Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1865):
`Of course you agree to have a battle?’ Tweedledum said in a calmer tone.
`I suppose so,’ the other sulkily replied, as he crawled out of the umbrella: `only she must help us to dress up, you know.’
So the two brothers went off hand-in-hand into the wood, and returned in a minute with their arms full of things—such as bolsters, blankets, hearth-rugs, table-cloths, dish-covers, and coal-scuttles. `I hope you’re a good hand at pinning and tying strings?’ Tweedledum remarked. `Every one of these things has got to go on, somehow or other.’
Alice said afterwards she had never seen such a fuss made about anything in all her life—the way those two bustled about—and the quantity of things they put on—and the trouble they gave her in tying strings and fastening buttons—`Really they’ll be more like bundles of old clothes than anything else, by the time they’re ready!’ she said to herself, as she arranged a bolster round the neck of Tweedledee, `to keep his head from being cut off,’ as he said.
`You know,’ he added very gravely, `it’s one of the most serious things that can possibly happen to one in a battle—to get one’s head cut off.’
Alice laughed loud: but she managed to turn it into a cough, for fear of hurting his feelings.
`Do I look very pale?’ said Tweedledum, coming up to have his helmet tied on. (He called it a helmet, though it certainly looked much more like a saucepan.)
`Well—yes—a little,’ Alice replied gently.
`I’m very brave, generally,’ he went on in a low voice: `only to-day I happen to have a headache.’
`And I’ve got a toothache!’ said Tweedledee, who had overheard the remark. `I’m far worse than you!’
`Then you’d better not fight to-day,’ said Alice, thinking it a good opportunity to make peace.
`We must have a bit of a fight, but I don’t care about going on long,’ said Tweedledum. `What’s the time now?’
Tweedledee looked at his watch, and said `Half-past four.’
`Let’s fight till six, and then have dinner,’ said Tweedledum.
“Very well,” the other said, rather sadly: “and she can watch us—only you’d better not come very close,” he added: “I generally hit everything I can see—when I get really excited.”
“And I hit everything within reach,” cried Tweedledum, “whether I can see it or not!”
Alice laughed. “You must hit the trees pretty often, I should think,” she said.
Tweedledum looked round him with a satisfied smile. “I don’t suppose,” he said, “there’ll be a tree left standing, for ever so far round, by the time we’ve finished!”
“And all about a rattle!” said Alice, still hoping to make them a little ashamed of fighting for such a trifle.
“I shouldn’t have minded it so much,” said Tweedledum, “if it hadn’t been a new one.”
“I wish the monstrous crow would come!” though Alice.
“There’s only one sword, you know,” Tweedledum said to his brother: “but you can have the umbrella—it’s quite as sharp. Only we must begin quick. It’s getting as dark as it can.”
“And darker.” said Tweedledee.
It was getting dark so suddenly that Alice thought there must be a thunderstorm coming on. “What a thick black cloud that is!” she said. “And how fast it comes! Why, I do believe it’s got wings!”
“It’s the crow!” Tweedledum cried out in a shrill voice of alarm: and the two brothers took to their heels and were out of sight in a moment.
Alice ran a little way into the wood, and stopped under a large tree. “It can never get at me here,” she thought: “it’s far too large to squeeze itself in among the trees. But I wish it wouldn’t flap its wings so—it makes quite a hurricane in the wood—here’s somebody’s shawl being blown away!”
____________________________________________________
Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):
— Что ж, вздуем друг дружку? — спросил Труляля, внезапно успокаиваясь.
— Пожалуй, — угрюмо отвечал Траляля, вылезая из зонтика. — Только пусть она поможет нам одеться.
Братья взялись за руки и отправились в лес, а через минуту вернулись с грудой всяких вещей: были тут и диванные валики и каминные коврики, и одеяла, и скатерти, и крышки от кастрюль, и совки для угля.
— Надеюсь, завязывать и закалывать ты умеешь? — спросил Труляля. — Все это нужно на нас надеть и как-то закрепить!
Позже Алиса рассказывала, что в жизни не видела такой суеты. Как они хлопотали! А сколько всего на себя понадевали! И все нужно было как-то прикрепить и пристегнуть.
— Если они все на себя натянут, — подумала Алиса, — они будут совсем как узлы со старым тряпьем!
В эту минуту она как раз прилаживала Траляля на шею диванный валик.
— Привяжи покрепче, а то отрежет мне ненароком голову, — сказал Траляля.
И, подумав, мрачно прибавил: — Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве — это потеря головы.
Алиса фыркнула и тут же закашлялась, чтобы прикрыть свой смех. Она боялась его обидеть.
— Я очень бледный? — спросил Труляля, подходя к Алисе, чтобы она привязала ему шлем к голове. (Труляля называл его шлемом, хотя шлем этот, по правде говоря, походил больше на сковородку.)
— Пожалуй… бледноват, — осторожно ответила Алиса.
— Вообще-то я очень храбрый, — сказал Труляля, понизив голос. — Только сегодня у меня голова болит!
Но Траляля его услышал.
— А у меня болит зуб! — закричал он. — Мне больнее, чем тебе!
— Тогда не деритесь сегодня, — обрадовалась Алиса. Ей так хотелось их примирить.
— Слегка подраться все же нам придется, — сказал Труляля. — Но я не настаиваю на долгой драке. Который теперь час?
Траляля взглянул на свои часы и сказал:
— Половина пятого.
— Подеремся часов до шести, а потом пообедаем, — предложил Труляля.
— Что ж, — отвечал со вздохом Траляля, — решено. А она пусть смотрит!
И, повернувшись к Алисе, прибавил:
— Только очень близко не подходи! Я, когда разойдусь, сокрушаю все, что попадет мне под руку!
— А я сокрушаю все, что попадет мне под ногу! — закричал Труляля. Алиса засмеялась.
— Вот, верно, достается от вас деревьям! — сказала она.
Труляля огляделся с довольной улыбкой.
— К тому времени, когда драка будет закончена, — сказал он, — вокруг не останется ни одного дерева! Ни одного во всем лесу!
— И все из-за погремушки! — сказала она, все еще надеясь, что они хоть немного устыдятся.
— Я бы ему ни слова не сказал, — ответил Труляля. — Но она была совсем новая!
— Хоть бы уж этот страшный ворон прилетал поскорее! — подумала Алиса.
— Знаешь, — сказал Труляля брату, — у нас всего одна шпага. Но _ты_ можешь драться зонтом. Он острый, не хуже шпаги! Что же, надо торопиться! Скоро будет темно, как в бочке!
— И даже еще темнее, — прибавил Траляля.
Тут все вокруг так почернело, что Алиса решила: приближается гроза.
— Какая огромная туча! — сказала она. — Как быстро она приближается! Ой, у нее, по-моему, крылья!
— Это ворон! — пронзительно вскрикнул Труляля.
Братья бросились бежать и через минуту скрылись из виду.
Алиса нырнула в лес и спряталась под большим деревом.
— Здесь ему до меня не добраться, — подумала она. — Он такой огромный, что между деревьев ему не пролезть! Как он машет крыльями! От них в лесу прямо буря поднялась! Вон летит чья-то шаль! Видно, ее сорвало ветром…
.
____________________________________________________
Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
из серии «Метод обучающего чтения Ильи Франка»
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в Зазеркалье» —
М.: Школа иностранных языков Ильи Франка, Восточная книга, 2009)
Пособие подготовила Ольга Ламонова:
“Конечно же, ты соглашаешься на поединок?” сказал Твидлдам более спокойным тоном.
“Думаю, да,” угрюмо ответил второй /брат/, вылезая из зонта: “только она должна помочь нам одеться, знаешь ли.”
Тогда двое братьев ушли, взявшись за руки <«рука в руке»>, в лес, и вернулись через минуту, и их руки были полны вещей — шерстяные одеяла), прикаминные коврики, скатерти, крышки для посуды и ведерки для угля. “Я надеюсь, ты мастер по части скалывания булавками и завязывания веревками!»’ сказал Твидлдам. “Каждый из этих предметов необходимо использовать, так или иначе.»
Алиса говорила впоследствии, что она никогда за всю свою жизнь не видала такой суеты, поднятой из-за чего-либо — как эти двое суетились — и какое количество вещей <= сколько же всего> они понадевали — и /какое же/ беспокойство они ей доставили, /заставив/ завязывать веревки и застегивать пуговицы — “Вот уж действительно, они будут больше всего похожи на узлы старой одежды, чем на что-либо другое, к тому моменту, когда они будут готовы!” подумала <«сказала»> она про себя, прилаживая валик вокруг шеи Твидлди, “чтобы защитить его голову от того, чтобы она была срублена,” как он сказал.
“Знаешь ли,” добавил он очень серьезно, “это одна из самых опасных ситуаций, которая может случиться во время поединка — дать отрубить себе голову.”
Алиса громко рассмеялась: но ей удалось превратить /смех/ в кашель из опасения задеть его чувства.
“Я выгляжу очень бледным?” спросил Твидлдам, подходя, чтобы /Алиса/ повязала ему шлем. Он называл это шлемом, хотя он определенно больше походил на кастрюлю.
“Ну да, немного,” осторожно согласилась Алиса).
“Обычно, я очень смелый,” продолжил он тихим голосом, “только вот сегодня у меня случилась головная боль.”
“А у меня зубная боль!” сказал Твидлди, который подслушал это замечание. “И мне гораздо хуже, чем тебе!”
“Тогда вам бы лучше не драться сегодня,” сказала Алиса, думая, что это хорошая возможность помириться.
“Мы должны чуточку подраться, но мне не хотелось бы продолжать долго”, сказал Твидлдам. “Сколько сейчас времени?”
Твидлди взглянул на свои часы и затем сказал: «Половина пятого» <«половина после четырех»>.”
“Давай подеремся до шести, а потом пообедаем,” сказал Твидлдам.
“Очень хорошо,” сказал второй, довольно печально: “а она может понаблюдать за нами — только тебе бы лучше не подходить очень близко,” добавил он: “Обычно я наношу удары по всему, что вижу — когда я действительно завожусь”.
“А я наношу удары по всему, до чего могу дотянуться <«в пределах досягаемости»>,” сказал Твидлдам, “/и не важно/, могу ли я это видеть, или нет)!”
Алиса рассмеялась. “Вы, должно быть, лупите по деревьям очень часто, мне кажется,” сказала она.
Твидлдам оглянулся вокруг себя с довольной улыбкой. “Не думаю,” сказал он, “что останется стоять по меньшей мере хоть одно дерево в округе, к тому моменту, когда мы закончим!”
“И все из-за погремушки!” сказала Алиса, все еще надеясь заставить их /почувствовать себя/ немного пристыженными <= надеясь слегка пристыдить их> по поводу драки из-за такого пустяка.
“Я бы не переживал так сильно,” сказал Твидлдам, “если бы она не была новой <«если бы это не была новая /погремушка/»)>.”
“Как бы мне хотелось, чтобы появился чудовищный ворон!” подумала Алиса.
“Есть только один меч, знаешь ли,” сказал Твидлдам своему брату: “но ты можешь взять зонт — он такой же острый. Только мы должны скорей начать. Становится так темно, как только возможно.” “И еще темнее,” сказал Твидлди.
Стало темнеть так неожиданно, что Алиса подумала, что, должно быть, приближается гроза. “Какое же это густое черное облако,” сказала она. “И как быстро оно приближается! Эй, я уверена, что у него есть крылья!”
“Это ворон!” закричал Твидлдам пронзительным встревоженным голосом: и двое братьев бросились бежать со всех ног и исчезли из виду через мгновение.
Алиса забежала недалеко в лес и остановилась под большим деревом. “Он никогда не сможет добраться до меня здесь,” подумала она: “он слишком большой, чтобы протиснуться между деревьями. Но как бы мне хотелось, чтобы он не хлопал так своими крыльями — он поднимает целый ураган в лесу, вот уже и чью-то шаль унесло!”
.
____________________________________________________
Перевод Владимира Азова (Ашкенази) (1924):
— Надеюсь, ты согласен драться, — сказал Твидлдум более спокойным тоном.
— Надеюсь, — ответил тот угрюмо и выкарабкался из зонтика. — Только надо, чтобы она помогла нам надеть доспехи.
Оба брата, взявшись за ручки, ушли в лес и вернулись через минуту каждый с целой охапкой — валиками, одеялами, половиками, скатертями, крышками от кастрюль и ведрами для угля.
— Я думаю, ты хорошо умеешь прикалывать и завязывать? — спросил Твидлдум. — Так или иначе, все это должно быть надето.
Это было нелегкое дело. С большим трудом Алисе удалось нацепить на толстячков и приладить на них все эти вещи. Прилаживая валик от кушетки вокруг шеи Твидлди, Алиса сказала:
— Это — чтобы вам не отрубили голову.
— А ты знаешь, — ответил он совершенно серьезно, — это одна из самых крупных неприятностей, которые только могут приключиться во время боя. Остаться без головы.
Алиса громко засмеялась, но вовремя сумела превратить этот смех свой во что-то вроде кашля. Чтобы толстячок не обиделся.
— Что, я очень бледный? — спросил Твидлдум. — Покрепче привяжи мне мой шлем (собственно говоря, это была скорее кастрюля).
— Ну… так… немножечко, — любезно ответила Алиса.
— Я вообще очень храбр, — продолжал он, понизив голос. — Но только у меня сегодня что-то голова болит.
— А у меня зубы, — воскликнул Твидлди, расслышав его слова. — Мне хуже, чем тебе.
— Так, лучше вам сегодня не драться, — сказала Алиса.
Она обрадовалась открывшейся возможности восстановить мир.
— Мы должны немножко подраться, — сказал Твидлдум. — Но я не настаиваю на долгом бое. Который час теперь?
Твидлди посмотрел на часы и сказал:
— Половина пятого.
— Подеремся до шести, — сказал Твидлдум,- а потом пойдем обедать.
— Чудно, — сказал другой довольно печальным голосом. — А она пусть смотрит. Только пусть она не подходит близко. Я обыкновенно, когда разойдусь, луплю кругом всех, кого только увижу.
— А я луплю всех, кто попадется, — закричал Твидлдум. — Все равно, вижу или не вижу.
Алиса засмеялась:
— Так вы, наверно, колотите часто по деревьям, — сказала она.
Твидлдум оглянулся с довольной усмешкой.
— Да, — сказал он. — Не думаю, чтобы тут осталось кругом много стоячих деревьев к тому времени, как мы кончим драться.
— И все это из-за трещотки, — сказала Алиса, все еще надеясь, что они устыдятся и не затеют драки из-за таких пустяков.
— Я бы не придавал этому такого значения, — сказал Твидлдум, — если бы это не была совершенно новая трещотка.
«Хорошо было бы, если бы прилетела огромная ворона», — подумала Алиса.
— У нас только один меч, ты знаешь, — обратился Твидлдум к своему брату. — Но ты можешь взять зонтик. Он такой же острый. Только давай скорей начинать. Тут темно, как в подземелье.
— И даже глубже, — сказал Твидлди.
Темнело так быстро, что Алиса подумала, что надвигается гроза.
— Какая большая темная туча, — сказала она. — И как она быстро двигается! Что это? У нее как будто крылья?
— Это ворона! — закричал Твидлдум в страшном испуге.
И оба брата повернулись и пустились бежать так, что только пятки засверкали.
Алиса отбежала немножко в лес и укрылась под большим деревом.
— Здесь Ворона меня никак не достанет, — подумала она. — Она слишком велика: ей не протискаться между деревьями. Но лучше бы она не хлопала так своими крыльями. Она производит целый ураган в лесу. Вон чья-то шаль полетела, как бумажка.
____________________________________________________
Перевод Александра Щербакова (1977):
— Вы, конечно, согласны драться? — холодно спросил Двойнюшечка.
— Полагаю, что да,- мрачно ответил Двойняшечка, выкарабкиваясь из Зонта.- Только пусть она поможет нам надеть доспехи.
Неразлучные братья удалились вместе в лес и мигом вернулись, нагруженные множеством одеял, ковриков, дорожек, скатертей, совков для угля и крышек от кастрюль.
— Думаю, ты лучше нас умеешь закалывать булавки и завязывать тесемки, — сказал Двойнюшечка. — Все эти вещи надо как-нибудь друг с другом скрепить.
Алиса после говорила, что никогда в жизни она не видела такой суеты из-за чего бы то ни было, такой спешки, какую устроили эти двое, такой массы вещей, какую они накрутили на себя, и таких хлопот, какие задали они ей, прося завязать тесемку или застегнуть пуговицу. «Право же, когда они приготовятся к бою, они больше всего будут похожи на узлы старого тряпья»,- подумала она, накручивая дорожку на шею Двойняшечке, чтобы с него, чего доброго, не сняли голову,- как он выразился.
— Знаешь ли,- внушительно добавил он,- самое нешуточное дело, которое может приключиться в бою, это когда с тебя снимут голову.
Алиса громко рассмеялась, но тут же подавила смех и притворилась, что кашляет, боясь, что Двойняшечка обидится.
— Я очень бледный? — спросил Двойнюшечка, подойдя, чтобы она привязала ему шлем. Но то, что он называл шлемом, больше было похоже на кастрюльку.
— Пожалуй, да, немного,- вежливо ответила Алиса.
— Вообще-то я очень храбрый, — продолжал тот вполголоса, — только у меня нынче очень болит голова.
— А у меня зуб! — сказал Двойняшечка, который все-таки расслышал, о чем речь.- Мне намного хуже, чем тебе.
— Тогда, может быть, лучше сегодня не сражаться? — предложила Алиса, пользуясь удобным случаем восстановить мир.
— Мы во что бы то ни стало должны хоть немножко посражаться. Долго не стоит, конечно, — сказал Двойнюшечка. — Который час?
Двойняшечка посмотрел на часы:
— Половина пятого.
— Посражаемся до шести, — сказал Двойнюшечка, — а потом пообедаем.
— Очень хорошо, — невесело сказал Двойняшечка. — А она может посмотреть… Но только ты не стой слишком близко, — добавил он, обращаясь к Алисе. — Когда я разойдусь, я рублю все, что попадется.
— А я — все, до чего достану,- воскликнул Двойнюшечка.- И неважно, попадется оно или нет!
Алиса засмеялась.
— Тогда вы все деревья вокруг поломаете, — сказала она.
Двойнюшечка огляделся с довольной улыбкой.
— Да,- сказал он.- Не думаю, что эти деревья останутся стоять целы-невредимы, когда мы закончим.
— И все из-за погремушки, — сказала Алиса, надеясь пристыдить их тем, что они дерутся из-за такого пустяка.
— Будь она не новая,- сказал Двойнюшечка, — я бы так не рассердился.
«Поскорей бы, что ли, Галка прилетела»,- подумала Алиса.
— Меч, видишь ли, только один,- обратился Двойнюшечка к братцу,- но ты можешь взять зонтик, — у него конец острый! Только давай скорей. Становится невозможно темно.
— И даже еще темнее, — сказал Двойняшечка. Тьма внезапно сгустилась, и Алиса решила, что сейчас разразится гроза.
— Какая огромная черная туча, — сказала она. — Как она быстро надвигается! Как на крыльях!
— Это Галка! — пронзительно и тревожно завопил Двойнюшечка.
И оба братца пустились наутек и в мгновение ока исчезли.
Алиса отбежала в лес и остановилась под большим деревом.
«Здесь Галка до меня не доберется, — подумала она. — Галка слишком большая и между деревьями не протиснется. Только перестала бы она так хлопать крыльями, а то в лесу из-за этого прямо ураган — вон даже шаль с кого-то сдуло!»
____________________________________________________
Перевод Владимира Орла (1980):
— Надеюсь, ты не станешь уклоняться от Честного Боя? — немного успокоившись, спросил Тилибом у Тарарама.
— Не стану,- мрачно ответил Тарарам, выкарабкиваясь из зонтика.- Только пусть она поможет нам надеть доспехи.
Тут оба брата, держась за руки, скрылись в Лесу и через некоторое время вернулись, нагруженные всяким добром: диванными валиками, ковриками, кастрюлями, ведрами, одеялами, занавесками, салфетками, утюгами, подушками, сковородками, креслами-качалками и плюшевыми гардинами.
— Надеюсь, ты умеешь пришивать и пришпиливать, — сказал Тилибом Алисе.- Все, что мы принесци, пойдет в дело.
Много позже Алиса признавалась, что никогда в жизни не видела такой суматохи: оба братца ужасно суетились, надели на себя кучу всяких вещей и все время ругали ее за то, что она пришивает и пришпиливает слишком медленно.
«Когда я все пришпилю, они будут как две капли воды похожи на огородные пугала, — подумала Алиса, прилаживая на шею Тарараму диванный валик (как он выразился, «чтобы обезопасить голову»).
— Голова, — поучал ее Тарарам, — самое слабое место в бою. Главное, не потерять голову, если, к примеру, коварный враг захочет ее отрубить.
Алиса засмеялась, но, чтобы не обидеть Тарарама, притворилась, что на нее напал кашель.
— Сегодня я, кажется, бледнее обычного? — спросил Тилибом, надевая на голову сковородку.
— Да, чуточку, — ласково сказала Алиса.
— Вообще-то я очень отважен,- прошептал Тилибом,- но как раз сегодня у меня разболелась голова.
— А у меня второй день ноют зубы! — немедленно закричал Тарарам. — Зубы важнее головы: значит, мне хуже, чем тебе.
— Тогда лучше все отложить до завтра, — сказала Алиса, считая, что это прекрасный повод для заключения мира.
— Мы обязаны малость подраться, — ответил Тилибом. — Но, думается, бой будет не слишком долгим… Который час?
— Полпятого, — ответил Тарарам, взглянув на часы.
— Тогда деремся до шести, а в шесть обедаем! — предложил Тилибом.
— Ладно, — печально согласился Тарарам. — Только пусть она на нас смотрит… Не подходи слишком близко, — добавил он. — Если я настроен воинственно, я кидаюсь с мечом на все, что вижу.
— А я кидаюсь с мечом на все, что подвернется, — крикнул Тилибом, — все равно, вижу или нет!
Алиса засмеялась:
— Вы, наверно, все время попадаете по деревьям. Тилибом с достоинством улыбнулся.
— Не думаю, — сказал он, — что к шести часам здесь останется хотя бы одно целое дерево.
— И все из-за трещотки! — воскликнула Алиса, все еще надеясь, что им станет хоть чуточку стыдно драться из-за такой чепухи.
— Но ведь она была совсем новая! Из-за старой я, может быть, и не стал бы драться, — ответил Тилибом.
«Вот если бы сейчас прилетело сто ворон…» — подумала Алиса.
— У нас только один меч, — сказал брату Тилибом. — Но ты, если хочешь, можешь взять зонтик. Он даже острее. Пора начинать, а то темнеет и я почти ничего не могу разглядеть.
— А я не только не могу, но и не хочу, — сказал Тарарам.
Действительно, внезапно стало совершенно темно. Алиса решила, что надвигается гроза.
— Какая черная туча! — воскликнула она. — Как быстро она приближается! Ой, по-моему, у нее крылья!
— Вороны! — завопил Тилибом.
Оба братца дернули что есть мочи и через минуту исчезли из виду.
Алиса побежала за ними, но потом остановилась под высоким деревом.
«Здесь воронам до меня не добраться, — подумала она. — Им ни за что не пролететь через чащу. Хорошо бы, они перестали хлопать крыльями, а то в Лесу начнется самый настоящий ураган! Ну вот, кто-то потерял шаль… Она летит прямо на меня!»
____________________________________________________
Перевод Леонида Яхнина (1991):
А Тик вдруг успокоился и грозно прокричал:
— Выходи на бой!
— Выхожу, — угрюмо отозвался Тец, выползая из зонтика. — Но пусть она сначала поможет приладить боевые доспехи.
Дружно взявшись за руки, братья поскакали в лес. Через несколько минут они приволокли и сложили к ногам Алисы гору всякой рухляди: диванные валики, дырявые одеяла, прожженные коврики, заляпанные скатерти, кастрюльные крышки и мятые железные совки.
— Надеюсь, ты умеешь приматывать, прикручивать, пришпиливать и привязывать? — подозрительно спросил Тец. — Все эти доспехи надо приладить на нас.
Вспоминая потом это удивительное одевание, Алиса призналась, что в жизни не видела такого переполоха, неразберихи, суеты и кавардака, устроенных всего двумя малышами с ворохом бесполезной рухляди. Все без разбора они натягивали на себя и требовали, чтобы Алиса тут же все это приматывала, прикалывала, прикнопливала накрепко.
«Это уже ни на что не похоже, — хихикала Алиса, пристраивая диванный валик на голове Тика. — Впрочем, нет, они похожи на мусорные бачки».
— Главное, не потерять голову, — бурчал Тик. — Если голова на плечах, победа обеспечена!
Алиса поперхнулась от смеха, но, боясь обидеть маленьких вояк, притворилась, что на нее напал кашель.
— Не слишком ли я бледен сегодня? — обеспокоенно спросил ее Тец, нахлобучивая на голову сковородку, которую он, конечно, называл шлемом.
— Самую малость, — успокоила его Алиса.
— Вообще-то я уж-жасно храбрый! — шепнул ей Тец. — Только сегодня у меня уж-жасно разболелась голова.
— А у меня тоже разболелась! — закричал Тик. — У меня разболелась… зубная боль! Это еще больнее!
— Переносим бой на завтра! — обрадовалась Алиса, желавшая помирить братьев.
— Чуточку подраться все же придется, — неуверенно сказал Тец. — Но мы долго тебя не задержим. Который теперь час?
Тик взглянул на часы.
— Полпятого, — сообщил он.
— Значит, так, — рассудил Тец, — бьемся до шести, а уж потом пообедаем.
— Давай, — со вздохом согласился Тик. — А ей разрешим посмотреть. Только близко не подходи! — предупредил он Алису. — В пылу боя я рублю в куски все, что могу!
— А я все, что не могу! — тут же подхватил Тец.
— Так вы вырубите все деревья в лесу! В куски их разнесете, — засмеялась Алиса.
Тик поглядел на нее с победоносной улыбкой.
— Будьте уверены, ни одного не оставим! — гордо сказал он.
— И все из-за какой-то погремушки! — пристыдила его Алиса, все еще надеясь погасить драку.
— Да-а, — заныл Тик, — не какая-то, а совсем новая! Из-за старой я бы и слова не сказал.
«Хоть бы Черно-черный Ворон налетел!» — безнадежно подумала Алиса.
— Плохо только, что у нас всего одна сабля, — сказал Тик. — Но я тебе уступаю зонтик. Он даже лучше сабли — к нему легче приспоСАБЛИваешься. И давай поскорей начинать. А то в темноте я в тебя не попаду. Видишь, уже темно, как в кастрюле.
— Даже еще темнее. Как в кастрюле под крышкой, — прошептал Тец.
Вдруг мгновенно сгустилась такая чернота, что Алиса испугалась, не гроза ли надвигается.
— Какая громадная черная туча! — воскликнула Алиса. — Она летит, как на крыльях!
— Черно-черный Ворон! — заверещал Тик. Обоих братьев как ветром сдуло, только их и видели.
Алиса бросилась в лес и укрылась под раскидистым деревом.
«Теперь никакой Ворон ко мне не продерется сквозь ветки и сучья, — решила она. — Но он так бешено машет крыльями, что того и гляди поднимет бурю! Так и есть, с кого-то уже сорвало шаль…»
____________________________________________________
— Я надеюсь вы не откажетесь от дуэли? — сказал Навыворот более спокойным тоном.
— Надеюсь, — мрачно ответил ему братец, выползая из зонта, — но ОНА должна помочь нам одеться, сам понимаешь.
После чего братья удалились в лес, взявшись за руки. Они вернулись через минуту с охапкой разнообразных вещей — таких как подушки, одеяла, коврики, скатерти, крышки от кастрюль и ведерки для угля.
— Надеюсь, вы хорошо умеете вязать узлы? — осведомился Навыворот. — Каждую из этих вещей надо закрепить так и этак.
Алиса рассказывала потом, что никогда не видела ничего более глупого — как суетились эти двое и какую кучу всего они нацепили на себя — и как ей пришлось все это привязывать и застегивать.
— Они больше всего похожи на кучи мусора, — думала она, привязывая подушку к шее Шиворота, чтобы как он сам сказал «ему не снесли голову».
— Вы знаете, — добавил он очень серьезно, — это одна из самых неприятных вещей, которая может случиться с кем-нибудь на дуэли — потерять голову.
Алиса громко расхохоталась, но ей удалось сделать вид, что ее одолел кашель, чтобы не оскорбить дуэлянта.
— Я не слишком бледен? — спросил Навыворот, подходя к ней, чтобы она помогла надеть ему шлем. (Он называл это шлемом, хотя конечно это больше походило на кастрюлю).
— Совсем чуть-чуть, — вежливо ответила Алиса.
— Вообще-то я смельчак. По натуре, — продолжал он тихо. — Но сегодня у меня болит голова.
— А у меня зубы! — вскричал Шиворот, который подслушал последнюю фразу. — Я в гораздо худшем положении, чем ты!
— Тогда вам лучше не вступать в бой сегодня, — сказала Алиса, решив, что это хорошая возможность помирить их.
— Мы должны слегка сразиться, но только ненадолго, — сказал Навыворот. — Который час?
Шиворот посмотрел на часы и сказал:
— Полпятого.
— Тогда будем биться до шести, а потом сделаем перерыв на обед, — сказал Навыворот.
— Согласен, — ответил ему противник довольно печально. — А ОНА сможет наблюдать за нами, пусть только не подходит слишком близко, — добавил он. — Я ведь уничтожаю все, что вижу, когда разойдусь как следует.
— А я сокрушаю все, до чего только могу дотянуться! — закричал Навыворот. — Все равно вижу я это или нет!
Алиса расхохоталась.
— Тогда вы должны весьма часто сокрушать деревья!
Навыворот огляделся вокруг с надменной улыбкой.
— Думаю, — сказал он, — что к тому времени как мы закончим, здесь не останется стоять ни одного дерева!
— И все из-за погремушки! — не удержалась Алиса, которая все еще надеялась, что им станет хоть немножко стыдно драться из-за такого пустяка.
— Я бы не переживал так, — ответил Навыворот, — если бы она не была совсем новой.
«Хоть бы уж прилетела эта дурацкая ворона», — подумала Алиса.
— У нас только один меч, — сказал Навыворот брату. — Но ты можешь взять зонтик, он тоже острый. Надо только начинать побыстрее. Становится слишком темно.
— Дальше некуда, — ответил Шиворот.
Темнота сгущалась так быстро, что Алиса подумала, что собирается буря.
— Какая огромная черная туча! — сказала она. — И как быстро она летит! Ого, да у нее по-моему есть крылья!
— Это ворон! — в тревоге закричал пронзительным голосом Навыворот, и оба брата так засверкали пятками, что исчезли из виду в мгновение ока.
Алиса отбежала подальше в лес и спряталась под огромным деревом.
— Здесь она меня в жизни не найдет! — подумала она. — Она слишком большая, чтобы пролезть сквозь ветки. Но я надеюсь, что она не будет слишком уж махать своими крыльями, а то в лесу начнется ураган — вон даже чья-то шаль улетела!
____________________________________________________
Пересказ Александра Флори (1992, 2003):
— Ну что, — сказал вдруг Тили-Тили. – ДУЭЛЬ?
— Дуэль! – нахмурился Трали-Вали, складывая зонтик. – Только учти – так ведь можно друг друга и уходить.
— Никто не уйдет от расплаты! – воскликнул Тили-Тили. – А кто будет нашим секундантом?
— Она – кто же еще! – удивился Трали-Вали. – Для начала пусть поможет нам облачиться.
Нет, никогда не думала Алиса, что дуэль – такая нелепая вещь. Братьев пришлось увешать разными железными штуковинами – от противней до канцелярских скрепок. И всего-то им было мало. Они то и дело бранили Алису за нерасторопность и требовали экипировать их еще и еще… «Точь-в-точь магниты в порту!» – думала Алиса, упорно пытаясь запихнуть Тили-Тили в СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО оказавшееся поблизости ведро.
— Осторожно! – предупредил ее Тили-Тили. – А то еще оцарапаешь мне голову. В бою самое главное – чтобы с головой было все в порядке. Без головы – просто как без рук!
Алиса прыснула со смеху, но из тактичности тут же закашлялась.
— Посмотри, пожалуйста, — попросил ее Трали-Вали, — я не очень бледный?
Алиса подняла его забрало – крышку почтового ящика:
— Да есть… немного.
— Это из-за мигрени, — вздохнул он. – Вообще-то я ПОТРЯСАЮЩИЙ храбрец, но сейчас у меня мигрень.
— А у меня зуб! – закричал Тили-Тили. – Очень большой зуб НА ТЕБЯ. Так что мне хуже.
— Так, может, вам отменить дуэль? – Алиса ухватилась за повод их примирить.
— Совсем отменить ее нельзя, — вздохнул Трали-Вали. – Полчаса подеремся, как раз до пяти, а потом будем пить чай.
— Чай – это хорошо, — согласился Тили-Тили. – Значит, на том и порешили. Деремся до пяти, а она будет секундантом.
— Только близко не подходи, — предупредил ее Трали-Вали. – А то в ярости я сокрушаю все вокруг.
— А я, — завопил Тили-Тили, — сокрушаю все вокруг да около.
Алиса засмеялась:
— Бедные деревья! Представляю, как им достанется!
Тили-Тили самодовольно усмехнулся:
— А то как же! К пяти часам в лесу не останется ни одного дерева!
— Да… — вздохнула Алиса. – Из-за какой-то несчастной гармошки…
— Вот именно! – вскричал Тили-Тили. – Она такая бедная, такая несчастная – он ее сломал! Я не могу с этим смириться. Нет, нет и нет!
«Хоть бы коршуны скорее поналетели, что ли…» – подумала Алиса и сказала, чтобы оттянуть миг поединка:
— Тем более, что вам и драться-то нечем.
— Как это нечем! – воскликнул Трали-Вали. – А зонтики на что! Острые, как рапиры. Только надо поторопиться. А то скоро стемнеет.
— И даже скорее, чем ты думаешь, — добавил Тили-Тили.
И действительно – внезапно сделалось темно.
— Какая туча! – закричала Алиса. – И как быстро приближается! Как на крыльях! Да у нее действительно крылья! И даже много!
— КОРШУНЫ!!! – истошно завопил Трали-Вали.
И братья тут же испарились.
Алиса тоже было рванулась с места, но тут же успокоилась:
— А мне-то, собственно, чего бояться? В лесу коршунам делать НЕЧЕГО, так что я в полной безопасности. Только зачем они так машут крыльями? Подняли настоящий смерч! А вон летит чья-то мантия… И прямо ко мне в руки…
____________________________________________________
– Вызов на бой ты, конечно, принимаешь? – с ледяным спокойствием цедит Тарабар.
– Изволь, – угрюмо отвечает второй, выползая из зонта, – только пусть она поможет нам, понимаешь ли, облачиться.
Короче, братья, взявшись за руки, ушли в лес, а через минуту вернулись, неся по охапке всякой всячины: диванный валик, одеяла, коврики, расстилаемые перед очагом, скатерти, крышки-полушарья, совки для угля…
«Полагаю, ты ловко прикалываешь булавки да завязываешь тесёмки?» утверждает в виде вопроса Тарабар. «Все до одной принесённые вещи надо так или иначе закрепить».
После Алис утверждала, дескать в жизни отродясь ни вокруг чего подобной суматохи не видела – ну, как те двое суетились… да кучу шмоток на себя напяливали… да сколько хлопот доставили ей: верёвочки завяжи, пуговицы застегни…
«Вообще-то по окончаньи приготовлений станут больше всего похожи на узлы старого барахла!» думает, обвязывая диванный валик вокруг шеи Таратора, «дабы голову не оттяпали», по его выраженью.
– Понимаешь ли, – совершенно без приколов добавил он, – одна из самых тяжких потерь, кои могут случиться в бою, – оттяпанная голова».
Разразившись громким хохотом, Алис сумела, однако, перевести его в покашливанье, дабы не оскорбить чувств Таратора.
– Я очень бледный? – вопрошает Тарабар, подошедший для завязыванья шлема. (То, чего называет шлемом он, конечно же, куда больше похоже на кастрюлю.)
– Ну… да… немного, – осторожно отвечает Алис.
– Вообще-то я весьма отважен, – переходит тот на шёпот, – только сегодня случайно разболелась голова.
– А у меня – зуб! – заявляет подслушавший откровенность Таратор. – Я себя чувствую гораздо хуже, чем ты!
– Тогда нынче лучше битву не затевать, – по мнению Алис, выпал великолепный случай замириться.
– Обязаны провести хотя бы часть боя, но на длительном сраженьи не настаиваю, – предлагает Тарабар. – Сейчас сколько времени?
Таратор глянул на часы:
– Полпятого.
– Давай биться до шести, а после засядем за ужин, – предлагает Тарабар.
– Очень хорошо, – с некоторой печалью отвечает второй, – а ей дозволительно наблюдать… только слишком близко лучше не подходи, – добавляет, – войдя в раж, я обычно луплю всё, чего на глаза попадётся.
– А я – всё, чего под руку попадётся, – восклицает Тарабар, – неважно, вижу или нет!
Алис хохочет:
– Небось, частенько деревья сшибаете, я полагаю.
Тарабар с довольной улыбкой озирается:
– Не думаю, что к концу битвы тут устоит хоть одно дерево, во всей округе!
– Из-за какой-то погремушки! – Алис всё ещё надеется хоть чуток их пристыдить, мол повод-то для сраженья пустяковейший.
– Я бы столь большого значенья не придал, – Тарабар настырничает, – кабы не новая.
– Желаю, дабы уж с небес ворон пал! – думает Алис.
– Меч, понимаешь ли, всего один, – говорит брату Тарабар, – но тебе невозбранно взять зонт – он столь же острый. Только надо начинать побыстрей.
Становится темнее тёмного.
– Даже ещё темней, – поддакивает Таратор.
Потемнело так внезапно – Алис аж подумала, дескать, наверно, накрывает гроза.
«Жуткая непроницаемо-чёрная туча!» говорит. «Да как быстро летит! Ой, а ведь у неё крылья!»
– Это ворон! – пронзительным от смятенья голосом вопит Тарабар; оба брата взяли ноги в руки и мгновенно скрылись из глаз.
Алис, нырнув в бор, встала под толстенной елью.
«Здесь меня ни в какую не достанет», думает, «чересчур велик, дабы продраться сквозь хвойные деревья. Но пусть не хлопает эдак крылищами… прям бурю в лесу поднял… а вот чей-то плат уносит!»
____________________________________________________
Перевод Ирины Трудолюбовой (2016):
— Безусловно, ты принимаешь вызов? — вопросил Бобчин.
— Полагаю, так, — ответил Добчин, выбираясь из зонтика. — Только пусть наша гостья поможет нам облачиться в доспехи.
После чего братья рука об руку удалились в лес и вернулись через минуту, нагруженные всевозможными вещами — одеялами, подушками, ковриками, скатертями, крышками от кастрюль и ведерками для угля.
— Надеюсь, ты умеешь связывать и завязывать? — поинтересовался Добчин.- Потому что все эти вещи нужно укрепить на нас прочно и надежно.
Алиса потом вспоминала, что никогда еще не видела такой суеты, такой возни, такого количества вещей, веревок и пуговиц, которые пришлось связывать и застегивать.
— Прямо какие-то кочаны капусты, — пробормотала, прикрепляя подушку на шею Бобчину.
— Это чтобы голову не снесло с плеч, — пояснил Бобчин.
Алиса чуть было ни рассмеялась, но сумела заглушить смех кашлем, потому что не хотела оскорблять чувства несчастного.
— Я не слишком бледен? — спросил Добчин, когда пришла его очередь привязывать шлем (он называл этот шлемом, хотя сооружение куда больше походило на соусницу)
— Нет, разве что чуть-чуть, — ответила Алиса.
— Вообще-то я храбрый, — тихо продолжил Добчин, — вот только сегодня что-то голова раскалывается.
— А у меня зуб! — отозвался Бобчин, услышав слова Добчина. — Мне хуже, чем тебе!
— Так может отложить дуэль? — сказала Алиса, сочтя это неплохим поводом для перемирия.
— Мы должны подуэлировать, ну хоть немного, — отозвался Добчин. — Сколько сейчас времени?
— Половина пятого, — глянув на часы, ответил Бобчин.
— Подуэлянстувем до шести, а потом пообедаем, — сказал Добчин.
— Хорошо, — согласился, хотя как-то грустно, Бобчин. — А она посекунданствует, хотя лучше близко не подходить. — Ведь я как размахаюсь, то смахиваю все на своем пути, все что увижу, такой уж у меня нрав.
— А я что и не вижу, все равно рублю, — похвастался Добчин.
Алиса рассмеялась.
— Вы, наверное, нарубили уже целый лес деревьев?
Добчин победно улыбнулся.
-К тому времени, когда дуэль завершится, вокруг не останется ни одного дерева!
-И все из-за какой-то погремушки! — сказала Алиса, все еще надеясь переубедить драчунов.
— Я вполне вероятно и мог бы простить, но это была новая погремушка, — заупрямился Бобчин.
» Вот бы прилетела эта самая Вакса», — подумала Алиса.
— Есть только одна шпага, — сказал Добчин своему брату, — но ты можешь использовать зонтик, он тоже острый. И пора начинать. Становится черно как в чернильнице.
— И даже еще чернее, — заметил Бобчин.
И в самом деле, темнело так быстро, будто надвинулась буря.
— До чего же черная туча! — вскричала Алиса. — И как быстро движется! Ба, да у нее крылья!
— Это Вакса! — завопил Добчин.
И в мгновение ока братьев и след простыл.
Алиса тоже убежала в чащу и спряталась под раскидистым деревом.
— Здесь чудовище меня не достанет, — решила Алиса. — Оно слишком большое и застрянет между деревьями. Но зачем так хлопать крыльями? Ведь от этого гляди какой ветрище ! Вон, уже какое-то одеяло полетело!
.
____________________________________________________
— Конечно же, ты примешь от меня вызов на поединок? — гораздо спокойнее произнес Тили-Тили.
— Пожалуй, что да, — угрюмо ответил другой, выбираясь наружу, — только она должна помочь нам облачиться, знаешь ли.
Тогда два брата рука об руку вошли в лес и вернулись через минуту со множеством всевозможных вещей, как то: диванные валики, одеяла, скатерти, каминные коврики, крышки от кадок, ведерки для угля.
— Надеюсь, ты хорошо умеешь привязывать и прикалывать? — заметил Тили-Тили. — Так или иначе, но каждый из этих предметов должен быть пущен в ход.
Аня потом говорила, что никогда еще в своей жизни она не видела такой сумятицы — так суетились эти двое!.. и так много всего нацепили на себя!.. и столько неудобств причиняли ей тем, что все время ерзали, пока она обвязывала их веревками и застегивала им пуговицы!.. «Вот точно, когда я закончу, они будут больше всего похожи на узлы со старой одеждой!» — сказала Аня самой себе, прилаживая диванный валик к шее Тили-Дили, «чтобы голова была на месте», как он пояснил.
— Знаешь, — добавил он серьезно, — в бою самое главное — не терять головы.
Аня громко засмеялась, но тут же поспешила раскашляться, боясь обидеть его смехом.
— Я очень бледно выгляжу? — спросил Тили-Тили, когда подошел, чтобы ему завязали тесемки на шлеме (он назвал это шлемом, но больше всего это, конечно, походило на кастрюлю).
— Ну… да… немного, — кротко ответила Аня.
— Я обычно очень храбрый, — сказал он вполголоса, — но сегодня у меня случилась головная боль.
— А у меня — зубная боль! — спохватился Тили-Дили, который подслушал эти слова. — Я хуже!
— Тогда вам стоит отложить поединок, — обрадовалась Аня, полагая, что представилась хорошая возможность заключить перемирие.
— Какой-то поединок должен состояться, но я не возражаю против короткого спарринга, — вымолвил Тили-Тили. — Который там час?
Тили-Дили взглянул на свои часы и произнес:
— Половина пятого.
— Давай подеремся до шести, а затем пойдем обедать, — сказал Тили-Тили.
— Очень хорошо, — сказал другой, но грустным голосом, — а она может смотреть… только близко не подходи, — добавил он: — в пылу сраженья я обычно поражаю все, что вижу.
— А я поражаю все, что подвернется мне под руку, — воскликнул Тили-Тили, — вижу я это или нет!
Аня рассмеялась.
— Должно быть, вы часто поражаете деревья, я полагаю, — произнесла она.
Тили-Тили огляделся вокруг с довольной улыбкой.
— Не думаю, — сказал он, — что здесь вообще останется стоять хоть одно дерево к тому времени, когда мы закончим!
— И все из-за трещотки! — воскликнула Аня, еще надеясь пристыдить их за то, что они затеяли драку из-за такого пустяка.
— Все бы ничего, — промолвил Тили-Тили, — если бы только она не была новой.
«Вот бы две вороны прилетели!» — подумалось Ане.
— Есть только одна шпага, знаешь ли, — обратился Тили-Тили к брату. — Но ты можешь взять зонт — он такой же острый. Только нужно поторопиться. Становится так темно, что дальше некуда.
— И даже темнее, — добавил Тили-Дили.
Так быстро стемнело, что Аня решила: приближается гроза.
— Какая громадная черная туча! — воскликнула она. — И как быстро приближается! Батюшки, да у нее есть крылья! А вон еще одна такая же!
— Вороны! — закричал Тили-Тили голосом, преисполненным тревоги и ужаса, и братья бросились наутек так, что только пятки сверкали.
Аня забежала в глубину леса и нашла укрытие под большим деревом. «Здесь они точно меня не достанут, — подумала она, — они слишком огромные, чтобы протиснуться между деревьями. Вот бы только они не махали так сильно крыльями — от этого в лесу поднялась настоящая буря — вот и шаль с кого-то сдуло!»
____________________________________________________
Украинский перевод Галины Бушиной (1960):
— Ти, звичайна річ, згоден битися? — запитав Близнюк уже спокійніше.
— Нічого не зробиш,- похмуро погодився брат, вилазячи з парасольки. — Але вона повинна допомогти нам одягтися, розумієш.
Отже, близнята рядком попростували до лісу і за мить повернулися. У них були повні руки всілякого мотлоху: диванні валики, простирадла, килимки, скатертини, серветки, відерця для вугілля.
— Сподіваюсь, ти вмієш пришпилювати і зав’язувати мотузки? — спитав Близнюк. — Все це треба якимсь чином приладнати на нас.
Згодом Аліса говорила, що їй зроду не доводилося бачити такої метушні, яку зчинили двійники. А скільки мотлоху вони натягли на себе! І скільки мороки було, поки вона зав’язала мотузки і застебнула ґудзики!
— Без сумніву, коли вони закінчать зодягатися, вони будуть нагадувати клунки з старою одежею! — говорила собі Аліса, приладжуючи валик на шию Близняка. «Це щоб голови не відрубали», пояснив він.
— Розумієш, — додав він цілком серйозно, — найгірше, що може трапитися в бійці, це коли тобі стинають голову.
Аліса голосно засміялася. Вона вдала, що кашляє, боячись образити його почуття.
— Я дуже блідий? — запитав Близнюк, підходячи, щоб вона приладнала йому шолом. (Він називав це шоломом, насправді це була скоріше каструля).
— Авжеж… Так… Трошки, — ввічливо відповіла Аліса.
— Взагалі я дуже хоробрий, — продовжував він тихенько, — але сьогодні в мене болить голова.
— А в мене болить зуб! — озвався й собі Близняк, що підслухав братові слова. — Я почуваю себе набагато гірше, ніж ти.
— Тоді вам краще сьогодні не битися, — промовила Аліса, користуючись слушною нагодою помирити їх.
— Ми повинні побитися хоч трохи. Але я не наполягаю на довгій бійці, — сказав Близнюк. — Котра зараз година?
Близняк поглянув на годинника і сказав:
— Пів на п’яту.
— Давай битися до шостої години, потім будемо обідати, — запропонував Близнюк.
— Добре, — сумно погодився брат. — А вона хай слідкує. Але не підходь надто близько,- додав він.- Я б’ю все, що бачу… коли по-справжньому розійдуся.
— А я б’ю все, що попадається під руку, — закричав Близнюк,- хоч бачу, хоч ні!
Аліса засміялася.
— Гадаю, що цим деревам часто попадає,- сказала вона.
Близнюк подивився навкруги з самовдоволеною посмішкою.
— Не думаю, — сказав він, — що встоїть хоч одне дерево до кінця нашої бійки!
— І все це через якесь брязкальце! — промовила Аліса, яка все ще сподівалася викликати у них хоч крихту сорому за бійку через таку дрібницю.
— Я б не приймав це так близько до серця, — пояснив Близнюк,- якби брязкальце не було зовсім нове.
— Хоч би прилетів чорний ворон! — подумала Аліса.
— У нас всього один меч, розумієш, — звернувся Близнюк до брата. — Але ти можеш скористатися парасолькою, вона так само гостра. Тільки треба швидше починати. Робиться зовсім темно.
— Навіть темніше, — додав Близняк.
Раптом все оповили сутінки, і Аліса вирішила, що наближається гроза.
— Яка важка чорна хмара! — сказала Аліса. — І як швидко вона наближається! Що це — у неї, здається, є крила!
— Це ворон! — пронизливо закричав зляканий Близнюк. Обидва брати кинулися навтіки і за мить зникли з очей.
Аліса трохи одбігла в ліс і зупинилася під великим деревом.
— Тут він до мене не добереться, — подумала Аліса. — Він такий великий, що не пролізе поміж дерев. Якби тільки він не махав так крилами… Здійняв у лісі справжню бурю… Чи бач, летить чиясь хустка!
____________________________________________________
Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):
— Гадаю, ти готовий стати зі мною на герць? — мовив Круть уже спокійнішим тоном.
— Може, й так, — похмуро сказав Верть, виповзаючи з парасоля. — Тільки нехай вона допоможе нам спорядитися.
Брати взялися за руки і подались до лісу. За хвилю вони повернулися з цілими оберемками всякого манаття: пледи, подушки, килимки, скатертини, накривки від банячків і відерця на вугілля.
— Сподіваюся, тебе не треба вчити, як давати раду шпилькам та зав’язувати шворки? — поцікавився Круть. — Тільки затям: кожен із цих обладунків має сидіти на нас, як улитий!
Опісля Аліса розповідала, що зроду не бачила такої безглуздої метушні, як та, що її зчинила ця парочка. Чого тільки не понапинали вони на себе!.. І все це, з ласки братів, доводилося зав’язувати й застібати Алісі!
«Врешті-решт на герць стануть дві добрячі торби мотлоху!» — подумала Аліса, підв’язуючи диванну подушку Вертеві на шию — «щоб убезпечити голову від стинання», як він висловився.
— Знаєш, — додав він поважно, — одна з найгірших у битві втрат — втрата голови.
Аліса голосно хмикнула, але вдала, ніби закашлялась: боялася, щоб він не образився.
— Чи не занадто я блідий? — поцікавився Круть, підходячи до неї підв’язати «шолом». (Те, що він називав шоломом, куди більше скидалося на баняк.)
— Ну, як вам сказати… — обережно промовила Аліса. — Трохи блідуватий.
— Взагалі-то я хороброго десятка, — сказав Круть притишеним голосом. — Тільки в мене чогось розболілася голова.
— А в мене — зуб! — похвалився Верть, зачувши останні слова. — Мені болячіше, ніж тобі!
— Тоді сьогодні вам до бою краще не ставати, — сказала Аліса, рада нагоді помирити братів.
— Ми обмежимося маленькою духопелівкою, — відказав Круть. — Для довшої рубанини нема настрою. Котра зараз година?
Верть зиркнув на свого годинника:
— Пів на п’яту.
— Б’ємося до шостої, а тоді сідаємо обідати, — запропонував Круть.
— Чудово, — зітхнув Верть. — А вона хай спостерігає… — Тільки дуже близько не підходь, — докинув він. — Бо я, коли розійдуся — кришу все, що трапить на очі!
— А я — все, що трапить під руку! — крикнув Круть. — Хоч бачу, хоч ні!
— Тоді найбільше, мабуть, перепадає деревам, — пирснула Аліса.
Круть із задоволеним усміхом роззирнувся довкола.
— Навряд чи до кінця нашого герцю тут залишиться бодай одне дерево!
— І все через якесь недолуге брязкальце! — сказала Аліса, сподіваючись хоч трохи їх присоромити.
— Я не наполягав би на герці, — пояснив Круть, — але ж воно нове!
«Час би вже летіти крукові!» — подумала Аліса.
— Знаєш, — звернувся Круть до брата, — у нас на двох лише один меч. Але ти можеш скористатися з парасоля: він анітрохи не тупіший. Та не барімося. Скоро тут буде темно, аж чорно.
— І навіть ще темніше, — підхопив Верть.
Зненацька усе навкруг почорніло, аж Аліса злякалася, чи не насувається гроза.
— Але ж і хмарище! — промовила вона. — І як швидко вона лине! Ото! Здається, у неї крила!
— Це Крук! — моторошно заверещав Круть.
Брати кинулись навтікача і миттю згинули з очей. Аліса пірнула в ліс і сховалася під великим деревом.
«Тут він мене не дістане, — подумала вона. — Надто він здоровенний, аби протиснутись між дерев. Але як він лопоче крильми!.. Зчинив у лісі справжню бурю!.. Он комусь навіть шаль звіяло вітром!..»
.
____________________________________________________
Украинский перевод Виктории Нарижной (2008):
— Сподіваюся, ти готовий стати на ратну битву? — сказав Женчичок уже спокійніше.
— Думаю, так, — похмуро відповів Бренчичок і випручався з парасолі, — але ВОНА має допомогти нам як слід обрядитися, от що.
Тож двійко братів пліч-о-пліч пішли кудись у глиб лісу й невдовзі повернулися з повними руками всякого мотлоху — зокрема тут були подушки-валики, ковдри, килимки з-під каміна, скатерки, накривки від посуду та цеберки для вугілля.
— Сподіваюся, ти вправна в заколюванні булавок та зав’язуванні шнурків? — спитав Женчичок. — Кожну з цих речей треба на нас нап’ясти, так чи інак.
Пізніше Аліса розповідала, що за все своє життя не бачила, аби хтось зчиняв таку катавасію довкола якоїсь події. Як ця парочка метушилася! Що за силу-силенну речей вони на себе налягли! Скільки мороки завдали вони їй зі своїми шнурівками та ґудзиками!
— Чесне слово, коли вони нарешті вберуться, то найбільше скидатимуться на бганки старого шмаття! — сказала Аліса сама до себе, припасовуючи подушку-валик довкола Бренчичкової шиї (за його словами, для того, аби йому не відтяли голову).
— Розумієш, — розсудливо сказав він, — одна із найсерйозніших речей, що може трапитися в битві, — це коли тобі відтинають голову.
Аліса не стримала сміх, але зуміла замаскувати його під кашель, боячись, що це зачепить Бренчичкові почуття.
— Я виглядаю дуже блідим? — спитав Женчичок, підходячи, аби на нього вдягай шолом. (Він НАЗИВАВ це шоломом, але насправді це куди більше скидалося на каструлю.)
— Ну… так… ТРОХИ, — чемно відповіла Аліса.
— Взагалі-то я дуже хоробрий, — продовжив він тихим голосом, — але сьогодні в мене, як на зло, болить голова.
— А в МЕНЕ — зуби, — докинув Бренчичок, який підслухав цю фразу. — Мені значно гірше, ніж тобі.
— Тоді краще вам сьогодні й не битися, — сказала Аліса, подумавши, що це чудова нагода встановити мир.
— Ми МАЄМО стати хоч на якусь битву, втім, можна обмежитися коротенькою, — сказав Женчичок. — Котра зараз година?
Бренчичок подивився на годинник і сказав:
— О пів на п’яту.
— Пропоную битися до шостої, а тоді пообідати [3], — сказав Женчичок.
— То й добре, — сказав Бренчичок, дещо засмучений, — а ВОНА може на нас подивитись… Тільки не підходь НАДТО близько, — додав він, — я зазвичай гамселю все, що бачу… коли по-справжньому захоплюся.
— Зате Я гамселю все, до чого дотягнуся, — вигукнув Женчичок, — і байдуже, бачу я це чи ні!
Аліса засміялася.
— Тоді ви, певно, часто гамселитесь ОБ ДЕРЕВА, — сказала вона.
Женчичок роззирнувся довкруж із переможною посмішкою.
— Не думаю, — сказав він, — що тут стоятиме хоч одне дерево тоді, коли ми закінчимо.
— І все це через тарахкальце! — сказала Аліса, все ще сподіваючись, що їм стане хоч ТРОХИ соромно битися через таку дрібницю.
— Я б не обурився так сильно, — сказав Женчичок, — якби воно не було зовсім новеньким.
«Хоч би й справді хижий ворон налетів», — подумала Аліса.
— У нас, як бачиш, тільки одна шпага, — сказав братові Женчичок, — але ти можеш скористатися парасолею: вона не менш гостра. Тільки нам треба хутко починати. Вже стає так темно, що далі нікуди.
— І навіть ще темніше, — зауважив Бренчичок.
Темрява насувалася так несподівано, аж Алісі подумалося, що надходить буревій.
— Ну й чорнюща хмара, зовсім непроглядна! — сказала вона. — А як швидко насувається! О, мені здалося, в неї є крила!
— Це ворон! — заволав Женчичок верескливим із переляку голосом, й обоє братів дременули геть, тільки слід захолов.
Аліса трохи забігла в ліс і зупинилася під великим деревом. «ТУТ йому мене ніколи не дістати, — подумала вона, — він надто великий, аби протиснутися поміж дерев. Але як було б добре, аби той ворон не так сильно метляв крилами! В лісі від нього просто буря — он у когось шаль віднесло!»
—-
ПРИМІТКИ ПЕРЕКЛАДАЧА:
3 — В Англії обідом називають головний прийом їжі, який відбувається переважно ввечері.
____________________________________________________
Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніса Мускі):
— Здаецца, што павінна распачацца бойка,- супакоіўшыся прамовіў Цілідон.
— Прапанова прынята,- змрочна адказаў Цілідзін, вылязаючы з парасона,- толькі хай яна дапаможа нам падрыхтавацца.
Узяўшы адно аднаго за рукі, абодва сыйшлі кудысьці ў лес і праз хвіліну-другую вярнуліся несучы вялізную колькасць прыладаў для абароны: падушкі, коўдры, дыванкі, абрусы, жалезныя талеркі і вёдры для вугля.
— Трэба ўсё добра прывязаць! Ці ты зможаш?- уважліва спытаў Цілідон.- Трэба ўсё гэта да шчэнту на нас апрануць ды добра прымацаваць.
Потым Аліса распавядала, што за ўсё свае жыццё не бачыла большай мітусні, як ў той момант, пакуль яна дапамагала абодвум братам… а якую ж колькасць ўсяго яны пыталіся на сябе начапіць! І усё гэта дзяўчынцы трэба было замацаваць з дапамогаю кнопак і добра прывязаць.
— Гэдак яны ператворацца на кучы старой бялізны, калі я скончу!- вырашыла Аліса, прымацоўваючы падушку да шыі Цілідзіна.
— Гэта перашкодзіць яму адсячы мне галаву,- канстатаваў ён, а потым сур’ёзным тонам дадаў,- застацца без галавы… гэта самае кепскае, што можа стацца падчас бойкі.
Аліса рассмяялася, але адразу ж зрабіла выгляд, што закхекалася, каб не пакрыўдзіць чалавечка.
— Ці не вельмі я бляднючы?- спытаў Цілідон, калі дзяўчынка прывязвала да яго галавы шлем. (Дакладней тое, што ён называў шлемам, хаця гэта больш нагадвала звычайную каструлю.)
— Самую крышачку,- далікатна адказала Аліса.
— Я вельмі адважны,- прашапатаў чалавечак,- але ж сёння ў мяне моцна баліць галава.
— А ў мяне зубы,- сказаў Цілідзін, падслухаўшы брата.- Мая хвароба мацнейшая за тваю!
— Тады вам сёння нельга біцца,- прамовіла дзяўчо, спадзеючыся, што гэдак зможа прымірыць змаганцаў.
— Але ж хаця б самая маленечкая бойка павінна адбыцца, нашто нам доўгае змаганне,- супакоіў Алісу Цілідон.- Колькі зараз часу?
— А палове на пятую,- адказаў Цілідзін, гледзячы на гадзіннік.
— Ну вось, паб’емся гэдак да шостай гадзіны і абедаць!
— Выдатна,- крыху маркотна адказаў яму брат,- а яна хай назірае… Толькі глядзі, не падыходзь надта блізка,- дадаў ён,- Падчас бойкі ты можаш трапіць пад маю гарачую руку. Калі я моцна раззлуюся, я б’ю па ўсім што бачу!
— А я ўвогуле разбураю ўсё да чаго дацягнуся,- крычаў Цілідон,- бачу я гэта ці не!
— Дык вы гэдак ўсе дрэвы пашкодзіце,- рассмяяўшыся прамовіла Аліса.
— Думаю,- сказаў Цілідзін азіраючыся па баках з усмешкаю задавальнення,- калі мы скончым, вакол нас будуць адны трэскі.
— І ўсё з-за нейкай бразготкі,- уздыхнула дзяўчынка, усё яшчэ спадзеючыся пасароміць іх за тое, што б’юцца з-за такой дробязі .
— Мне таксама не хочацца гэтага рабіць,- сказаў Цілідон,- але ж яна была зусім новай.
— Хучшэй бы ўжо варона прыляцела,- падумала Аліса.
— У нас толькі адна шабля на дваіх,- сказаў Цілідон брату,- але ў цябе ёсць парасон, а ён, ведаеш, які востры. Тым не менш трэба пачынаць шпарчэй. Бо хутка тут будзе цёмна, як у склепе.
— І нават яшчэ цямней,- заявіў Цілідзін.
Сцямнела настолькі раптоўна, што Аліса вырашыла, што набліжаюцца грымоты.
— Якая вялізная чорная хмара,- заўважыла яна-. І як хутка набліжаецца! Здаецца яна мае крылы!
— Варона!- у непакоі завішчаў Цілідон і абодва браты, схапіўшы ногі ў рукі, праз імгненне зніклі.
А дзяўчынка пайшла праз лес па невялічкай сцежачцы і спынілася пад вялізным дрэвам.
— Тут яна мяне не знойдзе ,- вырашыла Аліса,- яна надта тоўстая, каб прабрацца між дрэў. А як жа ж яна махае крыламі… Тут у лесе пачаўся сапраўдны ўраган… Во, з кагосьці хустку здула!
____________________________________________________