Информацию об отдельной песне и комментарии к ней можно прочесть, открыв страничку этой песни.

1. Мешок
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

2. Бобэоби
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

3. Благовест
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

4. Иверни-выверни
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

5. Три и два
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

6. Призраки
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

7. Гроб
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

8. Утопленники
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

9. Могатырь
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

10. Кузнечик
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

11. Боги
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

12. Чудовище
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

13. Боги II
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

14. Нега-неголь
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

15. Веселое место
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

16. Бобэоби-II
(ХВОСТ & АУКЦЫОН — В. Хлебников)

 

Алексей Хвостенко — вокал, речитатив, подпевки
Анатолий Герасимов — всякие флейты, подпевки, саксофон
Николай Рубанов — саксофон, фортепиано, синтезатор, бас-кларнет,
перкуссия, египетская тростниковая дудочка
Павел Литвинов — перкуссия, подпевки
Борис Шавейников — барабаны, перкуссия
Виктор Бондарик — бас, акустическая гитара
Дмитрий Матковский — акустическая гитара, электрогитара, гавайская гитара,
перкуссия, тампура, индийская арфочка
Леонид Фёдоров — вокал, подпевки, акустическая гитара, электрогитара,
фортепиано, перкуссия
Олег Васильев — труба
Михаил Коловский — туба
Пётр Акимов — виолончель
Дмитрий Каховский — неизвестный струнный марокканский инструмент
Александр Абдулов — табла
Дмитрий Озёрский — подпевки, речитатив
Татьяна Рубанова — вокал
девушка, приведенная Хвостом — мужской голос

звук: Алексей Ананьев, Михаил Раппопорт, Александр Мартисов
текст: Велимир Хлебников
музыка: Аукцыон, Анатолий Герасимов и Аукцыон-9
студия: ЛСД-фильм 1995
цифровой монтаж и мастеринг: Олег Сальхов и Стас Карякин (Борода), SBI
RECORDS
фото: Евгений Мохорев
спасибо Свете за идею обложки
буквы: А.С.

MC/CD, Manchester, 1995.

* * *

Из интервью с О. Гаркушей, 2003:

— Вышедший в феврале 1996 года альбом «Жилец вершин» сразу был причислен в ранг шедевров и назван лучшим альбомом 90-х. Легко ли было работать с Хвостом и чем он вообще сейчас занимается?

О.Г.: — На записи альбома я практически не присутствовал, поэтому мне трудно ответить. В принципе альбом записывался долго — порядка 9 месяцев. Он вообще дался нелегко и поэтому я думаю, что та домашняя обстановка в которой он записывался была оптимальной; мелодии и аранжировки постоянно менялись и поэтому он получился такой вот хороший.

***
Алексей Хвостенко, «Эхо планеты», февраль 1995:

Надеюсь, осуществится моя давняя мечта — сделать цикл песен на стихи Велимира Хлебникова. Я считаю, что начинающий поэт может не знать Гомера, но если он проникся поэзией, то рано или поздно его прочтет. Если же он не придет к Хлебникову, то это его беда.

.

***
Л. Федоров, «Russian Digital» №79 февраль 2008 г.:

Идея сделать альбом на основе стихов Велимира Хлебникова пришла в голову Хвосту, сам я до этого Хлебникова не читал. Я вообще к поэзии несколько подозрительно отношусь. Хвост замечательно его прочел, и я понял, что можно сделать альбом.

.

***
Из интервью с Л. Федоровым, «Новые Известия», 28.03.2005:

– А «Жилец вершин»? Вы хоть понимаете, что тогда сделали? Я не скажу, что был вовсе глух к стихам Хлебникова, но вы же совершенно раскрыли эти шарады…

– Опять же благодаря Хвосту, потому что, когда он мне впервые начал Хлебникова читать, стало все понятно. Он показал, как это изначально звучало… Мы сидели в квартире одной приятельницы и ломали голову над пластинкой весь январь. Потом я поехал в Москву, договорился со студией, они сначала отнеслись с недоверием, но я им ляпнул, что это русский рэп. Вся работа шла с полгода, но у меня такой был календарик, где я крестик ставил, когда назначали студию, и я посчитал: ровно два месяца у нас ушло…

.

***
Михаил Раппопорт, звукорежиссер, 2013:
http://www.colta.ru/articles/music_modern/687

Альбомы мы писали быстро, потому что были стеснены в средствах. Переломным в этом плане стал «Жилец вершин». Леня сдружился со звукорежиссером Лешей Ананьевым, и сидели вечерами, выстраивали звуковую картинку, пока через год не стало понятно: если волевым усилием это не прекратить, процесс не кончится никогда. А Леня стал заниматься звукозаписью основательно, вошел во вкус, стал дома еще этим заниматься.

.

***
Из интервью с Л. Федоровым, ГАЗЕТА.GZT.RU, 30.03.2005:

— Был ли такой момент, когда вам показалось, что то, что вы делали до этого, вам совсем не подходит и интереснее что-то другое?

— Мне всегда неинтересно то, что уже сделано. В каждой пластинке есть какая-нибудь зацепка, которая меня, собственно, интересовала в процессе создания, ну а когда пластинка уже записана, мне становится интересно что-нибудь другое. Никогда нет такого радикального слома, потому что все равно база основная где-то забита…

— А какая база?

— Есть какие-то наметки или иногда мелодии. Весь хлебниковский альбом («Жилец вершин» «АукцЫона» и Алексея Хвостенко на стихи Велимира Хлебникова, 1995 год. – ГАЗЕТА), например, был создан из мелодий, сочиненных, за малым исключением, за несколько лет до этого.

.

***
Интервью с Л. Федоровым, «Rockfuzz» №20, 1995:

Корр.: Лёня, расскажи, пожалуйста, чем АУКЦЫОН намерен заниматься в ближайшее время.

Л.Ф.: Сейчас мы как раз садимся записывать новый альбом с нашим большим другом Алексеем Хвостенко, в просторечии Хвостом. Одно время мы уже работали с ним вместе — результатом явился альбом «Чайник Вина», полностью написанный на его стихи. Кстати, это мой любимый альбом из всех, записанных АУКЦЫОНОМ. Будущий же альбом, который мы будем писать в бывшей Ленинградской студии документальных фильмов, будет принципиально отличаться как от «Чайника Вина «, так и — в еще большей степени — от «Птицы». Написан он будет полностью на стихи Велимира Хлебникова. Хвост, кстати, делит всю мировую литературу на три эпохи: 1) эпоха Гомера, 2) эпоха Данте, 3) эпоха Хлебникова, которая, по его словам, продолжается и посей день. Этот альбом будет далек от рок-н-ролла, как, впрочем, и все, что мы делаем. Я вообще считаю, что чем дальше от рок-н-ролла, тем лучше. Рок-н-ролл делать достаточно просто — это доказали еще БИТЛЗ.

.

***
Из интервью Л. Федорова для ТРК РиФ и Интернет-Издания ПроРок, 12.08.2006:

Леонид Федоров: — …Поэзию практически не читаю.
А как получилось с Хлебниковым? Прочёл несколько его текстов и ощутил некое внутреннее состояние, которое было близко мне. Понял, как это можно сделать конкретно для себя. Я же не литератор. Я слышу, как это звучит. Для меня достаточно одного звука. Хлебников меня и поразил тем, что я впервые услышал поэзию, в которой ритм, звук и глубинная энергия первична, чем вещи, которые мы привыкли считать смыслом.
Вот мы сейчас как раз с Мартыновым беседовали. Он высказал классную мысль, что с Пушкина на самом деле началась болтовня в нашей литературе. Вся русская нация была молчаливой, были знаковые вещи, которые не надо было объяснять. А «Евгений Онегин» — светская болтовня, которая в большинстве не несёт в себе ничего. Кроме каких-то единичных моментов.
А Хлебников как раз тот человек, которой этой болтовни избегал. Он понимал, что прочее болтовня, а то, что пишет он — не болтовня. Вначале было слово.
Хлебников это прочувствовал для себя и сочинял тексты совершенно другого уровня, которые и являются новой эпохой в поэзии. Рок-музыка — это продолжение тех футуристических исканий.

Велимир Хлебников. 

***
Из интервью с Л. Федоровым:

ФЕДОРОВ: — Я вообще-то считаю, что Хлебников — первый поэт, который ухватил и развил очень важную идею: он понял, что смысл есть не только в сочетании звуков, но и в каждом отдельно взятом звуке. Конечно, у Пушкина тоже все красиво, и строки сами текут, и тоже музыка внутри, но именно Хлебников осознал, что музыка может заключаться даже в одном-единственном звуке. И когда в это въезжаешь, когда понимаешь, что за всеми этими странными звукосочетаниями стоит смысл какой-то неземной — это просто потрясает.

— Но вот парадокс: Хлебникова никто никогда не пел! Как же это вы сподобились?

ФЕДОРОВ: — Идея-то, конечно, хвостовская… И поначалу нам просто дикой показалась. Причем у самого Хвоста в голове эта идея сидела довольно давно, она была, что ли, мечтой его детства (если я правильно понимаю). Он еще года два назад нам твердил, мол, мы тут с Толей Герасимовым уже сделали песню на стихи Хлебникова, а хотелось бы записать целый альбом, давайте попробуем… И как-то в Мюнхене, у Волохонских, он мне завел песню ту, что у них вдвоем получилась. Поначалу я чуть с ума не сошел… Такой мрак! (смеется)

— Надо думать, с традиционной точки зрения это же абсолютно невыигрышная ситуация: ни тебе конкретного образа, ни сюжета. Не из чего сделать собственно песню…

ФЕДОРОВ: — Надо думать, с традиционной точки зрения это же абсолютно невыигрышная ситуация: ни тебе конкретного образа, ни сюжета. Не из чего сделать собственно песню…

— …Что-нибудь в духе Капитана Бифхарта. Раз уж у Хлебникова такая невербальная, что ли, поэзия, для него бы подошла, ну, немелодическая музыка…

ФЕДОРОВ: — Первое, что пришло в голову — сделать чистое сумасшествие. И тут мы с Хвостом вместе поехали в Москву. Сидели в вагоне-ресторане, пили водку, он начал рассказывать мне про самого Хлебникова, и тут меня как ударило: я вдруг понял, что из всего этого что-то интересное может получиться, необычное. И для нас необычное, и вообще… И вот, когда мы вернулись из Москвы, я созвонился с нашими и сказал: «Тащите все идеи, у кого что есть. Все, что угодно…»

— И с чего же вы начали?

ФЕДОРОВ: — Поскольку от Хвоста исходила идея, то он и тексты отобрал, вернее, он представил тексты, которые он хотел бы сделать, а мы из них выбрали то, что нам могло подойти. Ничего, конечно, в них не меняли, просто кое-что выкинули, что явно не лезло. Потом целый месяц сидели дома, придумывали какие-то начальные идеи. А в студии уже записали, что получилось…

— Значит, в основном, все делалось прямо на месте. Но зато вы и времени потратили…

ФЕДОРОВ: — И слава Богу. Если бы не SNС, мы бы никогда не нашли таких денег на запись любой нашей пластинки. А тут, понимаешь, и деньги были, и удовольствие. Мы два месяца там сидели, Сам процесс был интересен. Кайфово. Студия — это, на мой взгляд, такая удивительная штука… Мало кому в нашей стране удается нормально поработать в студии. Эта работа ни на что не похожа… Я очень люблю, когда можно посидеть в студии и понять, что может получиться. И когда делаешь прямо в студии все — от придумывания партий и до выбора, на чем их сыграть, выбора звука… По использованию разных звуков мы там себя превзошли… Там же не было никаких синтезаторов…

— Можно как у QUЕЕN помещать на обложке предупреждение: «Nо Syntetizers»…

ФЕДОРОВ: — Правда, использовали засэмплированное пианино — в студии не было рояля… А так — играли на метлах, на ацетиленовых баллонах газовых, не говоря о дудочках и каких-то совсем экзотических инструментах без названия. С ума можно сойти…

— Я сморю, вы в этот раз использовали множество приглашенных музыкантов. Некоторых я знаю, а о ком-то слышу в первый раз…

ФЕДОРОВ: — Я уже упоминал Толю Герасимова. Это саксофонист такой, я бы не сказал, что суперизвестный, но профессионал настоящий. Он долго жил в Америке. А сейчас перебрался в Париж. Переиграл со всеми джазовыми китами и акулами ныне живущими. Живет тем, что пишет музыку к фильмам и т.п. Умеет все. Но холодный и такой расслабленно-светлый. Дескать, могу сыграть так, могу этак. Хотя из всех его саксофонных штук мы оставили только одну маленькую фразочку, фактически его саксофона там нет. Зато флейта деревянная, в основном, его. И одну композицию, «Кузнечик», он придумал, а мы уже доделывали. К сожалению, еще одна песня, которую они с Хвостом сочинили, на стихотворение «Семеро», не вошла в альбом.

— А приглашали музыкантов по мере возникновения нужды в реализации каких-то сиюминутных идей?

ФЕДОРОВ: — У нас же ничего не планировалось, заранее просто говорили: а давайте так попробуем, или эдак… Получится, так получится. Многие музыканты приходили, пробовали что-то сделать, но не у всех получилось вписаться…
(Sleeve Notes указывают шестнадцать исполнителей, принявших участие в записи «Жильца вершин», — название, кстати, взято из использованного в альбоме стихотворения «Чудовище» — среди них известные в Питере сессионные музыканты: Олег Васильев, Дмтрий Каховский, Петр Акимов, Михаил Коловский — А.Б.).
…»Жилец вершин», конечно, не рок-н-ролл, это я сразу могу сказать — получился явно не рок-н-ролл. Это даже музыкой трудно назвать. Я бы не рискнул назвать это музыкой. Хлебников, одним словом.

— Разумеется, трудно ожидать, что альбом станет бестселлером…

ФЕДОРОВ: — И слава Богу. Я, наверное, повторюсь, но для меня главное то, что мы сами получили кайф, редкий случай, что и деньги были, и удовольствие. Я прекрасно понимаю, что для любой нашей группы два месяца в студии -очень много, хотя для любой западной это считается нормой. Конечно, можно и за неделю записать хороший альбом, но что-то пока мало кому это удается. The Beatles, Led Zeppelin первый альбом неделю писали. Police первый альбом быстро сделали…
Как бы то ни было, мне этот альбом по конечному результату очень понравился, гораздо больше даже, чем «Птица» — там мне, на самом деле, хотелось бы все, кроме одной песни, переделать — перепеть, переиграть. То есть, там многое меня вообще не устраивает. А здесь не хочется, здесь все просто нормально сделано… Поэтому я его оцениваю как абсолютно адекватный: он может звучать только так и никак иначе. У меня нет ощущения, что его можно было записать как-то по-другому.

— То есть, ты считаешь, что это, безусловно, законченный по всем статьям продукт? Первый и единственный?

ФЕДОРОВ: — Ну, не знаю. Вот «Чайник вина» тоже переделывать не хочется. Может, потому, что там, на записи, мы просто оттягивались…

— Я помню, шли какие-то разговоры о втором диске собственных песен Хвоста. Сейчас, надо полагать, эти планы отложены до лучших времен…

ФЕДОРОВ: — Я уже говорил, что мне не хотелось бы делать второй «Чайник вина». А изменить подход, сделать какие-то роскошные студийные аранжировки… Я Хвоста в таком качестве не воспринимаю. Его лучше всего слушать, когда он просто сидит у себя на кухоньке и поет свои песни. Мне даже его парижский альбом, «Прощание со степью», не нравится. Сами песни хорошие, а сделан он слишком правильно. И никакого изюма музыкального. Кроме Хвоста, там ничего нет. Есть какие-то пассажи на гитарах красивые. Вообще, много красивостей всяких…

— Так ведь он же в Париже записан… А многое из того, что там пишется, даже Высоцкий, этакой ресторанной цыганщиной отдает…

ФЕДОРОВ: — А я не люблю, когда начинается делание музыки из ничего: нельзя брать блатные аккорды и аранжировать их под симфонию Бетховена… Блатные они и есть блатные. В лучшем случае это скучно. Вообще, сейчас кризис какой-то в музыке наметился: все лихорадочно ищут какую-то радикально удобоваримую штуку для всех, чтобы было понятно и тем, и этим, пятым и десятым, чтобы не было ни соплями, ни чернухой…

— И тут появляется АУКЦЫОН со своим «Жильцом вершин «, который сделан без всяких оглядок и абсолютно игнорирует требования сиюминутной конъюнктуры, все дурацкие условности, навязанные средствами массовой информации и т.п…

ФЕДОРОВ: — Мы делали то, что нам в тот момент хотелось. Что сделалось, то сделалось — и все! Поэтому сегодня, вот, слушаю и думаю: да, вроде и не песни, но все равно есть в них что-то. Какая-то своя штука. И потом, Хвост все-таки заставил въехать в стихи. Я ведь, честно говоря, как к стихам отношусь? Так, на уровне: поется — не поется. А тут я вдруг врубился, что да, Хлебников — красивый поэт. Офигительно красивый. И больше всего мне бы хотелось сделать так, чтобы эта поэзия… ну, легче усваивалась, что ли. Слушать же легче, чем читать стихи. Не то чтобы попс сделать, а как постановку для детей. Сегодня, наверное, мало кто берет с полки стихи и читает, разве что настоящие любители поэзии (а уж никак не дети, не это поколение), вот и хотелось, чтобы это стало понятно большему кругу людей — тем, кто никогда в жизни не взялся бы читать Хлебникова. Многим это просто в голову не придет… У нас же, знаешь, многие считают, мол, Хлебников — поэт для поэтов, а это же все бред собачий. Человек просто оттягивался, веселился, он и на самом деле кайфовый мужик, и все его «Гоум.Оум. Уум. Паум» это же веселый текст на самом деле! И помимо того, что он был просто гениальным поэтом, он же еще не просто так писал, он же брал значения всех этих слов из древнерусского языка, настоящие слова, на них же говорили когда-то! И когда я это просек, я понял, что, в принципе, это тот же рок-н-ролл! Не просто вымучивание из себя каких-то строчек, а настоящее веселье…

Велимир Хлебников, портрет работы Владимира Бурлюка.

***
Из интервью с Д. Озерским, «Петербургский Книжный Вестник», 2003:

— Почему именно Хлебников?

— Во-первых, это очень хороший поэт. Во-вторыхе Идея была Хвоста. Приехал Хвост, предложил что-то сделать, а делать вторую серию «Чайника вина» Федорову не хотелось. Что-нибудь, конечно, получилось бы, и, скорее всего, даже очень хорошо, даже лучше «Чайника Вина», на другом уровне. Но все равно это был бы «Чайник вина»-2. А Хвост сказал, что хочет что-то сделать на стихи Хлебникова.

— Тексты Хлебникова как-то подстраивались под музыку?

— Да, и прежде все это выражалось в том, что они сокращались. Потому что это, как правило, очень длинные стихи — длинные для песен, естественно. Например, «Я Конский череп, я на липее», «Гзи-гзи-гзэо» немного сокращались. «Боги». Тексты менялись, но гуманно. Сильно Хлебникова не корежили.

.

***
IRC-конференция с участниками группы АукцЫон, 28.10.1996:

— Слушай, а чья это фотография на обложке «Жильца»?

Л.Федоров: — Это некий мальчик, наш директор даже знает его имя.

.

***
Л. Федоров:

Я вообще к словам отношусь серьезно. Не верю я им. Потому и люблю «Жилец вершин».

.

***
Из интервью Л. Федорова «Музыкальной газете», декабрь 1997 года:

— Посещают мысли уйти из музыки?

— Нет, конечно. Появляется желание заниматься какими–то сопутствующими искусствами — видео, кино. Сейчас уже почти доснят мультик на одну из песен с «Жильца вершин» (последний альбом АУКЦЫОНА, записанный совместно с Алексеем «Хвостом» Хвостенко. — Е. К.). Только прошу не путать — это не клип, а именно музыкальный мультфильм с сюжетом. Потом, может быть, еще один мультик будем делать. На самом деле, еще при записи «Жильца вершин» мы думали, что это не самостоятельная музыка, а скорее саундтрек. Потом еще какое–то кино снимается на другую песню из того же альбома. И это все блоком, я надеюсь, выйдет на видеокассете.

.

***
Из интервью с Л. Федоровым, Известия.RU, 10.03.2004:

Вообще из аукцыоновских альбомов есть только два, в которых я бы вообще ничего не менял, — «Чайник вина» и «Жилец вершин». Вот они абсолютно адекватно записаны — и вообще за них не стыдно. А «Птица», «Бодун» — это все как-то так… Ну, «Бодун», может, даже получше. Очень уж топорная студийная работа.

.

***
Из интервью с А. Хвостенко, «Независимая Газета», 19.11.2004:

Самое большое удовольствие я получил, когда мы с «Аукцыоном» делали пластинку про Хлебникова – «Жилец вершин». По-моему, это самая удачная наша совместная работа, и меня она удовлетворяет больше всего из того, что я сделал.

.

***
Михаил Марголис, «АукцЫон»: Книга учёта жизни» («Амфора», 2010):

Леонид Федоров: — Закончив работу над «Птицей», я понял, что мы в тупике. Наступил конкретный кризис…

Николай Рубанов: — Из всех альбомов «АукцЫона» наиболее кропотливо создавался «Жилец вершин». На нем много копий было сломано…

Развивая мысль Озерского о том, что «Птицей» для «Ы» завершился некий этап, вслед за которым «началось совершенно другое», можно подойти к утверждению, что упомянутый альбом вообще подытожил эволюцию «АукцЫона» как коллективной единицы. Вся дальнейшая история группы это, если хотите, движение по «тропику Федорова» с заездами на «запасные» пути.
Пользоваться уже изведанным Леня, выпустив «Птицу», категорически не хотел. Однако быстро отыскать новую, заманчивую, «непаханую территорию» после записи четырех разноплановых альбомов за пять лет Федорову самостоятельно не удавалось. К накатившему на него тогда состоянию подошла бы формулировка «кризис как предчувствие». Лидер «Ы» внутренне был готов к переходу на другой уровень творческой реализации, но для такого шага ему, видимо, требовалась чья то подсказка. И она прозвучала из уст «доброго сказочника» (как выразился однажды музкритик Сергей Гурьев), парижского друга «аукцыонщиков» Алексея Хвостенко. Седобородый пиит из содружества «Хеленкутов» поведал Лене о том, что мировая литература делится на три эпохи. Раньше была эпоха Гомера, затем Данте, а теперь эпоха Хлебникова, в которой, собственно, Хвост с Федоровым и имеют счастье обитать. Следовательно, нет ничего естественнее и интереснее, чем запеть на велимировском языке. К тому же никто еще не доказал, что это возможно.
О поэзии Хлебникова, равно как и о самом алхимике славянской фонетики, Леня знал крайне мало, точнее — почти ничего. Сей пробел федоровской эрудиции Хвост ликвидировал в ресторане поезда Петербург Москва, где за бутылкой водки подробно рассказал своему молодому соавтору музыканту о гении русского футуризма. И тут Федорова «как ударило». Он «вдруг понял, что из всего этого может получиться что то необычное. И для нас необычное, и вообще…». «Вернувшись в Питер, я созвонился с нашими и сказал: «Тащите все идеи, у кого что есть. Все что угодно…»» — вспоминал Леня в интервью Андрею Бурлаке.
— О Хлебникове я знал и до того, как мы приступили к «Жильцу вершин», — говорит Рубанов. — Поэтому, честно говоря, сильно удивился, когда услышал, что Хвост предлагает сделать пластинку на хлебниковские стихи. Совершенно не представлял, что из такой затеи выйдет.
А кто представлял то? По теперешнему преданию альбом созревал символический срок — девять месяцев, и все это время в отечественных околомузыкальных кругах раздавалось немало скептических высказываний. Мол, куда то «АукцЫон» совсем в дебри понесло. Как можно Хлебникова спеть? Кто это станет слушать? Оттягиваются ребята с Хвостом сами для себя и т. п. Естественно, звучал и эпитет «заумь», когда то щедро употреблявшийся в отношении самого Хлебникова. С позиции прагматиков действия «Ы» смотрелись вообще дико: коллектив никак не развивает успех «Птицы», чего то два года ждет и в 1995 м преподносит поклонникам полубезумный, фри джазовый альбом с голым юношей на внутреннем развороте обложки и инопланетными причитаниями заклинаниями «Проум. Праум. Приум. Ниум. Взум. Роум. Заум. Выум. Воум. Боум. Быум. Бом!..»; «…кучери тучери, мучери ночери, точери тучери, вечери очери…». Что бы это значило?
Что? Вероятно, первое соприкосновение Федорова с бесконечностью, выход за края искусства, преодоление всех прежних форм.
— Для меня «Жилец вершин» — куда более этапный наш альбом, чем все остальные, — заявляет Леня. — Он многое во мне перевернул. «Жилец…» в сто раз сложнее любых записей, что мы сделали до него. Однако, создавая именно эту пластинку, мы находили массу простых ходов и решений, которые отлично работают. Благодаря «Жильцу» потом появились «Анабэна», «Зимы не будет»… У нас изменился подход к песням.
Чуть позже я опять проанализировал «Птицу» и заметил, что больше всего мне запоминаются в ней вещи, которые мы, что называется, не делали, не репетировали. Например, «Моя любовь» или «День рождения» (она придумалась вообще во время записи). То есть неотрепетированные песни наиболее «качают». Из таких вещей и складывался «Жилец вершин».
Для «простых ходов» в хлебниковском альбоме «аукцыонщики» задействовали такое количество аутентичных инструментов и загадочных приспособлений, что даже скромный Леня, оценивая «Жильца», отметил: «…по использованию разных звуков мы там сами себя превзошли». Перкуссия Паши Литвинова деликатно сочеталась с флейтами интровертного духовика саксофониста Анатолия Герасимова, музыканта эмигранта, призванного «АукцЫоном» в компаньоны Колику. Последний, к слову, освоил в «Жильце вершин» египетскую тростниковую дудочку. Матковский взялся за гавайскую гитару, индийскую арфочку и тампуру. По утверждению Федорова, в студии иногда кто то играл даже на метлах и газовых баллонах. Через всю эту чудодейственную звуковую вязь перетекала колыбельная хрипотца Хвоста, глаголившего велимировским слогом: «…и я думаю, что мир это только усмешка, что теплится на устах повешенного».
— Мне в кайф было записывать этот альбом, в нем ощущалось что то новенькое. Такого мы раньше в «АукцЫоне» не делали, — подчеркивает Шавейников. — Хотя никакого Хлебникова я, конечно, никогда не читал и не собирался. Я же двоечник, зачем мне сложная литература? Тем более непонятные стихи — из одних звуков. Я в детстве читал про «Робинзона Крузо», «Пятнадцатилетнего капитана», и всё.
— О поэте Хлебникове я, как и Боря, до записи «Жильца» ничего не слышал, — признается Бондарик. — Но работать с материалом, предложенным Хвостом и Леней, оказалось интересно. Выяснилось, что и такие песни можно исполнять… А стихи Хлебникова я потом честно пытался почитать, но, видимо, уровень моей необразованности помешал мне «догнать» его поэзию…
В «Жильце вершин» ни единой строчки Озерского, ни одной прибауточки Гаркунделя, ничего от интонаций и мелодизма «Птицы», но тем не менее это был «АукцЫон». Другой, доселе невидимый. «АукцЫон», под теплым взглядом Хвоста создавший андеграундную сказку, благодаря которой стало известно, что если правильно выйти (или войти) в хлебниковский космос, он — поется. И даже откликается хитами. Одна лишь композиция «Бобэоби» приблизила к «Ы» не меньше новых почитателей, чем до нее «Дорога» или «Самолет».
Для Федорова сей проект стал еще и своего рода «рекомендательным письмом» к уже созвучной, но еще малознакомой ему творческой среде.
— Благодаря этому альбому, — говорит Леня, — у меня состоялась масса знакомств с интересными музыкантами, не имевшими отношения к року, и с людьми из других областей искусства. Собственно, с Владимиром Волковым я пересекся потому, что он послушал «Жильца…» и, как я позже выяснил, он ему понравился.
Без особых эмоций воспринял сенсационный труд «Ы», наверное, только Гаркундель, вообще прошедший мимо студии, где создавался «Жилец» (и потому никак не упомянутый в «титрах» на обложке диска).

_______________________________________________________________________

<<< Вернуться на главную страницу группы АУКЦЫОН

<<< Вернуться на страницу «Дискография группы АУКЦЫОН«

<<< Вернуться на страницу «Песни группы АУКЦЫОН по алфавиту»

Автор и координатор проекта «РОК-ПЕСНИ: толкование» — © Сергей Курий