Информацию об отдельной песне и комментарии к ней можно прочесть, открыв страничку этой песни.

1. Ариадна
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

2. Одиссей
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

3. С тобой, но без тебя
(Настя Полева — Вячеслав Бутусов)

4. Ночные братья
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

5. Цунами
(Настя Полева — Илья Кормильцев, Алексей Могилевский)

6. Вниз по течению неба
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

7. Клипсо — калипсо
(Вячеслав Бутусов — Илья Кормильцев)

8. Тацу
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

9. Улитка
(Настя Полева — Илья Кормильцев)

10. Снежные волки
(старая версия)
(Вячеслав Бутусов)

 

Продюсер — Егор Белкин

Вокал — Настя Полева
Гитара, мандолина — Егор Белкин
Бас — Вадим Шавкунов
Клавишные — Александр Пантыкин, Алексей Хоменко
Барабаны — Владимир Назимов
Саксофон — Алексей Могилевский

Аранжировка — Егор Белкин, Александр Пантыкин, Настя Полева, Гришенков Игорь
Звукооператоры — Леонид Порохня, Сергей Осокин

Фото — Ильдар Зиганшин
«голос врага» в «Тацу» — Алексей Калужский
Художник — Василий Гаврилов
Дизайн — Дмитрий Покровский
В оформлении использованы работы средневековых японских художников
Мастеринг — Евгений Гапеев (1997 год)

Запись произведена в 1987-ом году.

(c) Настя, 1987
CD, MC — Moroz records, 1997 (ремастеринг).

* * *

Из интервью с Настей Полевой, журнал Fuzz, 4.1993:

— Когда же появились мысли о сольной работе?

Настя:  — Пока пела в ТРЕКЕ, не было мысли как-то выделиться. Но Егор Белкин предложил мне попробовать сделать самостоятельную работу, т.е. записать свой альбом. Он внушил мне, что нужно сделать все от начала до конца. Продумать материал, с которым уже можно будет работать, аранжировать и записывать. Тут вся ответственность, мол, на тебе!
В «Тацу» тексты Ильи Кормильцева. «Начало каждой реки» — Бутусова. По этой песней меня сравнивали с Кейт Буш, ассоциация по голосу, образу… А я сама никогда не следила за творчеством других исполнителей. Более досконально и подробно я стала знакомиться с этим после первого своего альбома. Стали интересовать детали. До «Тацу» этого не было.

***
Интервью с Настей Полевой, Киев, октябрь 2012:
http://rockyou.kiev.ua

Настя: В 1984 году «Трек» прекратил своё существование и я, по окончании Архитектурного института, не поступив в музыкальное училище (у меня нет музыкального образования), подумала что, похоже, с музыкой всё закончилось. Пауза длилась до образования Свердловского рок-клуба (1986 г.). Я ходила и просила: напишите мне песни! Меня «посылали» ( знакомые мне рок-музыканты в Свердловске) и говорили, что, мол, пиши сама. Типа, напишешь что-нибудь путное — поможем записать альбом. Вот я сидела и тыкала пальцами в клавиши пианино, как могла. Постепенно «натыкала» песен на альбом. Это были, вполне законченные по структуре и выстроенные по мелодии композиции. Ребятам оставалось «перевести» их на ноты (я не умею записывать нотный текст) и аранжировать, потом записать. Далее — первое выступление на первом фесте Свердловского рок-клуба (1986 г.). А своя группа ( концертный состав «НАСТИ») появилась в конце 1988 года. В том же году мы приехали на фест » Мисс Рок» в Киев. Это было одно из первых моих выступлений.

***
Из интервью с Егором Белкиным и Настей Полевой на радио «Эхо Москвы», 24.12.2001:

Е. БЕЛКИН — …у Насти был свой материал, с которым она не знала, что делать, потому что своей группы у нее не было. И тогда трое из «Наутилуса» и трое из «Урфин Джюса» помогли ей записать первый ее дебютный альбом. Который тогда еще, как это называлось, магнитоальбом, когда не было еще пластинок и уж тем более компактов, он вышел, и как магнитоальбом был распространен. И в общем, принес Насте достаточно большую известность, потому что там были несколько песен, которые крутились по радио, люди их знали.

***
А. Кушнир, «100 магнитоальбомов советского рока»:

К моменту распада «Трека» Настя Полева начала писать собственную музыку. Она уже закончила Архитектурный институт и временно работала художником-оформителем. По вечерам Настя проникала в актовый зал университетского клуба и наигрывала на фортепиано возникающие в голове мелодии.
Музыка рождалась из конкретного состояния или настроения — без свидетелей, в полном одиночестве. Настя придерживалась принципа: «если придуманная мелодия на следующий день всплывает в памяти — значит, она действительно запоминается и чего-нибудь стоит». Подобные эксперименты с памятью отнимали у нее немало времени, но на поверку оказывались крайне продуктивными.
«Это один из самых интересных моментов жизни, — считает Настя. — Вневременное состояние, которое завершается материализацией музыки».
Периодом 85-86 годов датируется начало творческого союза Насти с гитаристом «Урфин Джюса» Егором Белкиным. Он предложил Полевой реальную помощь в организации сольного проекта — начиная от подбора музыкантов и заканчивая аранжировками.
«Когда благодаря продюсерству Белкина появилась возможность петь собственные песни, то первоначально у меня даже не было особого желания это делать,- признается Настя. — Я поостыла. Уж слишком долго меня забивали в «Сонансе» и в «Треке». Но в процессе работы мое отношение к будущему альбому изменилось».
В то время Настя еще не пыталась сочинять стихи, поэтому с текстами она решила не рисковать, отдав кассеты со свеженаписанным музыкальным материалом сразу трем поэтам: Аркадию Застырцу, Илье Кормильцеву и Диме Азину.
После чего стала спокойно дожидаться лучшего из предложенных вариантов.
Свой выбор Настя остановила на стихотворениях Кормильцева. Говорят, что Илья довольно долго въезжал в состояние «поэта для женщин» — вплоть до семейных скандалов, связанных с его увлечением песнями для Насти. Как оказалось впоследствии, результат все-таки стоил затраченных нервов и усилий.

…в 85-м году у Насти был небольшой период сотрудничества с «Наутилусом». На нескольких концертах она пела «Князь Тишины», а во время записи сольного альбома Белкина «Около радио» были зафиксированы «Клипсо-калипсо» и «Белые волки» — суперхит, написанный Бутусовым специально для Насти. На «Тацу» сотрудничество с музыкантами «Наутилуса» получило свое продолжение. Бутусов написал слова для песни «Начало каждой реки» (окончательное название — «С тобой, но без тебя»), а приглашенные на запись Могилевский и Хоменко подыграли Насте на саксофоне и клавишных.

…Несмотря на явный потенциал новых композиций, Кормильцев, прослушав репетиционную запись песни «Тацу», отчетливо понял, что работа над альбомом движется не в том направлении.
«В процессе аранжировки Белкин впервые столкнулся с песенным материалом не квадратного размера, — вспоминает Настя. — Он всю жизнь работал с четырьмя четвертями или с вальсовыми размерами. А здесь ритмический рисунок мог чередоваться по нескольку раз на протяжении одной композиции. Так произошло в песне «Тацу», в которой размер 5/8 стал для него камнем преткновения».
Тупиковую ситуацию взорвал изнутри Кормильцев. Увидев, как Белкин начинает переделывать «Тацу» под пресловутые 4/4, Кормильцев напрямую сказал Насте, что Белкин и помогавший ему Пантыкин мыслят традиционно и для этой композиции нужно искать других аранжировщиков, воспитанных на более новой музыке. Так на горизонте появилась кандидатура Игоря Гришенкова из «Апрельского марша», с которым Настя выступала за год до этого на I свердловском рок-фестивале.

Егор Белкин и Илья Кормильцев.

«Я была вынуждена отдать «Тацу» и «Ночные братья» на аранжировку Гришенкову, — вспоминает Настя. — Такое с моей стороны получилось небольшое предательство».
Несмотря на то что авторство аранжировок двух самых выигрышных в музыкальном отношении композиций принадлежало Гришенкову, на сессию он приглашен не был.
«Я не особенно сильно огорчился, — сухо заметил впоследствии Гришенков. — Действительно, в нескольких песнях было немало моего материала. Но потом начались какие-то внутренние движения по поводу участия в записи Пантыкина, и в итоге в студию пошел он».
Не оправдывая Настину непоследовательность, попытаемся ее понять. Участие в этой сессии Пантыкина автоматически означало обеспечение студийного процесса множеством первоклассных музыкантов. Поскольку свердловские коммуникации Пантыкина не знали границ, ему удалось привлечь к записи почти все сливки местного рока. В числе приглашенных Пантыкиным и Белкиным музыкантов оказались барабанщик «Урфин Джюса» Володя Назимов, Могилевский и Хоменко из «Наутилуса» а также басист будущего концертного состава «Насти» Вадим Шавкунов.
«Все было покрыто страшной тайной, — вспоминает присутствовавший на сессии Бутусов. — Ночью нужно было залезать в студию через окно подвального помещения, и каждый, кто приглашался «в храм», должен был принести с собой либо портвейн, либо несколько бутылок пива. Под окнами в течение всей ночи ютилась тусовка — в робкой надежде, что их пригласят посмотреть, что же происходит внутри».

Пример свердловского рокерского братства, в очередной раз проявившегося во время записи альбома «Тацу», неоднократно служил впоследствии поводом для всевозможных спекулятивных разговоров на данную тему. В реальности, по-видимому, существовала еще одна причина, позволившая собраться вместе такому количеству сильных музыкантов.
«Первоначально особого желания записываться ни у кого не было, — вспоминает звукооператор Леонид Порохня, который работал с Настей за два года до этого на записи «Снежных волков» и «Клип-со-калипсо». — Многие из музыкантов почему-то считали, что альбом будет плохим и перспективы у Насти нет никакой. И только потому, что у многих музыкантов в тот момент не было ни нового материала, ни собственных групп и находились они в очередном кризисе — именно поэтому их удалось собрать вместе».

…Сессия происходила в июне 87-го года в подвале университетской лаборатории технических средств обучения, в которой тогда
работал Порохня. В записи ему помогал Сергей Осокин — телевизионный видеомастер и коллега Порохни по работе в университете.
Запись осуществлялась на два рок-клубовских магнитофона «Олимп» (переделанных Полковником на 38-ю скорость) и на кормильцевскую четырехканальную портостудию Sony. Весь звук шел через старый пульт «Электроника» — таким образом звукооператоры добивались условной многоканальности. Хоменко привозил на ночь из ресторана сразу несколько японских синтезаторов, от которых Пантыкина отрывали под утро с помощью автогена и башенного крана.
…Как только началась сессия, все дрязги между музыкантами прекратились и работа закипела — все-таки в студии собрались профессионалы. Мэтры есть мэтры — понимая всю важность и серьезность этого проекта для Насти, они постарались свести халяву к минимуму.
«Я играл на тенор-саксофоне, — вспоминает Могилевский. — Все свои партии я выписывал на ноты, свято следуя принципу «лучшая импровизация — выписанная импровизация».

…Но все же самым большим достижением альбома стали не сверхдозы восточной экзотики и не грамотные аранжировки в стиле world music, а новая, обволакивающе-мягкая манера вокала Насти, особенно убедительно прозвучавшая в композиции «Вниз по течению неба»: «Я смотрю на голубой экран / С самой лучшей из любых программ / Как туман облака, алый плот уносит река / Я жду заката, плеска весла / Я жду отъезда навсегда».
По степени воздействия проникновенное пение Насти могло сравниться разве что со сказочным эффектом Орфея, при котором камни оживают и начинают тянуться к источнику звука. Взамен нарочито жесткого «мужского» вокала времен «Трека» — вкрадчивый голос и внутреннее обаяние. Отстраненная и отрешенная Настя со своей вневременной камерностью воспринималась чуть ли не как инопланетянка, проповедующая непривычную для отечественной поп- и рок-музыки воздушную атмосферу полусна-полутанца.
«Тацу» был дебютом Насти как композитора, и этот дебют получился на редкость убедительным.
«Я была на сто процентов уверена, что «Тацу» пройдет, — вспоминает Настя. — Желание свернуть горы и сделать что-то, чтобы все ахнули, у меня было всегда. А когда появляется подобная мотивация, я становлюсь метеором. Я бы все стерпела, чтобы получить конечный результат».

.

***
Программа «Летопись», «Наше радио»:

Настя Полева:
Мне ребята сказали: «Попробуй написать сама песню». Я ходила, приставала — «Напишите для меня песню». Я писать начала не из за того, что я такая… хочу сама. Просто никто не хотел этого делать. «Тебе надо, ты иди и пиши» — «Ну, я играть там не умею ни на чем — ни на фортепиано, ни на гитаре» — «Захочешь — будешь! Иди и пальцем — хоть одним, двумя, тремя — хоть как — но иди, старайся и делай».
И я так постепенно-постепенно ковырялась целый год. Ну, там что-то насобиралосб, даже больше, чем на альбом. Сидела, тараканила что-то… в основном на фортепиано… вот как могла. К своему удивлению даже все «рыбы» были закончены, саккомпанированы, с мелодической линией…

[…]

Тексты песен были головной болью свердловчан и Настя не была исключением. Позже она начнет писать сама, но первое время с выбором у нее было негусто. Имелся Илья Кормильцев, писавший для УРФИН ДЖЮСА, Аркадий Застырец, писавший для ТРЕКА и Дмитрий Азин, ни для когоне писавший, но очень хотевший. Настя поступила так.

Настя Полева:
Вот всем троим я дала «демо» свое. Они все написали тексты, и из них я уже выбирала. Тексты были хорошие все три варианта, они были немножко разные, но у Ильи оказалось удобнее петь и я остановилась на нем. Хотя мне на тот период совсем не нравилось то, что он писал для УРФИН ДЖЮСА.

[…]

Ну и под конец оставалось только доделать обложку. Основным специалистом по ним в Свердловске был Эльдар Зиганшин — он оформлял работы ЧАЙ-Фа, НАУТИЛУСА, АГАТЫ КРИСТИ, да и вообще практически всех. Зиганшин признавал только фотографические обложки, поэтому основу конверта манитоальбома составило как раз Настино фото.

Настя Полева:
«Мы сделаем фотосессию, а из нее уже что-нибудь понадергаем, найдем какой-нибудь кадр…». Идеи никакой не было. «Ну давай». Пришел к нам на съемную квартиру, в лоджию, на балкон. Там была хорошая панорама — это был спальный район, эти дома — «муравейники» сплошные. Ну пришел… прямо на этой лоджии — большая такая лоджия — осенью всё это нафотографировал. Ну нашел там какой-то кадр, выбрал самое суровое выражение лица, какое было возможно. У него в оригинале было немножко по-другому — более размазано. Народ посмотрел, и все сказали: «Круто! Запад, чистый Запад, сделали».
А потом — у нас же всё это переиздание как архив шло — просто совместили несколько его идей — там город, какие-то мотивы из графики японской, из книжек — вот это всё насобирали. Практически, все эти идеи воссоединились.

***
А. Кушнир, из буклета CD «Легенды русского рока: НАСТЯ»:

После непродолжительного сотрудничества с НАУТИЛУСОМ и АПРЕЛЬСКИМ МАРШЕМ Настя начала подготовку к записи альбома «Тацу», который продюсировал Егор Белкин. Вместе с Пантыкиным они работали над каждым миллиметром звука, отчетливо осознавая, что после эпизодического участия в ТРЕКЕ данный проект может оказаться для Насти решающим. 
…Демо-кассеты с музыкальным материалом Настя отдала сразу трем поэтам: Аркадию Застырцу, Илье Кормильцеву и Диме Азину. После чего стала дожидаться лучшего из предложенных вариантов. Свой выбор она остановила на текстах Кормильцева, хотя и другие варианты были по-своему хороши.
…Запись осуществлялась в июле 87-го года в подвале одного из университетских корпусов на четырехканальную портостудию «Sony», купленную Кормильцевым. Саунд корректировался опытным звукооператором Леонидом Порохней, в активе которого числились альбомы «Невидимка» НАУТИЛУСА и «Жизнь в стиле хэви-металл» УРФИН ДЖЮСА.

…Спустя несколько месяцев Настя должна была выступать на эпохальном рок-фестивале в Подольске. События, предшествовавшие этой акции, складывались на удивление неблагоприятно. В последний момент от поездки отказались Пантыкин с Назимовым, мотивируя свое решение тем, что к таким крупным фестивалям группа еще не готова и, мол, «не фиг ехать позориться». Но остальные музыканты рвались в бой, и Насте пришлось выступать с джемовым составом Белкин-Умецкий-Могилевский, а партию ударника вместо живого барабанщика механично отстукивал ритм-бокс. Администрация фестиваля до последнего момента почему-то анонсировала Настин проект как УРФИН ДЖЮС, а президент свердловского рок-клуба допустил тактический просчет, выпустив Настю на сцену сразу же вслед за НАУТИЛУСОМ. По простой житейской логике, после сенсационного НАУТИЛУСА ловить Насте было уже нечего. Сохранилась видеозапись ее выступления, опровергающая мнение критиков о том, что это был самый страшный провал фестиваля. Одетая в пестрое мини-платье, сверкая обнаженными коленками и распевая с энергичным уральским акцентом «Клипсо-калипсо», Настя воспринималась в тот момент как женская инкарнация Бутусова. Воздушная атмосфера полусна-полутанца, воспетая ею на подмостках подольского Зеленого театра, все еще не имела своего зрителя. Среднестатистический слушатель, воспитанный на традиционном для советского студенчества треугольнике DEEP PURPLE — PINK FLOYD — LED ZEPPELIN (возможны варианты — А.К.), с упоением ждал «Гопников», «Три-четыре гада», «Революцию» и прочий актуальный рок. Отстраненная и отрешенная Настя со своей вневременной камерностью казалась в тот момент инопланетянкой, достаточно неочевидной и далекой. В итоге последнюю песню своей подольской программы она до конца так и не допела.

***
Настя Полева об альбоме «Тацу», информация с официального сайта группы www.nastyapoleva.ru :

Песни придумывались мной в течение 1985-1986г.г. Территория написания их весьма разнообразна: съёмная квартира, актовый зал университета, репетиционная комната клуба того же университета (на улице Куйбышева), музыкальное училище им. Чайковского («чайник»), просто на улице.

Потом я записала их , под сопровождение фортепьяно (играла, как умела, давя на педали, других спецэффектов не было) , на катушечный магнитофон. Пела на «рыбьем» языке , т.к. тексты отсутствовали.
« Рыбий язык» – это смесь псевдоанглийского языка и неопознанных фонем. В то время я знала трёх «рок-поэтов» в городе Свердловске: Аркадия Застырца (ещё по группе «Трек»), Илью Кормильцева, Диму Азина. Решилась отдать им демо-запись и попросила написать тексты, если понравятся песни. Никто из них не знал, что кто-то ещё пишет тексты на эти «рыбы». Все трое согласились. Я считала тогда, что тексты должен писать «профи», и даже не рассматривала себя как автора.
По первым двум-трём текстам каждого автора я поняла, с кем из них хочу продолжить работу. Надо сказать мне понравились все варианты, но тексты Ильи Кормильцева лучше ложились на музыку. Думаю, что Илья представлял себя женщиной, вживался в роль и писал. Но «заковыристость» в себе он не мог «подавить», потому собирал в кулак всю свою эрудицию и бил в цель — «невежество» и «темноту».

…Когда определились с текстами, я показала заготовки альбома Егору, потом Пантыкину. Они «заценили» песни и решили, что впишутся в «проект». Мне оставалось ждать совета «стаи» и наблюдать, как формируется команда для процесса записи. Замечательная особенность того времени заключалась в безудержном энтузиазме тех, кто помогал записывать альбом. Шоу-бизнеса ещё не было и в помине, «официальные» студии были страшно далеки от народа, тем более от «молодняка», поэтому все рассчитывали на собственные силы и на места, где непосредственно «сидели», т.е. учились или работали. По счастью, таким «местом» безраздельно обладал Лёня Порохня ( он работал в студенческой телевизионной студии при университете). Естественно, мы могли записываться там только «подпольно», по ночам в летние каникулы: меньше народу в «универе», меньше шансов нас застукать. Когда университет закрывался на «клюшку», мы залезали через полуподвальное окно со двора в студию, а выходили утром, через главный вход, как «белые» люди. Вахтёры ни о чём не подозревали.

Оснащение студии было «доукомплектовано» всем необходимым. Удалось собрать со всего города всякие «примочки», Кормильцев предоставил собственную новую четырёхканальную порто-студию, на ней, кстати, много альбомов записано, вся классика Свердловского рока, («Сонька» послужила славно!). Эхо-камерой являлась лестничная клетка, мы рисковали, нас могли услышать, обнаружить, и «надавать всем по шапке», Лёню — уволить с работы и т.д. Это сейчас тебе и студии какие хошь, пластинки, промоушен, всё, чего пожелаешь.

А тогда – всё с препятствиями, по «минному полю», не знаешь, где «подбросит». Зато, море энтузиазма, приключений, веселья, новых ощущений значимости происходящего. Музыканты приходили, уходили, просто торчали без дела, а Лёня Порохня «жил» у себя в студии и днём и ночью, до конца. В общем, микроскоп сделали топорами, как-то выкрутились, сподобились-таки «родить» эту запись. Балабанов Лёша тоже проявил интерес к событию и зафиксировал нас на киноплёнку. Я страшно волновалась, а Балабанов приговаривал: «Дураки вы, все! Вот будете старыми, посмотрите на себя и всплакнёте. Спасибо скажете режиссёру, в ножки поклонитесь! А я раздуюсь от важности и буду самым умным!  А вы останетесь идиотами и уродами»! (он так шутил, а может и нет!)

Еще я хотела отметить, что мои соратники и коллеги сначала хотели исправить в песнях «кривые» размеры на понятные — «рокерские» «четыре-четверти». Когда я сочиняла песни, даже не задумывалась о размере, писала, как чувствовала, никто не сказал, как надо писать. Вот и наворотила такого, что потом все чертыхались, разгребая ритмическую вакханалию. …Мне кажется, никто не мог себе представить, что получится из этих песен, и какая реакция будет на этот альбом. «Женской» рок музыки в России не было на тот период, поэтому мне пришлось идти «в первый раз в первый класс»! На этот факт надо сделать скидку дорогие друзья-товарищи, дамы и господа!

***
Егор Белкин, 06.03.2017:
https://specialradio.ru/art/626/

Когда Борщ покинул группу (имеется в виду группа ТРЕК, в составе которой была Настя — С.К.) , Настя оказалась там не нужна. И я предложил ей создать что-то своё, в чём я мог оказать ей посильную помощь. Настя написала материал, и мы нашли музыкантов.
Лёнька Порохня тогда работал в техническом отделе университета, и там в подвале мы оборудовали студию. Записывали на «Олимп», переделанный на 38 скорость, а в качестве ревербератора использовали чёрную лестницу. Вынесли туда колоночку и организовали посыл; поставили подальше от колонки микрофон, и сделали возврат – получилась эхо-камера. Так родился альбом «Тацу» 1987 года.
Он произвёл тогда достаточно большое впечатление – кассеты расходились со страшным свистом. Мы объехали весь СССР. Я незадолго до того занял у своей подружки 12000 рублей на Roland D-20, без особой надежды с её стороны на то, что я смогу их отдать. Спустя всего пару месяцев гастролей с Настей, я рассчитался полностью со всеми долгами. Масть попёрла, что называется. Где мы только не играли!

***
Егор Белкин, 13.03.2017:
https://specialradio.ru/art/627/

Все тексты альбома «Тацу» написал Илья, а потом он бросил всех: и «Урфин Джюс», и «Настю» и меня. Кинул всех и остался лишь с «Наутилусом». Потому что мы его тексты правили, а Слава к ним даже не прикасался – пел как есть. Говорил, что вообще не считает возможным править его тексты. А как не править? Например, Илья мог сочинить такую конструкцию, типа «скат и спрут», что в настином исполнении звучало как «ссат и срут» – ну как такое можно оставить?

_______________________________________________________________________

<<< Вернуться на главную страницу группы НАСТЯ

<<< Вернуться на страницу «Дискография группы НАСТЯ«

<<< Вернуться на страницу «Песни группы НАСТЯ по алфавиту»

Автор и координатор проекта «РОК-ПЕСНИ: толкование» — © Сергей Курий