<<< пред. | СПИСОК ПИСЕМ | след. >>>
Страницы письма Изе Боумен от 14 апреля 1890 г.
(при клике на иллюстрацию она откроется в полном размере):
Оригинал:
My own Darling,
It’s all very well for you and Nellie and Emsie to write in millions of hugs and kisses, but please consider the time it would occupy your poor old very busy Uncle! Try hugging and kissing Emsie for a minute by the watch, and I don’t think you’ll manage it more than 20 times a minute. ‘Millions’ must mean 2 millions at least.
20)2,000,000 hugs and kisses
60)100,000 minutes
12)1,666 hours
6)138 days (at twelve hours a day)
23 weeks.
I couldn’t go on hugging and kissing more than 12 hours a day: and I wouldn’t like to spend Sundays that way. So you see it would take 23 weeks of hard work. Really, my dear child, I cannot spare the time.
Why haven’t I written since my last letter? Why, how could I, you silly silly child? How could I have written since the last time I did write? Now, you just try it with kissing. Go and kiss Nellie, from me, several times, and take care to manage it so as to have kissed her since the last time you did kiss her. Now go back to your place, and I’ll question you.
“‘Have you kissed her several times?’
“‘Yes, darling Uncle.’
“‘What o’clock was it when you gave her the last kiss?’
“‘5 minutes past 10, Uncle.’
“‘Very well, now, have you kissed her since?’
“‘Well—I—ahem! ahem! ahem! (excuse me, Uncle, I’ve got a bad cough). I—think—that—I—that is, you, know, I——’
“‘Yes, I see! “Isa” begins with “I,” and it seems to me as if she was going to end with “I,” this time!’
Anyhow, my not writing hasn’t been because I was ill, but because I was a horrid lazy old thing, who kept putting it off from day to day, till at last I said to myself, ‘WHO ROAR! There’s no time to write now, because they sail on the 1st of April.’[1] In fact, I shouldn’t have been a bit surprised if this letter had been from Fulham, instead of Louisville. Well, I suppose you will be there by about the middle of May. But mind you don’t write to me from there! Please, please, no more horrid letters from you! I do hate them so! And as for kissing them when I get them, why, I’d just as soon kiss—kiss—kiss you, you tiresome thing! So there now!
Thank you very much for those 2 photographs—I liked them—hum—pretty well. I can’t honestly say I thought them the very best I had ever seen.
“Please give my kindest regards to your mother, and ? of a kiss to Nellie, and 1?200 a kiss to Emsie, and 1?2,000,000 a kiss to yourself. So, with fondest love, I am, my darling, your loving Uncle,
C. L. Dodgson.
____________________________________________________
Изабелле Боумен
Крайст Черч, Оксфорд 14 апреля 1890 г.
Дорогая моя!
Хорошо вам втроем — тебе, Нелли и Эмси — посылать мне миллионы объятий и поцелуев. Но прошу тебя, подумай, сколько времени отняло бы такое количество объятий и поцелуев у твоего старого и очень занятого дядюшки! Попробуй обнимать и целовать Эмси в течение одной минуты по часам и ты убедишься, что делать это быстрее, чем 20 раз в минуту, нельзя. «Миллионы» же означают по крайней мере 2 миллиона.
2000000 (объятий и поцелуев) : 20 = 100000 (минут).
100000 (минут) :60= 1666 (часов).
1666 (часов) : 12 = 138 (дней, считая, что день продолжается 12 часов).
138 (дней) : 6 = 23 (недели).
Я не мог бы обнимать и целовать вас больше чем по 12 часов в сутки и не хотел бы проводить за этим занятием воскресенья. В итоге, как ты видишь, на миллионы объятий и поцелуев мне пришлось бы затратить 23 недели тяжелой работы. Нет, милая моя девочка, я просто не в состоянии столь расточительно расходовать свое время.
Почему я не писал с тех пор, как отправил тебе последнее письмо? А как я мог, мое глупенькое-глупенькое дитя? Как я мог написать тебе, если последнее письмо я уже отправил, а это еще не написал? Если хочешь, можешь сама проверить на поцелуях. Пойди и поцелуй Нелли от меня несколько раз и попытайся поцеловать её после того, как ты поцелуешь ее в последний раз, и перед тем, как ты поцелуешь ее в следующий раз. А теперь возвращайся на свое место. Я хочу задать тебе несколько вопросов.
— Поцеловала ли ты Нелли несколько раз?
— Да, дорогой дядя.
— Во сколько ты поцеловала ее в последний раз?
— В пять минут одиннадцатого, дядя.
— Прекрасно! Целовала ли ты ее с тех пор?
— Видите ли, дядя… Я… гм! … кха-кха! (Простите, дядя! У меня такой сильный кашель!) Я думаю… Я думаю… То есть я хочу сказать… И…
— А! Понимаю! «Иза» начинается с буквы «И». Сдается мне, что на этот раз последняя буква тоже будет «И».
Во всяком случае я не писал тебе не потому, что был болен, а потому, что я ужасный лентяй и все откладывал письмо к тебе со дня на день, пока, наконец, не сказал себе:
— Хорош, нечего сказать! Теперь уже писать письмо просто некогда, ведь 1 апреля они отплывают.
И я бы ничуть не удивился, если бы это письмо пришло из Фулхэма, а не из Луисвилля. Думаю, к середине мая вы доберетесь туда. Но прошу тебя, не пиши мне писем оттуда! Я просто не смогу вынести этих ужасных писем! Я их терпеть не могу! Стану ли я целовать твои письма? Думаю, что вскоре смогу поцеловать (и не раз!) тебя, надоеда ты эдакая! Но достаточно на сегодня!
Большое тебе спасибо за те две фотографии. Они мне — гм! — очень понравились. По правде говоря, я считаю их лучшими из всего, что видел.
Передай мои наилучшие пожелания своей маме, 1/2 поцелуя Нелли, 1/200 поцелуя Эмси, а 1/2000000 поцелуя возьми себе.
Остаюсь искренне любящий тебя дядюшка
Ч. Л. Доджсон
____________________________________________________
***