Библиотека в доме Льюиса КЭРРОЛЛА

Рубрика «Льюис Кэрролл: биография и критика»

«Каждый день чудеса» — эта книга была обнаружена раскрытой на столе у Кэрролла после его смерти. Вся его библиотека, явившаяся призраком спустя 100 лет, в духе всех прочих кэрролловских «игр со смыслом» намекает человечеству, что ее владелец очень много сил потратил на то, чтобы узнать, где же пролегают границы этого мира.

Его смерть разожгла огромный костер — в буквальном смысле этого слова: большую часть рукописного наследия Кэрролла радостно сожрало пламя, ибо его братья — Уилфред и Скеффингтон — никак не могли сообразить, что же им делать со всеми теми кипами бумаг, которые оставил после себя их «ученый братец» в комнатах при Колледже Христовой церкви. Отчего в итоге, не мудрствуя лукаво, свалили все его изысканные мысли в одну безобразную кучу на дворе, которую и спалили.
После того как семейство расправилось с наиболее деликатными делами Кэрролла, вроде его 13-томного дневника, настала очередь библиотеки из трех тысяч книг и опять же в буквальном смысле слова фантастической — по меньшей мере половина названий в ней начиналась со слова «чудо» и его производных.

Большая часть «домашнего хозяйства» и книг Кэрролла была продана с молотка. При составлении нынешнего — единого — каталога библиотеки Кэрролла сводные силы всех аукционных домов изрядно запутались и, сказать по правде, было с чего. Как ориентировался в своих книгах сам Кэрролл, понять едва ли возможно, потому что существовало все в ней исключительно вперемешку: солидные религиозные трактаты уживались здесь с комическими стишками, книги по эвклидовой геометрии — с брошюрами о неврозах и экземах.
Льюис Кэрролл никогда не готовил себе сам и питался исключительно в столовой колледжа, однако несколько полок его книжных шкафов занимали поваренные книги. Выпивал он умеренно, но бестселлеры типа «Смертельного алкоголя» и «Бесконтрольного пьянства» стояли в его библиотеке на видном месте. Он был стопроцентным англичанином и во всех случаях жизни умел держать себя в руках, но среди книг его встречаются «Эксцентричные англичане и англичанки». Своих детей у Кэрролла не было, но он водил активную дружбу с юными почитателями и, в основном, почитательницами своего писательского дара, и поэтому, вероятно (во всяком случае, это наименее удивительный факт), почетное место в его библиотеке занимали книги на «детскую» тему: о воспитании, о питании, об обучении детей с пеленок до вхождения в «полный разум». Хотя, конечно, куда отнести «Советы роженице» и «Болезни беременных», представить все же весьма затруднительно.

Не проходило года, чтобы Кэрролл где-нибудь в начале января не делал у себя в дневнике запись с клятвенным обещанием более системно читать. В начале каждого года он исправно составлял список книг и авторов, которых всенепременно следует прочитать: столько-то из истории, столько-то из богословия, столько-то из естественной истории, столько-то классиков, столько-то про эволюцию, все про Вальтера Скотта и, естественно, ежедневные штудии Библии. И каждый год он исправно корил себя за то, что читал все подряд, безобразным запоем, все вперемешку, откуда ни попадя, сикось-накось, вкривь и вкось.

Британских поэтов (сорок томов) читал он столь же самозабвенно, сколь и специальные справочники о невротиках и шизофрениках, книги о правильном дыхании и практические советы по вокалу — с тем же упоением, что и нудные трактаты по юриспруденции. Естественно, в его коллекции в изобилии присутствовали и книги по фотографии, но, «завязав» в 1880 году с фотографией, он переключился на рисование, вдохновленный маленькими принцессами и эльфами художницы Гертруды Томсон. К рисованию он относился столь же обстоятельно, как и ко всему прочему: полки его книжных шкафов украсили анатомические атласы, пособия по правильному изображению человеческой натуры, а заодно и всяческие медицинские справочники.

Льюис Кэрролл обожал пешеходные прогулки и каждый день старался пройти километров по десять — один или в компании столь же одержимых пешеходов. Поэтому у него была целая полка дорожных атласов и топографических карт.

Кэрролл вошел в историю литературы как сочинитель «бессмыслиц», в том числе стишков для детей, в которых было «запечено» их имя. Этот его дар не свалился на него с неба, а был почерпнут из блестящего знания английской литературы. В этом смысле в распоряжении Кэрролла находился «Acrostic Dictionary» — уникальный словарь с сотнями примеров стихотворной эквилибристики. А изъясняться витиевато-хамским языком кэрролловской Королеве из Страны чудес помог «Королевский английский Альфорда» — самоучитель, обещающий любого смертного научить разговаривать по-королевски. Словари и справочники любого вида вообще были слабостью Кэрролла. Судя по наличию в его библиотеке книг на испанском, французском, итальянском, немецком, ирландском, греческом, латинском и даже русском, создателю «Алисы» хотелось если не общаться на всех вышеперечисленных языках, то уж точно влезть в психологию народов, на них говорящих.

Большая часть книжных шкафов Кэрролла заключала в себе художественную литературу, за ней следовала теология, и в аутсайдерах числилась математика. У Кэрролла была книга «Уставшие христиане», но сам он никогда не уставал с головой погружаться в теологические вопросы, хотя даже с большой натяжкой его нельзя было назвать ортодоксом. Такое впечатление, что о вещах, которые Кэрролл легче всего воспринимал, в его библиотеке были самые тяжелые по весу книги. Всякая литература, подтверждавшая его предположение, что помимо того мира, в котором он проживает, существует еще множество других миров, вызывала его безмерный интерес — отсюда столь обширное отведено в его библиотеке оккультизму и спиритуализму: «Оккультные науки», «Лунатизм и гипноз», «Ведьмы», «Рассказы о привидениях»…