Входила в альбомы «Саундтрек к кинофильму «АССА» (1987)
и «Последний герой» (1989)
КОММЕНТАРИИ к ПЕСНЕ:
***
Впервые прозвучала в 1986 году на IV фестивале Ленинградского рок-клуба.
Первая студийная запись сделана для саундтрека фильма Сергея Соловьёва «Асса» (1987). Спустя два года песня была перезаписана для альбома «Последний герой» (1989).
В 2005 году песня использовалась в саундтреке к андеграундному фильму Сергея Лобана «Пыль». На фоне заключительных титров её исполняет актёр московского шоу театра «СинематографЪ» Алексей Знаменский, причём поёт её на языке слабослышащих (см. фото).
В 2007 году песня была использована в предвыборном ролике «Союза правых сил».
13 декабря 2008 года съезд ОДД «Солидарность» официально принял эту песню в качестве гимна движения.
.
***
Интервью с В. Цоем, «РИО» №19, 1988:
— А ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки. У тех же «Перемен» — песни, в общем то, личной, обращенной к самому себе-возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа «Дайте миру шанс». Не то чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, создался некий такой стереотип, собственно говоря, чуждый КИНО.
— В общем, да. Так получилось: как только началась гласность — все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что, в конце концов, все встанет на свои места.
.
***
Из интервью Виктора Цоя и Наталии Разлоговой тележурналисту Сергею Шолохову, 1988:
С. Шолохов: Сергей Соловьев рассказывал о том, что когда нужно было собрать людей на картину «Чужая Белая и Рябой», то специально арендовали солдат на случай, если не придет зритель, но когда ему потребовалось созвать массовку на концерт Цоя, Цой только развел руками: «Нет проблем, обеспечьте милицию». Так?
В. Цой: Я никогда не был настолько самоуверенным, поэтому ничего такого не говорил. Я думал, что людей, которым нравится наша группа, в Москве много, и надеялся, что, узнав о концерте, они придут. Я предложил устроить бесплатный концерт, чтобы во время концерта снять необходимый эпизод. Люди пришли. Ничего такого… «обеспечьте милицию»… я не делал, я ничего этого не знал.
Н. Разлогова: Соловьев сделал картину на базе рок-музыки не потому, что она ему нравится, а потому, что он чувствует, что за этим будущее, что это тот язык, который понимает основная масса зрителей.
С. Шолохов: Виктор, в фильме «АССА» после мелодраматического финала, когда красавица убивает своего любовника-мафиозо, который падает в ванну с розами, и жанр берет свое, вы поете песню протеста. Не кажется ли вам, что тут есть некая спекуляция… созданная, чтобы интеллектуалы нашли здесь какие-то свои радости?
В. Цой: А я не считаю эту песню песней протеста. И вообще я не очень понимаю, зачем она нужна этой картине. Она выглядит, на мой взгляд, вставным зубом… Ну это скорее дело режиссера. В конце концов, я не мог предположить, каков будет конечный результат. Отвечает за это только режиссер. Я рад, что в этом фильме мне удалось выглядеть максимально отдельно от всего остального.
Н. Разлогова: То, что песня оказалась в конце, вполне естественно, это должно было заставить зрителя досидеть до конца фильма. Ведь Виктор Цой в титрах идет четвертым, на уровне исполнителей главных ролей, и люди, конечно, ждут его появления. Если песню пустить вначале, вдруг они уйдут? А так они будут сидеть до конца… Этим обеспечивается касса.
.
***
Интервью В. Цоя в Алма-Ате. ДС «50-летие Октября», 2-5.02.1989:
«Тутти-news» №5, март 1991:
— А ты независим?
— В некотором смысле. В материальном да. Но в нашей стране нет абсолютно независимых людей. Система заставила быть такими. Идиотские законы, глупые традиции. Я не вижу смысла говорить об этом. Это все неинтересно.
— Но ты поешь именно об этом! Ты же требовал перемен!
— Наверное, я не совсем точно формулировал мысль. Конечно, меня касается все, что есть в нашей жизни и свое отношение к этому я выражаю. Но это не значит, что я собираюсь принимать непосредственное участие в каких-то политических акциях или стать пророком, проповедником или там еще кем-то. Я вижу факты, людей, какие-то явления, отношения между людьми — и пою об этом. Хотя жить становится все труднее, хуже.
.
***
Интервью В. Цоя, газета «Советская Молодёжь», г. Рига, 1989:
— «Перемен требуют наши сердца!»- поете вы, зрители вторят. Что бы вы хотели изменить в жизни?
— Каждый человек должен изменить прежде всего свою жизнь и себя… Это сложный вопрос. Я не считаю, что одному человеку под силу изменить жизнь как таковую.
— В жизни вы борец за перемены?
— Я не считаю себя борцом. Я пою песни. Пою о том, что мне нравится или нет, о том, что меня волнует.
.
***
Интервью В. Цоя газете «Комсомолец Кубани». 30.06.1989:
— Вы поете о том, что вам интересно. А что интересует вас сегодня? Не так давно вы пели: «Мы ждем перемен…» И они наступили. Какие проблемы волнуют сейчас?
— Никогда не бывает такого, когда уже ничего нет нового и уже все известно. Всегда хочется чего-то иного. Кажется: будет что-то впереди лучше. Жизнь бесконечна, и в ней постоянно что-то происходит, меняется. Перемены могут быть даже в лучшие времена.
…— Может быть, не желая того, вы стали лидером, неким романтическим героем на сцене. А с песней «Мы ждем перемен!» — где-то даже оракулом для молодых: это ведь звучало как призыв, будоражило. Ощущаете ли вы на сцене бремя популярности?
— Знаете, если бы я писал песни и заранее при этом вкладывал в них какую-то особую ответственность, думал об этом — было бы плохо. Мне не нравятся люди, которые считают себя пророками и думают, что в состоянии научить других, как жить. Я пою о своих проблемах, увлечениях и никого учить жить не собираюсь. Если песни кому-то нравятся, то я этому, конечно, рад.
.
***
Интервью В. Цоя в Харькове, 20-21 сентября 1989 г.:
— …ты пел год назад: «Мы ждем перемен…», ты ни поешь и сейчас. А тебе не кажется, что перемен не будет просто напросто. Или в выражение «Мы ждем перемен» ты вкладывал что-то, что группа КИНО ждет перемен?
— Ну, это вообще очень сложная история, и вообще эти песни очень многие понимают неправильно и поэтому…
— Ну, а какой смысл лично ты вкладывал?
— Очень личный, очень личный смысл.
.
***
Интервью В. Цоя газете «Музыкальный Олимп»:
— В вашей песне есть слова «Мы ждем перемен». Каких же?
— Эта песня написана давно, задолго до перестройки, и обращена к внутреннему миру человека. Если хотите, ее можно расценивать, как призыв к поступку. Какому поступку — каждый решит для себя сам.
.
***
Интервью В. Цоя в Красноярске. ДС «Енисей». 1-4 декабря 1989 г.:
— Виктор Цой дождался перемен? (Лебедева В., 18 лет).
— Мне остается догадываться, что имеется в виду. Если какие-то социальные и общественные вопросы, то, думаю, никто не будет отрицать, что за последние пять лет очень многое изменилось. Я правда, не берусь судить — к лучшему или к худшему эти перемены. Остается надеяться, что к лучшему.
.
***
Интервью В. Цоя газете «Комсомолец Узбекистана». 9-11 марта 1990:
— Когда вышел последний альбом КИНО, я позволила себе поделиться с читателями некоторыми мыслями. Речь шля о том, что Виктор Цой и его команда по прошествии двух лет признали несостоятельность идей «Группы крови», что двя года взросления привели к осознанию наших реалий. В этом не было ошибки?
— Нет, все верно. Вспомните 1987 год. Надежды, оптимизм, все только начиналось. Но голый оптимизм, оптимизм без поддержки, оптимизм ради оптимизма — для глупцом. И поневоле становишься пессимистом. Я не думаю, что новый альбом дотянет до популярности «Группы крови», но он ближе мне сегодняшнему.
— И тем не менее вы включаете в программу хит тех вро мен — «Мы ждем перемен»…
— А разве это не говорит лишний раз о том, что перемени заставляют себя ждать?
.
***
Интервью с Марианной Цой, «Московский Комсомолец» 26.06.1991:
— Журналист «Виража» утверждает, что в известной цоевской песне речь идет лишь о школьных переменах…
— В песне все сказано. Когда люди берутся за какое-то дело, они должны оценивать свою компетенцию в данном вопросе. Сапожник должен шить сапоги. И если ты писал всю жизнь об авариях, то зачем же лезть в творчество человека, который погиб?
.
***
Из интервью с Г. Гурьяновым, 2003 г. (из книги Екатерины Андреевой «Тимур. «Врать только правду!»):
Мы чуждались социального жлобства. Но были и привязки к простым повседневным формам. Мы так жили и пробили каменную стену. Мне всегда казалось, что это мы всё придумали, сделали. Когда была написана песня «Перемен!», еще только начинался 1985 год, не было ни перестройки, ни ускорения, она никакого политического смысла не имела, а только философский. Она была, если выражаться простым народным языком, о беспокойстве, неудовлетворении. «Чай на столе, сигареты в руках» — там все так затрапезно, а дальше начинается фантазия индивидуума, и слушающий может додумать песню по-своему. Поэтому в каждой песне группы «Кино» была свобода, и поэтому они работают на большую аудиторию. Говоря о переменах, следует вспомнить о великой «Книге перемен». Тогда все были очень любопытными и любознательными. Потом уже эту песню сделали чуть ли не лозунгом или гимном. Это потом уже появилась волна бездарей и хамов, когда зашевелились «совки».
.
***
Интервью с Г. Каспаряном, kp.ru, 19.06.2012:
http://kp.ru/online/news/1177657/
— Песни группы «Кино» становятся актуальнее? Например, известную «Перемен» поют теперь и на митингах.
— Люди, которые на митингах поют эту песню, вызывают у музыкантов шутки и смех. Не больше. «Перемен» писалась не для толпы. Не для стада. Местоимение «наши», используемое в тексте, относится к очень узкому кругу людей. Самых близких, с которыми, возможно, ты сидишь рядом на кухне каждый вечер. Это все глубоко личное.
.
***
Интервью с Б. Гребенщиковым для журнала «Ереван» г.Ереван, 12.11.2008:
— Вот две точки отсчета: 1980 год — рок-клуб и 1990-й — распад СССР. Перемены, которых требовал Цой…
— По поводу того, чего требовал Цой… Я понимаю, что вы говорите образно, просто хочу с этим «образом» побороться. Никто из тех, кто поет, — если он на самом деле любит свое дело, — не поет от своего имени. И, кстати, группа «Кино» песню «Мы ждем перемен» называла «пельменем» и очень не любила. Настоящие творцы говорят то, что вертится у всех на языке, но вот выразить никто не может. Просто Витька был настолько тонок, если хотите, — гениален, что произнес то, что было у всех на уме.
.
***
Антон Чернин, «Наша Музыка: Первая полная история русского рока, рассказанная им самим», 19.04.2013:
…Георгий Гурьянов: О! Фильм «АССА». Более омерзительного, скучного, спекулятивного фильма я не видел. Для меня единственный смысл съемок в этом фильме состоял в том, чтобы спастись от сорокаградусного питерского мороза и от опасности попасть в тюрьму или быть принужденно пристроенным на работу за тунеядство. И в принципе достичь обе цели мне удалось. Но фильм невозможно смотреть — можно смотреть только финальную сцену, когда появляется Виктор. Он переполнен бездарными актерами, фальшивыми, высосанными из пальца, ложными, невозможными ситуациями. Я могу его критиковать без конца. Его невозможно смотреть. Это чудовищное кино.
.
***
Режиссер С. Соловьев о съемках фильма «АссА», «Новая газета», 23.09.2004:
Есть особая порода людей. Великодушных, что ли. Вот, скажем, песня «Ждем перемен». Пришел я в первый или второй день знакомства с Гребенщиковым на концерт Цоя, он там в финале спел «Перемен…», а я с ним и знаком-то еще не был. После того как все кончилось, пришли за сцену, я ему и говорю: «Слушайте, а вы могли бы подарить мне эту песню в картину?» — «В каком смысле?» — «Ну, вот даю вам честное слово, что этой песней будет завершаться моя новая картина. А вы мне даете честное благородное слово, что до премьеры исполнять ее не будете». Цой моментально согласился. И полтора-два года до выхода фильма действительно «забыл» ее, никогда не исполнял публично.
.
***
JohnLenin, «Кино «АССА» и «Кино» в «АССЕ», 2005:
1987 год… За давностью лет уже не помню точно, было ли это летом, или ранней осенью… Или нет, кажется, это было в мае…
Когда наступила «эпоха перестройки и гласности», именно там, в московском Парке им. Горького, в так называемом «Зелёном театре» (кто знает, это такая концертная площадка под открытым небом, в самом конце Парка Горького) проходили многие интересные рок-концерты. Ещё как бы «полуофициально»… Кажется, в то время эту площадку «взял под свою эгиду» небезызвестный Стас Намин… Помню, что я бывал там в те времена на нескольких рок-концертах… На одном из них, например, в первом отделении выступал «Круиз» (Валерий Гаина со-товарищи), а во втором — как раз группа Стаса Намина, которая в тот период уже не называлась «Цветами»… или уже снова стала называться «Группой Стаса Намина «Цветы»? Это я не очень отчётливо сейчас помню… Но, пардон, я несколько отклонился от темы!
Итак, в 1987 году, допустим, в мае, поехал я в «Зелёный театр» Парка Горького на рок-концерт, про который случайно узнал, что там выступит Цой со своей группой «Кино», Петя Мамонов со своими «Звуками Му» и «кто-то ещё»…
Этими «кем-то ещё» оказалась группа «Вежливый отказ»… Они выступали первыми. Музыка этой группы (кто знает) — весьма специфична… В силу чего поклонников у неё всегда (и тогда — тоже) было немного… Поэтому на протяжении их выступления (я бы даже назвал это модным словечком — «перфоманс»), так вот, на протяжении всего этого их «перфоманса», фанаты Цоя (а их, видимо, было большинство среди зрителе периодически вопили, цитируя своего любимца: «Уходи-и-и!!! Оставь телефон — и иди-и-и!!!» Наконец, «перфоманс» или, если угодно, «хэппенинг» «Вежливого отказа» закончился под одобрительный рёв зрителей, не очень вежливо отказавших (в большинстве своём) этой группе в своём почтении и понимании ТАКОЙ музыки… И следующими по очереди на сцену вышли уже желанные многими «гости» — Пётр Мамонов со своей группой «Звуки Му»… Ну, излишне говорить, что в те времена это была «культовая группа» (особенно в Москве)… Я их, кстати, тогда впервые увидел и услышал живьём (как и «Вежливый отказ», и «Кино»).
После «Звуков Му», выступивших довольно интересно и принятых публикой «на ура», на сцене, наконец, появился долгожданный Виктор Цой, ещё не «раскрученный» тогда по телевизору «кумир молодёжи», а «широко известный в узких кругах» поклонников советского андеграунда «рок-стар». Восторженный рёв зрителей достиг максимума, когда они увидели своего любимца и его группу «Кино».. В этом рёве слышались отдельные выкрики: «Цой — отец родной!!!» и тому подобное…
Мне-то было немного странно слышать такое… Кое-что в записи из магнитоальбомов «Кино» (так же, как и «Звуков Му, «Аквариума», Майка и группы «Зоопарк» и т.д.) у меня в то время уже было, и отдельные песни, в частности, Цоя, мне даже нравились, но у меня был скорее познавательный интерес ко всей этой «советской подпольной рок-музыке», да и лет мне тогда было уже под тридцать, а, значит, вырос я на совсем другой музыке… Но, невольно поддаваясь общему экстазу, я, кажется тоже что-то радостное вопил вместе со всеми… Кстати, надо сказать, среди заполнивших «зелёный театр» до отказа зрителей довольно много было не только 18 — 20-летних фанатов «Кино, но и людей моего поколения…
И вот, когда «Кино» уже исполнили три или четыре своих песни, вдруг возникла некая пауза… В это время, кстати, уже почти стемнело (концерт начался то ли в семь, то ли в восемь вечера, сейчас уже точно не помню)… На сцене появился низенький толстый дядечка, представившийся кинорежиссёром Сергеем Соловьёвым…
Пытаясь перекричать (хотя он кричал в микрофон, но всё равно в итоге охрип) рёв зрителей, недовольных тем, что выступление «Кино» было непонятно почему прервано, Соловьёв старался что-то объяснить… А надо сказать, тогда Сергей Соловьёв не слишком часто появлялся на экранах телевизоров, поэтому мало кто из пришедших на тот концерт понимал, кто он, собственно такой и зачем он прервал концерт… Большинство зрителей, будучи недовольно тем, что концерт прервался, вопило, требуя, чтобы этот низенький толстый мужик убирался и чтобы «Кино» продолжило своё выступление… Но постепенно, видя, что их кумир Цой (со-товарищи) спокойно стоят на сцене, явно зная, что всё идёт как положено, толпа несколько успокоилась и попыталась послушать, ЧТО же кричит им в микрофон этот странный толстый дядька…
А Сергей Соловьёв, срывая голос, в конце концов, сумел объяснить, ЧТО именно он от пришедших на этот концерт зрителей хочет… Выяснилось, что он снимает сейчас свой новый фильм, что в данный момент ему нужно снять очень важный эпизод этого фильма, и как раз с участием группы «Кино», и что, мол, он ОЧЕНЬ ПРОСИТ всех зрителей ему в этом помочь… Помочь тем, — продолжал Соловьёв, — что когда, мол, сейчас пойдёт фонограмма следующей песни (тут, при слове «фонограмма», толпа снова недовольно загудела), а камера, укреплённая на специальном кране над сценой, начнёт снимать, надо, мол, будет всем зажигать спички… Спички, — прокричал Соловьёв, — сейчас будут всем розданы…
Тут, и в самом деле появившиеся на сцене трое или четверо людей (видимо, помощников Соловьёва), начали разрывать вынесенные упаковки, доставать оттуда спичечные коробки и забрасывать эти коробки в первые ряды… Сквозь усилившийся радостный рёв толпы, Соловьёв с трудом пояснял, что, мол, поймавшие эти коробки, должны перебрасывать их дальше, так, чтобы досталось всем… Думаю, досталось действительно практически всем зрителям, поскольку упаковок этих самых спичек было в изрядном количестве… Между тем, как коробки со спичками летели в первые ряды зрителей, а те, оставляя по коробку-другому себе, перебрасывали всё новые и новые, долетавшие до них со сцены коробки дальше, в следующие ряды, Соловьёв успокаивал зрителей, что, мол, после того, как нужный ему эпизод будет снят, выступление группы «Кино» продолжится, и все песни будут дальше опять исполняться вживую, без всяких фонограмм, что, мол, под фонограмму надо только снять песню в этом эпизоде, а то вживую, мол, при киносъёмке нельзя…
Народ, проникшийся высокой задачей помочь «важнейшему из искусств», вовсю принялся разбрасывать коробки со спичками во все стороны. Некоторые уже и поджигали их прежде времени и горящими бросали в своих соседей… Экстаз нарастал… Серный дым стелился над «зелёным театром»… Как в этом «пожаре московском» никто не сгорел, я удивляюсь до сих пор!.. Я сидел по центру, ряду примерно в десятом… В меня, помню, чуть кто-то из первых рядов не угодил горящим коробком со спичками… Всё это время, кстати, Цой со-товарищи так и стояли на сцене, дожидаясь, пока закончится подготовка к киносъёмке…
И вот всё готово к съёмке… Соловьёв ушёл со сцены… Группа «Кино» начала играть (под фонограмму, как и предупредил Соловьёв), Цой начал петь:
Вместо тепла — зелень стекла,
Вместо огня — дым…
Из сетки календаря выхвачен день…
и т.д. (тоже, естественно, под фонограмму, как это требовалось для киносъёмки)…
Кран с кинокамерой пришёл в движение… Возможно, я, не будучи в этом деле специалистом, неправильно называю эту хреновину «краном»… В общем, такая поворачивающася в горизонтальной плоскости «стрела» над сценой, с укреплённой на конце её кинокамерой, включавшейся и поворачивавшейся вокруг своей оси, благодаря специальному устройству, в автоматическом режиме… Поворачиваясь, эта самая «стрела» с камерой как бы описывала над передними рядами зрителей такой полукруг…
Зрители (включая Вашего покорного слугу) в это время вовсю зажигали спички, поднимая их горящими над своими головами и вопя в экстазе…
Наконец, эпизод был снят… Спички все догорели…
Потом «Кино» и Цой исполнили, уже вживую, ещё несколько своих песен…
Потом концерт закончился… Долго ещё приходили в себя прокопчённые зрители (включая Вашего покорного слугу), ставшие ещё и участниками какого-то нового, ещё неизвестного тогда почти никому, фильма… Фильма «АССА»…
Потом была знаменитая премьера «АССЫ» в ДК МЭЛЗ весной 1988 года… Потом кончилась эпоха «перестройки и гласности», а вместе с ней и социализм… Советская рок-музыка вышла, наконец, из подполья… Пошло ли ей это на пользу? Не знаю, не знаю…
Я бы хотел в заключение сказать другое: всякий раз, когда я смотрю фильм «АССА» и дело доходит до этого, завершающего фильм, эпизода, я, вглядываясь в экран, тщетно стараюсь разглядеть себя среди вспыхивающих огней…
«Перемен!
Мы ждём перемен!..»
***
Из интервью с В. Цоем, 1990 г.:
http://kinoman.net/library/view.php?id=163
– Режиссер Сергей Соловьев очень тепло отзывался о вашем участии в работе над фильмом «АССА». Как вы относитесь к этой соловьевской картине и к его последней работе «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви»?
– «Черную розу…» я просто еще не видел. А «АССА»… Нормальный фильм. Весело было работать – хорошая компания подобралась. Он мог быть еще лучше, если бы был покороче. На мой взгляд, он затянут. Движения не хватает. Я знаю, что многие считают, что с «АССА» Соловьев изменил самому себе. Что это не его стиль, не его актеры, вообще все не его. Ну… стал работать на потребу массовым молодежным вкусам. Насчет последнего не знаю. Но себе он не изменял точно. Я смотрел только одну его «доассовую» работу. Там про голубя…
– «Чужая Белая и Рябой»…
– Ну да. Хороший фильм. Правильный. Так вот, про голубя и про «АССА» – одно и то же. Один и тот же художник со своим стилем. Одно другое дополняет… Развивает. Просто «АССА» непривычна для некоторых слишком умных критиков. Соловьев изменил не самому себе, а тем, кто привык к фильмам, которые он снимал до «АССА». А это их проблемы. Мне самому свое участие в кино (без кавычек)…
– В кинематографе…
– Правильно. Мне нравится «Игла». Она мне по-человечески ближе, понятнее. Я там не играю. Веду себя так, как в жизни веду. И слов минимум. В общем, все как в жизни.
.
***
Виталий Калгин «Виктор Цой. Последний герой современного мифа»
(М: Рипол Классик. 2016)
Георгий Гурьянов:
По поводу песни «Перемен!». В ней нет никакой политики. Совершенно. Абсолютно философский трактат, там нет ни слова о политике, чисто внутренний мир. Но после смерти Виктора, буквально через год-два, эта песня стала как знамя… Каждый понимает как хочет, по-своему, но нужно знать и понимать немножко, о чем именно идет речь…
Юрий Каспарян:
Песня «Перемен!» – это романтический взгляд Цоя на мир… Не более того. Никаких политических призывов в ней нет.
…Юрий Шумило:
Впервые я увидел Цоя в «Тавриде», где мы снимали все ресторанные сцены. Вижу, бродит по площадке такой высокий азиатский человек в черном. Посторонние на площадке – это моя зона ответственности. Подхожу, спрашиваю: «Почто здесь?» А он мне: «Я к Соловьеву приехал». Переспрашиваю Соловьева: «К вам?» А Соловьев: «Ты чего, Юрик? Это же наш композитор, знакомься – Витя Цой». Познакомились. Я увидел у него значок Шаолиня. Говорю: «Ты чего, имеешь какое-то отношение к этой теме?» Наверно, отсюда и взаимная симпатия возникла. Стали в перерывах всякие единоборческие темы обсуждать. Но фанатом Цоя я стал позже, когда снималось начало сцены с песней «Мы ждем перемен!». Он встал на сцене ресторана, на площадке громко включили фонограмму (в кино ведь все под фанеру снимается), я стоял за камерой, за Павлом Тимофеевичем, и был буквально оглушен мощью, которая обрушилась из динамиков. Цой со своей кошачьей пластикой тоже впечатлил. Прямо уши к голове прижало. Павел Тимофеевич стоял, смотрел в дырочку (тогда еще камераменов никаких не было) и, когда закончился трек, повернулся ко мне и сказал: «Ну что, Юрок, понял?» Он-то к тому времени уже слышал это все. А меня оглушило. После этого я подсел на Цоя, для меня это было какое-то полное откровение, – это ведь был тот же парень, с которым мы только сейчас болтали про Шаолинь и которого за звезду никто по большому счету не держал. Их вообще тогда никто звездами не считал. Были какие-то странные пацаны в странных одеждах, с гаджетами, которых мы тогда не видели. А у них тем временем уже была связь с заграницей, была Джоанна Стингрей – какой-то заступ за кордон, во всяком случае, в виде предметов материальной культуры. Они уже были одеты иначе, чем мы, и вот эта одежда во многом отразилась в одежде Бананана. Помните этот их проезд с Крымовым в троллейбусе? Все эти очки, хламиды, большие американские ботинки – это казалось тогда странным и неожиданным. Мы понимали, что это модно, но модно как-то по-другому… Когда на повестке дня встал вопрос съемки сцены в Зеленом театре, второй режиссер Витя Трахтенберг направил меня в парк Горького. В то время там уже проходили какие-то концерты, но были они вялые, на ползала. Когда собирались люди, я брал микрофон в будке, которая наверху амфитеатра, и довольно корявым языком вещал: «Будет такая-то съемка, приходите тогда-то. Будут те и эти…» Доносил информацию. В версии Сергея Александровича решающими были звонки Вити Цоя по трем телефонным номерам, после которых волшебным образом собрался полный Зеленый театр. Этот поэтический образ меня тоже устраивает. Когда стали думать, откуда брать массовку, Цой сказал: «Да не волнуйтесь вы, два телефонных звонка – и все придут». Понятно, что для любого киношника, тем более тогдашнего, вообразить себе это невозможно. Поиск массовки, работа с ней – это самое тяжелое, что можно себе представить. И когда Соловьев все это увидел, он, естественно, был в глубоком обмороке. Поверить в это было трудно .
Андрей Самойлов:
После фильма «АССА» приехали в Москву, надо было снять финальную сцену в парке Горького, в Зеленом театре. Соловьев говорит: «Надо завтра дать рекламу по радио и телевидению». Цой сидит так: «А чего рекламу давать? Надо пацанам позвонить двоим, завтра все придут». Соловьев говорит: «Да нет, нужна массовка по полной программе». Витя говорит: «Да не надо». Три-четыре номера набрал: «Я буду завтра петь в Зеленом театре». Часов с шести утра парк Горького начали заполнять. Снимали сцену вечером. Можете себе представить, что творилось в парке Горького, а уж в Зеленом театре – вызвали кучу милиции, ОМОН. Туда войти было просто невозможно. В два часа дня парк был забит полностью .
Юрий Шумило:
Перед съемкой «КИНО» был разогрев. Внутри рокерской тусовки была своя непростая жизнь, были черные и белые, кого-то там считали лабухом. Помню, что они долго препирались по поводу присутствия на сцене негра Вити, Димки Шумилова, и Сережки Рыженко. Помню, что публика ждала БГ, а БГ не было… Съемочный процесс происходит определенным образом. И пока не готовы все службы, съемку начинать нельзя. Собралась многотысячная толпа, которая ждала концерта Цоя и которой совершенно невозможно было объяснить, что не готов свет, или операторский кран, или еще что-нибудь. Ее это совершенно не волнует. Она ждет, когда все это начнется. Поскольку тогда подобные события были чрезвычайно редки, набилось немыслимое количество народа, причем народа не очень договороспособного.
У меня было сто человек дружинников, те же любера в клетчатых штанах, только с повязками, и тридцать человек ментов. Я исходил из того, что у нас 990 посадочных мест и тридцати ментов из местного отделения вполне достаточно. А на место одной жопы садилось три. Скамейки ломались. Я был не готов. Это был вообще первый такой хеппенинг в Москве. Опыта не было ни у кого. Блюша, Саша Блюмин, вытащил большой короб со спичками и начал их раздавать. Пока был разогрев, пока снимали какие-то второстепенные планы, люди развлекали себя, как могли. Я как-то растерял своих сто дружинников, – они сняли повязки и слились с толпой. Кому-то дали по голове. Потом, уже в конце, я видел, как один из моих стоял у сцены и бил кого-то молотком, свирепствовал, как все.
В итоге пришли тысяч 12–13 зрителей – неуправляемая толпа. Я носился с микрофоном, пытался навести какой-то порядок, но от меня ничего не зависело. Более того, любой мог дернуть меня за ногу, и меня затоптали бы и не нашли. Началось буйство. Жгли дымовухи, у одной женщины загорелись волосы. Я сначала потушил ее, а потом просто взял за кадык и вырубил того, кто ее поджег. Когда был снят номер Цоя для фильма, я понял, что мы уже окончательно вывалились из светового режима, подошел к Вите и говорю: «Все сняли, хорошо, уезжаем». Он: «Нет, я обещал допеть». Я говорю: «Вить, сейчас люди погибнут, ты видишь, что происходит?» – «Я им обещал, я буду петь». Я говорю: «А если я тебе въе…у сейчас?» – «Ну въе…и». Я понял, что он готов драться. Скорее всего, весь разговор был слышен в микрофон, потому что, когда я обернулся назад, я понял, что все эти тысячи человек меня ненавидят. И это было так страшно – вот эта чаша с неконтролируемой толпой, с этими огнями, с этими горящими глазами. В меня полетели коробки спичек, кто-то кинул туфли, я увидел этого человека с молотком… Состояние было близко к безумию. Я подошел, выдернул какой-то шнур, кто-то меня обхватил, оторвал от земли и уволок со сцены. Это был Павел Тимофеевич Лебешев. Пока мы разбирались, на сцене спели еще пару песен и все закончилось. Потом за кулисами появился какой-то главный московский пожарник. Оказывается, люди, уходя, перевернули пожарную машину, просто уронили ее на бок…
Я до сих пор счастлив, что тогда никто не погиб, не покалечился, хотя я не уверен, может, что и было. Я оставался на передовой один, директор картины Вовка Дудин как-то посидел в ложе дирекции и свалил. Как администратор на площадке, я должен был после съемочного дня заполнять рапортички. Я с перепугу написал, что все было нормально, но рассказал, как все было на самом деле своей подруге – диспетчеру в студии. А она на следующий день доложила главному диспетчеру, что была такая беда. И понеслось: «Почему не доложили, были безобразия…» Помню, что тот главный пожарный чуть ли не до драки спорил с каким-то комсомольским деятелем за право меня расстрелять…
Цой сильно изменился после нашей картины. У него во время съемок образовались отношения с Наташей Разлоговой, девушкой из хорошей семьи, сестрой кинокритика Кирилла Разлогова. Наташа работала у нас помрежем, то есть бегала, меняла кадры, номера, вела всю документацию помрежа. С ее двумя иностранными языками это, конечно, не соответствовало ее уровню.
Георгий Гурьянов:
Концерт для фильма «АССА» в Зеленом театре… Ужасно раздражало, что он был вроде как для массовки, и когда эти уроды сняли свое убогое кино, они взяли и выключили звук. Перед нами целый час «Звуки Му» били по мозгам – дорвались до аудитории… Цой, помню, никак на это не отреагировал. А я вот очень злился. Очень хотелось ударить по камере тяжелым предметом… С тех пор я возненавидел процесс киносъемки…
Юрий Каспарян:
Я мало что помню про «АССУ». Помню выступление в Зеленом театре. Выкрик из зала, когда Соловьев подошел к микрофону: «Чем больше пузо – тем дальше от станка» (улыбается)…
.
***
Михаил Горбачёв
(Презентация книги «Наедине с собой» на «Эхо Москвы», 14 ноября 2012):
Звонит мне Чазов: «Михаил Сергеевич, скончался Константин Устинович». Ну, нам это все уже было понятно, потому что человек, в общем-то, на наших глазах уходил из жизни. И ничего сделать уже нельзя было. Я говорю «На 11 вечера часов я назначил Политбюро, прошу вас за 30 минут раньше подъехать». Мы встретились с ним за 30 минут. Я тоже это описываю. Но это, вот, к тому разговору, о чем вы говорите как раз. Я говорю «Андрей Андреевич (Громыко — С.К.), ну, нам все ясно». Я Андрею Андреевичу говорю: «Что-то надо другое делать. Люди не скрывают и прямо… А Цой на концертах поет «Требуем перемен». Это звучит «Требуем перемен», открыто и прямо люди говорят. Я над этим думаю, а тем более вы, очень много думаю. Опасно начинать в нашей стране крупные перемены. Опасно и рискованно. Трудно их довести до конца. Но надо начинать. Производительность в 2, в 3, в 5 раз меньше по сравнению с развитыми странами, не говоря уж о других странах. Страна самая богатая всем и вся не может обеспечить элементарных многих вещей. Страна самая образованная, но люди не могут ни поехать, ни встретиться. Закрытая. Задыхаемся». Я говорю «Все-таки, вот, я прихожу к тому, что надо начинать, надо рисковать». В конце концов, тут присутствовал и русский авось. Он говорит «Знаете, я, во-первых, с вашей оценкой ситуации в стране полностью согласен, и за то, чтобы начинать перемены».
.
***
Из интервью с С. Соловьёвым,
«Афиша Daily» 19 июля 2011:
— И «Асса» получилась мрачнейшиим высказыванием на тему того, что ничему светлому и простому — такому, как «Анна Каренина», — на самом деле жизни нет.
— Это очень важно — в «Анне Карениной» тоже ужасная история: всех она продала, под поезд бросилась, детей оставила, кошмар. А ощущение жутко светлое. Потому что это люди, а не уроды. А во второй «Ассе» — абсолютная, тотальная победа Крымова. Когда мы планировали премьеру первой «Ассы» в «Лужниках», я хотел поставить на выходе из зала его золотой гроб и всем желающим дать гвоздь, чтобы они его вбивали на выходе. Слава богу, мы так не сделали. Это был бы ничем не оправданный романтизм, потому что все получилось прямо наоборот.
— То есть двадцать лет назад вы все-таки надеялись, что Крымов не победит?
— Я не надеялся, я твердо знал, что у Крымова никаких шансов на победу нет и быть не может. Я ему всячески внутренне симпатизировал, вечерний самовар там, Пушкин, Онегин. Он не злодей, но урло с интонацией победителя. Но вот что сделаешь. К тому же жизнь показала, что с песней «Хочу перемен» очень подозрительная история. Потому что я сам махал руками в той десятитысячной толпе в парке Горького. И вот в этой толпе — я готов дать расписку кровью — ни один не знал, каких именно перемен он хочет, и ни один по-настоящему их не хотел. Получилось так, что я с первой «Ассой», верьте или нет, послужил таким козлом-провокатором. То есть непростое, конечно, дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь. Тем более что перемены в итоге произошли, но они — всецело достояние Кадышевой.
.
***
Максим Кондрашов, Данил Масловский о ремастированном переиздании бокс-сета «Группа Крови» от «Maschina Records» 2019 г. (информация из буклета):
Лимитированное издание альбома дополнено синглом «Мы ждём перемен». Композиция планировалась к включению в альбом «Группа крови», но по просьбе режиссера фильма «АССА» Сергея Соловьёва была оставлена исключительно для фильма. Песня была записана на студии «Мосфильм» в 1987 году, вошла в финальную сцену фильма и увидела свет на пластинке-саундтреке. На сингле представлено и авторское сведение, сделанное Виктором Цоем по предложению звукорежиссёра Владимира Венгеровского. Дело в том, что Цой остался недоволен сведением, сделанным для фильма, и в итоге решил изменить баланс инструментов.
.
***
НЕМНОГО о ПЛАГИАТЕ:
В проигрыше наблюдается явное сходство с композицией SMITHS «Barbarism Begins at Home», в чем вы можете убедится, прослушав самодельный микс.
.
«Перемен» (из фильма «АССА»):
Перемен (из альбома «Последний Герой»):
Виктор ЦОЙ — «Перемен» (Концерт в Олимпийском 1990г.)
Виктор Цой — Перемен (Пермь)
Перемен
(Последний концерт Виктора Цоя и группы «Кино» на стадионе Лужники в Москве, 24 июня 1990 г.)
Симфоническое Кино — Перемен (Запись прямой трансляции) 25.11.2015 БКЗ «Октябрьский»
***
Песни Цоя раскупают как горячие пирожки. 28 июля 2011:
Компания Полонского выкупила все права на песню незабываемого Виктора Цоя «Перемен». Произошло сие эпохальное событие 27 июля 2011 года. Отныне корпоративным гимном корпорации Сергея Полонского «Nazvanie.net» (раннее Mirax Group) будет известная песня неповторимого Виктора Цоя «Перемен». Теперь согласно закону об интеллектуальной собственности только с разрешения господина Полонского можно будет использовать эту песню. Какова стоимость нового гимна бизнесмен не разглашает. Он лишь подтверждает, что «Перемен» будет использоваться как гимн фирмы. А какие-либо коммерческие операции с приобретенным весьма ходовым товаром пока не озвучиваются. Точно лишь то, что за соблюдением своих прав на песню компания будет следить весьма тщательно.
***
Мажу утром бутерброд, слышу — шеф наш гимн поет
Комсомольская Правда. 05.12.2012:
Когда я позвонил в компанию «Поток», в трубке вместо гудков раздались до боли знакомые аккорды. В пресс-службе нам подтвердили, что песня остается корпоративным гимном, хотя права на нее «Поток» потерял в августе этого года (лицензия закончилась).
— Мы по утрам, конечно же, в линейку не выстраиваемся и песню Цоя не поем, — рассказали в пресс-службе. — Раньше гимн компании в самом деле так и исполнялся, но сейчас такого нет.
***
В 2006 году кавер-версию «Ждем перемен» записала Надежда Кадышева. Песня вошла бонус-треком в сборник «Русский альбом».
Александр Костюк, супруг Кадышевой и художественный руководитель
театра «Золотое кольцо», 23.10.12:
— В одной из телепередач года четыре тому назад Надежда пела песню Виктора Цоя «Перемен!». Как вы это объясните?
— Было такое, да. Тогда мы сознательно согласились на этот эксперимент. Очень серьезно подошли к предложению, без юмора абсолютно! И получился хит. Все модные клубы Москвы крутили потом песню Цоя в исполнении Надежды. Многим до сих пор нравится. И нам самим нравится. Замечательная же песня.
***
«Мы ждем перемен!» 19.01.14 :
Неофициальным гимном революции на Евромайдане стала песня Виктора Цоя «Мы ждем перемен!», которую на украинском языке спели участники группы «СКАЙ».
***
Единоросс назвал Цоя агентом ЦРУ, которому песни писали в Голливуде
16 апреля 2014
Депутат Государственной думы от «Единой России» Евгений Федоров, один из инициаторов возобновления уголовного дела в отношении Михаила Горбачева о развале СССР, сделал весьма неоднозначное заявление, грозящее ему, мягко говоря, порицанием со стороны широких слоев общества. На своем сайте парламентарий разместил видеозапись своего кабинетного выступления на разнообразные темы, в ходе которого заявил в том числе о возможной работе Виктора Цоя на США. По мнению единоросса, знаменитый музыкант являлся агентом ЦРУ, целью которого был развал Союза.
Незадолго до падения СССР сотрудники КГБ знали о плане по ликвидации иностранными государствами и их агентами — «Горбачевым и компанией» — Советского Союза, заявляет Федоров. По его словам, «Кино» в какой-то момент было завербовано американцами, дабы посеять смуту в сердцах советских людей.
«На каком-то этапе он начал петь песни совсем не такие, какие он пел до этого. До этого он пел про алюминиевые огурцы, а тут вдруг про перемены начал петь, не его стиль, как будто разных два певца», — заявляет Федоров на видео (про Цоя — с 43 минуты), очевидно, исключая для Цоя возможность творческих деформаций, часто свойственных людям искусства. «Выяснили, что все последние песни (Цой сам не умел их писать, он в группе писал) ему привозили из Америки, — заявил депутат. — Профессионально в Голливуде писали люди песни на русском языке. Наше КГБ исследование провело, они получили эту информацию. Таких проектов тысячи: и в культуре, и в экономике, и в политике, и в силовой системе. Это профессиональная работа, как на Украине».
Работа, по мнению Федорова, велась масштабная: «За Цоем были в ЦРУ специальные люди, которые с ним работали, давали гранты, давали ему эти песни». Других предполагаемых «агентов» единоросс не назвал, Б.Г. cо своим «поездом в огне» и ГрОб с «все идет по плану» внимания политика не удостоились.
С советской стороны за Цоем, отметил депутат, тоже стояли люди — сотрудники КГБ, которые следили за его творчеством. Но если власти США своих агентов по этому направлению всячески поощряли, то в СССР силовиков увольняли, посетовал Федоров.
После того, как адвокат Анатолий Кучерена пригрозил депутату Федорову судом за клевету в адрес Виктора Цоя, что легендарному рок-музыканту песни, якобы, писали в ЦРУ, депутат Евгений Федоров резко поменял свою позицию и заявил НСН, что его оболгали СМИ…
…«Да, я говорил, что ЦРУ работало в культурной среде в Российской Федерации, и сотрудники нашего Комитета госбезопасности располагали этой информацией, причем достаточно подробно в те времена. Собственно, я на них и ссылался! Но это совершенно не значит, что Цой работал на ЦРУ! То, что они работали в этой среде, мне кажется, даже не очень высокому профессионалу в области безопасности и правоохранительной системы известно. Были и у нас специальные отделы по защите этой среды в нашем Комитете госбезопасности, и в ЦРУ были специальные проникновения в эту среду, тут нет большого секрета!», — говорит Евгений Федоров.
.
***
Додолев Евгений Ю. «Александр Градский. The ГОЛОС»:
Градский всегда отдавал себе отчет в том, что живет по ту сторону времени. Рок-манифест Виктора Цоя «Перемен!» сподвиг АБГ на лирический ответ «Мы не ждали перемен»:
А мы не ждали перемен
И, с веком шествуя не в ногу,
Но совершенствуя дорогу,
Благословляли свой удел.
Да, мы не ждали перемен,
И вам их тоже не дождаться,
Но надо, братцы, удержаться
От пустословия арен
И просто самовыражаться,
Не ожидая перемен.
МультFильмы — Хочу перемен
Dino MC47 — Перемен
_______________________________________________________________________
Текст песни «Перемен»:
Более подробный разбор аккордов и боя песни см. здесь.
Em
Вместо тепла — зелень стекла,
G
Вместо огня — дым,
D Em
Из сетки календаря выхвачен день.
Красное солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.Am C D Em
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза.
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
Am
«Перемен!
D Em
Мы ждем перемен!»Электpический свет пpодолжает наш день
И коpобка от спичек пyста
Hо на кyхне синим цветком гоpит газ
Сигаpеты в pyках чай на столе эта схема пpоста
И больше нет ничего все находится в насПеpемен тpебyют наши сеpдца
Пеpемен тpебyют наши глаза
В нашем смехе и в наших слезах и в пyльсации вен
Пеpемен! Мы ждем пеpемен!Мы не можем похвастаться мyдpостью глаз
И yмелыми жестами pyк
Hам не нyжно все это чтобы дpyг дpyга понять
Сигаpеты в pyках чай на столе так замыкается кpyг
И вдpyг нам становится стpашно что-то менятьПеpемен тpебyют наши сеpдца
Пеpемен тpебyют наши глаза
В нашем смехе и в наших слезах и в пyльсации вен
Пеpемен! Мы ждем пеpемен!.
_______________________________________________________________________
<<< Вернуться на страницу В. Цоя и группы «КИНО»
<<< Вернуться на страницу «Дискография»
<<< Вернуться на страницу «Песни группы КИНО по алфавиту»
Автор и координатор проекта «РОК-ПЕСНИ: толкование» — © Сергей Курий