Рис. К.В.Изенберг из издания «Руслана и Людмилы» 1890 г.
Автор статьи: Сергей Курий
Статья из рубрики «Культурная зоология»
Коты в мифах, литературе и на экране
Как известно человек котов не только разводил и выводил, но и придумывал. Попробуем же вспомнить самых популярных кошачьих героев сказок, мифов и художественных книг. Начнём с, так сказать, родных нам образов…
Например, благодаря Александру Сергеевичу и школьным учителям, все мы прекрасно извещены о том, что есть
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём, и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом,
Идёт налево — песнь заводит,
Направо — сказку говорит…
Хотя Пушкин не называет имени этого высокообразованного животного, знатоки фольклора уверены, что под ним подразумевается сказочный кот Баюн (от древнерусского «баяти» — «рассказывать»). Несмотря на, с виду, безобидные таланты, Баюн не менее опасен, чем сладкоголосые гомеровские сирены. Своими «байками» кот буквально «убаюкивает» аудиторию, после чего жестоко расправляется с уснувшими. В сказке «Пойди туда — не знаю куда…» из сборника Афанасьева сообщается, что Баюн «сидит на высоком столбе в двенадцать сажон и многое множество всякого люду насмерть побивает». Герою сказки, чтобы добыть кота, приходиться не только бороться со сном, но и использовать множество спецсредств.
«Кот-баюн прыг ему на голову, один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий — тут добрый молодец ухватил его клещами, сволок наземь и давай сечь прутьями; наперво сек железным прутом, изломал железный — принялся угощать медным, изломал медный — пустил в дело оловянный; этот гнется, не ломится, вкруг хребта увивается. Кот-баюн начал сказки сказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей: а купеческий сын не слушает, знай его нажаривает».
Иллюстрация К. Кузнецова из сборника «Русские народные сказки».
Зато укрощённый Баюн оказывается животинкой весьма полезной — его можно и на врага натравить, и использовать, как некоего Кашпировского — считалось, что байки кота излечивают болезни.
Другого персонажа фольклора — Кота Казанского — можно увидеть на многих русских лубках. Согласно легенде, именно в Казани жила порода самых крупных, сильных и умных котов. Когда город осаждали войска Ивана Грозного, один такой кот даже предупредил казанского хана о вражеском подкопе под стену. Впрочем, иногда казанские коты вели себя не столь благородно — могли, например, перегрызть спящему хозяину горло.
Слухи об этой породе были столь распространены, что Елизавета Петровна для борьбы с мышами в своём дворце попросила привезти кошек именно из Казани.
«Кот казанский, ум астраханский…» Лубок. Россия. XVIII век.
Есть свой страшный кот и в исландском фольклоре. По традиции во время Святок (которые в Исландии называют Йоль) каждый житель должен был приобрести какую-либо шерстяную обновку. К тем, кто обновкой не обзавёлся, по ночам мог нагрянуть Йольский кот — чёрное чудище величиной с быка — со всеми вытекающими отсюда последствия. Недаром в Исландии про нарушителей традиции говорили: «Он надел на себя Йольского кота» (т.е. «навлёк на себя проблемы»).
Что касается литературных котов, то здесь самым популярным до сих пор остаётся герой сказок Шарля Перро (1697) — тот самый, который достался в наследство третьему сыну мельника. Поначалу несчастный даже хотел пустить столь никчёмное «наследство» на мясо и муфту. Однако в итоге пройдоха-кот не только «раскрутил» хозяина на сапоги, но и помог тому сделать карьеру при королевском дворе, попутно убив лоха-людоеда.
Надо сказать, что история Кота-в-Сапогах была известна ещё до Перро. Например, в сборнике итальянца Страпаролы «Приятные ночи» (1550-53) можно встретить похожий сюжет о «Константино счастливчике, каковой благодаря хитроумию своей кошки добывает себе могучее королевство». Людоеда там нет. Зато кошка так же, как и у Перро, искусно выдаёт своего хозяина за знатного и богатого человека.
Рис. Г. Доре к сказкам Ш. Перро.
«…кошка с величайшей поспешностью устремилась вперёд и, оставив остальных далеко за собой, наткнулась на нескольких всадников, к которым обратилась с такими словами: «Куда вас несёт, несчастные? Поторопитесь убраться, ибо сюда движется большой конный отряд, и тогда вам не поздоровится…» Всадники, устрашившись, спросили: «Как же нам теперь поступить?» На это кошка ответила: «Поступайте следующим образом: если кто-нибудь пожелает узнать, чьи вы всадники, смело говорите в ответ: мессера Константино, и никто вас не обидит»».
Ещё одна сказка-легенда у нас практически неизвестна, зато крайне популярна в Англии. Надо сказать, что герой сказки — Ричард Уиттингтон — личность вполне реальная — так звали успешного купца XIV века. Хотя настоящий Уиттингтон происходил из дворян, в сказке он превратился в бедного мальчика, который отправился на заработки в Лондон. Однажды Дика так замучили грызуны, что он по дешёвке купил кошку, оказавшуюся крайне искусным мышеловом. Уже одного этого таланта ей хватило, чтобы сделать своего хозяина богатым. Сначала кошку арендовал капитан судна, а затем продал её заморскому султану (тоже «измученному мышами») за немалую сумму. Удивительно, но бедному Дику вернули всю сумму, и его жизнь коренным образом изменилась.
Сказочный Дик Уттингтон стал столь популярным, что подменил собой прототип. Например, когда Реджинальд Эльстрак (1570-1625) изготавливал гравюру с купцом на основе более раннего портрета, заказчик попросил заменить череп, на который опирался рукой Уиттингтон, хрестоматийной кошкой.
А вот у немецкого писателя Гофмана действительно был любимый кот. Животное так привыкло спать в ящике стола посреди бумаг, что писатель однажды подумал: «А может сей смышленый кот тайком пишет книги?». Так на свет родились «Житейские воззрения кота Мурра» (1819), где Гофман сатирически изображал нравы эпохи и пародировал «возвышенные» литературные штампы.
«Что там погреб, что там дровяной сарай — я решительно высказываюсь в пользу чердака! — Климат, отечество, нравы, обычаи — сколь неизгладимо их влияние; да, не они ли оказывают решающее воздействие на внутреннее и внешнее формирование истинного космополита, подлинного гражданина мира! Откуда нисходит ко мне это поразительное чувство высокого, это непреодолимое стремление к возвышенному! Откуда эта достойная восхищения, поразительная, редкостная ловкость в лазании, это завидное искусство, проявляемое мною в самых рискованных, в самых отважных и самых гениальных прыжках? — Ах! Сладостное томление переполняет грудь мою! Тоска по отеческому чердаку, чувство неизъяснимо-почвенное, мощно вздымается во мне! Тебе я посвящаю эти слезы, о прекрасная отчизна моя,— тебе эти душераздирающие, страстные мяуканья! В честь твою совершаю я эти прыжки, эти скачки и пируэты, исполненные добродетели и патриотического духа!…».
Издание «Житейских воззрений кота Мурра» 1855 года.
О происхождении следующего литературного героя — Чеширского кота — я уже писал. Интересно, что в первоначальной рукописи Кэрролла «Приключения Алисы под землёй» кота не было – появился он только в печатной версии — и не зря! Взяв за основу местную пословицу, Льюис Кэрролл создал ярчайшего персонажа, способного не только улыбаться, но и постепенно исчезать — вплоть до одной улыбки, висящей в воздухе.
«– Д-да! – подумала Алиса. – Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота! Такого я в жизни ещё не встречала».
Надо заметить, что в оригинале герой Кэрролла выглядит не столь мило, как на некоторых картинках. Чеширский кот сразу пугает Алису крупными размерами и рядом острых зубов.
В сказках про Пиноккио и Буратино мы видим кота и лису в роли бродяг и мошенников (хотя здесь кот однозначно глупее своей напарницы). Кстати, Алексей Толстой довольно остроумно переделал русское прозвище кота — Васька — на итальянский манер — Базилио.
Рис. Maraja Libiko к «Приключениям Пиноккио».
Не забыли писатели и о «демоническом» прошлом чёрных котов. Недаром в знаменитой новелле Эдгара По «Чёрный кот» животное носит имя бога царства мёртвых — Плутона. Правда, в течении новеллы пугает не столько кот, сколько его хозяин-алкоголик, постоянно издевающийся над Плутоном. Мстит убиенный кот лишь в самом конце.
«…дюжина сильных рук ломала стену камина. …Глазам зрителей представился труп, уже сильно попортившийся и покрытый запекшеюся кровью, который стоял против них в прямом положении. На голове его, разинув красный рот и выпучив единственный огненный глаз, сидело гнусное животное, коварство которого привело меня к убийству, а обличительный вопль предал меня палачу. Я похоронил чудовище вместе с трупом моей жены!».
А вот в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» чёрный кот напрямую входит в свиту Сатаны и играет роль своеобразного шута-трикстера.
«…в гостиной на каминной полке, рядом с хрустальным кувшином, сидел громадный черный кот. Он держал в своих лапах примус.
– М-да… действительно здорово, – шепнул один из пришедших.
– Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, – недружелюбно насупившись, проговорил кот, – и еще считаю долгом предупредить, что кот древнее и неприкосновенное животное».
Говорят, что его прообразом стал собственный кот писателя по имени Флюшка. Правда, в романе кота зовут достаточно странно — Бегемот. Дело в том, что в средневековой мифологии действительно был демон с таким именем, очень подходивший герою Булгакова по характеру.
Памятник Булгакову и коту Бегемоту в Харькове.
Коллен де Планси «Dictionnaire infernal» 1863:
«Бегемот — демон дурашливый (шутовской), глава демонов, виляющих хвостами (демонов-льстецов). Сила его в почках. Его царство — лакомства и удовольствия брюха».
Внешне канонический демон кота ничем не напоминал. Но и на, хорошо знакомого нам, бегемота он походил лишь огромным пузом, а голову имел слоновью.
Демон Бегемот.
Когда появился синематограф, кошки были уже столь популярны, что не преминули тут же появиться на большом экране. Первым знаменитым персонажем эпохи немого кино стал бродячий кот Феликс — своеобразный мультяшный аналог Чарли Чаплина, способный выкрутиться из любой трудной ситуации. Мультик о похождении Феликса выпущен ещё в 1919 году и вскоре превратился в длинный сериал.
С появлением звукового кино популярность Феликса сошла на нет. Но на его место пришли десятки других мультяшных котов. Так в 1940 году начался сериал про кота Тома, который настойчиво и безуспешно пытался поймать мышонка Джерри. Мультфильм частенько критиковали за излишнюю жестокость, что, впрочем, не помешало ему получить аж 7 «Оскаров».
Многие (в том числе и я) считали, что именно на основе «Тома и Джерри» Вячеслав Котёночкин создал свой сериал «Ну, погоди!». На самом же деле Котёночкин вдохновлялся «Микки Маусом» Диснея, а «Тома и Джерри», как и многие из советских зрителей, увидел в 1987 году — с распространением видеомагнитофонов и видеосалонов.
Впрочем, в советской мультипликации хватало и своих знаменитых котов.
Первым из них, безусловно, стал кот Леопольд, впервые появившийся на экране в 1975 году. Он мало походил на своих задиристых коварных собратьев — носил интеллигентскую бабочку и проповедовал пацифизм — мол, «ребята, давайте жить дружно». На что «ребята» в виде двух мышей-гопников вполне резонно обзывали его «подлым трусом».
Честно говоря, Леопольд меня всегда раздражал — его блаженная доброта казалась мне граничащей с идиотизмом. Лишь один раз (в первом мультфильме сериала — «Месть кота Леопольда») он ведёт себя правильно — и то после принятия микстуры «Озверин».
То ли дело кот Матроскин! Этот персонаж книг Э. Успенского по-настоящему стал известен лишь после выхода анимационной трилогии о Простоквашино (1978-84). Матроскин воплощает в себе все «привычные» для человека «кошачьи черты». Он может вкрадчиво уговаривать голосом Олега Табакова, а может и, когда надо, показать когти.
Матроскин в меру эгоистичный, меркантильный (в противовес «бессеребреннику» Шарику), экономный и хозяйственный. Как говорит папа дяди Фёдора: «Будь у меня такой кот я может и не женился бы никогда!».
Из других советских мультперсонажей можно вспомнить доброго и наивного котёнка по имени Гав (м-ф 1976-82), котёнка с улицы Лизюкова (м-ф 1988), который хотел, чтоб его боялись, и жирного кота из м-ф про попугая Кешу с его коронной фразой: «Таити,Таити… Не были мы ни в какой Таити — нас и здесь неплохо кормят».
Кадры из м-ф «Котёнок по имени Гав».
Похожую фразу мог произнести и Гарфилд. Этот толстый и ленивый рыжий кот, большой поклонник лазаньи, начинал в 1978 году, как персонаж комиксов, а потом стал героем мультсериала и полнометражных фильмов.
Нельзя обойти стороной и другую героиню комиксов — Женщину-кошку из саги о Бэтмене. Она, конечно, человек, но повадки у неё вполне кошачьи. Интересно, что поначалу Женщина-кошка выступала в амплуа злодейки — противницы Человека-летучей-мыши. Но постепенно становилась более неоднозначной героиней, которую с Бэтменом связывают противоречивые чувства «любви-ненависти» (в свежем сериале «Готэм» она даже выступает в роли напарницы юного Брюса Уэйна).
Adam Hughes. Catwoman.
Что касается музыки, то здесь самым ярким «кошачьим» произведением, безусловно, является мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера «Cats». В его основу композитор положил цикл стихов Т. С. Элиота под названием «Книга Старого Опоссума о практичных кошках» (1939). Разумеется, под масками кошек поэт вывел вполне узнаваемые человеческие типажи и аллегории (например, кошачьего старейшину зовут, ни много ни мало, Второзаконие, а кот Макавити — типичный бандитский главарь).
Уэббер с детства любил эти стихи Элиота, и в течении всех 1970-х писал по их мотивам песни. К 1980 году, когда накопилось достаточно материала, композитор решил сделать из него мюзикл, который запомнился, в первую очередь, замечательным актёрским гримом и нетленным хитом кошки Гризабеллы «Memory».
Учёным тоже не были чужды кошачьи образы и аллегории.
Так в 1799 году астроном Жозеф Лаланд заявил: «Я люблю кошек, я обожаю их. Надеюсь, что мне простят, если я, после моих шестидесятилетних неослабных трудов, помещу одну из них на небо». Разумеется, речь шла о созвездии и, конечно, о созвездии Южного полушария (в северном небе всё давно «расписали» греки).
Лаланд поместил созвездие Кошки между созвездиями Насоса и Гидры, но другие астрономы ему этого всё-таки не «простили». Международный астрономический союз в 1922 году окончательно определил официальный список 88 созвездий. Кошки среди них не было (её звёзды полностью отошли к соседней Гидре).
Созвездие Кошки из «Urania’s Mirror» (1825).
Последнего кота, о котором мы поговорим, тоже придумал учёный. Звали учёного Эрвин Шрёдингер. Он был специалистом по квантовой физике, поэтому и «кот» у него получился более странный, нежели Чеширский у Кэрролла.
Квантовая физика – наука, настолько противоречащая здравому смыслу, что я, наверное бы, вообще не стал касаться этой темы, если бы выражение «Кот Шрёдингера» не ушло в массы в виде некоего мема.
Началось всё с того, что Шрёдингер представил на суд учёного сообщества один мысленный эксперимент, больше напоминающий аллегорию. Допустим, у нас есть ящик, в котором находятся: а) радиоактивное атомное ядро, б) склянка с синильной кислотой и в) несчастный кот. За час атомное ядро может распасться или… не распасться – при этом с одинаковой долей вероятности. Если ядро распадётся, то механизм разобьёт склянку с кислотой, и кот умрёт.
Казалось бы, что тут непонятного? Но дело в том, что, согласно квантовой физике, пока ящик закрыт, атомное ядро, как бы, пребывает в двух состояниях (распавшемся и нераспавшемся) ОДНОВРЕМЕННО. А, следовательно, и кот является в этот момент одновременно и мёртвым, и живым! Для того, чтобы дать реализоваться одному из сценариев — надо открыть ящик.
Другими словами, именно наблюдатель придаёт «промежуточному» состоянию определённость. Мы увидим либо мёртвого, либо живого кота, но, пока мы этого не видим, ядро (а значит и кот) находятся в подвешенном (точнее «смешанном» состоянии).
Многие учёные считают, что этим «бредовым» (с точки зрения обывателя) экспериментом Шрёдингер вовсе не утверждал возможности существования полуживого-полумёртвого кота, а просто хотел показать неполноту квантовой механики. Однако, как и всё странное, эксперимент породил множество весёлых шуток и анекдотов. Например…
