Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1865):
“Can you row?” the Sheep asked, handing her a pair of knitting-needles as she spoke.
“Yes, a little—but not on land—and not with needles—” Alice was beginning to say, when suddenly the needles turned into oars in her hands, and she found they were in a little boat, gliding along between banks: so there was nothing for it but to do her best.
“Feather!” cried the Sheep, as she took up another pair of needles.
This didn’t sound like a remark that needed any answer, so Alice said nothing, but pulled away. There was something very queer about the water, she thought, as every now and then the oars got fast in it, and would hardly come out again.<74>
“Feather! Feather!” the Sheep cried again, taking more needles. “You’ll be catching a crab<75> directly.”
“A dear little crab!” thought Alice. “I should like that.”
“Didn’t you hear me say ‘Feather’?” the Sheep cried angrily, taking up quite a bunch of needles.
“Indeed I did,” said Alice: “you’ve said it very often—and very loud. Please, where are the crabs?”
“In the water, of course!” said the Sheep, sticking some of the needles into her hair, as her hands were full. “Feather, I say!”
“why do you say ‘feather’ so often?” Alice asked at last, rather vexed. “I’m not a bird!”
“You are,” said the Sheet: “you’re a little goose.”
This offended Alice a little, so there was no more conversation for a minute or two, while the boat glided gently on, sometimes among beds of weeds (which made the oars stick fast in the water, worse then ever), and sometimes under trees, but always with the same tall river-banks frowning over their heads.
“Oh, please! There are some scented rushes!” Alice cried in a sudden transport of delight. “There really are—and such beauties!”
“You needn’t say ‘please’ to me about “em” the Sheep said, without looking up from her knitting: “I didn’t put “em there, and I’m not going to take “em away.”
“No, but I meant—please, may we wait and pick some?” Alice pleaded. “If you don’t mind stopping the boat for a minute.”
“How am I to stop it?” said the Sheep. “If you leave off rowing, it’ll stop of itself.”
So the boat was left to drift down the stream as it would, till it glided gently in among the waving rushes. And then the little sleeves were carefully rolled up, and the little arms were plunged in elbow-deep to get the rushes a good long way down before breaking them off—and for a while Alice forgot all about the Sheep and the knitting, as she bent over the side of the boat, with just the ends of her tangled hair dipping into the water—while with bright eager eyes she caught at one bunch after another of the darling scented rushes.
“I only hope the boat won’t tipple over!” she said to herself. Oh, what a lovely one! Only I couldn’t quite reach it.” “And it certainly did seem a little provoking (“almost as if it happened on purpose,” she thought) that, though she managed to pick plenty of beautiful rushes as the boat glided by, there was always a more lovely one that she couldn’t reach.
“The prettiest are always further!” she said at last, with a sigh at the obstinacy of the rushes in growing so far off, as, with flushed cheeks and dripping hair and hands, she scrambled back into her place, and began to arrange her new-found treasures.
What mattered it to her just than that the rushes had begun to fade, and to lose all their scent and beauty, from the very moment that she picked them? Even real scented rushes, you know, last only a very little while—and these, being dream-rushes, melted away almost like snow, as they lay in heaps at her feet—but Alice hardly noticed this, there were so many other curious things to think about.
They hadn’t gone much farther before the blade of one of the oars got fast in the water and wouldn’t come out again (so Alice explained it afterwards), and the consequence was that the handle of it caught her under the chin, and, in spite of a series of little shrieks of “Oh, oh, oh!” from poor Alice, it swept her straight off the seat, and down among the heap of rushes.
However, she wasn’t hurt, and was soon up again: the Sheep went on with her knitting all the while, just as if nothing had happened. “That was a nice crab you caught!”<76> she remarked, as Alice got back into her place, very much relieved to find herself still in the boat.
“Was it? I didn’t see it,” Said Alice, peeping cautiously over the side of the boat into the dark water. “I wish it hadn’t let go—I should so like to see a little crab to take home with me!” But the Sheep only laughed scornfully, and went on with her knitting.
“Are there many crabs here?” said Alice.
“Crabs, and all sorts of things,” said the Sheep: “plenty of choice, only make up your mind. Now, what do you want to buy?”
“To buy!” Alice echoed in a tone that was half astonished and half frightened—for the oars, and the boat, and the river, had vanished all in a moment, and she was back again in the little dark shop.
—-
Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье»
(Изд-во «Комтех», 1998):
74 — Кэрролл неоднократно совершал с девочками Лидделл лодочные прогулки. Первая сказка «Алиса в Стране Чудес» была рассказана именно на такой прогулке. В стихотворении к этой сказке Кэрролл упоминает о том, что девочки еще не очень хорошо гребли.
All in the golden afternoon
Full leisurely we glide;
For both our oars, with little skill,
By little arms are plied,
While little hands make vain pretence
Our wanderings to guide.
Возможно, на одной такой прогулке Льюис Кэрролл разыграл Алису, используя не известный ей термин «feather».
75 — to catch a crab — грести впустую, не задевая воды.
Игра слов, основанная на том, что Алиса не понимает профессиональный жаргон гребцов. Удивительно, что им владеет ее собеседница!
76 — to catch a crab — зд. «дать леща» (прост.) — ударить кого-либо, обычно плашмя.
Алиса воспринимает это выражение буквально: «Was it? I didn’t see it.»
____________________________________________________
Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):
— Грести умеешь? — спросила Овца и подала Алисе пару спиц.
— Немножко… Но только не на земле и… не спицами, конечно… начала Алиса.
В ту же минуту спицы у нее в руках превратились в весла. Она увидела, что сидит в лодочке, а лодочка скользит по реке, меж берегов. Пришлось Алисе взяться за весла.
— Не зарывай! — крикнула Овца и прихватила еще одну пару спиц.
Вряд ли она ждала ответа, так что Алиса промолчала и налегла на весла. Вода в реке была какая-то странная: весла то и дело в ней завязали, и вытащить их было нелегко.
— Не зарывай! Не зарывай! — кричала Овца <52> и брала все больше и больше спиц в руки. — Что это ты там, ворон считаешь?
— А воронята какие славные! — подумала Алиса. — Как бы мне хотелось одного!
— Ты что, не слышишь? — сказала сердито Овца и взяла еще целую связку спиц. — Я тебе говорю: не зарывай!
— Еще бы не слышать! — отвечала Алиса. — Вы только это и говорите! Да еще так громко, к тому же! Скажите, а где же вороны?
— В небе, конечно! Где же им еще быть! — сказала Овца и воткнула несколько спиц себе в волосы (руки у нее уже были полны). — Не зарывай же, тебе говорю!
— Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? — спросила наконец Алиса с досадой. — Что я зарываю? И куда?
— Ум ты свой зарыла! А куда — не знаю!
Алиса немного обиделась, и разговор на время заглох, меж тем как лодка медленно скользила по воде, минуя то тихие заводи, поросшие водорослями (весла в них так увязли, что, казалось, вытащить их уже никогда не удастся), то деревья, склонившие ветки до самой воды. Крутые берега хмуро смотрели на них с обеих сторон.
— Взгляните! — вдруг в восторге закричала Алиса. — Душистые кувшинки! До чего красивые! Прошу вас…
— И не проси! — сказала Овца, не поднимая глаз от вязания. — Я их туда не сажала и вырывать их оттуда не собираюсь! Меня просить не о чем!
— Ах, нет, прошу вас, давайте нарвем кувшинок, — сказала Алиса. Остановите, пожалуйста, лодку!
— Почему это я должна ее останавливать? — спросила Овца. — Не греби она и остановится!
Алиса подняла весла — лодка замедлила свой бег, и скоро течение тихонько поднесло ее к кувшинкам. Алиса осторожно засучила рукава и, погрузив руки по локти в воду, стала рвать кувшинки, стараясь, чтобы стебли были подлиннее. Волосы ее спутались и упали в воду, глаза жадно блестели; забыв и о вязании и об Овце, она склонилась над бортом лодки и рвала прелестные кувшинки.
— Только бы лодка не перевернулась, — думала она. — Ой, какая красивая! Как бы мне до нее дотянуться!
Обиднее всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. («Можно подумать, что это они нарочно», — подумалось Алисе.)
— До самого красивого никогда не дотянешься, — сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.
Щеки у нее раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась на место и принялась разбирать цветы.
Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли как во сне. Но Алиса этого не замечала — вокруг творилось столько всего необычного!
Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за что не желало вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило ее на дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.
Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги. Овца же все это время стучала спицами как ни в чем не бывало.
Алиса села на свое место, радуясь, что не упала в воду.
— Ну и ворона! — сказала Овца.
— Где? — спросила Алиса, оглядываясь. — Я не видала! Как жалко! Мне бы так хотелось привезти домой маленького вороненочка!
Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.
— А много здесь ворон? — спросила Алиса.
— Ворон и всякого другого товара, — отвечала Овца. — Выбор богатый, только решись! Так что ты хочешь купить?
— Купить? — повторила Алиса с недоумением и испугом.
Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в темной лавочке.
——
Из примечаний Н. Демуровой
52 — Не зарывай! Не зарывай! — кричала Овца… — Возможно, во время одной из лодочных прогулок по реке Алису Лидделл также привели в замешательство эти слова, употребляемые в гребле. Судя по всему, она не слишком хорошо гребла. Недаром в стихотворном вступлении к «Стране чудес» Кэрролл написал:
В неловких маленьких руках
Упрямится весло…
Овца на деле просит Алису отводить весла назад по воздуху, а не «зарывать» их в воду.
____________________________________________________
Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка»
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» —
М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009)
Пособие подготовила Ольга Ламонова:
“Ты грести умеешь?” спросила Овца, вручая ей пару вязальных спиц, пока она говорила.
“Да, немного, но не на земле, и не спицами…”, начала говорить Алиса, когда внезапно спицы превратились в весла в ее руках, и она обнаружила, что они находятся в маленькой лодочке, которая скользит меж берегов: и ей ничего не оставалось, как начать грести изо всех сил.
“Полегче!” крикнула Овца, взяв следующую пару спиц.
Казалось, что это замечание не требовало ответа, поэтому Алиса ничего не сказала, а продолжила грести. Было что-то странное в этой воде <= вода была какая-то странная>, подумала она, потому что, время от времени, весла застревали в ней и с трудом снова выходили на поверхность.
“Полегче! Полегче!” снова закричала Овца, взяв еще больше спиц. “Так вскоре весла завязнут <«ты поймаешь краба вскоре»[14]>.”
“О, милый маленький крабик!” сказала Алиса. “Мне бы он понравился.”
“Ты что, не слышала, что я сказала тебе «полегче»?” сердито закричала Овца, взяв целую связку спиц.
“Конечно, я слышала,” сказала Алиса: “вы говорили это очень часто и очень громко. Пожалуйста, /скажите мне/, а где крабы?”
“В воде, конечно же!” сказала Овца, воткнув несколько спиц себе в волосы, потому что руки у нее уже были полны /спиц/. “Полегче, говорю я!”
“Почему вы говорите «полегче» так часто?” спросила Алиса, наконец, довольно раздраженно. “Я же не птица!”
“Птица и есть <«ты /птица/»>,” сказала Овца: “ты маленькая гусыня.”
Это немного обидело Алису, поэтому разговора минуту или две не было, в то время как лодочка продолжала медленно скользить, иногда среди зарослей водорослей, отчего весла застревали накрепко в воде, хуже прежнего <«хуже, чем когда-либо прежде»>, и иногда под деревьями, но всегда <= по-прежнему> меж тех же самых высоких речных берегов, которые нависали над их головами.
“О, пожалуйста! Вот /растут/ душистые камыши!” воскликнула Алиса восхищенно <«в неожиданном порыве восхищения»>. “На самом деле растут — и какие красивые!”
“Не нужно говорить мне «пожалуйста», говоря о «них»,” сказала Овца, не поднимая взгляда от своего вязания: “Не я посадила их там, и я не собираюсь срывать их.”
“Нет, я хотела сказать — пожалуйста, можем мы остановиться и сорвать несколько?” взмолилась Алиса. “Если вы не против /того, чтобы/ остановить лодку на минутку).”
“Как я /могу/ остановить ее?” сказала Овца. “Если ты перестанешь грести, она сама остановится.”
Тогда лодке позволили плыть по течению, и она <«до тех пор, пока она не»> заскользила тихо между качающихся камышей. А затем маленькие рукава были тщательно закатаны, и маленькие ручки погрузились в /воду/ по локоть, чтобы дотянуться до камышей глубоко <«на большом расстоянии»> под водой прежде, чем отломать их — и на какое-то время Алиса совсем позабыла об Овце и вязании, когда она склонялась над бортом лодки, и самые кончики ее спутавшихся волос погрузились в воду — пока, с яркими горящими глазами, она хватала одну охапку прелестных душистых камышей за другой.
“Я лишь надеюсь, что лодка не перевернется!” говорила она себе. “О, какой прелестный /камыш/)! Только я не могу до него дотянуться.”
И это определенно было <«казалось»> немного досадно (“почти так, словно это случилось нарочно,” думала она), что, хотя ей удалось нарвать много прекрасных камышей, пока лодка скользила мимо, всегда находился более красивый /камыш/, до которого она не могла дотянуться.
“Самые красивые всегда дальше!” сказала она, наконец, со вздохом, от того упорства камышей, с которым они росли так далеко, когда с раскрасневшимися щечками и мокрыми волосами и руками, с которых капала вода, она вскарабкалась назад на свое место, и стала раскладывать свои только что обретенные сокровища.
Что значило для нее <= что ей было до того в тот момент>, что камыши начали увядать, и терять весь свой аромат и красоту с того самого момента, когда она сорвала их? Даже настоящие ароматные камыши, как известно, живут очень недолго — а эти, камыши-грезы <«будучи камышами из сна»>, таяли, почти как снег, пока они лежали кучей у ее ног — но Алиса едва ли обращала на это внимание, было так много других любопытных вещей, о которых /можно было/ думать.
Они не очень далеко уплыли, прежде чем лопасть одного из весел застряла в воде и больше не желала выходить /на поверхность/ (так Алиса объяснила это позже), и последствия были таковы, что рукоятка /весла/ ударила ее под подбородок, и, несмотря на крики бедной Алисы: О, о, о!, /рукоятка/ свалила ее прямо с места, и /Алиса упала/ на кучу камышей.
Как бы то ни было, она не ушиблась и вскоре снова поднялась: Овца продолжала вязать все это время, как будто ничего не произошло. “Хорошенько ты завязла веслом <«это был хороший краб, которого ты поймала»>!” заметила она, когда Алиса вернулась на свое место, и испытала огромное облегчение оттого, что по-прежнему находится в лодке.
“Да <«а это был /краб/»>? Я не увидела его,” сказала Алиса, заглядывая осторожно через борт лодки в темную воду. “Жаль, что он уплыл — мне бы очень хотелось увидеть маленького крабика, /которого я могла бы/ взять домой с собой)!” Но Овца только рассмеялась презрительно и продолжила свое вязание.
“А здесь много крабов?” спросила Алиса. “Крабов и всякой всячины <«и вещей разного сорта»>,” ответила Овца: “обширный выбор, только прими решение. Ну, что ты хочешь купить?”
“Купить!” эхом отозвалась Алиса, тоном, который был наполовину удивленным и отчасти испуганным — потому что весла, лодка и река — все в одно мгновение исчезли, и она снова оказалась в маленьком темном магазине.
—-
ПРИМЕЧАНИЯ:
14 — crab — краб; to catch a crab — «завязить» весло.
____________________________________________________
Перевод Владимира Азова (Ашкенази) (1924):
— Ты умеешь грести? — сказала Овца, протянув ей пару спиц.
— Да, немножко. Но не по земле и не вязальными спицами, — начала было Алиса, но вдруг спицы превратились в ее руках в весла, и она увидела, что они сидят с Овцой в лодочке, скользящей между двух берегов.
Алиса принялась грести.
— Табань! — воскликнула Овца, взяв другую пару спиц.
— Что это значит? — спросила Алиса.
— Когда я говорю: «Табань», — ответила Овца, — это значит, что ты должна табанить.
Алиса не поняла, что это значит, и продолжала работать веслами. Вода показалась Алисе довольно необыкновенной. Весла погружались в нее легко, но вытаскивать их было почему-то очень трудно.
— Табань! Табань! — закричала опять Овца и взяла еще пару спиц. — Ты сейчас зацепишь веслом за краба.
«Это было бы очень хорошо, — подумала Алиса. — Я люблю крабов. Они красивые».
— Ты что-ж, не слышала, как я опять кричала: «Табань!» — сердито закричала Овца и взяла целую охапку спиц.
— Слышала! — сказала Алиса. — Вы произнесли это слово достаточно громко… А где же крабы?
— В воде, конечно, — сказала Овца и воткнула несколько спиц себе в голову, потому что руки ее были полны. — Табань, говорю я!
— Зачем вы так часто повторяете это слово? — сказала наконец Алиса немножко обиженным тоном. — Вы ведь видите, что я не понимаю.
— Тебе и не надо понимать, — сказала Овца. — Тебе надо табанить!
Лодка медленно продолжала скользить — то между водорослями, которые цеплялись за весла, так что вытаскивать их становилось еще труднее, то под деревьями. С обеих сторон бежали высокие берега.
— Смотрите, смотрите! — воскликнула вдруг Алиса в порыве восторга. — Лилии! Настоящие лилии. И какие красивые!
— Мне нечего смотреть на них, — сказала Овца, не отрывая глаз от своего вязанья. — Не я их посадила там в воду и не я их вытащу из воды.
— Я хотела только спросить, — начала оправдываться Алиса, — нельзя ли нам остановиться немного. Я хотела бы нарвать букет.
— Как мы можем остановиться, — сказала Овца, — когда мы не двигаемся? Лодка двигается, пускай она и останавливается.
Алиса перестала грести, и лодка тихо понеслась по течению и врезалась в гущу пенюфаров. Алиса тщательно засучила рукава и погрузила свои руки по локоть в воду. На минуту она забыла и про Овцу, и про ее вязанье. Высунувшись за борт лодки так, что кончики ее рассыпавшихся волос коснулись поверхности воды, она срывала один за другим чудные, милые пенюфары.
«Только бы не опрокинулась лодка, — подумала она. — Ах, какая красивая лилия! Ах, мне не дотянуться…»
И действительно это было досадно («словно нарочно», — подумала Алиса). Все время ей открывался цветок, красивее всех, которые она уже сорвала, и она не могла его достать.
— Самое красивое всегда дальше, — сказала она себе, вздохнув, и раскрасневшаяся, с мокрыми руками и волосами, с которых стекала вода, она уселась на свое прежнее место и стала приводить свои сокровища в порядок.
Что было ей до того, что пенюфары стали увядать и терять всю свою красоту, как только она сорвала их? Даже настоящие пенюфары, вы знаете, живут недолго, а это были пенюфары, порожденные грезой, и они таяли почти как снег, сваленные кучкой у ее ног. Но Алиса почти не заметила этого. Другие странные вещи отвлекли на себя ее внимание.
Они отъехали очень недалеко, когда лопасть одного из весел, погрузившись в воду, вдруг словно примерзла там и не пожелала показаться обратно. Последствием этого было то, что бедная Алиса не удержалась на своем сиденьи и свалилась на дно лодки, прямо на кучу пенюфаров.
Она нисколько не ушиблась и вскрикнула только от неожиданности. Когда она поднялась и вскарабкалась опять на сиденье, Овца сказала:
— Краба поймала!
— Где? — сказала Алиса. — Я его не вижу. — И она перегнулась через борт и внимательно вглядывалась в черную воду.- Я хотела бы, чтобы он не ушел. Мне бы так хотелось иметь маленького краба. Я бы его взяла домой к себе.
Но Овца только засмеялась презрительно и продолжала вязать.
— Здесь много крабов? — спросила Алиса.
— И крабов, и всяких вещей, — сказала Овца. — Выбор огромный. Надо только знать, чего хочешь. Ну, что ты решила купить?
— Купить? — повторила, как эхо, Алиса, отчасти с удивлением, отчасти с испугом, потому что и весла, и лодка, и речка, и все исчезло в одну минуту, и она опять очутилась в маленькой темной лавке.
____________________________________________________
Перевод Александра Щербакова (1977):
— Ты грести умеешь? — спросила Овца, протягивая Алисе пару спиц.
— Да, немножко, только не на суше и не спицами, — начала было Алиса, как вдруг спицы у нее в руках превратились в весла и она вместе с Овцой оказалась в лодочке, плавно скользящей меж крутых высоких берегов; делать нечего — Алиса, как могла, принялась грести.
— Разверни перо! — крикнула Овца и взяла еще пару спиц.
«Кому это она?» — подумала Алиса, стараясь грести сильнее. Вода была какая-то не такая — весла уходили в нее легко, а выходили еле-еле.
— Да разверни же перо! — снова закричала Овца и взяла целый пучок спиц.- Ты что, не слышишь?
— Конечно, слышу. Вы достаточно громко говорите, — ответила Алиса.
— Так разверни перо и не лови ворон! — сердито перебила Овца. У нее уже были полны руки спиц, и она втыкала их прямо себе в шерсть.
— Но как я могу развернуть перья? Ведь я же не птица! — в свою очередь, рассердилась Алиса.- И при чем тут вороны?
— Ты птенец желторотый! — ответила Овца.
Алиса обиделась, разговор прервался, а лодка скользила себе потихоньку то над водорослями (в которых весла еще пуще застревали), то под деревьями на высоких неприветливых берегах.
— Скажите, пожалуйста! Здесь растет душистый камыш! — внезапно обрадовалась Алиса.- Ой, взаправду он! И какой красивый!
— Что я могу тебе сказать? — проворчала Овца, не поднимая глаз от вязанья.- Я его не сажала и трогать не собираюсь.
— Да нет же! Скажите, пожалуйста, не можем ли мы задержаться на минутку? — поправилась Алиса.- Я хочу сорвать камышинки. Давайте остановим лодку.
— А я-то при чем? — сказала Овца.- Она сама остановится, только перестань грести.
И вот лодка поплыла по воле течения и наконец оказалась среди качающихся камышей. Алиса аккуратно засучила рукавчики, погрузила руки по локоть в воду, чтобы поглубже перехватить камышинки; она позабыла и про Овцу и про вязанье, перегнулась через борт лодочки — даже волосы замочила — и принялась собирать пучки чудного душистого камыша. Глаза у нее разгорелись. «Только бы лодка не перевернулась! — подумала она.
— Ой, а там какой красивый! Да не достать!» Хотя она набрала полную лодку камыша, все-таки досадно было, что самый красивый, как нарочно, рос там, куда она не могла дотянуться.
— Никак не добраться, — вздохнула она и даже рассердилась на камыш, который не мог вырасти поближе. Раскрасневшаяся, е мокрыми руками, с мокрыми прядями волос, она наконец села на место и стала разбирать свои желанные сокровища.
Но сорванные камышинки тотчас же начали вянуть и терять аромат и красоту. И настоящий-то душистый камыш недолго держится, а этот, сказочный, таял на глазах, как снег. Но Алиса этого не замечала, ее отвлекли иные, гораздо более любопытные вещи.
Не успели они отплыть немного в сторону, как одно из весел резко нырнуло в воду, словно решило достать до дна,- так Алиса говорила потом. Ручка весла попала ей под подбородок и столкнула ее с места прямо на груду камышинок.
Но она не ушиблась, быстро вскочила и с облегчением убедилась, что сидит в лодке. Овца по-прежнему вязала, словно ничего не произошло. Только когда Алиса села на место, она заметила:
— Ну, что, ловила-ловила ворон и наконец поймала?
— Нет, не поймала,- ответила Алиса, оглядываясь по сторонам.- А где они? Я бы с удовольствием захватила одну с собой.
Но Овца презрительно хмыкнула и снова взялась за вязанье.
— А много здесь ворон? — спросила Алиса.
— Полно. И ворон, и чего угодно, — ответила Овца. — Что хочешь, то и выбирай. Ты наконец решила, что именно ты хочешь купить?
— Купить? — отозвалась Алиса испуганно и удивленно, потому что и весла, и лодка, и река вмиг исчезли, и она снова оказалась в темной лавочке.
____________________________________________________
Перевод Владимира Орла (1980):
— Кстати, грести ты умеешь? — спросила Коза, протягивая Алисе пару спиц.
— Немножко умею… но не на полу… и не спицами… — начала было Алиса, но тут спицы в ее руках превратились в весла, и Алиса вместе с Козой очутилась в узенькой лодочке, плывущей по тихой речке между высокими берегами. Алиса сразу же налегла на весла.
— Пух-перо! Пух-перо! — заорала Коза и схватила еще пару спиц.
Похоже было, что ответа Козе не требуется. Алиса промолчала и опять взмахнула веслами. «Что это за вода такая? — подумала она. — Весла в ней застревают так, что не вытащишь».
— Пух-перо! Пух-перо! — снова заорала Коза и выхватила еще пару спиц. — Кабан в весла! Поднять порося!
«Откуда поднять? — поразилась Алиса. — А вот было бы здорово, если бы сейчас в лодке оказался маленький розовый поросенок!»
— Пух-перо и одна ведьма! — рявкнула Коза, вытаскивая откуда-то новую связку спиц. — Ты что, не слышала, что я сказала? Поднять порося! Кабан и весла! Направление норд-хвост!
— Еще бы не слышала, — сказала Алиса.- Вы это уже несколько раз говорили. Скажите, а где же этот кабан?
— В воде, разумеется! — ответила Коза, затыкая часть спиц за рога (даже она уже не могла с ними управиться). — Пух-перо?
— Скажите, зачем вы все время повторяете: «Пух-перо, пух-перо»? — спросила Алиса, которой это порядком надоело. — Я же не птица.
— Нет, птица,- ответила Коза. — Ты гусыня надутая, вот ты кто.
Алиса обиделась, и несколько минут в лодке царило молчание. А лодку тихо сносило по течению, и время от времени весла застревали в густых водорослях. Кое-где на обрывистых берегах речки стояли деревья.
— Ой! — в восторге закричала Алиса. — Какие красивые лилии! Подождите, пожалуйста!
— Я-то тут при чем? — сказала Коза, не отрываясь от вязанья. — Мне можешь не говорить «пожалуйста». Я эти лилии не сажала — мне они не нужны.
— Ох, нет… я просто хотела сказать, что… если вы можете, подождите, пожалуйста, а я пока сорву несколько… самых красивых, — попросила Алиса. — Если, конечно, вы не возражаете против того, чтобы лодка остановилась.
— А я тут при чем? — удивилась Коза. — Ты гребешь — ты и останавливайся.
Алиса перестала грести, и течение медленно притянуло лодку к зарослям лилий.
И вот… Алиса закатывает рукава, и перегибается через борт, и опускает руки по локоть в прозрачную воду, и осторожно обрывает плотные стебли (чтобы ни в коем случае не обронить ни одного лепестка!), и касается воды кончиками распустившихся волос, и напрочь забывает о Козе с ее вязаньем, и разгоревшимися глазами глядит на все новые и новые лилии, шуршащие у бортов лодки.
«Только бы лодка не перевернулась! — подумала Алиса. — Ах, какие чудесные лилии! Только вон до тех мне не дотянуться».
И правда, было страшно досадно («Как будто они нарочно от меня убегают»,- подумала Алиса), ужасно досадно, что, хотя ей и попадались довольно красивые лилии, самые красивые все-таки оставались слишком далеко от лодки.
— Чем они красивее, тем дальше! — в конце концов сказала она со вздохом. — До чего же упрямые — никак не даются в руки!
Тут Алиса — румяная, вымокшая, усталая — вернулась на свое место и принялась раскладывать на дне лодки свои сокровища.
Она почти не обратила внимания на то, что лилии сразу увяли и потеряли аромат. Даже настоящие лилии — как тебе отлично известно — увядают почти сразу. А ведь это были зазеркальные лилии, и, как только Алиса уложила их у своих ног, они растаяли, как снег. Но Алиса этого не заметила: вокруг было еще очень много удивительных вещей.
Они еще немного проплыли, но тут левое весло зарылось в воду и не захотело (как потом говорила Алиса) из нее вылезать. Вот почему рукоять весла вздыбилась, ударила Алису и, не обращая никакого внимания на ее крики, повалила ее на кучу лилий.
Алисе было нисколечко не больно; она снова уселась на скамейку, а Коза — Коза все это время вязала с таким видом, как будто ничего не случилось.
— Доигралась! — сказала она, когда Алиса уже сидела на своем месте, очень довольная тем, что не вылетела из лодки.- Доигралась! Я же говорила тебе: поднять порося! Кабан в весла!
— Кабан? А где же он? — спросила Алиса, осторожно всматриваясь в воду. — Интересно, как выглядят Плавучие Кабаны? Вы думаете, это он ударил по веслу?
Но Коза только ехидно захихикала и продолжала вязать.
— Здесь вообще много кабанов? — спросила Алиса.
— Пруд пруди, — ответила Коза. — Полно тут кабанов. Разнообразный выбор. Богатый ассортимент. Что желаете купить?
— Купить? — переспросила Алиса, одновременно испугавшись и удивившись, потому что весла, лодка, речка — все пропало и она снова очутилась в том лее маленьком темном магазинчике.
____________________________________________________
Перевод Леонида Яхнина (1991):
— Грести умеешь? — вдруг спросила Овца, протягивая Алисе две спицы.
— Немножко… но только не в комнате… и не спицами… — пробормотала Алиса.
И тут же спицы превратились в длинные весла, а тесная комната — в легкую лодочку, которая несла их вдоль берегов тихой реки. Алиса поскорей взялась за весла.
— Суши! Суши! — крикнула Овца и взяла еще пару спиц.
На это непонятное слово ответить было нечего, и Алиса молча продолжала грести. С речной водой творилось что-то странное: она вдруг стала такой густой, что весла к ней будто приклеивались, и оторвать их было почти невозможно.
— Суши! Суши! — покрикивала Овца, хватая новые спицы. — Грести ты, наверное, научишься, когда рак на горе свистнет.
«Ой, как бы мне хотелось подержать в руках маленького хорошенького рачонка!» — подумала Алиса.
— Ты слышала, что я тебе сказала? Суши весла! — разъярилась Овца и вынула еще пару спиц.
— Как же я могу их сушить в воде? — рассердилась Алиса. — Вы бы лучше сказали, где раки. И почему они не в реке, а на горе?
— Будешь болтать, я тебе покажу, где раки зимуют! — зашипела Овца, утыкивая спицами свою густую шерсть: больше их девать уже было некуда.
Алиса надулась и обиженно молчала несколько минут. Лодка сама по себе мягко скользила по реке. Густые водоросли цепко хватали весла и не желали их отпускать. Ветвистые деревья зачарованно смотрелись в зеркальную воду с высоких берегов.
— Ой, речные лилии! — воскликнула Алиса. — Какая прелесть! Давайте…
— Ничего дать не могу, — проворчала Овца, не отрываясь от вязания. — Это не моя собственная клумба, а река!
— Я хотела сказать, давайте остановимся, — пояснила Алиса. — Пусть лодка постоит, а мы нарвем этих прекрасных речных лилий.
— Я не лодка, — буркнула Овца. — Хочешь остановиться, к лодке и обращайся. Суши! — добавила она.
Алиса вырвала весла из воды, и лодка, послушная течению, медленно приблизилась к речным лилиям. И вот уже Алиса наклоняется над бортом лодки. Волосы ее падают и касаются воды. А руки, погруженные по локоть, хватают скользкие стебли и тянут, рвут. И забыта ворчливая Овца с ее бесконечным вязанием. И глаза возбужденно блестят. А руки тянут и тянут речные цветы, захватывают их сразу пучками.
«Только бы лодка не перевернулась, — думала Алиса, пытаясь дотянуться до самых дальних цветов. — Вон ту еще, и ту, и ту, она чудная. Как бы ее достать? Противная! Она нарочно от меня уплывает!»
— Ну почему, почему чем красивее, тем труднее дотянуться? — с досадой воскликнула Алиса, отчаявшись сорвать все-все речные лилии.
Алиса откинулась в лодку. Щеки ее горели от возбуждения. С кончиков волос струилась вода. Она с увлечением перебирала свое хрупкое богатство.
Алиса старалась не замечать, как цветы уже в ее руках никнут и бледнеют. Даже настоящие речные лилии, стоит их сорвать, тут же увядают, словно спугнутый сон. А здесь, в Зазеркалье, они таяли мгновенно, будто снежинки на теплой ладони. Но Алисе было не до того. От всяких чудес у нее просто глаза разбегались.
А лодка, проплыв немного вперед, вдруг резко остановилась. Весло прочно увязло в воде. Алиса попыталась вытащить его. Но это противное весло не желало слушаться, как потом рассказывала Алиса. Оно вырвалось из рук и пребольно ударило ее рукояткой прямо в подбородок. И Алиса, заойкав, повалилась навзничь на дно лодки.
Но она даже не ушиблась и быстро поднялась. Овца как ни в чем не бывало продолжала вязать.
— Увидела, где раки зимуют? — насмешливо спросила она.
— Где? Я их не разглядела, — наивно сказала Алиса и перегнулась через борт лодки, вглядываясь в темную речную глубину. — Мне бы маленького рачонка, — мечтательно произнесла Алиса. — Я бы его поймала и держала крепко-крепко. И так бы додержала до дому.
Овца в ответ хмыкнула и продолжала свое несносное вязание.
— А много здесь раков? — не отставала Алиса.
— Есть и раки, и другой товар всякий, — вдруг затараторила Овца. — Выбор свободный. Что вам угодно?
Алиса опешила, потом изумилась, а потом даже чуточку испугалась — исчезли весла, лодка, река. Они снова оказались в тесной темной комнатенке, увешанной полками. Овца со своим вязаньем торчала за прилавком.
____________________________________________________
— Ты умеешь грести? — спросила Овца, протягивая ей пару вязальных спиц.
— Да, немного, но не на земле и не спицами, — начала Алиса, как вдруг спицы превратились в весла, и она обнаружила, что они находятся в маленькой лодке, скользящей по водной глади реки, поэтому ей не оставалось ничего другого как налечь на весла.
— С лету! Суши весла!- закричала Овца, хватая еще одну пару спиц.
Поскольку непохоже было, что Овца ждет ответа на свое замечание, Алиса промолчала, но весла вытащила.
«Это какая-то очень странная вода», — подумала Алиса, потому что с каждым гребком весла погружались в воду все быстрее, едва выйдя из нее.
— С лету! С лету! — снова закричала Овца и схватила еще спиц. — Черепахи и те гребут быстрей, чем ты!
«Бедненькие черепашки! — подумала Алиса. — Ничего себе!»
— Ты что не слышала, я ведь сказала «С лету!» — сердито закричала Овца, схватив целую охапку спиц.
— Слышала, — ответила Алиса. — Вы это так часто повторяете … и так громко. Извините, а где же черепахи?
— В воде, конечно! — ответила Овца, втыкая несколько спиц себе в шерсть, так как руки у нее были полны ими. — С лету, я сказала!
— Почему вы так часто говорите » С лету! » — наконец спросила Алиса довольно резко. — Я ведь не птица какая-нибудь!
— Ну, ты и гусь! — ответила Овца.
Это замечание слегка оскорбило Алису, поэтому их беседа прервалась на пару минут, а лодка в это время продолжала мягко скользить по воде. Кое-где она была затянута тиной, которая еще больше затрудняла ход весел, иногда над ними простирали свои кроны деревья, но все время над их головами нависали обрывистые мрачные берега.
— Ах, что же это? Так сильно пахнет водяными лилиями. — воскликнула Алиса, неожиданно забывшись от восхищения. — Вот же они, пожалуйста — и такие чудесные!
— Тебе незачем говорить мне «пожалуйста» — сказала Овца, не отрывая глаз от своего вязания. — Я их сюда не сажала и не собираюсь убирать отсюда.
— Да нет же. Я просто хотела сказать… пожалуйста, не могли бы мы остановиться и сорвать несколько штук? — попросила Алиса. — Если вас не затруднит остановить лодку на минуточку.
— И как же это я могу ее остановить? — спросила Овца. — Если ты перестанешь грести, она сама остановится.
Дальше лодка поплыла по течению без помощи Алисы пока медленно не вошла в заросли водяных лилий. После чего рукава платьица были осторожно закатаны вверх и маленькие ручки погрузились по локоть в воду, чтобы сорвать прелестные цветы. И на мгновение Алиса забыла и об Овце и о ее вязании, перегнувшись через борт лодки так, что кончики ее растрепавшихся волос окунулись в воду. Со светящимися от нетерпения глазами, она срывала пучки прекрасно пахнущих лилий.
— Надеюсь, что лодка не опьянеет от этого запаха. — подумала она. — Ах, какая чудесная! Если бы только я смогла до нее дотянуться, — и цветок действительно выглядел таким манящим («как будто нарочно» — подумала она), что хотя она сумела сорвать множество красивых лилий, мимо которых проплывала лодка, всегда оставался еще более прекрасный цветок, до которого она не могла дотянуться.
— До самых лучших всегда трудно дотянуться!. — сказала она, наконец, вздыхая над упрямыми лилиями, которым вздумалось вырасти так далеко, и с раскрасневшимися щечками, и с волосами и руками, с которых ручьями стекала вода, она взгромоздилась назад на свое место и принялась разбирать свои новоприобретенные сокровища.
Какое значение имело то, что лилии стали вянуть и терять всю свою красоту и аромат сразу после того как она их сорвала? Ведь даже настоящие лилии сохраняют свою свежесть очень недолго, а эти ВООБРАЖАЕМЫЕ лилии таяли прямо на глазах почти как снег, пока лежали охапками у ее ног — но Алиса едва замечала это, потому что вокруг было столько странных вещей, о которых приходилось думать.
Они отплыли совсем недалеко перед тем как лопасть одного из весел ушла в воду и не СОБИРАЛАСЬ возвращаться назад (так Алиса объясняла это потом), и в результате рукоять весла ударила ее в подбородок, и не обращая внимания на вскрики:
— Ай! Ой! Ай! — бедной Алисы, сбросила ее с сиденья прямо в кучу лилий.
Тем не менее, она быстро поднялась, а Овца продолжала вязать как ни в чем не бывало.
— Черепаху тебе точно не догнать! — заметила она пока Алиса усаживалась на сиденье, тихо радуясь, что не вывалилась из лодки.
— Неужели? — широко раскрыла глаза Алиса. — Что-то я ее не вижу, — сказала Алиса, с опаской вглядываясь за борт лодки в темную воду. — Мне бы не хотелось ее упустить — было бы здорово принести ее домой! — Но Овца только презрительно рассмеялась и продолжала вязать.
— А тут много черепах? — спросила Алиса.
— Черепах и много чего другого, — ответила Овца. — Выбор огромный, только успевай соображать. Итак, что ты хочешь купить?
— Купить!? — эхом отозвалась Алиса и в ее голосе испуг смешался с удивлением — потому что вдруг исчезли весла, лодка и река, а она снова оказалась в маленькой полутемной лавчонке.
____________________________________________________
Пересказ Александра Флори (1992, 2003):
— Грести умеешь? – невозмутимо спросила Баранесса и протянула Алисе пару спиц.
— Умею, — пролепетала Алиса. – Но не спицами же… И не на суше.
И тут спицы превратились в весла, а сама она вместе с Баранессой очутилась в ялике посреди какого-то водоема. «Видимо, это и есть то самое Зеркало-зеро», — подумала Алиса и налегла на весла.
— Не табань! Не табань! – закричала Баранесса, вытащив откуда-то еще пару спиц.
Алиса ничего не ответила (тем более что она не поняла, о чем идет речь) и продолжала грести. Это давалось ей не без труда: весла вязли в воде, словно в паутине.
— Не лови! – прокричала опять Баранесса и взяла еще пару спиц.
— Простите, — еле вымолвила Алиса, — кого же я ловлю?
— Ворон, — отрезала Баранесса. – Рот разинула – того гляди залетят!!
Алиса обиделась, и некоторое время они плыли молча. Вдруг Алиса увидела лотосы и воскликнула:
— Какое чудо! Прошу вас, давайте…
— С какой стати я должна тебе что-то давать? Сама возьмешь – не маленькая.
— Я хотела сказать: давайте нарвем лотосов, — поправилась Алиса.
— МНЕ лотосы не нужны, — ответила Баранесса. – Ты рви, если так хочется.
Алиса перестала грести и сорвала несколько цветов, но все каких-то не тех… До самых красивых она дотянуться не смогла.
— Да… — вздохнула Алиса. – Лучше всегда недосягаемо…
А лотосы в ее руках начали таять…таять…таять…Впрочем, это и не удивительно – даже настоящие цветы, если их сорвут, не могут жить долго, что же тогда говорить о зазеркальных миражах!
И вот они совсем исчезли, а с ними и лодка, и Зеркалозеро… Алиса вновь оказалась в магазинчике, словно и не уплывала из него.
____________________________________________________
– Ты грести умеешь? – Овца даёт ей две вязальные спицы.
– Ага, немножко… но не на земле… и не спицами…– начала Алис, но те у неё в руках вдруг превратились в вёсла, а сами они уже скользят в лодочке между берегов, посему ничего не остаётся, кроме как показать своё уменье.
– Плашмя! – прикрикнула Овца, беря ещё две спицы.
Возглас прозвучал как не требующий никакого отклика, ну Алис и промолчала, зато налегла на вёсла.
По её мненью, вода ведёт себя как-то очень уж подозрительно, ибо вёсла, то и дело в ней застревая, не желают вылезать наружу.
– Плашмя! Плашмя! – вновь выкрикнула Овца, беря ещё спицы. – Щас поймаешь леща.
– Миленького лещика! – думает Алис. – Вот бы здоровско.
– Не слышишь – я всю дорогу твержу «Плашмя»? – сердито гаркнула Овца, беря уже целую пригоршню спиц.
– Ещё как. Повторяете весьма часто… и очень громко. Извините, но где лещи-то?
– Где-где – в воде! – Овца воткнула часть спиц себе меж кудряшек, поскольку в руках те уже не помещаются. – Плашмя, говорю же!
– А зачем вы столь часто повторяете «Плашмя»? – спрашивает наконец Алис несколько недоуменно. – Мне чего – всякий раз надо падать навзничь? Головой ещё ударюсь.
– Да ты и так пыльненьким мешочком ударенная, – шутит Овца.
Алис чуток обиделась, посему на минуту-другую беседа затухла, но лодка скользит себе спокойно, иногда поверх заросших травами отмелей (где вёсла залипают-застревают в воде пуще прежнего), порой под деревьями, но всё время меж однообразно-высоких берегов, насупившихся у них над головами.
– Ой, будьте любезны! Вон камыши душистые! – во внезапном порыве восторгается Алис. – Правда-правда… и столь красивые!
– Нет необходимости мне говорить насчёт них «будьте любезны», – Овца даже не поднимает взгляд от вязанья. – Не я их туда садила, и выдёргывать не собираюсь.
– Не, ну я в смысле… будьте любезны, нельзя ль нам погодить да сорвать несколько? – взмолилась Алис. – Коль вы не против остановить лодку на минуточку.
– Как я-то её остановлю? Бросишь грести – сама замедлится.
Короче, лодочке разрешено просто плыть по теченью, пока та тихонько не вскользает меж покачивающихся камышей.
Тут тщательно засучиваются рукава, ручонки запускаются по локоть в воду, дабы поглубже ухватить камышину, перед тем как обломать… на какое-то время Алис напрочь забывает про Овцу с ейным вязаньем, нависает над краем лодки, кончики спутанных волос задевают воду… и она с горящими-жадными глазами выхватывает один за другим пучки прелестных душистых камышиков.
– Надеюсь только, лодка не кувырнётся! – говорит про себя. – Ой, вон обалденно красивый! Только фигушки дотянешься. – Вообще-то взаправду выглядит чуток возмутительным (‘чуть ли прям не нарошно подстроено’, думает она): хоть и сумела набрать кучу замечательных камышей, пока лодочка скользит по зарослям, до более красивых достать постоянно руки коротки.
– Самые прекрасные вечно вне досягаемости! – вздыхает наконец над упрямством камышей, растущих столь далеко, с пылающими щеками да мокрыми волосами-руками пробравшись обратно к себе на место и начав раскладывать вновь приобретённые сокровища. Какое значенье для неё имело тогда, дескать камыши начинают вянуть да терять благоуханье буквально с того мига, как их сорвали? Даже настоящие душистые камыши, знаете ли, живут совсем недолго… а уж тамошние, выдуманные, таяли почти как снег, лёжа сугробом у её ног… но Алис то едва замечает, ибо у ней множество других любопытных поводов для раздумий.
Они проплыли совсем немного дальше, как лопасть одного из вёсел застряла в воде, а обратно вылезать не желает (как позже объясняла Алис); в итоге его рукоятка подцепляет её за подбородок да, невзирая на целую очередь взвизгов ‘Ой-ой-ой’, смахивает с сиденья прям на кучу камышей.
Однако она ни чуточки не ушиблась и сразу вскочила; Овца же всё время продолжала вязать, словно ничегошеньки не произошло.
«Замечательного леща поймала!» говорит, как только Алис, с чрезвычайным облегченьем обнаружившая, дескать всё ещё находится в лодке, села на место.
– Правда? А я и не заметила, – Алис осторожно заглянула в тёмную воду сбоку от лодки. – Жаль, если уплыл… так хотелось бы захватить домой лещика! – Но Овца, лишь пренебрежительно хохотнув, продолжила вязанье.
– А много здесь лещей? – спрашивает Алис.
– И лещей, и вообще всяких-разных вещей; выбор велик, только решай поскорей. Итак, чего же всё-таки желаешь приобрести?
– Приобрести? – изумлённо-испуганно повторяет Алис… ибо вёсла, лодка, река – всё вмиг исчезло, а она вновь стоит в подслеповатой лавчонке.
____________________________________________________
Перевод Ирины Трудолюбовой (2016):
— Грести умеешь? — вдруг спросила Овца, протягивая ей пару спиц.
— Немножко, но не на суше и не спицами, — начало было Алиса… Как вдруг увидела, что в руках держит уже не спицы, а весла, и сидят они с Овцой в лодчонке, плывущей между двумя берегами. И ей ничего не осталось, как грести.
— Следи за пером! — прикрикнула Овца, доставая еще одну пару спиц.
На этот окрик явно не требовался ответ, поэтому Алиса просто молча налегла на весла.
«Какая-то странная вода, — подумала Алиса. — Весла все время вязнут, трудно их вытаскивать»
— Следи за пером! — вновь крикнула Овца, вставляя новые спицы. — Сейчас поймаешь краба!
» Как здорово, — подумала Алиса.- Крабы такие смешные!»
— Я говорю, следи за пером! Ты что, глухая? — рыкнула гневно Овца, хватая целый пук спиц.
— Я прекрасно слышу, — ответила Алиса. — Вы ведь это повторяете все время и очень громко. Скажите, пожалуйста, а где же крабы?
— В воде, где же еще!- ответила Овца, вставляя несколько спиц себе в волосы, так как в руках уже не помещалось. — За пером следи, кому говорю!
— Почему вы все время кричите «следи за пером»? — наконец не выдержала Алиса. — Я же не птица.
— А кто же еще, — ответила Овца. — Ты же цыпленок.
Алиса немного обиделась, поэтому повисло молчание на минуту или две, в то время как лодка плавно скользила вперед, иногда по купам водорослей (от чего весла вязли в воде, и довольно сильно), иногда под деревьями, но все время между берегами, сурово нависающими с двух сторон.
— О, да тут кувшинки! — восторженно вскричала Алиса. — Какие же они славные!
— Меня можешь не благодарить, — пробурчала Овца, не отрывая глаз от вязания. — Не я их туда понатыкала и не мне их и собирать.
— Но можно я наберу немного? — взмолилась Алиса. — Лодку на минуточку остановить бы, если не возражаете!
— Мне что ли останавливать? — буркнула Овца. — Вытащи весла, она сама и остановится.
Алиса так и сделала. И лодку тихо повлекло к раскачивающимся кувшинками. После чего рукава были тщательно подвернуты и маленькие ручонки погрузились в воду до локтей, чтобы ухватить длинный стебель как можно ниже; и на минуту Алиса забыла и об Овце, и о вязании, когда наклонялась над краем лодки, когда кончики ее спутанных волос погружались в воду, когда она с сияющими глазами рвала одну за другой восхитительно пахнущие кувшинки.
— Только бы лодка не перевернулась, — говорила себе Алиса. — О, какая прелестная ! Но как же дотянуться?
И в самом деле, все это походило на соблазн(словно специально так подстроено» — подумала она) Ведь хоть она и ухитрялась на ходу срывать прелестные кувшинки, до прелестнейших ей все же никак не удавалось дотянуться.
«Самое красивое всегда слишком далеко!» — со вздохом сказала она. Да, самые пышные кувшинки упрямо не хотели толпиться рядом с лодкой. И все же Алиса, разрумянившись, с каплями, падающими с волос и рук, собрала цветы, лежащие на дне лодки, и принялась составлять букет.
И какое ей было дело до того, что кувшинки эти принялись вянуть и терять свою прелесть и аромат с той самой секунды, когда она их сорвала. Даже настоящие благоуханные кувшинки, знаете ли, живут лишь краткий миг, а что уж говорить о кувшинках-снах, уж они то и вовсе опадают как снег и ложатся лепестками у ваших ног. Но Алиса едва ли это заметила, ведь вокруг было столько необычного.
Они проплыли еще немного. И тут весло окончательно завязло в тине и не захотело вытаскиваться. А потом весло ткнуло ее под подбородок, и она упала на дно лодки, где лежали охапки цветов.
Но ей было не больно и она тут же встала. Овца продолжала вязать, будто ничего не случилось.
— Хорошенького краба ты поймала, — заметила Овца, когда Алиса вернулась не свое место, радуясь, что не упала за борт.
— Правда? А я и не заметила, — сказала Алиса, внимательно вглядываясь в темную воду. — Как жаль, что я его упустила, я бы так хотела принести краба к себе домой.
Но Овца лишь пренебрежительно рассмеялась и вернулась к своему вязанию.
— А здесь много крабов? — спросила Алиса.
— Чего тут только нет — ответила Овца. — Выбор огромный, на всякий вкус. Ну вот что ты, к примеру, хочешь купить?
— Купить? — откликнулась Алиса наполовину удивленно, наполовину испугано. Потому что и река, и лодка, и весла, все исчезло, будто и не бывало, и она снова увидела, что находится в маленькой темной лавчонке.
.
____________________________________________________
— Ты умеешь грести? — спросила Овца, протянув ей пару спиц.
— Да, немного… но не на суше… и не спицами… — начала было Аня говорить, когда вдруг спицы в ее руках превратились в весла, и она обнаружила, что оказалась вместе с Овцой на пруду в маленькой лодочке. Ничего другого не оставалось, как хорошенько налечь на весла.
— Ласточкой! [1] — скомандовала Овца, прихватив еще одну пару спиц.
Замечание Овцы, по мненью Ани, не нуждалось в ответе, поэтому она молча продолжала грести. Но происходило что-то странное с водой (подумала она), поскольку весла постоянно увязали в ней, как в сладком сиропе, и было сложно вытащить их обратно и продолжать грести.
— Ласточкой! Ласточкой! — закричала вновь Овца, взяв еще больше спиц. — А то поймаешь леща.
«С радостью! — подумала Аня. — Славная рыбка».
— Разве ты не слышала, как я говорила «ласточкой»? — сердито крикнула Овца, взяв целую охапку спиц.
— Еще бы я не слышала, — ответила Аня, — вы так часто это повторяете… и так громко. А где же рыба, скажите, пожалуйста?
— Где-где — в воде! — огрызнулась Овца, воткнув несколько спиц себе в голову, поскольку руки у нее уже были заняты. — Ласточкой, я сказала!
— Да что вы заладили — ласточкой, ласточкой? — не выдержала Аня. — Я же вам не птица!
— Да нет, — сказала Овца, — ты та еще курица.
Это немного задело Аню, так что около минуты, а может и больше, между ними не было никаких разговоров, покуда лодка тихонько скользила то по ряске (где весла застревали хуже всего), то под деревьями, но неизменно мимо крутых берегов, вздымавшихся над их головами.
— О, прошу вас! Здесь растут такие душистые камыши! — воскликнула Аня в неожиданном порыве восхищенья. — Правда… и какие красивые!
— Тебе не нужно просить меня, — сказала Овца, не отрывая взгляда от вязанья. — Я их тута не сажала и я не собираюсь их срывать.
— Нет, но я имела в виду… давайте сорвем несколько! — взмолилась Аня. — Если вы не против остановить лодку на минуточку.
— А я-то тут при чем? — сказала Овца. — Если ты перестанешь грести, лодка остановится сама по себе.
Итак, Аня осушила весла, и лодка медленно поплыла дальше в заросли аира, зыблемого ветром. Затем водная гладь всколыхнулась оттого, что две тоненькие ручки с закатанными рукавами погрузились по локоть в воду, чтобы сорвать стебли как можно большей длины. На время Аня позабыла и об Овце, и о вязаньи: она перегнулась через борт, спутанные волосы спадали в воду и намокали, глаза блестели от восторга, а руки один за другим выхватывали стебли душистого растения.
«Надеюсь только, что лодка не опрокинется! — сказала Аня самой себе. — Ах, какой красивый! Жаль только, что я не могу дотянуться». Он, конечно, выглядел очень заманчиво («Как будто нарочно», — подумала она), и хотя ей уже удалось нарвать на ходу достаточно красивых, всегда были еще более красивые, которых она достать не могла. «Самые красивые — самые далекие!» — произнесла она, огорченная непокорностью далеко растущего растения.
Ее щеки зарделись, по рукам и волосам текла вода, когда она вернулась на место и принялась раскладывать новообретенное сокровище на дне лодки. Имело ли значенье то, что стебли начинали стремительно вянуть, теряя свою красоту и очарование, с того самого мгновения, как она их сорвала? Даже настоящий аир, знаете, и тот начинает быстро вянуть, а этот — сказочный — и вовсе таял, как снег, лежа пучками у ее ног. Но Аня едва ли заметила это, поскольку задумалась о других удивительных вещах.
Не успели они отплыть далеко, как одно из весел опять увязло в воде и никак не желало из нее выходить (как позже объясняла Аня), в результате чего рукоять весла угодила ей под самый подбородок и, несмотря на протестующий возглас «ну-ну-ну» с ее стороны, Аню выкинуло с сиденья прямо на собранный ею пук.
Однако она ничуть не ушиблась и вскоре уже была на ногах. Все это время Овца продолжала вязать, как будто ничего не произошло.
— Хорошего же ты поймала леща! — произнесла она, когда Аня вернулась на свое место, довольная хотя бы тем, что осталась в лодке.
— Разве? Я и не заметила, — сказала Аня и осторожно заглянула в темную воду. — Надеюсь, он еще где-то рядом… я бы хотела поймать его и отнести домой!
Овца только презрительно хмыкнула и вернулась к вязанью.
— Здесь много рыбы? — спросила Аня.
— Рыба и все, что угодно, — сказала Овца. — Большой выбор, только решись уже, наконец, что ты хочешь купить.
— Купить? — эхом отозвалась Аня, наполовину изумившись, наполовину испугавшись, поскольку и весла, и лодка, и пруд исчезли в одно мгновенье, и она вновь очутилась в том же маленьком, темном магазинчике.
——
ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА:
1 — Грести «ласточкой» — повести весла плашмя по воде, на манер ласточки.
____________________________________________________
Украинский перевод Галины Бушиной (1960):
— Ти вмієш гребти?- запитала Вівця, простягаючи їй дві в’язальних спиці.
— Так… трошки… але не на землі… і не в’язальними спицями… — почала говорити Аліса. Раптом спиці у неї в руках перетворилися на весла, і Аліса побачила, що вони знаходяться в маленькому човні і пливуть між якимись берегами. Нічого не залишилося, як налягти на весла.
— Пір’я! — закричала Вівця, беручи нову пару спиць. Це зауваження, здавалося, не потребувало відповіді, тому Аліса мовчки продовжувала гребти.
Вона подумала, ща вода тут якась дивна, бо весла щоразу застрявали в ній, і їх ледве вдавалося витягти.
— Пір’я! Пір’я! — знову закричала Вівця і взяла нові спиці.- Ти зараз ляща впіймаєш.
«О милий лящик! — подумала Аліса.- Я хочу спіймати його».
— Хіба ти не чула, що я кажу «Пір’я!» — сердито гримнула Вівця і вхопила цілу жменю спиць.
— Я чула, без сумніву,- сказала Аліса,- ви повторили це багато разів… і досить голосно. Скажіть, будь ласка, де знаходяться лящі?
— В воді, де ж їм бути! — відповіла Вівця, встромляючи кілька спиць собі б волосся, бо руки в неї вже були повні, — Пір’я, кажу тобі!
— Чому це ви кажете все «пір’я» та «пір’я»? — нарешті запитала невдоволено Аліса. — Я не птах!
— Ні, птах,- заперечила Вівця.- Ти гусеня.
Це трохи образило Алісу, і деякий час вони мовчали, а човен повільно плив вперед. Іноді він пропливав серед водоростей (і толі весла ще дужче застрявали в воді), іноді під деревами, але незмінно над їхніми головами нависали високі береги.
— Ой, прошу вас! Он там пахучий очерет!.. — раптом захоплено вигукнула Аліса.- Скільки його там! І який гарний!
— Тобі нема чого просити мене,- сказала Вівця, не підводячи голови від в’язання.- Не я його там саджала і не мені зривати його.
— Так, але я хочу сказати… Прошу вас, можна затриматися і нарвати трохи? — благала Аліса.- Може б ми зупинили на хвилинку човна?
— Як я можу зупинити його? — зауважила Вівця.-Якщо ти не будеш гребти, він сам зупиниться.
Отже, човен тихесенько поплив за водою, доки не опинився серед очерету. Аліса старанно закотила рукавчата і по лікті опустила рученята в воду, щоб зірвати довші стеблини. На час вона забула про Вівцю і про в’язання і так перехилилася через край човна, що кінчики її розпатланого волосся вмочилися в воду. З блискучими жадібними очима вона рвала копиці чудового пахучого очерету.
— Аби тільки човен не перекинувся! — говорила вона собі.- Ой, яка чудова квітка! Але я не дістану до неї.
Її навіть трошки сердило (ніби навмисне, — думала вона) те, що хоч вона і встигала, пропливаючи в човні, нарвати багато чудових квіток, найкращих ніяк не вдавалося дістати.
— Найкращі квітки чомусь весь час не дістати,- нарешті поскаржилася вона, зітхаючи над тим, що впертий очерет росте так далеко. Після цього вона повернулася на своє місце. Щоки в неї палали, з волосся й рук капала вода. Вона почала складати свої тільки що придбані скарби.
В ту мить для неї не мало значення те, що очерет починав в’янути і втрачати запах і красу, ледве вона зривала його. Навіть справжній пахучий очерет, ви знаєте, живе дуже недовго. А цей очерет із сну, що копицями лежав біля її ніг,) розтавав, як сніг. Та цього Аліса, мабуть, і не помічала, так багато цікавих речей навкруги привертало її увагу.
Вони пропливли невелику відстань, як раптом одно весло застряло у воді і ніяк не хотіло витягатися з неї (так Аліса говорила про це опісля). Краєм весло зачепило її за підборіддя і, хоч бідна Аліса і скрикнула кілька разів; «Ой, ой, ой!», збило її з сидіння і повалило на копицю очерету.
Але вона анітрошки не забилася і швидко підвелася. Вівця ні на мить не припиняла в’язати, ніби нічого не трапилося.
— Ти зловила гарного ляща! — зауважила вона, коли Аліса сіла на своє місце. Вона з полегшенням переконалася, що знаходиться в човні.
— Справді? Я не бачила його,- сказала Аліса, крадькома зиркаючи через край човна в темну воду. — Шкода, що він утік… Мені так хочеться взяти з собою додому маленького лящика! — Але Вівця лише зневажливо засміялася і продовжувала в’язати.
— А тут багато лящів?- поцікавилася Аліса.
— І лящів і чого завгодно, — відповіла Вівця. — Вибір багатий, тільки вибирай. Ну так що ти хочеш купити?
— Купити! — луною повторила Аліса, напівздивовано і напівзлякано, бо весла миттю кудись зникли, І вона знову опинилася в темній крамничці.
____________________________________________________
Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):
— Веслувати вмієш? — запитала Вівця і вручила Алісі двійко шпиць.
— Еге ж, трохи… але-не на землі… і не шпицями… — почала було Аліса.
Але тієї ж миті шпиці в її руках обернулися на весла, а сама вона, разом із Вівцею, опинилася у маленькому човнику, що плив униз по річці між двох високих берегів.
Алісі не лишалося нічого іншого, як узятися за весла.
— Розвертай весла плазом! — крикнула їй Вівця і вхопила ще пару шпиць.
Ця порада начебто не вимагала жодної відповіді, тож Аліса лише мовчки налягла на весла. Вода, однак, була якась дивна: весла у ній час від часу мовби в’язли і витягувати їх було нелегко.
— Плазом! Плазом! — знову крикнула Вівця і вхопила нові шпиці. — Ми зараз підемо годувати раків!
«О, це цікаво! — подумала Аліса. — Я зовсім не проти!»
— Ти що — не чуєш? Кажу: плазом! — люто гарикнула Вівця і схопила цілий жмут шпиць.
— Ні, ні, я все чую, — озвалася Аліса. — Ви тільки це й правите! Ще й так голосно! Скажіть, будьте ласкаві, а де ж ті раки?
— На дні, звичайно! — відповіла Вівця і встромила кілька шпиць собі в волосся, бо вже мала їх повні жмені. — Плазом кажу тобі!
— І чого ви заповзялися — плазом та плазом? — врешті спитала з жалем Аліса. — Хіба я вам плазун?
— Авжеж! — хмикнула Вівця. — Ти мала ящірка.
Аліса трохи образилась, і хвилину-другу панувала мовчанка.
Тим часом човен м’яко плинув уперед, минаючи то густі водорості (у яких весла в’язли просто-таки безнадійно), то похилені над водою поодинокі дерева, і всюди над їхніми головами незмінно супилися круті річкові береги.
— Ой, прошу вас! Там духмяний очерет! — зненацька вигукнула захоплена Аліса. — Як він пахне!.. А який гарний!..
— Нічого мене просити, — сказала Вівця, не підводячи очей від шпиць. — Не я той очерет садила, не мені його й зривати!
— Звичайно… я не те хотіла сказати… Ну, будь ласка, — заблагала вона, — спинимо човна і трішки нарвемо! Якщо ви не проти!.. Хоч на хвильку!..
— Як я мала б його спиняти? — сказала Вівця. — Покинь весла — він і спиниться.
Отож Аліса полишила човен на ласку течії і його поволі знесло між хвилясті очеретяні чагарі.
І ось уже рукави дбайливо підкочені, і маленькі рученята занурюються по лікоть у воду, щоб захопити стебло якомога глибше…
На якийсь час Аліса зовсім забула про Вівцю та її шпиці: вона перехилилася через облавок човна і кінчики її розкиданого волосся лягли на воду; її очі жадібно блищали й раділи кожному новому кущику запашного очерету.
— Аби лиш не перекинути човна, — подумала вона. — О, який чудовий!.. Як би мені до нього дотягтися!..
Це й справді трохи скидалося на знущання («Ну, мовби зумисне!», — подумала Аліса) — адже хоч їй і пощастило зірвати чимало прегарних тростин, проте завжди траплялися ще кращі, до яких годі було дотягтися.
— Найкращі завжди недосяжні! — зітхнула вона врешті і, розпашіла, з мокрими руками та мокрим волоссям, знову сіла на своє місце й почала перебирати свіжонарвані скарби.
Вона не надто переймалася тим, що очерет в’янув і втрачав свою свіжу духмяність. Навіть справжній очерет зберігається дуже недовго, ну, а цей, задзеркальний, танув просто на очах, майже як сніг… Проте Аліса ледве це помічала — довкола було стільки дивовиж!
Не встигли вони й трохи відпливти, як одне весло зав’язло у воді й ні за що не бажало вийматися (так Аліса оповідала про це згодом). Закінчилося тим, що воно вдарило її знизу в підборіддя і (хоч як вона, бідна, ойкала) скинуло її із сидіння просто в купу очерету.
Втім вона ані трішечки не забилася і відразу підвелась. Вівця й далі хвацько орудувала шпицями, мовби нічого й не сталося.
— А могла б уже годувати раків! — тільки й сказала вона, коли Аліса знову вмостилася на своєму місці й полегшено зітхнула: яке то щастя, що вона й досі ще в човні.
— А де ж ті раки? Я їх не бачила, — мовила Аліса, обережно зазираючи за облавок човна у темну глибінь. — Я б залюбки чимось їх нагодувала!
Вівця лише зневажливо пирхнула і плела далі.
— А багато тут раків? — поцікавилася Аліса.
— Раків і всякої всячини, — відказала Вівця. — Вибір багатющий, тільки вибирай. Ну, то що ти хочеш купити?
— Купити? — повторила Аліса здивовано і злякано водночас, бо і весла, й човен, і річка — все кудись раптом пропало, і вона знову стояла у темній крамничці.
.
____________________________________________________
Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніса Мускі):
— Ці ўмееш ты кіраваць чаўном?- спыталася Аўца, падаўшы Алісе пару пруткоў.
— Так, крыху… але не на зямлі… і не пруткамі…- дзяўчынка яшчэ не паспела сказаць апошняе слова, як раптоўна пруткі ў яе руках ператварыліся на вёслы, а яны з Аўцой апынуліся ў невялічкім чоўніку і плылі па рэчцы, так што асабліва грасці не было патрэбы.
— Машы!- закрычала старая, ўзяўшы яшчэ пруткоў.
Гэта гучала, як загад, і трэба было штось адказаць, але што канкрэтна Аліса не ведала. Тым часам штосьці адбылося з ракой, яна пацякла вельмі хутка і вёслы даволі цяжка было выцягваць з вады.
— Машы! Машы!- зноў пачуўся голас Аўцы, а колькасць пруткоў ў яе руках было цяжка падлічыць.- Ты чаўном кіруеш, ці крабаў вёсламі ловіш?!
— Крабы?!- не зразумела Аліса.- А як мне б хацелася мець крабіка!
— Ты што не чуеш, я кажу: “Машы”!- раз’юшана ўскрыкнула Аўца, вяжучы напэўна сотняй пруткоў.
— Ды чую я вас,- адказала Аліса,- Тым больш, што вы кажыце так громка, што й глухі пачуе. Лепш скажыце, калі ласка, дзе крабы?
— Зразумела ж у вадзе,- сказала старая і сунула колькі пруткоў у сваю воўну, але і тых, што засталіся было зашмат.- Я кажу: “Машы”!
— Чую, але чым махаць?- раздражнёна адказала дзяўчынка.- Крыламі? Хіба ж я птушка?
— Так,- заявіла Аўца,- ты маленечкае фанабэрыстае гусянятка!
Гэта крыху пакрыўдзіла Алісу, таму хвіліну-другую яны маўчалі. Тым часам чоўнік лёгка плыў, ад часу сустракаючы на сваім шляху параслі трыснягу (які блытаўся ў вёслах і перапыняў рух чаўна). А паабапал рэчкі ўзвышаліся змрочныя берагі, сям-там парослыя лесам.
— Аёечку! Якія цудоўныя чароцінкі!- усклікнула дзяўчо ў захапленні.- А ці ж не праўда, яны такія прыгожыя!
— А пры чым тут я і чарот ?- спытала Аўца, нават не адарваўшы ўвагі ад вязання,- Ты так крычыш, нібы ён належыць мне. Ані!
— Я мела на ўвазе,- ўзмалілася Аліса,- Ці ж не маглі бы мы спыніцца на хвілінку і сабраць крыху?
— Навошта ты пытаешся аб гэтым у мяне,- пачула дзяўчынка ў адказ.- Калі вёслы ў тваіх руках? Сама спыняйся!
Аліса падняла вёслы ўгору, і чоўнік павольна, завязнуўшы ў трыснягу, спыніўся. Яна закатала рукавы сваёй сукенкі і пагрузіла рукі па локці ў ваду… каб мець як мага больш доўгія сцябліны… На колькі часу яна нават забылася аб Аўцэ. Яна скланілася за борт чоўна і так, што яе валоссе краналася вады… Дзяўчынка самааддана абрывала адну прыгожую чароціну за другой.
— А, каб толькі чоўн не перакуліўся,- разважала Аліса.- Людцы… якая прыгажосць! Толькі занадта далёка, не дацягнуся,- Як жа ж гэта дражніла яе (“ну, як спецыяльна,”- думала яна) хаця яна сабрала шмат прыгожых чароцінак, перш чым плыць далей. Але ж самыя-самыя засталіся ў вадзе.
— Найпрыгажэйшыя, як заўжды, не атрымалася сарваць,- сказала яна, уздыхнуўшы, яе тварык быў зусім мокры, а з валосся і рук цякла вада, яна села на месца і пачала аглядаць свой скарб.
Але тое, што яе так вабіла, імгненна пачало знікаць, чарот згубіў і свой водар і сваю прыгажосць. Нават тыя, якія былі найбольш духмянымі… такімі, якія можна пабачыць толькі ў сне, выглядалі, як снег напрыканцы сакавіка. Яны ўсё яшчэ ляжалі ля ног дзяўчынкі… Але тая іх нават не хацела заўважаць, паколькі вакол было столькі дзівоснага.
Яны не паспелі яшчэ адплыць далёка, як адно з вёслаў, пагрузіўшыся, не пажадала выходзіць з вады (як дзяўчынка сцвярджала потым), больш таго, сваёй ручкай яно стукнула Алісу ў падбароддзе так, што яна з крыкам звалілася на дно чаўна, туды дзе ляжаў сарваны ёю чарот.
Але, што цікава, Алісе гэта не прынесла аніякай шкоды, таму яна адразу паднялася і села на месца. Аўца ж увесь гэты час працягвала вязаць, нібы нічога не здараецца.
— Ну што злавіла?- спытала яна, калі Аліса села на сваё месца ў разгубленым стане.
— Што? Каго?- адказала Аліса, углядаючыся ў цёмную ваду.- Хаця вельмі б хацела… Злавіць бы маленечкага краба.- Але Аўца толькі пагардліва ўсміхнулася і працягнула свой занятак.
— А ці шмат тут крабаў?- спытала дзяўчо.
— Ёсць і крабы, і шмат чаго іншага,- адказала Аўца,- выбар вялікі. Так што ты хочаш набыць?
— Набыць?- рэхам адазвалася Аліса, напалову здзіўлена, напалову спалохана… Вёслы, човен, рака зніклі ў адно імгненне, і яна зноў апынулася ў старой цёмнай краме.
____________________________________________________