’s too bad!” Humpty Dumpty cried, breaking into a sudden passion. “You’ve been listening at doors—and behind trees—and down chimneys—or you couldn’t have known it!”

“I haven’t, indeed!” Alice said very gently. “It’s in a book.”

“Ah, well! They may write such things in a book,” Humpty Dumpty said in a calmer tone. “That’s what you call a History of England, that is. Now, take a good look at me! I’m one that has spoken to a King, I am: mayhap you’ll never see such another: and to show you I’m not proud, you may shake hands with me!” And he grinned almost from ear to ear, as he leant forwards (and as nearly as possible fell of the wall in doing so) and offered Alice his hand. She watched him a little anxiously as she took it. “If he smiled much more, the ends of his mouth might meet behind,” she thought: “and then I don’t know what would happen to his head! I’m afraid it would come off!”

“Yes, all his horses and all his men,” Humpty Dumpty went on. “They’d pick me up again in a minute, they would! However, this conversation is going on a little too fast: let’s go back to the last remark but one.”

“I’m afraid I can’t quite remember it,” Alice said very politely.

—-

Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье»
(Изд-во «Комтех», 1998):

78 — Детский стишок из «Nursery Rhymes». У нас известен в переводе С.Я.Маршака про Шалтая-Болтая.

Рис. Gustafson к «Nursery Rhymes».

79 — Couldn’t put Humpty Dumpty in his place again. — Эта строка имеет различные варианты: «together again» и «up again».

80 — Некоторые комментаторы (например, П. Александер в статье «Logic and Humour of Lewis Carroll») считают, что здесь проявляется своеобразный юмор Кэрролла, который заставляет Humpty Dumpty утверждать, что имена должны что-то значить сами по себе, в то время как обычные слова он трактует довольно произвольно. Не оспаривая этого наблюдения, заметим все же, что Humpty Dumpty, по большому счету, все-таки прав: практически ВСЕ имена имеют вполне определенное значение на тех языках, для которых они «родные». Когда-то так же обстояло дело и с русскими именами, это легко проследить по многим распространенным русским фамилиям. Людей называли по каким-то отличительным внешним признакам — отсюда фамилии типа «Белов», «Рыжов», «Курносов» и т.п.; именем могла стать профессия («Рыбаков», «Столяров»). А в многодетных семьях фантазия иногда истощалась, и детей называли просто порядковыми номерами («Первушин», «Третьяк», «Четвертаков»). С распространением православия на Руси «родные» имена стали уступать христианским, детей стали называть в честь святых, пророков, великомучеников или других библейских персонажей. Ощущение неудобства от непонятности смысла имен исчезло далеко не сразу. Вот что писал в 1596 г. (т.е. шесть веков спустя после крещения Руси!) составитель книги «Алфавит» (в переводе на современный русский язык): «Нам, славянам, непонятны наши нынешние имена: как толковать слова Андрей, Василий или Данила. Это из-за того, что если святой был грек, то и имя у него написано по-гречески, если иудей, то по-еврейски». В похожем положении оказались и другие народы, принявшие одну из мировых религий и весь пантеон соответствующих имен. Кстати, имя Алиса, по мнению филологов, происходит от древнегерманского Адельгейда (Аделаида) и означает «благородная», «знатная». Совсем неглупое имя. Такой выдающийся лингвист как Humpty-Dumpty мог бы и сам догадаться.

—

Комментарии О. Гавриловой к англоязычному изданию
«Through the Looking-Glass and what Alice found there»
(изд. «Progress Publishers», 1966):

Humpty Dumply — низенький толстяк, коротышка, хорошо известный нашим детям по переводу С. Я. Маршака как Шалтай-Болтай. Эта прибаутка удивительно органично использована Кэрроллом в его книге.
‘Humpty Dumpty’ может также обозначать предмет, который, будучи разбит, ни при каких обстоятельствах не может быть восстановлен.

Couldn’t put Humpty Dumpty in his place again — Эта строка имеет различные варианты: ‘together again’ и ‘up again’.

mayhap (арх. и разе.) — perhaps

____________________________________________________

Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):

6. ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ

Яйцо, однако, все росло и росло — в облике его постепенно стало появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него есть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной.
— Ну, конечно, это он — и никто другой! — сказала она про себя. — Мне это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лбу!

Лоб этот был такой огромный, что имя уместилось бы на нем раз сто, не меньше.
Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой, что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.

— А как похож на яйцо! — произнесла она вслух и подставила руки, чтобы поймать его, если он свалится со стены.

— До чего мне это надоело! — сказал вдруг после долгого молчания Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. — Все зовут меня яйцом — ну просто все до единого!

— Я только сказала, что вы похожи на яйцо, сэр, — мягко пояснила Алиса. — К тому же некоторые яйца очень хороши собой.
Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную обиду.

— А некоторые люди очень умны, — сказал Шалтай, все так же глядя в сторону, — совсем как грудные младенцы!

Алиса не знала, что отвечать; беседа не клеилась — к тому же какая это беседа, если он на нее ни разу и не взглянул? Последнюю фразу он произнес, обращаясь, по всей видимости, к дереву. Алиса стояла и тихонько повторяла про себя:

Шалтай-Болтай сидел на стене <55>.
Шалтай-Болтай свалился во сне,
Вся королевская конница, вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!

                             <стихотворение в пер. С. Маршака>

— Зачем повторять одно и то же столько раз! — чуть не сказала она вслух, совсем забыв, что Шалтай может ее услышать. — И так все ясно.

— Что это ты там бормочешь? — спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на нее. — Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.

— Меня зовут Алиса, а…

— Какое глупое имя, — нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. — Что оно значит?

— Разве имя должно что-то значить? — проговорила Алиса с сомнением.

— Конечно, должно <56>, — ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. — Возьмем, к примеру, мое имя. Оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно… Ну, просто чем угодно!

— А почему вы здесь сидите совсем один? — спросила Алиса, не желая вступать с ним в спор.

— Потому, что со мной здесь никого нет! — крикнул в ответ Шалтай-Болтай. — Ты думала, я не знаю, как ответить? Загадай мне еще что-нибудь!

— А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? — снова спросила Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она волновалась за этого чудака. — Стена такая тонкая!

— Ужасно легкие загадки ты загадываешь! — проворчал Шалтай. — К чему мне падать? Но даже если б я упал — что совершенно исключается, — но даже если б это вдруг случилось…
Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с трудом удержалась от смеха.
— Если б я все-таки упал, — продолжал Шалтай, — Король обещал мне… Ты, я вижу, побледнела. Не мудрено! Этого ты не ожидала, да? Король обещал мне… Да, он так мне прямо и сказал, что он…

— …пошлет всю свою конницу, всю свою рать! — не выдержала Алиса.
Лучше бы она этого не говорила!

— Ну, уж это слишком! — закричал Шалтай-Болтай сердито. — Ты подслушивала под дверью… за деревом… в печной трубе… А не то откуда бы тебе об этом знать!

— Нет, я не подслушивала, — возразила Алиса. — Я узнала об этом из книжки.

— А-а, ну, в книжке про это могли написать, — смягчился Шалтай. Это, можно сказать, «История Англии»! Так, кажется, вы ее называете? Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, я — и никто другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку я не гордый!
И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая.
— Стоит ему улыбнуться пошире, — подумала она, — как уголки его рта сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой… Она тогда просто отлетит!

— Да-да! — говорил меж тем Шалтай-Болтай, — вся королевская конница, вся королевская рать, двинется ко мне на помощь. Они меня живо соберут, можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе. Давай вернемся к предпоследнему замечанию…

— К сожалению, я не очень хорошо его помню, — сказала Алиса вежливо.

—-

Из примечаний М. Гарднера:

55 — Эпизод с Шалтаем-Болтаем (Humpty-Dumpty), так же как эпизоды с Червонным Валетом, со Львом и Единорогом, основан на старинной детской песенке. Л.Фрэнк Баум** использовал, хоть и совсем иначе, ту же песенку в своей первой книге для детей «Матушка Гусыня прозой» (L.Frank Baum. Mother Goose in Prose, 1897). В последние годы мистер Шалтай издает детский журнал («Humpty-Dumpty Magazine»). Я имел честь работать под его руководством в качестве летописца приключений, выпавших на долю его сына, Шалтая-Болтая-младшего.
…………………………………..
** — Баум, Фрэнк (1856-1919) – известный американский писатель, автор 14 книг для детей о стране Оз. <прим. Н. Демуровой>

56 — Питер Эликзэндер в своей статье «Логика и юмор Льюиса Кэрролла» (Peter Alexander. Logic and Humour of Lewis Carroll. — «Proceedings of the Leeds Philosophical Society», vol.6, May 1951, pp.551-566) обращает внимание на характерную для Кэрролла инверсию, которая проходит обычно незамеченной. В реальной жизни собственные имена редко имеют какой-либо смысл, помимо обозначения индивидуального объекта, в то время как другие слова обладают общин, универсальным смыслом. В мире Шалтая-Болтая справедливо обратное. Обычные слова обретают любые значения, которые придает им Шалтай-Болтай, а имена собственные, такие, как «Алиса» и «Шалтай-Болтай», предполагаются имеющими универсальное значение. П.Эликзэндер отмечает, что юмор Кэрролла имеет совершенно особый характер благодаря току, что он проявлял интерес к формальной логике.

__________________________________________________

Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка»
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» —
М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009)
Пособие подготовила Ольга Ламонова:

Глава VI
Шалтай-Болтай

Как бы то ни было, но яйцо становилось все больше и больше, и все более и более /становилось похожим/ на человека: когда она подошла на расстояние <«в пределах»> нескольких ярдов от него, она увидела, что у него есть глаза, нос и рот; и когда она подошла к нему /совсем/ близко, она отчетливо увидела, что это сам Шалтай-Болтай. “Это не может быть никто иной!” подумала <«сказала»> она про себя. “Я так же в этом уверена, как если бы его имя было написано по всему его лицу <= у него на лбу>.”

Его можно было бы написать сотню раз, /и очень/ легко, на том огромном лице. Шалтай-Болтай сидел, скрестив ноги, словно турок, на вершине высокой стены — да такой узкой, что Алиса очень удивилась, подумав, как же ему удается удерживать равновесие — и, так как его глаза пристально глядели в противоположном направлении — и он не обращал ни малейшего внимания на нее, она подумала, что он, возможно, чучело, в конце концов.

“И как же он похож на яйцо <«и как же в точности похож на яйцо он»>!” сказала она вслух, вытянув руки <«стоя с /вытянутыми/ руками»>, готовая поймать его, потому что она каждую минуту ожидала, что он свалится.
“Это очень раздражает,” сказал Шалтай-Болтай после продолжительного молчания, глядя в другую сторону от Алисы, пока он говорил, “когда тебя называют яйцом — очень /раздражает/!”
“Я сказала, что вы похожи на яйцо, сэр,” учтиво <«мягко»> объяснила Алис. “А некоторые яйца очень симпатичные,” добавила она, надеясь превратить свое замечание в нечто вроде комплимента.

“/У/ некоторых людей),” сказал Шалтай-Болтай, не глядя на нее, как обычно, “здравого смысла не больше, чем у младенца!”
Алиса не знала, что сказать на это: это вовсе не было похоже на разговор, подумала она, потому что он ни разу не сказал ничего, /обращаясь именно/ к ней; на самом деле, его последнее замечание явно было адресовано дереву — поэтому она встала и тихо стала читать про себя:

Шалтай-Болтай сидел на стене,
Шалтай-Болтай упал /с высоты/.
Вся королевская конница и все королевские солдаты
Не смогли посадить Шалтая-Болтая обратно на его место.

“Эта последняя строка слишком уж длинная для стихов” добавила она, почти что во весь голос, забыв, что Шатай-Болтай услышит ее.

“Не стой там, разговаривая сама с собой подобным образом,” сказал Шалтай-Болтай, взглянув на нее в первый раз, “назови мне твое имя и /скажи, какое у/ тебя дело.”
“Меня зовут Алиса, но…”
“Это довольно глупое имя!” нетерпеливо перебил ее Шалтай-Болтай. “Что оно означает?”
“/А что/, имя должно что-то значить?” спросила Алиса с сомнением.

“Конечно, должно,” сказал Шалтай-Болтай с коротким смешком: “Мое имя означает мою форму — и, к тому же, хорошую красивую форму. С именем, похожим на твое, ты можешь быть почти что любой формы.”
“А почему вы сидите здесь совсем один?” сказала Алиса, не желая начинать спор.
“Как же, потому что здесь со мной никого нет!” воскликнул Шалтай-Болтай. “Ты что, думала, я не знаю ответа на этот /вопрос/? Спроси что-нибудь другое.”

“А вам не кажется, что вы были бы в большей безопасности <«вам бы было безопаснее»> на земле?” продолжила говорить Алиса, без какого-либо намерения загадать еще одну загадку, а просто из ее доброжелательной тревоги за это странное существо. “Эта стена такая очень <= такая> узкая!”
“Какие чрезвычайно легкие загадки ты задаешь <«спрашиваешь»>!” проворчал Шалтай-Болтай. “Конечно же, я так не думаю! Как же, если я когда-нибудь и упал бы — на что нет ни малейшего шанса — но если бы… ” Тут он поджал губы и принял такой торжественный и величественный вид, что Алиса едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. “Если бы я действительно упал,” продолжил он, “Король пообещал мне — своими собственными устами, что… что…”

“Послать всю свою конницу и всех своих солдат,” перебила его Алиса, довольно неблагоразумно.
“Ну, скажу я вам, это уж слишком!” воскликнул Шалтай-Болтай, внезапно рассердившись. “Ты подслушивала у дверей — и за деревьями — и у дымоходов — или ты бы не могла знать об этом!”
“Конечно же, я не /делала ничего подобного/!” сказала Алиса очень кротко. “Так написано в книге <«это есть в одной книге»>.”

“Ах так! О таких событиях могут написать в книге,” сказал Шалтай-Болтай более спокойным тоном. “Это то, что называют историей Англии, это так. А теперь, хорошенько взгляни на меня! Я тот, кто разговаривал с королем, да: возможно, ты никогда больше не увидишь другого такого: и, чтобы показать тебе, что я не гордый, ты можешь пожать мне руку!” И он улыбнулся почти от уха до уха, наклонившись вперед (и чуть не свалился со стены, пока он делал это) и протянул <«предложил»> Алисе свою руку.

Она наблюдала за ним с некоторым беспокойством, когда она пожала <«взяла»> ее. “Если бы он улыбнулся еще больше <= шире>, уголки рта могли бы сойтись на затылке,” подумала она: “и тогда, я даже и не знаю, что случилось бы с его головой! Я боюсь, что она отвалилась бы.”
“Да, всю свою конницу и всех своих солдат,” продолжил Шалтай-Болтай. “Они бы подняли меня наверх в одну минуту, непременно <«они бы /подняли/»>! Однако наш разговор продолжается слишком быстро: давай вернемся к предпоследнему замечанию.”

.

____________________________________________________

Перевод Владимира Азова (Ашкенази) (1924):

6. Ванька-Встанька

Однако яйцо все продолжало расти и расширяться и стало приобретать все более человеческий вид. Когда Алиса подошла к нему на расстояние нескольких шагов, она увидела, что у яйца имеются глаза и рот, и нос. А когда она подошла еще ближе, она ясно увидела, что перед нею находится не кто иной, как сам ВАНЬКА-ВСТАНЬКА.
— Несомненно, это он, — сказала себе Алиса, — я так уверена в этом, как если бы его имя было написано у него на лице.

Такая надпись свободно уместилась бы на этом огромном лице сто раз. Ванька-Встанька сидел, поджавши под себя по-турецки ноги, наверху высокой стены. Стена эта была такая узкая, что Алиса не могла понять, как Ванька-Встанька ухитряется удерживаться на ней в равновесии. Глаза его были пристально устремлены в другую сторону. И он не обращал на Алису ни малейшего внимания.
— Вернее всего, это просто чучело, — подумала Алиса.

— Ну, точь-в-точь, как яйцо, — сказала она громко и вытянула руки, чтобы подхватить его. Потому что ей казалось, что вот-вот оно должно упасть.

— Это очень обидно, — сказал Ванька-Встанька после продолжительного молчания и не глядя на Алису. — Это очень обидно, когда тебя называют яйцом. Да.

— Я сказала только, что вы похожи на яйцо, сэр, — вежливо объяснила Алиса. — А некоторые яйца, знаете, очень красивы.
Она надеялась, что это последнее замечание ее превратит первое в нечто вроде комплимента.

— У некоторых людей, — продолжал Ванька-Встанька, глядя по-прежнему куда-то в бок, — смысла в голове, как у грудного младенца.

Алиса недоумевала, что сказать на это. Во-первых, это вовсе не походило на разговор. Он ни разу не обратился к ней. Последнее его замечание было очевидно обращено к дереву. Алиса стояла и тихо повторяла про себя:

Ванька-Встанька на заборе
очень весело сидел.
Ванька-Встанька вдруг с забора
прямо на спину слетел.
Пусть Король коней приводит,
пусть зовет за ратью рать —
Никогда никто не сможет
Ваньку-Встаньку посадить туда опять.

<стихотворение в пер. Т. Щепкиной-Куперник>

— Последняя строчка чересчур длинная для стиха, — прибавила она почти громко, забыв, что Ванька-Встанька может ее услышать.

— Не бормочи ты там про себя, — сказал Ванька-Встанька, посмотрев на нее в первый раз. — Лучше бы ты сказала мне, как тебя зовут и что тебе здесь надо?

— Меня зовут Алисой и…

— Довольно глупое имя! — нетерпеливо прервал ее Ванька-Встанька. — Что обозначает это имя?

— А разве имя должно что-нибудь обозначать? — с сомнением спросила Алиса.

— Конечно! — сказал Ванька-Встанька с коротким смешком. — Мое имя обозначает мои качества. И довольно недурные качества, могу сказать. С таким именем, как у тебя, девочка, можно быть без всяких качеств.

— Зачем вы здесь сидите один? — спросила Алиса, не желая вступать в препирательства.

— Потому что со мной никого нет, потому я один! — закричал Ванька-Встанька. — Ты думаешь, я не знаю ответа на этот вопрос? Спроси что-нибудь другое.

— А вы не думаете, что безопаснее было бы сидеть внизу, на земле? — продолжала Алиса, вовсе не собираясь задать ему загадку. Она просто беспокоилась, в своей доброте душевной, как бы он не свалился и не разбился бы. Стена ведь такая узкая.

— Фу, какие ты задаешь легкие загадки, — заворчал Ванька-Встанька. — Разумеется, я этого не думаю. Если бы даже я когда-нибудь свалился бы, на что нет никаких шансов, но если бы, допустим, это все-таки случилось бы… — Он сложил губы бантиком, и выражение его лица стало таким торжественным и важным, что Алиса прямо не в состоянии была удержаться от смеха. — Если бы я свалился,- продолжал он, — Король обещал мне… можешь упасть в обморок, если тебе угодно. Ты не ожидала, что я тебе это скажу? Правда, не ожидала? Король обещал мне — это были его собственные слова, — обещал мне, что… что…

— Пришлет, чтоб поднять вас, всех своих лошадей и всех людей, — прервала его Алиса (довольно неблагоразумно).

— Ну, это, знаете, уж чересчур! — закричал Ванька-Встанька, вдруг рассвирепев. — Ты подслушивала за дверьми и за деревьями… И в камин забиралась подслушивать… Иначе ты не могла бы знать.

— Я не подслушивала, — кротко возразила Алиса. — Это есть в книге.

— Ах, так! Они позволяют себе писать про меня такие вещи в книгах, — сказал Ванька-Встанька более спокойным тоном. — Ну-с, так вот, я прошу посмотреть на меня хорошенько. Я сам, самолично, разговаривал с Королем. Я! Ты, может быть, другого такого больше в жизни не увидишь. И, чтобы доказать тебе, что я не гордый, я позволяю тебе поздороваться со мною за руку.
Он расплылся в широкой, почти от уха до уха, улыбке и, наклонившись так, что он был прямо на волосок от падения, протянул Алисе руку. Алиса, протягивая ему свою руку, смотрела на него с некоторым беспокойством.
«Если бы он еще немного шире улыбнулся, — подумала она, — концы его рта встретились бы у него на затылке. Что бы случилось тогда с его головой? Она отвалилась бы!»

— Да, всех своих лошадей и всех своих людей, — продолжал Ванька-Встанька. — Они бы подняли меня опять в одну секунду. Они бы подняли! Однако, мы далеко зашли. Давай вернемся к твоему предпоследнему замечанию.

— Я что-то не припоминаю… — сказала вежливо Алиса.

____________________________________________________

Перевод Александра Щербакова (1977):

Глава шестая ПУСТИК-ДУТИК

Однако яйцо, постепенно увеличиваясь в размерах, все больше и больше становилось похожим на человечка; когда Алиса подошла к нему поближе, она увидела, что у него есть глаза, нос и рот; а когда подошла совсем близко, то стало ясно, что это Пустик-Дутик собственной персоной. «И никто иной! — так она сказала про себя.- Я в этом убеждена, словно это у него на лбу написано».

А на огромном лбу Пустика-Дутика свободно можно было бы сотню раз написать его имя. Пустик-Дутик сидел, поджав ноги по-турецки, на таком узком карнизе, что Алиса просто диву далась, как он там держится. Но он неподвижным взглядом смотрел прямо перед собой, не проявляя к ней ни малейшего интереса, и Алиса решила, что он, должно быть, просто чучело.

— Но как же он похож на яйцо! — громко сказала она, останавливаясь и подставляя руки, чтобы подхватить его: ведь он е минуты на минуту должен был грохнуться оттуда.

Пустик-Дутик долго молчал, затем отвернулся от Алисы и проговорил;
— Любой разозлится, когда его обзовут яйцом! Любой!

— Я не обзывала вас яйцом, сэр, я сказала только, что вы на него похожи,- мирно пояснила Алиса.- А некоторые яйца, знаете ли, бывают очень красивые,- добавила она, надеясь обратить нечаянную оговорку в своего рода комплимент.

— А некоторые люди,- сказал Пустик-Дутик, все так же глядя в сторону,- рассуждают, как малые дети.

Алиса не знала, что на это сказать. Он явно обращался не к ней, а к ближайшим деревьям. «Разве так беседуют?» — подумала она и стала тихо повторять про себя:

Пустик-Дутик
Сел на карниз.
Пустик-Дутик
Грохнулся вниз.
Король всю пехоту и конницу велел на помощь отправить,
Но Пустика-Дутика ни за что на место им не поставить.

— Последние строчки, по-моему, слишком длинны,- пробормотала она, забыв, что Пустик-Дугик все-таки может ее услышать.

— Не стой и не болтай сама с собой, — сказал Пустик-Дутик, обращая наконец взор к Алисе, — Как тебя зовут и что ты здесь делаешь?

— Меня зовут Алиса, и…

— Какое глупое имя,- раздраженно прервал Пустик-Дутик.- А что оно означает?

— Разве имя должно что-нибудь означать?

— Конечно, должно, — усмехнулся Пустик-Дутик. — Мое имя, например, говорит о моем внешнем виде, кстати, очень приятном и статном. А с таким именем, как у тебя, можно выглядеть как угодно.

Алиса решила не вступать в пререкания и спросила:
— Почему вы там один сидите?

— Почему? Да потому, что здесь больше никого нет! — воскликнул Пустик-Дутик.- И ты думала, я не знаю, как отвечают на этот вопрос?! Спроси о чем-нибудь другом!

— Вы не находите, что на земле вам будет не так опасно? — спросила Алиса, вовсе и не думая задавать головоломные вопросы, а просто по доброте своей тревожась за столь странное создание. — Ведь карниз такой узкий!

— Ты задаешь потрясающе простые вопросы! — прогремел Пустик-Дутик. — Конечно, не нахожу. Ведь если я только отсюда грохнусь!.. Хоть это и невероятно, но если только!..
Он поджал губы и глянул столь важно и гордо, что Алиса с трудом удержалась от смеха.
— Если только я упаду, — продолжал он, — Король обещал лично мне!.. Ага, побледнела! Не ожидала, что я скажу! Король обещал мне, самолично обещал, что он…

—  Всю пехоту и конницу велит на помощь отправить? — опрометчиво подхватила Алиса.

— Ну, знаете! Это никуда не годится! — воскликнул Пустик-Дутик, впадая в   ярость. — Ты подслушивала под дверьми, или за деревом, или в печной трубе! Иначе бы ты не могла этого знать!

— Нет, я не подслушивала, — сказала Алиса с достоинством. — Про это было написано в книжке.

— Ах, вот как! Про это могло быть написано в книжке, — сказал Пустик-Дутик, успокаиваясь. — В той, которую называют «История Англии». Это верно. Так что смотри на меня и любуйся! Я из тех, кто разговаривал с  Королями. Может, в другой раз такого и не увидишь! А я не гордый, хочешь мне руку пожать — изволь!
Он заулыбался от уха до уха, наклонился вперед и — как он только удержался, чтобы не грохнуться! — протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой подумав: «Если он еще чуть-чуть доулыбнется, у него края губ сойдутся на затылке. С его головой тогда будет- я не знаю что! Ой, а вдруг она разломится!»

— Да, Король всю пехоту и конницу велит на помощь отправить, — продолжал Пустик-Дутик. — Уж они-то меня — раз-два! — и усадят на место. Однако наша беседа  подвигается немножко слишком  быстро. Вернемся-ка, вернемся-ка. Что ты там два раза тому назад говорила?

— Ой, боюсь, мне не припомнить, — очень вежливо сказала Алиса.

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1980):

Глава шестая
Шалтай-Болтай

Но яйцо оставалось на месте и только делалось все больше и больше. Подойдя поближе, Алиса заметила, что оно очень похоже на человечка, а когда подошла совсем близко, поняла, что это сам Шалтай-Болтай.
«Ну конечно, это он! — подумала Алиса. — У него это на лбу написано».

И вправду, на лбу у Шалтая-Болтая можно было написать что хочешь: такой это был огромный лоб. Сам Шалтай, скрестив ноги по-турецки, восседал на высоченном заборе, таком высоченном, что Алиса никак не могла понять, почему он до сих пор оттуда не свалился. Шалтай пристально смотрел куда-то в сторону и не обращал на Алису ни малейшего внимания. Поэтому она решила, что он все-таки не настоящий, а игрушечный.

— Ох, — сказала Алиса, — ох, до чего же он похож на яйцо! — И подставила руки, чтобы поймать Шалтая, на случай, если ему вдруг придет в голову упасть.

— Весьма оскорбительно, — после продолжительного молчания высказался Шалтай-Болтай, по-прежнему не глядя на Алису, — весьма оскорбительно слышать, как тебя обзывают яйцом, весьма!

— Я ведь только сказала, что вы похожи на яйцо, — добродушно возразила Алиса, — и потом, яйца тоже бывают довольно симпатичными, — добавила она, надеясь, что выйдет комплимент.

— Кое-кто, — заметил Шалтай-Болтай, все так же глядя в сторону, — кое-кто здесь довольно туго соображает.

Алиса никак не могла придумать, что ему ответить: их разговор был вовсе не похож на разговор; ведь Шалтай-Болтай ни разу к ней не обратился. Судя по тому, куда был устремлен его взгляд, последнее замечание Шалтая относилось к соседнему дереву. Поэтому Алиса постояла немного молча, а потом прочла вот такие стихи (очень тихо, чтобы не услышал Шалтай):

Шалтай-Болтай сидел на стене,
Шалтай-Болтай свалился во сне.
Вся королевская конница, вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать.

<стихотворение в пер. С. Маршака>

— Последняя строчка, по-моему, длинновата, — громко добавила она, совершенно позабыв о том, что Шалтай может ее услышать.

— Прекрати болтовню, — сказал Шалтай-Болтай и в первый раз посмотрел прямо на Алису, — скажи-ка лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.

— Меня зовут Алиса, и я…

— Довольно дурацкое имя! — нетерпеливо перебил ее Шалтай. — Что оно означает?

— Разве имя должно что-нибудь означать? — спросила озадаченная Алиса.

— Вне всякого сомнения, — фыркнул Шалтай-Болтай. — Лично мое имя указывает на ту хрупкую форму, которая мне присуща. Потрясающая форма! А с таким именем, как у тебя, можно быть какой хочешь формы, даже самой уродливой.

— А почему вы здесь один? — спросила Алиса, испугавшись надвигающегося спора.

— А потому что здесь больше никого нет! — выпалил Шалтай-Болтай. — Ты что, думала, я не знаю ответа на такую загадку? Загадывай по новой!

— Вам не кажется, что для вас было бы безопаснее спуститься на землю? — продолжала Алиса, конечно, и не думая загадывать загадки, а просто беспокоясь об этом занятном человечке.- Забор ведь такой… высоченный!

— Ты загадываешь чудовищно легкие загадки, — проворчал Шалтай-Болтай.- Нисколечко не безопаснее. Ну, положим, я упал (что, впрочем, совершенно невероятно), но, положим… — Тут он поджал губы и стал таким солидным и важным, что Алиса еле удержалась, чтобы не засмеяться. — Положим,  я  упал…- продолжал  он,-ведь Сам Король обещал мне (Ага! Ага! Теперь можешь краснеть и бледнеть, если хочешь, конечно; ты ведь не думала, не гадала, что я такое скажу!)… Сам Король обещал мне… он стоял передо мной вот как ты сейчас… Он обещал… обещал…

— Послать всю королевскую конницу и всю королевскую рать, — неосторожно перебила Шалтая Алиса.

— Ну, знаешь! — возмутился Шалтай. — Век бы тебе этого не узнать, но ты, наверно, подслушивала под дверьми, глядела в замочную скважину, подсматривала через окно и пряталась в шкафу, когда мы с ним разговаривали.

— Ой, честное слово, я ничего такого не делала, — сказала Алиса. — Про это ведь в книжке написано.

— Ах вон оно что! Это другое дело. Такие события достойны занесения в книгу, — сказал Шалтай, успокоившись. — Это и есть История Родного Края. А теперь взгляни-ка на меня! Я один из тех, кому доводилось беседовать с Королем. Второго такого, как я, ты, может статься, никогда больше не увидишь. А для того чтобы показать тебе, что я не загордился, разрешаю пожать мою руку!
Он улыбнулся — от уха до уха — и наклонился (так что чуть не полетел с забора), протягивая Алисе руку. Пожимая ее, Алиса с тревогой смотрела на Шалтая. «Если он улыбнется еще хоть чуточку сильнее, — думала она, — не знаю, что тогда случится с его головой. Боюсь, что верхняя половинка отвалится».

— Да-с, вся королевская конница и вся королевская рать, — продолжал Шалтай-Болтай, — соберет меня за одну секунду. Уж это-то наверняка! Впрочем, наша беседа идет слишком быстро, вернемся к предпоследнему замечанию.

— Простите, но я не помню, какое из них было предпоследнее, — очень вежливо сказала Алиса.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1991):

Глава шестая
Желток-Белток

Однако с яйцом случилось другое превращение. Оно росло и росло и становилось похожим на человечка. Когда Алиса наконец сумела подойти к нему совсем близко, она увидела, что у яйца прорезались рот и глазки и округлился нос. И тут Алиса догадалась, что перед ней не кто иной, как сам ЖЕЛТОК-БЕЛТОК.
«Ну конечно, это он! — обрадовалась Алиса. — Он так похож на самого себя, будто имя его написано на лбу!»

На таком обширном лбу, как у Желтка-Белтка, можно было написать его имя хоть сто раз. Желток-Белток, сложив ноги по-турецки, сидел на самом краешке стола. Удивительно, как ему удавалось удержаться и не грохнуться на пол! Но Желток-Белток застыл в неподвижности. Он не мигая смотрел вдаль поверх головы Алисы. Она даже стала сомневаться: не кукольный ли он?

— Как похоже сделан! Вылитое яйцо! — воскликнула Алиса и на всякий случай подставила руки, чтобы поймать падающего кукольного Желтка-Белтка.

— Надоело! — вдруг заговорил Желток-Белток, продолжая глядеть мимо Алисы. — Все меня обзывают яйцом. А теперь еще и вылитое! Ты бы уж добавила — выеденное!

— Я не хотела вас обидеть! — извинилась Алиса. — Вылитое — это значит очень похожее на яйцо. К тому же я люблю яйца. — Ей так хотелось загладить свою неловкость!

— Встречали мы таких умников, — проворчал Желток-Белток, все так же не опуская глаз. — Мозгов у них — сколько у младенца в кулачке.

Алиса растерялась, не получался у них разговор. Да и что может получиться, когда на тебя даже не смотрят? Вот и последние слова он произнес, будто перед ним дерево. Алиса решила помолчать, а чтобы не было скучно, читала про себя стишок:

Жил да был Желток-Белток,
Круглобок, коротконог.
Со стола он скок-поскок,
Кок! — утек Желток-Белток.
Возмущен и безутешен,
                       шлет Король свои войска —
Снаряжает конных, пеших —
                       нет как нет Желтка-Белтка,
Ни Желтка и ни Белтка.

— Последняя строчка, по-моему, лишняя, — неожиданно сказала она вслух.

— Что ты там бормочешь себе под нос? — спросил вдруг Желток-Белток, впервые глянув в упор на Алису. — Лучше скажи, кто ты и что тебе здесь надо.

— Меня зовут Алиса… — начала Алиса.

— Дурацкое имя! — раздраженно перебил Желток-Белток. — Что оно означает?

— Разве имя должно что-нибудь означать? — опешила Алиса.

— Конечно, — сказал Желток-Белток со снисходительной улыбкой. — Мое имя, например, наводит на мысль о моем содержании. И оно, могу тебя уверить, что надо! А под твоим именем может быть кто угодно!

— А почему вы тут сидите совсем один? — спросила Алиса, чтобы не затевать спора.

— А потому что никого нет рядом! — воскликнул Желток-Белток. — Ты думала, я твою загадку не отгадаю? А ну еще попробуй!

— А не стоит ли вам отодвинуться от края? — спросила Алиса, которая вовсе и не собиралась шутить.
Какие тут шутки, когда он вот-вот скатится на пол! Так и разбиться можно.

— И на это ответить легче легкого! — рассмеялся Желток-Белток. — Во-первых, падать я не собираюсь. А во-вторых, если бы даже я упал, — заметь: не упал, а если бы! — Тут он сделал такое надменное лицо, что Алиса прыснула. — Если бы, повторяю, я упал, — продолжал он, — Король был бы возмущен и безутешен и… Ага, трепещешь! То-то еще будет! И Король дал свое королевское слово, что…

— Пошлет свои войска… — не удержалась Алиса.
Она прикусила язычок, но было уже поздно.

— Ага! Я тебя раскусил! — гневно завопил Желток-Белток. — Ты подслушивала! Под дверью? Нет? За деревом? Нет? Тогда ты сидела в камине! Нет? Тогда откуда ты это знаешь?

— Из стишка, — скромно ответила Алиса.

— А, прекрасно! Такое историческое событие и должно быть воспето в стихах! — с достоинством произнес Желток-Белток. — Это и называется Летопись Страны! Смотри на меня и благоговей. Я именно ТОТ, кого Король удостоил беседы. Боюсь, что тебе в жизни второго такого, как я, не увидеть. Так уж и быть, разрешаю пожать мне руку.
Рот его растянулся в улыбке от уха до уха. Он качнулся вперед так, что чуть было не свалился, и протянул Алисе руку. Она пожала ее, с тревогой следя за улыбкой на лице Желтка-Белтка.

«Стоит ему улыбнуться еще чуть шире, и голова его развалится напополам!» — подумала она.

— Да-да, конных и пеших, — продолжал Желток-Белток. — От них никто не утечет. Однако мы в нашей беседе забежали несколько вперед. Давай-ка вернемся к предпоследнему замечанию.

— Честно говоря, я не очень помню, какое было предпоследним, — осторожно сказала Алиса.

.

____________________________________________________

Перевод Юрия Лифшица (1991, опубликовано в 2017):

***
Хpупи-Скоpлупи
Сидел на заборе,
Хpупи-Скоpлупи
Обрушился вскоре.
Мчится отряд
Королевских солдат
И королевские
Конники мчат,
Целая армия
Бравых вояк
Хpупи-Скоpлупи
Не склеит никак.

____________________________________________________

Перевод Николая Старилова:

ГЛАВА VI: Шалтай-Болтай.

Но яйцо становилось все больше и больше и все сильнее походило на человека, и когда она оказалась всего в нескольких ярдах от него, Алиса увидела, что у него есть и глаза и нос и рот. А когда она подошла к нему совсем близко, она уже не сомневалась в том, что это был Шалтай-Болтай собственной персоной.
— Это может быть только он, — сказала она про себя. — Я уверена в этом также как если бы это было написано у него на лбу.

И это вполне могло быть там написано, причем не одну сотню раз — таковы были размеры этого лица.
Шалтай-Болтай сидел, скрестив ноги как турок, на высокой стене — такой высокой, что Алиса не могла понять, как ему удается не упасть с нее, и так как он пристально смотрел в другую сторону, как бы не замечая ее, она подумала, что он не иначе как надутый чурбан.

— Как же он похож на яйцо! — громко сказала она, вытянув вперед руки, чтобы успеть поймать его, потому что ожидала этого в любую секунду.

— Это ОЧЕНЬ неприятно, — сказал Шалтай-Болтай после длинной паузы, не глядя на Алису, — когда тебя обзывают яйцом. ОЧЕНЬ!

— Я только сказала, что вы, сэр, выглядите как яйцо, — вежливо ответила Алиса. — А некоторые из них довольно милые, — добавила она, надеясь превратить свое предыдущее замечание в нечто вроде комплимента.

— Кое-кто, — заметил Шалтай-Болтай, глядя все также мимо нее, — имеют ума не больше, чем у ребенка!

Алиса не нашлась, что ответить на это.
«Это совсем непохоже на беседу,» — подумала она,  ведь он ни разу не обратился прямо к ней, а его последнее замечание, по-видимому, было обращено к дереву, поэтому она стояла и тихонько повторяла про себя:

           Шалтай-Болтай сидел на стене
           Шалтай-Болтай свалился во сне
           И вся королевская конница и вся королевская рать
           Не могут Шалтая-Болтая поднять.

<стихотворение в пер. С. Маршака>

— Последняя строка слегка выбивается из ритма, — заметила она довольно громко, забыв что Шалтай-Болтай ее слышит.

— Нечего тут стоять и бормотать под нос неизвестно что, — сказал Шалтай-Болтай и в первый раз посмотрел на нее. — Лучше назови мне свое имя и род своих занятий.

— Меня зовут Алиса, но…

— Довольно глупое имечко, — нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. — Что оно означает?

— А разве имя должно что-нибудь значить? — спросила Алиса с сомнением.

— Естественно, — сказал Шалтай-Болтай, одновременно издав нечто похожее на смех.  — Мое имя указывает на фигуру, на которую я похож и смею заметить это выдающаяся фигура. А с таким именем как у тебя, ты можешь быть кем угодно.

— А почему вы сидите здесь совсем один? — спросила Алиса, не желая вступать в спор.

— Да потому что тут никого нет! — закричал Шалтай-Болтай. — Ты что же, думаешь,  я не знаю ответа на такой легкий вопрос? Спроси что-нибудь еще.

— Не думаете ли вы, что внизу вам было бы безопасней? — продолжила Алиса, вовсе не собираясь запутывать Шалтая-Болтая, просто она была доброй девочкой и беспокоилась за это странное существо. — Эта стена такая узенькая!

— Почему ты загадываешь мне такие легкие загадки?! — зарычал Шалтай-Болтай. — Конечно, я так НЕ думаю! Даже, если бы я когда-нибудь упал, а этого никогда не случится, но — если бы я упал, — тут он надул губы и принял такой торжественный и надутый вид, что Алиса с трудом удержалась от смеха, — если бы я упал, — продолжал он, — Король обещал мне  самолично, что… что…

— Что пошлет всю королевскую конницу и королевскую рать, — прервала его Алиса, что было весьма неразумно.

— Это возмутительно! — закричал  Шалтай-Болтай, неожиданно впадая в ярость. — Вы подслушивали под дверью или за деревьями или в дымоходе — иначе  бы вы этого не узнали!

— Да нет же! — очень вежливо возразила Алиса. — Это все есть в книге.

— Ах, вот как! Так вот что они пишут! — сказал Шалтай-Болтай спокойнее. — И это вы называете Историей Англии, прекрасно! А теперь взгляни на меня ! Я один из тех, кто говорил с королем, да! Вряд ли тебе еще когда-нибудь представится такой случай! А чтобы показать тебе, что я не какой-нибудь гордец, можешь поздороваться со мной за руку! — И он расплылся в улыбке до ушей, наклоняясь вперед (и едва не свалился со стены) и протягивая Алисе руку.
Она же наблюдала за ним с некоторой тревогой:» Если он улыбнется еще чуточку пошире, кончики губ встретятся у него на затылке», — подумала она, «Страшно подумать чем это может кончиться. Боюсь, голова у него просто отвалится.»

— Совершенно верно, вся его конница и вся его рать, — продолжал Шалтай-Болтай. — Они тут же поднимут меня. ТУТ ЖЕ! Однако наша беседа идет слишком быстро — давай-ка вернемся назад к предпоследнему замечанию.

— Вообще-то я не совсем помню, о чем  там шла речь, — очень вежливо сказала Алиса.

 

____________________________________________________

Пересказ Александра Флори (1992, 2003):

ГЛАВА 6. ДВУЛИКИЙ ЯНУС<1>

Яйцо увеличивалось и – странное дело – будто бы ОЧЕЛОВЕЧИВАЛОСЬ. «Впрочем, – подумала Алиса, – ничего странного: все живое произошло из яйца» (Алиса полагала, что детей приносят аисты).
Она вскоре поняла, что перед нею – двуликий Янус, о котором говорила Черная Королева.

Это имя, казалось, было написано у него на лбу (впрочем, на таком лбу уместились бы оба его имени – А-Янус и Бэ-Янус).
Он сидел на трубе, поджав по-турецки ноги, и не обращал на Алису ни малейшего внимания. Алиса поначалу даже подумала, что он ненастоящий, и заметила.

– Точь-в-точь яйцо!

– ДОКОЛЕ!!! – возмутился Янус. – ДОКОЛЕ меня будут называть яйцом все, кому не лень!

– Простите, – смутилась Алиса, – я только хотела сказать, что вы похожи на яйцо – такой же круглый и … и очаровательный.

– А я хочу сказать, – презрительно скривился Янус, – что бывают такие ОЧАРОВАТЕЛЬНО КРУГЛЫЕ невежды, с которыми трудно состязаться.

Он произнес это, ни к кому явно не обращаясь. Удрученная своим промахом Алиса тихонько (чтобы он не услышал) прочитала стишок:

А и Бэ
Сидели на трубе.
А упало,
Бэ пропало,
Что осталось на трубе?

— Что ты там бормочешь? – поморщился Янус. – Это бестактно, в конце концов! Ты бы лучше представилась.

— Меня зовут Алиса, а …

— Какое глупое имя! – перебил ее собеседник. – И наверняка не имеет никакого значения.

— А разве имя должно что-то значить? – спросила Алиса.

— Поразительно, что ты этого не знала, – ответил Янус. – Разумеется, должно. Вот мое имя, например, отражает мою сложную и противоречивую натуру. А твое имя … это … как его там …Алиса … может означать все, что угодно! И далеко не самое лучшее!

— А вы всегда один? – спросила Алиса, понимая, что спорить с ним бесполезно.

— Не один, а ЕДИН, — возразил Янус. — Обе мои ипостаси пребывают в нерасторжимом союзе – в союзе «и».
— Да, — сообразила Алиса. – Вы же двуличный Янус.
— ДВУЛИКИЙ, – поправил Янус. – Вот и ответ на твою чрезвычайно простую загадку. Спроси о чем-нибудь посложнее.

— Хорошо, только, может быть, вам лучше спуститься, — предложила Алиса. – А то неровен час …

— И опять ты не права! – радостно воскликнул Янус. – Это обличает твое верхоглядство и абсолютное неумение предвидеть будущее. А вот Я позаботился о нем и даже был на аудиенции у самого Короля. Да-да, у Его Величества! И знаешь, что он мне сказал (хотя где ТЕБЕ это знать!). Король сказал, что если (это абсолютно исключено, однако ЕСЛИ) мое А упадет, а Бэ …

— … пропадет, – машинально подсказала Алиса.

— ВОЗМУТИТЕЛЬНО! – вскричал Янус. – Везде эти шпионы! Ты прята-лась за ковром. Ты залезла в дымоход. Ты сидела в щели!

— Нет, что вы! – успокоила его Алиса. – Я об этом прочла в книге.

— А-а! – ухмыльнулся польщенный Янус, – это очень может быть! В Книге Рекордов, разумеется. Это была самая содержательная беседа в Истории. Да, ты можешь не верить своим глазам, но именно Я беседовал с самим Королем, но остался таким же скромным, как обычно. В подтверждение этого раз-решаю тебе до меня дотронуться.
Он ухмыльнулся опять и протянул Алисе руку, чуть не свалившись при этом с трубы. Алиса пожала ему руку, подумав не без опаски: «Стоит ему пошире улыбнуться, я просто не ручаюсь за его голову. Тогда верхняя половина упадет, а нижняя пропадет».

— Даже если бы и случилось нечто подобное, – продолжал Янус, – Король послал бы свои войска – и они МОМЕНТАЛЬНО помогли бы мне воссоединиться. Давай-ка вернемся к предыдущей теме.

— Простите, – сказала Алиса, – но тем было так много, что я, честно говоря, забыла, какая из них предыдущая.

—-

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

[1] Humpty Dumpty назван Двуликим Янусом не только потому, что это древнеримский бог дверей. Кроме того, здесь обыгрывается образ персонажа культового романа А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу», на мой взгляд, очень «кэрролловского» по духу. Герой этой книги Янус Полуэктович Невструев – един в двух лицах: А-Янус и Бэ-Янус. Он, как известно, был «контрамотом», т.е. жил в обратную сторону – как в Зазеркалье.

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

ГЛАВА 6
Увалень-Телепень

Однако яйцо лишь росло, росло; да приобретало всё больше и больше человечьих черт; остановившись в нескольких шагах, она разглядела у него глаза-нос-рот; подойдя ж ещё ближе, ясно поняла: это УВАЛЕНЬ-ТЕЛЕПЕНЬ, собственнолично.
«И никто иной!» думает. «Уверенность столь полная, словно имя написано прям на лице».

А поместится оно на эдакой агромадной ряшке раз пятьдесят, причём запросто.
Увалень-Телепень сидит, сложив ноги по-турецки, на высоченной стене, зато страшно узенькой – Алис даже удивилась, как ему удаётся сохранять равновесье; однако поскольку глаза недвижно устремлены в другую сторону да её тот в упор не замечает, подумала, дескать, чучело небось набитое, в конце-то концов.

– И какое поразительное сходство с яйцом! – сказала она вслух, подставляя руки, готовые его поймать, ибо ежемгновенно ждала: вот-вот упадёт.

– Чрезвычайно возмущает, – после длительного молчанья заявил Увалень-Телепень, всё так же глядя мимо Алис, – что вечно называют яйцом, – чрезвычайно!

– Я сказала, вы похожи на яйцо, сударь, – осторожненько объясняет Алис. – А некоторые яйца очень даже, понимаете ли, пригожи, – добавляет в надежде превратить предыдущее замечанье вроде бы в лестное.

– У некоторых, – на неё Увалень-Телепень глядеть и не думает, – умишка не больше, чем у младенца!

Алис не знала, как на сие откликнуться; «беседой подобное общенье и близко не назовёшь», думает, ибо тот ни разу ничего не сказал ей; последние слова вообще явно предназначены дереву… короче, стоит да тихо бормочет под нос:

На стенке посиживал Увалень-Телепень;
Хряпнулся зверски он прямо на ели пень;
Ни королевская конница, ни даже пешая рать
Не в состоянии Увальня-Телепня снова на стенку поднять.

– Последняя строчка уж слишком-чересчур длинна, – добавляет почти в полный голос, забыв, мол ненароком ещё услышит Увалень-Телепень.

– Чё стоишь-болтаешь сама с собой? – он первый раз взглянул на неё. – Скажи лучше имя да зачем пришла.

– Имя – Алис, но…

– Имя довольно бестолковое! – раздражённо перебил Увалень-Телепень. – Чё оно означает?

– А должно чё-то означать? – сомневается Алис.

– Непременно, – кратенько хохотнул Увалень-Телепень. – Моё означает телосложенье…  причём телосложенье, надо сказать, недурственное. А для имени вроде твоего подходит чуть ли не любое телосложенье.

– Почему вы сидите тут в полном одиночестве? – не желает затевать спор Алис.
– Да потому что со мной никого нет! – восклицает Увалень-Телепень. – Ага, хотела поставить меня в тупик? Спроси чего посложнее.
– Не считаете, мол на земле вам стало бы безопасней? – Алис, не собиравшаяся упражняться в головоломках, любопытствует просто из благожелательного беспокойства о причудливом созданьи. – Стена ведь страшно узенькая!
– Загадки у тебя вовсе не заковыристые! – ворчит Увалень-Телепень. – Естественно, не считаю! Да кабы впрямь хряпнулся… чего напрочь исключено… но кабы впрямь… – Поджав губы, смотрит столь торжественно-важно, что Алис едва удержалась от смеха. – Кабы впрямь хряпнулся, – продолжает, – Король мне пообещал… ага, бледней-бледней, коли пожелаешь! Не предполагала, дескать скажу эдакое, а? Король мне пообещал… собственными его-величества устами… мол… мол…
– Пошлёт всю свою конницу да пешую рать, – неразумно перебила Алис.
– Я тебе заявляю: чрезвычайно нехорошо! – внезапно приходя в ярость, завопил Увалень-Телепень. – Ты подслушивала у дверей… и за деревьями… и в печных трубах… иначе откуда б тебе знать!
– А вот и нет! – очень учтиво опровергает Алис. – Вычитала в книжке.
– Ах да! В книжке подобное писать невозбранно, – успокаивается Увалень-Телепень. – В так называемой «Летописи Англии», вот в какой. Теперь погляди хорошенько на меня! Перед тобой один из тех, кто разговаривал с Королём,
да-да, я; пожалуй, ввек другого эдакого не встретишь; дабы показать, мол я не гордый, разрешаю пожать руку! – С улыбкой до ушей он свесился (при том чудом не упав со стены) и протягивает ладонь Алис. Пожимая кою, она с тревогой наблюдала за ним самим.
«Кабы улыбнулся ещё чуть шире, уголки рта сошлись бы на затылке», думает, «и тогда уж не знаю, чего произойдёт с головой! Как бы не отлетела!»
– Ага, всю свою конницу да пешую рать, – продолжил Увалень-Телепень. – Те вмиг бы меня подняли, да-да, те самые! Однако беседа движется чуток чересчур быстро; давай-ка вернёмся к предпоследнему предложению.
– Боюсь, не сумею как следует его вспомнить, – весьма вежливо сказала Алис.

 

____________________________________________________

Перевод Ирины Трудолюбовой (2016):

ГЛАВА 6
УМПТИ-БУМПТИ

Однако яйцо, напротив, все большело и большело. И все олюднивалось и олюднивалось. Оказавшись на расстоянии нескольких ярдов, Алиса разглядела, что у яйца есть глазки, нос и рот. А подойдя еще ближе, она догадалась, что перед ней…..
Cам УМПТИ-БУМПТИ!
— И никто другой! — мысленно подтвердила она. — Я в этом уверена так, будто имя написано у него на лице»
И это имя могло быть написано не менее сотни раз на этом широченном лице. Умпти-Бумпти сидел, скрестив ноги, словно какой-нибудь турок, на высоченной стене, да такой узкой, что Алиса диву далась, как он там держится. А поскольку взгляд его был устремлен непонятно куда, так что он даже не обратил никакого внимания на приближение Алисы, она и подумала, что это вообще какое-то чучело.
— До чего на яйцо похож! — сказала Алиса вслух. И она невольно простерла руки, чтобы поймать Умпти, потому что он, несомненно, вот-вот должен был упасть.
— Весьма прискорбно, — вдруг сказал Умпти-похожий-на-яйцо, по-прежнему глядя куда-то непонятно куда, — слышать, как тебя дразнят яйцом, весьма.
— Я не дразнила. Я сказала, что вы похожи на яйцо, — принялась объяснять Алиса. — А иные яйца даже очень симпатичные, скажу вам, — прибавила она, тем самым надеясь превратить обидное замечание в некую похвалу.
— А иные люди, — продолжил Умпти, все так же глядя вдаль, — глупы ну прямо как малые дети.
Алиса не нашлась, что ответить. Ведь это ну никак не было похоже на беседу. Умпти- Бумпти обращался не к ней, его последнее замечание скорей всего адресовалось какому-то дереву. И Алисе оставалось лишь повторять про себя:

Умпти-Бумпти на стене сидел
Умпти-Бумпти со стены слетел
Все царевы лошади, вся царева рать
Не могли этого самого Умпти на стену поднять.

— Нет, «этого самого» лучше убрать, так стремительней получится, — добавила она, вслух, забыв, что Умпти может услышать.
— Ну что ты там стоишь, бормочешь какой-то вздор, — сказал Умпти, впервые взглянув именно на нее. — Лучше назови мне свое имя и род занятий.
— Звать меня Алиса, но…
— Какое глупое имя! — прервал ее Умпти. — Что оно значит?
— А имя должно что-то означать? — озадаченно спросила Алиса.
— А как же, обязательно должно, — несколько насмешливо ответил Умпти. — Мое имя означает, что я приятной окружности и с недюжинным умом. А вот твое имя говорит о том, что ты можешь быть любой формы.
— А почему вы тут сидите в одиночестве? — спросила Алиса, не желая начинать спор.
— Да потому что рядом никого нет! — вскричал Умпти. — А ты думала, что я растеряюсь и не найду ответа? Давай спрашивай дальше.
— А может вам безопасней на земле? — поинтересовалась Алиса, не в насмешку, а потому что по природе своей была заботливой и тревожилась за это странное создание. — Ведь стена такая узенькая!
-Ну до чего же легкие у тебя вопросы! — сказал Умпти. — Кстати, я абсолютно с тобой не согласен. Если бы я когда-нибудь упаду — а этого не случится — но если вдруг.
Здесь он напустил на себя такой важный вид, что Алиса едва удержалась от смеха.
-… если я упаду, — продолжил он. — То Король мне дал обещание, сам, лично…
-…прислать сюда всех своих лошадей и всех своих лошадистов? — несколько невежливо перебила его Алиса.
— Увы тебе, дщерь! — вдруг в гневе возопил Умпти. — Как ты смела подслушивать у дверей! Ты подслушивала, стоя за дверью ли, за деревом ли, за трубой. Иначе ты бы никогда не узнала!
— Я не подслушивала, поверьте! — спокойно ответила Алиса. — Я об этом прочла в книжке.
— А, ну да! Про такое в книгах могут написать, — сменив гнев на милость, ответил Умпти. — В книгах по так называемой истории Англии. Посмотри же на меня внимательно! Это я. И вполне вероятно, больше ты такого как я никогда не увидишь. Но я не гордый, ты можешь пожать мне руку.
И улыбнувшись широкой, от уха до уха, улыбкой он наклонился вперед (вот так он, возможно, и свалился тогда со стены) и протянул Алисе руку.
Алиса следила за ним с некоторой тревогой.
«Если он улыбнется еще шире, концы его рта сойдутся на затылке, — подумала она. — А что же тогда случится с головой! Да она попросту отпадет!»
— Да, все лошади, какие ни есть, и все ратники, — продолжал Умпти. — Они меня опять будут поднимать через минуту, а как же. Но наша беседа движется как-то слишком быстро. Давай-ка вернемся к последней реплике
— Извините, я уже ее забыла, — ответила Алиса.

. 

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (2018):

ГЛАВА ШЕСТАЯ
СЗР ШАР

Яйцо между тем и не думало превращаться в дерево — оно становилось все больше и все больше очеловечивалось: /I когда до него осталось ярдов пять, Алиса обнаружила у бывшего яйца глаза, нос и рот, а подойдя еще ближе, ясно увидела, что перед ней не кто иной, как СЭР ШАР. «Точно Сэр Шар, — сказала она себе. — У него же прямо на лице написано Сэр Шар!» Вообще-то говоря, на широченном лице Сэра Шара это запросто можно было бы написать раз сто.

Сэр Шар по-турецки сидел на гребне стены — высокой и настолько хлипкой, что Алиса никак не могла сообразить, как ему удается сохранять равновесие, а поскольку он не проявил к Алисе ни малейшего интереса и вообще смотрел в другую сторону, она решила, что перед ней чучело…

— …но напоминает яйцо! — сказала она вслух, подставляя руки, чтобы поймать его: он определенно мог упасть в любую секунду.

— Очень все-таки раздражает, — после долгого молчания произнес Сэр Шар, продолжая смотреть мимо Алисы, — когда тебя называют яйцом… очень!

— Я сказала, что вы напоминаете яйцо, — кротко возразила Алиса. — Кстати, некоторые яйца весьма привлекательны… поверьте, — продолжала она, пытаясь превратить свое замечание в комплимент.

— А некоторые люди весьма глупы, — отозвался Сэр Шар, продолжая смотреть мимо нее, — и мозгов у них меньше, чем у грудного младенца.

Алиса не знала, как отвечать: то, что происходило между ними, определенно нельзя было назвать разговором — персонально ей Сэр Шар ничего не говорил, а последнее его замечание и вообще, кажется, адресовалось дереву… Так что она просто стояла и мысленно декламировала:

Сэр Шар сидел на гребне стены —
И вдруг Сэр Шар упал с вышины.
Всем королевским когортам коней и солдат.
Не удалось никогда водрузить его больше на стену назад.

— Последняя строка слишком длинная, — сказала она вслух, совершенно забыв, что Сэр Шар может ее услышать.

— Хватит с собой разговаривать, — оборвал тот Алису, впервые за все это время взглянув на нее, — Лучше представься и расскажи, чем занимаешься.

— Зовут меня Алиса, но…

— Дурацкое какое имя, — тут же вклинился Сэр Шар. — Что оно означает?

— А разве имя должно что-нибудь означать? — растерялась Алиса.

— Разумеется, должно! — ответил Сэр Шар с коротким смешком. — Мое, например, означает, что я имею определенную форму и что форма эта совершенна, какова она и есть. С твоим же именем можно иметь любую форму… почти.

— А почему вы тут сидите один-одинешенек? — спросила Алиса, решив не спорить.

— Да потому, что тут со мной никого нет! — воскликнул Сэр Шар. — Надеялась, что я не знаю ответа на эту загадку? Следующую загадывай.

— Вам не кажется, что внизу было бы безопаснее? — продолжала Алиса, вовсе не собираясь загадывать загадки, а просто, по доброте душевной, опасаясь за странное существо. — Стена ведь ну совсем хлипкая!

— До безобразия легкие у тебя загадки, — проворчал Сэр Шар. — Конечно же, мне ничего такого не кажется! Вообще-то у меня нет ни малейшего шанса отсюда упасть, но если бы… — он поджал губы и стал выглядеть настолько торжественным и важным, что Алиса еле подавила смешок, — если бы я все-таки упал, — продолжил Сэр Шар, — то Король обещал мне… тут ты вполне можешь побледнеть, если хочешь! Не ожидала, что я это скажу, да? Король — собственной персоной — обещал мне сразу же… сразу же…

— Прислать всех королевских коней и солдат! — не подумав подсказала Алиса.

— А вот это уже слишком! — с внезапной страстью выкрикнул Сэр Шар. — Ты подслушивала! Ты пряталась за дверями… за деревьями… в дымоходе — иначе бы никогда про это не узнала!

— Нет-нет, клянусь, — мягко возразила Алиса. — Про это было в книжке.

— Ах вот что! Тогда другое дело, в книжках о таких вещах и надо писать, — мгновенно утих Сэр Шар. — Это же история Англии — или как это у вас называется! С гало быть, вглядись в мои черты! Я тот, кто говорил с Королем. Подобного мне ты встретишь едва ли, но смотри, до чего я скромный: вот моя рука — можешь пожать.

Наклонившись вперед (и чуть не свалившись при этом со стены), он с улыбкой до ушей протянул Алисе руку. Руку она пожала, но ей сделалось немножко страшно за Сэра Шара.
«Если он улыбнется еще шире, — подумала она, — уголки губ встретятся на затылке, и тогда я не знаю, что будет с его головой! Не отпала бы…»

— Да-а-а, все королевские кони и все солдаты, — говорил между тем Сэр Шар. — И они моментально водрузят меня назад на стену! Однако мы, кажется, слишком быстро сменили тему. А что, если продолжить предпоследнюю?

— Боюсь, я ее почти не помню, — очень вежливо сказала Алиса.

 

____________________________________________________

Перевод Игоря Сирина (2020):

Глава 6
ВАНЬКА-ВСТАНЬКА

Однако вместо этого яйцо только росло и росло, и все больше и больше становилось похоже на человека: еще издали Аня заметила, что у него есть глаза, нос и рот, а когда она совсем приблизилась к нему, то поняла, что это был Ванька-Встанька собственной персоной. «А кто же еще это может быть? — подумала она. — У него это, считай, на лбу написано».

И правда, у него был такой необычайно огромный лоб, что его имя с легкостью могло было быть написано на нем хоть сотню раз. Ванька-Встанька сидел, скрестив по-турецки ноги, на высоком заборе (настолько узком, что Аня даже удивилась, как это ему удается сохранять равновесие), и поскольку взгляд его был неподвижен и устремлен вдаль, и поскольку он не обратил на нее ни малейшего внимания, она предположила, что это все-таки игрушка такая.

— Выглядит ну в точности как яйцо! — сказала она вслух и подставила руки, чтобы его поймать, поскольку ей казалось, что он может упасть в любую минуту.

— Это так вызывающе, — заговорил Ванька-Встанька после продолжительного молчанья (когда он говорил, то смотрел не на Аню, а куда-то в сторону), — так обозвать меня яйцом!

— Я, сударь, сказала, что вы выглядите как яйцо, — вежливо пояснила Аня. — А некоторые яйца бывают очень даже милы собой, знаете ли, — добавила она в надежде обратить свое замечанье в комплимент.

— Некоторые люди, — молвил Ванька-Встанька, как обычно, не глядя на нее, — умом — младенцы.

Аня не нашлась, что ответить: беседой это никак нельзя было назвать, подумала она, потому что Ванька-Встанька лично к ней не обращался (его последняя реплика так и вовсе была адресована дереву). Поэтому она стояла смирно и тихонько шептала:

Ванька-Встанька на заборе очень весело сидел.
Ванька-Встанька вдруг с забора прямо на спину слетел.
Пусть Король коней приводит, пусть зовет за ратью рать —
Никогда никто не сможет Ваньку-Встаньку посадить туда опять.

                                 <пер. Татьяны Щепкиной-Куперник>

— Как-то длинновата эта последняя строка для поэзии, — добавила она совсем вслух, забыв, что Ванька-Встанька ее слышит.

— А вот шептаться за моей спиной не надо, — сказал Ванька-Встанька и впервые взглянул на Аню. — Озвучь свое имя и цель визита.

— Мое имя — Аня, но…

— Достаточно глупое имя! — нетерпеливо вставил Ванька-Встанька. — О чем оно говорит?

— А имя должно о чем-то говорить? — усомнилась Аня.

— Конечно, должно! — ухмыльнулся Ванька-Встанька. — Мое, например, говорит о моей форме — и стоит сказать, это прекрасная форма! Но с таким именем, как у тебя, ты ведь можешь быть любой формы, практически любой.

— Почему вы сидите здесь совсем один? — задала Аня вопрос, так как не хотела с ним спорить.

— А, ну так потому, что со мной рядом никого нет! — воскликнул Ванька-Встанька. — Что, думала, я правильный ответ не знаю? Испытай меня еще раз.

— Вам не кажется, что будет безопаснее, если вы спуститесь на землю? — продолжала она, но не потому, что хотела загадать еще одну загадку, а по доброте своей душевной. — Забор такой узкий!

— Какие ужасно легкие загадки ты загадываешь! — ворчливо заметил Ванька-Встанька. — Конечно же мне так не кажется! Даже если я упаду… хотя это и невозможно… но даже если это произойдет… — (Тут он поджал губы и принял такой напыщенный вид, что Аня не могла удержаться от смеха.) — …если я упаду, — продолжал он, — то пусть тогда Король, который своими собственными устами обещал мне… пусть он тогда… пусть…

— Коней приводит и зовет за ратью рать, — ляпнула Аня не подумав.

— А вот это уже ни в какие ворота! — вспыхнул вдруг Ванька-Встанька. — Ты подслушивала за дверью… и за деревом… и в трубу залезла… Как еще ты могла это узнать?

— Ничего такого я не делала, — кротко ответила Аня. — Это из книги.

— А, ну что ж! Об этом могли написать в книге, — гораздо спокойнее произнес Ванька-Встанька. — Это и есть то, что зовется историей, ну конечно. Теперь как следует на меня посмотри! Я тот, кто лично говорил с Королем, я! Быть может, ты больше никогда такого не встретишь в своей жизни. И, видишь, я не гордый, ты можешь пожать мне руку.
Ванька-Встанька наклонился вперед (только чудом избежав паденья при этом) и, улыбнувшись от уха до уха, протянул Ане руку. Она пожала ее, продолжая тревожно наблюдать. «Если он улыбнется еще шире, то уголки его рта сойдутся на затылке, — подумала она, — и что тогда произойдет с его головой, я не знаю! Должно быть, она просто отвалится!»

— Да, пусть коней приводит и зовет за ратью рать, — продолжал тем временем Ванька-Встанька. — Они мигом посадят меня обратно, они должны! Но что-то эта беседа принимает слишком стремительный оборот. Давай вернемся к предпоследнему замечанью.

— Боюсь, что я его плохо помню, — деликатно отвечала Аня.

____________________________________________________

Перевод Юрия Лифшица:

Хрупи-Скорлупи (бывший Шалтай-Болтай)

Хpупи-Скоpлупи
Сидел на заборе,
Хpупи-Скоpлупи
Обрушился вскоре.
Мчится отряд
Королевских солдат
И королевские
Конники мчат,
Целая армия
Бравых вояк
Хpупи-Скоpлупи
Не склеит никак.

 

____________________________________________________

Украинский перевод Галины Бушиной (1960):

Розділ  VI
ХИТУН-БОВТУН

Проте яєчко лише побільшало і стало схожим на людину. Коли Аліса була в кількох ярдах від нього, вона побачила, що у нього були очі, ніс і рот. А коли вона підійшла зовсім близько, то переконалася,, що це був не хто інший, як Хитун-Бовтун.
—  Авжеж, це він! Я в цьому так впевнена, наче його ім’я написане у нього на лобі!

На такому величезному лобі, звичайно, його ім’я можна було написати сто разів. Хитун-Бовтун сидів, підібгавши по-турецькому ноги, на вершечку високої стіни. Стіна була така вузенька, що Алісу навіть дивувало, як йому вдається всидіти на ній. Та він пильно дивився в другий бік і зовсім не звертав на неї уваги; вона вже подумала, шо, може, це просто опудало.

—  Але до чого він схожий на яйце! — сказала вона вголос. Вона стояла, розставивши руки, щоб зловити його, бо боялася, що він може кожної миті звалитися вниз.

—  Дуже неприємно, — після довгої мовчанки сказав Хитун-Бовтун, дивлячись вбік,- коли тебе   називають яйцем… Дуже!

—  Я сказала, що ви схожі на   яйце, пане, — лагідно пояснила Аліса. — Знаєте,   бувають дуже гарні яєчка, додала Аліса, сподіваючись   обернути своє зауваження   на похвалу.

—  У деяких людей, — сказав Хитун-Бовтун, так само дивлячись убік, — розуму не більше, ніж у немовляти!

Аліса не знала, що відповісти на це. «Це взагалі не розмова,- подумала вона,- він ні разу не звернувся до мене».
З останнім зауваженням він, без сумніву, звертався до дерева. Тому Аліса стояла і тихенько повторювала про себе:

Хитун-Бовтун на стіні стояв,
Хитун-Бовтун додолу впав.
Хоч прибігла вся королівська рать,
Хитуна-Бовтуна не змогли вже піднять.

— Останній рядок занадто довгий для вірша,- додала вона майже вголос, забуваючи, що Хитун-Бовтун може почути.

—  Голі тобі белькотати щось про себе,- сказав Хитув-Бовтун, вперше глянувши на неї. — Краще скажи мені своє Ім’я і чим ти займаєшся.

— Моє ім’я Аліса, але…

—  Яке безглузде Ім’я! — нетерпляче перебив  Хитун-Бовтун. — Що воно означає?

—  Хіба ім’я   повинно щось означати? — з  сумнівом  запитала Аліса.

—  Аякже, обов’язково повинно. — сказав Хитун-Бовтун, сміючись. — Моє ім’я визначає мою форму…  Я дуже гарної, чудової форми. З таким ім’ям, як у тебе, ти можеш бути якої завгодно форми.

— Чому ви сидите там самі? — запитала Аліса, бо вона не хотіла розпочинати суперечку.

— Як чому, тому що зі мною немає нікого! — вигукнув Хитун-Бовтун. — Невже ти думала, що я не. знаю відповіді на це? Давай іншу загадку.

—  А чи не здається вам, що внизу вам було б безпечніше? — продовжувала Аліса. Вона не мала наміру задавати загадки, а лише по своїй доброті турбувалася за дивне створіння. — Ця стіна занадто вузька!

— Ти загадуєш надзвичайно легкі загадки! — буркнув Хитун-Бовтун. — Звичайно, мені це не здається! Адже якби я впав… Хоч це неможливо… Але якби все ж таки…- тут він міцно стулив губи й напустив на себе таку врочистість і велич, що Аліса ледве стримала сміх.- Якби я впав,- продовжував він, — Король обіцяв мені… Ага, ти можеш бліднути, якщо тобі так хочеться! Ти не сподівалася, що я скажу таке, чи не так? Король обіцяв мені власними устами…

—  Прислати  всю  королівську  рать, — перебила  Аліса необачно.

— Ну, знаєш, з твого боку це дуже поганої — вигукнув Хитун-Бовтун, зненацька розсердившись, — Ти підслухувала під дверима… за деревами… і крізь димарі… Інакше ти б не знала цього!

—  Я не підслухувала, слово честі! — дуже лагідно пояснила Аліса. — Це є в книжці.

—  А, он що! В книжці таке може бути написане, — сказав Хитун-Бовтун спокійніше. — Це ви називаєте історією Англії, так? Ну, тоді добре придивися до мене. Я один з тих, хто розмовляв з Королем, я кажу правду. Може, тобі ніколи не доведеться зустріти іншого такого. А щоб показати тобі, що я не задираю носа, я ладен потиснути тобі руку. — І він посміхнувся, розтягши рота мало не по самі вуха, нахилився (при цьому мало не звалився з стіни) І простяг Алісі руку. Вона потиснула йому руку, занепокоєно стежачи за ним.
«Якщо він буле далі розтягувати рота,  кінчики  губ можуть  зійтися   на   потилиці, — подумала вона. — Тоді я навіть не уявляю, що буде з його головою! Боюсь, що вона відпаде!»

— Так, усю королівську рать! — продовжував Хитун-Бовтун. — І вони миттю піднімуть мене, можеш бути певна! Але ми ведемо розмову занадто швидко. Давай повернемося до передостаннього зауваження.

—  Боюся, що я не зможу пригадати його,- дуже ввічливо промовила Аліса.

____________________________________________________

Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):

Розділ шостий
Шалам-Балам

Яйце, однак, тільки більшало й більшало, і в його обрисах дедалі дужче проступало щось людське. На відстані кількох ярдів Аліса догледіла в нього очі, носа та рота, а коли підійшла й зовсім близько, стало очевидно, що перед нею — ШАЛАМ-БАЛАМ власною персоною.
«Його ні з ким не сплутаєш! — сказала вона подумки. — Це так очевидно, мовби його ім’я було написане в нього на лобі!»

(А лоба йому можна було порозписувати вздовж і впоперек — таку здоровенну він мав мармизу.)
Шалам-Балам сидів скулиніг, як турчин, на вершечку високого муру. Той мур був такий вузесенький, що Аліса дивом дивувалась, як він ще відтіль не злетів; а що очі його незмигно дивилися врізнобіч і не знати було — бачить він її чи ні, то вона, зрештою, вирішила, що перед нею — просто якесь опудало.

— А на вигляд — викапане яйце! — промовила Аліса вголос і наставила руки, щоб його ловити — їй здавалося, ніби він ось-ось упаде.

— Дуже мені прикро, — озвався Шалам-Балам по тривалій мовчанці, й далі дивлячись повз Алісу, — що мене обізвано яйцем… Дуже, дуже прикро.

— Я сказала, тільки на вигляд, пане, — делікатно пояснила Аліса. — До того ж, ви знаєте, деякі яйця бувають вельми доладні! — додала вона, силкуючись обернути своє порівняння на комплімент.

— А деякі люди мають навдивовижу курячий розум! — усе так само дивлячись повз неї, сказав Шалам-Балам.

Аліса не знала, що й відповідати, — розмова не в’язалася. Та й що то за розмова, коли звертаються не до тебе: останні його слова були адресовані, фактично, до дерева. Тож вона стояла і тихенько собі проказувала:

Шалам-Балам на мурі сидів.
Шалам-Балам на землю злетів.
Уся королівська кіннота і все лицарство зі свити
Не можуть Шалама, не можуть Балама
Знов на той мур підсадити!

— Третій рядок явно задовгий! — ледь не сказала вона на повен голос, зовсім забувши, що її можуть почути.

— Замість отак стояти і бубоніти щось собі під носа, — озвався Шалам-Балам, уперше глянувши на неї, — краще скажи, як тебе звати і що тебе сюди привело.

— Мене звати Аліса, але…

— Але ж і дурнувате ім’я! — нетерпляче урвав Шалам-Балам. — Що воно означає?

— А хіба ім’я мусить щось означати? — засумнівалася Аліса.

— Звичайно! — пхикнув Шалам-Балам. — Моє ім’я віддзеркалює мій вигляд — до речі, дуже пристойний вигляд. А з таким іменем, як твоє, можна й виглядати, як казна-що.

— А чого ви там сидите, як сирота? — запитала Аліса, не бажаючи встрягати в суперечку.

— А того, що не сиджу тут із татом і мамою! — крикнув Шалам-Балам. — Думала, заженеш на слизьке? Загадуй іншу загадку.

— А чи не вважаєте ви, що безпечніше було б сидіти внизу? — знову спитала Аліса. — Мур же такий вузесенький!..
Вона й на думці не мала загадувати загадки — просто добре серце веліло їй подбати за це дивне створіння.

— Просто жах, які легкі загадки! — вигукнув Шалам-Балам. — Вузесенький мур!.. Подумай сама, навіть якби я зірвався — хоча це неможливо, але — якби…
Тут він закопилив губи і прибрав такого поважно-величавого вигляду, що Аліса ледве стримала сміх.
— Якби я й упав, — вів далі Шалам-Балам, — то Король обіцяв мені… О, прошу дуже: вона зблідла! Не сподівалася такої новини, га?.. Король обіцяв мені… Причому особисто… що він… що він…

— …пришле всю королівську кінноту і все лицарство зі свити ‘7 — не втрималася Аліса.

— Ну, знаєте, це вже неподобство! — крикнув Шалам-Балам, упадаючи в шал. — Ти підслуховувала під дверима… за деревами… у комині… інакше звідки тобі про це знати!

— Ні-ні, повірте! — якомога делікатніше заперечила Аліса. — Просто так було написано в книжці.

— А-а, в книжці! — злагіднів Шалам-Балам. — У книжці про це могли написати. Маю на увазі «Історію Англії», чи як ви там її називаєте. Он як! А тепер придивися до мене як слід. Я — той, хто розмовляв із Королем! Ось я хто! Іншого такого ти навряд чи й побачиш! Можеш потиснути мені руку — я не гордий!
Він розплився усміхом майже від вуха до вуха, нахилився до Аліси (ледь не злетівши з муру) і простяг їй руку.
Аліса потиснула її, пильнуючи за ним не без певної тривоги.
«Якщо він усміхнеться ширше, — подумала вона, — кутики його рота зійдуться на потилиці, і тоді я не ручаюся за його голову!.. Ще репне, як кавун!»

— Так-так! — просторікував тим часом Шалам-Балам. — «уся королівська кіннота і все лицарство зі свити» рушать мені на підмогу. Вони мене умлівіч на мур висадять, можеш бути певна! Проте наша бесіда забігла трохи наперед — вернімося до останньої загадки.

— Боюсь, я її забула, — чемно мовила Аліса.

____________________________________________________

Украинский перевод Виктории Нарижной (2008):

Розділ VI
Бовтун-Товстун

Втім, яйце дедалі більшало та набувало людських обрисів: коли до нього лишилося кілька ярдів, Аліса побачила, що в нього є очі, ніс і рот. Коли ж вона підійшла зовсім близько, то зрозуміла, що це Бовтун-Товстун власного персоною [5].
— Це не може бути ніхто інший! — сказала Аліса до себе. — Це так очевидно, ніби його ім’я написане в нього на лобі.
В принципі, це ім’я можна було б там написати не одну сотню разів і не тільки на лобі — таке він мав неохопне лице. Бовтун-Товстун сидів, схрестивши ноги по-турецькому, на верхівці високого муру — такого вузесенького, що Аліса зацікавилася, як йому взагалі вдається тримати рівновагу. А оскільки очі його невідривно дивилися в інший бік й Алісу він взагалі не помітив, вона подумала, що це набивна іграшка.
— До чого ж він схожий на яйце! — сказала вона вголос, тримаючи руки напоготові, щоб піймати Бовтуна-Товстуна в разі чого, адже вона щомиті чекала, що він ось-ось упаде.?
— Це ДУЖЕ дратує, — сказав Бовтун-Товстун після довгої мовчанки, так і не поглянувши на Алісу, — коли тебе називають яйцем… ДУЖЕ!
— Я сказала, що ви СХОЖИЙ на яйце, сер, — люб’язно пояснила Аліса. — А деякі яйця, щоб ви знали, доволі симпатичні, — додала вона, сподіваючись подати своє зауваження як такий собі комплімент.
— У деяких людей, — сказав Бовтун-Товстун, так і не дивлячись в її бік, — розуму не більше, ніж у немовляти!
Аліса не знала, що й сказати. Це взагалі не було схоже на розмову, подумалося їй, адже він жодного разу не звернувся саме до НЕЇ. Остання заувага взагалі вочевидь адресувалася дереву. Тому Аліса стояла й потихеньку повторювала сама до себе:

Бовтун-Товстун на мурі сидів,
Бовтун-Товстун звідтіль загримів,
І вся королівська кіннота, і все його військо звитяжне
Знов Бовтуна-Товстуна ніяк на той мур не затягне.

— Останні два рядки якісь надто довгі, — додала вона майже вголос, забувши, що Бовтун-Товстун може її почути.
— Не стій там і не торохти собі під носа, — сказав той, уперше дивлячись прямо на неї, — а краще скажи мені, як тебе звуть і яка справа привела тебе сюди.
— ЗВУТЬ мене Алісою, але…?
— Що за дурнувате ім’я! — нетерпляче перервав Бовтун-Товстун. — Що воно означає?
— А ім’я МУСИТЬ щось означати? — з сумнівом спитала Аліса.
— Звісно, мусить, — коротко реготнув Бовтун-Товстун. — От МОЄ ім’я означає мою форму… причому гарну, привабливу форму. А з таким іменем, як у тебе, можна мати абиякі обриси.
— Чому ви сидите тут сам-один? — спитала Аліса, щоб не заводити суперечку.
— Та вже ж тому, що зі мною нікого немає! — вигукнув Бовтун-Товстун. — Що, думала, я не відгадаю? Загадуй ще.
— Вам не здається, що внизу було б безпечніше? — продовжила Аліса, не тому, що хотіла загадати йому ще загадку, а просто через добросерду стурбованість долею цієї дивної істоти. — Мур ДУЖЕ вузький!
— Що за простісінькі загадки ти загадуєш! — забурчав Бовтун-Товстун. — Звісно, мені не здається! Зрештою, навіть якщо я звідси ЗАГРИМЛЮ… хоч цього ніколи не трапиться… та все ж ЯКЩО я загримлю…
Тут він закопилив губи та прибрав такого суворого й величного вигляду, що Аліса заледве не розреготалася.
— ЯКЩО я загримлю, — продовжив Бовтун-Товстун, — КОРОЛЬ ПООБІЦЯВ МЕНІ… СВОЇМИ ВЛАСНИМИ КОРОЛІВСЬКИМИ ВУСТАМИ… що він… що він…
— Пришле всю свою кінноту та все своє військо, — перервала Аліса, що було не дуже мудро з її боку.
— А оце вже, скажу тобі, зовсім погано! — загорлав Бовтун-Товстун, впадаючи в несподівану лють. — Ти підслуховувала під дверима… і за деревами… і в коминах… а то б звідки тобі про це знати!
— Я не підслуховувала, чесне слово! — якнайсумирніше заперечила Аліса. — Про це в книжці написано.
— А, тоді гаразд. У КНИЖКАХ такі речі писати можна, — сказав Бовтун-Товстун уже спокійніше. — Це ж і є історія Англії, оце вона. Отож подивися на мене уважно! Я той, хто говорив з королем, Я! Можливо, тобі надалі ніколи не випаде зустріти таку людину. І щоб довести, що я анітрохи не запишався, дозволяю тобі потиснути мою руку!
І Бовтун-Товстун, розплившись у посмішці майже від вуха до вуха, нахилився вперед (трохи не загримівши з муру) та простягнув Алісі долоню. Взявшись за його руку, дівчинка поглянула на нового знайомця трохи занепокоєно. «Якщо він посміхнеться ще хоч дрібочку ширше, куточки його рота зійдуться позаду, — подумала вона, — і тоді хтозна, що трапиться з головою! Боюся, вона просто відвалиться!»
— Так, усю свою кінноту та все своє військо, — продовжив Бовтун-Товстун. — Вони мене затягнуть знову на мур — оком не змигнеш, ВОНИ зможуть! Втім, щось ми надто поспішаємо говорити — давай повернемося до передостанньої репліки.
— Боюся, я її щось призабула, — ввічливо сказала Аліса.

——

ПРИМІТКИ ПЕРЕКЛАДАЧА:

5 — Персонаж повсюдно відомого англомовним дітям віршика, людина-яйце.

____________________________________________________

Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніса Мускі):

Раздзел VI
Ханьці-Данці

Тым часам яйка, усё болей павялічвала свой памер і ўсё болей пачынала быць падобным да чалавека. Калі Аліса наблізілася да яго на адлегласць у колькі метраў, яна разгледзіла ў яго нос, рот і вочы. А калі дзяўчынка падыйшла зусім блізка, яна зразумела што перад ёй сам ХАНЬЦІ-ДАНЦІ.
— Наўрацці гэта хтось іншы,- сказала яна сабе.- Я ўпэўненая ў гэтым, быццам імя напісана на яго твары.
А імя мажліва было напісаць, з меншага разоў гэтак сто. Ханьці-Данці сядзеў на высокай сценцы ў палову цаглінкі, склаўшы ногі па-турэцку… Аліса з цяжкасцю магла ўявіць, як ён трымаецца ў раўнавазе… Тым не менш, яго вочы былі спакойнымі і глядзелі строга наперад, і колькі часу дзяўчынка была ўпэўненая, што ён нежывы.
— А як жа ж ён падобны да яйка,- сказала яна ўголас, на ўсялякі выпадак раскінуўшы рукі, каб злавіць яго, калі ён зваліцца.
— Людцы! Як мне гэта абрыдла,- прамовіў Ханьці-Данці пасля доўгай паўзы, гледзячы па-над Алісінай галавой,- рашуча ўсе клічуць мяне яйкам!
— Але ж я толькі сказала, што Вы да яго падобныя, Сэр,- далікатна сказала Аліса,- На самае прыгожае яйка ва ўсім свеце,- дадала яна, спадзеючыся, што гэта будзе для Ханьці- Данці накшталт кампліменту.
— Некаторыя,- заявіў ён, працягваючы глядзець ў адну кропку,- дурней за самае малое дзіця!
Аліса ў разгубленнасці не ведала, што адказаць. Гэта ўвогуле не было падобна на пачатак размовы, паколькі Ханьці звяртаўся нібы сам да сябе, ці да дрэва, што стаяла за спіной у дзяўчынкі… Таму яна стаяла і ціхенька прыпамінала знаёмую з дзяцінства песеньку:

“Ханьці-Данці на сценцы сядзеў,
Перакуліўся ды ўніз паляцеў.
Хто пехам прыбег, а хто на кані
Сабраць Ханьці-Данці няможна.
Ані.”

— Апошняе слова неяк выбіваецца з вершыка,- дадала яна ўголас, забыўшы, што яе могуць пачуць.
— Чаму ты размаўляеш сама з сабой?- спытаў Ханьці-Данці ў першыню паглядзеўшы на Алісу,- Лепш скажы мне сваё імя і як маешся.
— Я — Аліса, а…
— Якое благое імя,- перарваў яе Ханьці.- Што яно значыць?
— А хіба, павінна?..- сумняваючыся адказала дзяўчо.
— Людцы!.. Зразумела ж павінна,- усміхнуўшыся паведаміў Ханьці-Данці,- напрыклад, маё імя кажа аб тым, што я … самы прыгожы “Я ” ва ўсім свеце. А з такім імем, як у цябе можна быць кім заўгодна!
— А чаму Вы сядзіцё тут у адзіноце?- каб не спрачацца далей, перавяла тэму ў іншую плынь Аліса.
— Таму, што для дваіх тут замала месца!- усклікнуў той.- Ці ж ты думала, што я не ведаю адказа на гэтае пытанне? Спытай яшчэ штось…
— А ці не здаецца вам, што тут ўнізе значна лепей?- працягвала дзяўчынка, не будучы ў стане змяніць тэму, таму што надта за яго непакоілася.- Сценачка, такая танюсенькая!
— Твае пытанні такія лёгкія, каб ты ведала!- пакрыўдзіўся Ханьці-Данці.- Ты, не маеш аніякай рацыі! Таму што, нават, калі я перакулюся на зямлю… а гэта наўрацці… але, калі ўявіць неверагоднае…- з гэтымі словамі, ён ганарыста надзьмуўся, і Аліса ледзь стрымала смех.- Дык вось, калі я нават і звалюся адсюль,- працягваў Ханьці,- Сам Кароль…уяўляеш, Кароль!.. сваімі ўласнымі вуснамі абяцаў даслаць мне на дапамогу ўсіх сваіх падданых, каго… каго…
— … Каго пехам, а каго на кані,- не ўстрымалася Аліса, што з яе боку, было надта неразумным крокам.
— А Мамка ж мая!- ускрыкнуў Ханьці-Данці, адначасова здзівіўшыся і раз’юшыўшыся.- Ты падслухоўвала… за дзвярыма… не, стаяла за дрэвам…. схаваўшыся ў каміннай трубе… Як ты здагадалася?!
— Прачытала,- далікатна адказала яна,- у кнізе!
— Ну, канечне! Канечне, аб гэтам было напісана ў кнізе,- супакоіўшыся прамовіў Ханьці.- У падручніку па “Гісторыі Англіі”. Глядзі на мяне уважліва! Я той , хто размаўляў з самім Каралём. Калі ў цябе будзе магчымасць паглядзець на падобнага героя? Ты толькі не палічы, што я гэтым ганаруся, ты нават можаш паціснуць мне руку!- Яго ўсмешка распаўзлася ад вуха да вуха, калі ён нахіляўся да дзяўчынкі (пры гэтым, ён цудам не зваліўся са сваёй сценцы) і працягваў ёй сваю руку. А дзяўчынка напалохана назірала за ім.
— Калі ён ўсміхнецца, хаця б крыху шырэй, яго вусны сустрэнуцца ззаду,- вырашыла Аліса,- Што будзе з яго галавой?! Ці не адваліцца?!
— Так! Хто пехам, хто на кані, але прынясуцца ўсе да шчэнту,- працягваў Ханьці-Данці.- Яны сабяруць мяне не болей, чым за хвіліну! Але ж мы адхіліліся ад нашай тэмы, аб чым у нас ішла гаворка?
— Я ўжо і не прыпомню,- ветліва прамовіла дзяўчынка.

____________________________________________________

Отрывок из белорусского перевода Максима Щура (Макса Шчура) (2001):

Шурык-Дурык

Шурык-Дурык сядзеў на муры,
Шурык-Дурык кульнуўся згары.
Каралеўскае пешае й коннае рушанне
Ўзняць Шурыка-Дурыка ўсёй грамадою
не дужае.

____________________________________________________

Отрывок из белорусского перевода Веры Бурлак (2016):

Жаўтун-Баўтун

Жаўтун-Баўтун сядзеў на муры.
Жаўтун-Баўтун зваліўся згары.
І ўся Каралеўская конніца,
і ўсе ваяры Караля
Ніяк не маглі Жаўтуна-Баўтуна
сабраць па кавалку пасля!

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>