Благозвучие и звуковые повторы. — Чем хороша и плоха рифма? — «Палка-селедка», или как нельзя рифмовать. — Рифмы закрытые и открытые, мужские и женские. — Рифмы в конце, начале и середине. — Рифмы богатые и бедные, точные и приблизительные. — Можно ли рифмовать «палку» с «палкой»? — Три «косы»: каламбурные рифмы. — Монорим и рассеченная рифма. — «Читатель ждет уж рифмы «розы»…» (банальные рифмы). — Способы рифмовки (aa bb, abab и др.) — «Не рифмуется…» (холостая рифма)
Автор статьи: Сергей Курий
«Знаток тотчас приметит, согласна ли поэзия с музыкою в своих понятиях,
в своих чувствах, в своих картинах и, наконец, в подражании природе».
(Г. Державин)
«Рифма звучная подруга
Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела;
Ах, ужель ты улетела,
Изменила навсегда!»
(А. Пушкин)
После ритма важнейшее качество стихотворения — его фонетика — звучание, мелодика. К ЭВФОНИИ (благозвучию) стремились все древнегреческие поэты. Благозвучие усиливает выразительность стиха, придает ему определенную интонацию, а иногда даже напрямую связывается со смыслом и настроением.
Наиболее распространены в поэзии звуковые повторы. Слова, как бы, перекликаются друг с другом, связываются между собой не только смыслом, но и фонетическим сходством. Резко выделяясь на фоне других слов, перекликающиеся слова становятся более выразительными и значимыми.
***
Самым эффектным звуковым повтором, безусловно, является РИФМА — цемент на ритмическом каркасе стихотворения. Рифма прочно связывает строки, увлекая за собой, как поэта, так и читателя. Поэт как бы ищет, куда — к какому слову, образу — выведет его ожидаемое созвучие, а читатель уже настроен получить это созвучие от поэта, как финальный эстетический приз.
Трудно поверить, но рифма — столь привычная для нас черта стихотворения — появилась в мировой поэзии довольно поздно. Древнегреческие «Илиада» и «Одиссея», англосаксонский эпос «Беовульф», финская «Калевала», старофранцузская «Песнь о Роланде» и многое другое написаны безо всякой рифмы.
Одними из первых рифму стали использовать арабские поэты (где-то в VII в.). Затем эстафету перехватили провансальские трубадуры, и в их руках рифма зацвела буйным цветом, хотя и не вытеснила нерифмованных стихов.
Классическая русская поэзия вообще началась с рифмы, и расставаться с ней не собирается. В то же время многие западные поэты уже давно воротят нос от рифмы, как от чего-то пошлого и банального.
Надо сказать, подобные мысли посещали у нас еще Пушкина.
А.Пушкин «Путешествие из Москвы в Петербург»:
«Думаю, что со временем, мы обратимся к белому стиху. Рифм в русском языке слишком мало. Одна вызывает другую. «Пламень» неминуемо тащит за собой «камень». Из-за чувства выглядывает искусство. Кому не надоели «любовь и кровь», «трудный и чудный», «верный и лицемерный», и проч.».
Прошло почти сто лет и великий новатор Маяковский, хоть и бросил все силы на борьбу с банальной рифмой, но избавляться от самой рифмовки категорически отказывался.
В. Маяковский:
«Вам,
конечно, известно
явление «рифмы».
Скажем,
строчка
окончилась словом
«отца»,
и тогда
через строчку,
слога повторив, мы
ставим
какое-нибудь:
ламцадрица-ца.
Говоря по-вашему,
рифма —
вексель.
Учесть через строчку! —
вот распоряжение.
И ищешь
мелочишку суффиксов и флексий
в пустующей кассе
склонений
и спряжений.
…Говоря по-нашему,
рифма —
бочка.
Бочка с динамитом.
Строчка —
фитиль.
Строка додымит,
взрывается строчка,—
и город
на воздух
строфой летит.
Где найдешь,
на какой тариф,
рифмы,
чтоб враз убивали, нацелясь?
Может,
пяток
небывалых рифм
только и остался
что в Венецуэле…»В. Маяковский «Как делать стихи»:
«…без рифмы стих рассыплется. Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держать вместе».
***
Но что же такое эта, всем знакомая, рифма? В широком смысле под рифмой понимают определенный комплекс звуков, повторяющихся в строках в одной и той же позиции. В узком и более привычном смысле — это повторение сходных созвучий в окончаниях строк (недаром в старину рифму называли «краесогласием»).
Очень важно, что повторяться и совпадать должны именно созвучия (фонемы), а не буквы. Иначе, вы подобно Незнайке начнете рифмовать «палка-селедка». Для хорошей рифмы буквенное совпадение неважно — «вериться — деревце», «коршуном — брошенным». В русском языке прежде всего должны совпадать ударные гласные, а уж потом все остальные звуки по мере удаления от ударной гласной. Чем больше этих совпадений, тем точнее рифма.
Например, «высотой — головой». Ударные гласные здесь совпадают, но согласные сочетаются плохо, поэтому рифма выходит неудачной. Гораздо лучше звучат рифмы «высотой — золотой» или «высотой — бородой». Еще лучше звучит «высотой — красотой», где совпадает еще больше звуков.
Важно отметить, что после ударного слога совпадение звуков уже не столь важно: «Неустанно — под мостами», «не нужен вам — жемчужиной». Последние звуки здесь не совпадают, но на слух никакого дискомфорта не ощущается.
Особенно хорошо, если совпадает много звуков до ударного слога — «голову — голому», «присяга — присяду».
Прекрасно сочетаются в рифмах шипящие созвучия — «порошею — отброшенный — кожаный». В этом примере нетрудно заметить, что средняя рифма переходная. Она прекрасно рифмуется с обеими другими, в то время, как «порошею — кожаный» сочетаются хуже.
***
Теперь рассмотрим разнообразие рифм и их классификацию.
Итак, если рифма заканчивается гласным звуком («слеза — гроза — небеса») ее называют ОТКРЫТОЙ. Если же согласным («закат — раскат — агат») — ЗАКРЫТОЙ.
Различают рифмы и по тому, на каком месте от конца строки стоит ударный слог.
Если ударение стоит на последнем слоге, рифму называют МУЖСКОЙ («мужИк — таджИк — ямщИк»). Если же на предпоследнем — ЖЕНСКОЙ («дАма — мАма — дрАма»). Сочетание в одном стихотворение резкой мужской рифмы с ударением в конце стиха и постепенно «затухающей» рифмой женской придают стихотворению ритмическую выразительность:
М. Лермонтов:
«Люблю отчизну я, но странною любОвью!
Не победит её рассудок мОй,
Ни слава купленная крОвью,
Ни полный гордого доверия покОй…»
Если же рифма стоит на третьем от конца слоге ее называют ДАКТИЛИЧЕСКОЙ («дАктили — птеродАктили», «мАрево — зАрево»).
Н. Некрасов:
«Сейте разумное, доброе, вЕчное,
Сейте, спасибо вам скажет сердЕчное
Русский народ…»
А может ли ударение стоять на четвертом или пятом от конца слоге? — спросите вы. Может, но эта рифма встречается редко и требует при чтении хорошей дикции. Она называется ГИПЕРДАКТИЛИЧЕСКОЙ («рАдующий — пАдающий», «поколАчивает — поворАчивает»). Вот пример стихотворения В. Брюсова, где ударный слог — аж пятый от конца.
«Холод, тело тайно скОвывающий,
Холод, душу очарОвывающий.
От луны лучи протЯгиваются,
К сердцу иглами притрАгиваются».
Многие из нас привыкли к тому, что рифмы располагаются на концах строк (они так и называются КОНЕЧНЫМИ). Именно благодаря им, конец строки подчеркивается не только паузой, но и фонетически. А рифмующиеся слова в конце строк приобретают большую значительность.
М. Цветаева:
«В черном небе слова начертаны —
И ослепли глаза прекрасные…
И не страшно нам ложе смертное,
И не сладко нам ложе страстное…»
Однако могут рифмоваться и начала строк — тогда это рифма НАЧАЛЬНАЯ. Она нередко попадается в народной поэзии, хотя концы строк при этом не рифмуются.
«Наедались они да было досыти
Напивались они да было допьяна,
Стали тут богатыри отдых держать,
Спали тут богатыри трое сутки.
… Улетали все птички за облаки,
Убегали все звери за темные леса».
Еще более изысканы ВНУТРЕННИЕ рифмы, когда слова рифмуются между собой в середине стиха или с концевой рифмой.
А. Блок:
«… «Жизнь пустынна, бездомна, бездонна…»
Ф. Сологуб:
«Опьянение печали, озаренье тихих тусклых свеч, —
Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в небе встреч.
Обагряя землю кровью, вы любовью возрастили те цветы,
Где сверкало, угрожая, злое жало безнадежной красоты».М. Цветаева:
«Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь…».«В поте — пишущий, в поте — пашущий!
Нам знакомо иное рвение:
Легкий огнь, над кудрями пляшущий,—
Дуновение вдохновения!»
А вот отрывок из поэмы А. Блока «12», где в двух строчках зеркально рифмуются все слова:
«Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос».
Запиши поэт эти строчки так:
«Нежной
Поступью
Надвьюжной,
Снежной
Россыпью
Жемчужной…»
и внутренние рифмы стали бы концевыми. Как в стихотворении М. Цветаевой:
«Рябину
рубили
Зорькою.
Рябина —
Судьбина
Горькая.
Рябина —
Седыми
Спусками.
Рябина!
Судьбина
Русская».
или в детском стишке С. Маршака:
«Шесть
Котят
Есть
Хотят»
Блестящий пример рифмовки мы можем наблюдать в поэме Н. Ассева «Чёрный Принц», где поэт удачно рифмует близстоящие слова, и при этом сами рифмы не кажутся надуманными. Вот отрывок:
«Белые бивни
бьют
ют.
В шумную пену
бушприт
врыт.
Вы говорите,
шторм —
вздор? —
Некогда длить
спор!Видите — в пальцы
врос
тросс, —
так что и этот
вопрос
прост: —
мало ли видел
матрос
гроз, —
не покидал
пост.Даже и в самый
глухой
час
ветер бы вынес
слугой
нас,
выгнувши парус
в тугой
пляс,
если б — не тот раз!Слишком угрюмо
выл
вал…
Буйный у трюма
был
бал…
Море — на клочья
рвал
шквал.
Как удержать
фал?..»
***
По степени звукового совпадения рифмы бывают богатые и бедные, точные и приблизительные. Чем больше звуков совпадают, тем рифма богаче («доканала — канала», «матовая — выматывая»). И наоборот — самые бедные рифмы — те, в которых совпадают лишь ударные гласные, а согласные — нет («гора — вода», «зову — иду», «тебе — мне», «вино — лицо»). Придумать такие рифмы проще простого, и стихотворения начинающих или ленивых поэтов зачастую пересыпаны ими. Вот «творение» поп-группы РУКИ ВВЕРХ:
«Ты целуй меня везде,
Восемнадцать мне уже…»
Ничем кроме наплевательского отношения к тексту, подобные «шедевры» не объяснишь. Ведь можно было написать что-то вроде «Ты целуй меня нежней…» или, чтобы сохранить смысл, вообще переписать текст. Буквально недавно слышал по телевизору любительское стихотворение с еще одной прелестной рифмовкой «любовь — в нём». Конечно, бедные рифмы можно отыскать и в поэзии классиков, только вряд ли это будут лучшие примеры их поэтического мастерства.
ТОЧНЫМИ называются те рифмы, где совпадают все звуки после ударного гласного («болтающих — погибающих», «марево — зарево»). Почти точные, и при этом броские рифмы мы можем встретить у В. Высоцкого:
«…Я хвалился косою саженью —
Нате смерьте! —
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти,-
Но в обычные рамки я всажен —
На спор вбили,
А косую неровную сажень —
Распрямили…»
В старой поэзии считалось хорошим тоном придерживаться именно точных рифм, однако их запас быстро исчерпался, и они приелись. Впоследствии оказалось, что ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЕ рифмы или РИФМОИДЫ — где звуки после ударного гласного совпадают лишь приблизительно — оказались не менее красивыми и уж точно более оригинальными и эффектными («хуже – простужен», «какие – Киев», «на курсах – из Курска»). Когда-то, обсуждая смешное слово «ренегат», которым Ленин обозвал социал-демократа Каутского, я экспромтом сочинил шуточный стишок:
«Не хочу быть мудрым гадом,
Которому незачем каяться.
Лучше я буду ренегатом
Каутским!»
Если в приблизительной рифме совпадают только ударные гласные, то ее называют АССОНАНСНОЙ. Надо иметь в виду, у слова «ассонанс» есть и второе значение (повтор ударных гласных внутри стиха), но нем мы поговорим чуть позже. А пока примеры ассонансных рифм.
С. Аксёненко:
«Ранг у поэтов сам по себе
издавна,
Не обязательно быть у людей
признанным.Важно одно — если с неба волна
брошена,
Перечеркни все земные дела
строками,Всё позабудь, — смело отдайся
бешенству
Дерганых букв, музыке танца
свечного».
Несмотря на то, что ассонансные рифм дают поэту свободу и большие возможности, пользоваться ими надо со вкусом и осторожно.
Еще более осторожно надо пользоваться ДИССОНАНСНЫМИ рифмами, в которых всё наоборот — послеударные звуки совпадают, а ударные — нет («пишущий — пашущий», «стеная — стеною», «пар — пор», «мячики-пулемётчики»).
Н. Асеев:
«Я запретил бы «Продажу овса и сена»…
Ведь это пахнет убийством Отца и Сына?..»Вот как эффектно пользовались диссонансами Владимир Маяковский:
«Было:
социализм —
восторженное слово!
С флагом,
с песней
становились слева,
и сама
на головы
спускалась слава.
Сквозь огонь прошли,
сквозь пушечные дула.
Вместо гор восторга
горе дола.
Стало:
коммунизм —
обычнейшее дело«,и Игорь Северянин:
«Заберусь на рассвете на серебряный кедр
Любоваться оттуда на маневры эскадр.
Солнце, утро и море! Как я весело-бодр,
Точно воздух — бездумен, точно мумия — мудр.
Кто прославлен орлами — ах, тому не до выдр«.
Можно найти удачные и необычные рифмы между словами с похожим набором букв, где сами буквы расставлены по-разному («Карла — крала», «вереск — ксерокс»).
***
Безусловно, наиболее точными и богатыми являются ТАВТОЛОГИЧЕСКИЕ рифмы, где рифмуются одни и те же слова.
А. Пушкин:
«Все мое, сказало злато;
Все мое, сказал булат.
Все куплю, сказало злато;
Все возьму, сказал булат».Э. Багрицкий:
«Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость,
На кронштадтский лёд.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас».
Пользоваться этим приёмом надо очень уместно, иначе он станет лишь свидетельством поэтического бессилия. Особого эффекта тавтологические рифмы достигают, когда повторяющиеся слова каждый раз меняют своё смысловое значение или эмоциональную окраску.
А. Пушкин:
«Воротился ночью мельник…
Жонка! Что за сапоги?
— Ах ты, пьяница, бездельник!
Где ты видишь сапоги?»Д. Хармс:
«…я с тобою не хочу
делать это не хочу
потому что не хочу.…я совсем не для тебя
не желаю знать тебя
и плевать хочу в тебя…»Н. Олейников:
«…Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан —
Это мученик науки,
А не просто таракан…»Из песни группы ЗИМОВЬЕ ЗВЕРЕЙ:
«Я пошёл бы за дождём,
Я ушёл бы по дождю,
Но, застигнутый дождём,
Я опять пою дождю,
Я ушёл бы от дождей,
Я бы спрятался под дождь,
Но мой город — друг дождей,
И я сам похож на дождь».
Частным случаем тавтологических рифм являются рифмы КАЛАМБУРНЫЕ. Что такое каламбур, вы, наверное, знаете из анекдотов про Штирлица и поручика Ржевского («Штирлиц подошел к окну. Из форточки дуло. Штирлиц закрыл форточку. Дуло убрали»). Каламбурные рифмы, как и прочие каламбуры, строятся на фонетической схожести разных по значению слов и словосочетаний. Конечно, каламбур может использоваться в стихах и не в виде рифмы, а например, строиться на смене ударений, как в одной из песенок Винни-Пуха в пер. Б. Заходера:
«— Вопрос мой прост и краток, —
Промолвил Носорог,—
Что лучше — сОрок пЯток
Или пятОк сорОк?…»,
или в стихотворениях Я. Козловского:
«Хоть я еще в строЮ —
Больших надежд не стрОю.
За истину стоЮ,
А значит, что-то стОю«.
Основой множества каламбуров являются омонимы — слова с разным смыслом и одинаковым написанием или звучанием. Вспомним хрестоматийный пример с разными значениями слова «коса».
Н. Глазков:
«Люблю речные отмели и косы,
Люблю, когда звенят лугами косы…
Но мне милей моей любимой косы!..
Ты не смотри на эту слабость косо«.
Я тоже пользовался омонимами для внутренней рифмы:
«Мы были из пыли,
Мы стали из стали,
Мы были из были,
А стали из дали…»
Естественно, омонимами каламбуры не исчерпываются. Часто игра идет на уровне словосочетаний. Иногда в одном и том же словосочетании могут по-разному расставляться смысловые акценты.
С. Аксёненко:
«И не высказано что-то,
Что-то сделать так охота,
Только ЧТО?
Вот конец уже приходит,
А начало было вроде
Только что…».
Но обычно такие каламбурные рифмы строятся на разной разбивке исходного словосочетания.
Эм. Кроткий:
«Он скажет слово «за»
И кается…
Он постоянно
За-икается!»С. Курий:
«Напоролись на риф мы,
А берег Днепра вдали…
Хорошие рифмы,
Неправда ли?»Неизвестный автор:
«Депешу раз на теле граф
Принес с собой на телеграф
И, оголясь, забыв про честь,
Депешу деве дал прочесть.
И, хоть была девица стойкой,
Упала в обморок за стойкой…»
Каламбур, где соблюдается полное совпадение буквенного состава между разными по значению словами и словосочетаниями, называется ГЕТЕРОГРАММОЙ.
Д. Авалиани:
«По этапу тьмой — поэта путь мой».
С. Федин:
«В огне веры цари — во гневе рыцари».
Написать полноценные стихи, полностью состоящие из гетерограмм, чрезвычайно сложно, но и такие примеры есть.
Д. Авалиани:
«Заказ и нож дали
За казино ждали».С. Федин:
«Азам учили,
а замучили.
Пока лечили —
Покалечили».«Убогая, у бога я,
Товарищу товар ищу,
Несу разное, несуразное!»
Ясно, что каламбурные рифмы чаще всего несут в себе игровое начало и призваны удивить и развлечь читателя. Мастерами каламбура можно назвать поэта XIX в. Дмитрия Минаева:
«Область рифм — моя стихия,
И легко пишу стихи я;
Без раздумья, без отсрочки,
Я бегу к строке от строчки,
Даже к финским скалам бурым
Обращаюсь с каламбуром«.«Ты грустно восклицаешь:
«Та ли я?»
— В сто сантиметров
моя талия«.
и поэта ХХ века Якова Козловского:
«Нёс медведь, шагая к рынку,
На продажу мёду крынку.
Вдруг на мишку — вот напасть —
Осы вздумали напасть!
Мишка с армией осиной
Дрался вырванной осиной.
Мог ли в ярость он не впасть,
Если осы лезли в пасть,
Жалили куда попало,
Им за это и попало«.«Снег сказал: — Когда я стаю,
Станет речка голубей,
Потечет, качая стаю
Отраженных голубей«.
Особенно хорошо «смотрятся» каламбуры в песнях, где очень большую роль играет именно звучание.
В. Высоцкий:
«Не сравнил бы я любую с тобой —
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой, —
Как мадонной Рафаэлевой!»
Из м/ф «Бременские музыканты»:
«Ох, рано
встает охрана!»
Из песни группы СПЛИН:
«Герой — на героине,
Героиня — на героине…»
В вышеприведенных примерах вы уже, наверное, заметили еще один поэтический прием — когда рифма к какому-то слову состоит из нескольких слов («ох, рано — охрана», «стихия — стихи я»). Такие рифмы называются СОСТАВНЫМИ и звучат очень эффектно. Когда-то, сочиняя слоган для рекламы завода прокатных валков (которым в то время руководил человек по фамилии Будагьянц), я побочно написал такой шуточный стишок:
«Ты бери валок Будагьянцевый,
Он блестит, словно Будда глянцевый.
Не придется тебе его прочь нести,
Потому что в нем запас прочности!»
Как видите, составные рифмы часто являются палочкой-выручалочкой, когда надо срифмовать очень сложное или необычное слово. Помните, как Незнайка вместе с поэтом Цветиком никак не могли найти рифму к слову «пакля». На самом деле просто плохо старались.
«Нельзя придумать рифму к слову «пакля«?
А я придумал. Вот она. Не так ли?
А возле сакли яблоки набрякли…
И это тоже рифмы к слову «пакля«.
Говоря о забавных рифмах, нельзя обойти вниманием МОНОРИМ — прием, когда стих строится на однообразной рифме (лягушка-мушка-пушка-раскладушка). Если поэты мусульманского Востока монорим просто обожали (в чем вы убедитесь дальше), то в нашей поэзии этот прием редко встречается в чистом виде. Чаще всего его можно встретить в отдельных строфах, как в стихотворении Марины Цветаевой:
«В огромном городе моем — ночь.
Из дома сонного иду — прочь
И люди думают: жена, дочь,—
А я запомнила одно: ночь.Июльский ветер мне метет — путь,
И где-то музыка в окне — чуть.
Ах, нынче ветру до зари — дуть
Сквозь стенки тонкие груди — в грудь…»
Слишком длинные моноримы для нашего уха звучат слишком уж утомительно и монотонно. Впрочем, гипнотическое действие этого приема зачастую используется в заговорах и молитвах. Нарочитые моноримы также могут быть удачно использованы в юмористических или игровых целях (особенно в детских стихах).
К. Чуковский:
«…А недавно две газели
Позвонили и запели:
— Неужели
В самом деле
Все сгорели
Карусели?— Ах, в уме ли вы, газели?
Не сгорели карусели,
И качели уцелели!
Вы б, газели, не галдели,
А на будущей неделе
Прискакали бы и сели
На качели-карусели!»П. Веретельник:
«На Сашке — фуражка,
Штанишки, рубашка.
Фуражка — от дедушки Сашки.
И даже фисташки
Маменьки Сашки
В обмен на фуражку
Дедушки Сашки —
Только промашки.
И даже ромашка
От ласковой Машки
И манная кашка
Бабушки Сашки —
Всего лишь букашки
В сравненьи с фуражкой
Славного дедушки Сашки».
Очень вычурной выглядит и РАССЕЧЕННАЯ рифма, когда слово рассечено концом строки и рифмуется лишь его часть. Читать стихотворения с подобной рифмой надо очень искусно.
И. Анненский:
«Узнаю вас, близкий рампе,
Друг крылатый эпиграмм, Пэ-
она третьего размер.Вы играли уж при мер-
цаньи утра бледной лампе
Танцы нежные Химер».В. Высоцкий:
«Главный академик Иоффе
Доказал: коньяк и кофе
Вам заменит спорта профи-
лактика!»
Рассеченная часть слова может даже приобрести самостоятельное значение, как в следующем стихотворении А. Качаляна:
«Губами потусторонними
я сглатываю с лица
холодные капли сонного,
льняного миросозерца-ни я, ни другие головы
в стенах не ложились спать,
стеная, теням просовыва-
я лишь не хочу прервать…растроганных прядей, смешанных
как уксусный фимиам,
в своих волосах повешенна-
я — слабость… к чужим рукам».
***
Основными достоинствами рифмы являются ее уместность и оригинальность. Я специально говорю сразу о двух факторах. И вот почему. БАНАЛЬНЫЕ рифмы предсказуемы и поэтому чаще всего обедняют поэтический язык поэта, влачат стихотворение по накатанной дорожке, и читатель способен легко предугадать следующую строчку.
А. Пушкин:
«И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы «розы»;
На, вот возьми ее скорей!)»Д. Самойлов:
«Лихие, жёсткие морозы,
Весь воздух звонок, словно лёд.
Читатель ждет уж рифмы «розы»,
Но, кажется, напрасно ждёт…И нимб зари округ берёзы
Как вкруг апостольской главы…
Читатель ждет уж рифмы «розы»?
Ну что ж, лови её, лови!…»
Есть частные случаи, когда подобное «угадывание» в стихотворении просто необходимо. Я говорю о приёме сознательного УМОЛЧАНИЯ рифмуемого слова. Эффект достигается тем, что недосказанность должна вызвать у читателя определенный отклик, сопереживание — он как бы досказывает за автора это самое слово, чем усиливает его значение.
В. Маяковский:
«Эта тема день истемнила, в темень
Колотись — велела — строчками лбов.
Имя
Этой
Теме:
. . . . . . .!С. Аксёненко:
«…Позёмка кометой
Ворвалась в сугроб…
— Я всё же уеду! —
Прорвалось сквозь . . . .«
Автор предыдущего отрывка — Сергей Аксёненко — использовал приём умолчания и в другом стихотворении, первоначальный вариант которого звучал так:
«…Капелька Солнца —
Дальше лишь тьма.
— «Не беспокойся —
Она . . . . . . «
Но слово «тьма» плохо рифмовалось с пропущенным словом «умерла». Пришлось заменить «тьма» вначале на «мрак», а потом на «мгла», ведь читатель должен угадать это слово, а не вставить вместо него случайно другую рифму.
Банальными рифмы не рождаются, а становятся. Когда-то такая рифма, как «человек — век» звучала свежо, но со временем затерлась бесконечным употреблением, подобно рифмам «кровь — любовь — вновь», «вечность — бесконечность — беспечность», «ночь — дочь — прочь», «розы — слёзы — морозы», «вечер — плечи — свечи». Такими рифмами до сих пор пестрят незатейливые попсовые песни.
Однако, бывают случаи, когда даже банальные затёртые рифмы не портят стихотворение, потому что уместны и не надуманы. Их банальность компенсируют другие элементы стихотворения — образность, ритмика и т.п. Выше уже приводилось прекрасное произведение М. Цветаевой «В огромном городе моем — ночь…», просто насыщенное стандартной рифмовкой. А вот стихотворение А. Блока, в котором совсем не смущает такая затасканная рифма, как «вечность — бесконечность»:
«Усните блаженно, заморские гости, усните,
Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее…
Что падают звезды, чертя серебристые нити,
Что пляшут в стакане вина золотистые змеи…Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность».
Однако, повторю — банальность рифмы должна искупаться другими достоинствами стихотворения, а случается подобное далеко не всегда. Значит, поэту следует стремиться к особенной — свежей и нестандартной рифме. Она вносит элемент неожиданности, украшает стихотворение новыми созвучиями. При этом само стихотворение сразу обретает неповторимое «лицо».
Мастером необычных и броских рифм в русской поэзии был В. Маяковский. Для того, чтобы показать, какой труд надо приложить для поиска даже одной интересной рифмы, он приводит пример своей работы над посвящением «Сергею Есенину»:
«В моем стихе необходимо зарифмовать слово «трезвость».
Первыми пришедшими в голову будут слова вроде «резвость», например:Вы ушли, как говорится, в мир иной.
Может быть, летите… знаю вашу резвость!
Ни тебе аванса, ни пивной –
Трезвость.Можно эту рифму оставить? Нет. Почему? Во-первых, — потому, что эта рифма чересчур полная, чересчур прозрачная. Когда вы говорите «резвость», то рифма «трезвость» напрашивается сама собою и, будучи произнесенной, не удивляет, не останавливает вашего внимания. Такова судьба почти всех однородных слов, если рифмуется глагол с глаголом, существительное с существительным, при одинаковых корнях или падежах и т.д. Слово «резвость» плохо еще и тем, что оно вносит элемент насмешки уже в первые строки, ослабляя, таким образом, всю дальнейшую контрастность. Может быть, можно облегчить себе работу, заменив слово «трезвость» каким-нибудь легче рифмуемым или не ставить «трезвость» в конце строки, а дополнить строку несколькими слогами, например: «трезвость, тишь»?.. По-моему, этого делать нельзя, — я всегда ставлю самое характерное слово в конец строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало. В результате моя рифмовка почти всегда необычайна и, уж во всяком случае, до меня не употреблялась, и в словаре рифм ее нет.
Рифма связывает строки, поэтому ее материал должен быть еще крепче, чем материал, пошедший на остальные строки.
Взяв самые характерные звуки рифмуемого слово «резв», повторяю множество раз про себя, прислушиваюсь ко всем ассоциациям: «рез», «резв», «резерв», «влез», «врез», «врезв», «врезываясь». Счастливая рифма найдена. Глагол – да еще торжественный!
Но вот беда, в слове «трезвость», хотя и не так характерно, как «резв», но все же ясно звучат «т», и «ст», а для смягчения «т» оставляется «летите», звучащее отчасти как «летьитье».
И вот окончательная реакция:Вы ушли, как говорится, в мир иной.
Пустота, — летите, в звезды врезываясь…
Ни тебе аванса, ни пивной –
Трезвость».
Как видите, рифма должна быть не только эффектной, но и уместной — то бишь, не придуманной «ради красного словца». Однако, лично мне кажется, что перебор с хлесткими и необычными рифмами также вреден.
Во-первых, их обилие чрезмерно перегружает стихотворение, делают его труднопроизносимым, затрудняет читательское восприятие. Всё время удивлять читателя сложной и изысканной рифмой не стоит — всё-таки определённая доля «узнавания», «угадывания» созвучий в стихотворении должна присутствовать.
Во-вторых, рифма, как и другие поэтические приемы — не самоцель, а средство наиболее полно и точно решить задачу, поставленную вдохновением. Даже у такого новатора в области рифм, как Маяковский точные и приблизительные рифмы присутствуют почти в равных пропорциях. Например, подсчитали, что в поэме «Облако в штанах» их соотношение 55:45, а в поэме «Владимир Ильич Ленин» — 47:53.
Поэтому, если стремление к внешним эффектам мешает сути стихотворения, «заслоняет» то главное, что вы хотите сказать, то отбросьте их, как ненужные рюши, бантики и прочую аляповатость. В поэме Б. Пастернака «Лейтенант Шмидт» блестящие рифмы гармонично сосуществуют со стандартными, ибо все они прекрасно передают содержание:
«Напрасно в годы хаоса
Искать конца благого.
Одним карать и каяться,
Другим — кончать Голгофой.Как вы, я — часть великого
Перемещенья сроков,
И я приму ваш прИговор
Без гнева и упрека.Наверно, вы не дрогнете,
Сметая человека.
Что ж, мученики дОгмата,
Вы тоже — жертвы века.Я тридцать лет вынашивал
Любовь к родному краю,
И снисхожденья вашего
Не жду и не теряю».
Кстати, здесь стоит обратить внимание, что некоторые слова («приговор», «догмат») употреблены с непривычным для нас ударением. При чтении стихов об этом не стоит забывать. Бывает, что там, где стих кажется неблагозвучным, ударение просто стоит на другом месте.
А. Блок:
«Русь, опоясана рекАми
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна…»
Бывает, что с течением времени ударения меняются и то, что сейчас звучит для нас непривычно, тогда было правилом.
М. Ломоносов:
«Открылась бездна звезд полна;
ЗвездАм числа нет, бездне дна».
Л. Успенский в своей книге «Слово о словах» даже приводит пример, как песня спасла правильное ударение. Дело в том, что одно время слово «МолодЁжь» всё чаще искажалось в разговорной речи, как «МОлодежь». Первоначальный вариант чуть ли не почил в бозе, но тут Л. Ошанин написал песню «Гимн демократической молодёжи», где исказить ударение в слове было невозможно:
«Песню дружбы запевает молодЁжь! МолодЁжь! МолодЁжь!
Эту песню не задушишь, не убьЁшь! Не убьЁшь! Не убьЁшь!»
Песня стала широко популярной и вытеснила из речи «МОлодежь».
Искусство — великая сила!
***
Вернемся к банальным рифмам. Под ними подразумеваются не только конкретные слова, наиболее часто употребляющиеся вместе, но и целые группы.
Обычно ужасно рифмуются однокоренные слова («революция — контрреволюция», «зашил — пришил»).
Очень блекло звучат глагольные рифмы, которыми и так перенасыщена наша поэзия («пошёл — нашёл», «любила — убила», «скачет — плачет», «сидишь — молчишь»). Гораздо интересней, когда рифмуются разные части речи — глагол с существительным, существительное с наречием (например, «пошёл — ёщё», «любила — дубина», «скачет — мячик», «молчишь — мальчиш»).
Скучновато звучат и рифмы на окончания -ой, -ать, -ей, -ание, -ющий («полей — налей», «кричать — качать», «весной — блесной», «окончание — развенчание», «летающий — мечтающий»).
Возьмем для очередного примера всё тот же стишок про попа и многострадальную собаку. Вот первая пара рифмующихся строк:
«У попа была собака…
Она съела кусок мяса…»
Рифма крайне бедная и неудачная. Другая пара строк рифмуется очень гладко «любил — убил», но страшно банально. Попробуем отобразить похожую тему, сохранив первые строчки, но с более оригинальной рифмовкой:
«У попа была собака,
Он ее любил,
Но убил за то, что пахла,
И неделю пил…»
Гораздо более интересный вариант мы получим, полностью изменив строки:
«Весёлый добрый шпицтерьер
Жил в доме у попа.
Но не вписался в интерьер
И вечером пропал».
В следующем варианте моей целью стала начальная рифма, а концы строк я оставил незарифмованными:
«Как-то раз одна собака
Собралась к соседке в гости,
У попа украла мясо,
Закопал ее он в поле».
Ну а в этом варианте я сделал упор на внутренние рифмы:
«У попа изба, а в избе жил пёс.
Мясо пёс украл, в доме наследил.
Поп не уследил и на пса донёс,
И немой от слёз по избе ходил«.
Можно поиграть и каламбурными рифмами:
«Жил на свете строгий поп,
Он не слушал стиля «поп«,
Он не слушал соло Нины,
Пса убил за солонину…
После выпил с горя чая:
«Не хотел я… Сгоряча я…»
Безусловно, это не шедевры поэзии, но саму суть рифмовки, надеюсь, передает.
Итак, мы выяснили, что банальных и бедных рифм следует, по возможности, избегать. Первые стихотворение обесцвечивают, а вторые — уродуют. Однако и оригинальничать надо без особого фанатизма, кроме тех случаев, когда цель вашего стиха — просто поиграть рифмой.
***
Теперь обратимся к системам рифмовки. Самая элементарная рифмовка — СМЕЖНАЯ, когда две, рядом стоящие, строки рифмуются между собой (aa bb). Таким образом, лучше всего писать стихотворения для маленьких детей, так как более сложные рифмовки малыши воспринимают хуже.
А. Пушкин:
«Чуду царь Салтан дивится,
А комар-то злится, злится —
И впился комар как раз
Тётке прямо в правый глаз.
Повариха побледнела,
Обмерла и окривела».К. Чуковский:
«Ехали медведи
На велосипеде.
А за ними кот
Задом наперёд…»
Но сами поэты больше всего любят ПЕРЕКРЁСТНУЮ рифмовку, где строки рифмуются через одну (abab). Популярность такой рифмовки неудивительна. Во-первых, в этом случае у поэта больше свободы в выражении (следующая рифма отстоит дальше), во-вторых, ею можно связать больший объем текста, и в-третьих, больший объем текста лучше запоминается (две первые строки, как бы, две следующие).
И. Анненский:
«Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света».А. Блок:
«Кольцо существованья тесно:
Как все пути приводят в Рим,
Так нам заранее известно,
Что всё мы рабски повторим.И мне, как всем, всё тот же жребий
Мерещится в грядущей мгле:
Опять — любить Ее на небе
И изменить ей на земле».
В рейтинге популярности с большим отрывом от первых двух способов рифмовки идёт рифмовка ОПОЯСНАЯ (она же ОХВАТНАЯ, она же КОЛЬЦЕВАЯ). Здесь смежную рифмовку двух средних строк, как бы опоясывает рифмовка первой и четвертой строк (abba). Запоминается такая рифмовка хуже, писать ею сложнее, зато и звучит она более изысканно.
А. Пушкин:
«Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке».Б. Пастернак:
«..Я не держу. Иди, благотвори.
Ступай к другим. Уже написан Вертер,
А в наши дни и воздух пахнет смертью:
Открыть окно — что жилы отворить».
Все остальные — более хитроумные — системы рифмовки называют СПЛЕТЁННЫМИ рифмами. Например, ababcc.
А. Пушкин:
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня…»
Или aabccb.
А. Пушкин:
«Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!..»
Или abc abc.
Н. Гумилев:
«Солнце свирепое, солнце грозящее,
Бога, в пространствах идущего,
Лицо сумасшедшее,Солнце, сожги настоящее
Во имя грядущего,
Но помилуй прошедшее!»
Особой изощренности рифмоплётство достигло в творчестве провансальских трубадуров. Некоторые из них даже умудрялись рифмовать между собой целые строфы (abcdef abcdef), хотя выглядела подобная рифмовка несколько тяжеловесно. А трубадур Раймбаут Оранский в своей «Обратной песне» не только рифмовал между собой строфы (по схеме abcdeeff abcdeeff), но и сохранял во всех строфах одни и те же рифмующиеся слова. Вот отрывок (в переводе некоторая точность рифмовки потерялась):
«Светлый цветок перевернут,
Он на холмах и в скалах
Вырос под мертвые трели
Средь оголенных прутьев;
Зимний цветок этот — наледь —
Может кусаться и жалить,
Но зелень моя весела
При виде увядшего зла.И Вас бы перевернул я,
Целуя — пусть видят скалы!
Для вас рассыпаюсь трелью,
Хоть взор ваш — хлесткие прутья;
Не могут ни снег, ни наледь
Больней, чем бессилье, жалить,
Что ж, доля не весела,
Но к вам не питаю я зла…»
При этом рифмовка может быть не только хитроумно запрограммированной, но и крайне свободной.
С. Аксёненко:
«…Всем миром управляет Мерлин —
Он третий здесь на фотоснимке —
Планету нашу взял в аренду
У Неба на пятьсот столетий…
Но сила зла идёт из Рима…
Идёт незримо и тихонько
— Ты не люби, мне только больно
И будет проклят каждый палец,
Которым к телу прикасались.
Она ласкалась и кусалась,
Но поворот сиамской кошки
Изящней, тоньше, грациозней.
— Твои претензии серьёзны,
Но на Востоке грандиозней
И круче бёдра и несносней…».
***
Если вы уж взялись рифмовать стих, то крайне желательно, чтобы рифмовка соблюдалась во всех строфах. Коль уж рифмуете по схеме abab, то старайтесь не допускать в других строфах, так называемую, ХОЛОСТУЮ, выпавшую рифму. Дело в том, что слушатель, уже настроенный на определенную ритмику и «музыку» стихотворения, сразу почувствует эту «фальшь». Лучше тогда всё стихотворение писать по схеме xbxb, где x – холостые рифмы. Такие полурифмованные стихи не редкость в поэзии.
А. Плещеев:
«Травка зеленеет,
Солнышко блестит,
Ласточка с весною
В сени к нам летит«.А.Блок:
«Зарыться бы в свежем бурьяне,
Забыться бы сном навсегда!
Молчите, проклятые книги!
Я вас не писал никогда!»
Считается, что холостая рифмовка проникла в русскую поэзию, благодаря влиянию немецкого поэта Г. Гейне (до этого она встречалась крайне редко). Именно поэтому Д. Минаев с издёвкой писал:
«От германского поэта
Перенять не в силах гений,
Могут наши стихотворцы
Брать размер его творений.Пусть рифмует через строчку
Современный русский Гейне,
А в воде подобных песен
Можно плавать, как в бассейне…»
Обратная полурифмованная схема – axax, где не рифмуются четные строки, встречается вообще в единичных случаях. Вот пример из произведения «Любовь – не картошка» С. Черного, который он сам назвал «повестью» и где рифмовка следующая – abx abx:
«Арон Фарфурник застукал наследницу дочку
С голодранцем студентом Эпштейном:
Они целовались! Под сливой у старых качелей.
Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,
Дочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном,
Где плавали красные рыбки. «Несчастный капцан!»…
Поэту, конечно, дозволено многое. Пушкин, к примеру, мог позволить себе писать «Бориса Годунова» свободно — то, используя в нем рифму, то нет.
«…Кто на меня? Пустое имя, тень —
Ужели тень сорвет с меня порфиру,
Иль звук лишит детей моих наследства?
Безумец я! чего ж я испугался?
На призрак сей подуй — и нет его.
Так решено: не окажу я страха, —
Но презирать не должно ничего…
Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!»
Но Пушкин уже давно всем доказал свое мастерское владение рифмой.
Может поэт допустить в стихотворении и единичную холостую рифму, но это должно быть сделано сознательно и даже нарочито, чтобы все видели — это его воля и замысел, а не поэтическая беспомощность.
Саша Чёрный:
«Рифму, рифму! Иссякаю —
К рифме тему сам найду…
Ногти в бешенстве кусаю
И в бессильном трансе жду.…Нет, не сдамся… Папа — мама,
Дратва — жатва, кровь — любовь,
Драма — рама — панорама,
Бровь — свекровь — морковь… носки!»А. Вознесенский:
«…Я деградирую в любви.
Дружу с оторвою трактирною.
Не деградируете вы —
я деградирую.Был крепок стих, как рафинад.
Свистал хоккейным бомбардиром.
Я разучился рифмовать.
Не получается».
Ведь, если не прикладывать к поэзии усилий, сердца и ума, то, чем она будет лучше плохо прожаренного бифштекса?
<<< Ритм и размер | СОДЕРЖАНИЕ | Ещё о звуковых повторах, приёмах и ошибках >>>
Автор: Сергей Курий