Автор статьи: Сергей Курий
Рубрика «Зарубежные хиты»
«…Как мне заполнить бреши?
Как мне закончить стену?».
(Р. Уотерс «Empty Spaces», пер. Raoul Sanchez)
«У меня было такое ощущение, будто Роджер заглянул себе
внутрь черепной коробки и пригласил весь мир поглазеть
на машинное отделение своего подсознания. Это смелый и очень
нужный поступок серьезного художника, который ищет общения и
утешения тем, что делится сутью своих духовных надежд и желаний».
(Т. Уайт)
На том плачевном концерте казалось всё шло своим чередом: на круглый экран проецировались забавные картинки, в воздухе парили надувные свиньи, толпа ревела и восторгалась. Один из таких непрестанно орущих и жестикулирующих поклонников чем-то вывел из себя вокалиста группы Роджера Уотерса. Тот подозвал «фэна» к себе и в порыве какой-то брезгливой ненависти… плюнул поклоннику в лицо. Этот случай ошарашил Уотерса не меньше (а, скорее всего, больше) самого оплеванного, и заставил вокалиста PINK FLOYD крепко призадуматься над тем, что произошло: почему это он стал плевать на людей, и вообще, за какими эмоциями приходят эти люди на их концерты?
Р. Уотерс:
«Мы неустанно играли перед толпами почитателей на стадионах и в огромных зрительных залах. И все время нас преследовал вопрос: Кто из них понимает нашу музыку, наши песни, и содержащиеся в ней драматические послания? Сколько из них приходят только дать выход своим чувствам… Магия рухнула под весом масс. Мы стали привыкать к росту популярности. Я ощущал на себе возрастающее отчуждение в атмосфере алчности и эгоизма, вплоть до того вечера на стадионе «Олимпик» в Монреале, когда котел моих разочарований лопнул. Какой-то бешеный фанатичный подросток прорвался за сеть загона для человечьего стада перед сценой, воплем выражая восторг перед полубогами вне его досягаемости. Доведенный его недопониманием и моим собственным попустительством, я выплюнул свою досаду ему в лицо.
Позже, той ночью в отеле, я встал перед выбором. Или не замечать этого привыкания, принимать «уютное оцепенение» и «безмагическое» существование, или взяться за поиск сути, пойти нехоженым путем, отправиться в весьма болезненное путешествие, дабы уяснить, кто я и на что годен… Все чаще казалось нам, что между группой и зрителями вырастает стена, тем более грозная, потому что невидимая. Я пришел к выводу: для того, чтобы разрушить эту стену, надо ее прежде всего показать, сделать осязаемой».
Группа PINK FLOYD: Роджер Уотерс, Ник Мейсон, Рик Райт, Дэвид Гилмор.
В этих мрачных раздумьях Уотерс уединяется в сельской местности и приступает к работе над новым… сольником. Да-да, об альбоме PINK FLOYD он тогда и не помышлял. Надо сказать, отношения в группе к тому времени оставляли желать лучшего. Соратники Уотерса, недовольные его творческой диктатурой в группе («Animals» уже был, по сути, полновластным творением Роджера), разбежались по своим виллам и также выпускали сольники. В воздухе повисло ожидание скорого конца PINK FLOYD.
Но нет худа без добра — в дело, как всегда, вмешался случай, кстати, более чем прозаичный. Компания, в которую «пинкфлойдовцы» вложили большую часть своих денег разорилась, и капитал ребяток резко уменьшился до стоимости их недвижимости (домов, студии) и т. п. Сольные проекты поимели либо скромный успех (как сольник гитариста Дэвида Гилмора), либо вообще ничего не поимели (как сольник клавишника Рика Райта). Ситуацию могло спасти лишь одно: выход нового альбома под раскрученным «брэндом» PINK FLOYD, за который многие компании уже готовы были дать аванс в N-ное количество миллионов.
Как ни смешно, единственным творчески состоятельным к этому времени членом группы снова оказался «диктатор» Уотерс, который с сольниками не спешил, и поэтому появился пред ясны очи группы с двумя (!) новыми циклами песен. Именно циклами, ибо Уотерс, как и обещал, ударился в творческий самоанализ. Оба цикла оказались предельно автобиографичны, но деваться было некуда, и группа выбрала один из них, более, так сказать, «универсальный». Он назывался «The Wall» («Стена»).
Стоит сказать, что PINK FLOYD всегда тяготели к глобальным концептуальным работам. Пройдя путь от «психоделлии» времен Сида Барретта, через отвлеченные «космические» сюиты периода коллективного творчества, группа, начиная со знаменитого альбома «The Dark Side Of The Moon», под предводительством Уотерса становилась все более «земной», ясной и конкретной. Уже в «Animals» PINK FLOYD вплотную подошли к тому, что мы могли бы назвать рок-оперой. Но для рок-оперы альбом был слишком затянут (он состоял всего лишь из трех огромных песен + короткие пролог с эпилогом) и не баловал репризами. «Стена» же, как уже говорилось, стала не только самым многоплановым и связным произведением, но и самым автобиографичным.
Перед мысленным взором слушателя проносится целая драматическая картина человеческой личности — история вымышленной «рок-звезды» под именем… Пинк Флойд! Каждый момент его биографии (потеря отца, детство, школа, женщины, популярность) становится отдельной картинкой, отдельной психологической травмой, отдельным «кирпичом», из которого вокруг героя строится Стена отчуждения, изоляции и непонимания, и одновременно — Стена внутренней защищенности, своеобразной бесстрастной маски.
Р. Уотерс:
«На самом простейшем уровне, что бы плохое ни случалось, человек все больше замыкается в себе. Символически он добавляет еще один кирпич в свою стену, чтобы защитить себя».
Свою Стену Уотерс мыслил изобразить не только аллегорически — планировалось возвести на сцене настоящую преграду между группой и зрителями, постепенно скрывающую их друг от друга. Сперва Уотерс вообще планировал закончить альбом «прощанием с безумным миром» (песня «Good bye Cruel World») и оставить Стену на сцене нерушимой. Но потом Роджера убедили, что слушатели и зрители не воспримут столь гнетущую концовку. «Да, это было бы СЛИШКОМ круто… слишком похоже на «Да пошли вы все на…!», засмеялся Уотерс и согласился, что Стена должна быть разрушена.
Автором идеи разрушения Стены выступил Боб Эзрин — один из основных участников работы над альбомом. Он был не только протеже новой жены Уотерса Кэролайн Кристи, не только сопродюсером альбома и буфером между самолюбием Роджера и других членов группы, но и соавтором. Именно Эзрин принял непосредственное участие в создании сцены Суда («The Trial») и стилизовал эту песню под оперетту.
На помощь проекту был подключен и старый знакомый группы — аниматор Джеральд Скарф, который в свое время участвовал в создании клипа к песне PINK FLOYD «Welcome To The Machine» (1975 г.). Кошмарная, впечатляющая, фантасмагорическая мультипликация Скарфа оказалась созвучной последним настроениям Уотерса, и не перестает восхищать даже спустя четверть века.
Одна из самых впечатляющих сцен мультипликации Скарфа — совокупляющиеся… цветы!
Несмотря на то, что «Стена» вышла под маркой PINK FLOYD, из всех членов группы (кроме Уотерса) непосредственное участие в альбоме принял только Дэвид Гилмор. Правда, как автор музыки он выступил только в двух песнях (но зато каких!) — «Comfortably Numb» и «Run Like Hell». К тому же его заслугу, как «аранжировщика и консультата» никогда не отрицал и сам Уотерс.
И вот в конце 1979 года «Стена» наконец-то была «достроена», «разрушена» и отдана в виде двойного альбома на суд слушателей. Эта квинтэссенция отчаяния и самоанализа стала последним ярким достижением группы PINK FLOYD.
***
История рок-звезды Пинка и его Стены (краткое содержание альбома):
Альбом открывает ерническое предложение Уотерса посетить очередное стадионное шоу («In the Flesh?»). Автор издевательски спрашивает воображаемых слушателей: «Что вы хотите увидеть?… Просто ощутить дрожь возбуждения?… Или взглянуть, что скрывается под масками?».
Помпезное вступление завершается звуком пикирующего бомбардировщика[1], раздается взрыв, уносящий из жизни отца главного героя, а вслед за ним — плач рожденного ребенка. Путь нового существа по «тонкому льду жизни» («The Thin Ice») начался. Безотцовщина кладет первый кирпич в Стену Пинка. Второй кирпич закладывает бесчеловечная система образования, построенная на унижении личности и стирании индивидуальности.
«Нам не нужно образование.
Нам не нужен контроль над мыслями,
Не нужен мрачный сарказм в классах.
Учителя, оставьте детей в покое!
Эй, учитель, оставь-ка нас в покое!
Все как есть — это лишь еще один кирпичик в стене.
Все как есть — ты лишь еще один кирпич в стене».
(«Another Brick In The Wall, part 2»)
Отец Роджера Уотерса — Эрик Флетчер Уотерс — действительно погиб в 1944 году за несколько месяцев до рождения сына. Мать долго скрывала это известие, пока Роджер, как и маленький Пинк в фильме Алана Паркера (о нём дальше), не нашел военную форму и похоронку.
Затем Стену помогает возводить чересчур заботливая мать, пытающаяся всеми силами оградить ребенка от реалий жизни, «конторолировать всех его друзей и подружек».
«Тише, детка, не плачь.
Уж мама позаботится, чтобы все твои кошмары стали явью.
Мама вселит в тебя все свои страхи.
Мама никуда не отпустит тебя из-под своего крыла.
Она не позволит тебе воспарить, но может быть позволит попеть.
Мама окружит тебя уютом и теплом
О, детка, конечно же, мама поможет построить стену».
(«Mother») [2]
После следует довольно животрепещущая во времена «холодной войны» и ядерной угрозы (и, к сожалению, не устаревающая) песня «Goodbye Blue Sky», воплотившая в себе антивоенные настроения и страхи.
Затем перед нами появляется уже взрослый Пинк — Пинк рок-звезда, гастролирующий по городам и весям, в то время, когда жена вовсю ему изменяет… Стоит сказать, что женофобные тенденции, подкрепленные жуткой мультипликацией Скарфа и фильмом Паркера (женщина изображается ужасным плотоядным цветком или скорпионом), имели вполне конкретные причины, связанные с недавним разводом Уотерса, стоившим ему немало нервов.
В альбоме Пинк, обнаружив, что трубку в его доме поднял мужчина, с горя приводит в номер отеля одну из «группиз», а там внезапно устраивает выход накопившимся эмоциям, круша мебель и аппаратуру («One of My Turns»). В итоге Пинк понимает, что ни секс, ни наркотики не приносят ему ни удовлетворения, ни наслаждения… «Мне вообще ничего не нужно, и не думаю, что мне что-нибудь понадобится», произносит герой и закладывает последний кирпич. Стена достроена и он полностью скрывается за ней от мира.
Тем не менее вторая часть альбома открывается криком о помощи («Hey You») и вопрошением: «Есть ли кто-нибудь с той стороны?» («Is There Anybody Out There?»).
«Никого нет дома» («Nobody Home»), сам себе отвечает автор и представляет в этой песне яркий собирательный образ утомленной рок-звезды. «Это песня обо всех типах людей, которых я знал», говорил Уотерс. И действительно, «перманент от Хендрикса», «ботинки на резинках» и «13 каналов дерьма по ТВ» — это опознавательные знаки бывшего соратника по PINK FLOYD безумного Сида Баррета, «рояль, поддерживающий мои бренные остатки» — язвительный укол в сторону коллеги клавишника Рика Райта, а «блюз, сыгранный опухшей рукой» отсылает нас к Эрику Клэптону — к тому времени доведенному наркотиками и алкоголем до нечеловеческого состояния.
Все это бесцельное и самодостаточное безумие прерывается пронзительной молитвой «Bring The Boys Back Home» («Верните парней обратно домой»), посвященной, видимо, как солдатам, так и потерявшимся в гастрольном угаре музыкантам.
Но Пинк не в силах пробить Стену. Изолированный от мира, лишенный всех желаний, он погружается в «Уютное оцепенение» («Comfortably Numb»).
«…Когда я был ребенком,
я видел быстро промелькнувшую перед глазами картину.
Видел краешком глаза.
Я повернулся, чтобы рассмотреть получше, но опоздал.
И теперь точно не вспомню —
Ребенок вырос.
Сон пропал.
А сам я стал удобно оцепенелым».
(«Comfortably Numb»)
В таком бессознательном состоянии обнаруживает Пинка взломавший дверь концертный менеджер. С помощью медпрепаратов нашего героя кое-как приводят в себя и отвозят на концерт. В воспаленном сознании Пинка концерт из музыкального действа превращается в настоящий фашистский митинг, где рок-звезда чувствует себя этаким фюрером, а безликая толпа становится послушным орудием его воли. И в то же время толпа сама наполняет его своим «коллективным бессознательным», требуя очистить Британию от «отбросов». А кто же сделает это лучше червей?
«Сидя в бункере за своей Стеной,
ожидаю прихода Червей.
В полной изоляции за своей Стеной,
ожидаю прихода Червей.
Жду, что вырубят высохшие деревья,
что очистят от скверны весь город,
что последую за Червями,
что одену черную рубашку,
что вырву всю сорную траву,
что разобью Их окна
и взломаю Их двери,
Предвкушаю окончательный приговор,
который повергнет Их в смятение,
Предвкушаю, как сам уподоблюсь Червям,
как вызову Ливни и разожгу Печи
в ожидании
Гомосексуалистов и Черномазых,
Красных и Евреев,
Предвкушаю, как сам уподоблюсь Червям!
Ты хотел бы видеть вновь
справедливость в Британии, мой друг?
Все, что ты должен сделать —
это последовать за Червями!
Ты хотел бы отпустить своих
цветных братьев домой, мой друг?
Все, что необходимо сделать —
это уподобиться Червям!»
(«Waiting For The Worms»)
В анимации по улицам городов шествуют ужасные скрещенные молотки — выдуманный Скарфом символ новоявленных скинхедов, возглавляемых Пинком, — молотки, готовые размозжить голову любому, вставшему на их пути. Кровь… Насилие… Разрушение…
«…Есть ли Гомосексуалисты в ночном театре?
Живо их к Стене!
Вон кто-то в свете прожектора —
Он боится взглянуть прямо мне в глаза!
Живо его к Стене!
Взять того Еврея!
И того Черномазого!
Кто пустил этих ОТБРОСОВ в помещение?!
Вон кто-то, курящий опиум!
Вон кто-то с венерическими прыщами!
МОЯ БЫ ВОЛЯ,
Я БЫ ВАС ВСЕХ РАССТРЕЛЯЛ !…».
(Р. Уотерс «In The Flesh», пер. В. Калина)
СТОП!!! — опомнившись кричит Пинк. Наваждение спадает и бывший фюрер также быстро превращается в маленького слабого ребенка, запертого в Стене, желающего «снять униформу» и уйти со сцены. И тут (вполне в духе «Процесса» Ф. Кафки) начинается не менее фантасмагорический Суд, уличивший героя в «проявлении человеческих чувств». Председательствует здесь «Его честь Червь», а показания дают уже известные нам Учитель, Жена и Мать. Приговор неизбежен и жесток: Судья приказывает разрушить Стену, разоблачить суть героя, обнажить Пинка перед людьми…
Взрыв — и Стена падает… Пинк открывается другим так же, как это сделал Уотерс в альбоме. Открывается в надежде найти понимание себе подобных…
***
Столь впечатляющее полотно, как «Стена», безусловно требовало соответствующего театрального и кинематографического воплощения. Постановка рок-оперы на сцене далась Уотерсу нелегко. Извечное стремление группы к совершенству в сочетании с максимализмом Роджера требовало немалых затрат. Ведь представление включало в себя и создание гигантских надувных марионеток, и полет радиоуправляемой модели истребителя, врезающегося в сцену, и главное — постройки самой настоящей стены высотой свыше 12 метров из больших легких белых кирпичей.
Расходы можно было бы окупить с лихвой, если бы PINK FLOYD дали это представление на привычных стадионах. Однако Уотерс, как основной автор «Стены», отверг эту форму выступлений, ведь сам альбом и задумывался во многом как выступление против «стадионного рока». Более прагматичные коллеги пытались выразить непримиримому Уотерсу свое «Фе!», но, как сказал сам «диктатор», «духу у них на это не хватило». Поэтому-то в начале 1980-х годов было всего шесть представлений «Стены» (в США, Англии и ФРГ), от которых сами «пинкфлойдовцы» не получили практически ни гроша.
Осенью 1981 года пришло время и киноверсии. И опять-таки PINK FLOYD повезло. Снимать фильм вызвался давний поклонник группы и к тому времени достаточно знаменитый режиссер — Алан Паркер. Впрочем, его имя так и не смогло убедить ни одну английскую кинокомпанию спонсировать выпуск этого исключительно музыкального фильма, лишенного привычного поступательного сюжета и связующих диалогов. Пришлось обратиться в Голливуд.
Роджер Уотерс и Алан Паркер.
На роль Пинка Паркер неожиданно выбрал не Уотерса, и даже не профессионального актера, а популярного в то время панк-певца Боба Гелдофа. Сперва Гелдоф отнесся к этой затее с изрядной долей сарказма и даже обозвал произведение Уотерса проявлением «левизны миллионера с нечистой совестью». Но ради уважения к Паркеру и немалого гонорара все-таки согласился полицедействовать в шоу «старых маразматиков». Во время работы над фильмом мнение Гелдофа о «Стене» стало разительно меняться. Он сказал, что «Стена», заставила его «заглянуть в такие глубины подсознания, которые обычно недоступны». А во время работы так вжился в роль, что заметил, что действительно стал ощущать в себе «злого маньяка, помешанного на мании величия». Гелдоф так вдохновенно играл роль, что во время сцены погрома в номере отеля действительно поранил руку, срывая жесткие жалюзи, но доиграл до конца.
Фильм вышел в 1982 году и произвел на многих зрителей неизгладимое впечатление. К прекрасной музыке, талантливым стихам и потрясающей мультипликации Скарфа наконец-то был дан связный, убедительный и достаточно адекватный видеоряд. После фильма Паркера к «Стене» было уже трудно что-либо добавить.
Конечно же, Уотерс остался недоволен и в ряде моментов с ним можно согласиться. Роджер говорил в интервью:
«После того, как все было сведено воедино, я просмотрел фильм целиком. До того я в течение трех недель занимался озвучиванием, бобина за бобиной. Каждая из них сама по себе казалась интересной, но когда я посмотрел все тринадцать катушек подряд, то почувствовал, что ленте не хватает подлинной динамичности. Фильм, похоже, начинал бить вас по голове в первые десять минут и продолжал бить до самого конца; плавных переходов там не было. Но самая серьезная критика с моей стороны должна быть высказана — хотя я думаю, что Боб Гелдоф сыграл свою роль отлично, а Алан Паркер снял картину как настоящий мастер, — в адрес Пинка. Наконец я понял, в чем загвоздка: меня не интересовал этот персонаж, я не сопереживал ему ни капельки… Если вам наплевать на Пинка, то вам безразличны и его соображения о тоталитарной природе создания рок-идолов… или даже об отце, погибшем на фронте… Но если я иду в кино, а меня не трогает ни один персонаж фильма, то это — плохой фильм».
Роджер Уотерс во время съемок фильма с исполнителями ролей маленького Пинка и его матери.
Действительно, фильм вышел излишне напряженным и психологически надрывным. Он действительно полтора часа лупит зрителя кувалдой по голове. Но, тем не менее, я ответственно готов заявить, что «Стена» А. Паркера — самая впечатляющая, талантливая и адекватная экранизация рок-произведений из всех виденных мною.
А что до сопереживания герою… Сейчас, когда «Стена» уже пережила чересчур прямолобое антивоенно-антифашистское прочтение, становится ясным основная суть альбома. Дело в том, что это — альбом ЭГОИСТА, ЭГОИСТИЧЕСКИЙ альбом. Ведь каждый из нас так или иначе знаком со Стеной Пинка — Стеной, которой «маленький человек» (а все люди в глубине своей души «маленькие») защищается от давления извне, Стеной, которая в итоге задушит человека изнутри. Последствия подобного строительства могут быть самые непредсказуемые. Уотерс ассоциировал фашизм с институтом рок-идолов, доведя до логического конца эксперименты Джима Мориссона с толпой и намек Дэвида Боуи о том, что «первой рок-звездой был Гитлер».
Но это лишь одна сторона медали. Признайтесь, вам разве никогда не хотелось сделать то, что сделал Пинк? Никогда не хотелось уничтожить то, что раздражает, насладиться властью над толпой, пытаясь задавить свои комплексы? Вспомните американский фильм «С меня хватит!» или российского «Брата». Неужели вы не сочувствовали их героям? Фашизм (в самом глобальном смысле этого слова) не берется из ниоткуда. «Гитлеры» и «Наполеоны» сидят в душе каждого из нас. И чтобы не допустить их рождения на свет, надо ПОНЯТЬ «Гитлера», понять мотивы и причины его поступка. Мне кажется, об этом и пытались сказать нам Уотерс, PINK FLOYD, Скарф, Паркер и все, кто выстроил и разрушил «Стену». Боюсь, эта рок-опера не скоро устареет…
«Эй вы! Там на холоде,
Томящиеся одиночеством и стареющие, вы чувствуете меня?
Эй вы! Толпящиеся в церковных проходах,
С зудящими ступнями и вялыми улыбками,
вы чувствуете меня?
Эй вы! Не помогайте им хоронить свет.
Не сдавайтесь без борьбы.
Эй вы! Предоставленные сами себе,
Сидящие голышом у телефона, вы бы прикоснулись ко мне?
Эй вы! Вы бы помогли мне убрать камень?
…Эй вы! Не говорите мне, что никакой надежды нет.
Вместе нас не сломить, а порознь мы — не бойцы».
(«Hey You»)
***
Еще несколько интересных фактов из истории «The Wall»:
— Самой знаменитой песней «Стены» стала «Another Brick in the Wall (Part 2)». Впервые в истории PINK FLOYD нарушили свой принцип «не крошить альбомы на хиты» и издали эту песню на отдельном сингле, что предварял выход альбома. Популярность песни с детским хором, изрекающим «Учителя, оставьте детей в покое!» была столь широкой, что в ЮАР ее стали использовать как гимн в борьбе с апартеидом (в результате южноафриканским властям пришлось ее даже запретить). Сам детский хор Уотерс отыскал неподалеку от студии — в Излинтонской школе. Когда учитель музыки услышал текст, он посерел, но Роджер сказал, что в обмен на хор он разрешит школьному оркестру бесплатно записаться в студии PINK FLOYD. Позже пресса подняла шум, что детям за запись ничего не заплатили. Уотерс тотчас дал школе деньги на музыкальное оборудование, а каждому ученику бесплатно вручил по экземпляру «Стены». Помню, как в свою бытность учителем биологии я попросил старшеклассников поставить по школьному радио эту композицию как поздравление мне ко Дню Учителя. Композицию почему-то не нашли, и, судя по всему, шутки не поняли…
— Кстати, в начале вышеуказанной песни сквозь вертолетный шум слышится выкрик «You! Yes, you! Stand still laddy!» («Ты! Да, ты! А ну стой где стоишь!»). Мне (и не только мне) в детстве постоянно слышалось нечто другое — казалось, что кто-то на ломаном русском языке кричит «Эй! Я здэсь! Там дэло есть!».:)
— Вторая часть концерта «The Wall» открывалась композицией «Hey You», когда вся группа была уже скрыта Стеной. Неожиданный эффект достигался тем, что песня начиналась неожиданно, в конце антракта, когда в зале еще горел свет.
— В кинофильме Паркера роль скинхедов, возглавляемых Пинком, сыграли… настоящие скинхеды из восточных районов Лондона. Во время сцены побоища с полицией они так увлеклись, что забыли, что перед ними не ненавистные «фараоны», а переодетая съемочная группа! Еле разняли… Мало того, разработанные Скарфом «молоткастые» эмблемы стали так популярны, что их можно было обнаружить в нацистких лондонских «граффити».
— Последнее представление «The Wall» Уотерс поставил самолично в 1990 г. в Берлине, собрав многих рок- и поп-звезд и приурочив событие к падению Берлинской стены. Интересно, что маршевый оркестр Советской Армии исполнил на этом шоу композицию «Верните парней обратно домой!».
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 — «Я хотел провести сравнение между рок-концертом и войной. Во время таких крупных событий, похоже, людям нравится слишком плохое обращение, чтобы было громко и чтобы это причиняло настоящий вред…». (Р. Уотерс)
2 — «Стена» нередко заставляла Уотерса оправдываться перед журналистами, объясняя, что это не чистая «автобиография», и в данной песне он не имел в виду свою мать — коммунистку, активистку и просто хорошую женщину.
Автор: Сергей Курий
Впервые опубликовано в журнале «Твоё Время» №1 2005 (июнь)