Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. (здесь и далее) — Льюиса Кэрролла (1864).
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1864):
Chapter 2
They were indeed a curious looking party that assembled on the bank—the birds with draggled feathers, the animals with their fur clinging close to them—all dripping wet, cross, and uncomfortable. The first question of course was, how to get dry: they had a consultation about this, and Alice hardly felt at all surprised at finding herself talking familiarly with the birds, as if she had known them all her life. Indeed, she had quite a long argument with the Lory, who at last turned sulky, and would only say «I am older than you, and must know best,» and this Alice would not admit without knowing how old the Lory was, and as the Lory positively refused to tell its age, there was nothing more to be said.
At last the mouse, who seemed to have some authority among them, called out «sit down, all of you, and attend to me! I’ll soon make you dry enough!» They all sat down at once, shivering, in a large ring, Alice in the middle, with her eyes anxiously fixed on the mouse, for she felt sure she would catch a bad cold if she did not get dry soon.
«Ahem!» said the mouse, with a self-important air, «are you all ready? This is the driest thing I know. Silence all round, if you please! «William the Conqueror, whose cause was favoured by the pope, was soon submitted to by the English, who wanted leaders, and had been of late much accustomed to usurpation and conquest. Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria—»
«Ugh!» said the Lory with a shiver.
«I beg your pardon?» said the mouse, frowning, but very politely, «did you speak?»
«Not I!» said the Lory hastily.
«I thought you did,» said the mouse, «I proceed. Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria, declared for him and even Stigand, the patriotic archbishop of Canterbury, found it advisable to go with Edgar Atheling to meet William and offer him the crown. William’s conduct was at first moderate—how are you getting on now, dear?» said the mouse, turning to Alice as it spoke.
«As wet as ever,» said poor Alice, «it doesn’t seem to dry me at all.»
«In that case,» said the Dodo solemnly, rising to his feet, «I move that the meeting adjourn, for the immediate adoption of more energetic remedies—»
«Speak English!» said the Duck, «I don’t know the meaning of half of those long words, and what’s more, I don’t believe you do either!» And the Duck quacked a comfortable laugh to itself. Some of the other birds tittered audibly.
«I only meant to say,» said the Dodo in a rather offended tone, «that I know of a house near here, where we could get the young Lady and the rest of the party dried, and then we could listen comfortably to the story which I think you were good enough to promise to tell us,» bowing gravely to the mouse.
The mouse made no objection to this, and the whole party moved along the river bank, (for the pool had by this time begun to flow out of the hall, and the edge of it was fringed with rushes and forget-me-nots,) in a slow procession, the Dodo leading the way. After a time the Dodo became impatient, and, leaving the Duck to bring up the rest of the party, moved on at a quicker pace with Alice, the Lory, and the Eaglet, and soon brought them to a little cottage, and there they sat snugly by the fire, wrapped up in blankets, until the rest of the party had arrived, and they were all dry again.
Then they all sat down again in a large ring on the bank, and begged the mouse to begin his story.
«Mine is a long and a sad tale!» cried the mouse, turning to Alice, and sighing.
«It is a long tail, certainly,» said Alice, looking down with wonder at the mouse’s tail, which was coiled nearly all round the party, «but why do you call it sad?» and she went on puzzling about this as the mouse went on speaking, so that her idea of the tale was something like this:
We lived beneath the mat
Warm and snug and fat
But one woe, & that
Was the cat!
To our joys
a clog, In
our eyes a
fog, On our
hearts a log
Was the dog!
When the
cat’s away,
Then
the mice
will
play,
But, alas!
one day, (So they say)
Came the dog and
cat, Hunting
for a
rat,
Crushed
the mice
all flat,
Each
one
as
he
sat
Underneath the mat,
warm, & snug, & fat—Think of that!
«You are not attending!» said the mouse to Alice severely, «what are you thinking of?»
«I beg your pardon,» said Alice very humbly, «you had got to the fifth bend, I think?»
«I had not!» cried the mouse, sharply and very angrily.
«A knot!» said Alice, always ready to make herself useful, and looking anxiously about her, «oh, do let me help to undo it!»
«I shall do nothing of the sort!» said the mouse, getting up and walking away from the party, «you insult me by talking such nonsense!»
«I didn’t mean it!» pleaded poor Alice, «but you’re so easily offended, you know.»
The mouse only growled in reply.
«Please come back and finish your story!» Alice called after it, and the others all joined in chorus «yes, please do!» but the mouse only shook its ears, and walked quickly away, and was soon out of sight.
«What a pity it wouldn’t stay!» sighed the Lory, and an old Crab took the opportunity of saying to its daughter «Ah, my dear! let this be a lesson to you never to lose your temper!» «Hold your tongue, Ma!» said the young Crab, a little snappishly, «you’re enough to try the patience of an oyster!»
«I wish I had our Dinah here, I know I do!» said Alice aloud, addressing no one in particular, «she’d soon fetch it back!»
«And who is Dinah, if I might venture to ask the question?» said the Lory.
Alice replied eagerly, for she was always ready to talk about her pet, «Dinah’s our cat. And she’s such a capital one for catching mice, you ca’n’t think! And oh! I wish you could see her after the birds! Why, she’ll eat a little bird as soon as look at it!»
This answer caused a remarkable sensation among the party: some of the birds hurried off at once; one old magpie began wrapping itself up very carefully, remarking «I really must be getting home: the night air does not suit my throat,» and to its children «come away from her, my dears, she’s no fit company for you!» On various pretexts, they all moved off, and Alice was soon left alone.
She sat for some while sorrowful and silent, but she was not long before she recovered her spirits, and began talking to herself again as usual: «I do wish some of them had stayed a little longer! and I was getting to be such friends with them—really the Lory and I were almost like sisters! and so was that dear little Eaglet! And then the Duck and the Dodo! How nicely the Duck sang to us as we came along through the water: and if the Dodo hadn’t known the way to that nice little cottage, I don’t know when we should have got dry again—» and there is no knowing how long she might have prattled on in this way, if she had not suddenly caught the sound of pattering feet.
It was the white rabbit, trotting slowly back again, and looking anxiously about it as it went, as if it had lost something, and she heard it muttering to itself «the Marchioness! the Marchioness! oh my dear paws! oh my fur and whiskers! She’ll have me executed, as sure as ferrets are ferrets! Where can I have dropped them, I wonder?» Alice guessed in a moment that it was looking for the nosegay and the pair of white kid gloves, and she began hunting for them, but they were now nowhere to be seen—everything seemed to have changed since her swim in the pool, and her walk along the river-bank with its fringe of rushes and forget-me-nots, and the glass table and the little door had vanished.
Soon the rabbit noticed Alice, as she stood looking curiously about her; and at once said in a quick angry tone, «why, Mary Ann! what are you doing out here? Go home this moment, and look on my dressing-table for my gloves and nosegay, and fetch them here, as quick as you can run, do you hear?» and Alice was so much frightened that she ran off at once, without saying a word, in the direction which the rabbit had pointed out.
She soon found herself in front of a neat little house, on the door of which was a bright brass plate with the name. She went in, and hurried upstairs, for fear she should meet the real Mary Ann and be turned out of the house before she had found the gloves: she knew that one pair had been lost in the hall, «but of course,» thought Alice, «it has plenty more of them in its house. How queer it seems to be going messages for a rabbit! I suppose Dinah’ll be sending me messages next!» And she began fancying the sort of things that would happen: «Miss Alice! come here directly and get ready for your walk!» «Coming in a minute, nurse! but I’ve got to watch this mousehole till Dinah comes back, and see that the mouse doesn’t get out—» «only I don’t think,» Alice went on, «that they’d let Dinah stop in the house, if it began ordering people about like that!»
By this time she had found her way into a tidy little room, with a table in the window on which was a looking-glass and, (as Alice had hoped,) two or three pairs of tiny white kid gloves: she took up a pair of gloves, and was just going to leave the room, when her eye fell upon a little bottle that stood near the looking-glass: there was no label on it this time with the words «drink me», but nevertheless she uncorked it and put it to her lips: «I know something interesting is sure to happen,» she said to herself, «whenever I eat or drink anything, so I’ll see what this bottle does. I do hope it’ll make me grow larger, for I’m quite tired of being such a tiny little thing!»
It did so indeed, and much sooner than she expected: before she had drunk half the bottle, she found her head pressing against the ceiling, and she stooped to save her neck from being broken, and hastily put down the bottle, saying to herself «that’s quite enough—I hope I sha’n’t grow any more—I wish I hadn’t drunk so much!»
Alas! it was too late: she went on growing and growing, and very soon had to kneel down: in another minute there was not room even for this, and she tried the effect of lying down, with one elbow against the door, and the other arm curled round her head. Still she went on growing, and as a last resource she put one arm out of the window, and one foot up the chimney, and said to herself «now I can do no more—what will become of me?»
Luckily for Alice, the little magic bottle had now had its full effect, and she grew no larger: still it was very uncomfortable, and as there seemed to be no sort of chance of ever getting out of the room again, no wonder she felt unhappy. «It was much pleasanter at home,» thought poor Alice, «when one wasn’t always growing larger and smaller, and being ordered about by mice and rabbits—I almost wish I hadn’t gone down that rabbit-hole, and yet, and yet—it’s rather curious, you know, this sort of life. I do wonder what can have happened to me! When I used to read fairy-tales, I fancied that sort of thing never happened, and now here I am in the middle of one! There ought to be a book written about me, that there ought! and when I grow up I’ll write one—but I’m grown up now» said she in a sorrowful tone, «at least there’s no room to grow up any more here.»
«But then,» thought Alice, «shall I never get any older than I am now? That’ll be a comfort, one way—never to be an old woman—but then—always to have lessons to learn! Oh, I shouldn’t like that!»
«Oh, you foolish Alice!» she said again, «how can you learn lessons in here? Why, there’s hardly room for you, and no room at all for any lesson-books!»
And so she went on, taking first one side, and then the other, and making quite a conversation of it altogether, but after a few minutes she heard a voice outside, which made her stop to listen.
«Mary Ann! Mary Ann!» said the voice, «fetch me my gloves this moment!» Then came a little pattering of feet on the stairs: Alice knew it was the rabbit coming to look for her, and she trembled till she shook the house, quite forgetting that she was now about a thousand times as large as the rabbit, and had no reason to be afraid of it. Presently the rabbit came to the door, and tried to open it, but as it opened inwards, and Alice’s elbow was against it, the attempt proved a failure. Alice heard it say to itself «then I’ll go round and get in at the window.»
«That you wo’n’t!» thought Alice, and, after waiting till she fancied she heard the rabbit just under the window, she suddenly spread out her hand, and made a snatch in the air. She did not get hold of anything, but she heard a little shriek and a fall and a crash of breaking glass, from which she concluded that it was just possible it had fallen into a cucumber-frame, or something of the sort.
Next came an angry voice—the rabbit’s—«Pat, Pat! where are you?» And then a voice she had never heard before, «shure then I’m here! digging for apples, anyway, yer honour!»
«Digging for apples indeed!» said the rabbit angrily, «here, come and help me out of this!»—Sound of more breaking glass.
«Now, tell me, Pat, what is that coming out of the window?»
«Shure it’s an arm, yer honour!» (He pronounced it «arrum».)
«An arm, you goose! Who ever say an arm that size? Why, it fills the whole window, don’t you see?»
«Shure, it does, yer honour, but it’s an arm for all that.»
«Well, it’s no business there: go and take it away!»
There was a long silence after this, and Alice could only hear whispers now and then, such as «shure I don’t like it, yer honour, at al at all!» «do as I tell you, you coward!» and at last she spread out her hand again and made another snatch in the air. This time there were two little shrieks, and more breaking glass—» what a number of cucumber-frames there much be!» thought Alice, «I wonder what they’ll do next! As for pulling me out of the window, I only wish they could! I’m sure I don’t want to stop in here any longer!»
She waited for some time without hearing anything more: at last came a rumbling of little cart-wheels, and the sound of a good many voices all talking together: she made out the words «where’s the other ladder?—why, I hadn’t to bring but one; Bill’s got the other—here, put ’em up at this corner—no, tie ’em together first—they don’t reach high enough yet—oh, they’ll do well enough, don’t be particular—here, Bill! catch hold of this rope—will the roof bear?—mind that loose slate—oh, it’s coming down! heads below!—» (a loud crash) «now, who did that?—it was Bill, I fancy—who’s to go down the chimney?—nay, I sha’n’t! you do it!—that I won’t then—Bill’s got to go down—here, Bill! the master says you’ve to go down the chimney!»
«Oh, so Bill’s got to come down the chimney, has he?» said Alice to herself, «why, they seem to put everything upon Bill! I wouldn’t be in Bill’s place for a good deal: the fireplace is a pretty tight one, but I think I can kick a little!»
She drew her foot as far down the chimney as she could, and waited till she heard a little animal (she couldn’t guess what sort it was) scratching and scrambling in the chimney close above her: then, saying to herself «this is Bill», she gave one sharp kick, and waited again to see what would happen next.
The first thing was a general chorus of «there goes Bill!» then the rabbit’s voice alone «catch him, you by the hedge!» then silence, and then another confusion of voices, «how was it, old fellow? what happened to you? tell us all about it.»
Last came a little feeble squeaking voice, («that’s Bill» thought Alice,) which said «well, I hardly know—I’m all of a fluster myself—something comes at me like a Jack-in-the-box, and the next minute up I goes like a rocket!» «And so you did, old fellow!» said the other voices.
«We must burn the house down!» said the voice of the rabbit, and Alice called out as loud as she could «if you do, I’ll set Dinah at you!» This caused silence again, and while Alice was thinking «but how can I get Dinah here?» she found to her great delight that she was getting smaller: very soon she was able to get up out of the uncomfortable position in which she had been lying, and in two or three minutes more she was once more three inches high.
She ran out of the house as quick as she could, and found quite a crowd of little animals waiting outside—guinea-pigs, white mice, squirrels, and «Bill» a little green lizard, that was being supported in the arms of one of the guinea-pigs, while another was giving it something out of a bottle. They all made a rush at her the moment she appeared, but Alice ran her hardest, and soon found herself in a thick wood.
____________________________________________________
Перевод Нины Демуровой (2005):
ГЛАВА 2
Общество, собравшееся на берегу, имело весьма неприглядный вид: перья у птиц взъерошены, шерстка у зверьков промокла насквозь. Вода текла с них ручьями, всем было холодно и неуютно. Прежде всего, конечно, нужно было придумать, как поскорее высохнуть; стали держать совет; Алиса почти не удивилась, что разговаривает с птицами так, словно знала их всех целый век. Она даже поспорила с Попугайчиком Лори, который надулся и только твердил:
— Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему!
Алиса потребовала, чтобы он сказал, сколько ему лет, но Попугайчик решительно отказался; на том спор и кончился.
Наконец Мышь, к которой все относились почтительно, закричала:
— Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете!
Все, дрожа, послушно уселись вокруг Алисы, которая не отрывала от Мыши глаз — она знала, что, если быстро не высохнет, ей грозит сильная простуда.
— Гхе-гхе! — с важным видом откашлялась Мышь. — Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина!
Вильгельм Завоеватель с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии…
— Д-да! — сказал Попугайчик и содрогнулся.
— Простите, — нахмурясь, но чрезвычайно учтиво, спросила Мышь, — вы, кажется, что-то сказали?
— Нет-нет, — поспешно ответил Попугайчик.
— Значит, мне показалось, — заметила Мышь. — Итак, я продолжаю.
Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, вместе с Эдгаром Этелингом почел за благо отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно… Ну как, милочка, подсыхаешь? — спросила она Алису.
— С меня так и льет, — ответила бедная Алиса печально. — Я и не думаю сохнуть!
— В таком случае, — провозгласил Додо, — я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер…
— Говорите по-людски, — сказала Утка. — Я и половины этих слов не знаю! Да вы и сами, по-моему, их не понимаете.
И Утка с довольной улыбкой закрякала. Некоторые птицы тихо захихикали.
— Я только хотел сказать, — обиженно проговорил Додо, — что знаю поблизости дом, где барышня и все остальные могли бы обсохнуть, а потом мы могли бы спокойно прослушать историю, которую, насколько я понимаю, вы любезно обещали нам рассказать.
И он торжественно поклонился Мыши.
Мышь не стала возражать, и все собравшиеся медленно пошли по берегу реки (к этому времени лужа уже стала вытекать из зала, и по бокам ее появились незабудки и камыши) под предводительством Додо. Спустя немного Додо заторопился и, поручив Утке вести остальных, поспешил вместе с Алисой, Лори и Орленком Эдом вперед, приведя их вскорости к небольшому коттеджу, где они уютно устроились у камина, завернувшись в одеяла и поджидая, пока подойдет все общество; вскоре все обсохли.
Тогда все снова уселись в круг на берегу и попросили Мышь рассказать им ее историю.
— Это очень длинная и грустная история, — начала Мышь со вздохом, обращаясь к Алисе.
Помолчав, она вдруг взвизгнула:
— Прохвост!
— Про хвост? — повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост, который чуть ли не окружал всех присутствовавших. — Грустная история про хвост?
И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказала Мышь, выглядела в ее воображении вот так:
И сказала
мышь
дворняге:
«Эта
тяж-
ба,
сударь
мой,
без су-
дьи и
без при-
сяжных
будет
нудной
и пус-
той».
«Я су-
дья и
я при-
сяжный,
что нам
за море
хо-
дить?
Я рас-
смат-
риваю
дело
и ве-
лю
те-
бя
каз-
нить».
— Ты не слушаешь! — строго сказала Алисе Мышь. — О чем ты думаешь?
— Извините, — ответила скромно Алиса. — Вы дошли уже до пятого завитка, не так ли?
— Глупости! — рассердилась Мышь. — Вечно всякие глупости! Как я от них устала. Этого просто не вынести!
— А что нужно вынести? — спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить.) — Разрешите, я помогу.
— И не подумаю! — обиделась Мышь, встала и пошла от них прочь. — Болтаешь какой-то вздор — верно, хочешь меня оскорбить!
— Что вы! — возразила Алиса. — У меня этого и в мыслях не было. Просто вы все время обижаетесь.
Мышь в ответ только заворчала.
— Прошу вас, не уходите! — крикнула ей вслед Алиса. — Доскажите нам вашу историю!
И все хором поддержали ее:
— Да-да, не уходите!
Но Мышь только тряхнула ушами, побежала быстрее и вскоре скрылась из виду.
— Как жаль, что она не пожелала остаться, — вздохнул Попугайчик Лори.
А старый Краб сказал своей дочери:
— Ах, дорогая, пусть это послужит тебе уроком! Нужно всегда держать себя в руках!
— Попридержите-ка лучше язык, папенька, — отвечала юная особа с легким раздражением. — Не вам об этом говорить. Вы даже устрицу выведете из терпения!
— Вот бы сюда нашу Дину! — воскликнула Алиса, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Она бы вмиг притащила ее обратно!
— Позвольте вас спросить: кто эта Дина? — поинтересовался Лори.
Алиса всегда была рада поговорить о своей любимице.
— Это наша кошка, — отвечала она с готовностью. — Вы даже представить себе не можете, как она ловит мышей! А птиц как хватает! Раз — и проглотила, даже косточек не оставила!
Этот ответ произвел на собравшихся удивительное впечатление. Птицы заторопились по домам. Старая Сорока начала кутаться в шаль.
— Пойду-ка я домой! — объявила она. — Ночной воздух вреден моему горлу.
А Канарейка дрожащим голоском стала кликать своих детишек:
— Идемте-ка отсюда, мои дорогие! Она вам не компания!
Вскоре под разными предлогами все разошлись по домам, и Алиса осталась одна.
Алиса молча посидела немного одна, но вскоре грусть ее прошла, и она принялась беседовать, как обычно, сама с собой: «Как жаль, что никто не остался со мной подольше! А я с ними уже так сдружилась — Попугайчик Лори стал мне прямо братом! Да и милый Орленок тоже! И Додо с Уткой! Утка нам так прелестно пела, пока мы шли по берегу; и если бы Додо не знал дорогу к этому милому домику, мы бы никогда не высохли…»
Неизвестно, сколько бы она еще болтала таким образом, если бы не услышала легкий топоток.
Это был Белый Кролик — он медленно трусил назад, с волнением глядя по сторонам, словно что-то искал. Алиса услышала, как он бормочет про себя:
— Ах! Маркиза! Маркиза! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она же велит меня казнить! Как пить дать велит! Где же я их потерял?
Алиса тут же догадалась, что он ищет букетик и белые перчатки, и принялась искать, но их нигде не было. С тех пор как она плавала в луже, а потом шла по берегу реки с камышом и незабудками, все вокруг переменилось — большой зал со стеклянным столиком и дверцей куда-то исчез.
Вскоре Кролик заметил Алису.
— Эй, Мэри-Энн, — сердито крикнул он, — а ты здесь что делаешь? Поди-ка скорей домой и поищи у меня на столике перчатки и букетик, да неси их скорее сюда, слышишь?
Алиса так испугалась, что со всех ног бросилась исполнять поручение. Она даже не попыталась объяснить Кролику, что он ошибся.
Вскоре она очутилась перед уютным домиком с начищенной до блеска дощечкой на которой было написано: «Б. КРОЛИК, ЭСКВАЙР». Алиса не стала стучать — вошла и побежала по лестнице наверх. Она боялась встретить настоящую Мэри-Энн — конечно, та выгнала бы ее из дому и она не смогла бы тогда найти перчатки. Она знала, что одна пара потерялась в зале. «Но, конечно, — размышляла Алиса, — в доме у него еще много пар. Как странно, что я у кролика на побегушках! Не хватает еще, чтобы Дина давала мне поручения!»
И она принялась выдумывать, как бы это могло быть: «„Мисс Алиса! Идите скорее сюда! Пора на прогулку, а вы еще не одеты!“ — „Сейчас, няня! Я должна последить за мышиной норкой, пока Дина не вернется. Она велела мне смотреть, чтобы мышка не убежала!“ Впрочем, Дину, верно, выгонят, если она станет так распоряжаться!»
Размышляя таким образом, Алиса пробралась в опрятную маленькую комнатку, где у окна стоял столик, а на нем было зеркало и (как она и надеялась) несколько пар крошечных белых лайковых перчаток; Алиса взяла пару перчаток и совсем уже собралась выйти из комнатки, как вдруг увидала у зеркала маленький пузырек. На нем не было написано: «выпей меня», но Алиса открыла его и поднесла к губам. «Стоит мне что-нибудь проглотить, — подумала она, — как тут же происходит что-нибудь интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Мне бы очень хотелось опять подрасти. Надоело быть такой крошкой!»
Так оно и случилось — и гораздо быстрее, чем предполагала Алиса: не успела она отпить и половины, как уперлась головой в потолок; пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать себе шеи. Она быстро поставила пузырек на стол.
— Ну, хватит, — сказала она. — Надеюсь, на этом я остановлюсь. Зачем только я так много выпила!
Увы! Было уже поздно; она все росла и росла. Пришлось ей встать на колени — а через минуту и этого оказалось мало. Она легла, согнув одну руку в локте (рука доходила до самой двери), а другой обхватив голову. Но она все продолжала расти, пришлось ей выставить одну руку в окно, а одну ногу сунуть в дымоход.
«Больше я ничего сделать не могу, — сказала она про себя. — Что-то со мной будет?»
Но, к счастью, действие волшебного напитка на этом кончилось, и больше она не росла. Правда, легче от этого ей не стало, и так как особых надежд на спасение не было, немудрено, что она загрустила.
«Как хорошо было дома! — думала бедная Алиса. — Там я всегда была одного роста и всякие мыши и кролики мне были не указ. Зачем только я полезла в эту кроличью норку! Впрочем… впрочем… — все тут так необычно! Интересно, что же со мной произошло? Раньше, читая сказки, я твердо знала, что такого на свете не бывает, а теперь я сама в них угодила! Обо мне надо написать книжку, честное слово, надо! Вот вырасту и напишу…»
Тут Алиса замолчала и грустно пробормотала:
— Да, но ведь я уже выросла… По крайней мере здесь мне расти больше некуда.
«А вдруг я на этом и остановлюсь? — продолжала размышлять Алиса. — Пожалуй, это неплохо — я тогда не состарюсь! Правда, мне придется всю жизнь учить уроки. Нет, не хочу!»
— Ах, какая ты глупая, Алиса! — возразила она себе. — Как здесь учить уроки? Тебе самой-то места едва хватает… Куда же ты денешь учебники?
Так она размышляла и спорила сама с собой, беря то одну сторону, то другую. Беседа получалась очень интересная, но тут под окнами послышался чей-то голос, что заставило ее замолчать и прислушаться.
— Мэри-Энн! Мэри-Энн! — кричал голос. — Неси-ка сюда перчатки! Да поторапливайся!
Вслед за тем на лестнице послышались шаги — Алиса поняла, что это Кролик ее ищет, и, забыв о том, что она теперь в тысячу раз его больше и бояться ей нечего, так задрожала, что весь дом зашатался.
Кролик подошел к двери и толкнул в нее лапой, но дверь открывалась в комнату, а так как Алиса уперлась в нее локтем, она не поддалась. Алиса услышала, как Кролик сказал:
— Что ж, обойду дом кругом и залезу в окно…
«Ну нет!» — подумала Алиса.
Подождав, пока, как ей показалось, Кролик подошел к окну, она наугад высунула руку и попробовала его схватить. Послышался крик, кто-то упал, зазвенело разбитое стекло — видно, он свалился в теплицы, в которых выращивали огурцы.
Потом раздался сердитый крик.
— Пэт! Пэт! — звал Кролик. — Да где же ты?
И какой-то голос, которого Алиса раньше не слыхала, отвечал:
— Да здесь я! Яблочки, так сказать, копаю, ваша честь!
— Яблочки копаю! — рассердился Кролик. — Нашел время! Лучше помоги мне выбраться отсюда!
Снова зазвенело разбитое стекло.
— Скажи-ка, Пэт, что это там в окне?
— Да то ж рука, ваша честь!
(Последние два слова он произносил как одно — получалось что-то вроде «вашсть!».)
— Помилуй, какая ж это рука? Где ты видел такую руку? Она же в окно едва влезла!
— Да так оно-то так, вашсть! Только это рука!
— Ей там не место! Иди и убери ее, Пэт!
Наступило долгое молчание, лишь время от времени слышался шепот:
— Да вашсть, не лежит у меня сердце… Не надо, вашсть!
— Трус ты эдакий! Делай, что тебе говорят!
Тут Алиса снова задвигала пальцами в воздухе, словно пытаясь кого-то схватить. На этот раз послышалось два вопля, и опять посыпались стекла.
«Какие большие у них теплицы! — подумала Алиса. — Интересно, что они теперь будут делать? „Убери ее, Пэт!“ Я бы и сама была рада отсюда убраться. Вот бы они мне помогли!»
Она еще немножко подождала, но все было тихо. Наконец послышался скрип тележек и гул голосов. Их было много, и все говорили наперебой.
— А где вторая лестница?
— Мне сказали привезти только одну. Вторая у Билля!
— Эй, Билль! Тащи-ка ее сюда!
— Ставьте их с этого угла!
— Надо сначала их связать! Они и до середины не достают!
— Достанут, не бойся!
— Эй, Билль! Лови веревку!
— А крыша выдержит?
— Осторожно! Эта черепица шатается…
— Сорвалась! Падает!
— Головы береги! Послышался громкий треск.
— Ну вот, это чьих рук дело?
— Сдается мне, что Билля!
— Кто полезет в трубу?
— Я не полезу! Сам полезай!
— Ну уж нет! Ни за какие коврижки!
— Пусть лезет Билль!
— Эй, Билль! Слышишь? Хозяин велит тебе лезть!
«Ах вот как! — подумала Алиса. — Значит, лезть приходится Биллю? Все на него сваливают! Я бы ни за что не согласилась быть на его месте. Камин здесь, конечно, узкий, а все же лягнуть его я сумею!»
Алиса просунула ногу подальше в камин и стала ждать. Наконец она услышала, что в дымоходе над ней кто-то шуршит и скребется (что это был за зверек, она не могла догадаться).
«А вот и Билль! — сказала она про себя и изо всех сил поддала ногой. — Интересно, что теперь будет?»
Сначала она услышала, как все закричали:
— Билль! Билль! Вон летит Билль!
Потом голос Кролика:
— Эй, там, у кустов! Ловите его!
Потом молчание и снова взволнованные голоса:
— Ну как, старина?
— Что это было, старина?
— Расскажи, что случилось, старина!
Наконец раздался тоненький, слабый писк. («Это и есть Билль», — подумала Алиса.)
— Сам не знаю… Чувствую, что-то меня снизу поддало — и р-раз в небо, как шутиху!
— Вот уж точно, как шутиху! — подхватили остальные голоса.
— Нужно сжечь дом! — вдруг сказал Кролик.
Алиса крикнула во весь голос:
— Попробуйте только — я натравлю на вас Дину!
Снова наступила тишина, а Алиса подумала: «Откуда же я возьму здесь Дину?» Но тут она, к своему восторгу, обнаружила, что уменьшается, и вскоре уже смогла распрямиться, а через две-три минуты снова стала ростом в три дюйма.
Она поскорее выбежала из дому; под окнами она увидала целую толпу зверюшек — морских свинок, белых мышей, белок и «Билля», зеленую ящерку, одна свинка держала его в объятиях, в то время как другая поила из бутылки.
Увидев Алису, все бросились к ней, но она пустилась наутек и вскоре оказалась в дремучем лесу.
____________________________________________________
Перевод Татьяны Климентьевой (2015):
Глава 2.
Общество, собравшееся на берегу, было действительно странного вида. У птиц неряшливо свисали перья, а у животных весь мех слипся от влаги, при этом все были недовольны и встревожены. Конечно, возник насущный вопрос – как быстро всем обсохнуть. Стали совещаться. Алиса не удивилась, обнаружив, что запросто общается с птицами, казалось, она знает их всю свою жизнь. И даже заспорила с Попугаем Лорой, которая, вдруг помрачнев, в сердцах бросила: «Я старше тебя, и мне виднее». А этого Алиса никак не признала бы, не зная точно, сколько ей лет, но Попугай Лора напрочь отказалась называть свой возраст, так что спор закончился ничем.
Наконец мышЪ, которого, похоже, здесь уважали, крикнул:
– Садитесь все! И все внимание на меня! Я вам всем помогу быстро обсохнуть!
Подрагивая, все разом сели в большой круг, Алиса – в центре, она то и дело смотрела на мыша, понимая, что простудится, если срочно не обсохнет.
– Гхе-гхм, – важно прочистил горло мышЪ. – Все готовы? Я предлагаю вам самое осушающее средство, которое я знаю. Тишина, будьте любезны! Вильгельм Завоеватель, благословлённый Римским Папой, представлял интересы англосаксов, на своей шкуре испытавших насильственный захват власти и земель и пожелавших иметь в нём сильного лидера. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии…
– Бр-р! – содрогнулась от холода Попугай Лора.
– Прошу прощения! – вежливо нахмурился мышЪ. – Вы что-то сказали?
– Нет-нет, – быстро ответила Попугай Лора.
– Я было подумал, что вы что-то сказали, – произнёс мышЪ. – Итак, продолжаем. Эдвин и Моркар, графы Мерсии и Нортумбрии, поддержали его публично. И даже патриот Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашёл целесообразным отправиться с Эдгаром Этелингом на встречу с Вильгельмом, чтобы предложить ему корону. Вильгельм поначалу вёл себя сдержанно… Ну как ты там, дорогуша? – поинтересовался мышЪ, поворачиваясь тем временем к Алисе.
– По-прежнему мокрая, – ответила Алиса. – Не похоже, чтобы эта история меня хоть сколько-то осушила.
– В таком случае, – торжественно произнёс Чудак Додо, поднимаясь на ноги, – позвольте заявить, что заседание переносится по причине срочного принятия мер более действенных.
– Выражайтесь яснее! – сказал Утёнок Дак. – А то я не понимаю и половины ваших длинных слов, более того, не уверен, что и вам они понятны.
И Утёнок Дак самодовольно закрякал. Некоторые из птиц захихикали.
– Я лишь намеревался сказать, – произнёс Чудак Додо, несколько обиженный, – что знаю поблизости хижину, где наша барышня и все мы могли бы обсохнуть, а затем мы бы спокойно дослушали историю, которую вы нам любезно обещали тут рассказать, – и Чудак Додо величественно поклонился мышу.
МышЪ не стал возражать. И вся компания двинулась неторопливой процессией вдоль берега (пруд к тому времени вытек из зала, обнажив края с тростником и незабудками). Чудак Додо предводительствовал. Однако вскорости он забеспокоился и, поручив Утёнку Дак вести остальных, поспешно двинулся с Алисой, Попугаем и Орлёнком вперёд. Они достигли расположения хижины и устроились в ней у камина, укутавшись в одеяла, пока не прибыла вся остальная компания. Вскоре они все обсохли.
Затем уселись в большой круг у реки и попросили мыша дорассказать историю.
– Это печальная и длинная, как мой хвост история! – воскликнул мышЪ, со вздохом поворачиваясь к Алисе.
– Длинная, как мой хвост, история, – повторила Алиса, с изумлением глядя на мышиный хвост, свёрнутый вокруг всей компании. – Но отчего хвост этот так печален? – продолжала недоумевать Алиса, и пока, мышЪ говорил, идея рассказа представилась Алисе в таком виде:
Жили мы под ковриком
Тепло, уютно, сытно,
Теперь живётся горько
С задиристым котом.Нам больше не до смеха,
Глаза от страха велики!
Тук-тук сердечки, душа
Дрожит, как хвост овечки.Кота не видно если –
Веселья полон дом.
Мышки заигрались,
Но тут ударил гром!Пёс с котом влетели
С облавою на крысу
И разнесли всю в щепки
Мышиную квартиру.Но стоит всем присесть,
Как тут же под ковром
Тепло, уютно, сытно,
И ты подумай-ка о том!***
– Да ты не слушаешь, – строго заметил мышЪ Алисе. – О чём только думаешь?
– Прошу прощения, – робко извинилась Алиса. – Мне кажется, вы уже добрались до пятой извилины?
– Какой извилины? – закричал мышЪ резко и сердито.
– Той, что с узелком, – с тревогой проговорила Алиса, всегда готовая услужить. – Позвольте, я помогу вам его развязать.
– Ничего мне такого не надо, – отрезал мышЪ, вставая и направляясь прочь. – Ты меня оскорбляешь, рассказывая такую нелепицу.
– Я совсем не то имела в виду, – взмолилась бедная Алиса. – Вы так легко обижаетесь.
МышЪ лишь проворчал в ответ.
– Ну пожалуйста, вернитесь и закончите ваш рассказ! – умоляюще крикнула вдогонку Алиса. Другие тоже присоединились и дружно позвали мыша назад.
Но мышЪ лишь тряхнул ушами и поспешно скрылся из виду.
– Как жаль, что он не пожелал остаться, – выдохнула Попугай Лора, а старая крабиха, воспользовавшись ситуацией, сказала дочери: «Ах, моя дорогая! Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не теряй самообладания!».
– Попридержите язычок, мамуля! – раздражённо ответила ей дочь. – Вы так и устрицу выведете из себя.
– Мне очень хочется сюда нашу Дину, – громко заявила Алиса, ни к кому конкретно не обращаясь, – она бы нам быстро вернула мыша назад.
– А кто эта Дина? Извольте спросить, – поинтересовалась Попугай Лора.
Алиса охотно принялась рассказывать, потому что о любимой питомице она была готова рассказывать днём и ночью.
– Дина – наша кошка, она у нас настоящая мастерица ловить мышей, вы себе даже представить не можете! Вы бы видели, как она гоняется за птицами! Может стрямкать птичку в момент, не успеете и глазом моргнуть.
Такой рассказ произвёл на собравшихся должное впечатление, некоторые птицы поспешили подальше от греха, а одна старая сорока принялась тщательно кутаться, заметив при этом: «Мне действительно пора домой, а то ночной воздух горлу моему вредит». Канарейка с дрожью в голосе уже сзывала своих деток: «Уходим, уходим отсюда, мои дорогие, нам здесь не место!». Под тем или иным предлогом все разошлись, и Алиса осталась одна.
Какое-то время она молча сидела, опечаленная, но вскоре приободрилась и начала разговаривать сама с собой как ни в чём не бывало.
– Как жаль, что никто не захотел со мной остаться, я ведь очень сдружилась с ними. Попугай Лора мне как сестра. Да и Орлёнок Иглит тоже. Утёнок Дак и Чудак Додо – очень близкие друзья! До чего ж красиво нам Утёнок Дак спел, когда мы выбирались из пруда. А если бы Чудак Додо не знал дороги к этой хижине, не знаю, смогли бы мы обсохнуть…
Алиса ещё долго могла бы болтать о чём угодно, как вдруг послышался топот ног.
Оказалось, это белый кролик трусил неспешно назад, он смотрел тревожно по сторонам, будто что-то потерял. И вот уже послышалось его бормотание себе под нос: «Маркиза! Ах, Маркиза! Ах, мои дорогие лапки! Мой мех и усы! Она ж казнит меня! Как пить дать, казнит! Где же мог я их обронить, вот бы знать…».
Алиса сразу догадалась, что тот ищет свою бутоньерку и пару лайковых перчаток. И она принялась искать, но их пока не было видно. Похоже, всё изменилось после плавания в пруду и прогулки вдоль берега, заросшего камышами и незабудками. Стеклянный столик и дверца тоже исчезли.
Кролик вскоре заметил Алису, осматривающуюся по сторонам, и бросил ей сердито:
– Мэри Энн, что ты тут делаешь? Поспеши-ка домой, сейчас же! И отыщи на моём туалетном столике перчатки и бутоньерку, неси их сюда как можно скорее, слышишь?
Алиса была так напугана, что бросилась тут же исполнять, не проронив ни слова; она побежала туда, куда указывал Кролик.
Вскоре она оказалась у порога милого домика, на двери которого блестела латунная пластина с именем владельца: «ГОСПОДИН БЕЛЫЙ КРОЛИК». Алиса вошла и сразу поспешила наверх, не желая встретиться с настоящей Мэри Энн, а то её выдворят из дома прежде, чем она успеет найти перчатки. Алиса знала, что одна пара перчаток лежит где-то в зале.
«Конечно, – размышляла Алиса, – в доме их должно быть полно. Вообще-то странно оказаться на побегушках у кролика! Так и Дина пошлёт меня с поручениями!»
И Алиса вообразила, как это может произойти: «Мисс Алиса! Идите сюда, нам пора на прогулку!» – «Няня, я скоро. Я тут за мышкой присматриваю до возвращения Дины. Она велела мне следить, чтобы мышка из норки не выскочила…». Немного подумав, Алиса продолжила: «Вряд ли Дине позволят остаться в доме, если ей вздумается так помыкать людьми».
Она оказалась в уютной комнатке с зеркальцем на столе у окна, и, как Алиса и предполагала, там же нашлась пара-тройка лайковых перчаток крошечного размера. Алиса схватила перчатки и было собралась уже уходить, как заметила маленький пузырёк рядом с зеркальцем, правда, на этот раз бутылочка оказалась без этикетки «Выпей меня». Алиса всё-таки бутылочку откупорила и немного отпила из горлышка.
– Каждый раз, когда я что-то съедаю или выпиваю, что-нибудь интересное да происходит. Посмотрим, как будет на этот раз. Надеюсь, я вырасту, ибо мне надоело быть крошкой!
Так оно и произошло, и даже раньше, чем ожидала Алиса. Едва она осушила половину, как голова вдруг упёрлась в потолок, Алиса склонилась, чтобы уберечь свою шею от перелома, и срочно отставила бутылочку в сторону.
– Стоп-стоп, хватит, надеюсь, больше я не вырасту. Жаль, что я успела так много отхлебнуть.
Увы, оказалось, что Алиса продолжает расти, ей пришлось опуститься на колени, но и это не помогло, теперь была вынуждена лечь, подперев локтем дверь, и обхватить другой рукой голову. Она продолжала расти. Алиса высунула руку в окно, а ногу – в дымоход. И выдохнула: «Всё! Больше нет сил что-либо сделать. Что будет со мной?».
К счастью, действие волшебного пузырька закончилось, Алиса уже не росла. Однако удобств никаких она не испытывала, поскольку выбраться из этой комнаты не представлялось возможным. Неудивительно, что она чувствовала себя несчастной.
– Дома было куда лучше, – размышляла бедняжка Алиса, – я не была ростом то выше, то ниже, мною не помыкали мыши и кролики. Я уже жалею, что очутилась в этой кроличьей норе… И всё-таки здесь довольно интересная жизнь. Мне очень хочется узнать, что со мной произошло. В обычных сказках такое не встретишь. И вот я здесь, в центре настоящей сказки! Не пора ли и обо мне книжку написать? Вот я вырасту и напишу такую… Но ведь я уже выросла, – произнесла Алиса с печалью в голосе. – Выросла дальше некуда. Но стану ли я когда-нибудь старше, чем сейчас? – с сомнением подумала Алиса. – Как было бы удобно никогда не стареть. С другой стороны, придётся всё время зубрить уроки. А вот этого я не хочу! Ох, какая глупышка ты, Алиса, – сказала она себе. – Как можно учить здесь уроки, когда места едва хватает для тебя самой. Ни о каких учебниках не может быть и речи!
Алиса продолжала взвешивать все за и против, строя целые диалоги. Вскоре, однако, снаружи раздался голос, и она прислушалась.
– Мэри Энн, Мэри Энн! – призывал голос. – Сейчас же неси мне мои перчатки!
Затем раздались шаги по лестнице. Алиса сообразила, что это кролик, и так задрожала, что затрясся весь дом. Она забыла, что была сейчас в тысячу раз крупнее этого кролика, и бояться ей его не имело никакого смысла. Кролик приблизился к двери и попытался открыть, однако этому мешал локоть Алисы. Она слышала, как он говорит себе: «Раз так, я обойду и влезу через окно».
– Ну уж нет! – возразила Алиса и, подождав, когда кролик окажется под окном, попыталась его схватить. Однако это ей не удалось.
Послышался слабый вскрик, потом грохот и звон бьющегося стекла. Из чего Алиса заключила, что кролик, скорее всего, свалился в огуречный парник или нечто подобное.
Затем послышался сердитый голос:
– Пэт, Пэт! Ты где? – звал кролик.
А затем незнакомый голос:
– Знамо где. Я здесь! Яблочки копаю*, Ваша честь!
– Яблочки копаю! – передразнил Кролик сердито. – Подь сюда! Помоги мне выбраться.
(Раздался звук бьющегося стекла.)
– Теперь скажи мне, Пэт, что это там такое торчит из окна?
– То рука, конечно, Ваша честь! (Прозвучало это как «торрука».)
– Дурак! Где ж ты видел руку такого размера? А тут она торчит во весь проём окна!
– Так точно, во весь проём торчит. Но это рука.
– Так пойди ж и убери её! Ей там не место.
Наступила долгая пауза, и Алиса услышала перешёптывания:
– Ну конечно, мне это не нравится, вашчесть, совсем не нравится.
– Трус! Делай, как я велю!
Вытянув руку, Алиса сделала ещё одно хватательное движение. На этот раз раздались два слабых вскрика и ещё больший шум бьющегося стекла.
– Сколько у них там огуречных парников? – удивлялась Алиса. – Интересно, что они предпримут дальше? Если захотят вытащить меня отсюда, то я, конечно, за! Не хочу тут более торчать!
Она подождала ещё немного, ничего слышно не было. Наконец раздался грохот колёс и множество голосов наперебой. И вот что удалось разобрать:
– А где вторая лестница?
– Ну дык, мне велели тащить одну только, а не две. Вторая у Билла.
– Сюда, сюда, ставь вертикально в угол.
– Да ты свяжи их вместе сначала, а то не достаёт туда.
– Ты чё, вполне достаёт. Не будь такой въедливый!
– Сюда-сюда, Билл! На, лови верёвку.
– А крыша-то выдержит?
– Осторожно! Шифер не закреплён.
– Ах, он па-адает! Берегись!
(Раздался жуткий грохот.)
– Это кто натворил?
– Билл, кажется.
– А кто полезет в трубу?
– Не-е, я не полезу, лезьте сами!
– Я-я-я не полезу, баста!
– Вот Билл пусть и лезет.
– Сюда, Билл! Хозяин велит тебе лезть в трубу!
«Ах, так это Билл полезет в трубу? – сообразила Алиса. – И чего это они всё валят на Билла! На его месте я бы ни за что не согласилась. Этот камин такой тесный! Однако я смогу наподдать ему слегка.»
И она вытянула ногу подальше в дымоход, сколько могла, и стала ждать подходящего момента, пока не услышала зверька (породу его было не разобрать), который скрёбся, карабкаясь по трубе где-то над её ухом. Бросив громко: «Это тебе, Билл!», Алиса резко пнула его ногой и стала ждать, что произойдёт дальше.
А там уже раздавались крики:
– Энта Билл летит!
– Ловите его! – кричал кролик. – Эй вы, у живой изгороди!
Затем наступило молчание, и новое смешение голосов:
– Ну как ты, старина?
– А что там с тобой случилось? Расскажи-ка нам.
Наконец раздался слабенький скрипучий голосок. («Это Билл», – догадалась Алиса.)
– Сам не понимаю, как так получилось. Я в шоке. В меня что-то врезалось, будто чёрт из табакерки, и в следующее мгновение я взмыл вверх, словно ракета.
– Точно-точно, ты летел, как ракета, старина! – подтвердили другие.
– Нам надо сжечь дом дотла, – предложил кролик.
Тут Алиса завопила что есть мочи:
– Не смейте этого делать! Не то Дину на вас натравлю!
Там умолкли. Пока Алиса раздумывала, как же ей заполучить сюда Дину, она, к своей великой радости, обнаружила, что уменьшается в размерах. Из положения лёжа ей удалось присесть, а ещё через пару минут она уменьшилась до семи с половиной сантиметров.
И она тотчас ринулась вон из дома. На улице оказалась толпа маленьких животных – морских свинок, белых мышей, белок – и Билл – зеленоватого цвета ящерка – в объятиях одной из морских свинок, другая же отпаивала его чем-то из пузырька. Все они бросились к Алисе, как только завидели её. Но Алиса побежала стремительно прочь, и вскоре оказалась в дремучем лесу.
| ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИЦЫ:
*** — Это стихотворение в форме хвоста упоминается в оригинальной сказке «Приключения Алисы под землёй» (глава II). В более расширенной версии — «Приключения Алисы в Стране Чудес» — этот стих заменён на совершенно другой: Прохвост Злобный пёс Фурий Мышонок лишь пискнул, На что пёс Фурий
|
____________________________________________________
Перевод Марка Полыковского (2011):
http://www.stihi.ru/avtor/markpolykovski
Рассказ мышки. (Ранний вариант)
Тёплый тайный грот,
Жить там – первый сорт,
Но беда – живёт
Рядом кот!
Лишь в глазах вопрос
И в душе хаос,
Если рядом рос
Пёс-барбос!
Кот – на променад,
Люд мышиный рад
(День – и то навряд) –
Говорят.
Вышли пёс и кот
В боевой поход
На крысиный род,
Смяв уютный грот, —
И не спас живот
Серенький народ.
Вот так вот!
____________________________________________________
***