«Алиса в Зазеркалье» — 6.4. «Когда я беру слово…»

яРубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

1916_Winter_z_03
Рис. Winter.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

 

ОРИГИНАЛ на английском (1865):

“I don’t know what you mean by ‘glory,’” Alice said.

Humpty Dumpty smiled contemptuously. “Of course you don’t—till I tell you. I meant ‘there’s a nice knock-down argument for you!’”

“But ‘glory’ doesn’t mean ‘a nice knock-down argument,’” Alice objected.

“When I use a word,” Humpty Dumpty said in rather a scornful tone, “it means just what I choose it to mean—neither more nor less.”<83>

“The question is,” said Alice, “whether you can make words mean so many different things.”

“The question is,” said Humpty Dumpty, “which is to be master—that’s all.”

Alice was too much puzzled to say anything, so after a minute Humpty Dumpty began again. “They’ve a temper, some of them—particularly verbs, they’re the proudest—adjectives you can do anything with, but not verbs—however, I can manage the whole lot of them! Impenetrability! That’s what I say!”

“Would you tell me, please,” said Alice “what that means?”

“Now you talk like a reasonable child,” said Humpty Dumpty, looking very much pleased. “I meant by ‘impenetrability’ that we’ve had enough of that subject, and it would be just as well if you’d mention what you mean to do next, as I suppose you don’t mean to stop here all the rest of your life.”

“That’s a great deal to make one word mean,” Alice said in a thoughtful tone.

“When I make a word do a lot of work like that,” said Humpty Dumpty, “I always pay it extra.”

“Oh!” said Alice. She was too much puzzled to make any other remark.

“Ah, you should see ’em come round me of a Saturday night,” Humpty Dumpty went on, wagging his head gravely from side to side: “for to get their wages, you know.”

(Alice didn’t venture to ask what he paid them with; and so you see I can’t tell you.).

——

Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Зазеркалье»
(Изд-во «Комтех», 1998):

83 — Эта фраза — просто «Отче наш» для математиков, логиков и сторонников того направления в семантике, которое в средневековье получило название «номинализм» (видным номиналистом XIV века был философ и схоласт Вильям Оккам). Номиналисты считают, что общие имена (т.е. слова, не обозначающие какой-либо конкретный предмет) не относятся к объективным сущностям, а являются просто знаками, употребляемыми для удобства общения. (Рассуждения на эту тему встречаются во многих частях этой книги: в разговоре с Черной Королевой, рассуждение комара о потерянном имени, в описании леса, где предметы и живые существа не имеют имен, а также в разговоре трех Королев. Поэтому и смысл им можно придавать достаточно произвольный. Весь дальнейший диалог Алисы с Humpty Dumpty свидетельствует о том, что он (и, возможно, Кэрролл вместе с ним) — убежденный номиналист. Математикам свойственно использовать в качестве терминов обычные «бытовые» слова. Когда этим терминам придается значение, отличное от строгого математического определения, возникает почва для всякого рода недоразумений и парадоксов. Если в компании математиков зашел разговор о мартингалах, это не означает, что перед вами любители верховой езды (мартингал — деталь конской сбруи), страстные яхтсмены (мартингал — часть такелажа парусного судна) или заядлые картежники (мартингал — система азартной игры с увеличением, например с удвоением ставок после каждого кона). Просто у математиков мартингалами называют некоторый класс случайных величин…


____________________________________________________

Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):

— Я не понимаю, при чем здесь «слава»? — спросила Алиса.

Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.
— И не поймешь, пока я тебе не объясню, — ответил он. — Я хотел сказать: «Разъяснил, как по полкам разложил!»

— Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» возразила Алиса.

— Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, — сказал Шалтай презрительно.

— Вопрос в том, подчинится ли оно вам, — сказала Алиса.

— Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, — сказал Шалтай-Болтай <59>. — Вот в чем вопрос!

Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту, Шалтай-Болтай заговорил снова.
— Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще — с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!

— Скажите, пожалуйста, что это такое? — спросила Алиса.

— Вот теперь ты говоришь дело, дитя, — ответил Шалтай, так и сияя от радости. — Я хотел сказать: «Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!»

— И все это в одном слове? — сказала задумчиво Алиса. — Не слишком ли это много для одного!

— Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, сказал Шалтай-Болтай.

— Ах, вот как, — заметила Алиса.
Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.

— Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, — продолжал Шалтай, значительно покачивая головой. — Я всегда сам выдаю им жалованье.

(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не могу об этом сказать.)

—-

Из примечаний М. Гарднера:

59 — Льюис Кэрролл полностью сознавал глубину диковинных рассуждении Шалтая-Болтая по вопросам семантики. Шалтай-Болтай становится на точку зрения, известную в средние века как номинализм, точку зрения, согласно которой общие имена не относятся к объективным сущностям, а являются чисто словесными знаками. Эту точку зрения искусно защищал Уильям Оккам (XIV в.)**. В настоящее время ее придерживаются почти все логические эмпирики. Даже в логике и математике, там, где термины, как правило, более точны, чем в других науках, нередко возникает чудовищная путаница из-за того, что люди не понимают, что слова означают только то, что в них вложено — «не больше и не меньше».
Во времена Льюиса Кэрролла в формальной логике велись оживленные споры, касавшиеся содержания четырех основных суждений Аристотеля. Следует ли считать, что общие суждения «Всякое А есть В» и «Никакое А не есть В» подразумевают, что А является множеством, которое фактически содержит некоторый элемент? Подразумевается ли это в частных суждениях «Некоторые А являются В» и «Некоторые А не являются В»?
Кэрролл отвечает на этот вопрос достаточно подробно на с.529 «Символической логики». Стоит процитировать этот отрывок, потому что его произнес, улыбаясь во весь рот, сам Шалтай-Болтай.

«Авторы и издатели учебников по логике, ступающие по проторенной колее, — я буду величать их титулом «Логики» (надеюсь, неоскорбительным) испытывают в этом вопросе неуместную робость. Затаив дыхание, говорят они о Связке в Суждении, словно Связка — живое сознательное Существо, способное самостоятельно возвестить, какое значение оно желало бы иметь, тогда как нам, беднякам, остается лишь узнать, в чем состоит монаршья воля, и подчиниться ей. Вопреки этому мнению, я утверждаю, что любой человек, пожелавший написать книгу, вправе придать любое значение любому слову или любой фразе, которыми он намерен пользоваться. Если в начале фразы автор говорит: «Под словом «черное», не оговаривая того, я всегда буду понимать «белое», а под «белым» — «черное», — то я с кротостью подчинюсь его решению, сколь безрассудным ни казалось бы оно мне.
Итак, любому автору, как я считаю, дозволительно принять собственные правила по вопросу о том, нужно или не нужно подразумевать, будто Суждение утверждает существование самого Предмета, разумеется, при условии, что эти правила не противоречат самим себе и установленным фактам Логики. Рассмотрим теперь некоторые точки зрения, которых можно придерживаться логически, и тем самым решим вопрос о том, каких точек зрения придерживаться удобно; после этого я буду считать себя свободным сообщить, каких взглядов намерен придерживаться я».

Мнение Кэрролла состояло в том, что слова «всякий» и «некоторый» подразумевают существование, а слово «никакой» оставляет вопрос открытым. В конечном итоге это мнение не возобладало. Только предложение со словом «некоторый», как считает современная логика, подразумевает, что класс предметов не пуст. Разумеется, это соглашение не опрокидывает номиналистскую точку зрения Кэрролла и его Шалтая-Болтая. Нынешнее воззрение было принято лишь потому, что логики считали его наиболее полезным.
Когда же интерес логиков переместился от логики классов Аристотеля к исчислению высказываний (алгебре логики), вновь разгорелись страсти и споры (в основном, правда, между нелогиками) по поводу смысла «материальной импликации». В основном неразбериха возникла оттого, что связка «влечет» в высказывании «А влечет В» понимается в ограниченном смысле, специфическом для этого исчисления, и не имеет никакого отношения к причинной связи между А и В. Подобная же неразбериха все еще существует в связи с многозначными логиками, в которых такие термины, как «и», «не» и «влечет», не имеют того значения, которое дают им здравый смысл или интуиция. На самом деле у них нет никакого вообще значения, отличного от того, которое придается им таблицами истинности, таблицами, которые порождают эти «связки». Стоит это понять, как тайна, окутывающая эти диковинные логики, почти полностью рассеивается.
В математике также столько энергии пропало впустую в бесполезных препирательствах по поводу «значения» таких выражений, как «мнимое число», «трансфинитное число» и т.д., бесполезных потому, что подобные слова имеют в точности только то значение, которое в них вложено, — не более, не менее.
С другой стороны, если мы хотим быть правильно понятыми, то на нас лежит некий моральный долг избегать практики Шалтая, который придавал собственные значения общеупотребительным словам. […]

…………………………………….
** — Оккам, Уильям (1290—1349)—английский философ. <прим. Н. Демуровой>


____________________________________________________

Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка»
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» —
М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009)
Пособие подготовила Ольга Ламонова:

“Я не знаю, что вы имеете в виду под «славой»,” сказала Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся. “Конечно, ты не знаешь — пока я тебе не скажу. Я имел в виду: «вот тебе и отличный неопровержимый довод»!”
“Но «слава» не означает «отличный неопровержимый довод»,” возразила Алиса.
“Когда я употребляю какое-нибудь слово,” сказал Шалтай-Болтай довольно презрительным тоном, “оно означает именно то, что я хочу, чтобы оно означало — не больше и не меньше.”

“Вопрос в том,” сказала Алиса, “можете ли вы сделать так, чтобы слова означали такое большое число различных вещей.”
“Вопрос в том,” сказал Шалтай-Болтай, “кто здесь хозяин — вот и все.” Алиса была слишком озадачена, чтобы сказать что-нибудь, поэтому, спустя минуту, Шалтай-Болтай начал <= заговорил снова>. “У них крутой нрав, у некоторых из них — особенно у глаголов, они самые гордые — c прилагательными можно делать все, что угодно, но не с глаголами — как бы то ни было, я могу управляться с ними всеми. Непроницаемость! Вот что я говорю!”
“/Не/ скажите ли вы мне, пожалуйста,” сказала Алиса “что это означает?”
“Теперь ты разговариваешь, как рассудительная девочка),” сказал Шалтай-Болтай, /который/ выглядел очень довольным. “Под «непроницаемостью» я имел в виду, что мы достаточно поговорили на эту тему, и было бы гораздо лучше, если бы ты упомянула, что ты собираешься делать дальше, так как я предполагаю, что ты не намереваешься оставаться здесь всю свою оставшуюся жизнь.”
“Это уж очень много для одного слова,” сказала Алиса задумчивым голосом.
“Когда я заставляю слово выполнять так много работы, как в этом случае,” сказал Шалтай-Болтай, “Я всегда плачу ему сверхурочные.”
“О!” сказала Алиса. Она была слишком озадачена, чтобы сказать что-нибудь еще <«сделать следующее замечание»>.
“О, тебе следовало бы посмотреть <= видела бы ты>, как они собираются вокруг меня в субботу вечером,” продолжил Шалтай-Болтай, печально раскачивая головой из стороны в сторону: “чтобы получить свою зарплату, знаешь ли.”
(Алиса не осмелилась спросить, чем он им платил; и поэтому, понимаете, я не могу сказать /об этом/ вам.)

.

____________________________________________________

Перевод Владимира Азова (Ашкенази) (1924):

— Какого изюму? — сказала Алиса. — Я не понимаю.

Ванька-Встанька презрительно усмехнулся.
— Конечно, ты не понимаешь… пока я не объясню тебе. Я хотел сказать: это сногсшибательный довод против тебя.

— Но изюм не может сбить с ног никого, — протестовала Алиса.

— Когда я употребляю какое-нибудь слово, — сказал Ванька-Встанька довольно презрительно, — оно обозначает то, что я хочу, чтобы оно обозначало. Не больше и не меньше.

— Вопрос в том, — сказала Алиса, — можете ли вы заставить слова выражать такие различные вещи?

— Вопрос в том, — сказал Ванька-Встанька, — кто хозяин: я или мое слово? Вот и все. Я господин своего слова!

Алиса была слишком сбита с толку, чтобы что-нибудь возразить. Через минуту Ванька-Встанька начал опять.
— Они бывают упрямы иногда, некоторые из них, особенно глаголы: они самые гордые. С прилагательными можно делать что угодно. Но не с глаголами. Впрочем, я могу делать что хочу, со всеми решительно словами. Белендрясы! Вот что я говорю!

— Будьте добры, что это значит? — сказала Алиса.

— Вот теперь ты говоришь, как умная девочка, — сказал Ванька-Встанька с довольным выражением лица. — Я понимаю под белендрясами, что довольно мы толковали на эту тему и что лучше бы ты рассказала, что ты собираешься делать дальше. Я полагаю, ты ведь не думаешь остаться здесь до конца жизни?

— Это, верно, очень трудно — заставить слово выражать совсем другое, — сказала, задумавшись, Алиса.

— Когда я заставляю слово делать такую работу, я всегда плачу ему сверхурочные, — сказал Ванька-Встанька.

— О! — произнесла Алиса. Она слишком была озадачена, чтобы быть в состоянии сказать еще что-нибудь.

— Ты бы посмотрела, как они приходят ко мне по субботам вечером за расчетом, — сказал Ванька-Встанька, важно покачивая головой из стороны в сторону. — Денежки свои получить.

 

____________________________________________________

Перевод Александра Щербакова (1977):

— Не понимаю, что означает «привет»? — сказала Алиса.

Пустик-Дутик пренебрежительно улыбнулся.
— Не поймешь, пока я не скажу. Это означает «замечательный и разящий довод».

— Но «привет» вовсе не означает «замечательный и разящий довод»,- возразила Алиса.

— Раз мне так захотелось, — презрительно сказал Пустик-Дутик, — значит, означает. Именно это: не более и не менее.

— А разве можно придавать слову какой угодно смысл? — спросила Алиса.

— А разве я своим словам не хозяин? — ответил Пустик-Дутик.

Озадаченной Алисе нечего было возразить. Пустик-Дутик подождал и заговорил сам!
— Слова, они с характером, — некоторые друг возле друга без фокусов ни за что не станут — гордые! Всякие частицы и междометия — их где хочешь можно ткнуть. А глаголы, да прилагательные, да существительные — их одно к другому не вдруг приставишь! Но я с ними со всеми управляюсь. Вот так! А засим — совершеннейшая сверхнепроницаемость!

— Скажите,   пожалуйста,- попросила Алиса,- что это означает?

— Вот теперь ты говоришь, как разумное дитя,- сказал Пустик-Дутик, очень и очень довольный.- «Совершеннейшая сверхнепроницаемость» значит, что по этому поводу сказано все до конца и тебе самое время подумать, что ты намерена делать дальше, поскольку, я полагаю, ты не собираешься стоять здесь до скончания века.

— Два слова, а столько значат. Не слишком ли много для них? — задумчиво спросила Алиса.

— Ну и что же? — ответил Пустик-Дутик.- Я же не даром слова употребляю, я им за это плачу. Могу и надбавку дать за лишнюю работу.

— То есть как это? — удивилась Алиса, совсем уж сбитая с толку.

— А вот так! Посмотрела бы ты, как они толпятся вокруг меня в субботу вечером, когда у них получка.- Пустик-Дутик внушительно покачал головой.

(Алиса не рискнула спросить, чем он расплачивается со словами; посему и я этого не знаю, и вы не узнаете.)

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1980):

— Я не понимаю, что вы имеете в виду под огородом, — сказала Алиса.
Шалтай-Болтай презрительно усмехнулся.

— Куда тебе… Ты и не поймешь, пока я тебе не объясню. Я просто хотел сказать: «Ничего себе, славненький сногсшибательный аргументик!»

— Но огород вовсе не значит «славненький сногсшибательный аргументик», — возразила Алиса.

— Когда лично я употребляю слово, — все так же презрительно  проговорил   Шалтай-Болтай, — оно  меня слушается и означает как раз то, что я хочу: ни больше ни меньше.

— Это еще вопрос, — сказала Алиса, — захотят ли слова вас слушаться.

— Это еще вопрос, — сказал Шалтай, — кто здесь хозяин: слова или я.

Алиса была настолько ошарашена, что не ответила, и через минуту Шалтай снова заговорил:
— У некоторых слов особый нрав… Особенно у глаголов, они самые нахальные… С прилагательным ты что хочешь, то и делаешь… а вот с глаголом!.. Впрочем, у меня с ними разговор короткий! Водонепроницаемость! Вот лично моя точка зрения!

— Скажите, пожалуйста,- страшно вежливо спросила Алиса, — что именно вы имеете в виду?

— Ну вот, молодец! Ты задала действительно умный вопрос, — сказал довольный Шалтай. — Под водонепроницаемостью я подразумевал следующую мысль: мы с тобой уже достаточно долго беседуем, и я не прочь узнать, что ты собираешься делать дальше, так как, надо полагать, ты не намерена провести под этим забором остаток твоих дней.

— Неужели одно слово может столько всего значить! — задумчиво сказала Алиса.

— Когда я даю слову много работы, — сказал Шалтай-Болтай, — я всегда плачу ему сверхурочные.

— Ох, — сказала Алиса, потому что ведь надо было что-нибудь сказать.

— Да… Я плачу им по пятницам, и видела бы ты, какая выстраивается очередь, — покачав головой, важно добавил Шалтай.

(Алиса не решилась спросить у него, сколько слова получали за работу, поэтому я, к великому сожалению, не смогу сообщить об этом тебе.)

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1991):

— А что означает эта ваша петрушка? — не поняла Алиса.

Желток-Белток снисходительно улыбнулся: — Куда тебе понять! Объясняю: петрушка значит — яснее ясного. Ясно?

— Не ясно, — сказала Алиса. — Петрушка означает вовсе не то, что вы сказали.

— Когда я выбираю слово, — надменно сказал Желток-Белток, — оно у меня как миленькое значит то, что я захочу, и ни буквой меньше.

— Неизвестно еще, захотят ли слова слушаться вас, — возразила Алиса.

— Известно! — отрезал Желток-Белток. — Известно, что я своему слову хозяин. — Алиса, растерявшись, промолчала, а Желток-Белток продолжал разглагольствовать: — Встречаются, правда, ужасно упрямые слова. Некоторые глаголы такие нахальные! Сладу с ними нет. Зато прилагательные покладистые. Их и так, и эдак прикладывай. Но вот глаголы!.. Иной никак в руки не дается. Хоть спрягай его, хоть запрягай. Просто ни тпру ни ну! Но я их всех держу в узде. УХОГОРЛОНОС! Вот что я тебе скажу.

— Простите, — робко спросила Алиса, — а что это значит?

— Вот теперь ты умница, глупышка моя, — растрогался Желток-Белток. — На умный вопрос приятно ответить. Под словом УХОГОРЛО-НОС я имел в виду сказать тебе: ввиду того, что наша беседа, видимо, затянулась и хоть времени у нас видимо-невидимо, но, судя по твоему виду, у тебя, по-видимому, нет других видов на это место, так имей в виду, что я тебя не держу ни под каким видом, и не делай вид, будто тебе это неизвестно. Вот и все!

— И все это уместилось в одном слове! — воскликнула Алиса.

— Я хорошо нагружаю слова, — похвастался Желток-Белток. — Но уж если слово работает, плачу я ему хорошо.

— А-а-а! — протянула Алиса.

Ничего более путного она сказать не могла, так здорово ее запутал Желток-Белток.
— Посмотрела бы ты на них, когда они толпятся у меня в субботу вечером, — вещал Желток-Белток, важно покачивая головой. — В этот день я плачу им за неделю работы.

Алиса так и не осмелилась спросить, сколько Желток-Белток платит своим словам, поэтому это осталось тайной и для нас.

____________________________________________________

Перевод Николая Старилова:

  — Не знаю, что вы хотите этим сказать — насчет «славы», — начала Алиса.

Шалтай-Болтай высокомерно улыбнулся:
— Конечно, ты не знаешь, пока я тебе не скажу. Это значит — «ты потерпела сокрушительное поражение».

— Но «слава» вовсе не означает «потерпеть поражение»! — возразила Алиса.

— Когда я использую какое-нибудь слово, — ответил Шалтай-Болтай довольно высокомерным тоном, — оно значит только то,  что я захочу — не больше и не меньше.

— Вопрос в том, как же вы можете заставить слова  означать такие разные вещи?

— Все дело в том, — ответил ей Шалтай-Болтай, — кто их хозяин.

Алиса была настолько озадачена этим ответом, что застыла с открытым ртом. А Шалтай-Болтай продолжал:
— У каждого из них свой характер, особенно у глаголов, они самые норовистые. С прилагательными вы можете делать все что угодно, но только не с глаголами! Однако я управляюсь с ними со всеми! Партикулярность! Вот что я вам скажу!

— Не будете ли вы так любезны объяснить, что это значит?

— Вот теперь ты ведешь себя как воспитанный ребенок, — сказал Шалтай-Болтай, расплывшись от  удовольствия. — «Партикулярность» значит, что мы достаточно уже поговорили на эту тему и будет очень хорошо, если ты выскажешь свое мнение по поводу того, что стоит делать в последующем, так как я надеюсь, что вы не собираетесь торчать здесь всю оставшуюся жизнь.

— Вообще-то это здорово, если одним и тем же словом можно обозначить все что угодно, — задумчиво сказала Алиса.

— Когда я заставляю слово поработать сверхурочно, как сейчас, — сказал Шалтай-Болтай, — я всегда приплачиваю ему сверху.

— О! — вырвалось у Алисы. Она была так сбита с толку, что  на большее у нее просто не хватило сил.

— Ах, ты бы видела как они толпились вокруг меня вечером в субботу, — продолжал Шалтай-Болтай, степенно покачивая головой, — чтобы получить свою зарплату.

(Алиса не рискнула спросить, чем он оплачивает их услуги, поэтому и вы этого не узнаете).

 

____________________________________________________

Пересказ Александра Флори (1992, 2003):

Алиса сказала:
— Может быть, я очень тупая (собеседник кивнул с улыбкой), но я не понимаю, при чем здесь барометр.

— Еще бы! – вскричал Янус. – И не поймешь, пока Я не объясню. «Барометр» – это значит «все ясно».

— Разве «барометр» – значит «все ясно»? – с большим сомнением спросила Алиса.

— Можно сформулировать и точнее, – сказал Янус. – Например, так: АБСОЛЮТНО все ясно. Или: все АБСОЛЮТНО ясно. Впрочем, это зависит от меня. Что я вложу в данное слово, то и будет в нем заключаться.

— Проблема в том, – сказала Алиса, – захочет ли слово подчиниться вам.

— Проблема в том, – высокомерно процедил сквозь зубы Янус, – кто главнее – Я или слова.

Помолчав, он добавил уже мягче:
— А ведь они действительно не так уж податливы. Особенно существительные – так и норовят существовать сами по себе. Глаголы тоже – глаголят всякие поджигательские речи. А вот с прилагательными я справлюсь, не прилагая особых усилий. Наречия – те вообще послушные: как их наречешь, так себя и ведут. Числительные пробовали бунтовать, но я их быстренько усмирил: зачислил в местоимения – и вся недолга! У них теперь вместо имен псевдонимы – Много, Мало и тому подобное. Служебные части речи поначалу отказывались под любым предлогом служить – заключали даже союзы против меня, часто бывало такое. Но ничего, я их всегда усмирял и впредь усмирю. Одним словом,
ТЕПЛОЭЛЕКТРОМИСТИФИКАЦИЯВСЕЙСТРАНЫ!

– Это все – одно слово! – ужаснулась Алиса. – Что же оно может значить?

– Умница! – просиял собеседник. – Кажется, до тебя с трудом, но все-таки дошло. Я хотел сказать: «Долго ты намерена здесь торчать и нести всякий вздор, не извинительный даже для твоего, что и говорить, довольно идиотского возраста – восьми с половиной. Не собираешься же ты просидеть под МОЕЙ крышей, пока тебе не исполнится восемьдесят восемь с половиной!»

– Неужели одно слово, пусть даже такое длинное, может так много значить? – не поверила своим ушам Алиса. – Не понимаю, как слова это выдерживают!

– Ничего, – ответил Янус, – я им плачу СУМАСШЕДШИЕ гонорары – так что они согласны терпеть еще и не то. Посмотрела бы ты, как слова меня атакуют каждый месяц.

– Вон что! – кивнула Алиса. – Тогда все ясно. (После одного неприятного чаепития она избегала всего сумасшедшего.)

 

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

– Я не понимаю, чего вы подразумеваете под словом «торжество».
Увалень-Телепень высокомерно ухмыляется: «Естественно, не понимаешь… пока я тебе не скажу. А подразумеваю я, мол вот тебе неопровержимый довод!’».
– Но «торжество» не означает «неопровержимый довод», – возражает Алис.
– Когда я использую слово, – презрительно вещает Увалень-Телепень, – оно означает то, чего предписываю ему означать я… не больше и не меньше.
– Вопрос в том, вправе ли вы заставлять слова принимать столь много разных значений.
– Вопрос в том, кого считать хозяином… вот и вся недолга.
Алис чересчур озадачена, дабы сказать хоть чего-то, посему через некоторое время снова начинает Увалень-Телепень: «Они норовисты, ну, некоторые… особенно глаголы, самые из них гордые… с прилагательными делай, чего хошь, но не с глаголами… однако я умею справляться со всем полчищем Непостижимость! Вот что я тебе говорю!»
– Будьте любезны, объясните, пожалуйста, смысл.
– Теперь ты рассуждаешь, как разумное дитя, – Увалень-Телепень выглядит весьма удовлетворённым. – Под «непостижимостью» я имею в виду следующее: ‘сей вопрос мы обсудили достаточно подробно, и неплохо б, кабы ты поведала, чего намерена делать дальше, ибо, я полагаю, ты не настроена торчать тут до конца жизни’.
– Огромная нагрузочка на значение одного слова, – задумчиво говорит Алис.
– Заставляя какое-то слово работать столь тяжко, я всегда плачу сверхурочные.
– А-а! – Алис слишком ошарашена, дабы произнести чего-либо более вразумительное.
– Ну да, тебе стоит поглядеть на них как-нибудь субботним вечерком, – Увалень-Телепень сосредоточенно покачивает головой из стороны в сторону. – Они, понимаешь ли, приходят за зарплатой.
(Алис не отважилась спросить, чем он им платит; посему и вам я поведать не уполномочен.)

 

____________________________________________________

Перевод Ирины Трудолюбовой (2016):

— А при чем здесь пироги? Я не понимаю.
— Куда уж тебе понимать, — высокомерно ответил Умпти. — Без меня никогда бы и не поняла. Пироги в данном случае означают прискорбный вывод из предыдущей причины.
— Но разве пирогами можно делать выводы? — стояла на своем Алиса.
— Раз я сказал, что можно, значит все.
— Значит, слова по вашему хотению могут обозначать что угодно?
— Дело мастера боится!
Алиса замолкла озадаченно.
Спустя минуту Умпти заговорил вновь.
— Слова, они такие норовистые, во всяком случае, некоторые, особенно глаголы, с этими вообще не сладишь, такие скакуны. С прилагательными можно делать что угодно, но с глаголами….Ну ничего, придет и их черед! Не все коту масленица!
— Поясните, будьте так добры, что вы этим хотите сказать?
— Ну вот, наконец-то ты стала задавать правильные вопросы, — довольным тоном произнес Умпти. — Под «котом и масленицей» я разумел, что хватит уже говорить на эту тему. Вместо этого было бы неплохо, если бы ты объяснила, что намереваешься делать дальше, поскольку я уверен, что ты не намереваешься проторчать здесь до конца своих дней.
— Как, оказывается, сложно заставить слова работать,- глубокомысленно заключила Алиса.
— У меня иные слова работают в две смены, за что я им плачу дополнительно.
Алиса от удивления только охнула.
— Видела бы ты, как в субботу вечером они толпятся вокруг меня, в ожидании своего жалования.
(Чем Умпти платит словам, Алиса спросить не отважилась, поэтому и я не могу вам рассказать).

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (2018):

— Не понимаю, что вы имеете в виду под «триумфом»… — сказала Алиса.

Сэр Шар победоносно улыбнулся.

— И не пытайся понять, дождись моих объяснений. Я имел в виду, что это сногсшибательное доказательство моей правоты!

— Но слово «триумф» не означает «сногсшибательное доказательство», — возразила Алиса.

— Когда я употребляю слово, — нравоучительно сказал Сэр Шар, — оно означает го, что я велю ему означать — не больше и не меньше.

— Самое главное тут — это можете ли вы велеть словам означать то, чего они не означают, — не сдавалась Алиса.

— Самое главное тут — это кто здесь главный, точка.

Алиса была слишком озадачена, чтобы ответить, и Сэр Шар, выждав, заговорил снова:

— Слова — они обычно с норовом, особенно глаголы, эти — страшные упрямцы… С прилагательными, к примеру, делай что хочешь, а с глаголами — не тут-то было, но меня и глаголы слушаются как миленькие! Наглухозастёгиваемость —- вот что я скажу!

— И еще скажите, пожалуйста, что это значит, — попросила Алиса.

-— Наконец-то я слышу голос благоразумного ребенка! — обрадовался Сэр Шар. — Под «наглухозастёгиваемостью» я имею в виду, что нам уже хватит говорить об этом и что пора обсудить твои задачи на ближайшее время, ибо, мне кажется, ты не намерена оставаться здесь на веки вечные.

— Надо же, как много всего может означать одно слово, — задумчиво сказала Алиса.

— Когда я заставляю слово работать на полную катушку, как сейчас, — похвастался Сэр Шар, — я всегда плачу ему вдвое.

— Да-а-а… — протянула Алиса в недоумении: ничего другого она сказать и не могла.

— Ах, посмотрела бы ты, как слова окружают меня в субботу вечером, когда приходят за гонораром! — мечтательно закатил глаза Сэр Шар. — Я ведь гонорар им собственноручно выдаю.

Алиса не решилась спросить, чем именно он расплачивается со словами (так что и вы лучше не задавайте такого вопроса).

 

____________________________________________________

Перевод Игоря Сирина (2020):

— Не понимаю, что вы хотели сказать этим словом, — произнесла Аня.

Ванька-Встанька презрительно улыбнулся.
— Конечно же ты не поймешь, покуда я не поясню. Я хотел сказать этим словом: «вот тебе блестящий сногсшибательный довод!»

— Но «слава» вовсе не значит «блестящий сногсшибательный довод», — заметила Аня.

— Когда я прибегаю к какому-то слову, — с презрением в голосе промолвил Ванька-Встанька, — оно у меня значит то и только то, что я выберу для него в качестве значения, не больше и не меньше.

— Вопрос в том, — сказала Аня, — есть ли у слов в запасе столько значений.

— Вопрос в том, — сказал Ванька-Встанька, — кто обладает хорошим словарным запасом, вот и все.

Аня была слишком озадачена, чтобы что-либо возразить, и через минуту Ванька-Встанька заговорил опять:
— Иногда попадаются и такие, с характером… особенно глаголы, эти самые гордые… с прилагательными можно делать все, что угодно, но только не с глаголами… но все они находятся в моем распоряжении! Непроницаемость! Вот что я скажу!

— Будьте так любезны, — сказала Аня, — объясните, пожалуйста, что это значит.

— Теперь ты говоришь как разумный ребенок, — обрадовался Ванька-Встанька. — Под «непроницаемостью» я имел в виду то, что мы уже достаточно обсудили эту тему, и что лучше тебе рассказать о том, что ты собираешься делать дальше, поскольку, я полагаю, ты не намерена провести здесь остаток всей своей жизни.

— Слова для вас так много значат! — произнесла Аня задумчивым голосом.

— За дополнительную нагрузку, — пояснил Ванька-Встанька, — я обязательно плачу им сверху.

— А! — воскликнула Аня (это было все, что она могла сказать, так как совсем уже ничего не понимала).

— Ах, ты бы видела: в конце недели они приходят ко мне, — продолжал Ванька-Встанька, серьезно качая головой, — когда, знаешь ли, наступает час расплаты.
(Аня не решилась спросить, чем он с ними расплачивается, — потому-то и я не могу вам этого сказать.)

____________________________________________________

Украинский перевод Галины Бушиной (1960):

—  Не знаю, що ви розумієте під «славою», — сказала Аліса.

Хитун-Бовтун зневажливо усміхнувся.
— Звичайно, ти не можеш цього знати, доки я не поясню тобі. Я розумію під цим, що це для тебе вбивчий доказ!

—  Але  «слава» не означає  «вбивчий  доказ»,- заперечила Аліса.

— Коли я вживаю слово, — сказав Хитун-Бовтун гордовито, — воно означає саме те, що мені треба… Не більше і не менше.

— Питання в тому, — промовила   Аліса, — чи ви здатні надати словам так багато різноманітних значень.

— Питання в тому, — сказав   Хитун-Бовтун, — хто буде господарем становища… От і все.

Аліса була надто приголомшена, щоб говорити. За хвилину Хитун-Бовтун знову почав:
— Вони бувають з характером, оці слова… Особливо дієслова, вони страшенно  зарозумілі…  З прикметниками можна робити що завгодно, але з дієсловами ні… Проте я добре справляюся з багатьма з них! Непроглядність! От що я тобі скажу!

—  Будь ласка, чи не скажете ви мені,- промовила Аліса, — що це значить?

— Ось зараз ти  говориш, як належить розумній дівчинці, — сказав Хитун-Бовтун з дуже задоволеним виглядом. — Говорячи «непроглядність», я мав на увазі, що з нас уже досить цієї теми. Краще розкажи, що ти хочеш робити далі. Адже, гадаю, ти не думаєш залишитися тут, на все життя?

—  Ви вкладаєте в одне слово занадто багато змісту, — замислено промовила Аліса.

—  Коли я примушую слово виконувати таку велику роботу,- пояснив Хитун-Бовтун,- я йому завжди плачу додатково.

—  О! — вигукнула Аліса. Від здивування вона неспроможна була сказати щось інше.

— Ти зможеш побачити їх в суботу ввечері, — продовжував Хитун-Бовтун, — коли вони прийдуть по платню.

(Аліса не насмілилась запитати, чим він розраховується з ними. Тому, бачите, і я не можу сказати вам цього).

____________________________________________________

Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):

— Не розумію, до чого тут «слава»! — спитала Аліса.

Шалам-Балам зневажливо всміхнувся.
— І не зрозумієш… поки я тобі не розжую. А розуміти це треба так: «Ось тобі коронний, карколомний аргумент!»

— Але ж «слава» не означає «коронний, карколомний аргумент»! — заперечила Аліса.

— Коли я вживаю якесь слово, — майже глузливо проказав Шалам-Балам, — воно означає те, що я хочу — не більше й не менше…

— Питання в тому, — сказала Аліса, — чи змусите ви слова означати все те, що вам заманеться.

— Питання в тому, — сказав Шалам-Балам, — хто над ким має панувати. І все!

Аліса була надто приголомшена, аби щось відказати, тож по хвилинній мовчанці Шалам-Балам озвався знову:
— Декотрі слова вельми норовисті… надто дієслова! Такі гонорові — куди там!.. Прикметниками можна крутити як завгодно, а ось дієсловами… А втім, я укоськую їх усіх! Непроникабебельність!

— Поясніть, будь ласка, — сказала Аліса, — як розуміти це останнє слово?

— Оце мова розважливої дитини, — вельми вдоволено промовив Шалам-Балам. — «Непроникабебельність» означає: «Годі про це! Пора з’ясувати, що ти думаєш робити далі. Ти ж не збираєшся стовбичити тут усе життя!»

— І це все в одному слові? — замислено сказала Аліса. — Щось дуже багато значень, як на одне слово…

— Тим словам, що їх я понаднормове навантажую, я й плачу понаднормове, — сказав Шалам-Балам.

— О! — тільки й спромоглася вигукнути Аліса.

— Побачила б ти, як юрмляться вони довкола мене суботніми вечорами! — поважно похитав головою Шалам-Балам. — Усі хочуть одержати свою зарплатню!

(Аліса не зважилася запитати, чим він їм платить, тож і я не скажу, бо не знаю.)

.

____________________________________________________

Украинский перевод Виктории Нарижной (2008):

— Я не зрозуміла, що значить «честь»? — спитала Аліса.
Бовтун-Товстун презирливо посміхнувся:
— Ти й не зрозумієш, поки я не поясню. Я мав на увазі: «Ось тобі й убивчий аргумент!»
— Але слово «честь» не означає «убивчий аргумент»! — запротестувала Аліса.
— Коли Я користуюся якимось словом, — доволі сухо зауважив Бовтун-Товстун, — то воно означає те, що я захочу… не більше й не менше.
— Але проблема в тому, — сказала Аліса, — чи МОЖЕТЕ ви змусити слова означати такі різні речі.
— Проблема в тому, — сказав Бовтун-Товстун, — хто кому хазяїн… от і все.
Аліса надто заплуталася, щоб сказати що-небудь, тож за мить Бовтун-Товстун знову заговорив:
— У них є норов, у деяких. Особливо у дієслів, ці найпихатіші. З прикметниками можна робити що заманеться, але не з дієсловами, ні! Втім, Я можу уявити їх цілу купу! Непроникність! От що Я скажу!
— Ви не поясните, якщо ваша ласка, — сказала Аліса, — що це означає?
— От тепер ти говориш як розумна дитина, — похвалив Бовтун-Товстун, вочевидь дуже задоволений. — Під словом «непроникність» я мав на увазі, що ми вже вдосталь наговорилися на цю тему, тож було б непогано, якби ти ненароком згадала, що збираєшся робити далі, адже я не думаю, що ти плануєш залишатися на цьому місці все своє життя.
— Непроста задача — змусити одне слово значити все це, — задумливо сказала Аліса.
— Коли я змушую слово робити стільки роботи, як от зараз, — сказав Бовтун-Товстун, — то завжди сплачую понаднормові.
— О! — вигукнула Аліса. Вона була надто ошелешена, щоб зробити іншу ремарку.
— А бачила б ти, як вони комашаться довкола мене суботнього вечора, — продовжив Бовтун-Товстун, поважно хитаючи головою, — розумієш, аби отримати свою зарплатню.
(Аліса не наважилася запитати, чим саме він їм платить, тож ВАМ я теж не зможу цього розповісти.)

.

____________________________________________________

Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніса Мускі):

— Не разумею, пры чым тут “хвала”,- разгубілася Аліса.
— Вядома, не зразумееш,- хціва ўсмяхнуўся Ханьці-Данці,- пакуль я не растлумачу. Я меў на ўвазе: “Самы добры аргумент у спрэчцы”!
— Але ж “хвала” не значыць “самы добры аргумент у спрэчцы”,- не згадзілася дзяўчынка.
— Калі я карыстаюся якімсьці словам,- пагардліва сказаў той,- яно значыць тое, што я хачу, каб яно значыла… не больш, не менш!
— Дзіва нейкае,- сказала Аліса,- няўжо можна прымусіць словы мець зусім іншы сэнс.
— Зразумела ж,- пачуўся адказ,- але, каб гэтак рабіць, трэба быць сапраўдным майстрам слова .
Аліса была настолькі збянтэжана гэтай заявай, што колькі часу не ведала што й казаць, таму праз хвіліну-другую размову пачаў сам Ханьці-Данці.
— Каб ты ведала словы як я! Некаторыя з іх маюць такі паганы нораў, асабліва дзеясловы, яны самыя ганарлівыя з усіх. Вось с прыметнікамі яшчэ сяк-так, з імі і ты зладзіш, а дзеясловы… А вось Я , магу кіраваць нават колькімі адначасова! НЕДАТЫКАЛЬНАСЦЬ ! Гэдак толькі я магу!
— Растлумачце, калі ласка, а што гэта значыць?
— А вось цяперча ты кажаш, як і трэба разумнай дзяўчынцы,- пахваліў Алісу Ханьці, а яго вочы свяціліся ад задавальнення.- Калі я кажу “Недатыкальнасць”, я маю на ўвазе, што гэтую тэму мы ўжо разгледзілі дастаткова, і час пераходзіць да наступнай, паколькі, як я разумею, ты не збіраешся сядзець тут да сівога валосся.
— А ці не здаецца вам, што для аднаго слова гэта занадта?- глыбокадумна заўважыла дзяўчынка.
— Не хвалюйся, мае дзіця, калі слову прыходзіцца працаваць зашмат,- супакоіў яе Ханьці-Данці,- яно заўжды атрымлівае дадатковую плату.
— Ёечку!- толькі і змагла вымавіць Аліса, паколькі чарговы раз была збянтэжана і не магла сказаць штось больш.
— Каб ты бачыла, як яны па чарзе прыходзяць да мяне вечарам у суботу,- працягваў Ханьці-Данці, хістаючы галавою з самым сур’ёзным выглядам,- за сваім заробкам!
(Аліса не рызыкнула спытацца, колькі ён плаціць словам, таму і я нічога не магу паведаміць на гэты конт.)

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>