Рубрика «Список переводчиков Льюиса Кэрролла»
Вера Юрьевна Бурлак (псевдоним «Джет») — белорусская поэтесса, переводчица, певица. Родилась 2 апреля 1977 года в Киеве. Выпускница филфака БГУ. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано, филологический факультет БГУ (2001), аспирантуру (2004). Кандидат филологических наук (2005) (сфера исследования — детская литература Серебряного века). Преподает русскую литературу в БГУ.
Выступает как автор и исполнитель собственных песен, как вокалистка и инструменталистка (гитара, клавиши) арт-панк-группы «Засрали казарму». Сотрудничает с ансамблем непопулярной музыки «Рациональная диета».
Пишет поэзию и прозу. Автор нескольких самвыдавских сборников, книги стихов «За здоровый образ жизни» (2003). С 1997 года является бессменным главным редактором самиздатовского журнала «Деревенские кладбище». Переводит поэзию и прозу с английского, русского, украинского языков. Живет в Минске.
Ещё в 2009 году Вера Бурлак перевела на белорусский язык «Алису в Зазеркалье» под названием «Скрозь люстэрка, і што ўбычыла там Аліса» и опубликовала его в журнале «Arche». Тогда она получила за него премию журнала переводной литературы «ПрайдзіСвет», как за лучший перевод.
В 2016 году начался краудфандинговый сбор средств на издание книги, которая вышла в 2017-м в издательстве «Галіяфы» с иллюстрациями Екатерины Дубовик.
Вера Бурлак:
Екатерина Дубовик так прониклась духом книги и историями Алисы, что сделала рисунки, сочетающие парадоксальность, интеллектуальность и шутливость.
В октябре 2018 году Бурлак стала лауреатом премии имени Карлоса Шермана — за успешный синтез переводческих техник при перевоплощения художественной вселенной Льюиса Кэрролла в переводе книги «Сквозь Зеркало и что увидела там Алиса».
***
Интервью с Верой Бурлак (04-12-2009):
https://novychas.by/kultura/marmazja_r_suprac_zhabavoka_l
— Почему ты взялась за перевод второй части знаменитого диптиха, миновав первую? Ты не веришь в Страну Чудес?
— Первую сказку на тот момент (около 2-х лет назад) перевел Максим Щур, а вторую — еще нет. Андрей Ходонович (редактор перевода — Н. Н.) предложил: а не переложить? .. На самом деле, сама бы я за этот перевод не взялась, так как считала, что это для меня как стокилограммовый штанга для детсадовца. Теперь мечтаю сделать перевод и первой сказки — для коллекции. Но это тоже штанга, а я изменилась мало.
— Что вызвало наибольшие трудности при переводе? Какими моментами ты лично гордишься?
— Очень долго я не могла почувствовать стиль «прозаической» части. Наверное, поэтому и затянуло с переводом два года. Потом, кажется, что-то почувствовала. Удачно ли? — пусть решат читатели. Были отдельные моменты с полностью непереводимыми реалиями. Например, «англосаксонский» гонец Белого Короля, который постоянно принимает «англосаксонские позы». Для современного белорусского читателя, не знакомого с бытом викторианской Англии, это непонятно. Кэрролл здесь подшучивал над учеными-современниками — любителями модной в то время англосаксонской давности. В комментариях к русскому переводу «Алисы в Зазеркалье» Нины Демуровой приводят объяснения Хари Моргана Эйрза, который в своей книге «предоставляет некоторые изображения англосаксов в различных костюмах и позах из англосаксонского рукописи, хранящейся в Бадлеанскай библиотеке в Оксфорде, которыми, возможно, пользовались Кэрролл и Тэниэл».
Я была растеряна, думала делать ссылку с объяснениями. Андрей Ходонович, редактируя текст, предложил вариант: «першай беларускай газеты з рысункамі» — по аналогии с саморекомендацией «Нашей нивы» — «первой белорусским газеты с рисунками». И потом этот гонец всё «рысуецца». Это, наверное, был единственный тупик, из которого я совсем не могла выбраться сама. Чем горжусь? Видимо, тем, что доделала это дело. Запомнилась 6-я глава, где Алиса гребёт, а Овца говорит: «Насядай!» (было необходимо слово, которое бы соотносилось и с веслами, и с фразеологических обработанными домашними птицами, в моем случае — с наседкой). Уже давно перевела стихотворение «Jabberwocky», по-моему, тоже ничего — или это я так к нему привыкла?
— Не секрет, что Кэрол насмехаться из определенных моментов английской истории, далеких нашему читателю. Не было ли искушения добавить в перевод немного «беларушчынки»?
— Искушение не только было, но я даже его удовлетворила. Пример с «англосаксонскими гонцами» довольно яркий. Но и здесь, и, надеюсь, в других случаях «беларушчынка» присутствует только как дополнительная смысловая составляющая, намек на знакомое — при попытке сохранить английский компонент как основной. Почему такой компромисс? Ведь произведение будут читать и дети, которым неинтересно смотреть в ссылки. «Беларускими» стали и Зазеркальные насекомые. Кэрол связал их с хорошо знакомыми детям вещами: деревянной лошадкой-качелей, рождественской игрой в «Snap-dragon» и т.д. При переводе нужно было хранить не только смысловые составляющие, но и принцип слов-портмоне, имеющих общую фонетическую или словообразовательной часть (здесь можно говорить о какой-то «частичной» амафармии) и «срастаются» ею. В переводе приходилось снова искать компромиссные варианты. «Snap-dragon», «Dragon-fly» и «Snap-Dragon-fly». Стрекоза (Dragon-fly) — насекомое, Snap-dragon — реалия, связанная с Рождеством. Эти компоненты смысла (насекомое и праздник) я решила сохранить, плюс «огненная голова» существа, которая потом обыгрывается в тексте. Получилось «Зялёная Сёмуха» (с «зеленой мухи»). Праздник белорусский, но, по-моему, это лучше, чем сноска на полстраницы с объяснением, что такое Snap-dragon.
Наконец, уже упомянутый стих «Jabberwocky» также получил белорусской крови в вены через фонетику и словообразование. Кэрол писал его как полупародийную имитацию архаичного англо-саксонского текста. По-белорусски была неизбежной отсылка к какой-то если не белорусской архаике, то к истокам самого языка, понятой как национальный миф. Я решила не цитировать, а имитировать архаику, сделав торжественной фонетику. Плюс любимые кэрролловские «слова-портмоне». Всё вместе — торжественная баллада с абсурдно-комическими деталями. И если порождающей стихией делается белорусский язык, что остается Jabberwocky? Только стать белорусом.
— «Зазеркалье» — детское произведение?
— Многоадресное. Разделяю эту мысль. Сама я прочитала эту сказку, в русском переводе Демуравой, где-то в 12 лет. Читала, тщательно получая удовольствие. Всё же, при всех безусловных достоинствах, в этом переводе почти нет шалостей, на которые так горазд Кэрролл и которые так любят дети (правда, очень интеллигентных, порядочных, культурных шалостей). К тому же, впечатление от «Алисы в Стране Чудес» на альбоме, сохранившееся с пятилетнего возраста, перевешивает все тексты, даже с картинками. Оригинал прочитала сейчас. В восторге. Не знаю, поняла ли я всё, что сейчас, в детстве. Сказка сложная: здесь не только словесные игры, немыслимые преобразования и т.д., но и лиризм, которого я, наверное, не заметила.
— А твой перевод?
— Я хотела бы, чтобы его могли читать и дети. И чтобы им не было скучно. Но чтобы одновременно не произошло «переписывания» сказки, чтобы Кэрролл остался Кэрроллом. Сейчас проверим, как получилось.
— Какие герои Кэрролла твои самые любимые? Почему?
— Наверное, самый любимый из героев Кэрролла — сам Кэрролл. Гениальный чудак, которого интересует то, о чем другие даже подумать не способны. И Белый Рыцарь — он тоже такой.
Еще — все кэрролловские наглецы — Жаўтун-Баўтун (Шалтай-Болтай), Гутата і Гуляля (Труляля и Траляля), Королевы и другие, да и из первой сказки тоже. Всё в целом. Этот мир — враждебный, который не считается с тобой, но его можно смести одной рукой — как колоду карт или кучку шахматных фигурок.
И, конечно же, Алиса. Ведь, переводя, я как чувствовала себя ею. Иначе ничего не получилось бы. Надо было себя кем-то почувствовать. И я будто рассказывала себе сказку Кэрролла от имени Кэрролла.
— Страна чудес — или Зазеркалье — где хотелось бы оказаться?
— Везде! Как Алиса. Переводчик — это, по-моему, Алиса. Входит в потусторонний мир (ведь разве не потусторонним является порождение другого сознания?), Пытается, насколько возможно, жить по его правилам — и становится королевой. Шутка, но когда переводчику неинтересен «потусторонний мир писателя», как же ему работать? Мне они нравятся, и я не против посетить какой-либо еще.
.
***
Вера Бурлак о Кэрролле и переводе (19.09.2016):
То, что получилось, было напечатано в журнале «Arche» в 2009-м году и даже получила премию журнала «Проходимец» за лучший перевод года.
Переплюнуть Кэрролла, сделать лучше Кэрролла, это не то, чтобы сложно. Это будет уже не Кэрролл. Он сделал уравновешенный текст, и если сделаешь лучше, будет не то.
В английском кэрроловском тексте самое главное — игра со словами и с логикой, к которым люди привыкли. Солнце село, например. Никто не думает, что оно село в кресло. А у Кэрролла вот это — обычное — опрокидывается вверх ногами.
Общий язык сказки, то, что не касается словесных игр или языковых особенностей, которые нужно хитро переводить, очень прост. В центре — действительно, ребёнок, Алиса. Она такой же глубокий философ, как дети. Там есть всякие логические, математические игры, но их не много.
Мне интересен перевод «Алисы» Поликсены Соловьёвой, выполненный в начале ХХ века. Она была первым переводчиком, который пошёл путём, которым потом пойдут практически все классические переводчики. Это путь не дословного, буквального перевода, а аналогичных игр с языком или со стихами школьной программы или хрестоматийными произведениями. Их много у Кэрролла, они надоели детям и с ними нужно что-то делать. И вот Поликсена Соловьёва переделывала именно их, чтобы создать аналог кэрроловским пародийным стихотворениям.
Был момент когда я текст перевода порвала, выбросила и всё перевела иначе. И то, что получилось, у меня было ощущение, что этот текст откуда-то скачивается. Готовенький.
Кэрролла нужно переводить не один раз. Если я переведу «Алису в стране чудес», у нас будут уже три перевода двух сказок Кэрролла. Максим Щур и Денис Мусский уже сделали переводы. У Максима Щура книга называется «Прыгоды Алесі ў Цудазем’і».
.
***
О переводе Веры Бурлак:
https://nn.by/?c=ar&i=178568&lang=ru
«После того как Екатерина прислала рисунки, я была в восторге, — вспоминает переводчица. — Это очень необычное видение сказки. Рисунки создают особый мир. Они одновременно интеллектуальные и детские, в них есть наивное непосредственное видение мира. Когда Алиса рассуждает в сказке, мы видим, что она как раз ребенок и многие постулаты воспитания воспринимает совершенно иначе, чем взрослые. Хорошо, что это подчеркнуто в иллюстрациях».
Эта книга Льюиса Кэрролла из тех, что интересны разной возрастной аудитории. Детям понравится сказочность, необычность происходящего, словесные игры, которые могут показаться им смешными. Пока что единственный ребенок, которому Вера читала свой перевод, это ее сын Кастусь.
«Ему очень понравилось, — уверяет переводчица. — Он сосредотачивался на разных логических непоследовательностях. Или, наоборот, последовательностях, но не в том смысле, как мы привыкли в нашей жизни. Он даже вскрикивал, хлопал в ладоши, когда слышал что-то такое, и говорил: «Да неужели!».
…«Взрослые поймут тонкие шутки, ориентированные на логику. Им останется и исторический контекст, в котором создавалась книга, поскольку все завязано на английских именах и событиях. Но в перевод я включила игру и с белорусским контекстом, намек на «Нашу Ниву», — признается Вера Бурлак. — В белорусском переводе встречаются королевские гонцы с рисунками. В оригинале эти гонцы постоянно принимают какие-то странные позы, которые даже смущают Алису. На самом деле, они повторяют те позы, в которых изображались в старинных хрониках древние англосаксы. То есть идет отсылка к древности. И вот здесь невозможно было удержаться и не вспомнить «газету с рисунками». Хотя первым об этом подумал Андрей Хаданович. Он мне и подсказал этот ход, и я с радостью и благодарностью им воспользовалась».
Вера говорит, что переводить ей было интересно. Ведь здесь много игры, а ей игра нравится. Переводом Льюиса Кэрролла она занималась в течение года.
«Растянула подготовительный период, долго не знала, сделаю ли вообще этот перевод. Мне самой было интересно, потому что я неискушенный переводчик, а взялась за такую вещь, которую все считают очень сложной. Для меня же это было, может быть, не столько сложно, сколько захватывающе. Я долго переводила текст не художественно, а просто, как черновик. Когда же появилась перспектива напечатать перевод в «Arche» и мне поставили конкретные сроки, около двух-трех недель, я все отложила и занималась только переводом. Тогда удалось найти ритм, который передавал бы внутренний ритм оригинала. Фактически, тогда был переписан весь текст. Единственное, что уже было готово, — стихи».
…«Есть определенный набор ценностей, который должен быть в каждом деле, даже в самом скудном, — говорит Вера. — Сам текст Кэрролла — это, безусловно, сокровище мировой литературы. А то, как эта книга будет издана, так, что ее приятно будет взять в руки, сделает ее привлекательной для белорусского читателя. Надеюсь, что и мой перевод — тоже достояние белорусского культуры. Мне кажется, что это будет небольшое «богатство», которое будет приятно иметь белорусским семьям в каждой детской».
.
***
Вера Бурлак («Радио Свобода»):
По моим впечатлениях, у Максима Щура перевод рассчитан в большей степени на взрослую аудиторию. Есть такие шуточки, приемчики сочные, адресованные взрослой аудитории. Например, отсылки на древнюю грамматику. А моя книжка больше к детской аудитории обращена. Но оба переводы интересны, как мне кажется, взаимодополняющие.
.
***
Вера Бурлак:
https://belsat.eu/ru/programs/byazhy-ad-marmazyaura-kerollovskuyu-alisu-vpervye-izdadut-po-belorusski/
Для меня это веселый перевод. Пожалуй, у каждого человека есть отрасль, которая ему больше всего нравится. Кому-то больше нравится переводить об эмоциях, о чувствах людей. Кому лучше дается динамика, приключения. А кому-то лучше дается словесная игра. Я вот из этой категории. У Кэрролла этого много. Именно на логических, словесных играх он сосредотачивается»
__________________________________________________________________________
Автор и координатор проекта «ЗАЗЕРКАЛЬЕ им. Л. Кэрролла» — Сергей Курий