Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1865):
Chapter VI: Pig and Pepper
For a minute or two she stood looking at the house, and wondering what to do next, when suddenly a footman in livery came running out of the wood—(she considered him to be a footman because he was in livery: otherwise, judging by his face only she would have called him a fish)—and rapped loudly at the door with his knuckles. It was opened by another footman in livery, with a round face, and large eyes like a frog; and both footmen, Alice noticed, had powdered hair that curled all over their heads. She felt very curious to know what it was all about, and crept a little way out of the wood to listen.
The Fish-Footman began by producing from under his arm a great letter, nearly as large as himself, and this he handed over to the other, saying, in a solemn tone, “For the Duchess. An invitation from the Queen to play croquet.” The Frog-Footman repeated, in the same solemn tone, only changing the order of the words a little, “From the Queen. An invitation for the Duchess to play croquet.”
Then they both bowed low, and their curls got entangled together.
Alice laughed so much at this, that she had to run back into the wood for fear of their hearing her; and, when she next peeped out, the Fish-Footman was gone, and the other was sitting on the ground near the door, staring stupidly up into the sky.
Alice went timidly up to the door, and knocked.
“There’s no sort of use in knocking,” said the Footman, “and that for two reasons. First, because I’m on the same side of the door as you are—secondly, because they’re making such a noise inside, no one could possibly hear you.” And certainly there was a most extraordinary noise going on within—a constant howling and sneezing, and every now and then a great crash, as if a dish or kettle had been broken to pieces.
“Please, then,” said Alice, “how am I to get in?”
“There might be some sense in your knocking,’ the Footman went on without attending to her, “if we had the door between us. For instance, if you were INSIDE, you might knock, and I could let you out, you know.” He was looking up into the sky all the time he was speaking, and this Alice thought decidedly uncivil. “But perhaps he can’t help it, she said to herself; “his eyes are so VERY nearly at the top of his head. But at any rate he might answer questions—How am I to get in?” she repeated, aloud.
“I shall sit here,” the Footman remarked, “till tomorrow—”
At this moment the door of the house opened, and a large plate came skimming out, straight at the Footman’s head: it just grazed his nose, and broke to pieces against one of the trees behind him.
“—or next day, maybe,” the Footman continued in the same tone, exactly as if nothing had happened.
“How am I to get in?” asked Alice again, in a louder tone. ”ARE you to get in at all?” said the Footman “That’s the first question, you know.”
It was, no doubt: only Alice did not like to be told so. “It’s really dreadful,” she muttered to herself, “the way all the creatures argue. It’s enough to drive one crazy!”
The Footman seemed to think this a good opportunity for repeating his remark, with variations “I shall sit here,” he said, “on and off, for days and days.”
“But what am I to do?” said Alice.
“Anything you like,” said the Footman, and began whistling.
“Oh, there’s no use in talking to him,” said Alice desperately: “he’s perfectly idiotic!” And she opened the door and went in.”
——
Л. Головчинская. Из комментариев к изданию «Alice’s Adventures in Wonderland»
(М.: Издательство «Прогресс», 1967):
no sort of use — никакого толка (no sort of — никакой).
came skimming out — стремительно выкатилась.
“ — or next day, maybe,” the Footman continued in the same tone, exactly as if nothing had happened — Аналогичная сцена описана дальше; кухарка швыряет в Герцогиню сковородками и всем, что ей попадается под руку, причем автор сообщает нам, что The Duchess took no notice of them even when they hit her. Реакция лакея на то, что происходит вокруг, вернее отсутствие реакции, когда ему чуть было не снесли голову, а также его бессмысленные реплики, которые формально являются частью диалога, а на деле игнорируют вопросы Алисы и ни в коей мере не являются ответом на них, — все это как нельзя более характерно для сдвинутой логики персонажей Страны Чудес, противоречащей нормам здравого смысла. Недаром даже вежливая Алиса восклицает: He’s perfectly idiotic!
on and off — с перерывами.
____________________________________________________
Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):
Глава VI ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ
С минуту она стояла и смотрела в раздумье на дом. Вдруг из лесу выбежал ливрейный лакей и забарабанил в дверь. (Что это лакей, она решила по ливрее; если же судить по его внешности, это был просто лещ.) Ему открыл другой ливрейный лакей с круглой физиономией и выпученными глазами, очень похожий на лягушонка. Алиса заметила, что у обоих на голове пудреные парики с длинными локонами. Ей захотелось узнать, что здесь происходит, – она спряталась за дерево и стала слушать.
Лакей-Лещ вынул из-под мышки огромное письмо (величиной с него самого, не меньше) и передал его Лягушонку.
– Герцогине, – произнес он с необычайной важностью. – От Королевы. Приглашение на крокет.
Лягушонок принял письмо и так же важно повторил его слова, лишь слегка изменив их порядок:
– От Королевы. Герцогине. Приглашение на крокет.
Затем они поклонились друг другу так низко, что кудри их смешались.
Алису такой смех разобрал, что ей пришлось убежать подальше в лес, чтобы они не услышали; когда она вернулась и выглянула из-за дерева, Лакея-Леща уже не было, а Лягушонок сидел возле двери на земле, бессмысленно уставившись в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
– Не к чему стучать, – сказал Лакей. – По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.
И правда, в доме стоял страшный шум – кто-то визжал, кто-то чихал, а временами слышался оглушительный звон, будто там били посуду.
– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиса, – как мне попасть в дом?
– Ты бы еще могла стучать, – продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, – если б между нами была дверь. Например, если б ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил.
Все это время он, не отрываясь, смотрел в небо. Это показалось Алисе чрезвычайно невежливым.
– Возможно, он в этом не виноват, – подумала она. – Просто у него глаза почти что на макушке. Но на вопросы, конечно, он мог бы и отвечать.
– Как мне попасть в дом? – повторила она громко.
– Буду здесь сидеть, – сказал Лягушонок, – хоть до завтра…
В эту минуту дверь распахнулась, и в голову Лягушонка полетело огромное блюдо. Но Лягушонок и глазом не моргнул. Блюдо пролетело мимо, слегка задев его по носу, и разбилось о дерево у него за спиной.
– …или до послезавтра, – продолжал он, как ни в чем не бывало.
– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче.
– А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.
Может быть, так оно и было, но Алисе это совсем не понравилось.
– Как они любят спорить, эти зверюшки! – подумала она. – С ума сведут своими разговорами!
Лягушонок, видно, решил, что сейчас самое время повторить свои замечания с небольшими вариациями.
– Так и буду здесь сидеть, – сказал он, – день за днем, месяц за месяцем…
– Что же мне делать? – спросила Алиса.
– Что хочешь, – ответил Лягушонок и засвистал.
– Нечего с ним разговаривать, – с досадой подумала Алиса. – Он такой глупый!
Она толкнула дверь и вошла.
——
Из статьи Н. Демуровой «О переводе сказок Кэрролла»
(М., «Наука», Главная редакция физико-математической литературы, 1991)
Как известно, в английском языке нет грамматической категории рода. По существующей издавна традиции в английском фольклоре, поэзии и сказках имена нарицательные осмысляются, если возникает необходимость, в мужском роде (исключение составляют лишь особо оговоренные случаи). Мы старались, насколько это было возможно, сохранить этот прием. Лев и Единорог, Мартовский Заяц, Чеширский Кот, Робин Гусь, лакеи Лещ и Лягушонок {Fish и Frog в оригинале. Переводя их обоих в «мужской» род, мы сохранили за ними и аллитерацию.}, Грифон — все эти и некоторые другие «существа» естественно или с небольшим усилием превращались по-русски в «мужчин». Иногда делались небольшие изменения — за неимением мужского рода для английского Frog, «лягушка» без особых потерь превращалась в «лягушонка».
____________________________________________________
Глава VI
Поросенок и Перец
Минуту или две она стояла и смотрела на домик, раздумывая, что же делать дальше, как вдруг лакей в ливрее выбежал из леса (она подумала, что это был лакей, потому что он был в ливрее, в остальном же, судя только по его физиономии, она назвала бы его рыбой) — и стал громко стучать в дверь костяшками /пальцев/).
Дверь была открыта другим лакеем в ливрее, /у которого было/ круглое лицо и большие глаза, как у лягушки; и у каждого лакея, как заметила Алиса, были напудренные волосы, которые были завиты в локоны по всей голове. Ей было очень любопытно узнать, в чем же было дело, и она осторожно вышла из леса, чтобы послушать.
Рыба-Лакей начал с того, что вытащил из-под мышки огромное письмо, почти такое же большое, как и он сам, и его-то он вручил другому /лакею/, говоря торжественным тоном, ‘Герцогине. Приглашение от Королевы на игру в крокет.’
Лягушка-Лакей повторил таким же торжественным тоном, только немного изменив порядок слов, ‘От Королевы. Приглашение Герцогине на игру в крокет.’
После чего оба они низко поклонились, и их локоны перепутались.
Алиса так сильно засмеялась, /увидев это/, что ей пришлось убежать обратно в лес, из страха, что они услышат ее; и, когда она выглянула в следующий раз, Рыба-Лакей уже ушел, а другой /лакей/ сидел на земле рядом с дверью, глупо уставившись в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
‘Ровно никакой пользы от стука нет,’ сказал Рыба-Лакей, ‘и это по двум причинам. Во-первых, потому что я нахожусь по ту же сторону двери, что и ты; во-вторых, они там внутри так шумят, что в любом случае никто тебя не услышит.’
И действительно, совершенно невообразимый шум раздавался внутри — постоянный рев и чихание, и то и дело /раздавался/ сильный грохот, словно блюдо или чайник разбивались вдребезги <«на части»>.
‘/Скажите,/ пожалуйста,’ сказала Алиса, ‘как же, в таком случае, мне войти в дом?’
‘Какой-нибудь смысл мог бы быть в твоем стуке,’ продолжил Лакей, не обращая на нее внимания, ‘если бы между нами была дверь. Например, если бы ты была внутри, ты могла бы постучать, и я мог бы выпустить тебя, знаешь ли.’
Он продолжал смотреть в небо все время, пока говорил, а это, подумала Алиса, очень невежливо.
‘Возможно, он не может по-другому <= он в этом не виноват>,’ сказала она про себя, ‘его глаза расположены так слишком близко к макушке. Но, во всяком случае, он мог бы отвечать на вопросы… Как же мне войти)?’ повторила она вслух.
‘Я буду сидеть здесь,’ заметил Лакей, ‘до завтра…’
И в этот момент дверь дома распахнулась, и огромное блюдо полетело прямо в голову Лакея: оно только слегка задело его нос, и разбилось вдребезги, ударившись о дерево позади него.
‘…или, может быть, до послезавтра <«до следующего дня»>,’ продолжал Лакей совершенно таким же голосом, словно совсем ничего не произошло.
‘Как мне войти?’ снова спросила Алиса громче <«более громким голосом»>.
‘А тебе вообще-то необходимо войти?’ сказал Лакей. ‘Это главный вопрос, знаешь ли.’
Несомненно, так оно и было: только Алисе не понравилось, что ей указывали на это.
‘Вот уж действительно противно,’ пробормотала она про себя, ‘как все эти существа /любят/ спорить. Этого достаточно, чтобы кого угодно свести с ума!’
Лакей, казалось, думал, что настала хорошая возможность для того, чтобы повторить свое замечание, с /некоторыми/ изменениями. ‘Я буду сидеть здесь,’ сказал он, ‘время от времени, день за днем.’
‘Но что же мне делать?’ сказала Алиса.
‘Все, что ты хочешь’ сказал Лакей, начиная свистеть.
‘О, бесполезно с ним разговаривать,’ сказала Алиса с отчаянием: ‘он совершенно глуп!’
И она открыла дверь и вошла в дом.
.
____________________________________________________
Анонимный перевод (издание 1879 г.):
ПОРОСЁНОЧЕК
Соня постояла, поглядела, — не знает на что решиться. Вдруг, откуда ни возьмись, из лесу выбегает лакей. Соня приняла его за лакея, потому что на нем была ливрея, но голова и лицо у него были рыбьи. Лакей стал громко стучаться кулаком в дверь. Ему отворил другой лакей, круглолицый, глаза на выкате, точь-в-точь лягушка. Очень любопытно стало Соне узнать какое у них дело, и, выбравшись осторожно из лесу, поближе к ним, она стала прислушиваться.
Лакей-рыба вытащил из-под мышки огромный, чуть ли не с его ростом, конверт и передал его другому лакею.
«Пиковой княгине приглашение от червонной крали на игру в крокет» , важно произнес лакей-рыба. Лакей-лягушка с такой же важностью принял конверт.
Тут оба лакея поклонились друг другу так низко, что стукнулись головами и сцепились курчавыми волосами.
Соня, глядя на них, чуть не расхохоталась вслух, и поскорее убежала в лес, чтобы не заметили ее лакеи.
Немного погодя, она опять выглянула, видит, лакей-рыба ушел, и сидит один лакей-лягушка у двери, на пороге, бессмысленно уставив глаза вверх.
Соня робко подошла, к двери, постучалась.
„Напрасно стучитесь», сказал лакей-лягушка, «Первое, я сижу здесь, и стало не кому отпереть вам из дому. Второе, у них там идет такой гам, что никто не услышит, хоть сутки простой.»
И вправду из дому слышался шум необыкновенный: рев, чихание не умолкали, затем треск, гром, будто кидаются блюдами, или кастрюлями.
„Скажите, пожалуйста, как мне войти в дом?» спросила Соня.
„И что стучаться без толку», продолжает лакей свое, будто не слыхал вопроса Сони, «Оно бы еще можно, кабы вы, примерно, стояли за дверью. — ну, постучались, я бы отпер вам отсюда, а так, знаете….'» говорит лакей и глядит не на Соню, а вверх.
«Какой неуч!» думает Соня. „Впрочем, может быть он это не нарочно, а так, глаза у него сидят, что не сладит с ними», одумалась она. „Но хоть бы отвечал на то, что у него спрашивают! Скажите, как мне войти в дом?» уже бойче спрашивает Соня.
«Я здесь, полагать надо, просижу до завтрашнего дня……'» опять начинает лакей.
Вдруг отворяется дверь и вылетает из нее большое блюдо прямо в голову лакея, задевает его за нос и, ударившись в дерево, разбивается в дребезги.
…»А может и больше», договаривает лакей тем же голосом, будто ни в чем не бывало.
«Как мне войти?»еще громче спрашивает Сопя.
«Как войти? А за каким вам туда делом, извольте-ка сперва сказать?»
Соне очень не понравилось это замечание.
„Ни на что не похоже!» ворчит она, «как эти люди нынче стали рассуждать! не сладишь с ними: совсем из повиновенья вышли!»
А лакей, с радости должно быть, что огорошил Соню, опять за свое:
„А я просижу здесь и ныне и завтра и во веки веков».
„Но что же мне-то делать?»
«А что угодно», говорит лакей, и засвистал.
„Нечего с ним толковать», говорит Соня, доведенная до отчаяния. «Он набитый дурак!» Пошла, сама отперла дверь и вошла.
.
____________________________________________________
Перевод М. Д. Гранстрем (1908):
Глава VI.
Поросенок и перец.
Несколько мгновений Аня простояла задумчиво перед домиком. Вдруг из леса прибежал ла¬кей в ливрее с лицом как у рыбы и постучался в дверь.
Отворил дверь лакей, тоже в ливрее, с круглым лицом и большими глазами, как у лягушки.
Рыба-лакей подал ему огромный пакет и торжественно сказал:
— Передайте герцогине, что королева просит ее пожаловать на партию крокета.
Лягушка-лакей ответил так же торжественно:
— Будет исполнено!
И они поклонились друг другу так низко, что красивые локоны их напудренных париков перепутались.
Аня расхохоталась и убежала в кусты, чтобы ее не увидели. Когда она снова выглянула, рыбы-лакея уже не было, а лягушка-лакей сидел у дверей и глупо смотрел на небо.
Аня нерешительно подошла к двери и постучалась.
— Ты напрасно стучишь, — сказал лакей. — там так шумят, что все равно не услышат.
И действительно, внутри раздавался странный шум, завывания и чихание, а от времени до времени звон битой посуды.
— Скажите, как мне войти? — спросила Аня.
Лакей промычал что-то в ответ, и опять уставился глазами в небо.
„Может быть, он не может смотреть иначе: ведь глаза у него на самом лбу!” подумала Аня. „Но отчего он не отвечает мне?”
— Как мне войти? — громко спросила она снова.
— Я буду сидеть здесь до завтра, или…
В это время дверь быстро отворилась и из дома вылетела тарелка, задевшая но носу лакея.
— До послезавтра! — продолжал лакей, как будто ничего не случилось.
— Как же мне войти? — спросила Аня в третий раз еще громче.
— Разве тебе непременно надо войти? — спросил лакей. — Я буду сидеть здесь по целым дням!
— Это ужасно! — пробормотала Аня, — Какой глупый нахал! С ним можно сума сойти!
— Что же мне делать? — спросила она нетерпеливо.
— Что хочешь, — ответил лакей насвистывая что-то.
— Это дурак, с ним не стоит разговаривать! — решила Аня, потеряв терпение, и решительно подошла к двери.
____________________________________________________
Перевод Александры Рождественской (1908-1909):
VI.
Поросенок и перец
Несколько минут стояла Алиса, смотря на домик и раздумывая, что ей делать дальше, как вдруг из леса выбежал лакей и громко постучал в дверь домика. Алиса приняла его за лакея только потому, что он был в ливрее; если бы ее не было на нем, она сочла бы его за рыбу.
Дверь отворил другой лакей, тоже в ливрее; у него было круглое лицо и выпученные, как у лягушки, глаза. У обоих лакеев волосы были напудрены и в локонах. Алиев очень хотелось знать, что будет дальше. Она выглянула из-за дерева и стала прислушиваться.
Лакей-рыба вынул из подмышки огромный конверт, величиной чуть не с самого себя, и, протянув его другому лакею, торжественно проговорил:
— Герцогине от королевы приглашение на крокет.
Лакей-лягушка также торжественно повторил его слова, немного переставив их:
— От королевы герцогине приглашение на крокет.
Потом оба лакея поклонились друг другу так низко, что чуть не стукнулись головами, и локоны их спутались.
Алисе все это показалось до того забавным, что она не могла удержаться от смеха и убежала немножко подальше в лес, чтобы они не услыхали ее. А когда она опять выглянула из него, лакей-рыба уже ушел, а лакей-лягушка сидел на земле, около двери и с самым глупым видом смотрел на небо.
Алиса робко подошла к двери и постучалась.
— Стучать совершенно не к чему, — сказал лакей, — и по двум причинам. Во-первых, мы оба находимся по одной и той же стороне двери; во-вторых, там, внутри, такой шум, что вас все равно не услышат.
И на самом деле в домике ужаснейшим образом шумели. Оттуда доносились пронзительные крики, кто-то чихал, не переставая ни на минуту, а по временам раздавался треск и звон, как будто разбивалась вдребезги посуда.
— Скажите, пожалуйста, как же мне войти? — спросила Алиса.
— Был бы еще хоть какой-нибудь смысл стучаться, — продолжал лакей, не слушая ее, — если бы между нами была дверь. Так, например, если бы вы были внутри, то могли бы постучаться, и я отворил бы дверь и выпустил бы вас.
Говоря это, он все время смотрел на небо, что показалось Алисе очень невежливым. «Он должен бы смотреть на меня, раз он со мною говорит».
«Впрочем, — подумала она, — может быть ему нельзя не смотреть на небо. Ведь у него глаза чуть не на макушке головы. Но отвечать на вопросы он во всяком случай может».
— Как же мне войти в дом? — снова спросила она.
— Я буду сидеть здесь, — задумчиво проговорил лакей, — до завтра.
Дверь в это время отворилась, и оттуда вылетела тарелка. Она. задала лакея по носу и разлеталась вдребезги, ударившись о дерево, росшее около домика.
— А, может быть, и до послезавтра, — продолжал лакей так же спокойно, как будто ничего особенного не случилось.
— Как же мне войти в дом? — спросила Алиса еще раз, повысив голос.
— Спрашивается, прежде всего, нужно ли вам входить в этот дом вообще, — поправил ее сухой лакей.
Лакей был совершенно прав; только Алиев не нравилось, когда с ней так говорили. Она нашла, что лакей говорит дерзко и нелюбезно.
«Какие здесь все спорщики! — подумала она. — От одного этого можно потерять рассудок».
Так как Алиса молчала, то лакей поспешил воспользоваться удобным случаем и повторил свои слова, несколько изменив их.
— Я буду сидеть здесь, — сказал он, — целыми днями.
— Но что же мне делать? — спросила Алиса.
— Да ничего особенного, — ответил лакей и, не обращая больше внимания на Алису, начал свистеть.
«Не стоить говорить с ним, — с отчаянием подумала Алиса. — Это просто-напросто идиот».
И она, не постучавшись, отворила дверь и вошла в большую, полную дыма, кухню.
____________________________________________________
Перевод Allegro (Поликсена Сергеевна Соловьёва) (1909):
ГЛАВА VI.
Поросенок и перец.
Минуту или две она стояла перед домом, не зная, что же ей теперь делать, как вдруг из леса выбежал ливрейный лакей (она решила, что он лакей только потому, что на нем была ливрея, но, судя по лицу, она назвала бы его рыбой) и громко постучал в дверь костяшками пальцев. Дверь открыл другой ливрейный лакей с круглым лицом и большими глазами, как у лягушки, и Алиса заметила, что у обоих лакеев были напудренные волосы, покрывавшие завитками всю голову.
Ей очень захотелось узнать, что же теперь будет, и она тихохонько выбралась из леса, чтобы подслушать.
Лакей-рыба начал с того, что вытащил из-под мышки большое письмо, величиною чуть ли не с него самого, и подал его другому лакею, произнося торжественно:
— Для Герцогини. Приглашение от Королевы на партию крокета.
Лакей-лягушка повторил тем же торжественным тоном, только немного меняя порядок слов:
— От Королевы. Приглашение Герцогине на партию крокета.
Потом они поклонились друг другу так низко, что завитки их волос перепутались.
Алису эту сильно рассмешило, и ей пришлось убежать назад в лес из страха, чтобы ее не услыхали. А когда она опять оттуда высунулась, лакей-рыба уже ушел, а другой ливрейный лакей сидел на земле возле двери и тупо смотрел в небо.
Алиса робко поднялась к двери и постучалась.
— Никакого толка из этого стучания не выйдет, — сказал ливрейный лакей, — по двум причинами. Во-первых, потому что я за дверью, так же, как и вы, а во-вторых, потому что там внутри подняли такой шум и гам, что никто не может вас услышать.
И в самом деле, изнутри доносился невообразимый шум: непрерывное чихание и, от времени до времени, страшный треск, как от разбитого вдребезги блюда или котла.
— В таком случае, позвольте узнать, — сказала Алиса, — как мне войти?
— Ваш стук имел бы смысл, — продолжали ливрейный лакей, не слушая её, — если б дверь была между нами. Например, если б вы были внутри, вы могли бы постучать, и я бы, понятно, вас выпустили.
Говоря, они все время смотрели вверх на небо, и Алиса нашла это положительно невежливыми.
„Но, может быть, они иначе не может“, подумала она, „слишком уж близко у него глаза посажены к темени. Во всяком случае, они может отвечать на вопросы“.
— Как мне войти? — повторила она громко.
— Я буду здесь сидеть, — произнеси ливрейный лакей, — до завтра…
В эту минуту дверь дома отворилась и оттуда вылетела большая тарелка, скользнув прямо по голове ливрейного лакея. Она Задела его по носу и разбилась вдребезги, ударившись об одно из деревьев сзади него.
— …или, может быть, до послезавтра, — продолжали теми же тоном ливрейный лакей, как будто ровно ничего не случилось.
— Как мне войти? — снова спросила Алиса, повысив голос.
— Да, прежде всего, спрашивается, — произнес ливрейный лакей, — нужно ли вам входить?
Вопрос был вполне основательный, но только Алиса не любила, чтобы с нею так разговаривали.
— Это просто ужасно, — проворчала она про себя, — что все здесь все говорят наперекор. Право, от одного этого можно с ума сойти!
Ливрейный лакей счел уместным повторить свое замечание, нисколько изменив его:
— Я буду сидеть здесь, — сказал он, — целыми днями.
— Но что же мне делать? — спросила Алиса.
— Что хотите, — ответил ливрейный лакей и стал насвистывать.
— С ним не стоит разговаривать, — сказала в отчаянии Алиса, — он совершеннейший идиот!
И она отворила дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод М. П. Чехова (предположительно) (1913):
…Невдалеке находился небольшой домик, в котором жила Трефовая дама. Когда Алиса обратила на него внимание, то к нему прыгали лягушки, одетые лакеями. Они несли Трефовой даме приглашение от Червонной дамы поиграть в крокет. В домике в это время раздавался страшный шум. Когда Алиса подошла к нему, то из его двери вылетела тарелка и разбилась на части. Алиса улучила минуту и вошла в домик.
____________________________________________________
Перевод Владимира Набокова (1923):
Глава 6. ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ
Некоторое время она глядела на домик молча. Вдруг леса выбежал пышный лакей (она приняла его за лакея благодаря ливрее: иначе, судя по его лицу, она назвала бы его рыбой) — и громко постучал костяшками рук о дверь. Отпер другой лакей, тоже в пышной ливрее, раскоряченный, лупоглазый, необычайно похожий на лягушку. И у обоих волосы были мелко завиты и густо напудрены.
Ане было очень любопытно узнать, что будет дальше, и, стоя за ближним стволом, она внимательно прислушивалась.
Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его лакею, открывшему дверь, торжественно пронес: «Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет».
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка изменив порядок слов: «От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет».
Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.
Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу, боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула, то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо глядя в небо.
Аня подошла к двери и робко постучала.
— Стучать ни к чему, — сказал лакей, не глядя на нее, — ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и вы, а во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все равно не услышит.
И действительно: внутри был шум необычайный: безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск разбиваемой посуды.
— Скажите мне, пожалуйста, — проговорила Аня, — как же мне туда войти?
— Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, — продолжал лакей, не отвечая ей, — когда бы дверь была между нами. Если б вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы вас, так сказать, выпустить. — При этом он, не отрываясь, глядел вверх, что показалось Ане чрезвычайно неучтивым. «Но, быть может, он не может иначе», — подумала она. — Ведь глаза у него на лбу. Но, по крайней мере, он мог бы ответить на вопрос».
— Как же я войду? — повторила она громко.
— Я буду здесь сидеть, — заметил лакей, — до завтрашнего дня.
Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка, вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея, легко коснувшись кончика его носа, и разбилась о соседний ствол.
— И, пожалуй, до послезавтра, — продолжал лакей совершенно таким же голосом, как будто ничего и не произошло.
— Как я войду? — настаивала Аня.
— Удастся ли вообще вам войти? — сказал лакей. — Вот, знаете, главный вопрос.
Он был прав. Но Ане было неприятно это возражение. «Это просто ужас, — пробормотала она, — как все эти существа любят рассуждать. С ними с ума можно сойти!»
Лакей воспользовался ее молчаньем, повторив прежнее свое замечание с некоторым дополненьем.
— Я буду здесь сидеть, — сказал он, — по целым дням, по целым дням… без конца…
— А что же мне-то делать? — спросила Аня.
— Все, что хотите, — ответил лакей и стал посвистывать.
— Ну его, все равно ничего не добьюсь, — воскликнула Аня в отчаянии. — Он полный дурак! — и она отворила дверь и вошла в дом.
____________________________________________________
Перевод А. Д’Актиля (Анатолия Френкеля) (1923):
ГЛАВА VI.
Поросенок и перец.
Минуту-две Алиса стояла и рассматривала домик, не зная, что ей теперь предпринять, Вдруг из лесу показался бегущий лакей (она решила, что это лакей, потому что на нем была ливрея; судя же по лицу, это была просто рыба) и стал громко барабанить в дверь домика,
Ее открыл другой лакей, тоже в ливрее, с круглым лицом и глазами на выкате, очень похожий на жабу.
У обоих ливрейных лакеев, как заметила Алиса, были завитые напудренные парики. Ей очень захотелось узнать, в чем тут было дело, и она подползла немного ближе, чтобы подслушать.
Лакей-рыба начал с того, что достал громадное письмо, величиной почти с него самого, которое он держал под мышкой. Он передал его другому, сказав очень торжественным тоном:
— Герцогине. Приглашение от Королевы на партию в крокет.
Лакей-жаба повторил тем-же торжественным тоном, только переставив слова:
— От королевы. Приглашение Герцогине на партию в крокет.
Тут они оба низко поклонились друг другу и сцепились кудряшками своих париков.
Алисе стало так смешно, что ей пришлось бежать обратно в лес, чтобы не спугнуть их своим смехом. Когда она потом выглянула снова, лакея-рыбы уже не было, а лакей — жаба сидел на земле подле двери и бессмысленно глядел на небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
— Нет никакого смысла стучать,— сказал лакей,— по двум причинам. Во-первых, потому что я но ту же сторону двери, что и ты. Во-вторых, они так шумят внутри, что стука все равно никто не услышит.
И действительно, изнутри слышался самый невероятный шум: безпрестанный рев и чихание, а время от времени страшный грохот, как от разбиваемого блюда или горшка.
— В таком случае, скажите пожалуйста,— сказала Алиса,— как мне туда войти?
— В стучаньи был бы еще кое-какой смысл,— сказал лакей, не слушая ее,— если бы нас разделяла дверь. Например, будь ты внутри, ты могла бы постучать, и я мог бы тебя выпустить.
Все это время он продолжал пялить глаза в небо, и это показалось Алисе страшно невежливым.
— Впрочем, может быть, он не может иначе,— подумала она.— Его глаза почти на самой верхушке головы. Но во всяком случае он мог бы отвечать на вопросы.
— Как мне войти туда?— повторила она вслух.
— Я буду сидеть здесь,— заметил лакей,— вплоть до завтра…
В эту минуту дверь домика открылась и громадная тарелка, брошенная изнутри, вылетела оттуда — прямо в голову лакею. Она задела его по носу и разбилась в куски об одно из деревьев.
— … или до послезавтра, может быть,— продолжал лакей тем же голосом, как будто ничего не случилось.
— Как мне войти в дом?— снова спросила Алиса, еще громче.
— Полагается ли тебе вообще входить в дом?— сказал лакей.— Это первый вопрос, видишь-ли.
В этом не было никакого сомнения. Но Алисе не понравилось, что ей это сказали.
— Прямо ужасно,— пробормотала она про себя,— до какой степени все эти существа любят противоречить. Можно с ума сойти от этого!
Лакей воспользовался удобным случаем и повторил свое замечание с некоторыми вариациями.
— Я останусь сидеть здесь,— начал он,— дни за днями, недели за неделями…
— Но что я буду делать?— спросила Алиса.
— Все, что тебе нравится!— возразил лакей и начал свистеть.
— С ним совершенно бесполезно разговаривать! — сказала Алиса с отчаяньем.— Он полнейший идиот!
И она толкнула дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод Александра Оленича-Гнененко (1940):
Глава VI
ПОРОСЁНОК И ПЕРЕЦ
Минуту или две она стояла, глядя на дом и недоумевая, что делать дальше. Вдруг неожиданно из леса показался бегущий лакей в ливрее (она решила, что это лакей, потому что он был в ливрее; иначе, судя только по его лицу, она назвала бы его рыбой) и громко постучал в дверь дома костяшками пальцев. Её открыл другой лакей, в ливрее, с круглым лицом и большими глазами, словно у лягушки. У обоих лакеев, как заметила Алиса, напудренные волосы были в сплошных завитках. Ей очень хотелось узнать, что всё это значит, и она, выйдя из лесу, подкралась немного ближе, чтобы лучше слышать.
Лакей-Рыба принялся вытаскивать из подмышки огромное письмо почти такой же величины, как он сам, и потом вручил его другому, сказав торжественно:
— Герцогине! Приглашение от Королевы на партию в крокет.
Лакей-Лягушка, только немного изменив порядок слов, повторил тем же торжественным тоном:
— От Королевы! Приглашение Герцогине на партию в крокет.
Затем они оба поклонились друг другу, и завитки их перепутались.
Алиса так сильно смеялась над всем этим, что должна была убежать назад в лес из страха, что они её услышат. Когда она снова выглянула, Лакей-Рыба ушёл, а другой сидел на земле у дверей, глупо уставясь в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
— Бесполезно стучать, — сказал Лакей, — и по двум причинам: во-первых, потому, что я нахожусь по эту сторону двери, там же, где и ты, и, во-вторых, потому, что они внутри дома так шумят, что никто не может тебя услышать.
И действительно, из дома доносился невероятный шум — непрерывное завывание, чихание и время от времени страшный грохот, как будто блюдо или горшок разлетались вдребезги.
— Будьте любезны, скажите, — спросила Алиса, — как в таком случае мне войти?
— Ещё мог бы быть некоторый смысл стучать, — продолжал Лакей, не обращая на неё внимания, если бы дверь была между нами. Например, если бы ты находилась внутри. Ты могла бы постучать, и я мог бы тебя выпустить, знаешь ли…
Разговаривая, он по-прежнему всё время смотрел в небо, и Алиса подумала, что это совсем невежливо. «Но, кажется, он не может иначе, — сказала она себе: — его глаза находятся почти на самой макушке. Однако он мог бы отвечать на вопросы».
— Как мне войти? — громко повторила она.
— Я буду сидеть здесь, — заметил Лакей, — до завтра…
Тут на мгновение дверь распахнулась, и большая тарелка, брошенная изнутри дома, полетела в голову Лакея; она задела его по носу и разбилась в куски, ударившись о дерево позади Лакея.
— … или, возможно, до послезавтра, — продолжал Лакей тем же тоном, как будто ровно ничего не случилось.
— Как я могу войти? — спросила Алиса ещё громче.
— Пустят ли тебя туда вообще, — сказал Лакей, — вот, знаешь ли, первый вопрос.
Это, несомненно, было так. Но Алисе не понравилось, что с ней разговаривают подобным образом. «Вот уж правда,— пробормотала она про себя, — у этих созданий ужасная привычка вечно противоречить. Вполне достаточно, чтобы любого свести с ума!»
Казалось, Лакей счёл этот момент удобным, чтобы повторить своё замечание с некоторыми изменениями.
— Я буду сидеть здесь, — сказал он, — и сейчас и потом, дни за днями…
— Но что буду делать я? — спросила Алиса.
— Всё, что тебе угодно,— ответил Лакей и начал свистеть.
— О, нет никакого смысла с ним разговаривать! — безнадёжно сказала Алиса. — Он совершенный идиот! — И она открыла дверь и вошла в дом.
____________________________________________________
Перевод Бориса Заходера (1972):
ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой встречаются поросенок и перец
От уже минуты две стояла в нерешительности, разглядывая дом, как вдруг из леса выбежал ливрейный лакей и изо всей мочи забарабанил в дверь.
(Алиса догадалась, что это ливрейный лакей, потому что на нем была ливрея; судя же по лицу, это был просто карась.) **
Дверь отворилась, и из дому вышел Швейцар, тоже в ливрее, с круглой физиономией и выпученными, как у лягушки, глазами — точь-в-точь взрослый головастик.
У обоих на головах были пудреные парики с длинными завитыми буклями. Тут Алисе стало очень интересно; она подкралась немного поближе к дому и, спрятавшись за кустом, приготовилась слушать и смотреть.
Лакей Карась начал с того, что вытащил из-под мышки огромный конверт (чуть ли не больше его самого) и с важным видом вручил его Головастику.
— Герцогине, — величественно произнес он. — От Королевы. Приглашение на вечерний крокет.
Швейцар-Головастик с тем же величественным видом повторил все слово в слово, только немного не в том порядке:
— От Королевы. Герцогине. Приглашение на вечерний крокет.
Затем оба поклонились друг другу так низко, что их букли чуть не перепутались.
Алисе почему-то стало до того смешно, что пришлось ей опять убежать подальше в лес, чтобы они не услышали, как она хохочет.
А когда она, вволю насмеявшись, вернулась на прежнее место и отважилась снова выглянуть из-за куста. Карася уже не было, а Швейцар сидел на земле у входа в дом и бессмысленно таращился на небо.
Алиса робко подошла к двери и постучалась.
— Стучать нет никакого смысла, барышня, — сказал Швейцар. — По двум существенным причинам. Первое: я за дверью и вы за дверью, и вдобавок мы оба снаружи. Второе: они там так шумят, что никто вашего стука не слышит. Не так ли?
Действительно, из дому доносился невероятный шум: кто-то без остановки ревел, кто-то (тоже без остановки) чихал и — мало того — то и дело раздавался страшный треск и звон, словно там изо всех сил били посуду.
— Извините, а как же мне тогда попасть в дом? — спросила Алиса.
— Кое-какой смысл стучать мог бы еще быть, — продолжал Швейцар— Головастик, не обращая ни малейшего внимания на вопрос Алисы,-если бы эта дверь нас разделяла. Пример. Вы, барышня, находитесь в доме. Я нахожусь здесь. Вы стучите. Я отворяю вам дверь. Вы выходите. И вот вы тоже снаружи. Не так ли?
Все это время он не отрываясь глядел в небо, и Алиса решила, что он ужасный невежа.
«Хотя, может быть, он не виноват, — тут же подумала она, — просто у него глаза так устроены: сидят, честное слово, на самой макушке! Да, но хоть на вопросы-то он мог бы отвечать!»
— Как же мне попасть в дом? — повторила она погромче.
— Возможно, я просижу здесь, — продолжал Швейцар, — до завтра…
В этот момент дверь дома отворилась, и большое блюдо полетело прямо Швейцару в голову; ему сильно повезло — блюдо лишь слегка мазнуло его по носу и, угодив в дерево, разлетелось вдребезги.
— …или, возможно, до послезавтра, — продолжал Головастик как ни в чем не бывало, — а может быть…
— КАК МНЕ ПОПАСТЬ В ДОМ? — повторила Алиса уже совсем громко.
— А кто сказал, что вы вообще должны попасть в дом, барышня? — сказал Швейцар. — Начинать надо с этого вопроса, не так ли?
Так-то оно было, конечно, так, только Алиса не любила, когда с ней так говорили.
— Прямо ужас, как вся эта живность любит спорить! — пробормотала она себе под нос. — С ума сойти можно!
А Швейцар, судя по всему, решил, что настал самый подходящий момент, чтобы вернуться к его любимой теме.
— Может быть, я так и буду сидеть здесь — день за днем… День ото дня… Изо дня в день, — завел он.
— А что же мне делать? — спросила Алиса.
— Все, что хочешь! — ответил Швейцар-Головастик и начал что-то насвистывать.
«Да что с ним говорить! — подумала отчаявшаяся Алиса. — Это просто какой-то идиотик!»
Она решительно распахнула дверь и вошла.
——
Комментарии переводчика:
** — Ливрей сейчас уже почти никто не носит, хотя лакеи кое-где, говорят, еще встречаются.
____________________________________________________
Перевод Александра Щербакова (1977):
Глава шестая
ПЕРЕЦ И ПОРОСЯ
Некоторое время она стояла, разглядывала дом и думала, как дальше поступить. Но тут из лесу внезапно выбежал лакей в ливрее (она решила, что он лакей, потому что он был в ливрее; но, судя по его лицу, его можно было бы назвать рыбешкой) и громко постучал в дверь. Дверь отворил другой лакей в ливрее, круглолицый и пучеглазый, как лягушка. Волосы у обоих лакеев, заметила Алиса, были завиты и напудрены. Алисе очень захотелось узнать, что все это значит, она тихонечко подошла поближе и прислушалась.
Лакей-Рыбешка начал с того, что извлек из-под мышки огромный конверт, величиной чуть ли не с него самого. Он вручил его Лакею-Лягушке и торжественно произнес:
— Ее Высочеству! Приглашение от Ее Величества на партию в крокет!
Лакей-Лягушка тем же торжественным тоном повторил, чуть изменив порядок слов:
— От Ее Величества! Приглашение Ее Высочеству на партию в крокет.
И они отвесили друг другу церемонный поклон, причем их кудри потешно перепутались.
Алиса не выдержала, прыснула и убежала в лес, чтобы они не услышали, как она смеется. Когда она снова выглянула из лесу, оказалось, что Лакей-Рыбешка уже ушел, а Лакей-Лягушка сидит на земле у дверей, тупо таращась в небо.
Алиса на цыпочках подошла к дверям и постучалась.
— А стучать-то без толку, — сказал Лакей. — И по двум причинам. Во-первых, и я и вы — мы оба находимся по эту сторону дверей, а во-вторых, по ту сторону дверей такой шум, что вашего стука все равно никто не услышит.
Действительно, из дома доносился шум, и притом весьма необычный: кто-то вопил, чихал и снова вопил, а время от времени раздавался жуткий грохот, словно блюдо или котел разлетались на части.
— Тогда объясните, пожалуйста, как мне войти? — попросила Алиса.
— Имело бы смысл стучать, если бы двери разделяли нас. Если бы вы, скажем, как-то оказались внутри и изволили бы постучать, то я бы вас немедленно выпустил наружу. — Лакей говорил, явно не обращая никакого внимания ни на Алису, ни на ее слова и по-прежнему уставясь в небо. Это выглядело как-то особенно невежливо. «Впрочем, что поделаешь, — подумала она, — если у тебя глаза чуть ли не на макушке. Но отвечать на вопросы он все-таки обязан».
— Как мне войти? — громко повторила она.
— Я намерен сидеть здесь до завтра, — произнес Лакей.
И тут двери распахнулись, из дома вылетела большая тарелка, просвистела у Лакея перед носом, чуть не угодив ему в голову, и разлетелась на куски, ударившись о ближайшее дерево.
— Или даже до послезавтра, — продолжал Лакей тем же тоном, словно ничего не случилось.
— Как мне войти? — еще громче спросила Алиса.
— А следует ли вам входить? — сказал Лакей. — Вот о чем прежде всего надо было спросить, если хотите знать.
Несомненно, он был прав, но Алиса терпеть не могла, когда с ней так разговаривали. «Что за манера спорить у этих созданий! — проворчала она. — Это ужасно! С ума можно сойти!»
А Лакей, видимо, решив, что настал удобный случай, повторил свои слова с некоторыми изменениями.
— Я намерен сидеть здесь время от времени, дни за днями, — сказал он.
— А мне что прикажете делать? — спросила Алиса.
— Что хотите, то и делайте, — ответил Лакей и стал насвистывать какую-то песенку.
— С ним бесполезно разговаривать,- сказала Алиса, потеряв всякое терпение. — Он просто дурак, и все.
И она открыла двери и вошла.
____________________________________________________
Перевод Владимира Орла (1988):
Глава шестая
Поросенок и перец
Что делать дальше, Алиса не знала. Она остановилась у крыльца, когда из лесу показался Почтальон. Алиса решила, что это Почтальон потому, что через плечо у него висела сумка. Без сумки он был бы вылитый Карась.
Почтальон забарабанил в дверь. Потом дверь приоткрылась. С порога, вылупив глаза, глядела служанка — сущая Лягушка. На ней были кружевной передник и наколка.
Алиса, вся дрожа от любопытства, ждала, что будет дальше.
Карась вытащил из сумки громадный мятый конверт, протянул его Лягушке и провозгласил:
— Герцогине. Приглашение. От Королевы. На крокет.
Лягушка торжественно повторила:
— На крокет. От Королевы. Приглашение. Герцогине.
Затем Карась и Лягушка низко поклонились друг другу и стукнулись лбами.
Алиса расхохоталась, да так, что ей пришлось спрятаться за деревом, чтобы не спугнуть эту парочку. Когда она снова выглянула из лесу. Карась уже ушел, а Лягушка сидела на крыльце и внимательно смотрела в небо.
Алиса неуверенно приблизилась к дверям и постучала.
— Стучи, стучи, авось достучишься, — дружелюбно сказала Лягушка. — Только зря ты это. Я тебя и так вижу, а там, — она указала лапой на дверь, — такой кавардак, что стучи не стучи — все равно не услышат.
И правда, в доме был кавардак. Кто-то выл, кто-то чихал, кто-то спорил. Гремели тарелки.
— Скажите, пожалуйста,- спросила Алиса, — а можно, я войду?
— Авось достучишься, — развивала свою мысль Лягушка, не обращая на Алису никакого внимания. — Вот если бы ты была там, а я тут, и ты бы постучала, — я бы тебе открыла. А так чего стучать-то?
Лягушка по-прежнему смотрела в небо, и Алисе это не понравилось. «Но она ведь не нарочно,- подумала Алиса.- Просто у нее глаза на макушке. Вот она и смотрит вверх. Только почему она мне не отвечает?»
— Можно войти? — переспросила Алиса.
— Эх! — сказала Лягушка.- Посижу здесь до завтра и…
И из распахнувшейся двери вылетело тяжелое блюдо.
Блюдо просвистело над Лягушкиной головой, оцарапало ей нос, трахнулось о дерево и разлетелось на куски.
— …или до послезавтра, — равнодушно проговорила Лягушка. — Погода больно хороша!
— Можно войти? — закричала Алиса.
— И чего ты там забыла? — недоуменно спросила Лягушка. — Ты сама подумай…
Действительно, было о чем подумать. Но уж очень не понравилось Алисе, как Лягушка с ней обращается.
— И что они все спорят, — пробормотала Алиса. — Спорят и спорят как сумасшедшие.
По-видимому, Лягушка решила, что настал момент повторить еще раз все, что она уже сказала, и притом с некоторыми дополнениями.
— Эх! — махнула она лапой.- Посижу здесь до завтра или до послезавтра. Или до послепослепослезавтра. Вон погода-то какая!
— А как же я? — взмолилась Алиса.
— А так же, — любезно ответила Лягушка и запела вполголоса.
— Да что с ней разговаривать! — в отчаянии прошептала Алиса. — Она же дура набитая!
Она открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод Леонида Яхнина (1991):
Глава шестая
Перченый поросенок
В то время как она разглядывала домик и размышляла, войти ли в него, из чащи выскочило странное существо в лакейской ливрее. Глаза круглые. Рот выпяченный, как у рыбы. Существо и впрямь напоминало что-то речное. Этот Речной Лакей стал громко колотить в дверь. Она распахнулась, и на пороге появился другой лакей. Он был точь-в-точь как первый. Только наоборот. Глаза выпучены. Рот круглый. И напоминал что-то болотное, лягушачье. У обоих лакеев на голове были мудреные пудреные парики.
Алису страшно заинтересовали эти существа, и она спряталась за куст, чтобы не спугнуть их.
Речной Лакей вытащил из-за пазухи конвертище чуть ли не с него величиной и торжественно вручил его Болотному Лакею:
— Для Герцогини. От Королевы. Приглашение на крокет.
Болотный Лакей так же торжественно принял конверт и громко повторил слово в слово. Только слова он переставил наоборот:
— Крокет на приглашение. Королевы от. Герцогини для!
И они поклонились друг другу, чуть не стукнувшись лбами.
Алиса прыснула. Боясь расхохотаться, она поскорей отбежала в лес подальше. Когда она вернулась, Речного Лакея уже не было, а Болотный сидел на земле у двери, уставившись в небо своими выпученными глазами.
Алиса осторожно приблизилась к двери и постучала.
— Стучать нет никакого резона, — равнодушно сказал Болотный Лакей. — Первый резон тот, что я уже здесь, снаружи. А вот тебе и второй резон: они там так шумят, что никто тебя не услышит.
И верно — шум был ужасающий. Внутри без передышки выли, чихали, ахали, охали, а в промежутках раздавался звон и грохот, будто там швырялись посудой.
— Извините, — обратилась к Болотному Лакею Алиса, — но как же я могу войти без стука?
— В твоем стуке был бы резон, — рассуждал Болотный Лакей, — если бы дверь была между нами. Ты, к примеру, там внутри. И стучишь. И я тебя выпускаю наружу. Или наоборот.
При этом он так ни разу и не взглянул на нее. Как уставился в небо, так и не опускал глаз. Алиса была уверена, что так ведут себя только невежи.
«Но, может быть, он не нарочно? Просто глаза у него растут на самой макушке, — подумала Алиса. — Но отвечать-то он мог бы повежливее».
— Но все-таки как мне войти? — спросила она погромче.
— Я могу до завтра здесь проси… — начал Болотный Лакей.
В это мгновение дверь распахнулась, из нее вылетело большое блюдо. Каким-то чудом оно не попало в Болотного Лакея, а пронеслось над самой его головой, чиркнув по парику и подняв облако пудры. Он не шелохнулся, а блюдо ударилось позади него в дерево и разлетелось вдребезги.
— …деть или до послезавтра, — закончил он как ни в чем не бывало.
— Как! Мне! Войти! В дом! — раздельно произнесла Алиса.
— А с чего бы тебе туда входить? — спросил Болотный Лакей. — Вот, выходит, с чего надо начинать-то. Понятно?
Понятно-то понятно, но Алисе совсем не понравился такой разговор, который никуда не вел.
«Какие они путаники, эти существа, — подумала Алиса, — прямо сил нет».
А Болотный Лакей, вероятно, решил, что самое время продолжить свою любимую тему.
— А я, значит, буду сидеть тут сиднем, — завел он, — сидеть-посиживать. Сидя.
— А мне-то что делать? — вышла из себя Алиса.
— А это уж твое дело, — заявил Болотный Лакей и принялся насвистывать.
«Чего я с ним тут разговариваю? — подумала Алиса. — Он же круглый дурак!»
Она без стука открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод Бориса Балтера (1997):
6. Свин с перцем
Минуту или две Алиса стояла, глядя на дом и раздумывая, с чего бы начать, как вдруг из леса выскочил лакей в ливрее (лакей — потому что в ливрее, а так лицом он был совершенная рыба) и громко постучал кулаком в дверь. Из двери появился другой лакей в ливрее, круглолицый и с выпуклыми глазищами, как у лягушки. У обоих, как заметила Алиса, были большие напудренные парики на головах и вокруг. Ей стало очень любопытно, в чем тут дело, и она чуть-чуть высунулась из леса послушать.
Лакей-Рыбка начал с того, что вынул откуда-то из-под мышки большущий конверт, в который можно было положить его самого, и подал другому лакею, торжественно приговаривая: «Герцогине. Приглашение. От Королевы. На крокеты». Лакей-Лягушка повторил в том же торжественном тоне, только слегка перепутав слова: «Герцогине. На крокеты. Приглашение. От Королевы».
Затем они оба низко поклонились друг другу, так что букли их париков зацепились и перепутались.
Алиса смеялась над всем этим так, что пришлось убежать назад в лес, чтобы не услышали. Когда она успокоилась и выглянула опять, Рыбы не было, а Лакей-Лягушка сидел прямо на земле у двери, бездумно глядя в небо.
Алиса робко прошла мимо него к двери и постучала.
«Нет ну никакого толку стучать, — сказал лакей, — и причин на то ровно две: первичная — что я с той же стороны, что и ты; вторичная — что там внутри так грохочут, что и хотели бы — не услышат». И действительно, внутри было как-то уж СЛИШКОМ шумно: вопило, чихало и то и дело трещало так, будто все время вдребезги разбивались блюда и кувшины.
«Извините, послушайте, — сказала Алиса, — как я могу войти?»
«В твоем стучании мог бы быть хоть какой-то смысл, — гнул свое Лакей, не слушая Алису, — если бы существовала хоть какая-нибудь дверь между нами. Например, если бы я был снаружи хоть чего-нибудь: ты стучишь — я тебя оттуда выпускаю. Поняла?» Он говорил, все время уставясь в небо, что показалось Алисе определенно невежливым. «Но, может, он иначе не умеет, — сказала она себе,- у него глаза ТАК высоко — почти на макушке. Но уж на вопросы-то отвечать он мог бы?» «КАК мне войти?» — почти прокричала она.
«Я, пожалуй, посижу здесь до завтра..» — заметил Лакей.
В это мгновение дверь сама открылась, вылетела большая тарелка и спланировала прямо в голову Лакею. Она чиркнула его по носу и разбилась вдребезги о ближайшее дерево.
«…Или, может, еще денек-другой», — продолжал Лакей недрогнувшим голосом, как будто ничего достойного его внимания не случилось.
«КАК МНЕ ВОЙТИ?» — еще раз и еще громче повторила Алиса.
«НАДО ли войти? — сказал Лакей. — Вот вопрос, который стоило бы задать себе прежде всего».
Стоить-то оно стоило, но Алисе не понравилось, что ОН ей об этом напоминает. «Это ужасно, — пробормотала она, — как все эти существа любят спорить — хлебом их не корми! С ними с ума сойдешь!»
Лакей, по-видимому, счел необходимым в качестве ответа повторить свое последнее замечание с вариациями: «Да, пожалуй, посижу еще, — сказал он, — еще и еще, хоть так хоть эдак, день за днем…»
«Так что же мне делать?» — спросила Алиса.
«Все, что душа пожелает!» — сказал Лакей и принялся посвистывать.
«Ну, с ним толковать бесполезно, — безнадежно проговорила Алиса, — он совершеннейший болван!» И она сама открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод Андрея Кононенко (под ред. С.С.Заикиной) (1998-2000):
Глава 6:
ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ
Алиса остановилась и постояла минуту-другую, осматривая издали домик и соображая, как ей быть дальше. Вдруг из лесу выбежал лакей в ливрее (только благодаря ливрее она признала в нем лакея, судя же только по его плоской вытянутой физиономии, можно было смело назвать его лососем) и громко затарабанил в дверь костяшками пальцев. В дверях показалась пучеглазая округлая (совсем как у лягушки) физиономия другого лакея, наряженного также в ливрею.
Алиса заметила, что у обоих лакеев головы были просто усыпаны густо напудренными завитушками. Ее разобрало любопытство, что бы все это значило, и она осторожно выбралась на окраину леса, поближе к дому, и прислушалась.
Лосось-Лакей начал с того, что вынул из-под мышки конверт величиной чуть ли не с него самого, и передав из рук в руки другому лакею, торжественно провозгласил: «Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет». Лягушка-Лакей повторил также торжественно, слегка изменив порядок слов: «От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет».
Затем они откланялись друг другу, спутавшись при этом своими завитушками.
Алису это так рассмешило, что ей пришлось опять скрыться в лесу, дабы ее не услышали. Когда она снова выглянула из лесу, Лосось-Лакей уже убежал, а другой сидел прямо на земле у входа, тупо уставившись в небо.
Алиса робко подошла и постучала в дверь.
«Стучать совершенно бесполезно», — произнес Лягушка-Лакей — «И тому есть два объяснения. Во-первых, потому что я по ту же сторону двери, что и ты. Во-вторых, потому что они там так шумят, что вряд ли тебя услышат».
И действительно, в доме стоял невообразимый гам: непрерывный вопль и чиханье, к тому же время от времени раздавался сильный грохот, будто разбивалось вдребезги блюдо или чайник.
«Да, пожалуй. Тогда как же мне войти?» — спросила Алиса.
«Стучать тогда б имело смысл», — продолжил Лакей, не обращая на нее внимания, — «Если бы нас разделяла дверь. Например, была бы ты внутри, скажем, могла бы постучать, а я бы мог выпустить тебя…»
Разглагольствуя, он при этом все время смотрел в небо, и Алиса подумала, что это крайне невежливо с его стороны. «Однако возможно иначе он и не может», — рассуждала про себя Алиса. — «Ведь у него глаза чуть ли не на самой макушке. Но по крайней мере он мог бы и ответить на мой вопрос».
«Так как же мне войти?» — громко повторила она.
«Я буду сидеть здесь до утра…» — заметил ни с того ни с сего Лакей.
В этот момент дверь распахнулась, и в голову Лакею полетело огромное блюдо, но, лишь чиркнув по носу, разбилось вдребезги о дерево напротив него.
«…Или может даже до послезавтра», — добавил Лакей так спокойно, будто ничего и не произошло.
«Как мне войти?!» — в очередной раз спросила Алиса, но еще громче.
«Войдешь ли ты вообще?» — ответил наконец Лакей — «Вот, знаешь ли, в чем весь вопрос!»
Так-то оно так, конечно, но Алисе не понравилась манера его разговора. «Это просто отвратительно», — пробормотала она себе под нос, — «С ума сойти можно, как все эти созданья умничают-то!»
Лакей счел эту паузу в разговоре хорошей возможностью, чтобы еще раз заметить, но уже несколько иначе: «Я буду сидеть здесь бесконечно, день за днем».
«А что же мне делать?» — спросила Алиса.
«Да что угодно», — ответил Лакей и стал что-то насвистывать.
«Ох, с ним бесполезно разговаривать. Он полный дурак!» — в сердцах воскликнула Алиса, открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
ГЛАВА VI. ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ
Минуту-другую она простояла, глядя на дом и раздумывая, что делать дальше, как вдруг из леса выбежал ливрейный лакей (Алиса сочла его ливрейным лакеем, потому что на нем была ливрея; иначе, если бы она судила только по лицу, то назвала бы его рыбой) и громко забарабанил в дверь. Дверь открыл другой ливрейный лакей, с круглой физиономией и большими глазами, как у лягушки; оба лакея, как заметила Алиса, носили большие завитые пудреные парики. Ей стало очень любопытно, что все это значит, и она подкралась чуточку поближе, чтобы послушать.
Лакей-Рыба начал с того, что извлек из-под мышки огромное письмо, размером почти с него самого, и вручил его второму лакею, говоря торжественным тоном: «Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет.» Лакей-Лягушка повторил столь же торжественно, слегка поменяв порядок слов: «От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет.»
После чего они низко поклонились друг другу, и букли их париков перепутались.
Алису разобрал такой смех, что ей пришлось отбежать назад в лес, чтобы они ее не услышали, а когда она снова выглянула из-за деревьев, Лакей-Рыба уже ушел, а второй сидел на земле возле двери, тупо уставясь в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
— Стучать нет никакого смысла, — сказал лакей, — и тому есть две причины: во-первых, потому что я с той же стороны двери, что и вы, а во-вторых, они внутри так шумят, что никто вас не услышит.
И действительно, из дома доносился необыкновенный шум — непрерывные плач и чихание, то и дело сопровождавшиеся жутким грохотом бьющейся посуды.
— Тогда объясните, пожалуйста, — сказала Алиса, — как мне войти?
— Был бы некоторый смысл стучать, — продолжал лакей, не обращая на нее внимания, — если бы дверь была между нами. Например, если бы вы были внутри, вы могли бы постучать, и я мог бы вас выпустить, вы понимаете, — он продолжал все время смотреть в небо, пока говорил, и Алиса подумала, что это весьма невежливо. «Но, возможно, он ничего не может с этим поделать, — сказала она себе, — ведь его глаза так близко к макушке! Но, в любом случае, он мог бы отвечать на вопросы!»
— Как мне войти? — громко повторила она.
— Я буду сидеть здесь, — заметил лакей, — до завтра…
В этот момент дверь дома распахнулась, и большое блюдо полетело оттуда прямо лакею в голову; но оно лишь слегка чиркнуло по его носу и разбилось в куски о дерево за его спиной.
— … или, может быть, до послезавтра, — продолжал лакей тем же тоном, словно ничего не случилось.
— Как мне войти?! — спросила Алиса еще громче.
— А вам вообще нужно входить? — сказал лакей. — Сперва надо решить этот вопрос, знаете ли.
Это было, без сомнения, справедливо; вот только Алиса не любила, когда с ней так говорили. «Это просто ужасно, — пробормотала она про себя, — вот ведь манера спорить у всех этих существ! Они кого угодно с ума сведут!»
Лакей, похоже, решил, что это подходящая возможность повторить свои прошлые рассуждения, с некоторыми вариациями.
— Так и буду сидеть здесь, — сказал он, — с перерывами, день за днем…
— А мне что делать? — воскликнула Алиса.
— Все, что хотите, — ответил лакей и принялся насвистывать.
«Ох, нет никакого смысла говорить с ним, — сказала, отчаявшись, Алиса, — он же совершенный идиот!» Так что она открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
ГЛАВА VI: Свинья и Перец.
Пару минут она стояла, разглядывая дом и не решаясь ничего предпринять, но вдруг из леса выбежал ливрейный лакей (она решила, что это лакей, потому что он был в ливрее — иначе, если бы она принимала решение только по впечатлению от его лица, она назвала бы его рыбой) — и громко застучал в дверь кулаками. Ему открыл другой ливрейный лакей, с круглым лицом и глазами большими, как у лягушки. Оба лакея, как заметила Алиса, были в напудренных париках. Она сгорала от любопытства и потихоньку подкралась поближе.
Рыбообразный лакей начал с того, что достал из под мышки огромный пакет, размером едва ли не с самого себя и передал его другому, произнеся торжественным тоном: «Герцогине! Приглашение от Королевы на крокет.»
Лягушка повторил, таким же торжественным тоном, но слегка изменив порядок слов: » От Королевы! Приглашение Герцогине на крокет.»
После чего они оба низко поклонились, запутавшись в своих париках.
Алису это так рассмешило, что она убежала назад в лес, испугавшись как бы они ее не услышали.
Когда она снова приступила к наблюдению, Рыбообразный уже ушел, а второй сидел на земле перед дверью, тупо уставившись в небо.
Алиса робко приблизилась к двери и постучала.
— Стучать совершенно бесполезно, — сказал Лакей, — по двум причинам. Во-первых, потому что я с той же стороны от двери, что и вы. А во-вторых, потому что внутри стоит такой шум, что вас все равно никто не слышит.
И действительно, изнутри доносился невероятный шум — беспрерывные стоны и чихание, сопровождавшиеся ужасным грохотом, похожим на звуки разбивающейся вдребезги посуды.
— Извините, — сказала Алиса. — Но как же мне попасть внутрь?
— В вашем стуке был бы какой-то смысл, — продолжал Лакей, не обращая внимания на ее слова, — если бы между нами была дверь. К примеру, если вы ВНУТРИ, вы можете постучать, а я могу выпустить вас наружу. — Он смотрел в небо все время пока говорил, и Алисе это показалось чрезвычайно невежливым.
— Но, возможно, он не виноват, — подумала она, — ведь у него глаза почти на макушке. Да, но в любом случае он мог бы отвечать на вопросы.
— Как мне попасть внутрь? — повторила она погромче.
В это мгновение дверь дома отворилась и большое блюдо полетело наружу, прямо лакею в голову — оно задело его по носу и разбилось об одно из деревьев.
— Или может быть, на следующий день, — продолжил Лакей тем же голосом, как будто ничего не произошло.
— Как мне войти! — снова спросила Алиса, еще громче.
— Вы все еще хотите войти? — спросил Лакей. — Это важный вопрос, уверяю вас.
В этом не было никаких сомнений, но Алиса не любила, когда с ней так разговаривали. — Потрясающе, — пробормотала она — они постоянно спорят. С ума можно сойти!
Лакей похоже решил, что наступил благоприятный момент, чтобы повторить свою ремарку, с некоторыми изменениями. — Я буду сидеть здесь, — сказал он, — не вставая, день и ночь напролет.
— Но как же мне войти? — спросила Алиса.
— Как вам это понравится? — спросил Лакей и стал насвистывать.
— Ах, с ним бесполезно разговаривать, — в отчаянии сказала Алиса, — он просто идиот! — С этими словами она открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Перевод Олега Хаславского (2002):
Глава 6.
ПОРОСЕНОК И ПЕРЕЦ
Минуту-другую она постояла, глядя на дом и гадая о том, что делать дальше, как вдруг из леса выбежал лакей в ливрее (судя по ливрее это был лакей, тогда как судя по лицу можно было сказать единственно, что это рыба) и забарабанил в дверь. Дверь отворил другой ливрейный лакей, с круглым лицом и лягушечьими глазами, у обоих лакеев, как заметила Алиса, на головах были завитые напудренные парики. Ей стало любопытно, что все это значит, и она подобралась поближе к ним, чтобы подслушать.
Рыба-лакей вытащил из подмышки большое письмо размером почти с себя самого и торжественно произнес: «Герцогине. Приглашение от Королевы на партию в крокет». Лягушка-лакей повторил таким же торжественным тоном, немного только изменив порядок некоторых слов: «От Королевы. Приглашение Герцогине на партию в крокет».
Затем они низко поклонились друг другу, так что завитки их париков смешались…
Алиса принялась смеяться, да до того громко, что ей пришлось убежать обратно в лес, чтобы никто ее не услышал. А когда она вернулась, Рыба-Лакей уже ушел, а другой лакей сидел на приступке у двери, тупо уставившись в небеса.
Алиса робко подошла к двери и постучалась.
«Нет смысла стучаться, — сказал Лакей, — по двум соображениям. Во-первых, я нахожусь по ту же сторону двери, что и ты, во-вторых, там внутри такой шум, что тебя просто невозможно услышать». Действительно, оттуда доносился невообразимый шум: постоянный вой и чихание, а время от времени громкий звон, как будто разбивали чайник или блюдо.
«Простите, — сказала Алиса, — как я могу войти?».
«Был бы смысл стучаться, — продолжал Лакей не обращая на нее никакого внимания, — если бы между нами находилась дверь. Или, к примеру, если бы вы были ВНУТРИ, вы могли бы постучаться, и я выпустил бы вас, знаете ли». Он говорил, глядя в небо, и Алиса нашла это определенно невежливым. «Но, может, по-другому у него и не выйдет, потому что глаза у него на самой макушке. Хотя, по крайней мере, на мои вопросы он мог бы ответить. – Как я могу войти?» — переспросила она громко.
«Я буду сидеть здесь, — заметил Лакей, — до завтра…».
В этот момент дверь распахнулась, и из нее вылетело большое блюдо, оно проехалось по голове лакея, прямо по носу, и разбилось вдребезги о ствол ближайшего дерева.
«… или до послезавтра» — продолжал Лакей тем же тоном, как будто ничего не произошло.
«Как я могу войти?» — спросила Алиса погромче.
«Нужно ли вам вообще входить туда? – спросил Лакей, — Это первый вопрос, знаете ли».
Вопрос, действительно, был по существу, только Алиса не любила, когда с ней говорили в таком тоне. «Это в самом деле ужасно, — пробормотала она, — все эти существа только и знают, что спорят. С ума с ними сойдешь».
Лакей, похоже, решил, что это хорошая возможность продолжить свои откровения: «Я буду сидеть здесь, — сказал он, — с отлучками, правда, день за днем».
«Но что мне делать? – спросила Алиса.
«А что хотите» — сказал Лакей и стал насвистывать.
«Ох, никакого смысла нет говорить с ним, — он полный идиот». Она открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Пересказ Александра Флори (1992, 2003):
ГЛАВА VI. ПОРОСЕНОК С ПЕРЦЕМ
Некоторое время она стояла перед домиком, не решаясь войти. Вдруг из лесу выбежал лакей и забарабанил в дверь. (Вообще-то это был Пискарь, о его ЛАКЕЙСТВЕ Алиса догадалась по ливрее и парику.) Дверь отворил другой лакей – тоже в парике и ливрее. Алиса поняла, что это – ВРАТАРЬ, или ШВЕЙЦАР, поскольку вид у него был самый швейцарский. «Вратарем» (вернее было бы сказать: «привратником» оказался Лягушонок).
Пискарь вынул из-под мышки преогромный (размером с него самого) конверт и важно произнес:
— Герцогине от Королевы. Приглашение на крокет.
Лягушонок принял письмо и так же торжественно ответил:
— На крокет. Приглашение. От Королевы. Герцогине.
Затем оба церемонно раскланялись – так что локоны их париков чуть не переплелись.
Это выглядело так забавно, что Алиса, боясь, как бы ее не услышали, побежала в лес и там расхохоталась. Когда же она вернулась, Пискаря уже не было, а Лягушонок сидел возле двери и тупо разглядывал небо.
Алиса подошла к дому и тихонько постучалась.
— Нечего стучать, — сказал привратник. – Во-первых, мы по одну сторону, во-вторых, там все равно никто ничего не услышит.
— Как же я войду? – спросила Алиса швейцара.
Не отвечая, он продолжал:
— Если бы ты была внутри и стучалась, это еще куда ни шло. Я бы мог тебя выпустить.
При этом он не отрывал взгляда от неба. Алиса поначалу даже обиделась, но потом рассудила: «А может, он и не виноват: глаза-то у него на лбу. Да, но слушает он не глазами и хотя бы ответить мог бы!»
— Как мне войти? – снова спросила она.
— Буду здесь сидеть, — молвил он. — До утра.
В это мгновенье отворилась дверь. Из дома вылетела огромная тарелка, смазала его по носу и разбилась о дерево за его спиной. Лакей не шелохнулся.
— … или до вечера, — продолжил он.
— Как мне войти? — чуть ли не прокричала Алиса.
— А стоит ли входить? – философски изрек Лягушонок. – Входить или не входить – вот в чем вопрос.
В этом, конечно, был какой-то резон, однако Алиса уже начала терять терпение:
— Какие эти зверушки поперечные! Взбеситься можно!
А «вратарю» вдруг захотелось развить свою мысль:
— Так и буду здесь сидеть – день за днем, месяц за месяцем, год за годом … Из принципа.
— А мне-то что делать, — спросила Алиса.
— А что хочешь, — беспечно ответил Лягушонок и принялся что-то насвистывать.
«И что я с ним связалась! — в отчаянии подумала Алиса. – Он же ненормальный!»
И сама вошла в дом.
____________________________________________________
Перевод Михаила Блехмана (2005):
Глава 6. Поросёнок с перцем
Минуту-другую она стояла и рассматривала дом, не зная, что же делать, как вдруг из лесу выбежал лакей в ливрее. Алиска догадалась, что это лакей по его одежде; что касается лица, то оно было рыбье. Лакей подбежал к дому и постучал в дверь костяшками пальцев. Ему открыл другой лакей в ливрее, круглолицый и пучеглазый — вылитая лягушка. У обоих лакеев на головах были парики.
Алиске стало ужасно интересно, она подкралась поближе и приготовилась слушать.
Лакей-Рыба вынул из-под мышки большущий конверт — почти как он сам — и торжественно вручил его Лакею-Лягушке со словами:
— Герцогине. Приглашение от Королевы на крокет.
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил почти слово в слово:
— От Королевы. Приглашение Герцогине на крокет.
Тут они так низко поклонились друг другу, что стукнулись буклями.
Алиске ужасно захотелось смеяться. Пришлось даже убежать обратно в лес, чтобы её не услышали. Насмеявшись, она выглянула из-за дерева и увидела, что Лакей-Рыба уже ушёл, а Лакей-Лягушка неподвижно сидит на земле у порога, уставившись в небо.
Алиска робко подошла к двери и постучала.
— Стучать бесполезно, — сказал Лакей, — причём по двум причинам. Во-первых, потому, что я нахожусь с той же стороны двери, что и вы. Во-вторых, в доме так шумно, что вас всё равно не услышат.
Действительно, в доме стоял ужасный шум: непрерывно ревели и чихали, время от времени что-то с треском разбивалось — то ли тарелка, то ли кофейник.
— Скажите, пожалуйста, — спросила Алиска, — а можно мне войти?
— Стучать имело бы смысл, — продолжал Лакей, не обращая на неё внимания, — если бы между нами была дверь. Например, если бы вы были в доме и стучали, чтобы выйти, и я бы вас выпустил.
Говоря так, он всё время смотрел вверх. Алиске это показалось очень невежливым. «Хотя он, наверно, и не может иначе, — подумала она, — у него ведь глаза на лбу. Но всё равно — на вопросы он мог бы отвечать».
— Можно мне войти? — повторила она погромче.
— Я буду здесь сидеть, — проговорил Лакей, — до завтра…
В ту же секунду дверь распахнулась и из неё вылетела большая тарелка. Она чиркнула Лакея по носу, ударилась о дерево и разлетелась на куски.
— … или до послезавтра, — продолжал он, как ни в чём не бывало.
— Можно войти? — ещё громче спросила Алиса.
— А нужно ли вам входить? Вот в чём вопрос, — отозвался Лакей.
Алиска и сама не знала, нужно ли ей входить, но это ведь не значит, что с ней можно разговаривать в подобном тоне!
— Ох, какие же тут все зверушки строптивые! — негромко сказала она. — Просто голова идёт кругом!
Лакей тем временем заговорил снова:
— Я просижу здесь много-много дней, много-много дней…
— А как же я? — спросила Алиска.
— Как угодно, — ответил Лакей и принялся насвистывать.
«Нет, с ним бесполезно разговаривать! — отчаялась Алиска. — Он же совсем глупый!»
Она сама открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
ГЛАВА 6
Свин с перцем
Минуты две уж она стояла, обозревая домик и соображая, чего делать дальше, как вдруг из леса выбежал ливрейный слуга (Алис посчитала его слугой, ибо он в ливрее: а вообще-то, судя по лицу, правильней бы назвать рыбой) и громко забарабанил в дверь костяшками пальцев. Ту распахнул другой ливрейный слуга — круглолицый, глаза навыкате, лягушачьи; у обоих, заметила Алис, по всей голове кучерявятся накладные, обсыпанные белым порошком волосы. Ей страшно любопытно узнать, в чём вообще дело-то, ну и прокралась на самую опушку — послушать.
Слуга-Рыба сразу вытащил из-под мышки огромное письмо, величиной почти с него самого, и вручил второму, торжественно провозгласив: «Княгине. Приглашение от Дамы на игру в шары».
Слуга-Лягушка повторил столь же торжественно, только слегка изменив порядок слов: «От Дамы. Приглашение Княгине на игру в шары».
Оба отвесили поклон — аж кудряшками чуть не сцепились.
Тут Алис в рот попала крупная смешинка, пришлось даже забежать обратно в лес из опасенья. мол те уловят, как хихикает; выглянув же опять, Слуги-Рыбы уже не увидела, зато второй сидит на земле возле входа, тупыми зенками таращась в небо.
Робко ступив к двери, Алис постучала.
— Ваще-то стучать без толку, — заявил Слуга, — причём причин две. Во-первых, я по ту же сторону двери, что и ты; во-вторых, внутри такой шум — тебя никто даже не услышит.
Оттуда впрямь доносился чрезвычайно умопомрачительный тарарам: постоянные визжанья-чиханья, да то и дело сильнейший грохот,
словно в лепёшку расколошмачивают миску или чайник.
— Скажите, пожалуйста, как же мне тогда войти?
— Какой-то толк ещё наблюдался б, — пропуская мимо ушей вопрос, продолжает Слуга, — кабы между нами наличествовала дверь. Например, находись ты внутри, запросто постучала б, а я тебя, понимаешь ли, выпустил. — А сам во всё время разговора зырит кверху, в небо, чего Алис посчитала крайне невежливым.
«Хотя, вероятно, по-другому не способен», думает она, «ведь глаза расположены возле самой макушки. Но уж на вопросы-то, по крайней мере, отвечать сладил бы».
— Как же мне войти? — повторила она вслух.
— Просижу здесь, — бубнит Слуга. — до завтра…
Тут как раз дверь прираспахнулась, из неё прямо в направленьи лягушачьей головы вылетело большое вращающееся блюдо и,
чиркнув ему по носу, вдребезги разбилось об одно из деревьев.
— .. а то, пожалуй, и до послезавтра. — как ни в чём ни бывало продолжил тот нисколько не изменившимся голосом.
— Как мне войти? — снова, но куда громче, спрашивает Алис.
— А надлежит тебе вообще входить-то? — рассуждает Слуга. — Вот в чём, понимаешь ли. вопрос первый.
Да уж, не поспоришь; но только Алис не нравится, когда с нею так разговаривают.
«Тутошние обитатели», бормотнула она под нос, «до ужаса любят поспорить. Прям с ума спрыгнешь!»
Слуга, наверное, посчитал, дескать представился неплохой случай ещё раз высказать собственные мысли, только видоизменёнными.
«Буду сидеть здесь», говорит, «с промежутками, цельными днями да ночами».
— А мне-то чего делать? — любопытствует Алис.
— Чё хошь. — Слуга принялся насвистывать.
— Разговаривать с ним без толку, — отчаялась Алис. — полный придурок! — Открыла дверь да вошла.
.
____________________________________________________
Перевод Натальи Мироновой (2008):
Вдруг из леса на поляну выбежал лакей в ливрее, хотя, судя по внешности, его можно было принять за рыбу, и громко постучал в дверь домика. Дверь открыл другой лакей с круглой физиономией и выпученными глазами лягушонка. Он тоже был в ливрее. У обоих лакеев на головах были нахлобучены пудреные завитые парики.
Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из подмышки письмо в конверте величиной чуть ли не с него самого и объявил торжественным голосом:
— Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет.
Лакей-Лягушонок повторил таким же торжественным голосом, только в обратном порядке:
— От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет.
Потом они поклонились друг другу так низко, что локоны их париков перепутались.
Алисе стало так смешно, что ей пришлось убежать обратно в лес из страха, что они услышат её смех. Когда она снова выглянула из-за кустов, Лакей-Рыба уже пропал с глаз, а Лакей-Лягушонок сидел на земле возле двери.
Алиса подошла к двери и робко постучала. В эту минуту дверь дома распахнулась, и из неё вылетела тарелка, направленная прямо в голову Лакею. Тарелка зацепила его нос и разбилась вдребезги о дерево за его спиной.
____________________________________________________
Перевод Алексея Притуляка (2012-2013):
VI. Поросенок и перец
Уже минуту или две стояла Алиса, глядя на дом и придумывая, что делать дальше, когда вдруг из-за дерева появился лакей в ливрее (она пришла к выводу, что это лакей, именно потому, что он был одет в ливрею; однако, если судить только по его лицу, то она назвала бы его рыбой) и постучал в дверь костяшками пальцев. Дверь открыл другой лакей — в такой же точно ливрее, круглолицый, большеглазый, как лягушонок. Алиса обратила внимание, что оба они носили сильно напудренные парики, длинные локоны которых обрамляли их лица. Ей было любопытно, что же все это значит и что будет дальше, и она осторожно подобралась поближе, чтобы послушать, о чем незнакомцы будут говорить.
Рыба-Лакей начал с того, что извлек из-под мышки большущий конверт, едва ли меньше, чем он сам, и вручил его другому, торжественно произнеся:
— Для Герцогини. Приглашение от Королевы на партию в крокет.
Лягушонок-Лакей принял пакет и повторил не менее торжественно, только слегка изменив порядок слов:
— От Королевы. Приглашение Герцогине на партию в крокет.
Затем оба низко поклонились друг другу, да так, что их волосы при этом переплелись между собой и парики едва не слетели с их голов.
Алиса не выдержала и прыснула, а потом и громко рассмеялась при виде такой картины, так что ей пришлось отбежать обратно в лес, чтобы лакеи не услышали её. Когда же она снова украдкой выглянула из-за деревьев, Рыба-Лакей уже исчез, а другой сидел на земле у двери и с глупым видом таращился в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
— Нет никакого смысла стучать, — сказал Лягушонок. — Его нет по двум причинам. Во-первых, я нахожусь по ту же сторону двери, что и вы, а во-вторых — они там так шумят, что никто вас не услышит.
И то правда: из дома наружу доносился весьма необычный шум: непрерывное завывание и чиханье, и частый грохот, и треск, и звон, будто кто-то раз за разом разбивал вдребезги тарелку, или крушил кастрюлю, или колотил чашки.
— Тогда не скажете ли, как мне попасть внутрь? — спросила Алиса.
— В вашем стуке ещё был бы какой-то смысл, — продолжал Лакей, не обращая внимания на вопрос, — если бы дверь была между нами. Ну, например, если бы вы были внутри, то могли бы постучать и я бы выпустил вас.
Он не отрываясь смотрел на небо, пока говорил, что показалось Алисе крайне невежливым.
«Но, может быть, он просто не умеет иначе, — подумала Алиса. — Глаза-то у него почти что на макушке… Но в любом случае, он мог бы и отвечать на вопросы».
— Как же мне попасть внутрь? — произнесла она вслух.
— Я буду сидеть здесь до завтра, — сказал Лакей. — Или…
В этот момент дверь вдруг открылась и большая тарелка, вылетев наружу, скользнула в воздухе, устремляясь прямо в голову Лакея. Она слегка чиркнула его по носу и разбилась вдребезги об одно из деревьев позади него.
— … или до послезавтра, — продолжал тот, не моргнув глазом.
— Как мне попасть внутрь? — спросила Алиса погромче.
— А что делать у вас внутри? — произнес Лакей. — Это вопрос, понимаете ли.
— Это вопрос, конечно, я понимаю, — проворчала Алиса. Ей совсем не нравились все эти разговоры. — Нет, просто ужасно, — добавила она, — до чего же все эти создания любят поспорить! Уже одного этого достаточно, чтобы свести человека с ума.
Лакей, кажется, решил, что сейчас очень удобный случай, чтобы повторить свою мысль, привнеся в нее некоторые вариации.
— Я буду сидеть здесь, — сказал он, — от и до, дни и дни.
— Но что же мне делать? — спросила Алиса.
— Всё, что вам нравится, — ответил Лакей и принялся насвистывать.
— Ох, с ним невозможно разговаривать, — с досадой произнесла Алиса. — Он совершенно глуп.
И она открыла дверь и вошла внутрь.
____________________________________________________
Перевод Сергея Семёнова (2016):
VI. НАПЕРЧЁННЫЙ ПОРОСЁНОК
С минуту она глядела на домик, гадая, что ей делать, как вдруг из чащи выскочил лакей в ливрее (она и решила, что это — лакей, поскольку он был в ливрее; между тем, присмотревшись к его лицу, тотчас признала в нём рыбу), он громко постучал в дверь костяшками пальцев. Её открыл другой лакей в ливрее, с круглым лицом и большими глазами, как у лягушки; у обоих лакеев волосы были припудрены и сплошь завиты в локоны. Она почувствовала сильное любопытство, что там такое, и несколько выдвинулась из лесу, чтоб подслушать.
Лакей-рыба начал с того, что достал из-под мышки огромное письмо, почти такое же большое, как он сам, и передал его другому, произнеся торжественным тоном: «Для Герцогини. Приглашение от Королевы на партию в крокет». Лакей-лягушка повторил тем же торжественным тоном, только слегка изменив порядок слов: «От Королевы. Приглашение на партию в крокет для Герцогини».
После этого они низко поклонились друг другу, и у них спутались локоны.
Это так рассмешило Алису, что она кинулась в лес в страхе, что её услышат, а когда выглянула опять, Лакей-рыба ушёл, а другой, сидя прямо на земле у двери, бестолково таращился в небо.
Алиса робко подошла к двери и постучала.
«Совершенно бесполезно стучать», — сказал Лакей, — «и по двум причинам: первая, потому что я по ту же самую сторону от двери, что и вы; вторая, потому что там поднимают такой шум, что нет никакой возможности услышать». И действительно, оттуда доносился самый невообразимый шум — непрерывный вой и чихания, и время от времени — сильный грохот, как если бы били тарелки.
«Так, пожалуйста», — попросила Алиса, — «как мне войти?»
«От вашего стука был бы какой-то смысл», продолжал Лакей, не обращая на неё внимания, — «если бы между вами и мною была дверь. К примеру, если бы вы были внутри, то могли бы постучать, понимаете, и я бы вас выпустил». Всё время, пока он говорил, он смотрел в небо, и это показалось Алисе решительно невежливым. «Но если он ничего не может поделать», — заметила она про себя, — «глаза у него почти на самой макушке. Но, во всяком случае, он мог бы ответить на мой вопрос — Как мне войти?» — повторила она громко.
«Я буду здесь сидеть», — заметил Лакей, — «до завтра —«
В этот момент дверь домика отворилась, и отуда просвистело большое блюдо, нацеленное прямо в голову Лакея: оно задело его по носу и разлетелось на мелкие кусочки, угодив в дерево позади его.
» — а, может быть, до послезавтра», — продолжал Лакей тем же самым тоном, как если б ничего не произошло.
«Как мне войти», — снова спросила Алиса, как можно громче.
«Итак, вам войти?»- проговорил Лакей, — «Это, знаете ли, первейший вопрос!»
Конечно, так оно и было, только Алисе совсем не хотелось, чтобы с нею так разговаривали. «Просто ужасно», — проворчала она, — «все только и делают, что спорят. Достанет, кого угодно свести с ума!»
Здесь, кажется, Лакей решил, что пора всё повторить в новых вариациях. «Я буду всё сидеть и сидеть», — произнёс он, — «изо дня в день».
«Но что делать мне?» — справилась Алиса.
«Всё, что угодно», — сказал Лакей и стал насвистывать.
«Ой, да с ним бесполезно разговаривать», — отчаявшись, бросила Алиса, — «совсем чокнутый!» И она открыла дверь и вошла.
____________________________________________________
Глава VI
Поросёнок и перец
Не успела она простоять пару минут, разглядывая дом, и размышляя, что делать дальше, как неожиданно из чащи вынырнул и оказался возле дома ливрейный лакей и громко застучал костяшками пальцев в дверь. Алиса поняла, что он лакей лишь по его ливрее. Вообще-то, судя по его обличью, — сказать, что это рыба, — ошибки бы не было. Дверь отворилась, и вышел другой ливрейный лакей, но уже круглолицый и с глазами навыкате как у лягушки. Оба имели на головах напудренные парики, все в завитушках. Алисе стало невероятно интересно узнать, что они собрались делать.Она тихонько подкралась поближе к дому и прислушалась.
Лакей-рыба приступил к действию: он вынул из-под мышки огромный конверт, размером почти с него самого, и преподнёс его Лакею-лягушке, торжественно провозгласив:
— Герцогине. Приглашение от Королевы на крокет.
Лакей-лягушка с такой же важностью всё повторил, переставив некоторые слова местами:
— От Королевы. Приглашение Герцогине на крокет.
Затем они низко поклонились друг другу, при этом их завитушки почти запутались меж собой.
Алисе стоило больших усилий удержаться от смеха, она даже отбежала в лес, чтоб никто не услышал. Когда она снова выглянула из-за дерева, Лакея — рыбы уже не было, а Лакей-лягушка сидел возле двери, уставив пустой взгляд в небо.
Алиса тихонько подошла к двери и постучала.
— В вашем стуке нет никакого смысла, — сказал Лакей, и на то существуют две причины: первая — я с той же стороны двери, что и вы, вторая — в доме стоит дикий шум, так что стука никто не услышит.
Так оно и было, в доме кто-то производил необычайный шум: непрерывное завывание и чихание, периодически раздавался оглушительный звон — разбивалась то ли тарелка, то ли фарфоровый чайник.
— В таком случае, мне хотелось бы узнать, как войти в дом?
— Ваш стук, может быть, и возымел действие, — продолжал Лакей, оставив вопрос без внимания, — если бы дверь находилась между нами. Например, если бы вы были внутри, то смогли бы постучать в дверь, и я бы вас выпустил.
Говоря так, он не прекращал смотреть в небо, и Алиса посчитала это за высшую степень невежливости.
«Возможно, он не может иначе, — сказала она про себя. — Глаза у него на голове — выше некуда. Но на вопрос, конечно, мог бы и ответить.
— Как же мне войти? — повторила она погромче.
— Буду здесь сидеть, — известил Лакей, — до завтра…
Вдруг дверь распахнулась и из неё прямиком в голову лакею просвистела громадная тарелка, но лишь слегка зацепила его по носу и разлетелась на кусочки, разбившись о дерево у него за спиной.
— …а может до послезавтра, — продолжал Лакей, и голос его даже не дрогнул, будто произошла обыденная вещь.
— И всё-таки как мне войти?! — спросила Алиса ещё громче.
— А вам туда надо? — полюбопытствовал Лакей, — это наипервейший вопрос, знаете ли.
Может, и вправду не надо, но Алисе не понравилась сама постановка вопроса.
— Кошмар какой-то! — буркнула она. — Как всё-таки любит поспорить местный народец. Так недолго и свихнуться!
Лакею, видимо, показалось, что настал тот час, когда можно повторить вышесказанное, но уже с вариациями.
— Буду здесь сидеть как на посту, день за днём…
— А мне-то что делать? — спросила Алиса.
— Что заблагорассудится, — ответил лакей и принялся насвистывать.
— Не о чем с ним говорить, — рассердилась Алиса, — это же форменный болван!
Она отворила дверь и вошла в дом.
____________________________________________________
Стихотворный перевод Светланы Медофф (2022):
Перчёный поросёнок
Домишко с будку высотой!
«Гриба чуть-чуть кусай.
Пока не заходи, постой,
Сперва понаблюдай».
Лакей с лицом, как у леща,
В кудрявом парике
С конвертом в двери постучал.
Открыл другой лакей.
По виду – вылитый Абаж[32],
И тоже в парике.
«От королевы. Передашь
Хозяйке. На крокет».
В поклоне чмокнулись смешно
Седые парики.
Абаж в смятении сплошном
Уселся в васильки.
Алиса постучала в дверь.
– Не стоит колотить.
Они не слышат, мне поверь.
Я здесь, кто мог впустить.–
Внутри и правда тарарам.
– Позвольте мне войти.
– А стоит ли? – и к небесам
Он очи подкатил, –
До завтра здесь останусь жить
Или до послеза… –
Открылась дверь, и блюдо – вжик –
Прервало словеса.
Парик едва не зацепив,
Разбилось о сосну.
Лакей бесстрастно завершил:
– И встречу тут весну.
——
Примечания переводчицы:
32 — Абаж – Жаба наоборот, персонаж фильма «Королевство кривых зеркал». В переводах «Алисы» фигурирует как Лягушонок. У Кэрролла он просто Лакей, который напоминает Алисе лягушку (frog), а второй — рыбу (fish).
____________________________________________________
Украинский перевод Галины Бушиной (1960):
Розділ VI
ПОРОСЯ ТА ПЕРЕЦЬ
Хвилину чи дві вона стояла, розглядаючи будиночок та роздумуючи, що робити далі. Раптом з лісу вибіг лакей, зодягнений в ліврею (вона й прийняла його за лакея саме завдяки лівреї, інакше, судячи з його обличчя, його можна було скоріше назвати карасем), і загримав у двері. їх відчинив інший лакей в лівреї, з круглим обличчям і великими жаб’ячими очима. У обох лакеїв, як помітила Аліса, було припудрене волосся, завите по всій голові. їй дуже кортіло знати, що все це означає, тому вона трошки виповзла з лісу, щоб послухати.
Ліврейний лакей-карась почав з того, що дістав з-під пахви великий, майже такий завбільшки, як він сам, пакет і простяг його другому лакеєві, урочисто виголошуючи:
— Герцогині. Запрошення від Королеви на партію в крокет.
Ліврейний лакей-пуголовок повторив так само урочисто, лише трохи переставив слова:
— Від Королеви. Запрошення Герцогині на партію в крокет.
Після цього обидва так низько вклонилися, що їхні кучері переплуталися.
Це так розсмішило Алісу, що вона мусила відбігти назад в ліс, боячись, щоб її, бува, не почули. Коли вона знову визирнула з лісу, ліврейний лакей-карась уже пішов собі, а другий сидів на землі неподалік від дверей, втупившись порожніми очима в небо.
Аліса боязко підійшла до дверей і постукала.
— Немає ніякої рації стукати,- зауважив лакей, — з двох причин. По-перше, тому, що я знаходжуся з того самого боку дверей, що й ти; по-друге, вони здійняли такий гармидер в хаті, що навряд чи хто почує тебе.
В хаті справді був страшенний гармидер: хтось весь час верещав і чхав, час від часу доносився голосний брязкіт, ніби там вщент розліталося блюдо або макітра.
— Тоді, будь ласка, скажіть, — мовила Аліса, — як мені зайти в будиночок?
— Була б рація стукати,- вів своє лакей, не звертаючи уваги на неї,- якби двері були між нами. Наприклад, якби ти була всередині, ти б могла постукати, а я б міг випустити тебе.
Він дивився на небо весь час, поки говорив. Аліса вважала це зовсім нечемним.
— Але, мабуть, він нічого не може подіяти, — сказала вона собі, — адже в нього очі знаходяться майже на самісінькій маківці. Та як би там не було, на запитання він може відповісти… Як мені попасти в дім? — повторила вона вголос.
— Я буду сидіти тут, — зауважив лакей, — до завтра…
В цю мить двері будиночка відчинилися і звідти прямісінько в голову лакея полетіла тарілка. Вона зачепила його за носа і розбилася на друзки об одно з дерев позаду нього.
— …а може до післязавтра,- продовжував лакей тям самим голосом, ніби нічого не трапилося.
— Як мені попасти в дім? — знову запитала Аліса ще голосніше.
— А тобі взагалі треба туди попасти? — запитав лакей. — Ось що необхідно з’ясувати перш за все, розумієш.
Це, без сумніву, було вірно, але Аліса не любила, коли з нею так розмовляли.
— До чого справді жахлива, — пробурчала Аліса, — оця манера всіх створінь суперечити! Від цього можна збожеволіти!
Лакей, здається, вважав це слушною нагодою, щоб повторити своє зауваження з деякими змінами:
— Я буду сидіти тут,- сказав він,- час від часу, день за днем.
— Але що мені робити? — запитала Аліса.
— Що хочеш, — відповів лакей і почав насвистувати.
— Не варто розмовляти з ним, — сказала Аліса у відчаї, — він справжнісінький дурень! — і вона відчинила двері і зайшла в дім.
____________________________________________________
Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):
Розділ шостий
Порося та перець
Хвилину-другу вона дивилася на будиночок, гадаючи, як бути далі. Раптом з лісу вибіг лакей у лівреї і гучно затарабанив у двері кісточками пальців. (Що то лакей, вона здогадалася завдяки лівреї, бо з лиця то був радше карась.) Відчинив йому другий лакей — кругловидий, з лупатими очима, схожий на жабу. Аліса завважила, що обидва мали дрібно закручене й напудрене волосся. Їй страшенно закортіло дізнатися, що ж буде далі, — вона висунулася з гущавини й наставила вуха.
Лакей-Карась видобув з-під пахви величезного — завбільшки, як він сам, листа і, простягши його Жабунові, врочисто оголосив:
— Для Герцогині. Запрошення від Королеви на крокет.
Лакей-Жабун узяв листа і тим самим тоном повторив ті самі слова, ледь змінивши їхній порядок:
— Від Королеви. Запрошення на крокет для Герцогині.
Відтак обидва вдарили один одному чолом — так низько, аж посплутувалися кучериками.
Аліса мусила втекти назад у хащу, щоб не чутно було її сміху. Коли вона визирнула знову, лакея-Карася вже не було, а Жабун сидів біля дверей і тупо зирив у небо.
Аліса несміливо підступила до дверей і постукала.
— З вашого стуку, як з риби пір’я, — зауважив лакей, — і то з двох причин. По-перше, я по той самий бік, що й ви, а по-друге, там такий шарварок, що вас однак не почують.
І справді, гармидер усередині стояв пекельний: хтось верещав, хтось чхав, і час від часу чувся оглушливий брязкіт, наче там били посуд.
— Тоді скажіть, будь ласка, — озвалася Аліса, — як мені туди зайти?
— Ваш стук мав би якийсь сенс, — провадив Жабун, не зважаючи на неї, — якби двері були між нами. Приміром, коли б ви постукали з того боку — я б вас, звичайно, випустив.
Кажучи так, він не переставав дивитися в небо.
Алісі це здалося жахливою нечемністю.
«Хоча, можливо, він і не винен, — сказала вона про себе. — Просто очі в нього майже на маківці. Але принаймні він міг би відповідати на запитання».
— То як мені туди зайти? — голосно повторила Аліса.
— Я тут сидітиму, — зауважив лакей, — аж до завтрього…
Тут двері розчахнулися, і звідти вилетів великий таріль — він бринів просто лакеєві в голову, але в останню мить тільки черкнув по носі й розбився об дерево в нього за плечима.
— … а може, й до післязавтрього, — тим самісіньким тоном провадив лакей, мовби нічого й не сталося.
— Як же мені туди зайти? — ще голосніше повторила Аліса.
— А це ще, знаєте, не вгадано, — сказав лакей, — чи вам взагалі треба туди заходити. Ось головне питання, чи не так?
Так, звичайно, — та тільки Аліса не любила, коли з нею розмовляли таким тоном.
«Це просто жахливо, — проказала вона сама до себе, — як вони всі тут люблять сперечатися!»
Лакей-Жабун, схоже, вирішив, що саме час повторити своє зауваження на інший лад.
— Я сидітиму тут, — сказав він, — вряди-годи, день у день…
— А що робити мені? — запитала Аліса.
— Що завгодно, — відповів Жабун і засвистав.
— Ет, що з ним балакати! — розпачливо подумала Аліса. — Він же дурний, аж світиться! — і вона штовхнула двері й переступила поріг.
.
____________________________________________________
Белорусский перевод Максима Щура (Макс Шчур) (2001):
Разьдзел шосты. Перац і парасё
Яна яшчэ пару хвілін стаяла разглядала хатку, ня ведаючы, што рабіць, калі зь лесу раптам выбег лёкай. (Алеся па ліўрэі пазнала, што гэта лёкай, на твар жа ён быў чысты карась.)[0601] Лёкай гучна забарабаніў у дзьверы. Дзьверы адчыніў яшчэ адзін лёкай у ліўрэі, круглавідны, лупаты — чыстая рапуха. Алеся зьвярнула ўвагу, што ў абодвух на галовах узвышаюцца напудраныя парыкі з доўгімі завітымі буклямі. Ёй адразу стала цікава, што ўсё гэта значыць, і яна высунулася зь лесу, бліжэй да хаткі, каб паслухаць.
Лёкай-Карась пачаў з таго, што выцягнуў з-пад пахі велізарны ліст, ці не зь яго ростам, і ўручыў Лёкаю-Рапусе, сказаўшы ўрачыста:
— Для Княгіні. Ад Каралевы. Запросіны на кракет.
Лёкай-Рапуха паўтарыў тым самым тонам, толькі перамяніўшы крыху парадак слоў:
— Ад Каралевы. Для Княгіні. Запросіны на кракет.
Тады яны пакланіліся адзін аднаму так, што іх напудраныя кудзеркі ледзьве не пераблыталіся.
Алесю гэта так пацешыла, што яна адступіла назад у лес, баючыся выдаць сябе сьмехам. А калі яна выглянула зноў, Лёкай-Карась ужо зьнік, а другі сядзеў на ганку, дурнавата ўтаропіўшыся ў неба.
Алеся баязьліва падышла да дзьвярэй і пастукала.
— Тваё стуканьне ня мае ніякага сэнсу,[0602] — заўважыў Лёкай, — зь дзьвюх прычынаў: па-першае, я, як і ты, стаю з гэтага боку дзьвярэй, а па-другое, усярэдзіне такі вэрхал, што ніхто цябе не пачуе.
І праўда, зь сярэдзіны далятаў страшэнны гоман. Цяжка было зразумець, што там робіцца: там безупынку скавытала, чхала і штохвіліны даносіўся такі громазд, быццам нехта граміў талеркі.
— Будзьце ласкавы, — сказала Алеся, — падкажэце, як мне ўвайсьці?
— Тваё стуканьне, магчыма, мела б сэнс, — разважаў Лёкай, ня слухаючы Алесі, — калі б гэтыя дзьверы былі паміж намі. Прыкладам, калі б ты была ўсярэдзіне, ты магла б пастукаць, а я мог бы цябе выпусьціць, разумееш?
Гаворачы, ён штораз зіркаў у неба. Алесі гэта падалося надта няветлым. “Хоць, можа, ён інакш ня можа, — сама сабе падумала Алеся. — Вочы ў яго сядзяць на самюсенькай макаўцы. Але ўсё адно, на пытаньні жа ён мог бы адказваць.”
— Прабачце, як я магу трапіць у дом? — паўтарыла яна як мага гучней.
— Магчыма, я прасяджу тут… — заўважыў Лёкай, — да заўтра…
У гэты момант дзьверы расчыніліся — і вялізная талерка паляцела Лёкаю проста ў галаву. Але, на шчасьце, зьлёгку чапіўшы яго па носе, яна разьбілася ўшчэнт аб дрэва ў яго за плячыма.
— …а мо’ й да пазаўтра, — працягваў Лёкай, нібы нічога ня здарылася, нават вухам не павёўшы. (Хоць дзе ў Рапухі тыя вухі?)
— Як я магу трапіць у дом? — яшчэ раз запыталася Алеся ўжо зусім гучна.
— А ці варта наагул туды трапляць? — сказаў Лёкай. — Во дзе пытаньне!
Так яно так, толькі Алесі не падабалася, калі зь ёю гаварылі ў падобным тоне.
— Проста жах, — прамармытала яна сабе пад нос, — як уся гэтая жыўнасьць любіць пярэчыць. Ашалець можна!
Лёкай, мабыць, падумаў, што прыйшоў час паўтарыць сваю ўлюбёную думку зь некаторымі варыяцыямі.
— Я буду тут сядзець і сядзець, — сказаў ён, — дзень пры дні, увесь час.
— А мне што рабіць? — спыталася Алеся.
— Што сабе хочаш, — адказаў Лёкай і засьвістаў.
— Зь ім кашы ня зварыш! — махнула рукою Алеся. — Нейкі ідыёт!
Яна адчыніла дзьверы і ўвайшла.
——
Заувагі Юрася Пацюпы:
0601 — …на твар жа ён быў чысты карась. — Лёкай-Карась, паводле апісаньняў, вельмі нагадваў сабою фурмана Лідэлаў.
0602 — Тваё стуканьне ня мае ніякага сэнсу… — У гэтым эпізодзе Керал прапануе супярэчлівую камунікацыйную сытуацыю збыткоўнасьці або недастатковасьці паведамленьня, у залежнасьці ад таго, каму яно адрасаванае: тым, хто вонкі, ці тым, хто ўсярэдзіне хаткі. Найдакладнейшае паведамленьне наагул траціць сэнс, калі ў зьвязцы адрасант — код — адрасат выпадае апошняя часьціна. Далейшая гутарка Алесі зь лёкаем таксама мае “сэміятычны” характар.
____________________________________________________
Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніс Мускі):
Глава VI
Парсючок ды Перац
Хвіліну-другую Аліса проста стаяла і назірала за хаткай, разважаючы, што рабіць далей. Раптам, з боку леса прыбыў лёкай у ліўрэе (уласна кажучы, толькі па ліўрэе, яна і пазнала ў ім лёкая, паколькі тварам той больш нагадваў рыбу) і пачаў гучна стукаць у дзверы кулаком. Урэшце дзверы адчыніліся, і паказаўся іншы лёкай з круглым тварам і ўспучынымі вачыма (чыстая жабка). Абодва лёкая, як заўважыла Аліса, мелі шыкоўныя напудранныя парыкі, кудзеркі якіх спадалі ім на плечы. Ёй адразу ж страшэнна захацелася ведаць, аб чым будуць размаўляць лёкаі, і яна схавалася за невялічкае дрэўца, каб паслухаць.
Рыба выцягнуў з-за падмышкі вялікі канверт, памерам амаль з сябе самога і перадаў яго Жабке, прамовіўшы шляхетным тонам: “Для Герцагіні. Ад Каралевы. Запрашэнне на кракет!” Жабка паўтарыў яго словы, тым жа тонам, толькі змяніўшы чарговасць слоў: “Ад Каралевы. Для Герцагіні. Запрашэнне на кракет!”
Пасля абодва пакланіліся так нізенька, што кудзерцы іх парыкоў перапляліся.
Алісу гэта так насмяшыла, што яна была вымушана адбегчы ў лес, каб сябе не выдаць. Калі яна вярнулася, Рыба ўжо адышоў, а Жабка ціхінька сядзеў ля дзвярэй, глупа гледзячы ў неба.
Аліса ветліва падышла да дзвярэй і пагрукала.
— Дарма грукаеш,- заўважыў лёкай,- на гэта ёсць дзе прычыны. Па-першае: я знаходжуся тут — звонку, а па-другое: за дзвярыма такі глум, што цябе ўсё роўна ніхто не пачуе.
З хаты насамрэч даносіўся па просту неверагодны шум — не супыняючыйся роў і чханне, а час ад часу гукі разбіваючагася ўшчэнт посуду.
— А ці ж вы не падкажыце,- спыталася Аліса,- як мне туды патрапіць?
— Твой грукат меў бы сэнс,- працягваў Жабка не звяртаючы на яе ўвагі,- калі б дзверы былі паміж намі. Напрыклад, калі б ты знаходзілася ў хаце і стукалася ў дзверы, я б цябе выпусціў!
Ён працягваў глядзець у неба і безупынна гаварыў, што Аліса палічыла зусім няветлівым.
— Напэўна, ён і не можа дапамагчы,-падумала Аліса,- у яго ж вочы АЖНО на ілбе. Хаця, гэта не можа перашкаджаць яму адказваць на пытанні — Як мне зайсці?- спыталася яна зноў.
— А я тут буду сядзець,- сказаў Жабка,- ажно да заўтра…
У гэты момант дзверы адчыніліся самі, адтуль выляцела велізарная талерка, пранеслася ў паветры, ледзь крануўшы нос лёкая, і разбілася аб адно з дрэў за Жабкам.
— …а можа і да паслязаўтра,- працягваў лёкай, нават не змяніўшы тону, быццам анічога і не было.
— Як мне патрапіць у хату?- паўтарыла Аліса, яшчэ гучней.
— А навошта ТУДЫ ўвогуле трапляць?- прамовіў лёкай.- Вось у чым пытанне.
Канечне, хто б сумняваўся, але Аліса не любіла падобнай пастаноўцы пытання.
— Гэта папросту жахліва,- мармытала яна сабе пад нос,- як жа ж тут любяць спрачацца. Тут і звар’яцець не доўга!
А Жабка вырашыў, што гэта добрая магчымасць, каб працягнуць сваю замову, крыху яе дапоўніўшы:
— А я тут буду сядзець,- сказаў ён,- дзень за днём, дзень за днём…
— А мне што рабіць?- заыталася Аліса.
— Рабі што хочаш,- адказаў лёкай і пачаў свістаць..
— Людцы… З ім няма аб чым размаўляць,- у адчаі прамовіла Аліса,- ён скончаны ідыёт!
Яна рашуча адчыніла дзверы і ўвайшла.
____________________________________________________
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
— В первом рукописном варианте сказки «Приключения Алисы под землей» все эпизоды с Герцогиней и Чеширским Котом отсутствуют.
____________________________________________________