Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

 

ОРИГИНАЛ на английском (1865):

CHAPTER XI
Who Stole the Tarts?

The King and Queen of Hearts were seated on their throne when they arrived, with a great crowd assembled about them—all sorts of little birds and beasts, as well as the whole pack of cards: the Knave was standing before them, in chains, with a soldier on each side to guard him; and near the King was the White Rabbit, with a trumpet in one hand, and a scroll of parchment in the other. In the very middle of the court was a table, with a large dish of tarts upon it: they looked so good, that it made Alice quite hungry to look at them—”I wish they’d get the trial done,” she thought, “and hand round the refreshments!” But there seemed to be no chance of this, so she began looking at everything about her to pass away the time.

Alice had never been in a court of justice before, but she had read about them in books, and she was quite pleased to find that she knew the name of nearly everything there. “That’s the judge,” she said to herself, “because of his great wig.”

The judge, by the way, was the King, and as he wore his crown over the wig, (look at the frontispiece if you want to see how he did it,) he did not look at all comfortable, and it was certainly not becoming.

“And that’s the jury-box,” thought Alice, “and those twelve creatures,” (she was obliged to say “creatures,” you see, because some of them were animals, and some were birds,) “I suppose they are the jurors.” She said this last word two or three times over to herself being rather proud of it: for she thought, and rightly too, that very few little girls of her age knew the meaning of it at all. However, “jurymen” would have done just as well.

The twelve jurors were all writing very busily on slates. “What are they doing?” Alice whispered to the Gryphon. “They can’t have anything to put down yet, before the trial’s begun.”

“They’re putting down their names,” the Gryphon whispered in reply, “for fear they should forget them before the end of the trial.”

“Stupid things!” Alice began in a loud indignant voice, but she stopped herself hastily, for the White Rabbit cried out, “Silence in the court!” and the King put on his spectacles and looked anxiously round, to make out who was talking.

Alice could see, as well as if she were looking over their shoulders, that all the jurors were writing down “stupid things!” on their slates, and she could even make out that one of them didn’t know how to spell “stupid,” and that he had to ask his neighbour to tell him. “A nice muddle their slates’ll be in before the trial’s over!” thought Alice.

One of the jurors had a pencil that squeaked. This, of course, Alice could not stand, and she went round the court and got behind him, and very soon found an opportunity of taking it away. She did it so quickly that the poor little juror (it was Bill, the Lizard) could not make out at all what had become of it; so, after hunting all about for it, he was obliged to write with one finger for the rest of the day; and this was of very little use, as it left no mark on the slate.

——

Л. Головчинская. Из комментариев к изданию «Alice’s Adventures in Wonderland»
(М.: Издательство «Прогресс», 1967):

I wish they’d get the trial done… and hand round the refreshments. — Хоть бы скорее покончили с судом и всем бы раздали угощение.
Алиса простодушно принимает за угощение для присутствующих выставленные на большом блюде в качестве вещественного доказательства торты, украденные Червонным Валетом.

That’s the judge… because of his great wig. — Алиса слыхала о том, что судьи в английском суде носят парики. На фронтисписе в иллюстрированном Теннилом издании было изображено судебное заседание, возглавляемое Королем и Королевой: у Короля — глупое лицо с круглыми вытаращенными глазками и маленькими закрученными усиками, а на парике с роскошными локонами красуется большая тяжелая корона.

it was not… becoming — (ему) это было не к лицу.

A nice muddle their slates’ll be in… — Представляю, на что будут похожи их грифельные доски… (Хороши будут их грифельные доски).

after hunting all about for it — после того, как он обшарил все вокруг в поисках (карандаша).

____________________________________________________

Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):

Глава XI КТО УКРАЛ КРЕНДЕЛИ?

Червонные Король и Королева сидели на троне, а вокруг толпились остальные карты и множество всяких птиц и зверюшек. Перед троном стоял между двумя солдатами Валет в цепях. Возле Короля вертелся Белый Кролик – в одной руке он держал трубу, а в другой – длинный пергаментный свиток. Посередине стоял стол, а на столе – большое блюдо с кренделями. Вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли.
– Скорее бы кончили судить, – подумала она, – и подали угощение.
Особых надежд на это, однако, не было, и она начала смотреть по сторонам, чтобы как-то скоротать время.

Раньше Алиса никогда не бывала в суде, хотя и читала о нем в книжках. Ей было очень приятно, что все почти здесь ей знакомо.
– Вон судья, – сказала она про себя. – Раз в парике, значит судья.

Судьей, кстати, был сам Король, а так как корону ему пришлось надеть на парик (посмотри на фронтиспис, если хочешь узнать, как он это сделал), он чувствовал себя не слишком уверенно. К тому же это было не очень красиво.

– Это места для присяжных, – подумала Алиса. – А эти двенадцать существ (ей пришлось употребить это слово, потому что там были и зверюшки, и птицы), видно, и есть присяжные.
Последнее слово она повторила про себя раза два или три – она очень гордилась тем, что знает такое трудное слово; немного найдется девочек ее возраста, думала Алиса (и в этом она была права), понимающих, что оно значит. Впрочем, назвать их «присяжными заседателями» также было бы верно.

Присяжные меж тем что-то быстро строчили на грифельных досках.
– Что это они пишут? – шепотом спросила Алиса у Грифона. – Ведь суд еще не начался…

– Они записывают свои имена, – прошептал Грифон в ответ. – Боятся, как бы их не забыть до конца суда.

– Вот глупые! – громко произнесла Алиса негодующим тоном, но в ту же минуту Белый Кролик закричал:
– Не шуметь в зале суда!
А Король надел очки и с тревогой посмотрел в зал: видно, хотел узнать, кто шумит. Алиса замолчала.

Со своего места она видела – так ясно, как будто стояла у них за плечами, – что присяжные тут же стали писать: «Вот глупые!». Она даже заметила, что кто-то из них не знал, как пишется «глупые», и вынужден был справиться у соседа.
– Воображаю, что они там понапишут до конца суда! – подумала Алиса.

У одного из присяжных грифель все время скрипел. Этого, конечно, Алиса не могла вынести: она подошла и стала у него за спиной; улучив удобный момент, она ловко выхватила грифель. Все это она проделала так быстро, что бедный присяжный (это был крошка Билль) не понял, что произошло; поискав грифель, он решил писать пальцем. Толку от этого было мало, так как палец не оставлял никакого следа на грифельной доске.

.

____________________________________________________

Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в стране чудес»
М.: АСТ, 2009)
Пособие подготовили Ольга Ламонова и Алексей Шипулин:

Глава XI
Кто украл пирожные

Червонные Король и Королева сидели на троне, когда они прибыли, вокруг них собралась огромная толпа — всякого рода маленькие птички и зверюшки, так же как и вся колода карт: Валет стоял перед ними, в цепях, и с каждой стороны /от Валета/ стояло по солдату, чтобы караулить его; а рядом с Королем стоял Белый Кролик — с трубой в одной руке и свитком пергамента в другой.

В самой середине /зала/ суда стоял стол с большим блюдом пирожных /на нем/): которые выглядели столь аппетитно, что Алиса почувствовала сильный голод, только взглянув на них — ‘Как бы мне хотелось, чтобы они покончили с судом,’ подумала она, ‘и раздали бы угощение!’ Но, казалось, что шансов на это не было, поэтому она начала смотреть на все вокруг себя, чтобы скоротать время.

Алиса никогда прежде не бывала в суде, но она читала о них в книгах, и она была очень довольна, обнаружив, что она знала названия почти что всех /в суде/. ‘Это судья,’ сказала она самой себе, ‘потому что у него большой парик <«из-за своего большого парика»>.’
Судьей, между прочим, был Король; и поскольку он надел свою корону поверх парика, (взгляните на фронтиспис, если хотите узнать, как он это сделал,) выглядел он очень обеспокоенным <«он вовсе не выглядел спокойным»> и уж конечно, ему это не шло.

‘А это скамья присяжных заседателей,’ подумала Алиса, ‘а те двенадцать существ,’ (она была вынуждена сказать «существ», понимаете ли, потому что некоторые из них были зверушками, а некоторые — птичками,) ‘Я полагаю, что это присяжные заседатели.’ Она произнесла это последнее слово два или три раза про себя, так как была весьма горда им: потому что она думала, совершенно справедливо <«и правильно к тому же»>, что очень немногие маленькие девочки ее возраста вообще знали его значение. Как бы то ни было, «присяжные» также вполне можно было бы употребить.

Все двенадцать присяжных заседателя что-то очень усердно писали на грифельных досках. ‘Что они делают?’ прошептала Алиса, /обращаясь/ к Грифону. ‘Не могут же они уже что-то записывать, до того как суд начался.’
‘Они записывают свои имена,’ прошептал Грифон в ответ, ‘из страха, что они могут позабыть их до окончания суда.’
‘Глупые какие!’ Начала Алиса громким, негодующим голосом, но она поспешно замолчала, потому что Белый Кролик выкрикнул, ‘Тишина в зале суда!’ и Король надел свои очки и с тревогой оглядел /зал/, чтобы узнать, кто же разговаривает.

Алиса смогла увидеть так же хорошо, как если бы она заглядывала им через плечо, что все присяжные записывали «глупые какие!» на своих грифельных досках, и она смогла даже разобрать, что один из них не знал, как пишется «глупые», и что он был вынужден просить у своего соседа подсказать ему. ‘Хорошенькая каша будет на их грифельных досках до окончания суда!’ подумала Алиса.

У одного из присяжных был карандаш, который скрипел. Этого, конечно, Алиса не могла вынести, и она обошла весь зал суда и встала позади него, и очень скоро нашла возможность забрать его у него. Она сделала это так быстро, что бедный маленький присяжный (это был Ящерка Билл), не успел разобрать, что же сталось с /его карандашом/; поэтому, поискав его везде, он был вынужден писать пальцем до конца дня <«весь остаток дня»>; и от этого было очень мало пользы, так как он не оставлял никакого следа на грифельной доске.

.

____________________________________________________

Анонимный перевод (издание 1879 г.):

ЗАСЕДАНИЕ СУДА

На троне сидели Король и Краля Червонные; около них собралась большая толпа из мелких пташек и всяких зверят; тут же выстроилась вся колода карт.
Подсудимый, Червонный Валет, в цепях стоял перед троном, охраняемый двумя стражами. Возле Короля белый кролик держит в одной руке звонок, в другой — большой сверток бумаги. На средине залы, на стол было поставлено большое блюдо с сладкими пирожками. И что за вкусные пирожки! Глядя на них, у Сони глаза и зубы разгорелись.

Соня никогда еще не бывала в заседаниях суда, но слыхала толки о них..
«Этот вот — судья, потому, что у него цепь на груди», думает Соня.

А на этот раз судьей был сам Король.

„А там вон скамья, а на ней сидят все разные животные. Это должно быть пристяжные», подумала Соня. Она, видите, говорила «пристяжные», потому, что не совсем затвердила слово присяжные.
„Да, это пристяжные, пристяжные», повторяла она, с самодовольствием несколько раз кряду, а сама думает: „это, пожалуй, знает не каждая девочка одних со мною лет!»

Эти двенадцать «пристяжных» усердно строчили что-то на грифельных досках.
«Что они пишут? И о чем им писать, когда суд еще не начался?» шепнула, Соня на ухо грифону.

«Имена свои учатся подписывать, не равно забудут до окончания суда», шепнул ей грифон в ответ.

«Глупые тва…!'» крикнула Соня, но испугалась и остановилась на полуслове.
«Тише господа!» громко крикнул белый кролик.
Король надел очки и с досадой оглянул собрание.

Соня с своего места заметила как все присяжные записали на своих досках: «глупые тва..!»
Еще ей показалось, что один из присяжных не знал: писать ли «глупые» или «глупыя», и шептался об этом с соседом.
«Ну, славная у них выйдет каша на досках?» думает Соня.

У одного из присяжных грифель нестерпимо визжал; этого не выдержала Соня, — встала, прокралась задними рядами к скамье присяжных, стала за виновным, и, дождавшись удобного случая, выхватила у него грифель. Она сделала это так ловко и проворно, что бедненький, маленький присяжный не догадался, куда девался его грифель. Поискал, поискал, искоса посмотрел на кралю, и пошел водить пальцем по доске. Хоть мало из этого толку, а все же на вид как будто дело делает.

____________________________________________________

Перевод М. Д. Гранстрем (1908):

Глава XI.
Кто сел ватрушки?

Когда Аня с грифом прибежали на место, где производился допрос, Червонный король и Червонная королева сидели на тропе, окруженные большой свитой маленьких птиц и зверей и целой колодой карт; валет стоял перед ними в цепях под караулом двух солдат. Около короля стоял белый кролик с трубой в одной руке и пергаментом в другой. Посреди двора стоял стол, а на столе блюдо, наполненное такими вкусными ватрушками, что один вид их возбудил у Ани сильный аппетит.
„Хорошо было бы, если бы они скорее кончили допрос и роздали всем ватрушки!” подумала Аня.
Но, по-видимому, допрос должен был кончиться не скоро, и Аня стала с любопытством осматриваться. Раньше она никогда не видела судебнаго разбирательства.
— Это, наверно, судья! — прошептала Аня, глядя на короля. На голове его был огромный парик, а сверх него корона.
„А эти двенадцать маленьких животных, должно быть, присяжные заседатели!” подумала Аня.
Все присяжные заседатели усердно писали что-то на своих грифельных досках.
— Что они делают? — спросила Аня шопотом грифа. — Ведь им нечего писать,— допрос еще не начался.
— Они записывают свои имена, чтобы не забыть их до окончания допроса, — ответил также шопотом гриф.
— Какие они глупые! — заметила Аня.

____________________________________________________

Перевод Александры Рождественской (1908-1909):

XI.
Кто утащил пирожки?

Король и королева сидели на троне в большой зале; всевозможные птички и зверьки окружали их; тут была также полная колода карт. Червонный валет, в цепях, был под конвоем двух солдат. Около короля стоял белый кролик, с трубой в одной лапке, и свертком пергамента в другой.
Посредник стоял стол с блюдом пирожков. И они казались такими вкусными, что Алисе захотелось есть, как только она взглянула на них.
«Хорошо, если бы поскорее кончился суд, — подумала она, — и нас угостили пирожками». Но по-видимому надежды на это не было, и Алиса от нечего делать стала осматриваться по сторонам.

Она никогда не бывала в суде, но читала про него.
«Это судья» — подумала она, глядя на стол, за которым сидел важно король, — потому что он в парике».

Судьей был, действительно, сам король. На нем был надет парик, поверх парика была еще корона. Это выходило и некрасиво, и неудобно.

«Вот это скамья присяжных, — продолжала думать Алиса, — а эти двенадцать созданий (она должна была сказать «созданий», потому что тут были и зверьки, и птицы), должно быть, присяжные заседатели, которые решат, нужно ли наказать или нет подсудимого». И она гордо огляделась кругом, вполне уверенная, что немногие девочки ее лет знают столько про суд.

Двенадцать присяжных что-то усердно писали на аспидных досках.
— Что это они пишут? — шепотом спросила Алиса у грифона, — Им еще нечего записывать, потому что суд не начался.

— Они записывают свои имена, — шепнул грифон. — Они боятся, что забудут их прежде, чем кончится разбирательство дела.

— Что за глупости! — громко и с негодованием сказала Алиса, но сейчас же остановилась, так как белый кролик зашикал, а король надел очки и стал тревожно осматриваться по сторонам, чтобы узнать, кто осмелился заговорить.

Алиса видела, что все присяжные пишут на своих грифельных досках: «Какие глупости!» и даже заметила, что один из них не знает, как написать слово: «глупости» и  спросил у сосуда.
«На досках будет ужасная путаница, пока суд кончится!» — подумала Алиса.

У маленького Билля — ящерица Билль тоже был в числе присяжных — скрипел грифель. Алиса не могла вынести этого. Она подошла к Биллю, стала сзади него и, воспользовавшись первым удобным случаем, выхватила у него грифель. Она сделала это так быстро, что бедный маленький Билль не мог понять, куда давался его грифель. Поискав его, он был принужден писать во все остальное время пальцем, из чего, конечно, не выходило толку,  потому что на доске не оставалось никаких следов.

____________________________________________________

Перевод Allegro (Поликсена Сергеевна Соловьёва) (1909):

ГЛАВА XI.
Кто украл пирожки?

Когда они прибежали, то червонные Король и Королева сидели на тронах, окруженные большой толпой всевозможных маленьких птиц и зверей, а также всею колодою карт. Перед ними стоял Валет в цепях, а по бокам его стража из двух солдат. Возле Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной руке и со свитком пергамента в другой. Посередине стоял стол с большим блюдом сладких пирожков. Вид у них был такой вкусный, что у Алисы слюнки потекли от одного взгляда на них.

— Хорошо было бы, если бы суд скорее окончился, — подумала она, — и всем дали бы закусить.

Но, по-видимому, на это была плохая надежда, и она стала осматриваться кругом, чтобы скоротать время. До тех пор Алисе никогда еще не случалось присутствовать на суде, но она читала о том, как судят, и ей было приятно убедиться, что она знала название почти всего, что ее окружало.

— Это судья, — сказала она самой себе, — потому что у него такой большой парик.

Кстати, судьей быль сам Король, и так как корона у него была надета на парик, то он чувствовал себя не совсем свободно, да и правда, это было не особенно удобно.

— А это скамья присяжных, — подумала Алиса, — и эти двенадцать существ, (она была принуждена назвать их „существами», потому что некоторые из них были животные, а другие — птицы), вероятно, присяжные. — Последнее слово она повторила раза два-три, ужасно гордясь им, так как думала, и вполне основательно, что очень многие маленькие девочки её лет никакого понятая об этом слове не имеют. Впрочем, „судейские люди» могли бы отлично заменить его.

Все двенадцать присяжных очень озабоченно писали что-то на грифельных досках.

— Что это они делают? — спросила. Алиса шепотом у Грифа. — Им, ведь, нечего записывать, пока суд еще не начался.

— Они записывают свои собственный имена, — прошептал ей в ответ Гриф, — боятся, что забудут их до окончания суда.

— Что за глупости! — начала Алиса громко и с негодованием, но быстро сдержалась, потому что Белый Кролик выкрикнул:

— Тише, не шуметь в суде! — а Король надели очки, чтобы посмотреть, кто это заговорил.

Алиса видела, как будто смотрела сквозь спины присяжных, что все они писали на своих грифельных досках: „Какие глупости! “ и даже заметила, что один не знал, как написать „какие“ — и спросил у соседа.

— Вот-то путаница у них будет на досках, пока суд кончится! — подумала Алиса.

У одного из присяжных грифель скрипел. Этого Алиса вынести не могла, обошла скамью, стала сзади, и очень скоро ей удалось стащить грифель. Она сделала это таки быстро, что бедный маленький присяжный (это были ящерица Билль) никак не мог понять, куда девался его грифель. Поискав его повсюду вокруг себя, он был принужден писать все остальное время пальцем, что было довольно бесполезно, так как не оставляло следа на доске.

____________________________________________________

Перевод М. П. Чехова (предположительно) (1913):

Они скоро прибежали к месту суда. Король и дама Червей уже сидели на своих тронах и приготовились судить. Вокруг них столпилось множество всевозможных птиц и зверюшек и собралась целая колода карт. Перед Королём и Дамой стоял закованный в цепи Валет, и два солдата-рыцаря расположились у него с боков и наблюдали за тем, как бы он не убежал. Около Короля Червей стоял Белый кролик со свёртком бумаги в лапках, приготовляясь прочесть вслух обвинительный акт. В самой середине стоял стол, на котором в качестве вещественных доказательств было поставлено блюдо с пирожками. Они имели такой вкусный вид, что Алисе захотелось их поесть.
«Должно быть, во время суда над этим Валетом, — подумала она, — все они будут подкрепляться этими пирожками».
Но оказалось, что она ошиблась. До пирожков не дотронулся никто.
Двенадцать присяжных деловито уселись на свои места и что-то стали записывать на грифельных дощечках.
— Что они пишут? — спросила у Грифона Алиса.
— Свои имена, — ответил Грифон, — а то они боятся, как бы их не забыть.

____________________________________________________

Перевод Владимира Набокова (1923):

Глава 11. КТО УКРАЛ ПИРОЖКИ?

Король Червей и его Королева уж восседали на тронах,  когда они добежали. Кругом теснилась громадная толпа — всякого  рода звери и птицы, а также и вся колода  карт:  впереди  выделялся
Валет, в цепях, оберегаемый двумя солдатами, а рядом с Королем стоял Белый Кролик, держа в  одной  руке  тонкую  трубу,  а  в другой пергаментный свиток. Посредине залы суда был стол, а на
нем большая тарелка с пирожками: они казались такими вкусными, что,  глядя  на  них,  Аня  ощущала  острый  голод.  «Поскорее кончилось бы, — подумала она, — поскорее бы  начали  раздавать угощенье». Но конец, по-видимому, был  не  блок,  и  Аня  от нечего делать стала глядеть по сторонам.

Ей никогда раньше  не приходилось бывать на суде, но она  кое-что  знала  о  нем  по книжкам, и теперь ей  было  приятно,  что  она  может  назвать различные должности присутствующих.
— Это судья, — сказала она  про  себя,  —  он  в  мантии  и парике.

Судьей, кстати сказать, был  Король  и  так  как  он  надел корону свою на парик  (посмотрите  на  картинку,  если  хотите знать, как он ухитрился это сделать),  то,  видимо,  ему  было чрезвычайно неудобно, а уж как ему это шло — посудите сами.

Рядом с Аней на скамеечке сидела кучка зверьков и птичек.
— Это скамейка присяжников, — решила  она.  Слово  это  она повторила про себя два, три раза с большой гордостью. Еще  бы!
Немногие девочки ее лет знают  столько  о  суде,  сколько  она знала. Впрочем, лучше было бы сказать: «скамья присяжных».

Все  двенадцать  присяжников  деловито  писали  что-то   на грифельных досках. «Что они делают? — шепотом спросила  Аня  у Грифа. — Ведь суд еще не начался, записывать нечего».

— Они записывают свои имена,  —  шепнул  в  ответ  Гриф,  — боятся, что забудут их до конца заседания.

— Вот глупые! — громко воскликнула Аня и хотела в возмущенье добавить что-то, но тут Белый Кролик провозгласил: «Соблюдайте молчанье», — и Король напялил очки и тревожно поглядел кругом, чтобы увидеть, кто говорит.

Аня, стоя за присяжниками, заметила, что все они  пишут  на своих досках: «Вот  глупые!»  Крайний  не  знал,  как  пишется «глупые», и обратился к соседу, испуганно хлопая  глазами.  «В хорошеньком виде будут у  них  доски  по  окончании  дела!»  — подумала Аня.

У одного  присяжников скрипел  карандаш.  Переносить  это Аня, конечно, не могла и, улучив минуту,  она  протянула  руку через его плечо и выдернула у него карандаш. Движенье это было настолько быстро, что бедный маленький присяжник (не кто иной, как Яша — Ящерица) никак не мог понять, куда  карандаш  делся.
Он тщетно  искал  его  —  и,  наконец,  был  принужден  писать пальцем. А это было ни к чему, так как никакого следа на доске не оставалось.

.

____________________________________________________

Перевод А. Д’Актиля (Анатолия Френкеля) (1923):

ГЛАВА VI.
Кто украл ватрушки?

Когда Грифон и Алиса добежали до места, где должен был происходить суд, Король и Королева Червей сидели уже на своих тронах, а кругом них толпилось великое множество всяких созданий.
Тут были все породы и виды маленьких птичек и зверьков, а также и вся колода карт, Впереди находился Червонный Валет, закованный в кандалы и охраняемый двумя солдатами — справа и слева. Подле Короля стоял Белый Кролик с трубой в одной руке и свитком пергамента в другой. А в самой середине судилища находился стол с большим блюдом ватрушек с земляникой, которые выглядели так аппетитно, что у Алисы потекли слюнки.
— Уж скорей бы они кончили суд,— подумала она,— и приступили к угощению!
Но так как суд, повидимому, грозил затянуться надолго, она стала внимательно рассматривать все окружающее, чтобы как-нибудь убить время.

Алиса никогда раньше не была на суде, но она читала о нем в книжках, и ей было приятно сознавать, что она знает названия почти всех окружающих ее лиц и предметов.
— Это судья из сказки,— сказала она себе,— потому-что только в сказках судьи носят такие глупые парики.

Судьею, кстати сказать, был сам Король. И так как он надел поверх парика еще и корону (поглядите на следующую страницу, если вы хотите видеть, как он это сделал), то имел очень стесненный и смешной вид.

— А это скамья присяжных!— мысленно отметила Алиса.— А эти двенадцать созданий (она была вынуждена сказать: «созданий», потому что частью это были зверьки, а частью птички) очевидно и есть присяжные заседальщики.
Последнее слово она повторила про себя раза два или три, очень гордясь им — потому, что как она не без основания полагала, немногие из девочек ее возраста знали все эти вещи. Но, между нами говоря, «заседатели» звучало бы нисколько не хуже, чем «заседальщики».

Все двенадцать присяжных старательно писали что-то на аспидных досках.
— Что это они делают?— спросила Алиса шопотом у Грифона.— Ведь им еще нечего записывать, раз суд не начался.

— Они записывают свои имена,— ответил Грифон тоже шопотом,— потому что боятся, что забудут их, прежде чем суд кончится.

— Глупые создания! — начала было Алиса громким негодующим голосом, но быстро осеклась, потому что Белый Кролик закричал:
— Молчать в зале суда!
А Король нацепил на нос очки и стал внимательно вглядываться, чтобы выяснить, кто осмелился разговаривать.

Алиса видела со своего места, что все двенадцать присяжных записали на своих досках: «глупые создания», а один даже спросил у своего соседа, как пишется слово «создания».
— Хорошенький вид будут иметь их доски к концу суда! — подумала Алиса.

У одного из присяжных грифель пронзительно визжал. Этого Алиса не могла выдержать. Она обогнула зал суда, подошла к нему сзади и, улучив удобный момент, выхватила у него грифель.
Она сделала это так быстро, что бедный присяжный (это был Яша) никак не мог понять, что с ним произошло. После долгих и безнадежных поисков, он оказался вынужденным писать до конца суда пальцем — что приносило мало пользы, так как палец не оставлял на аспидной доске никаких следов.

____________________________________________________

Перевод Александра Оленича-Гнененко (1940):

Глава 11
КТО УКРАЛ КЕКСЫ?

Когда они прибыли к месту суда, Король и Королева Червей уже сидели на тронах. Их окружала огромная толпа — маленькие птицы и зверьки всех пород и целая колода карт. Перед ними стоял Валет, в цепях, с караульными солдатами по бокам. Возле Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной руке и свитком пергамента в другой. В самом центре судилища бросался в глаза стол с большим блюдом кексов на нём. Они выглядели такими вкусными, что при виде их Алиса почувствовала настоящий голод. «Хорошо было бы, если бы суд закончился поскорее, — думала она, — и раздали бы угощенье». Но, кажется, надежды на это не было. Поэтому, чтобы хоть чем-нибудь занять время, она начала рассматривать всё вокруг.

Алиса раньше никогда не была на суде, но она читала о судах в книгах и с большим удовольствием убедилась, что может точно назвать всё, что видит здесь.
«Это судья, — сказала она себе, — потому что на нём большой парик».

Судьёй, кстати, был сам Король. И так как он надел корону поверх парика (посмотрите на картинку, если хотите знать, как он это сделал), то имел очень стеснённый вид, что, конечно, было неприлично.

«А вот там — скамья присяжных, — думала Алиса, — и те двенадцать созданий (она принуждена была сказать «созданий», видите ли, потому, что некоторые из них были зверьками, а некоторые — птицами), я полагаю, — присяжные».
Она повторила про себя последнее слово три раза, очень гордясь им, так как думала — и совершенно правильно, — что только очень немногим маленьким девочкам вообще знаком его смысл. Однако слово «присяжные» подходило бы к ним так же хорошо, как и «заседатели».

Все двенадцать присяжных заседателей старательно писали что-то на грифельных досках.
— Что они делают? — спросила шёпотом Алиса у Грифона. — Ведь им нечего записывать, пока не начнётся суд.

— Они записывают свои имена, — так же шёпотом ответил Грифон, — из боязни, что могут забыть их до окончания суда.

— Глупые создания!.. — начала громко Алиса негодующим голосом, но поспешно остановилась, так как Белый Кролик закричал:
— Молчать в судебном зале!
Король надел очки и стал внимательно смотреть вокруг, чтобы увидеть, кто это разговаривает.

Алиса сумела разобрать (насколько ей позволяло то, что она смотрела через плечи присяжных заседателей), что все они написали на своих грифельных досках: «Глупые создания!» — и она успела даже заметить, что один из них не знал, как написать «глупые», и попросил соседа помочь ему.
«Ну и милая путаница будет на их грифельных досках, прежде чем закончится суд!» — подумала Алиса.

У одного присяжного заседателя грифель пронзительно скрипел. Этого, конечно, Алиса не могла вынести. Она обошла кругом зала суда, стала за спиной присяжного и, скоро улучив удобный момент, выхватила у него грифель. Она действовала так быстро, что бедный маленький присяжный (это был Билль-Ящерица) так и не смог сообразить, что случилось с грифелем.
После того как он безуспешно обшарил всё вблизи, отыскивая его, Билль-Ящерица был вынужден до конца дня писать одним из пальцев, от чего было очень мало толку, так как палец не оставлял следов на доске.

____________________________________________________

Перевод Бориса Заходера (1972):

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, кто стащил пирожки

Когда Алиса с Грифоном прибежали. Король и Королева уже сидели на троне, а кругом собралась огромная толпа: пичужки, зверюшки всех пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях под охраной двух солдат — один справа, другой — слева — Червонный Валет.
По правую руку от Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной лапке и пергаментным свитком в другой.
А в самом центре судебного зала стоял стол, а на нем красовалось большое блюдо с пирожками, н вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли. «Хорошо бы, суд уже кончился и позвали к столу!» — подумала она.
Но так как, судя по всему, до этого было еще далеко, она, чтобы скоротать время, стала рассматривать все окружающее.

Хотя Алиса раньше никогда не бывала в суде, она устала про суд в книжках, и ей было очень приятно отметить, что она знает, как тут все — или почти все — называется.
«Вот это судья, — сказала она про себя. — Кто в большом парике, тот и судья».**

Судьей, кстати, был сам Король, и так как на парик ему пришлось надеть корону, он очень стеснялся — такой наряд был ему явно не к лицу.

«А вот эти двенадцать тварюшек (она не могла найти другого слова — ведь там были и птички и зверьки) — это, наверное, пристяжные… нет, присяжные!»
Алиса не без гордости раза два-три повторила это слово. «Вряд ли много найдется девочек в моем возрасте, а то и старше, — подумала она, — которые слыхали такое слово и знают, что оно значит».*** Пожалуй, она была права, хотя слово «заседатели» было бы ничуть не хуже. Присяжные сидели на большой скамье, стоявшей на возвышении («Это скамья присяжных. В скамейке то все и дело, кто на нее присел, тот и присяжный», — подумала Алиса).

У всех у них были грифельные доски, и все они что-то деловито записывали.
— Что это они? — шепнула Алиса Грифону. — Записывать-то нечего, суд еще не начался!

— Они записывают свои имена, — тоже шепотом ответил Грифон, — боятся забыть, как их зовут, пока процесс кончится.

— Вот дураки-то! — начала было Алиса громко выражать свое возмущение, но тут же осеклась — Белый Кролик закричал:
— Соблюдать тишину в зале заседания!
А Король надел очки и обвел зал настороженным взглядом, разыскивая нарушителя тишины.

Присяжные (Алиса прекрасно это видела) принялись записывать на своих досках: «Вот дураки-то»; она даже заметила, что один из них не знал, как пишется слово «дураки», и попросил соседа подсказать.
«Да уж, они там напишут, — подумала Алиса, — могу себе представить!»

На беду, у кого-то из присяжных грифель все время отчаянно скрипел. Алиса, понятно, не могла этого вынести; она вскочила, незаметно подобралась к присяжному сзади и, улучив момент, выхватила у него грифель. Проделала она это так ловко и быстро, что бедняга присяжный (это был как раз Тритон Билль) даже не понял, что произошло. Он долго искал свой грифель, но так и не нашел и в конце концов решил писать просто пальцем.
Правда, пользы от этого было не особенно много, так как палец не оставлял на доске никаких следов.

—-

Комментарии переводчика:

** — Между прочим, в Англии судьи до сих пор носят парики, хотя лягушки, караси и лакеи уже давно их не носят (а может быть, и никогда не носили). Спросите, зачем носят? По-моему, для важности.

*** — Если вы не будете путать присяжных (заседателей) и пристяжных (лошадей), у вас будет не меньше оснований гордиться собой, чем у Алисы. Даже больше: ведь сейчас гораздо реже, чем сто лет назад, встречаются и те и другие.

____________________________________________________

Перевод Александра Щербакова (1977):

Глава одиннадцатая
КТО УКРАЛ ПИРОЖНЫЕ?

Когда они прибыли, Червонный Король и Червонная Королева сидели на тронах, а вокруг собралась огромная толпа: всевозможные птички, зверьки и вся колода карт. Лицом к тронам стоял Валет, закованный в цепи, под охраной двух солдат, одного справа и одного слева. По правую руку от Короля в почтительной позе вытянулся Белый Кролик. В одной руке у него была труба, а в другой — свиток пергамента. Посреди палаты красовался стол, а на нем — блюдо с пирожными. Пирожные выглядели  так  привлекательно, что при одном взгляде на них слюнки текли. «Поскорее бы кончился суд и всех бы нас угостили», — подумала Алиса. Но надеяться на это не приходилось, и, чтобы не стоять без дела, она принялась осматривать все вокруг.

Алисе никогда еще не приходилось бывать в зале заседаний суда, но описания таких залов попадались ей в книжках, и она с удовольствием убедилась, что ей почти все известно, по крайней мере, по названиям.
«Судья должен быть в парике, — подумала она. — Значит, это он».

Кстати сказать, судьей был Король. Он был в пышном парике, поверх которого возвышалась корона (посмотрите на картинку, если хотите знать, как это выглядело). Такое сооружение на голове, вероятно, доставляло ему массу неудобств и, уж безусловно, было ему не к лицу.

«А вон там — скамья присяжных, — думала Алиса. — А те двенадцать созданьиц (ей, как видите, пришлось применить это слово, потому что там были и малюсенькие зверюшки, и птички) — это, насколько могу судить, члены коллегии присяжных заседателей». Эти последние слова она повторила про себя дважды или трижды и не без гордости. Ибо считала — и совершенно справедливо, — что очень немногие девочки ее возраста вообще способны понять их значение, Даже если их сократить до слова «присяжные».

Двенадцать членов коллегии присяжных заседателей что-то сосредоточенно писали на грифельных досках.
— Что они пишут? — шепотом спросила Алиса у Грифона. — Ведь пока суд не начался, им нечего записывать.

— Они записывают, как их зовут, — прошептал в ответ Грифон. — Вдруг во время суда забудут!

— Вот глупые! — громко вознегодовала Алиса, но поспешно умолкла, потому что Король надел очки и стал высматривать, кто это сказал, а Белый Кролик воскликнул:
— Тишина в зале!

Алиса была далеко от присяжных, но увидела, что все они пишут на своих досках «вот глупые», так ясно, словно стояла у них за спиной. Больше того, она сумела сообразить, что один из них не знает, как это пишется, вместе или отдельно, и спрашивает об этом у соседа.
«Хорошенькая пачкотня будет у них на досках к концу заседания!» — подумала она.

У одного из членов коллегии грифель отчаянно скрипел. Уж конечно, Алиса этого не вынесла, обошла зал, стала позади присяжного, улучила момент и выхватила у него грифель. И так быстро, что бедный крошечный заседательчик (это был Ящерица Билли) так и не смог сообразить, куда эта штука девалась. После долгих и напрасных поисков ему пришлось до самого конца заседания писать на доске пальцем. Толку от этого было очень мало, так как следов на доске палец не оставлял.

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1988):

Глава одиннадцатая
Кто стащил пирожки?

Когда Алиса и Грифон вбежали в зал, Король и Королева Бубен уже восседали на троне, вокруг, как карты в колоде, толпились разные птицы и зверьки.
Перед Королем и Королевой стоял закованный в кандалы Бубновый Валет. Его караулили два солдата. Рядом с Королем примостился Кролик. В одной лапе он держал трубу, в другой — пергаментный свиток.
Посреди зала стоял стол, а на нем — огромное блюдо с пирожками. Пирожки были совсем свежие, и когда Алиса их увидала, у нее сразу разыгрался аппетит. «Вот кончится заседание, — подумала она, — тогда, наверно, поедим пирожков!» Но до этого было еще далеко, и Алиса принялась смотреть по сторонам, чтобы убить время.

За всю свою жизнь Алиса еще ни разу не была ни на одном заседании, тем более на заседании суда. Но она уже читала о суде в книжках и сразу догадалась, куда попала. «Вон там сидит Судья! — сообразила она.- Он — Судья, потому что на нем парик». (В Англии и в Стране Чудес все судьи носят парики, даже если у них нет лысины.)

Судьей, к слову сказать, был Король. Корона у него была надета поверх парика, и поэтому Король сидел прямо, словно аршин проглотил, и думал только о том, как бы корона не сползла набок (все это, если вам интересно, вы можете увидеть на картинке).

«А вот и присяжные, — догадалась Алиса. — Потому что их ровно двенадцать штук». (Алисе пришлось считать их на штуки, потому что одни присяжные были звери, а другие — птицы. В Англии и в Стране Чудес всегда бывает дюжина присяжных.)
— При-сяж-ны-е,- повторила Алиса еще раз, ужасно гордясь тем, что знает это трудное слово.
Она, конечно, была совершенно права, потому что на свете только немногие точно знают, что значит слово «присяжные». (А это люди, которые выслушивают и тех, кто обвиняет, и тех, кто защищает подсудимого, а после решают, виноват он или нет.)

Двенадцать присяжных что-то деловито писали на грифельных досках.
— Что это они делают? — шепотом спросила Алиса у Грифона. — Суд-то еще не начался, и писать им нечего.

— То есть как это нечего? — шепнул в ответ Грифон. — Они записывают свои имена. А то еще забудут, пока суд да дело.

— Что за вздор! — громко сказала Алиса, но тут Белый Кролик прокричал:
— Суд идет!
Король нацепил на нос очки и с тревогой огляделся, то ли чтобы увидеть, кто идет, то ли чтобы понять, кто кричал.

А присяжные в это время прилежно склонились над своими грифельными досками. Присмотревшись, Алиса увидела, что все они пишут одно и то же: что за вздор.
Один из них сперва написал все вместе: чтозавздор, но потом засомневался и начал советоваться с соседом.
«Представляю себе, на что будут похожи их доски, когда суд кончится!» — вздохнула Алиса.

У одного из присяжных (это был тот самый Билл!) грифель невыносимо скрипел. Этого Алиса не могла стерпеть.
Она подкралась к Биллу и выдернула грифель из его лапки.
Билл так ничего и не понял.
Сначала он поискал, куда делся грифель, потом бросил эту затею и принялся писать пальцем. Правда, от пальца на доске не оставалось никаких следов.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1991):

Глава одиннадцатая
Сколько конфет украл Валет?

Они поспели как раз вовремя. Король и Королева Червей восседали на троне. Вокруг, перетасованные, будто колода карт, толпились разные звери, зверьки, зверята и зверюшки, всякие твари, существа, птицы и пташки.
У всех на виду стоял закованный в цепи и оцепленный вооруженными солдатами Валет Червей. Вокруг королевского трона сгрудились придворные. Среди них терся Белый Кролик. В одной лапке он зажал медную трубу, а в другой держал свитый в трубочку пергаментный свиток.
Посредине зала стоял стол, заваленный конфетами. У Алисы даже слюнки потекли — так ей захотелось шоколадной конфетки.
«Поскорей бы они кончили судить да рядить и садились к столу!» — подумала она.
Но суд еще и не начинался. И пока суд да дело, Алиса принялась с любопытством разглядывать все и вся.

Алиса никогда еще не попадала в суд, но видела книжки с картинками и могла судить обо всем сама.
«Вон тот, что парится в громадном парике, напяленном на голову, судья», — размышляла Алиса.

А судьей-то был сам Король! Он нахлобучил парик, а сверху еще и корону. Вид у него был такой нелепый, что, кажется, он и сам себя стеснялся.

Рядом с Королем присели какие-то зверьки и птички. Их было ровно двенадцать штук.
«Это же Присяжные!» — догадалась Алиса.
Пожалуй, не всякая девочка знает это слово. Но Алиса знала вдобавок, что Присяжные в суде заседают, потому и называются Присяжные Заседатели.

Все двенадцать Присяжных как один старательно писали что-то на грифельных досках.
— Еще   ничего   не  началось,  что   же  они пишут? — шепнула Алиса на ухо Грифону.

— Свои  имена,  —  прошептал  Грифон,  — чтобы не запамятовать их до конца судебного заседания.

— Вот глупцы! — воскликнула Алиса так громко, что Белый Кролик замахал на нее лапкой и строго провозгласил:
— Па-апрошу тишины!
Король вздрогнул, поправил на носу очки и стал вглядываться в зал, выискивая нарушителя. Алиса стушевалась.

Но все равно заметила, что Присяжные записали на своих грифельных досках: «Вот глупцы!» А кое-кто из них вместо «глупцы» старательно вывел «голубцы».
«Представляю, что там накалякают эти грамотеи во время суда!» — подумала Алиса.

Один из Присяжных так скрипел своим грифелем, что вынести это было просто невозможно. Алиса подкралась к нему сзади и выхватила из лапки грифель. Присяжный, а это оказался Билл, ящерка Билл, тут же стал корябать коготком по грифельной доске. Но коготок никаких следов на твердой ее поверхности не оставлял.

____________________________________________________

Перевод Бориса Балтера (1997):

11. Краденые крокеты

Король и Королева, все в червах, сидели на троне. Вокруг них была толпа — всевозможные птички и зверушки, а также карточная колода в полном составе. Перед ними в цепях стоял Валет, по обе стороны от него — стража, а рядом с Королем — Белый Кролик, имея в одной руке фанфару, а в другой — пергаментный свиток.
Посреди суда стоял стол, на нем — волнистый поднос, а на подносе — крокеты. Этот крокетный стол выглядел так аппетитно, что Алиса вспомнила, что проголодалась. «Скорей бы заканчивали торжественную часть, — подумала она, — и переходили к банкету!» Но чувствовалось, что до этого еще далеко, и чтобы скоротать время, она принялась разглядывать все вокруг.

Алиса никогда раньше не бывала в суде, но читала, и была очень довольна собой, когда обнаружила, что знает почти все. «Это судья, — сказала она себе,- потому что в парике».

(Между прочим, В парике был Король, а НА парике у него была коронка — посмотрите на картинку — это было не очень красиво, а судя по выражению его лица, и не очень удобно.)

«А это, конечно, скамья присяжных, — говорила себе Алиса, — а эти двенадцать существ (ей пришлось выразиться именно так, потому что одни из них были животные, а другие — птицы) — наверное, присяжные заседатели». Последнее слово она повторила дважды или трижды, очень гордая, что знает его значение, в отличие от большинства девочек ее возраста. Тем не менее, просто «присяжные» подошло бы ничуть не хуже.

Эти самые присяжные, заседая, непрерывно что-то писали на маленьких грифельных досках — каждый на своей.
«Что они пишут?» — прошептала Алиса Грифону. — Что они МОГУТ писать, когда процесс еще не начался?»

«Они пишут внизу свои подписи, — прошептал в ответ Грифон, — боятся, пока суд да дело, забыть, как их звать».

«Вот дураки!» — негодующе и громко произнесла Алиса, но тут же остановилась, потому что Белый Кролик воскликнул: «Молчать, в зале!», а Король надел королевские очки и стал разглядывать, кто посмел открыть рот.

Алиса видела так ясно, как будто смотрела присяжным через плечо, как они пишут «Вот дураки!» на своих досках, и даже как некоторые не знают, как пишется «дураки», и подглядывают у соседа. «Вот каша будет у них на досках к концу суда!» — подумала Алиса.

У одного заседателя скрипело перо. Этого уж Алиса НЕ МОГЛА вынести, обошла зал суда по стеночке, зашла за спину и выдернула сзади перо. Это произошло так быстро, что бедное созданьице (между прочим, это был Ящер Билль) не поняло, что случилось, начало искать перо, а когда не нашло, стало писать пальцем и продолжало так до самого конца суда. Это было совершенно бесполезно: палец не оставлял ни малейшего следа на доске, но, по крайней мере, не очень скрипел.

____________________________________________________

Перевод Андрея Кононенко (под ред. С.С.Заикиной) (1998-2000):

Глава 11:
КТО УКРАЛ ПИРОГИ

Когда Алиса с Грифоном прибежали, вокруг Короля с Королевой всея Червей, восседавших на троне, собралась огромная толпа. Здесь были птицы и звери всех мастей. Кстати и вся колода карт была в сборе. Среди карт охраняемый двумя солдатами стоял и Валет, закованный в цепи. Возле Короля стоял Белый Кролик, держа в руках пергаментный свиток и тонкий рожок. В самом центре зала суда на стол взгромоздили огромный поднос с пирогами. У пирожков был такой аппетитный вид, что от одного только взгляда на них у Алисы заурчало в животе. «Поскорее бы суд закончился», — подумала она, — «да раздали бы эти вкусности, чтоб подкрепиться». Однако, судя по всему, надеяться на это не приходилось. Поэтому Алиса принялась рассматривать все вокруг, дабы скоротать время.

Она никогда раньше не присутствовала на уголовном процессе, зато читала об этом в книжках. И теперь Алиса с огромным удовольствием обнаружила, что может назвать всех участников процесса. «Вон судья, так как он в пышном парике», — сказала она про себя.

Между прочим, судьей был Король. Корону он нелепо напялил поверх парика, что, видимо, причиняло ему значительные неудобства, да и смотрелось это как-то неподобающе.

«Это вот скамья присяжных», — продолжала проверять себя Алиса, — «А те двенадцать животных на ней (она назвала их животными, поскольку тут были и звери, и птицы), скорее всего и есть присяжные». Последнее слово она повторила про себя раза три с великой гордостью. Гордиться этим конечно можно было. Как она справедливо полагала. Многие в ее возрасте не только не знают значения этого слова, но даже правильно произнести его не могут. Но как бы там ни было, правильнее всего было бы сказать «присяжные заседатели».

Все двенадцать присяжных что-то старательно писали в своих планшетах. «Что они делают?» — шепотом спросила Алиса у Грифона, — «Что можно записывать, если процесс еще не начался?!»

«Они записывают свои имена», — также шепотом ответил Грифон, — «Боятся забыть их к концу процесса».

«Балбесы!» — начала было громко возмущаться Алиса, но осеклась, как только Белый Кролик вскричал: «Тишина в суде!!!» Король же надел очки и стал заботливо искать взглядом, кто говорит.

Алиса, сидя за скамьей присяжных, видела, как присяжные также старательно записывали в планшетах «Балбесы!». Она даже услышала, как кто-то из них испуганно спрашивал у соседа, как правильно писать: «балбесы» или «болбесы». «Да, хорошенькая же неразбериха будет в их планшетах к концу процесса!» — подумала Алиса.

У одного из присяжных скрипел карандаш. Алиса, конечно же, не смогла этого вынести. Она пересела позади него и, улучшив момент, выдернула карандаш из его рук. Алиса сделала это так ловко и быстро, что бедный маленький присяжный (а это был лисенок Ли) так и не смог понять, куда он задевался. Поискав карандаш около себя, он в конце концов был вынужден писать пальцем, хотя толку от этого было мало, ведь никакого следа не оставалось.

____________________________________________________

Перевод Юрия Нестеренко:

ГЛАВА XI. КТО УКРАЛ ТОРТЫ?

Когда они прибежали, Червонные Король и Королева сидели на своем троне, а вокруг собралась большая толпа — всевозможные мелкие птички и зверьки, а также целые колоды карт; перед ними стоял Валет, в цепях, под охраной двух солдат с обеих сторон, а возле Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной руке и пергаментным свитком в другой. В самом центре зала суда стоял стол, а на нем — большое блюдо с фруктовыми тортами; они выглядели столь аппетитно, что Алиса от одного взгляда почувствовала изрядный голод. «Хорошо бы суд поскорей закончился, — подумала она, — и роздали угощение.» Но, похоже, шансов на это не было, так что она принялась осматривать все вокруг, чтобы как-то убить время.

Алиса никогда прежде не бывала в зале суда, но читала об этом в книжках, и к немалому своему удовольствию обнаружила, что знает, как называется почти все здесь. «Это судья, — сказала она себе, — потому что у него большой парик.»

Судьей, кстати говоря, был Король, и ему пришлось надеть корону поверх парика (если хотите увидеть, как ему это удалось, взгляните на картинку), что, по всей видимости, доставляло ему изрядное неудобство и, разумеется, совершенно не шло.

«А это скамья присяжных, — думала Алиса, — и эти двенадцать созданий, — (она была вынуждена назвать их «созданиями», поскольку некоторые из них были зверьками, а некоторые — птицами) — полагаю, и есть члены жюри присяжных». Она повторила про себя эти последние слова два или три раза, весьма гордясь собой, ибо считала (и была права), что очень немногие девочки ее возраста знают, что это означает. Впрочем, «присяжные заседатели» тоже было бы подходящим названием.

Все двенадцать присяжных очень деловито писали на грифельных досках.
— Что они делают? — шепотом спросила Алиса Грифона. — Им ведь нечего записывать, пока суд не начался!

— Они записывают свои имена, — прошептал в ответ Грифон, — потому что боятся забыть их до конца процесса.

— Какие глупые! — начала Алиса громким возмущенным голосом, но тут же осеклась, поскольку Белый Кролик выкрикнул «Тишина в зале суда!», а Король надел очки и принялся обеспокоенно оглядываться по сторонам, высматривая говорившего.

Алиса могла видеть — столь же отчетливо, как если бы заглядывала им через плечо — как присяжные пишут «какие глупые!» на своих досках, и она даже заметила, что один из них не знал, как пишется «глупые», и вынужден был спросить об этом соседа. «Воображаю, во что превратятся их доски к концу заседания!» — подумала Алиса.

У одного из присяжных скрипел карандаш. Этого, разумеется, Алиса не могла вынести, так что она обошла зал кругом, подошла к нему сзади и очень скоро улучила момент, чтобы выхватить карандаш. Она сделала это так быстро, что бедный маленький присяжный (это был Ящерица Билл) не смог понять, что случилось; так что, поискав карандаш вокруг, он вынужден был до конца дня писать пальцем; толку от этого было немного, ибо палец не оставлял следа на доске.

____________________________________________________

Перевод Николая Старилова:

ГЛАВА ХI:  Кто украл пироги?

Когда они прибежали, Король и Королева восседали на троне, окруженные огромной толпой птиц и зверей и всей колодой карт. Валет стоял перед ними в цепях под охраной двух солдат, а около Короля был Белый Кролик  с горном в одной руке и свитком пергамента в другой. В самом центре судилища стоял стол с огромным блюдом пирогов. Они выглядели так заманчиво, что у Алисы потекли слюнки.
— Поскорее бы закончился процесс, — подумала она, — и они начали раздавать еду.
Но на это было непохоже, и она стала разглядывать окружающих, чтобы убить время.

Алиса никогда раньше не была в суде, но читала об этом в книжках и была очень довольна, убедившись, что знает названия всему, что здесь происходит
— Это судья, — сказала она про себя, — потому что на нем большущий парик.

Между тем, судьей был сам Король, а так как он надел корону поверх парика (посмотрите на фронтиспис, если хотите увидеть как он это сделал) выглядел он не очень довольным. И так как это действительно не шло ему, то вид у него был довольно нелепый.

— А это скамья присяжных, — подумала Алиса, — а те двенадцать…существ (ей пришлось назвать их так, потому что некоторые из них были зверями, а другие птицами) я полагаю — присяжные заседатели. — Она повторила про себя  эти слова раза три, испытывая  некоторую гордость, так как думала, и весьма справедливо, что немного маленьких девочек знают это.

Двенадцать присяжных все как один что-то деловито записывали на грифельных досках.
— Что они делают? — шепнула Алиса Грифону. — Ведь им же нельзя ничего писать пока не начался процесс?

— Они  записывают свои имена, — прошептал в ответ Грифон, — потому что боятся, что забудут их до конца суда.

— Тупицы! — начала было Алиса громким возмущенным голосом, но тут же замолчала, так как Белый Кролик закричал: » Тишина в суде!», а Король одел очки и с тревогой оглядывался вокруг, чтобы увидеть возмутителя спокойствия.

Алиса видела, насколько можно было заглянуть за их плечи, что все члены жюри написали «Тупицы!» на своих грифельных досках, и она смогла даже понять, что один из них не знает как правильно писать это слово и просит соседа подсказать ему.
— Какую еще ерунду они напишут на своих грифельных досках пока начнется процесс? — подумала Алиса.

У одного из присяжных был карандаш, который ужасно скрипел. Этого Алиса уже не смогла вынести, она обошла площадку на которой начинался суд, встала за ним и изловчившись стащила карандаш. Она сделала это так быстро, что  бедный крошка-присяжный (это был ящерка Билл) никак не мог понять, куда он подевался. Порыскав туда-сюда, он бросил это дело и все оставшееся время без толку водил пальцем по грифельной доске.

____________________________________________________

Перевод Олега Хаславского (2002):

Глава 11
КТО УКРАЛ ПИРОЖКИ?

Прибежав, они увидели Короля и Королеву, сидящих на троне. Вокруг них собралась огромная толпа всякой мелкой живности — зверей и птиц, а также полная колода карт. Перед ними стоял Валет, закованный в цепи, с каждой стороны по солдату для охраны, рядом с Королем Белый Кролик с трубой в одной руке и свитком пергамента в другой. Посреди двора находился стол с большим блюдом, на котором были аккуратно разложены пирожки. С виду они были так аппетитны, что вызвали у Алисы приступ голода.

— Скорей бы закончился процесс, да приступили к угощению, — подумала Алиса, но надежд было мало, и чтобы скоротать время, Алиса стала оглядываться по сторонам.

Она никогда не была в судах, но читала о них в книжках. С удовольствием она обнаружила, что ей были известны названия почти всего, что видела.

— Это и есть судья, потому что на голове у него огромный парик, — подумала она.

Судьёй, к слову сказать, был Король. Правда, корону ему пришлось нахлобучить поверх парика, что выглядело довольно неуклюже, и поэтому Король, похоже, чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

— Это скамья присяжных, — подумала она, а эти двенадцать существ, — она вынуждена была употребить это слово, так как часть присяжных была животными, часть — птицами, — это присяжные заседатели, — она повторила это дважды или трижды про себя, с чувством несомненной гордости — в самом деле, немногие из девочек её возраста знают значение таких слов.

Двенадцать присяжных что-то с деловым видом писали на грифельных досках.

Алиса шепнула на ухо Грифону: — Что они делают? Ведь им ничего нельзя писать до начала процесса?

— Они записывают свои имена, — прошептал Грифон в ответ, — боятся забыть их за время процедуры.

— Что за болваны! — почти закричала Алиса возмущенно, но тут же замолчала, потому что Белый Кролик объявил громко: — Суд! — а Король надел очки и стал озираться, пытаясь понять, кто это нарушает порядок.

Алиса хорошо видела через плечо присяжных, что они все выводили на своих досках слово «болваны», а один из них и вовсе не знал, как пишется это слово, и вынужден был справляться у соседа.

— Представляю себе, что они там понапишут ещё, — подумала Алиса.

У одного из присяжных громко скрипел карандаш. Это, естественно, нервировало Алису, поэтому она подскочила к негоднику (а это была ящерица Билл) и выхватила карандаш с такой скоростью, что бедный присяжный не смог понять, куда делся его инструмент, и до конца процесса вынужден был водить по доске пальцем, от чего, прямо скажем, толку было немного.

____________________________________________________

Пересказ Александра Флори (1992, 2003):

Глава 11. КТО СТАЩИЛ ТАРТИНКИ?

В карточном домике все было готово к началу суда. Червонные Король и Королева сидели на тронах, окруженные огромной толпой зверушек и птиц. Колода карт была в сборе. Перед троном стоял под стражей (стража стояла выше) Червонный Валет. Ближе к Королю пристроился Белый Кролик, в одной лапке сжимавший трубу, в другой – пергаментный свиток. В центре зала стоял стол, а на нем — пребольшое блюдо с тартинками, от одного вида которых у Алисы потекли слюнки. «Хоть бы суд не затянулся, — подумала она, — и можно было бы приступить к обеду».
Суд не затягивался. Он еще и не начинался. От нечего делать Алиса принялась глазеть по сторонам.

О суде она знала только по старинным книгам, и потому не без удовольствия обнаружила, что догадывается, кто есть кто.
«Это — судья, — решила Алиса. — Потому что в парике».

Судьей, кстати, оказался сам Король, который надел корону прямо на парик. Это выглядело внушительно, однако не очень красиво.

«А вот скамейка присяжных. А это они сами – присяжные завсегдатаи».
Алиса несколько раз повторила последнее слово. Еще бы! Многим ли ее ровесницам оно было известно? То-то же! (Впрочем, лучше было бы сказать: присяжные заседатели, но это уже мелочь.)

А они (заседатели – двенадцать зверушек) тем временем что-то борзо писали в своих блокнотах.
Алиса спросила у Грифона:
— Что они пишут? Суд ведь еще не начался!

— Свои имена, — пояснил Грифон. — Боятся забыть.

— Дураки! — неосторожно громко сказала Алиса.
Кролик тут же закричал:
— К порядку!
Король, нацепив очки, беспокойно глянул в зал, и Алиса притихла.

Со своего места она видела, как присяжные заносят в блокноты слово «дураки». Один, не зная, как оно пишется, справился об этом у соседа.
«Представляю себе их протоколы к концу заседания!» — подумала Алиса.

Ее раздражал скрип пера у одного из присяжных. Это было совершенно невыносимо. Алиса подкралась к нему сзади и выхватила перо. Бедняга (им оказался не кто иной, как тритон Трифон) несколько минут сидел в полнейшем недоумении, а затем начал писать просто пальцем.

____________________________________________________

Перевод Михаила Блехмана (2005):

Глава 11. Кто украл калач?

На королевском троне восседали Червонные Король и Дама. Перед троном собралась целая толпа — всякие птички, зверушки, да ещё и целая колода карт в придачу. Среди карт Алиса увидела и Червонного Валета. Был он закован в кандалы, с двух сторон его караулили стражники.
Подле Короля стоял Белый Кролик. В одной руке он держал трубу, а в другой — свиток пергамента. Посередине суда поставлен был стол, на котором стояла тарелка с одним-единственным бубликом или, вернее, калачом. На вид калач был такой вкусный, что у Алисы потекли слюнки.
«Скорей бы суд закончился, — подумала она, — и начали бы раздавать угощения!»
Но надежд на это было очень мало, и она принялась рассматривать суд, чтобы как-то скоротать время.

Алиска ещё никогда не бывала в суде, зато читала о нём в книжках, и теперь с удовольствием всё узнавала.
«Вот и судья! — подумала она. — Они все в большущих париках».

Судьёй был сам Король. Корону он надел поверх парика, ему было жарко, и выглядел он не лучшим образом.

«А вот и скамья присяжных, — подумала Алиска. — А вон те двенадцать птичек и зверушек — это, наверно, и есть присяжные».
Слово «присяжные» она повторила несколько раз. Ещё бы! Многие ли девочки знают, кто такие присяжные?

Все присяжные с деловым видом писали что-то грифелями на дощечках.
— Что это они пишут? — шёпотом спросила Алиска у Морского Волка. — Суда же ещё не было!..

— Фамилии свои записывают, — ответил Морской Волк, тоже шёпотом. — Чтобы не забыть.

— Какие глупые, а ещё судьи! — возмутилась Алиса, но тут же осеклась, потому что Белый Кролик прокричал:
— Просьба соблюдать тишину! Суд пришёл.
Король надел очки и озабоченно обвёл суд взглядом — узнать, кто разговаривает.

Алисе было хорошо видно, что все до единого присяжные принялись записывать на дощечках: «Какие мы глупые!», а один не знал, как пишется «какие»: «какие» или «кокие» — и списал у соседа.
«Представляю, что они ещё там понаписывают, пока суд закончится!» — подумала Алиска.

У одного из присяжных грифель невыносимо скрипел. Алиса зашла ему за спину и выхватила грифель — да так быстро, что бедняжка присяжный (кстати, это был Билли) ничего не понял. Он поискал, поискал свой грифель, но, конечно, не нашёл, так что ему пришлось писать пальцем — да что толку от чистого пальца?

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

ГЛАВА 11
Кто украл пирожки?

В общем, входят они по-быстрому — а на престоле восседают Король и Дама Червей, вокруг собралась огромная толпа: разнообразные птички да зверушки, а также вся колода карт; перед их величествами стоит закованный в цепи Валет, по обе стороны от него по стражнику; возле Короля Белый Кролик, в одной руке труба, в другой — свиток пергамента.
Посреди зала суда установлен стол, на нём огромное блюдо с пирожками, на вид столь вкусными, что увидев их, Алис аж проголодалась.
«Хорошо бы суд объявили законченным», думает, «да угостили лёгкой закусочкой!»
Но эдаким вроде бы даже не пахнет; пришлось, дабы скоротать время, всё вокруг рассматривать.

Раньше Алис в суды ни разу не попадала, но читала про них в книжках, и теперь с радостью обнаружила, дескать знает тут названия почти всех людей и предметов.

«Вон тот — судья», думает, «ибо у него кудряшки накладных волос».
А обязанности судьи, между прочим, исполняет Король; поскольку поверх накладных волос на нём венец (ежели хочешь поглядеть, как его величество выглядел, найди рисунок в самом начале книжки), то ему совсем не уютно, к тому ж определённо не к лицу.

— Вот скамья присяжных заседателей, — думает Алис, — ну вон тех двенадцати созданий (ей пришлось назвать их, видите ли, обобщающим словом «создания» — ведь там сидят и животные, и птицы), которые, вероятно, дали (то ли приняли; вот здоровско — слова Дать и Принять, оказывается, иногда имеют одинаковый смысл) присягу.
Затем она повторила несколько раз про себя «присяжные заседатели». причём не без гордости, ибо полагает — и полагает верно, — что весьма мало девочек её возраста вообще понимают значенье сего словосочетания. (Вообще-то вполне достаточно называть их просто «присяжными» или просто «заседателями»).

Все двенадцать усердно пишут чего-то на грифельных досочках.
«Чем они заняты?» шёпотом спросила Алис у Грифона. «Ведь до начала разбирательства записывать ещё нечего».

— Имена свои строчат, — шепнул тот в ответ, — из страха до конца заседанья их позабыть.

— Вот тупицы! — громко-возмущённо начала Алис, но сразу же замолчала, поскольку Белый Кролик прикрикнул: «Тихо в суде!», а Король, надев очки, пристально оглядел зал, выясняя, кто тут такой разговорчивый.

Алис прекрасно видела, словно глядя им через плечо, мол все присяжные записали у себя на грифельных досочках её слова «Вот тупицы!» и даже рассмотрела, дескать один из них не знал, как пишется «тупицы», и спросил у соседа.
«До конца суда их доски заполнит жуткая неразбериха», думает.

У одного из заседателей страшно скрипел карандаш. Ну Алис, конечно же, не выдержала; обошла зал. встала позади того и вскоре,
улучив мгновенье, выхватила у него скрипучку. Причём столь быстро — бедняжка присяжный (тот самый хамелеончик Тилл) вообще не понял, чего случилось; всё вокруг облазив и карандаша не обнаружив, вынужден был до конца дня писать пальцем, а толку от эдакого весьма мало, поскольку следов на грифельной доске палец не оставляет.

.

____________________________________________________

Перевод Натальи Мироновой (2008):

Червонные Король и Королева уже сидели на своих тронах, когда они прибежали. Вокруг собралась большая толпа, а перед ними в цепях стоял Валет. Его охраняли два солдата. Рядом с Королём стоял Белый Кролик с горном в одной руке и пергаментным свитком в другой. А в центре зала стоял стол, на нём — большое блюдо с крендельками. Крендельки выглядели так аппетитно, что Алиса почувствовала, как она проголодалась, стоило ей только взглянуть на них.
«Скорей бы суд закончился, — подумала Алиса, — и они пригласили бы всех присутствующих подкрепиться!»
Но надежды на это было мало, и Алиса принялась разглядывать всех, кто находился в зале, чтобы как-то скоротать время.
Судьёй был сам Король. Двенадцать присяжных усердно писали что-то на грифельных досках.

____________________________________________________

Перевод Алексея Притуляка (2012-2013):

XI. Кто украл торты?

Когда они прибежали, Король Черв и Королева сидели на троне, в окружении огромного собрания самого разного вида птиц и зверей, а также целой колоды карт. Валет стоял перед судом, в цепях, а по бокам его вытянулись во фрунт охранявшие его солдаты. Возле Короля переминался с ноги на ногу Белый Кролик с медной трубой в одной руке и пергаментным свитком в другой. В самой середине двора расположился стол и большое блюдо тортов на нём. Торты выглядели так аппетитно, что Алиса пристально оглядела их голодным взглядом. «Поскорей бы закончился весь этот суд, — подумала она, — и раздали бы эту вкуснятину!». Но было похоже, что на это нет никакой надежды, поэтому она начала озираться по сторонам, чтобы хоть как-то провести время.

Алиса ещё никогда не была в суде, но она читала о нём в книгах и была теперь весьма довольна тем, что знает название почти всего. «Вот это — судья, — подумала она, — потому что у него большой парик».

Судьёй, разумеется, был король. Он сидел в короне поверх парика и его величеству, кажется, было не очень удобно, не говоря уж о том, что судейское одеяние совершенно ему не шло.

«А вот — скамья присяжных, — подумала Алиса, — и на ней двенадцать этих странных созданий (она была вынуждена сказать «создания», потому что некоторые из них были животными, а другие — птицами). Я полагаю, все они — присяжные заседатели». Эти последние слова она повторила два или три раза про себя, гордясь собой, потому что подумала, и совершенно правильно, что очень немногие девочки её возраста знают значение всех этих слов.

Все двенадцать присяжных деловито что-то писали на грифельных досках.
— Что это они делают? — спросила Алиса у Грифона. — Им же нечего записывать, пока не начался суд.

— Они записывают свои имена, — прошептал Грифон в ответ. — Чтобы не забыть их до конца суда.

— Глупые создания! — начала Алиса вслух, с негодованием, но быстро остановилась, потому что Белый Кролик закричал: «Тишина в зале суда!», а Король надел свои очки и сердито посмотрел вокруг, чтобы узнать, кто нарушил порядок.

Алиса могла видеть, так же хорошо, как если бы она заглядывала через их плечи, что присяжные записывали слова «глупые создания» на своих грифельных досках, и заметила, что один из них не знает, как правильно пишется «глупый» и вынужден просить помощи у соседа.
«Хорошенький же вид будет у их досок к концу заседания!» — подумала она.

У одного из присяжных был довольно скрипучий карандаш. Этого, конечно, Алиса не могла вынести. Она обошла зал суда, подошла к присяжному сзади и, улучив удобный момент, выхватила у него карандаш. Она сделала это так быстро, что бедный заседатель (Это был Ящерка Билл) даже не успел понять, что произошло. Обыскав всё вокруг и не найдя карандаша, он был вынужден до конца заседания писать пальцем, хотя пользы от этого было ещё меньше, чем нисколько — ведь палец не оставляет следов на грифельной доске.

____________________________________________________

Перевод Сергея Семёнова (2016):

XI.  КТО УКРАЛ ТОРТЫ?

Когда они прибыли, Король и Королева Черв сидели на троне, с огромной толпой, собравшейся вокруг — мелкие звери и птицы всех сортов, а также и целая колода карт: перед всеми стоял Валет, в цепях, по солдату по обе стороны, — стражами, а около Короля был Белый Кролик, с трубой в одной лапке и свитком пергамента в другой. В самом центре корта стоял стол, и на нём большое блюдо с тортами; они выглядели так, что Алиса, едва на них взглянув, почувствовала себя что-то не в меру проголодавшейся. «Хорошо бы, закончили разбирательство», — подумала она, — «и принялись за угощение». Но на это, как будто, рассчитывать не приходилось, и она стала всех вокруг разглядывать, лишь бы прошло время.

Алиса раньше никогда не бывала на площадках для суда, но читала о них в книжках, и даже обрадовалась, обнаружив, что знает, в общем, как здесь что называется. «Это — судья», — отметила она про себя, — «из-за большого парика!»

Судьёй, кстати, был Король, и когда поверх парика он носил корону (если хотите посмотреть, как он это делал, взгляните на картинку), то это не выглядело, чтоб ему было очень удобно, — скорее, вообще не получалось.

«А вот место для присяжных», — подумала Алиса, — «и эти двенадцать существ» — (ей пришлось сказать «существ», как видите, поскольку среди них были и зверьки и птицы), — «наверное, это — присяжные». Это последнее слово она произнесла про себя три или четыре раза, даже загордившись, — потому что подумала, и совершенно правильно, что маленькие девочки её возраста вряд ли знают, что оно означает. А она знала: «Присяжные — это которые приседают!»

Все двенадцать присяжных не отрываясь писали, склонившись над грифельными досками. «Что это они делают?» — зашептала Алиса, обращаясь к Грифону: «Как можно что-то записывать, если заседание не началось?»

«Они записывают свои имена», — прошептал в ответ Грифон, — «бояться, что забудут до конца заседания».

«Ерунда какая!» — громко завозмущалась Алиса, но тут же замолчала, потому что Белый Кролик выкрикнул, — «Молчание в суде!», а Король снял очки и озабоченно огляделся, ища говорившего.

Алиса видела, насколько позволяли спины присяжных, что все они в своих грифельных досках записали «Ерунда какая!», и даже разобрала, что один из них не знал, как правильно написать «ерунда», и пришлось спрашивать у соседа. «Чудненькая неразбериха получится в их грифельных досках в конце заседания!» — подумала Алиса.

У одного из присяжных был скрипучий карандаш. Этого, конечно, Алиса не могла оставить и, обойдя вокруг корта, она встала за ним и скоро нашла возможность забрать у него карандаш. Она это сделала так быстро, что бедная крошка-присяжный (им оказался Билл, ящерка) даже не успел сообразить, что произошло; и, поискав вокруг, вынужден был весь оставшийся день писать одним пальцем; пользы от этого было совсем мало, поскольку следов на доске палец не оставлял.

. 

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (2018) (отрывок):

Вор у вора
Дубинку украл,
А Валет уволок
Пирожных лоток.

____________________________________________________

Перевод Юрия Изотова (2020):

Глава XI
Кто украл пирожные

Когда они добежали до зала суда, то увидели там Червонного Короля и Червонную Даму, восседавших на троне, вокруг которого толпились вперемешку всякого рода птички со зверюшками, а также полная колода игральных карт. Перед толпой стоял закованный в цепи Валет, с двумя стражниками по бокам. Рядом с Королём замер Белый Кролик, в одной руке он держал горн, в другой — пергаментный свиток.
Посредине зала стоял столик с большим блюдом пирожных, выглядевших столь аппетитно, что Алисе захотелось немедленно съесть хотя бы одно из них.
«Поскорей бы закончился этот суд, — подумала она, — и стали давать угощение». Но, судя по всему, ждать раздачи пирожных придётся долго, и она от нечего делать, принялась разглядывать зал суда и почтенную публику.
Алиса никогда прежде не бывала в суде, только читала в книжках, и поэтому ей приятно было сознавать, что здесь ей почти всё знакомо.
«Это судья, — сказала она себе. — У судьи на голове всегда огромный парик».
Судьёй, между прочим, был сам Король. Свою корону он водрузил прямо на парик(вы можете увидеть на картинке, как это ему удалось), поэтому он заметно нервничал, чувствуя неудобство. И, кроме того, такое сочетание выглядело как-то нелепо.
«Это скамья присяжных заседателей, — разглядывала дальше Алиса. — А эти двенадцать особей (так уж пришлось их назвать, так как там были звери с птицами), надо думать, и есть присяжные».
Последнее слово она повторила два или три раза, весьма гордая тем, что мало кто из её ровесниц девочек понимают его значение. Конечно же, правильнее звучит «присяжные заседатели», но для краткости обычно говорят просто «присяжные».
Все двенадцать присяжных с важным видом что-то записывали на грифельных досках.
— Что они там пишут? — шёпотом спросила Алиса Грифона. — Суд ещё не начался, записывать пока нечего.
— Свои имена они записывают, — ответил Грифон.—Боятся, что забудут к концу процесса.
— Вот болваны! — неосторожно громко попыталась негодовать Алиса, но её остановил Белый Кролик, который выкрикнул:
— Тишина в зале суда!
Король надел очки и беспокойно осмотрел зал, чтобы увидеть нарушителя тишины.
Алиса, глядя на присяжных, отчётливо поняла, что они все дружно записывают одно и тоже: «Вот болваны!». Даже было видно, как один из них, не зная, как пишется слово «болваны», стал спрашивать у соседа. В таком случае, представить трудно, что за мешанина будет на их досках к концу суда.
У одного из присяжных грифель издавал особенно противный скрип, и Алиса не смогла выдержать такую пытку. Она тихонько обошла зал, встала за спиной у присяжного, и, выгадав момент,выхватила грифель. Она проделала это настолько стремительно, что бедный маленький присяжный (это был Ящерка Билли), так и не понял, куда запропастился грифель. Поискав вокруг себя, Билли, недолго думая, стал писать на доске пальцем. Конечно же, палец следов не оставлял, но Билли всё равно усердно водил им по доске до самого окончания судебного заседания.

____________________________________________________

Стихотворный перевод Светланы Медофф (2022):

Не самый гуманный суд в мире

В суде битком заполнен зал
И зажжены огни.
Король на троне восседал,
И Королева с ним.
Напротив них в цепях Валет
Стоял, повесив нос.
Внесли шестёрки табурет,
Поставили поднос.

На нём пирожных[59] штучек семь,
И пахли так они,
Что у Алисы и у всех
Аж слюнки потекли.
«А вдруг после суда фуршет?» –
Подумала она.
Сама себе сказала: «Нет,
Я просто голодна.

Ораву карт, зверей и птиц
Попробуй угости.
Как много тут знакомых лиц!
Большое ассорти:
У трона Кролик, он с трубой
И свитком в два листа,
Присяжных дюжина гурьбой
Проходит на места:

Орлёнок, гусь и попугай,
Носатый дронт Додо,
Сорока, кенар и бугай,
Ещё бог знает кто.
Судья Король, стыдясь слегка,
Корону поправлял,
А та съезжала с парика,
И он её сорвал.

——

Примечания переводчицы:

59 — В оригинале это tarts – открытые пирожные типа корзиночек. Отсюда – тарталетки. Изначально tart пришел из Франции — это пирог типа пиццы, но с высокими бортиками и из песочного теста, обычно со сладкой начинкой.

____________________________________________________

Украинский перевод Галины Бушиной (1960):

Розділ XI
ХТО ВКРАВ ПИРІЖКИ?

Коли вони прибігли, Чирвовий Король та Королева сиділи на троні, а навколо них товпилися всілякі пташки та звірята і вся колода карт. Закутий в кайдани Валет стояв перед ними під охороною двох солдатів. Поруч з Королем стояв Білий Кролик з рогом в одній руці і сувоєм пергаменту в другій. Посеред залу стояв стіл, на якому було блюдо з пиріжками. Вони були такі апетитні, що у Аліси аж слинка потекла.
— Коли б уже скоріше кінчався суд, — подумала вона, — може б мені дали поїсти.
Та на це, здавалося, не було ніякої надії. Тоді вона почала роздивлятися навкруги, аби згаяти час.

Алісі до цього не доводилося ніколи бувати в суді, але вона читала про нього в книжках. їй було дуже приємно переконатися, що вона пам’ятала майже все.
— Це суддя, — сказала вона про себе, — це видно з його величезного парика.

Суддею, між іншим, був сам Король. Оскільки він нап’яв корону поверх парика, то почував себе досить незручно, і взагалі парик не личив йому.

— А он то лава присяжних засідателів, — подумала Аліса, — а ті дванадцять створінь (вона мусила сказати «створінь», розумієте, бо серед них були і звірята і пташки), мабуть, присяжні. — Останнє слово вона повторила про себе двічі чи навіть тричі, дуже пишаючись ним. Адже вона була певна, і мала рацію в цьому, що знайдеться дуже мало дівчаток її віку, які б взагалі знали, що воно означає. Хоч, звичайно, і слово «засідателі» годиться також.

Всі дванадцять засідателів заклопотано писали щось на грифельних дощечках.
— Що вони роблять? — пошепки запитала Аліса у Грифона. — їм ще нічого записувати,  адже суд ще не почався.

— Вони записують свої імена, —  шепнув у відповідь Грифон, — щоб не забути їх до того, як скінчиться суд.

— Безголові створіння, — обурилася Аліса вголос, але миттю замовкла, бо Білий Кролик вигукнув: «Додержуйтеся тиші в суді!», а Король зодяг окуляри і уважно придивлявся до всіх, розшукуючи, хто розмовляв.

Алісі було видно, так, немовби вона зазирала поверх їхніх плечей, що всі присяжні засідателі писали на своїх грифельних дощечках: «Безголові створіння». Вона навіть розібрала, що один з них не знав, як пишеться «безголові», і звернувся до сусіда, щоб той підказав йому.
«Уявляю собі, яка плутанина буде в їхніх записах під кінець суду!» подумала Аліса.

У одного з присяжних грифель скрипів. Цього, звичайно, Аліса не могла стерпіти. Вона обійшла кругом, зупинилася позад нього і дуже скоро знайшла нагоду вихопити у нього грифель. Вона зробила це так раптово, що бідолашний маленький присяжний (це був Ящур Білл) не міг зрозуміти, куди подівся його грифель. Обнишпоривши всі куточки, він змушений був писати далі пальцем. Звичайно, від цього було мало користі, бо від пальця не залишалося ніяких слідів на дощечці.

____________________________________________________

Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):

Розділ одинадцятий
Хто вкрав пиріжки

Коли вони надбігли, Чирвовий Король з Королевою вже сиділи на троні в оточенні всілякого птаства та звірини, а також цілої колоди карт. Попереду під охороною двох вояків стояв закутий у кайдани Чирвовий Валет, а поруч із Королем — Білий Кролик, з ріжком в одній руці та сувоєм пергаменту в другій. Посеред судової зали красувався стіл, а на ньому — повний таріль пиріжків із фруктами, таких смаковитих на вигляд, що в Аліси аж слинка потекла.
«Хай би швидше кінчався суд і починалося частування», — подумала вона. Але думати про це, здавалося, було ще рано, тож вона почала роззиратися по залі, щоб якось згаяти час.

Бувати в судах їй досі не випадало, проте вона дещо знала про них із книжок і, на превелику свою радість, упевнилася, що може назвати посади майже всіх присутніх.
«Он суддя, — сказала вона подумки, — це видно з його величезної перуки».

Суддею, до речі, був Король, а що він нап’яв корону поверх перуки, то, видно, почувався не надто зручно; до того ж, перука зовсім йому не личила.

— А он лава присяжників, — розмірковувала Аліса. — А отих дванадцять птахотварів (вона, бачте, мусила вжити саме це слово, бо серед них були і птахи, й тварини), мабуть, і є присяжники.
Це останнє слово вона вимовила на різні лади, сама собою пишаючись, гадаючи (і справедливо), що серед її ровесниць мало хто знається на таких речах. (Хоча, зауважмо, слово «присяжні» було б тут не менш доречне.)

Усі дванадцятеро присяжних вельми зосереджено писали щось на грифельних табличках.
— Що вони пишуть? — пошепки запитала Аліса в Грифона. — Адже суд іще не почався?

— Вони записують свої імена, — шепнув у відповідь Грифон. — Бояться, що до кінця суду забудуть.

— От пришелепкуваті! — вголос обурилася Аліса, та зразу ж і прикусила язика, бо саме в цей час Білий Кролик вигукнув: «Прошу дотримуватись тиші!», а Король начепив окуляри і став водити очима по залі, вишукуючи балакунів.

Дивлячись на присяжних, Аліса бачила так виразно, мовби стояла в них за плечима, як усі вони виводять на табличках слово «пришелепкуваті»; один з них явно не знав, як воно пишеться, тож мусив питати розуму в сусіди.
«Уявляю собі їхні записи на кінець суду!» — подумала Аліса.

В одного з присяжних немилосердно шкрябало перо. Це було нестерпно, тож Аліса, обійшовши залу, зайшла йому за спину і, прихитрившись, вихопила в нього перо. Вона зробила це так спритно, що горопаха присяжний (не хто інший, як ящур Крутихвіст) так і не збагнув, куди воно поділося. Після марних пошуків він до кінця дня мусив писати пальцем, з чого було дуже мало пуття, бо палець не лишав на табличці жодного сліду.

.

____________________________________________________

Белорусский перевод Максима Щура (Макс Шчур) (2001):

Разьдзел адзінаццаты. Хто пакраў пячэнцы?

Кароль і Каралева Чырвань ужо сядзелі на троне. Вакол сабралася процьма розных птушак, зьвяроў і калода картаў у поўным складзе. Перад тронам у атачэньні варты стаяў Валет, закаваны ў кайданы. Пры Каралю туляўся Белы Трус з трубой у адной руцэ і пэргамінным сувоем у другой. А на самай сярэдзіне каралеўскага судовага двара стаяў стол зь вялізным талерцам пячэнцаў. Яны выглядалі так ласа, што ў Алесі адразу сьлінкі пацяклі. “От каб гэты суд скончыўся хутчэй ды раздалі пачастунак!” — падумала Алеся.

Але падобна, што дачакаць канца шанцаў не было. І яна пачала разглядацца навакол, каб хоць чымсьці заняць час.

Алеся яшчэ ніколі не была на судзе, але чытала аб працэсах у кніжках і надта цешылася з таго, што ведае, як што на судзе называецца. “Вунь той — судзьдзя, — сказала яна сабе, — бо ў яго вялізны парык”. Судзьдзём, між іншым, быў сам Кароль. Ён пачапіў карону сабе на парык (калі хочаце даведацца, як гэта выглядала, зірніце на малюнак) і таму выгляд меў несамавіты і недарэчны. “А гэта — лава прысяжных, — падумала Алеся. — А вунь тыя дванаццаць істот (іх іначай як “істотамі” і не назавеш, бо частка зь іх былі зьвяры, а частка — птушкі) пэўна што і ёсьць прысяжныя”.

Апошняе слова яна паўтарыла з гонарам двойчы ці тройчы, і ганарылася яна небеспадстаўна, бо вельмі мала дзяўчынак у яе гады ведаюць, што яно значыць. Зрэшты, сказаць “судовыя засядацелі” таксама не было б памылкаю.

Усе дванаццаць прысяжных нешта заўзята пісалі на грыфэльных дошчачках.

— Што яны робяць? — шапнула Алеся Грыфону. — Ім жа яшчэ няма чаго занатоўваць, суд не пачаўся…

— Яны запісваюць свае імёны, — зашаптаў ў адказ Грыфон, — баяцца, што забудуцца на іх да канца суду.

— Але ж дурні! — абурана выгукнула Алеся, аднак тут жа замаўчала, бо Белы Трус закрычаў:

— Цішыня ў судзе!

А Кароль начапіў акуляры і строга абвёў позіркам прысутных, каб устанавіць, хто парушыў парадак.

Алеся бачыла — бо кожнаму з прысяжных магла зазірнуць цераз плячо, — як яны занатоўваюць “Але ж дурні!”, і нават угледзела, што адзін зь іх ня ведаў, пішацца “але ж” ці “але ш”, і падгледзеў у суседа. “Во, панапісваюць такія!” — падумала Алеся.

На бяду, у аднаго з прысяжных невыносна рыпеў грыфэль. Алеся нядоўга гэта цярпела, абышла лаву прысяжных і цопнула грыфэль так спрытненька, што бедны прысяжны (а гэта быў той самы трытон Піліпка) ня мог даўмецца, куды дзеўся ягоны інструмэнт. Марна ён глядзеў на лаве і пад лаваю — нічога не знайшоў. Урэшце ён вырашыў пісаць проста пальцам і так да самага канца паседжаньня і вадзіў пальцам па дошцы. Ведама, карысьці з такой пісаніны было ні на грош, бо палец не пакідае на таблічцы сьлядоў.

____________________________________________________

Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніс Мускі):

Глава XI
Хто скраў ватрушкі?

Калі яны з’явіліся, Чырвовыя Кароль з Каралевай ужо сядзелі на троне, а вакол іх сабраўся вялізны натоўп разнастайных звяроў і птушак, а таксама ўся картачная калода. Перад усімі стаяў Валет, закаваны ў ланцугі. З абодвух бакоў ад яго стаялі салдаты аховы. Ля Караля стаяў Белы Трус з трубою ў адной лапцы і скруткам пергаменту ў другой. У цэнтры залы стаяў невялічкі стол з велізарнай талеркаю ватрушак, якія выглядалі так смачна, што ад аднаго погляду на іх Аліса адчула, што моцна згаладалася. “Хутчэй бы яны скончылі свой суд,- падумала яна,- і перайшлі да пачастунку!” Але здавалася, што няма аніякага шанца на гэта, і Аліса была вымушана працягваць аглядацца вакол, каб хаця як пабавіць час.
Дзяўчынка дагэтуль ніколі не была на судзе, але чытала пра яго ў кнігах, таму была задаволеная тым, што пазнае ўсіх удзельнікаў.
— Гэта суддзя,- сказала яна сабе,- таму што мае самы вялікі парык.
Суддзёй, між іншым, быў сам кароль, які начапіў сваю карону зверху парыка (глядзі на малюнак, калі хочаш даведацца, якім чынам ён гэта зрабіў), ад гэтага ён адчуваў сабе не вельмі ўтульна, ды і выглядала гэта не надта добра.
— А гэта прысяжныя,- вырашыла Аліса,- дванаццаць істотаў.
(Аніяк інакш іх было немагчыма назваць, бо сярод іх былі і птушкі, і жывёлы)
Яна прамовіла слова “прысяжныя” пра сябе два ці тры разы, моцна задаволеная тым, што не кожная дзяўчынка яе ўзросту зразумела б яго сэнс.
— А яшчэ іх можна было б назваць “калегіюм прысяжных”.
Усе дванаццаць з задуменным выглядам пісалі штосьці на сваіх дошках.
— Што яны пішуць?- шэптам спытала Аліса ў Грыфона.- Паседжанне ж яшчэ і не пачыналася!
— Пішуць свае імёны,- адказаў Грыфон,- каб не забыць іх да заканчэння суда.
— Глупства!- у голас раз’юшылася Аліса, але адразу ж супынілася, калі Белы Трус крыкнуў: “Цішыня ў судзе!”, а Кароль начапіў акуляры і баязліва азірнуўся па баках, каб даведацца, хто гэта сказаў.
Аліса, гледзячы праз плечы прысяжных, бачыла, як яны пачалі запісваць на дошках слова “глупства!”, дзяўчынка таксама пачула, як адзін з удзельнікаў калегіюму, які не ведаў, як правільна пісаць, пытаўся аб гэтым у суседа.
— Суд яшчэ не пачаўся, а ў прысяжных на дошках ужо і месца няма ад усемагчымай блытаніны!- падумала Аліса.
Крэйда аднаго з прысяжных моцна рыпела. Хутка гэта знервавала Алісу, і тады яна ціхінька прабралася ззаду і хутка адабрала ў істоты крэйду. Бедны маленечкі прысяжны ( гэта быў Яшчарка Біл) гэтага нават не паспеў заўважыць і зразумець, што здарылася, але не разгубіўся і працягваў пісаць пальцам, не гледзячы на тое, што палец не пакідаў на дошцы аніякіх слядоў.

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>