<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. Arthur B. Frost (1869).
ОРИГИНАЛ на английском (1869):
Canto III – Scarmoges
«And did you really walk,» said I,
«On such a wretched night?
I always fancied Ghosts could fly –
If not exactly in the sky,
Yet at a fairish height.»
«It’s very well,» said he, «for Kings
To soar above the earth:
But Phantoms often find that wings –
Like many other pleasant things –
Cost more than they are worth.
«Spectres of course are rich, and so
Can buy them from the Elves:
But we prefer to keep below –
They’re stupid company, you know,
For any but themselves:
«For, though they claim to be exempt
From pride, they treat a Phantom
As something quite beneath contempt –
Just as no Turkey ever dreamt
Of noticing a Bantam.»
«They seem too proud,» said I, «to go
To houses such as mine.
Pray, how did they contrive to know
So quickly that ‘the place was low,’
And that I ‘kept bad wine’?»
«Inspector Kobold came to you – »
The little Ghost began.
Here I broke in – «Inspector who?
Inspecting Ghosts is something new!
Explain yourself, my man!»
«His name is Kobold,» said my guest:
«One of the Spectre order:
You’ll very often see him dressed
In a yellow gown, a crimson vest,
And a night cap with a border.
«He tried the Brocken business first,
But caught a sort of chill ;
So came to England to be nursed,
And here it took the form of thirst ,
Which he complains of still.
«Port wine, he says, when rich and sound,
Warms his old bones like nectar:
And as the inns, where it is found,
Are his especial hunting ground,
We call him the Inn Spectre. «
I bore it – bore it like a man –
This agonizing witticism!
And nothing could be sweeter than
My temper, till the Ghost began
Some most provoking criticism.
«Cooks need not be indulged in waste;
Yet still you’d better teach them
Dishes should have some sort of taste.
Pray, why are all the cruets placed
Where nobody can reach them?
«That man of yours will never earn
His living as a waiter!
Is that queer thing supposed to burn?
(It’s far too dismal a concern
To call a Moderator).
«The duck was tender, but the peas
Were very much too old:
And just remember, if you please,
The next time you have toasted cheese,
Don’t let them send it cold.
«You’d find the bread improved, I think,
By getting better flour:
And have you anything to drink
That looks a little less like ink,
And isn’t quite so sour?»
Then, peering round with curious eyes,
He muttered «Goodness gracious!»
And so went on to criticise –
«Your room’s an inconvenient size:
It’s neither snug nor spacious.
«That narrow window, I expect,
Serves but to let the dusk in – »
«But please,» said I, «to recollect
‘Twas fashioned by an architect
Who pinned his faith on Ruskin!»
«I don’t care who he was, Sir, or
On whom he pinned his faith!
Constructed by whatever law,
So poor a job I never saw,
As I’m a living Wraith!
«What a re markable cigar!
How much are they a dozen?»
I growled «No matter what they are!
You’re getting as familiar
As if you were my cousin!
«Now that’s a thing I will not stand ,
And so I tell you flat.»
«Aha,» said he, «we’re getting grand!»
(Taking a bottle in his hand)
«I’ll soon arrange for that !»
And here he took a careful aim,
And gaily cried «Here goes!»
I tried to dodge it as it came,
But somehow caught it, all the same,
Exactly on my nose.
And I remember nothing more
That I can clearly fix,
Till I was sitting on the floor,
Repeating «Two and five are four,
But five and two are six.»
What really passed I never learned,
Nor guessed: I only know
That, when at last my sense returned,
The lamp, neglected, dimly burned –
The fire was getting low –
Through driving mists I seemed to see
A Thing that smirked and smiled:
And found that he was giving me
A lesson in Biography,
As if I were a child.
____________________________________________________
Перевод Михаила Матвеева (2008):
Песнь III
Глубокие следы
«Так ты, — заметил я, — пешком
Бродил по этой стуже?
Я думал, что любой фантом
Летать умеет с ветерком
И выше туч к тому же!»
«Парит Король наш в облаках,
Тут спорить я не стану.
Но крылья — это роскошь… Ах! —
Вздохнул он. — Нам такой размах —
Увы! — не по карману.
Вот Духам крылья хоть бы хны
Приобрести — они же
Богаты, но не так умны:
От них держаться мы должны
Подальше и пониже.
В гордыне Духи не хотят
Признаться почему-то,
Хотя на нас они глядят,
Как на назойливых цыплят
Индюк глядит надуто».
«Все ясно — дом мой не в цене
У эдакой гордыни,
Но как узнали вы, что мне
Совсем неясен толк в вине,
И дом стоит в низине».
«Инспектор Гномберг побывал
У вас, мой друг, сначала…»
«Инспектор кто — берг? — Я вскричал.—
Чтоб призрак должность исполнял —
Такого не встречал я».
«Такое имя — Гномберг. Он
Из нашего сословья
И очень часто облачен
В колпак и желтый балахон,—
Сказал мой гость. — Здоровье
Он подорвал в родном краю.
Затем, покинув Брокен,
Приплыл лечиться в Англи-ю,
Где, пристрастившись к питию,
Леченьем пренебрег он.
Портвейн хороший, по словам
Вот этого субъекта,
Дает тепло больным костям,
И часто мы, признаюсь вам,
Зовем его Винспектор».
илл. Артура Б. Фроста (Arthur B. Frost) (1869)
Я не терял присутствия —
Невольный юмор! — духа,
Пока (хотя был кроток я)
Речь провоцирующая
Вдруг не коснулась слуха:
«Кухаркам, кажется, всегда
Напомнить есть причина,
Что вкусной может быть еда,
А недоступные места
Совсем не для графина.
А ваш слуга? Не разогреть,
Лишь сжечь способен ужин!
Кем он работать сможет впредь?
(Чтоб это все уразуметь,
Специалист не нужен.)
Кусочек дичи был неплох,
Иначе все с гарниром!
Вы старый выбрали горох,
И я б на холод — видит бог! —
Не ставил гренки с сыром.
Хлеб, я бы так предположил,
Вкуснее из пшеницы.
А то, что я у вас здесь пил,
Чуть лучше выглядит чернил,
Но в пищу не годится».
Затем, смотря по сторонам
И бормоча: «О! Боже!»,
Сказал: «А комната? Она
Совсем уюта лишена,
Да и простора тоже.
А ваши окна так узки…»
Тут я вмешался резко:
«Мой архитектор мастерски
Оформил окна — их эскиз
Одобрил сам Джон Рескин».
«Я даже знать его не знал —
Все это показуха!
С тех пор как сам я духом стал,
Таких убогих не встречал
Я проявлений духа.
Почем сигары? Вкус хорош!
Они вполне отменны!»
Ответил я ворчливо: «Что ж?!
Развязно ты себя ведешь,
Как будто мы кузены.
Скажу я без обиняков
Мне не по нраву это».
«Так вот, — сказал он, — вы каков!
(Он взял графин.) Я был готов
К развитию сюжета».
Он, видно, знал, какая ждет
Меня за это кара:
«Приступим! — крикнул он. — Вперед!»
Так, что спастись не смог я от
Разящего удара.
Затем, не помня, где я есть,
Я этому задире
Все повторял, пытаясь сесть,
Что пять плюс два, конечно, шесть,
А два плюс пять — четыре.
Но, как и что, мне не узнать,
Стряслось на самом деле.
Когда очнулся я опять,
Свет ламп не от, а как-то вспять
Струился еле-еле.
Но все же я заметить смог
Сквозь мрак и мглу, спросонок,
Что Биографии урок
Мне гость дает, суров и строг,
Как будто я ребенок.
____________________________________________________
Перевод Андрея Москотельникова (2009):
ПЕСНЬ III. Перепалка
Спросил я: «Ты пришёл пешком
В такую ночь сюда?
А я везде читал о том,
Что над землёй парить фантом
Способен без труда».
«Прилично это королям —
Взвиваться в облака;
Но видится фантомам, нам,
Цена приятственным вещам
Чрезмерно высока.
У привидений средства есть,
Чтоб крылья из каприза
У эльфов, скажем, приобресть.
Но сложно с ними дружбу весть,
И держимся мы низа.
Про них шумок со всех сторон
И обвиненья в спеси.
А мы не лезем на рожон.
Бентамке маленькой поклон
Индюшка не отвесит».
«Да-да! И в доме жить моём
Им чванство не даёт!
И как же вызнали о том,
Что „в яме“ расположен дом
И „выбор вин“ не тот?»
«Бывал инспектор-кобольд тут…» —
Мне начал дух в ответ.
«Кто-кто? — вскричал я. — Как зовут?
Инспектор-дух? Давай же, плут,
Пролей на это свет!»
илл. Питера Невилла (Peter Newell) (1869)
«Его мы Кобальтом зовём;
Он привиденье. Ночкой
Ещё столкнётесь вы вдвоём.
Ночной колпак с каймой на нём,
Фуфайка с оторочкой.
Он жил на Броккене[2] сперва,
Но дёру дал однажды.
„Всю ночь проухав как сова
(Я привожу его слова),
Расклеишься от жажды“.
Теперь исправно пьёт вино,
Зовёт его „мой клейстер“.
Портвейн ли, бренди — всё одно:
Он кварту выпить мастер, но
Не зря ж он квартирмейстер[3]».
Я терпеливо это снёс —
Изрядную остроту!
Но разошёлся он всерьёз:
Куда там шутка да курьёз —
Претензии без счёту!
«Вы не гурман. Пахучих трав
Тут явный недобор.
По мне, тогда лишь повар прав,
Когда достаточно приправ,
А все диеты — вздор!
Кухарку вашу в павильон
Допустит кто навряд
Служить в буфете весь сезон.
И, право слово, не резон
Вам биться об заклад.
Горох гарнира, что кремень.
Сырки не отогреты.
Питаясь этак каждый день,
Я точно стану тенью тень —
На ус мотайте это.
Да впрочем, что — сырок подстыл!
Проблема тут в муке.
И я бы очень попросил
Не добавлять в вино чернил —
Горчит на языке».
Умолк, и взглядом обежал
Вокруг, дивясь чему-то,
И критикующе сказал:
«Я большего простора ждал
И большего уюта.
А это узкое окно
Не пропускает света».
«Но вспомни, — я сказал, — оно
В строительстве сохранено
По Рескина завету».[4]
«Не важно мне, — мой гость вскричал, —
Какой тут стиль и дух
И кто так строить завещал!
Работы хуже не встречал,
Не будь и впрямь я дух.
А что, сигар у вас таких
Коллекция богата?»
Я рявкнул: «Не получишь их!
Уж больно ты в общенье лих,
Со мной запанибрата!
Я не желаю тут стоять
И слушать эту речь».
А он: «Давно бы вам сказать!
Могу вам помощь оказать:
Извольте на пол лечь!»
Сказав, прищурился остряк,
Ручонку вдруг занёс…
Я увернулся кое-как,
Но всё ж поймал его кулак —
Пришёлся прямо в нос.
Засим не помню. Только глядь:
Вот стол, вот стул, — и сесть
Успел как будто я опять;
И семью семь как будто — пять,
И семью восемь — шесть.
Но только что произошло,
Не угадать никак.
И вроде в комнате светло,
Но, словно мутное стекло,
Перед глазами мрак.
Нет, вижу, вижу наконец:
Слабевший огонёк
Раздул в камине удалец.
И получаю, как юнец,
Духимии урок.
.
|
ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА: [2] Броккен, или Блоксберг, — самая высокая гора в горном массиве Гарц в Германии, по преданиям излюбленное место сборищ ведьм и прочей нечисти (см. сцену «Вальпургиева ночь» в первой части «Фауста»). [3] Игровое толкование слова «квартирмейстер» — вынужденная переводческая замена следующей игры слов оригинального текста. Дух рассказывает, что, поскольку портвейн, который так любит инспектор Кобальт (Inspector), чаще всего можно разыскать в гостиницах и на постоялых дворах (inns), то прочие духи в шутку зовут его «Inn-Spectre» (произносится в точности так же, как Inspector), т.е. «гостиничное привидение». [4] Джон Рескин (1819-1900) — английский теоретик искусства, автор знаменитых книг «Современные живописцы» (1843-60), «Семь светочей архитектуры» (1849) и др. Питомец и преподаватель Оксфорда. С Рескином Кэрролл познакомился в октябре 1857 г., до конца жизни поддерживал с ним дружеские отношения и неоднократно поминал в своих сочинениях (см., например, стихотворение «Гайавата-фотограф»).
|
____________________________________________________
Перевод Андрея Кроткова (2007-2008):
Песнь третья
Невполнемание
Заметил я: «Погодка – ад,
Пешком тащиться плохо.
Я думал – Призраки летят.
Не как стрижи – зенит чертят…
Хоть над чертополохом!»
А он: «Дано лишь Королю
В паренье знать свободу.
Я, Призрак, много лет скорблю,
Мечтаю: крылышки куплю –
Цена не по доходу.
Нет, Духи вовсе не бедны.
У Эльфов покупая,
Не спорим против их цены…
Мы к Эльфам предубеждены:
Компания тупая.
У них – гордыня, узкий круг,
И к нам полны презренья,
Не подают при встрече рук…
Ну словом, так, как спит индюк
При петушином пенье».
«Вот почему они мой дом
Оставили в покое!
Но разумею я с трудом:
В низине дом – что, низость в том?
И чем вино плохое?»
«У вас Инспектор Кобольд был», –
Ответил этот малый.
«Инспектор кто?» – я перебил.
«Понять такое выше сил!
Порастолкуй, пожалуй!»
«Зовётся Кобольд», – гость в ответ, –
«Он – нашего покроя.
Всегда со вкусом он одет,
В одежде любит яркий цвет,
Ночной колпак с каймою.
Он родом с Брокенских высот,
Но там простыл однажды,
И к нам оформил переход –
И с той поры его трясёт
От неизбывной жажды.
Портвейн он любит – выпить лют,
Им лечит грудь больную,
Лишь там он бродит, где нальют;
Его Винспектором зовут
За эту страсть хмельную».
Я эти шуточки сносил –
Пускай престранной складки;
Мой нрав на диво ровен был,
Покуда Дух не учинил
Нахальные нападки.
«Вы дали волю поварам,
Их подтянуть пора бы;
Вкус ваших блюд – и стыд и срам,
С посудой в кухне тарарам;
Видать, порядки слабы?
Официантом вам не быть –
В момент турнут со службы!
Как можно это пойло пить?
(Да, худо дело… Поручить
Посреднику вас нужно).
Съедобна утка, но жевать
Нельзя горох столь старый;
Кухарке стоит втолковать,
Что гренки с сыром подавать
Ей надо с пылу с жару.
Отвратен хлеб – всегда любил
Пшеничную муку я;
Ну, а вино – вовек не пил
Такую дрянь темней чернил,
Кислятину такую!»
Он кинул взгляд, пробормотал:
«О Боже!» почему-то, –
И всё подряд переругал:
«У вас не комната – подвал,
Ни места, ни уюта!
Окошко узко – ходу нет
Лучей весёлым блёсткам».
«Позволь же», – я ему в ответ, –
«Строитель свято блюл завет,
Что дал великий Рёскин».
«Плевать, кто зодчий сей лихой
И следует кому!
Я в гневе, потерял покой,
Вовек убогости такой
Я не видал в дому!
Зато сигары – для меня!
Почём? Скажите смело!»
Я рявкнул, тон переменя:
«Ты кто мне – братец, сват, родня?
И что тебе за дело?
Не потерплю накоротке
Такого обращенья!»
«Мы важничаем, эхе-хе!» –
Сказал (с бутылкою в руке)
Мне Призрак без смущенья.
И вдруг приёмчик отмочил –
Смеясь, вскричал: «Вот так!»
Я увернуться не словчил,
И очень крепко получил –
Мне въехал в нос кулак.
Жив, мёртв – я не соображу,
Лежать мне или сесть?
Очнулся – на полу сижу
И убедительно твержу,
Что дважды восемь – шесть.
Что было – до сих пор ответ
Неведом для меня.
Вернулся разум, память – нет;
Забытой лампы тусклый свет
И язычок огня.
С ухмылкой и с улыбкой Он
В тумане плыл, светя;
И был мне впрок преподнесён
Биографический Канон,
Как будто я – дитя.
____________________________________________________
***
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Автор и координатор проекта «ЗАЗЕРКАЛЬЕ им. Л. Кэрролла» —
Сергей Курий