«Алиса в Зазеркалье» — Неопубликованная глава «Шмель в парике»

Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ |

alice_t_16
Рис. Джона Тенниела.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

ОРИГИНАЛ на английском (1865):

A Wasp in a Wig

…and she was just going to spring over, when she heard a deep sigh, which seemed to come from the wood behind her.

«There’s somebody very unhappy there,» she thought, looking anxiously back to see what was the matter. Something like a very old man (only that his face was more like a wasp) was sitting on the ground, leaning against a tree, all huddled up together, and shivering as if he were very cold.

«I don’t think I can be of any use to him,» was Alice’s first thought, as she turned to spring over the brook: — «but I’ll just ask him what’s the matter,» she added, checking herself on the very edge. «If I once jump over, everything will change, and then I can’t help him.»

So she went back to the Wasp — rather unwillingly, for she was very anxious to be a queen.

«Oh, my old bones, my old bones!» he was grumbling as Alice came up to him.

«It’s rheumatism, I should think,» Alice said to herself, and she stooped over him, and said very kindly, «I hope you’re not in much pain?»

The Wasp only shook his shoulders, and turned his head away. «Ah deary me!» he said to himself.

«Can I do anything for you?» Alice went on. «Aren’t you rather cold here?»

«How you go on!» the Wasp said in a peevish tone. «Worrity, Worrity! There never was such a child!»

Alice felt rather offended at this answer, and was very nearly walking on and leaving him, but she thought to herself «Perhaps it’s only pain that makes him so cross.» So she tried once more.

«Won’t you let me help you round to the other side? You’ll be out of the cold wind there.»

The Wasp took her arm, and let her help him round the tree, but when he got settled down again he only said, as before, «Worrity, worrity! Can’t you leave a body alone?»

«Would you like me to read you a bit of this?» Alice went on, as she picked up a newspaper which had been lying at his feet.

«You may read it if you’ve a mind to,» the Wasp said, rather sulkily. «Nobody’s hindering you, that I know of.»

So Alice sat down by him, and spread out the paper on her knees, and began. «Latest News. The Exploring Party have made another tour in the Pantry, and have found five new lumps of white sugar, large and in fine condition. In coming back — «

«Any brown sugar?» the Wasp interrupted.

Alice hastily ran her eyes down the paper and said «No. It says nothing about brown.»

«No brown sugar!» grumbled the Wasp. «A nice exploring party!»

«In coming back,» Alice went on reading, «they found a lake of treacle. The banks of the lake were blue and white, and looked like china. While tasting the treacle, they had a sad accident: two of their party were engulped — «

«Where what?» the Wasp asked in a very cross voice.

«En-gulph-ed,» Alice repeated, dividing the word in syllables.

«There’s no such word in the language!» said the Wasp.

«It’s in the newspaper, though,» Alice said a little timidly.

«Let’s stop it here!» said the Wasp, fretfully turning away his head.

Alice put down the newspaper. «I’m afraid you’re not well,» she said in a soothing tone. «Can’t I do anything for you?»

«It’s all along of the wig,» the Wasp said in a much gentler voice.

«Along of the wig?» Alice repeated, quite pleased to find that he was recovering his temper.

«You’d be cross too, if you’d a wig like mine,» the Wasp went on. «They jokes, at one. And they worrits one. And then I gets cross. And I gets cold. And I gets under a tree. And I gets a yellow handkerchief. And I ties up my face — as at the present.»

Alice looked pityingly at him. «Tying up the face is very good for the toothache,» she said.

«And it’s very good for the conceit,» added the Wasp.

Alice didn’t catch the word exactly. «Is that a kind of toothache?» she asked.

The Wasp considered a little. «Well, no,» he said: «it’s when you hold up your head — so — without bending your neck.»

«Oh, you mean stiff-neck,» said Alice.

The Wasp said «That’s a new-fangled name. They called it conceit in my time.»

«Conceit isn’t a disease at all,» Alice remarked.

«It is, though,» said the Wasp: «wait till you have it, and then you’ll know. And when you catches it, just try tying a yellow handkerchief round your face. It’ll cure you in no time!»

He untied the handkerchief as he spoke, and Alice looked at his wig in great surprise. It was bright yellow like the handkerchief, and all tangled and tumbled about like a heap of sea-weed. «You could make your wig much neater,» she said, «if only you had a comb.»

«What, you’re a Bee, are you?» the Wasp said, looking at her with more interest. «And you’ve got a comb. Much honey?»

«It isn’t that kind,» Alice hastily explained. «It’s to comb hair with — your wig’s so very rough, you know.»

«I’ll tell you how I came to wear it,» the Wasp said. «When I was young, you know, my ringlets used to wave — «

A curious idea came into Alice’s head. Almost every one she had met had repeated poetry to her, and she thought she would try if the Wasp couldn’t do it too. «Would you mind saying it in rhyme?» she asked very politely.

«It aint what I’m used to,» said the Wasp: «however I’ll try; wait a bit.» He was silent for a few moments, and then began again —

«When I was young, my ringlets waved
And curled and crinkled on my head:
And then they said ‘You should be shaved,
And wear a yellow wig instead.’
 
But when I followed their advice,
And they had noticed the effect,
They said I did not look so nice
As they had ventured to expect.
 
They said it did not fit, and so
It made me look extremely plain:
But what was I to do, you know?
My ringlets would not grow again.
 
So now that I am old and grey,
And all my hair is nearly gone,
They take my wig from me and say
‘How can you put such rubbish on?’
 
And still, whenever I appear,
They hoot at me and call me ‘Pig!’
And that is why they do it, dear,
Because I wear a yellow wig.»

«I’m very sorry for you,» Alice said heartily: «and I think if your wig fitted a little better, they wouldn’t tease you quite so much.»

«Your wig fits very well,» the Wasp murmured, looking at her with an expression of admiration: «it’s the shape of your head as does it. Your jaws aint well shaped, though — I should think you couldn’t bite well?»

Alice began with a little scream of laughing, which she turned into a cough as well as she could. At last she managed to say gravely, «I can bite anything I want,»

«Not with a mouth as small as that,» the Wasp persisted. «If you was a-fighting, now — could you get hold of the other one by the back of the neck?»

«I’m afraid not,» said Alice.

«Well, that’s because your jaws are too short,» the Wasp went on: «but the top of your head is nice and round.» He took off his own wig as he spoke, and stretched out one claw towards Alice, as if he wished to do the same for her, but she kept out of reach, and would not take the hint. So he went on with his criticisms.

«Then, your eyes — they’re too much in front, no doubt. One would have done as well as two, if you must have them so close — «

Alice did not like having so many personal remarks made on her, and as the Wasp had quite recovered his spirits, and was getting very talkative, she thought she might safely leave him. «I think I must be going on now,» she said. «Good-bye.»

«Good-bye, and thank-ye,» said the Wasp, and Alice tripped down the hill again, quite pleased that she had gone back and given a few minutes to making the poor old creature comfortable.

____________________________________________________

Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):

ШМЕЛЬ в ПАРИКЕ

…и она совсем уже собралась перепрыгнуть через ручеек, как вдруг услышала глубокий издох, — казалось, кто-то вздыхал в лесу у нее за спиной.

— Кому-то там очень грустно, — подумала Алиса, с тревогой вглядываясь в лес. На земле, облокотись о ствол, съежившись и дрожа, словно от холода, сидело какое-то существо, весьма похожее на дряхлого старичка (только лицом оно больше походило на шмеля).

— Я, по-моему, ему ничем помочь не могу, — решила Алиса и повернулась, чтобы перепрыгнуть через ручеек.

— И все же я спрошу у него, в чем дело, — прибавила она, останавливаясь на самом краю.

И она подошла к Шмелю — без особой, правда, охоты, ибо ей очень хотелось поскорее пройти в Королевы.

— Ох, болят мои старые косточки, болят, — бормотал Шмель.

— Должно быть, это ревматизм, — подумала Алиса, склоняясь над ним.

— Надеюсь, вам не очень больно? — спросила она мягко.

Шмель только пожал плечами и отвернулся.
— Ах, господи! — прошептал он.

— Что я могу для вас сделать? — продолжала Алиса. — Вам здесь не холодно?

— И пристает, и болтает! — проговорил недовольно Шмель. — И одно ей, и другое! Господи, что за ребенок!

Алиса обиделась — ей очень хотелось повернуться и уйти, но она подумала:
— Может, это он от боли такой сердитый?

И она решила попытаться еще раз.
— Разрешите, я помогу вам сесть по другую сторону дерева. Там не так дует.

Шмель взял Алису под руку и, опираясь на нее, перешел на другую сторону; однако, усевшись, он снова сказал:
— И пристает, и болтает! Неужели не можешь оставить меня в покое, а?

— Хотите, я вам немного почитаю? — предложила Алиса, подняв газету, лежавшую у ее ног.

— Можешь почитать, если хочешь, — сказал угрюмо Шмель. — Тебе вроде никто не мешает.

Алиса уселась с ним рядом и, развернув на коленях газету, начала:
— «Последние новости. Поисковая партия отправилась снова в Кладовую и обнаружила там еще пять кусков сахара, довольно больших и в хорошей сохранности. На обратном пути…»

— А сахарного песку там не было? — прервал Алису Шмель.

Алиса быстро просмотрела страницу.
— Нет, — отвечала она. — Насчет сахарного песку ничего не сказано.

— Сахарного песку не нашли! — проворчал Шмель. — Тоже мне поисковая партия!

— «Да обратном пути обнаружили озеро киселя. Берега озера были сине-белыми и походили на фаянс. Во время снятия пробы приключилось несчастье — два члена экспедиции были поглощены…»

— Были что? — спросил сердито Шмель.

— По-гло-ще-ны, — повторила Алиса по слогам.

— Такого слова в английском языке нет! — сказал Шмель.

— Но в газете есть, — возразила робко Алиса.

— Пусть оно там и остается, — сказал раздраженно Шмель и отвернулся. Алиса отложила газету.

— Боюсь, вы неважно себя чувствуете, — сказала она, пытаясь успокоить Шмеля. — Не могу ли я чем-то вам помочь?

— Это все из-за парика, — проговорил Шмель смягчаясь.

— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что настроение у Шмеля улучшается.

— Ты бы тоже сердилась, если б у тебя был такой парик, — продолжал Шмель. — Все только и делают, что разные про него шутки шутят. И пристают. Ну, я и сержусь. А еще охлаждаюсь. И достаю желтый платок. И подвязываю щеку — вот так.

Алиса с жалостью взглянула на него.
— Подвязывать щеку надо, если зубы болят, — сказала она. — Очень помогает от зубной боли.

— И от чванства тоже, — подхватил Шмель. Алиса не расслышала.

— Это тоже болезнь, вроде зубной боли? — переспросила она. Шмель на минуту задумался.

— Да н-нет, — сказал он. — Это когда голову держишь высоко… вот так… и шею согнуть не можешь.

— А-а, это когда прострел, — сказала Алиса. Шмель возразил:

— Это что-то новое. В наше время это называли чванством.

— Чванство это совсем не болезнь, — заметила Алиса.

— А вот и нет, — ответил Шмель. — Подожди, пока сама заболеешь — тогда узнаешь. А когда ты ее подхватишь, попробуй, повяжись желтым платком! Это тебя живо исцелит!

С этими словами Шмель развязал платок — и Алиса с удивлением увидала, что на голове у него надет парик. Парик был ярко-желтый, как и платок, и весь встрепанный и запутанный, словно груда водорослей.

— Вы могли бы привести свой парик в порядок, если б у вас был гребешок.

— А-а, так ты, значит, курица, да? — спросил Шмель, вглядываясь в нее с большим интересом. — Гребешок у тебя, говоришь, есть. А яйца ты несешь?

— Нет, это совсем другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Им волосы расчесывают — парик у вас, знаете ли, совсем растрепался,

— Я тебе расскажу, как он у меня появился, — сказал Шмель. — В молодости, знаешь, волосы у меня вились.

Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Многие из тех, кого она встречала в этой стране, читали ей стихи, и она решила испытать и Шмеля.

— Не могли бы вы рассказать об этом стихами? — попросила Алиса очень учтиво.

— Я этому не обучен, — отвечал Шмель, — ну, да ладно, попытаюсь… подожди-ка…

Он помолчал, а потом снова начал:

Когда легковерен и молод я был,
Я кудри растил, и берег, и любил.
Но все говорили: «О, сбрей же их, сбрей,
И желтый парик заведи поскорей!»

И я их послушал и так поступил:
И кудри обрил, и парик нацепил
Но все закричали, взглянув на него:
«Признаться, мы ждали совсем не того!»

«Да, — все говорили, — он плохо сидит.
Он так не к лицу вам, он так вас простит!»
Но, друг мой, как было мне дело спасти?
Уж кудри мои не могли отрасти…

И нынче, когда я не молод и сед,
И прежних волос на висках моих нет.
Мне крикнули: «Полно, безумный старик!»
И сдернули мой злополучный парик.

И все же, куда бы ни выглянул я.
Кричат: «Грубиян! Простофиля! Свинья!»
О, друг мой! К каким я обидам привык,
Как я поплатился за желтый парик!

                     <стихотворение в пер. О. Седаковой>

— Я вам очень сочувствую, — сказала Алиса от души. — По-моему, если бы ваш парик сидел лучше, вас бы так не дразнили.

— _Твой-то_ парик сидит прекрасно, — пробормотал Шмель, глядя на Алису с восхищением. — Это потому, что у тебя форма головы подходящая. Правда, челюсти у тебя не очень хороши. Небось, укусить как следует не сможешь?

Алиса расхохоталась, но тут же постаралась сделать вид, что ее одолел кашель. Наконец, ей удалось взять себя в руки, и она серьезно ответила:
— Я могу откусить все, что хочу.

— С таким-то ротиком? — настаивал Шмель. — Вот, скажем, во время нападения, смогла бы ты ухватить врага зубами за шиворот?

— Боюсь, что нет, — отвечала Алиса.

— То-то, — сказал Шмель. — Это потому, что челюсти у тебя коротки. Зато макушка у тебя круглая и хорошей формы.

С этими словами он снял собственный парик и протянул лапку к Алисе, словно хотел сделать то же и с нею, — но Алиса отошла подальше, сделав вид, что не понимает намека. И Шмель продолжал свою критику.

— А твои глаза — слишком уж они сдвинуты вперед. Это точно. Одного бы хватило вполне — зачем же два, если они так близко посажены?

Алисе не понравилось, что Шмель ее так разбирает, и, видя, что он совсем оправился и разговорился, она решила, что может спокойно идти дальше.

— Пожалуй, мне нужно идти, — сказала она. — Прощайте.

— Прощай — и спасибо тебе, — отвечал Шмель.

И Алиса снова сбежала вниз по склону, довольная, что задержалась на несколько минут и успокоила бедного старичка.

——

Из комментариев к изданию «Алисы» в серии «Литературные памятники», 1978:

Редакционная коллегия серии «Литературные памятники» выражает сердечную благодарность г-ну Норману Армору-младшему, владельцу рукописи, г-ну Филипу Жаку и г-же Элизабет Кристи, хранителям литературного наследия Ч. Л. Доджсона, давшим нам разрешение на публикацию эпизода «Шмель в парике», а также доктору Эдварду Гилиано (Нью-Йоркский университет), любезно приславшему нам экземпляр текста, опубликованного Обществом Льюиса Кэрролла.

—-

ПРИМЕЧАНИЯ Н. М. Демуровой:

Эпизод со Шмелем печатается по изд: Lewis Carroll. The Wasp in a Wig. A «Suppressed» Episode of Through the Looking-Glass. With a Preface, Introduction and Notes by M. Gardner. Carroll Studies No. 2. The Lewis Carroll Society of North America. NY, 1977. «The Wasp in a Wig» copyright (c) 1977 by Philip Jaques and Elisabeth Christie, Trustees of the Estate of the late C. L. Dodgson.
По первоначальной мысли Кэрролла, этот эпизод должен был предварить заключительную главу «Зазеркалья», где Алиса наконец становится Королевой; однако, по предложению Тенниела, Кэрролл исключил этот эпизод из окончательного текста (см. с. 143). В оригинале Wasp у Кэрролла — существо мужского рода; при переводе мы сочли нужным сохранить эту особенность персонажа и сделали его Шмелем.

____________________________________________________

Перевод Дмитрия Ермоловича (2017):

Шершень в парике

…и уже собралась его перепрыгнуть, как вдруг откуда-то сзади — скорее всего, из леса — до неё донёсся чей-то тяжкий вздох.

«Кому-то очень плохо», — подумала она и с тревогой оглянулась. На земле, прислонившись к дереву, сидел какой-то глубокий старик— вот только лицом он напоминал скорее шершня, чем человека. Он съёжился и дрожал, будто от лютого холода.

«Вряд ли ему будет от меня какой-то прок, — решила Алиса. Повернувшись обратно, она приблизилась к ручью, но на самом краешке берега передумала. — Нет, пойду хотя бы спрошу его, в чём дело. А то перепрыгну, и всё изменится, а я уже не смогу ему помочь».

И она пошла назад, хотя и с неохотой, потому что ей не терпелось поскорее стать Королевой.

— Ах, косточки мои, старые мои косточки! — запричитал Шершень, когда Алиса подошла ближе.

«Наверное, у него ревматизм», — подумала Алиса и, склонившись к нему, участливо спросила:

— Надеюсь, вам не очень больно?

Шершень только передёрнул плечами и отвернулся.

— Ах я несчастный! — сказал он себе под нос.

— Вам чем-нибудь помочь? — продолжала Алиса. — Не холодно ли вам тут?

— Ну, сколько можно! — раздражённо ответил Шершень.— Охи да ахи! В жизни не встречал подобного ребёнка!

Алису этот ответ обидел, и она уже готова была оставить его и пойти своей дорогой, но подумала: «Может, это он от боли так злится?» И попробовала ещё раз:

— Позвольте, я усажу вас с другой стороны? Там меньше дует.

Шершень взял Алису под руку и с её помощью перешёл к другой стороне дерева, но, усевшись снова, заворчал, как и прежде:

— Охи да ахи! Неужели нельзя оставить меня в покое?

— Хотите, я вам почитаю? — спросила Алиса и взяла в руки газету, лежавшую у его ног.

— Читай, если угодно! — недовольно ответил Шершень.— Никто тебе, по-моему, не мешает.

Алиса села рядом с ним, развернула газету и, положив её на колени, начала:

— «Последние известия. Разведочная партия совершила очередную вылазку в буфетную комнату и обнаружила там ещё пять крупных кусков белого сахара в отличном состоянии. На обратном пути…»

— А жёлтого сахара не нашли? — перебил Шершень.

Алиса быстро пробежала заметку глазами и сказала:

— Нет, про жёлтый сахар ничего не сказано.

— Надо же, не нашли жёлтого! — заворчал Шершень. — Тоже мне, разведчики!

Алиса продолжила чтение:

— «На обратном пути партия обнаружила озеро патоки. У озера были бело-голубые берега, фарфоровые на вид. При опробовании патоки произошёл несчастный случай, а именноутонутие двух членов партии…»

— А именно что? — сурово переспросил Шершень.

— У-то-ну-ти-е, — по слогам повторила Алиса.

— Такого слова не существует!

— Но так в газете написано, — робко возразила Алиса.

— Хватит! — отрезал Шершень и нервно отвернулся. Алиса отложила газету.

— По-моему, вы плохо себя чувствуете, — сказала она примирительно. — Может, я могу вам чем-то помочь?

— Это всё из-за парика, — смягчился Шершень.

— Из-за парика? — переспросила Алиса, радуясь, что Шершень успокаивается.

— Ты б тоже злилась, если б носила такой парик, как я,— продолжал он. — Все надо мной насмехаются, пристают. И тогда я злюсь. И мёрзну. И сажусь под дерево. И достаю жёлтый платочек. И подвязываю щёку — вот как сейчас.

Алиса поглядела на него с жалостью:

— Щёку подвязывают при зубной боли.

— А ещё это хорошо помогает от спеси.

Алиса не расслышала последнее слово:

— Это какой-то вид зубной боли?

Шершень задумался.

— Да нет, — сказал он. — Это когда задираешь голову — вот так, — и шея при этом не гнётся.

— А, это вы про окостенелость?

— Не знаю, может, нынче это так называют. В моё время говорили: спесь.

— Но спесь — это вовсе не болезнь, — заметила Алиса.

— Именно что болезнь, — сказал Шершень. — Погоди, вот подхватишь её сама, так поймёшь. А если уж заболеешь, попробуй подвязать щёку жёлтым платком — как рукой снимет!

С этими словами он развязал платок, и Алиса с большим удивлением стала разглядывать его парик — такой же, как и платок, ярко-жёлтый. Он был так спутан и скомкан, что напоминал кучку водорослей.

— Был бы у вас гребешок, — сказала Алиса, — ваш парик можно было бы привести в какой-то порядок.

— А ты что, курочка, что ли? — спросил Шершень, глядя

на неё с любопытством. — Гребешок носишь? Но, небось, поменьше, чем у петуха?

— Нет-нет, я совсем про другой гребешок, — поспешила объяснить Алиса. — Про тот, которым волосы расчёсывают: у вас парик очень спутанный.

— Могу рассказать, как он у меня появился. Знаешь, в детстве я имел заросли кудрей…

Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Почти все, с кем она встречалась, читали ей стихи, и она решила проверить, сумеет ли и Шершень что-то продекламировать.

— А вы не против рассказать это стихами? — очень вежливо спросила она.

— Мне это как-то непривычно, — ответил Шершень, — нуда ладно, попробую; погоди минутку.

На несколько секунд он замолчал, а потом начал:

Имел я в детстве заросли кудрей,
Что обрамляли мой точёный лик.
Как вдруг мне повелели: «Кудри сбрей,
И ярко-жёлтый надевай парик!»

Последовал я этому совету,
За мной следили и вели учёт,
Потом сказали: «Нет, эффекта нету —
Такого, на который был расчёт».

Сказали мне, что дело не сложилось:
Сидит парик, как на свинье седло.
Но как же быть, скажите мне на милость?
Не отрастают кудри, как назло.

И вот теперь я стар и лысоват,
Те волосы, что были, поседели.
С меня парик сдирают, говорят:
«Как эту дрянь ты носишь, в самом деле?»

Везде меня третируют, ругая;
«Свинья!» — летит вдогонку злобный крик.
И всё из-за того лишь, дорогая,
Что ярко-жёлтый я ношу парик.

— Очень вам сочувствую! — искренне сказала Алиса. — По-моему, если бы ваш парик сидел чуть лучше, вас бы так не дразнили.

— Твой-то парик сидит прекрасно, — пробормотал Шершень, с восхищением разглядывая Алису. — Это потому что у тебя голова удобной формы. А вот челюсти подкачали: ты, небось, и кусать-то как следует не можешь?

Алиса едва не рассмеялась, но, спохватившись, сделала вид, что закашлялась. Наконец она успокоилась и сказала с серьёзным видом:

— Я могу кусать всё что угодно.

— Но не таким же малюсеньким ротиком! — стоял на своём Шершень. — Вот если ты подерёшься, например, сможешь ухватить противника зубами за загривок?

— Вряд ли, — призналась Алиса.

— То-то и оно! Челюсти у тебя коротковаты! Зато макушка симпатичная, круглая.

С этими словами Шершень стянул с себя парик и протянул к Алисе лапку с коготком, словно хотел снять парик и с неё, но она отстранилась и сделала вид, что не понимает его намерения. Шершень продолжил критику:

— Теперь глаза. Они у тебя чересчур сдвинуты вперёд, это факт. Да и сидят так близко, что и в толк не взять, зачем их два: и одного хватило бы …

Алисе было неприятно выслушать столько замечаний о своей личности, и, поскольку Шершень уже воспрял духом и разболтался, она решила, что может спокойно его оставить.

— Пожалуй, мне пора, — сказала она. — Всего хорошего!

— Всего хорошего, и спасибо тебе, — сказал Шершень. Алиса вновь сбежала по склону холма, довольная, что не пожалела нескольких минут и задержалась, чтобы утешить несчастное создание.

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ |