Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»
<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>
Рис. T. Jansson.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)
ОРИГИНАЛ на английском (1876):
Fit the Third
THE BAKER’S TALE
They roused him with muffins—they roused him with ice—
They roused him with mustard and cress—
They roused him with jam and judicious advice—
They set him conundrums to guess.
When at length he sat up and was able to speak,
His sad story he offered to tell;
And the Bellman cried “Silence! Not even a shriek!”
And excitedly tingled his bell.
There was silence supreme! Not a shriek, not a scream,
Scarcely even a howl or a groan,
As the man they called “Ho!” told his story of woe
In an antediluvian tone.
“My father and mother were honest, though poor—”
“Skip all that!” cried the Bellman in haste.
“If it once becomes dark, there’s no chance of a Snark—
We have hardly a minute to waste!”
“I skip forty years,” said the Baker, in tears,
“And proceed without further remark
To the day when you took me aboard of your ship
To help you in hunting the Snark.
“A dear uncle of mine (after whom I was named)
Remarked, when I bade him farewell—”
“Oh, skip your dear uncle!” the Bellman exclaimed,
As he angrily tingled his bell.
“He remarked to me then,” said that mildest of men,
“ ‘If your Snark be a Snark, that is right:
Fetch it home by all means—you may serve it with greens,
And it’s handy for striking a light.
“ ‘You may seek it with thimbles—and seek it with care;
You may hunt it with forks and hope;
You may threaten its life with a railway-share;
You may charm it with smiles and soap—’ ”
(“That’s exactly the method,” the Bellman bold
In a hasty parenthesis cried,
“That’s exactly the way I have always been told
That the capture of Snarks should be tried!”).
____________________________________________________
Перевод Михаила Пухова (1990):
Приступ Третий — Рассказ Булочника
Поднесли ему пышек, пломбира брикет,
Горчицу и ранний салат…
Поднесли ему джем и толковый совет —
И дюжину лучших шарад.
Наконец удалось ему сесть и начать
Свой донельзя печальный рассказ;
Закричал Благозвон: — Обормоты! Молчать! —
И свой колокол звучно потряс.
Абсолютная тишь! не шепнешь, не взвопишь,
И не крикнешь «ура», например;
Тот, кого звали «Эй!», драму жизни своей
Излагал на старинный манер.
— Я рожден в благородном, но честном роду…
— Опустить! — Благозвон заорал. —
Ночь нагрянет вот-вот, снова Снарк ускользнет —
Нам грозит неизбежный провал!
Мне мой дядя (в честь коего назван я был)
Дал совет в расставания час…
— Опустить м его! — Благозвон отрубил
И свой колокол грозно потряс.
— Дал совет он такой, — продолжал наш герой, —
«Если Снарка найдешь, не зевай:
Изловил — и назад, с ним попробуй салат,
И огонь из него выбивай. [13]
Ищите в наперстках — и здравых умах,
Гоняйтесь с надеждой и вилкой;
Грозите пакетами ценных бумаг,
И мылом маня, и ухмылкой…
(- Это верный подход, — Благозвон произнес,
Торопливо вмешавшись опять,
— Это правильный путь, если хочешь всерьез
Настоящего Снарка поймать!)
| Комментарии переводчика:
[13] Когда Холидей прислал Кэрроллу на одобрение рисунок «изобретенного» им Снарка, Кэрролл написал, что это чудовище восхитительно, но не может быть допущено на страницы книги, ибо Снарк непредставим! |
____________________________________________________
Перевод Андрея Москотельникова (2007-2010):
ПРИСТУП ТРЕТИЙ. Рассказ Булочника
Поднесли ему соль, поднесли винегрет,
Подносили и булки, и взятки,
Посулили варенье и дельный совет,
Разгадать предлагали загадки.
Он очнулся под охи, под «Вот-тебе-на!»,
Попросил их послушать рассказ.
Благозвон, не моргнув, объявил: «Тишина!»,
Колокольчиком громко потряс.
Тишина, как в могиле! Сразу рты все закрыли,
Возбужденье немного умеря;
Тот, кого звали «Эй!», начал повесть скорбей
В допотопной тягучей манере.
«Были мать и отец у меня бедняки…» —
«Ох, не надо — короче, мой друг!
Ночью поиски Снарка, увы, нелегки;
Прохлаждаться нам здесь недосуг!» —
«Хорошо, сокращаю на лет пятьдесят, —
Молвил Ох, пересиля икоту, —
Вплоть до дня, как в команду был вами я взят
И отправились мы на охоту.
Мне мой дядюшка дал превосходный совет
(Кстати, я ж в его честь наречён!)…» —
«Ох, короче, ну что это, право, за бред», —
Возмутился опять Благозвон.
Только Ох повторил: «Мне он так говорил:
«Коль со Снарком сойдёшься простым,
Ты его затуши да в салат покроши,
И огонь разожги тоже им.
Ищи его с мылом, но также с умом,
Гоняйся с надеждой и вилкой[14];
В напёрстках добычу схвати и притом
Любезности выскажи пылко»».
Благозвон встрепенулся, сжимая кулак:
«Вот уж точно! Отсюда и беды.
Эти Снарки охотникам в руки затак
Не даются — они привереды!».
| ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:
[14] В современной англоязычной культуре «Охота на Снарка» от самого своего появления в печати приобрела характер собрания цитат чуть ли не все случаи жизни. Например, как отметила в своё время Нина Демурова (см. примеч. на с. 282 указанной антологии «Topsy-Turvy World (Мир вверх тормашками)»), вдова Олдоса Хаксли мемуаристка Элсбет Хаксли назвала свою книгу «С надеждой и вилкой» (1967 г.). Прежние советские переводчики пренебрегали этой стороной бытования текста поэмы; при её воспроизведении по-русски они, скорее, старались превзойти один одного замысловатостью отсебятины, не давая себе отчёта в том, что даже если признать поэму нонсенсом с точки зрения содержания, по форме поэма вполне традиционна, это нарративный текст, в спокойной манере повествующий о неких событиях. Впрочем, следует сказать, что упомянутый нами Евгений Клюев всё же отмечает в цитированной выше работе, что абсурдность текста уравновешивается «абсолютным «структурным покоем», или «структурным комфортом»»; абсурдное содержание «оказывается целиком вписанным в… традиционный канон». Евгений Клюев даже выписывает соответствующее традиционному нарративному канону викторианской эпохи членение нашей поэмы, буквально совпадающее с её главами: презентация действующих лиц, публичное выступление, curriculum vitae одного из основных персонажей (Булочника), поучение, судебная процедура… Однако из своего интересного, но многословного и зачастую опирающегося на старые и изжившие себя источники исследования Эней, в русском переводе С. Ошерова, Всех вином оделив, …скорбящих сердца ободряет: Самым читаемым на английском языке в кэрроловское время был, несомненно, перевод Джона Драйдена попарно рифмующимися строками. А самыми часто встречающимися в нём словами были тревога (или забота, care) и надежда (hope) — соответственно по 10 и 7 раз в среднем на каждую из двенадцати песен, не считая однокоренных слов (см. также последние строки вышеприведённой цитаты). Эти два слова заключают соответственно первую и вторую строки знаменитого рефрена нашей поэмы («Охотились с мылом…»), таким образом они также наиболее частые в «Охоте» слова. Итак, являясь романом по форме, по своему содержанию «Охота», скорее, эпопея. Переводчик должен признаться, что не подозревал об этом к моменту окончания работы над переводом и впоследствии не сумел подыскать в нём места для повторяющегося слова «тревога», первоначально выпущенного. Восполняя пробел, переводчик иными средствами, вероятно в отечественном духе, переозвучил трагизм оригинала. |
____________________________________________________
Перевод Григория Кружкова (1991):
ВОПЛЬ ТРЕТИЙ. РАССКАЗ БУЛОЧНИКА
И катали его, щекотали его,
Растирали виски винегретом,
Тормошили, будили, в себя приводили
Повидлом и добрым советом.
И когда он очнулся и смог говорить,
Захотел он поведать рассказ.
И вскричал Балабон: ‘Попрошу не вопить!
И звонком возбужденно затряс.
Воцарилася тишь. Доносилося лишь,
Как у берега волны бурлили
Когда тот, кого звали ‘Эй, как тебя бишь’,
Речь повел в ископаемом стиле.
‘Я, — он начал, — из бедной, но честной семьи…’
‘Перепрыгнем вступленье — и к Снарку! —
Перебил капитан. — Если ляжет туман,
Все труды наши выйдут насмарку’.
‘Сорок лет уже прыгаю, боже ты мой! —
Всхлипнул Булочник, вынув платок. —
Буду краток: я помню тот день роковой,
День отплытья — о, как он далек!
Добрый дядюшка мой (по нему я крещен)
На прощание мне говорил…’
‘Перепрыгнули дядю!’ — взревел Балабон
И сердито в звонок зазвонил.
‘Он учил меня так, — не смутился Дохляк, —
Если Снарк — просто Снарк, без подвоха,
Его можно тушить, и в бульон покрошить,
И подать с овощами неплохо.
Ты с умом и со свечкой к нему подступай,
С упованьем и крепкой дубиной,
Понижением акций ему угрожай
И пленяй процветанья картиной…’
‘Замечательный метод! — прервал Балабон. —
Я слыхал о нем, честное слово.
Подступать с упованием (я убежден) —
Это первый закон Снарколова!
____________________________________________________
Перевод Евгения Клюева (1992):
ПРИСТУП ТРЕТИЙ
ИСТОРИЯ БУЛОЧНИКА
Бедняге давали кто сдобу, кто лед,
Кто сэндвич слоев из шести,
Кто джем, кто полезный совет, кто кроссворд,
Чтоб в чувство его привести.
Наконец, он восстал — и решился начать
Свой рассказ с превеликим трудом.
Бомцман крикнул: «Прошу никого не рычать!» —
И немедленно сделал «бом-бом».
Все умолкли. Никто не рычал в этот час —
Только вздохи да стоны кругом…
«Ну!» — толкнули беднягу, — он начал рассказ
Допотопным своим языком:
«Отец мой и Матерь честны, но бедны…» —
«Пропустите их! — Бомцман вскричал, —
Скоро спустится мрак — и прощай тогда Смарк:
Он не станет гулять по ночам!»
«Пропущу сорок лет,(15) — всхлипнул пекарь в ответ, —
И позволю себе без прикрас
Рассказать о том памятном дне, когда мне
Оказаться пришлось среди вас.
М-да… мой Дядюшка (я его имя ношу),
Прощаясь, сказал мне о том…» —
«Пропустите! Не то я тут всех порешу!» —
Рявкнул Бомцман и сделал «бом-бом».
«Он сказал мне о том, — что за горестный тон! —
… Если смарк — это Смарк, мой совет —
Кроме прочих вещей, дать ему овощей,
Сунуть спичку под нос и — привет!
Запаситесь наперстком, сомненья поправ,
Парой вилок, сорвиголовой
И квитанцией, чтобы содрать с него штраф,
И обмылком с улыбкой кривой .
(«Гениальнейший метод! — с поспешностью встрял
Бравый Бомцман, тихонько взревев, —
То же самое я вам всегда повторял!
Горе Смарку, будь он даже лев!»)(16) —
| Примечания переводчика:
15 — Мартин Гарднер указывает, что Льюис Кэрролл начал писать «Охоту на Смарка» в 1874 году, когда автору было 42 года. Предполагается, что образ Булочника – по многим признакам, которые даны в тексте, – представляет собой пародию Л. Кэрролла на самого себя. 16 — Это четверостишие, как, впрочем, и многие другие, охотно и часто цитируется англичанами по сей день – подобно крылатым выражениям из «Горя от ума» А.С. Грибоедова в нашей стране. Е. Клюев, из книги «Теория литературы абсурда», 2000: Обратим прежде всего внимание на самый последовательный и, пожалуй самый значимый для текста рефрен, воспроизводящийся в каждом новом «приступе», начиная с третьего (он озаглавлен «История Булочника»), причем постоянно в одном и том же месте «приступов», а именно в самом начале. «Историю Булочника», т. е. третий «приступ», этот рефрен завершает: здесь он приводится в качестве совета охоты на Снарка — совет этот Булочник получает от своего престарелого дядюшки. Запаситесь наперстком, сомненья поправ, Обратим внимание на то, что сам по себе совет этот отнюдь не принадлежит к разряду высказываний, которые следует «передавать из уст в уста»: данный набор очевидных глупостей также имеет чисто структурное значение — повторяясь столько раз, он со временем утрачивает свою пустоту (если пустота вообще есть нечто, что можно утратить!) и начинает действительно восприниматься как «мудрость». Это хорошо известный психологам и лингвистам эффект назойливых повторений, которые, сначала не имея никакой значимости, впоследствии «символизируются». Опять же по свидетельству Н.М. Демуровой: Интересно, что на тот же повтор как на очень важный для «Охоты на Снарка» обращал внимание и уже известный нам Мартин Гарднер в своем «Аннотированном Снарке». |
____________________________________________________
Перевод Сергея Афонькина (1981):
ПРИСТУП ТРЕТИЙ.
РАССКАЗ ПЕКАРЯ
Все дружно его приводили в себя
Советами, льдом и корицей,
Загадками сумрачный ум теребя,
А бренное тело — горчицей.
Очнувшись же, Пекарь шепнул: «Рассказать
Хочу, как я в жизни мытарил».
А Кормчий воскликнул: «Внимайте! Молчать!»
И в медную рынду ударил.
По барку великая тишь разлилась —
Ни вздоха, ни писка, ни стона.
Он начал о жизни печальный рассказ
Торжественным вычурным тоном:
«Отец мой и мать, благородны, бедны…»,
Но Кормчий одернул: «Короче!
Смеркается, первые звезды видны,
А время нам дорого очень!».
«Короче. Опустим тогда сорок лет,
Не будем вдаваться в детали.
Я нанялся честно на этот корвет —
Отсюда продолжу я далее.
Мой дядя немало исследовал стран,
Но плакал, прощаясь он в голос».
«При чем тут твой дядя?!», — прервал капитан
И в рынду ударил еще раз.
«При чем? Я усвоил из дяди речей —
Коль Снарк будет Снарком — ловите!
Из жира натопите сальных свечей,
А тушку с горошком съедите.
Ловите его на горох и долги,
На случай, на грех, наудачу.
Падением акций поймайте в силки,
Опутав рекламой впридачу!».
«Воистину так!», — вновь о дяде рассказ
Прервал предводитель их строгий.
«Вот способ для ловли! Об этом не раз
Я вам говорил по дороге!».
____________________________________________________
Перевод Владимира Орла (1982):
Приступ третий
РАССКАЗ БУЛОЧНИКА
В сознанье они приводили его
Салатом и чайной соломкой,
И добрым советом будили его,
И путаной головоломкой.
Он глаза приоткрыл, он собрался начать
Свою полную горестей повесть.
Боцман гаркнул на всех: «Эй, молчать! Не кричать!
Да заткнитесь, имейте же совесть!»
«Я родился в приличной, но бедной семье…»
Боцман рявкнул: «Давай покороче!
Чем без толку болтать, лучше Змеря поймать.
Мы не можем трепаться до ночи».
«Опущу сорок лет! – Булочник отвечал. –
Все печали, утраты, потери.
Начинаю с того, как пришёл на причал,
Возмечтав об охоте на Змеря.
Расставаясь со мною, мой крёстный отец
Так сказал мне и горько заплакал…»
Боцман рявкнул: «Да хватит болтать, наконец!» —
Так, что колокол злобно зазвякал.
Булочник продолжал: «Он мне ясно сказал –
Если Змерь просто Змерь , всё в порядке.
Керосинку и печь можно Змерем зажечь,
Посадить можно Змеря на грядке.
Надо, чтобы в напёрстке искали его,
Ловили годами и вилками,
Ласкали его, полоскали его
Обмылками и ухмылками».
____________________________________________________
НАПАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИСТОРИЯ БУЛОЧНИКА
И загадку пытались ему загадать,
И горчицу, и джем подносили,
И советы, и сливки пытались давать,
Осыпая хвалой и ванилью.
Он очнулся и молвил: «Поведаю вам,
Что за участь меня ожидает…»
«Тишина!» — Барабанщик сказал морякам, —
Даже громко кричать запрещаю!»
И при слове таком все замолкли кругом,
Воцарилась великая тишь,
И возвышенным стилем рассказал свою быль им
Тот, кто звался «эй-как-тебя-бишь!».
«Были бедны, но честны отец мой и мать…»
Барабанщик прервал: «Покороче!
Время дорого! Снарка уже не поймать,
Если дело приблизится к ночи!»
«Пропущу сорок лет, — был смиренный ответ, —
И начну свою быль с того дня,
Когда, судно свое снаряжая в поход,
Вы на палубу взяли меня.
Я простился в тот день с добрым дядей моим,
И тогда же совет мне был дан…»
«Пропусти это все!» — Барабанщик сказал
И сердито пробил в барабан.
«Говорил дядя так, — продолжал сей простак, —
«Настоящего Снарка б найти вам!
Заменяет он травы и любые приправы,
И при случае служит огнивом.
Ты с надеждой пытайся его отыскать
И с наперстком в руках подстеречь,
И на вилку его, и на вексель поймать,
И на смех, и на мыло привлечь…»
(Что ж такого? — сказал Барабанщик сурово, —
Этот способ охоты не нов;
Я уверен, что этот испытанный метод
Должен помнить любой снарколов!»)
____________________________________________________
Перевод Евгения Фельдмана (1988):
ФИНТ ТРЕТИЙ. ЧТО СКАЗАЛ БУЛОЧНИК
Натирали горчицей макушку ему
(Был несчастный в сознанье нетвердом),
И втирали салат и петрушку ему,
И давали варенье с кроссвордом.
И пришел он в себя, и присел, и когда
Захотел что-то вымолвить, бедный,
Закричал Балабан: — Тишина, господа! —
И ударил в свой колокол медный.
И ни вздох, и ни стон здесь не вырвались вон,
Тишину довели до кондиций,
И печальный рассказ хлебобулочный ас
Начал в духе старинных традиций:
— А родился я в бедной, но честной семье… —
— Ближе к делу! Пустая ремарка! —
Перебил Балабан. — Поспешите, болван:
В темноте мы не выйдем на Снарка! —
Молвил Булочник: — Я, дорогие друзья,
Сорок лет обитаю под солнцем,
И сегодня вдали от родимой земли
Становлюсь я заправским СНАРКонцем.
Милый дядюшка мой, как прощался со мной… —
Но вмешалось начальство сурово:
— Дело — к ночи. Про дядь — неохочи мы знать! —
И ударило в колокол снова.
— Если Снарк — это Снарк, — мне мой дядя сказал, —
Раздобудь мне его — да поболе,
Ибо, — дядя сказал, — он хорош для кресал,
Для салата хорош — вместо соли.
Ты наперстком сумеешь его поразить,
И надеждою пылкой, и вилкой,
Жел/дорожною акцией можешь грозить,
И обмылком, и злобной ухмылкой…
— А вот это — идея! — воскликнул опять
Балабан, перебив торопливо. —
Я об этом слыхал, и давно испытать
Всякий метод хочу особливо! —
© Перевод Евг. Фельдмана
http://feldman.omsklib.ru/
____________________________________________________
Приступ третий.
Рассказ Пекаря.
Стали с Пекаря плюшками одурь сбивать
С вареньем, глазурной помадкой,
Кресс-салатом, горчицей; а там — ободрять
Советом и хитрой загадкой.
Предложил он несмело свой грустный рассказ,
Когда к нему силы вернулись.
«Молчать! Не визжать!» — крикнул Белман тотчас
И в колокол звякнул, волнуясь.
Мог молчанья настал. И никто не стонал,
Не визжал, не мычал и не выл.
Только тот, кто легко откликался на «Хо»,
Старомодно чуть-чуть говорил:
«Были мать и отец мой бедны, но честны…»
«Пропусти это! — Белман вскричал, —
Ночь придет, и тогда Снарк уйдет без следа;
Ты минуту уже потерял!»
«Сорок лет пропускаю, — молвил Пекарь, рыдая, —
И начну с того самого дня,
Когда вы для подмоги в охоте на Снарка
С собой захватили меня.
Милый дядя, в честь коего назван я был,
Говорил, когда я с ним простился…»
«Пропусти и его!» — капитан завопил
И за колокол гневно схватился.
«… Он тогда мне сказал — кроткий Хо продолжал, —
«Если Снарк — просто Снарк — чудно с ним!
Притащи его в дом — и огонь разожжем,
И с петрушкой на стол подадим.
Снарка можешь с наперстком, с опаской искать,
Гнаться с вилкой, надеждой и пылом,
Кипой транспортных акций ему угрожать,
Прельщать и улыбкой, и мылом…»
«Это так! — в нетерпении Белман вскричал
Дерзновенно, поспешно и жарко, —
Этим самым путем, я и прежде слыхал,
Нужно пробовать выловить Снарка!»
____________________________________________________
Перевод Иосифа Липкина (1993):
Глава III. Рассказ Батонщика
Привести его в чувство пытались искусно,
Осветив его солнечным светом.
Приложив к нему лед, погрузив его в мед
И преследуя добрым советом.
И когда он дар речи, что вдруг потерял,
Вновь обрел, он воскликнул, что хочет
Объяснить, в чем тут дело. К молчанью призвал
Блямс команду, звоня в колокольчик.
Ах, какое молчанье охватило собранье —
Ни ворчанья, ни визга, ни стона,
Когда тот, кого звали «Как тебя?» и так дале,
Произнес патетическим тоном:
— Были бедны, но честны отец мой и мать …
— Перепрыгни обоих — и к делу, —
Крикнул Блямс. — Если Снарка хотите поймать,
Надо выйти, пока не стемнело.
— Сорок лет мне, — воскликнул Батонщик,- а я
Должен прыгать все снова и снова.
И припомнил, как был он на борт корабля
Приглашен в амплуа снарколова.
— Дядя мой, по которому я наречен,
Говорил мне спокойствия ради …
Блямс затряс колокольчик, он был возмущен
И вскричал: «Перепрыгивай дядю.»
— Ни за что! Он сказал: «Коли ты вправду поймал
Не кого-то, а именно Снарка,
Фаршируй его свеклой, или вытри им стекла,
Иль наклей, как почтовую марку.
Ты лови его, палец наперстком прикрыв,
Оснастившись надеждой и вилкой.
Угрожай переходом активов в пассив
И обмылком прельщай, и ухмылкой.»
— Это правильный метод! Могу подтвердить, —
Блямс заметил. — Я слышал, признаться,
Что любой, кто задумает Снарка добыть,
Должен именно так оснащаться.
____________________________________________________
Перевод Леонида Яхнина (1999):
Ох ТРЕТИЙ
Рассказ Бисквита
Они его к жизни пытались вернуть:
Клали на пятки ему шоколадки,
Лепили оладьи на лоб и на грудь,
Считали до ста, задавали загадки…
Очнулся Бисквит, и встряхнулся, и сел,
Несвязное что-то урчал и мычал.
Тогда колокольцем затряс Билли-Белл,
— Понятней урчи и мычи! — закричал.
Скорее расселись они по местам,
С Бисквита не сводят внимательных глаз.
И тот, кого звали «Как-тебя-там?»,
Повел по старинке неспешный рассказ:
— Мы были бедны, но чертовски честны…
— Короче! — сурово сказал капитан. —
Темнеет, и звезды ночные видны,
А Снарка во тьме не заманишь в капкан.
— Долой сорок лет, — согласился Бисквит, —
О них не обмолвлюсь ни словом.
Итак, хоть невзрачный и хилый на вид,
Я стал моряком-снарколовом.
Мой дядя, чье имя носить я посмел,
В дорогу меня провожая…
— И дядю долой! — проревел Билли-Белл,
Свирепо глазами вращая.
— Мой дядя, — упрямец стоял на своем, —
Наказывал: «Если изловите Снарка,
Петрушкой посыпьте его и лучком,
Так ароматнее будет поджарка.
А ловятся Снарки на то, чего нет.
К ним подходите смелей, но с опаской.
Маните законом и звоном монет,
Обмылком, и вилкой, и лаской, и таской»…
— И лаской, и таской? Отличный совет! —
Кивнул капитан. — Но не новый.
Его постигают уже с малых лет
И дяди, и все снарколовы.
____________________________________________________
Перевод Александра Вышемирского:
ПРИСТУП ТРЕТИЙ. РАССКАЗ ПЕКАРЯ
Его привели в чувство с помощью льда,
А также салата с горчицей,
Разумных советов, игры в «Нет» и «Да»,
Варенья и булок с корицей.
Наконец, он смог сесть и, вздохнув, предложил
Изложить свой печальный рассказ.
Капитан прокричал: «Тишина!», и пробил
Нервно в колокол несколько раз.
Тишина была дикой. Ни вопля, ни крика,
Ни зевка, ни хлопка, ни шлепка,
Как их старый друг «Эй» с горькой думой своей
Говорил старомодно слегка.
«Были мать и отец мой честны, но бедны…»-
«Опусти это,- шеф вставил с жаром.-
Только станет темнеть — Снарка не разглядеть,
Ни минуты нельзя тратить даром».-
«Опущу сорок лет,- всхлипнул Пекарь в ответ,-
И начну с того самого дня,
Когда я в славный наш поступил экипаж,
Чтоб в охоте участье принять.
Старый дядюшка мой (в честь кого я назван)
Говорил мне, прощаясь со мной…»-
«Опусти дядю!»- рявкнул в сердцах Капитан,
Дернув колокол мощной рукой.
«Он сказал мне в тот раз,- продолжался рассказ,-
Если Снарк будет Снарк — бесподобно:
Его следует брать — можно с луком подать,
И огонь разжигать с ним удобно.
Его нужно с наперстком и рвеньем искать
И, конечно, с надеждой и вилкой;
Нужно до смерти акциями напугать
И привадить улыбкой и мылом».-
«Это точно тот метод,- лихой Капитан,
Как бы в скобках успел пояснить,-
Это точно тот метод, который нам дан,
Чтобы Снарка пытаться ловить».
____________________________________________________
Перевод Владимира Гандельсмана (2000):
Песнь 3. Рассказ Пекаря
Его отходили. Горячие пышки
и лёд были пущены в ход,
крапива, компот и духовная пища,
которой явился кроссворд.
Лишь Пекарь, очнувшись, откашлялся кратко,
желая начать свой рассказ,
как Беллман призвал свою банду к порядку
и рындой окрестность потряс.
И следом небесная тишь воцарилась.
Ни звука. Всё было мертво,
пока его песня загробная длилась,
загробная песня его.
«Отец мой батрачил, мамаша — кухарка…»
Но Беллман взорвался: «К чертям!
Стемнеет — насмарку охота на Снарка!
Нам некогда. Некогда нам».
И Пекарь в слезах: «Сорок лет опуская
без сносок на длительный срок,
рассказ с поступленья на борт начинаю,
где был вам полезен, чем мог.
Мой дядя дражайший (в честь дядюшки, к слову,
мне имя дано), он сказал…»
Но Беллман не вынес: «К чертям дорогого!» —
и вновь свою рынду достал.
«Дражайший сказал: «Если Снарк ему имя-с,
то ладно, племяшек… Не лень —
вези! и — на примус, он с зеленью — цимес,
и очень хорош как кремень.
Ищи и с надеждой и с вилами, кадкой
и пяткою левой ноги,
на пушку бери его штрафом и взяткой
и ласкою пудри мозги…»»
«Вот истинный метод! Пардон за ремарку, —
вскричал капитан, — но — судьба!
Мы именно этим и вынудим Снарка
признать: его дело — труба!»
____________________________________________________
Перевод Дениса Жердева (2001):
Порыв третий
История Булочника
Всей командой его приводили в себя —
И горчицей, и булочкой сладкой;
Кучу добрых советов давали любя
И опять довели до припадка.
Оклемавшись, решил он поведать сполна,
В чем причина упадка духа,
И потребовал Боцман от всех: «Тишина!»,
Повелительно в колокол бухнув.
И умолкла волна, и застыл суховей,
Выполняя послушно приказ,
Когда тот, что известен под именем «Эй!»,
Начал свой невеселый рассказ.
«Был рожден я в приличной, но бедной семье…» —
Крикнул боцман: «Отставить пролог!
Надвигается тьма! Будет сложно весьма
Разобраться со Снарком в срок!»
«Без сомнения, ах! — «Эй» ответил в слезах. —
Пропустить я полвека не прочь
Вплоть до часа, когда к вам поднялся на борт,
Чтоб с Охотой и Снарком помочь.
Милый дядя, чье имя я гордо ношу,
И что мудр, как Дельфийский Оракул…» —
«Пропустите о дядюшке, я Вас прошу!» —
Крикнул Боцман и в колокол звякнул.
«Говорил он порой, — продолжал наш герой, —
Снарк доподлинный — редкая птица.
Если вправду найдешь — он и к зелени гож,
И в добыче огня пригодится.
Так ищите ж в наперстках его и в слезах,
И преследуйте с вилкой и с пылом,
Угрожайте, что грянет Финансовый Крах,
И чаруйте улыбкой и мылом».
«Метод верен, нет слов! — забегая вперед,
Ляпнул Боцман неосторожно.-
Я всегда утверждал, что за Снарком поход
Лишь такою дорогой возможен!»
____________________________________________________
Перевод С.К. (анонимный) (2001):
Бит Третий. История Бэйкера
Поднимали его сдобной булочкой, льдом,
И горчицею, и кресс-салатом,
И варением, и юрсоветом потом,
Для разгадки давали шарады.
А когда наконец отдышался и сел,
Свой печальный рассказ начал было,
Бельман крикнул «Молчать! Чтоб никто не ревел!»
Возбужденно звеня своей рындой.
Тишина была полной! Только плещутся волны
И ни рева, ни молви, ни топа,
Пока звавшийся «Хо!» им рассказывал о
Горе тоном времен до потопа.
«Мои мать и отец, жили честно, хоть и
Бедно -» «Дальше!» вскричал Бельман рьяно.
«Если станет темно, Смарки нам не найти —
Врядли есть хоть минута сверх плана!»
«Пропущу сорок лет» — молвил Бэйкер в слезах —
Перейду, не прибавив ремарку,
Я ко дню, когда к вам на корабль был я взят
Помогать вам в охоте на Смарку.
Дорогой дядя мой (в чью честь имя мое)
Мне, прощаясь, инструкции выдал -«
«Пропусти дядю, или упустим ее!» —
Буркнул Бельман, звеня своей рындой.
«Он добавил потом», рек, чье имя «Бог-весть»
» ‘Если Смарка она, без проблемы
Можешь взять ее в дом и с ней овощи есть
И метать с ее помощью громы.
При посредстве наперстков, с заботой искать;
Гнать надеждой, раздвоенным шилом;
Долей рельсодорожной до смерти пугать
Чаровать и улыбкой, и мылом;
(«Вот он в точности метод» — жирным шрифтом рек Бельман
В скорых скобках — «Вот истинный путь,
Про который все время слышал я наставленья,
Что лишь так надо Смарок ловить!»).
____________________________________________________
Перевод-пародия Николая Светлова (2002):
Пароксизм третий. Рассказ Бродяги
Его отыскали горчицей со льдом,
Силки из салата сплели,
Вареньем и прессой связали потом
И в хронополя увлекли.
И когда тот, очухавшись, смог говорить, —
Чу! Мороз по спине пробежал, —
Беллман колокол хвать! и как начал звонить,
Чтобы Блоту никто не мешал.
Все притихли. Ни всплеска, ни всхлипа кругом,
Беллман еле сдерживал стон.
И поведал Берховцев о дне роковом.
Был тревожно-угрюм его тон.
«Я родился в приличной, но бедной стране…» —
«Покороче! — прервал капитан. —
Сгущается тьма! А в ночной тишине
Не выполнить дерзостный план».
«Пропустим лет сорок, — Берховцев сквозь слез
Промолвил. — Настал тот денёк,
Когда меня Беллман по воле небес
Охотой на Снарка увлёк.
Мой дядя, которого имя ношу,
В минуту прощания рёк…»
Но Беллман вскричал: «Покороче прошу!»,
Гневливо звоня в свой звонок.
«Он открыл мне секрет, — рёк Берховцев в ответ, —
Если Снарк не иллюзия твой,
Он с Зелёным хорош,<13> да и свет с ним найдёшь.
Так что ты его — хвать! и домой.
Ищи его в дебрях горчицей со льдом,
С надеждою вилы вонзай,
Курс акций обрушь на него, словно гром,
Улыбкой его обаяй!»
«Отличный приём, — возгласил капитан. —
Удача нас верная ждёт.
О нём говорил старый шкипер Боланд —
Он авторитетней, чем Блот.»<14>
| Примечания переводчика Н. Светлова:
13 — Судя по тому, что в оригинале слово greens написано со строчной буквы, эта строфа не содержала намёка на известного механика-космолётчика, большого друга Алисы. Всю ответственность за эту переводческую вольность беру на себя. Хотя кто знает… 14 — Во многих языках — например, в испанском — звук «в» отсутствует и заменяется звуком «б». Очевидно, это обстоятельство позволило духу тьмы пробраться в перевод незамеченным. Беллман, очевидно, всё-таки понимает, о ком идёт речь. Неспроста он считает Боланда авторитетом. Эта же строфа являет досадный пример утраты формальной семантики оригинала: указание на особенности телосложения шкипера осталось за рамками перевода. |
____________________________________________________
Перевод Ивана Анисимова (псевдоним Юрия Князева) (2003):
ПРИСТУП ТРЕТИЙ. РАССКАЗ БУЛОЧНИКА.
На лоб ему клали примочки и лед,
Горчицей виски растирали,
Ему предлагали советы и мед,
Загадками ум пробуждали.
Когда Булочник все же очнулся от сна,
Повесть скорбную он предложил.
Баламут приказал: «Не визжать! Тишина!»
И в свой колокол гневно забил.
Тишина воцарилась на бреге тотчас,
Сразу стихли все птицы и звери,
Тот, кто прозван был «Эй!» свой печальный рассказ
Изложил в допотопной манере.
«Мой отец, моя мать, пусть бедны, но честны…»
«Покороче» — прервал Баламут.
«Уж темнеет. О Снарке мы думать должны,
И нельзя даром тратить минут».
«Сорок лет пропустил» — слезы Булочник лил,
«Пропущу и другие ремарки,
Вплоть до дня, когда я на корабль ступил,
Чтоб помочь вам при поисках Снарка».
«Дядя мой дорогой (меня так же зовут)
При прощании сказал мне открыто…»
«Дядю тоже пропустим» — сказал Баламут,
И в свой колокол звякнул сердито.
«Он мне вот что сказал» — кротко тот продолжал,
Если Снарк просто Снарк, не зевай:
Когда в дом приведешь, он под зелень хорош,
Или, хочешь, искру высекай».
«Его нужно в наперстках с заботой искать,
Караулить с надеждой и вилкой,
И железной дорогой ему угрожать,
Очаровывать мыльной ухмылкой».
(«Этим методом мы его быстро возьмем, —
Баламут поспешил заявить,
Мне известно, что только вот этим путем
Завсегда нужно Снарка ловить».)
____________________________________________________
Приступ Третий
ИСТОРИЯ БУЛОЧНИКА
Дали булку ему, на виски клали лёд,
Совали горчицу, салат,
Давали варенье, полезный совет,
Просили задачки решать.
Когда же очнулся он и чуть привстал,
Чтоб поведать печальный рассказ,
«Ну-ка, тихо, ни звука!» — Бригадир закричал,
И свой колокол дико затряс.
Тишина наступила. Кто бы пикнуть посмел,
А не то чтоб стонать и реветь,
Когда звавшийся «Эй, ты!», задумчив, несмел,
Старомодно повёл свою речь.
«Отец мой и мать жили честно, но бедность…»
«Ближе к делу! — Бригадир закричал. —
Только станет темнеть, иди Верпа тут встреть!
Ты уже пять минут потерял!»
«Пропущу сорок лет — молвил Булкин в слезах,-
Перейду, чтобы вам всё понять,
К дню, в который вы все на борт взяли меня,
Чтобы Верпа вместе искать.
Дорогой же мой дядя (я зовусь в честь его),
Когда жить мне приказывал долго…» —
«Пропусти дорогого!» — Бригадира всего
Передёрнуло, звякнул без толку.
«Он тогда мне сказал, — наш добряк продолжал,-
Если Верп будет Верп — хорошо:
За рога — и домой, и корми хоть травой,
И огонь высекай из него.
Так ищи же напёрстками, вдумчивым будь,
С рогатиной, с верой в успех,
Пугать его — акций побольше добудь,
На мыло мани и на смех…»-
«Вот он, правильный метод! — Бригадир снова встрял,
Перебивши беднягу опять,-
Мне всегда говорили, да, я так и знал:
Только так можно Верпа поймать!»-
____________________________________________________
Прозаический пересказ Александра Флори (1993, 2003):
ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ ТРЕТЬЯ. РАССКАЗ БАКАЛЕЙЩИКА
Все бросились к пострадавшему. Они приводили его в чувство медом и дегтем, кнутами и пряниками, льдом и крапивой, давали ему джем и ценные указания, использовали кресс-салат и кроссворды (чтобы вернуть ему дар речи).
Когда он пришел в себя, то сразу же изъявил желание рассказать печальную историю. Брандмейстер ударил в свой колокол и закричал: «Тихо! И чтобы ни звука!»
И точно, не раздалось ни звука: ни вздоха, ни вскрика, ни взвизга, ни взрыва, ни взрыда.<1> Тогда человечек, не помнивший, как его зовут, принялся излагать свою историю чуть ли не с сотворения мира:
— Мои бедные предки были почтенными людьми… — начал он.
— Предков вымарать! – нетерпеливо прервал Брандмейстер. – Если наступит темнота, мы сегодня так и не сможем увидеть Плезиозубра. Даю вам минуту.
— Придется вымарать очень многое, — со слезами сказал Бакалейщик. – В том числе сорок лет моей жизни. Хорошо, без лишних подробностей продолжаю с того дня, когда я любезно согласился помочь вам в охоте на Плезиозубра и взошел на борт вашего судна.
Мой почтенный дядя (чье имя я ношу и которое я забыл)…
— Дядю тоже вымарать! – закричал Брандмейстер, яростно ударяя в колокол.
— Мой почтенный дядя, — продолжал самый уступчивый из людей, — прочитал мне перед дорогой нотацию. Он сказал: «Хорошо, если этот ваш Плезиозубр окажется Плезиозубром. Тогда делайте с ним все, что хотите: например, винегрет. Ищите его с наперстками и с предосторожностями, следуйте за ним с вилками и надеждой, грозите ему векселями, умиляйте его мылом в улыбками…
— Чрезвычайно рациональный алгорифм, — согласился Брандмейстер. — Я всегда говорил, что плезиозубровый промысел дорогого стоит!
| Примечания пересказчика:
1 — … не раздалось… ни взрыва, ни взрыда – ироническая отсылка к финалу поэмы Т.С. Элиота «Полые люди»: This is the way the world ends Смысл данной аллюзии: это еще не конец света. |
____________________________________________________
Перевод Николая Хлебникова (2004):
Припадок Третий. Баландeрщина.
Баландeра облили холодной водой
И обмазали свежей горчицей,
Чтоб очнулся он бодрый, весeлый, живой,
И при этом не смог простудитья.
Наконец он открыл незаляпанный глаз
И промолвил: «Хочу вам признаться…»
Блудозвон бубенцом энергично потряс,
Говоря: «Попрошу не стесняться!»
Все затихли, желая узнать поскорей
Тайну страшной, убийственной силы,
когда этот, который — «Ну, как тебя, эй!»
стал бубнить, как мертвец из могилы:
«Безупречны с рождения корни мои —
сын крестьянина и пролетарки…»
Блудозвон перебил: «Скоро вечер, смотри!
Говори нам скорее о Нарке!»
«Я всегда был за то, что решит большинство
(Слeзы застили глаз Баландeру),
Много слышал о Нарке, не видя его…
И не выдержал — с вами дал дeру!
Но, прощаясь со мной, добрый дядюшка мой
Говорил мне…»
«Ни слова про дядю!» —
Блудозвон зазвонил в бубенец роковой,
Словно Нарк на рассказчика глядя.
«Дядя мне говорил, — не струхнул Баландeр, —
Что все Нарки — полезные птицы.
С ними каша вкусней, где вода да топор,
А ещe Нарки могут светиться.
Нарку нужно всe время шептать о любви.
Даже днeм — жги поярче лучину!
Обесцененный тугрик ему предъяви
И почаще показывай спину!»…
«Это дельный совет! — перебил Блудозвон, —
Все охотники помнить должны
Наркотравли любой непреложный закон:
Нарки любят, когда — со спины!»
____________________________________________________
КОНВУЛЬСИЯ ТРЕТЬЯ
Рассказ Кока
Кока перцем будили, и порцией льда,
Винегретом будили с горчицей,
Пароходным гудком, приговором суда.
Но никак не могли добудиться.
Всё ж, очнувшись, бедняга решил рассказать
О невзгодах своих и сомненьях.
Балабол между тем закричал: «Не орать!»
А потом зазвонил в иступленьи.
Стало тихо: ни крика, ни визга вокруг,
Даже редок был стон иль зевок,
И бедняга, которого звали «Эй, друг!»
Свою жизнь им поведал, как мог:
«Мои папа и мама хоть были бедны,
Но честны…» — «Это всё пропускаем!» —
Балабол перебил: «Поспешить мы должны,
Если Снарка добыть мы желаем!»
«Пропущу сорок лет»… — прослезился «Эй, брат»
«И продолжу без лишних я слов
С того дня, когда был на корабль я взят,
Когда стал, как и вы, снарколов.
Милый дядя (в честь дяди назвали меня)
При прощании мне говорил…»
«Пропускаем и дядю», — сердито звоня, —
Балабол его вновь перебил.
«Разговор он о Снарке со мною повёл:
«Будь он Снарк — это лучше всего.
Ты подать его с зеленью можешь на стол,
И огонь высекать из него.
Хоть с канатом с надеждой его ты лови,
Хоть с проворством и с длинною вилкою,
Если хочешь, так шпалой его задави,
Очаруй его лестью с ухмылкою»
«Это именно то!» — Балабол закричал,
Поспешив перебить его снова:
«Что, готовясь в наш путь, я так часто слыхал!
Этот способ возьмём за основу!»
____________________________________________________
Перевод Иосифа Гурвича (2006):
Пароксизм третий.
РАССКАЗ БУЛОЧНИКА
Чтоб пришёл он в себя, ему сдобу и лёд,
Горчицу с салатом давали,
Пинки и советы — кто что подберёт,
Загадки решить предлагали.
Наконец он очнулся и смог говорить
И, вздохнув, предложил рассказать
Им печаль свою. Боцман стал рынду звонить,
Крикнув: «Тихо! И чтоб не визжать!»
Тишина воцарилась! И (так уж случилось)
Не прервалась ни воем, ни стоном,
Пока тот, кто был «Эй», о печали своей
Допотопным рассказывал тоном.
«Мои мать и отец хоть бедны, но честны…»
«Пропусти! — крикнул Боцман поспешно, —
Если время терять, Снарка нам не видать,
Тьма становится просто кромешной».
«Пропущу сорок лет, — со слезами в ответ
Молвил Булочник, — пусть, я не прочь
Перейти к тому дню, когда взят был на борт,
Чтоб в охоте на Снарка помочь.
Милый дядюшка мой (в честь него назван я)
Мне заметил во время прощанья…»
«К чёрту дядюшку!» — Боцман воскликнул, кипя,
И стал склянки бить в негодованье.
«Он меня поучал, — кроткий малый сказал, —
«Если Снарк будет Снарк — надо брать,
Всё испробуйте, что ж, он и с хреном хорош,
И полезен огонь зажигать.
Вы ищите с вниманьем, с напёрстком в руках,
Можно гнать его с вилкой и с пылом,
Угрожайте продажею ценных бумаг,
Обольщайте улыбкой и мылом…»»
(«Это метод действительно», — Боцман вскричал,
Ненавязчиво-нагло встревая.
«Это тот самый путь, что и я предлагал
Для поимки принять не зевая!»).
____________________________________________________
Истерия третья
Рассказ Булочника
Оживляли беднягу салатом и льдом,
предлагали горчицу и джем,
поднимали советами и пирожком,
и решеньем несложных проблем.
Вот он ожил, но, чтобы печальный рассказ
свой начать, набирается сил…
«Всем молчать! Не визжать!» — завопил Буйноглас
и в свой колокол нервно забил.
Стало тихо вполне. Не звучат в тишине
вопли, крики, стенанье и гам…
Тут, избрав древний стиль, начал горькую быль
тот, кого звали «Как тебя там».
«Мать с отцом у меня, хоть бедны, но честны…».
«Сократить! — Буйноглас повелел. —
Гаснут солнца лучи, Крысь исчезнет в ночи:
миг спустя будем мы не у дел!».
«Ты мне лет сорок пять предлагаешь убрать, —
плачет Булочник, — но, как ни злись,
не забуду я дня, как ты принял меня
в моряки для охоты на Крысь.
А мой дядя, чьё имя ношу я сейчас,
говорил, провожая меня…».
«Дядю тоже убрать!» — проорал Буйноглас,
в колокол беспокойно звоня.
Но о дяде твердил тот, кто был очень мил:
«Дядя знал: Крысь простая — пустяк…
“Замани её в сад, приготовь с ней салат,
наконец разожги с ней очаг.
Ты с напёрстком за нею гонись и с умом;
с вилкой пробуй найти и с мольбой;
и улыбкой прельщай, и зубным порошком;
и грози биржевою игрой…”».
(«Верный способ, — нахальство имел Буйноглас
замечанье поспешно ввернуть, —
если ловите Крысь, говорил я не раз, —
это самый естественный путь».)
____________________________________________________
Перевод Сергея Шоргина (2007):
Вой третий. Повесть Стюарда
Пирожки были пущены в дело и лед,
Редька с хреном, китайский салат,
И советы юриста, кроссворды, компот, —
Чтоб скорее очнулся собрат.
И случилось! Он сел, чтобы повесть свою
Им поведать, ничуть не темня.
Спикер молвил: «Я слово Стюарду даю!»,
Колокольчиком нервно звоня.
Люди замерли вмиг! Что там рев или крик —
Никаких разговоров в строю!
Тот, кто звался «Эгей!», повесть временных дней
По-старинному начал свою.
«Жили-были старик со старухой — мои
Папа с мамой…» — «Зачин пропусти! —
(Спикер зол был весьма.) — Опускается тьма!
В темноте — как нам Снарка найти?»
«Пропускаю, патрон, — плача, вымолвил он, —
Сорок лет пропускаю! И вот
Перейду я к моменту погрузки — когда
Мы за Снарком пустились в поход.
Честных правил мой дядя сказал мне: «Прости…»
И обнял на прощанье меня…»
Спикер крикнул: «И дядю скорей пропусти!»,
Колокольчиком злобно звоня.
Игнорируя крик, тот продолжил: «Старик
Мне про Снарков рассказывал так:
«Снарк при варке готов через пару часов,
Снарком можно разжечь и очаг.
На охоту бери и терпенье, и болт,
Захвати и надежду, и джем,
Применить против Снарка полезно дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем…»»
(«Так и надобно Снарка ловить! — заорал
В отступленье лирическом кэп. —
В старых книгах я тот же рецепт отыскал;
Он полезен, поскольку нелеп».)
____________________________________________________
Перевод Михаила Вайнштейна (2008):
Стон третий:
Рассказ Пекаря.
Пекаря обернули платком
и обложили льдом,
чаю с малиной дали
при этом,
натерли горчичником
и чесноком,
и каждый помог советом.
Когда, чтобы встать
и что-то сказать,
Пекарь набрался сил,
Звонарь заорал:
«Вниманье! Молчать!» –
и в колокол заколотил.
И — тишина.
Была б муха слышна,
Если б были мухи у нас.
Пекарь вздохнул и затянул
Свой печальный рассказ:
«Я родился в семье бедных, но честных…»
«Пластинку смени, идиот! –
Звонарь закричал. — Уже поздний час,
и Снарк опять удерет!»
«Я меняю пластинки уже много лет,
но продолжить могу с того дня, –
Молвил Пекарь в слезах и обиде в ответ, –
как на Снарка вы взяли меня.
Мой дядя самых честных правил,
в честь коего назван и я…»
Звонарь завопил и зазвонил,
требуя окончания.
«Мне дядя сказал, когда провожал:
если Снарк будет Снарк — о’кей!
Неси Снарка домой, украшай кинзой
иль используй вместо кремней.
Ищи Снарка с трудом и наперстком,
добывай — с надеждой и вилкой,
Обольщай — обмылком с ухмылкой
и угрожай продразверсткой…»
«Это правильный метод! – Звонарь завопил,
перебив его монолог. –
Это именно то, что я вам говорил,
чтобы Снарк убежать не смог!»
____________________________________________________
Приступ Третий
ПОВЕСТЬ ЗАЖАРА
Его оживляли и льдом, и оладьями дрожжевыми.
И горчицей, и по темечку фомкой,
И повидлом, и советами правовыми.
И заставляя решать головоломки.
Наконец, сел, обретя дар речи и память;
Предлагает поведать своё злоключение.
Заправил, крикнув: «Ша! Даже визги отставить!»,
Забубухнул по рынде в волнении.
Наступила мёртвая тишина:
Ни визга, ни вопля, ни рожна.
А ещё, пожалуй, воя да рыка.
Пока тот, кого они звали «Эй!»,
Излагал им повесть истых скорбей
Голосом, допотопным от обморочного брыка.
«Родители были честными.
Хоть и зело бедными…»
«Это всё пропусти!». — Заправил кричит в нетерпении. —
«Коль станет темнеть.
Со Шмальком нам не успеть. —
Короче, нельзя терять лишние мгновения!»
«Пропу скаю сорок лет сплеча», —
Мямлит Зажар, слезу точа. —
«И подхожу без перепалки
К тому дню безрассудному,
Когда ты взял меня на судно
Помогать в охоте на Шмалька.
Дражайший дядя (коего с радостью подымаю на щит)
Заметил при прощании, де…»
«Ой, пропусти дражайшего дядю!», — Заправил кричит
Да злобно забубухивает по рынде.
«Заметил при прощании, де», —
Бормочет смиреннейший из людей, —
«Коль твой Шмальк окажется Шмальком, хорошо весьма;
Тащи его домой любыми средствами:
Он несказанно вкусён с овощами.
А ещё сгодится огонь высевать.
Могёшь рыскать за им с напёрстками и с осторожностью;
Охотиться с вилками и с надеждой;
Угрожать его жизни ценной бумагой железнодорожною.
Приручать улыбками да мылом свежим…
(«Вот лучший способ», — Заправил-храбрец
В скобочках по-быстрому вякнул, —
«Именно его. намекал не один хитрец.
Надобно применять при ловле Шмалька!»).
____________________________________________________
Третий припадок — Повесть Бубличника
Горчичник поставили, льдом обложили,
Макали в салат головой.
Мудрёной загадкой мозги тормошили,
Повидлом обмазав всего.
Лишь только прочухался, то пожелал
Поведать он повесть свою.
Молчать вашу мать! — Боцманмат заорал,
И в дудку что силы задул.
Все вопли затихли, был слышен лишь вал,
Что грозно на берег катился.
«Ара» всхлипнул пронзительно и застонал
В манере забытых традиций.
«Семья моя честно жила в нищете…»
«Проскочить! — Боцманмат заорал —
Уйдёт не дай-бог Чудоюд в темноте,
Ты время у травли украл!»
«40 лет всё скачу — бедный Бубличник ныл,
На потеху охотному люду —
Что ж, скачну с того дня, как в команду вступил,
Чтобы вместе травить Чудуюду.
Тёзку в жизни имел, незабвенного дядю…»,
«К чертям! — Боцманмат заревел.
Отставить родню вспоминать на ночь глядя!» —
И в дудку свою засвистел.
Но племянник продолжил рассказ делово —
«Дал рецепт Чудоюдский мне дядя —
Как ущучишь, почиркай огнивом его,
А затем покроши на салатик.
Поройся сначала в напёрстках, в мозгах…
Пусти в ход надежды и вилки,
Улыбкой мани и гаси векселя,
Используй в наживках обмылки.»
«Это дельный рецепт — Боцманмат перебил, —
Я давно о нём слышал заочно,
На словах сей рецептик вполне выполним,
Чудоюду затравим мы точно!» —
____________________________________________________
Вольный перевод Валерия Ананьина (2011):
АМБЗАЦ-ВЗРЫД 3
БУФЕТЧЕРСКИЙ СКАЗ
Уж будили его! И компрессом со льдом,
И хот-догом с горчичным вареньем,
Добавляли в ром бром, убеждали добром,
Вычитаньем, а также сложеньем.
И когда он обрел вид сидячий и речь,
Начал так: «Мрачен будет рассказ…»
— Чтоб ни звука! — успел Бомболтайн остеречь,
Подкрепив ярым звоном приказ.
Тишь сошла глубока! Ни свистка, ни зевка,
Лишь слегка подвывал кто-то нервный,
Если Эй-аноним был подчас нестерпим
(Он скорбел допотопной манерой).
— Рос я честен, да беден, весь в папу и в мать…
— Этих — побоку! — встрял председатель. —
Темь начнет наползать — Снарка в ней не сыскать,
Нету лишней минуты, приятель!
— Сорок лет моих побоку!<17> — тот зарыдал. —
Что ж, без приступов и примечаний
Перейду к злобе дня. В снаркобои попал
К вам на борт я, увы, не случайно.
Милый дядюшка мой (чье я имя ношу),
Как прощались, преподал урок…
— Милых дядюшек побоку, я попрошу! —
Грянул кэптен, хватая звонок.
— Да-с, преподал урок! — гнул свое Сыропек: —
«Если Снарк — точно Снарк, всё путём:
Режь его, на что хошь, — и в салаты он гож,
И сойдет в зажигалку кремнём.
А берут его так: под колпак, под башмак,
В долг, в опеку, на веру, на вилы,
А не то на испуг — курсом ценных бумаг,
В плен — улыбкой, в обмен — так на мыло…»
(- Архиверный из методов! — бодрый итог
Поспешил было вождь подвести. —
Мне известно давно: нет вернее дорог,
Только так можно Снарка найти!)<18>
| ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА
<17> См. примечание № 4. <18> Уверяю, я нисколько не исказил реплику шефа, разве что капитана, предводителя заменил «вождем» (синоним, согласитесь), так ведь надо и в строку вместить. Впрочем, называл же Вождя №1 «капитаном земли» знаменитый народный поэт, «благочестивый русский хулиган», по определению другого коллеги по труду. А за невольную «цитатность», намеки — то на любимейшие словечки величайшего персонажа нашей с вами истории, то на полузабытые старые песни «об главном», — спасибо опять же неисповедимому чуду этой книги. Ну, просто сами они так и ложатся тут в строку, перетолмачивая слово Бомболтайна практически один к одному. Уж такая удивительная книжица, господа!. |
____________________________________________________
Перевод Николая Гоголева (2011):
ПРИСТУПЛЕНИЕ 3.
ИСТОРИЯ БУЛОЧНИКА.
Приводили они его в чувство и льдом,
И горчицей, и джемом, при этом
Каждый жутко орал, не смолкая, при том
Изливался полезным советом.
Всё ж несчастный очнулся и кое-как сел.
Биллибом перекрикнул всех громко:
«Всем молчать! Чтоб и пикнуть никто не посмел!» –
И свирепо в свой колокол бомкнул.
Тишина стала полной:
Ни вздохов, ни стонов.
И ни визга, ни вопля, ни плача,
Так что Булочник смирно
С сотворения мира
Повесть скорбей земных своих начал
«Предки, как мне известно,
Жили бедно, но честно…» –
«К черту предков!» – прервал капитан.
Бумкнул в колокол гулко:
«Мы здесь не на прогулке,
А за Снарком идём по пятам!»
«Хоть о том и грущу,
Сорок лет пропущу
Я из жизни своей горемычной.
Подхожу уже, вот,
Как однажды в поход
Вместе с вами попал необычный.
Дядя мне на прощанье сказал лишь одно –
Самых честных был правил мой дядя …» –
«К чёрту честного дядю!» – вспылил Биллибом:
«Ближе к ветру прошу, бога ради!»
Очень скромным по виду был Булочник, но
Он продолжил, хоть колокол бамкал:
«Дядя мне на прощанье сказал лишь одно –
Как поймать настоящего Снарка:
Мылом с милой улыбкою нужно привлечь
Снарка, чтобы с верёвкой и рвеньем,
И с ножом и с надеждой его подстеречь,
Пригрозив ему акций паденьем».*
Капитан весь вскипел: «Этот способ – верняк!
Он к успеху приводит нередко!
Будем Снарка отныне ловить только так,
Он хорош будет с хреном и с редькой!»
| Комментарии переводчика:
* — Эта строфа повторяется в поэме 6 раз (в нескольких вариантах). Она прочно вошла в фонд крылатых выражений английского языка и не раз цитировалась во всевозможных со- чинениях. Элспет Хаксли, вдова Олдоса Хаксли, назвала книгу своих воспоминаний «With Forks and Hope». You may seek it with thimbles — and seek it with care; Ты с умом и со свечкой к нему подступай, |
____________________________________________________
Перевод Вячеслава Бречкина (2011):
Напев Третий
Рассказ Булочника
И будили его пирожками со льдом,
Растирали салатом с горчицей,
Будоражили джемом и крепким словцом
И загадками Савской царицы.
Эй-ты-там отошел, стал глазами вращать,
Предлагая рассказ свой начать.
Капитан прорычал:»Тишина! Не пищать!»
И давай в колокольчик стучать.
Тишина как в гробу, ни гу-гу, ни бу-бу,
Лишь рокочет лениво прибой.
Эй-ты-слышь эту тишь, проклиная судьбу,
Архаичной нарушил строфой.
«В Оны Дни мой отец, хоть был беден, как мышь…»
«Покороче, — Болтун прокричал, —
Как стемнеет, Малыш, Снарк покажет нам шиш.
Проскочи про Начало Начал».
«Проскочить сорок лет?! — прорыдал тот в ответ
и продолжил, слезу утирая, —
Почему бы и нет… О, я помню рассвет,
Когда был к вам на борт нанимаем!
Дядя мой дорогой (я ведь тезка ему),
Расставаясь со мной, говорил…»
«Проскочили про дядюшку! Без «почему» —
И опять в колокольчик забил.
«… говорил мне: «Малыш, или как тебя бишь,
Если Снарк — это Снарк — вот совет:
Его кости на диво хороши для огнива,
А филе — на роскошный обед.
Ты заботливо в петлю его зазывай,
С упованьем рогаткой шуруй,
И банкротством железных дорог угрожай,
Улыбайся и взяткой чаруй…»
«Верный путь! — не преминул ввернуть Капитан
(это будет вставной эпизод), —
Я об этом слыхал, мне понравился план.
Верь, мы Снарка добудем, народ!»
____________________________________________________
Перевод Михаила Матвеева (2014):
ВОПЛЬ ТРЕТИЙ
Рассказ Булочника
Все дружно пытались беднягу взбодрить
Советом и сдобою сладкой,
Прельщали горчицей, старались польстить,
Развлечь предлагали загадкой.
Очнулся он и очень скорбный рассказ
Своим предложил компаньонам.
Билл Склянки, воскликнув: «Ни звука!», потряс
Друзей оглушительным звоном.
В тиши и покое без визга и воя,
При полном молчаньи и штиле
«Ну-как-его-там» свой рассказ морякам
В старинном расписывал стиле:
«Мой бедный отец и несчастная мать…»
Билл Склянки воскликнул: «Короче!
Минута у нас, чтоб дослушать рассказ, —
Снарк должен быть пойман до ночи.»
«Лет сорок минуя, теперь перейду я, —
Рассказчик заметил в печали, —
К моменту, когда, на охоту позвав,
Вы ждали меня на причале.
Мой дядя заметил, прощаясь со мной,
(В честь дяди я назван)…» Со стоном
Билл Склянки взревел: «Дядю тоже долой!» —
И всех оглушил перезвоном.
«Заметил он вот как: » — продолжил тот кротко, —
«Коль Снарк — это Снарк, можешь взять и
Решительно им высечь пламя и дым,
И сразу готовить в салате.
Ловить его можешь с опаской с копьем
С надеждою с шиком и блеском,
Грозить можешь пикою ночью и днем
И акций падением резким.
(«Прием очень верный!» — сказал капитан,
Но в скобки поставил ремарку. —
Я точно такой же вынашивал план
Успешной охоты на Снарка.»)
____________________________________________________
Искать так прилежно, искать так немного,
Преследуя все же с надеждой;
Пугая ценой за проезд той дорогой,
Чаруя улыбкою нежной!
____________________________________________________
Пародия Валерия Смульфа (2007):
Стадия третья:
Краткая речь Безымянного Борца
Рот пытались заткнуть ему воблы хвостом,
и кормили борщом бедолагу.
Но твердил он : «Я скушаю это потом,
а сейчас я — поведаю сагу»
Бравый Босс, не желая всерьёз воспринять
этой пламенной речи теченье,
всем, кто сэра , НуКакЕго, сможет унять,
обещал дать конфет и печенья.
Но припомнив, как тортики сэр тот печет,
украшая желе их лакричным,
брать какие-то там печенюшки в расчет
не считала Команда логичным.
«Я про Дядю скажу, что шутя приболел,
и не самых был честных устоев,
уваженья к себе — никогда не имел,
подозренья «болезнью» утроив..»
Все вскричали, кондитеру чтобы польстить,
в рот ГероюБезИмени глядя:
«Там, про Буджумов можете всё пропустить.
Поподробнее, просим — про Дядю!»
«Из богатой семьи я, не стану скрывать
вспомнить сто поколений — не тяжко…»
И тихонечко начал он их называть,
продвигая на чётках костяшки.
Все вздремнули слегка, и попили пивка,
и погрызли копченого ската.
Под доклад незатейливый -доля легка
дожидаться на травке заката.
«…чемоданы на пирс…» Но желая продлить
неожиданно отдых им данный,
начала КакВасСударь команда молить:
«Поподробнее про чемоданы!»
«Чемоданы… Я взял сотни две, полторы.
Обо всех доложить — где взять силу?
Кто без ручки скажу, кто с наличьем дыры…»
«Поподробней! » — команда просила.
И один Бравый Босс, закипая слегка
пред концом небольшого доклада,
оказавшись от пива и от табака,
плитку черного грыз шоколада.
И спросил Бравый Босс: «Где о Буджуме весть?»
И добит был логичным ответом.
«Буджум — Буджум и есть, и его надо есть
отделяя от зелени — светом.
С упоеньем его нужно есть, неспеша,
приготовив его в скороварке,
чтоб от пищи от сей — отдыхала душа.
И отсейте все сплетни о Снарке.
Буджум ловится только ведром, не ленись,
вилкой зря под водой не виляя.
Скушав мыла кусочек, ему улыбнись,
словно бы Дивиденд начисляя.»
«Этот способ не нов — Дивиденд начислять!» —
Бравый Босс не замедлил вмешаться:
«Это даже верней, чем дуплетом стрелять.
Тут, конечно, у жертвы нет шанса».
____________________________________________________
Украинский перевод Юрка Позаяка (Юрия Лысенко) (2011):
Сказ третій
Оповідь Булочника
Рятували його і чайком, і гуртом,
Хрін давали й розумні поради,
Джем, гірчицю втирали, махали хвостом,
Загадали медичні шаради.
Й ось нарешті він сів: “Я вам зараз повім
Повість, сповнену муки і болю…”
Будодзвін загорлав: “Тиша! Слухати всім!”
І ударив у дзвін для контролю.
Все затихло умить – вже ніхто не шумить,
Не чутно ні ганьби, ні овацій,
Той, кого звали “Гав!”, свою сповідь почав
В стилі древньо-занудних нотацій.
“Я родився у чесній, хоч бідній сім’ї”…
Бомкнув дзвін: “Пропусти про родину!
Щойно спуститься тьма, наших шансів катма –
Снарк не стане чекати й хвилину!”
“Пропущу сорок літ, – втер сльозу неборак, –
І до дня перейду, як в бригаду
Прийняли ви мене, щоб, мов бравий моряк,
Міг поринути я в снаркіаду.
„Дядько мій дорогий (чиє ймення ношу)
Попередив в прощальну хвилину”…
“Пропускаємо дядька, коротше прошу!” –
Будодзвін задзвонив без упину.
“Він сказав мені так, – вів своєї простак, –
Як твій Снарк просто Снарк – так і треба!
Обіцяй йому рай і з рагу подавай,
Застосуй для освітлення неба.
“Ти з наперстком і ніжністю Снарка шукай,
При собі май надію і вила,
Котировкою акцій його залякай,
Зачаруй шармом усмішки й мила.”
“Ось найкраща метода! – устряг Капітан, –
Спосіб цей, вам кажу, перша марка!
Я не раз уже чув: це і є справжній план,
Як в полон взяти хитрого Снарка!”.
.
____________________________________________________
Перевод Максима Щура (Макса Шчура) (2013):
Выклік трэці
Аповед Булачніка
Тармасілі яго кексам, сочывам, льдом
і гарчыцай з салатаю-крэс,
прапаноўвалі галаваломкі гуртом,
каб, маўляў, не дурэў і ўваскрэс.
Ачуняўшы, сказаў ён: «Аповед карціць
расказаць мне мой, сумны для ўсіх».
Балабол усхадзіўся: «Замоўкніце! Цыц!» –
і званіў, покуль кожны не сціх.
Цішыня – бы аглух! Жадны крык, жадны рух
(толькі хтосьці раз-пораз зароў) –
і спадар «Як цябе» апавёў пра сябе
тонам шчэ дапатопных звяроў.
«Гаравалі рупліўцы-бацькі…» Балабол
абарваў: «Гэта лепш прапусці!
Бо як стане цямнець – можам і не паспець
за размовамі Снарка знайсці!»
«Сорак год прапушчу, – выцер слёзы ўваччу
сумны Булачнік, – і раскажу,
што я ўведаў, калі вы мяне нанялі
плыць па Снарка ажно за мяжу.
Дзядзька мой, у чый гонар я хрышчаны быў,[14]
развітаўся пяшчотна са мной…»
«Дзядзьку выкінь!», зароў Балабол, анібы
ашалелы ў звон лупячы свой.
«Ён прамовіў», аднак жа працягваў бядак:
«Прывязі ты, што б там ні было,
таго Снарка дамоў – зварым з ім буракоў
і ад скуры запалім святло.
І напарсткам, і клопатам Снарка прынадзь,
і відэльцам, і процьмай надзей,
і ў чыгуначны трэст пагразіся прыняць –
мылам, смехам аблытай барздзей!
(«Так і трэба! – у дужках крычыць Капітан, –
я ўстаўляю іх тут мімаходзь, –
Так казалі і мне, каб і я паспытаў
шчасця Снарку накінуць аброць!»)
| Каментары:
14. Цікава, што Кэралавага дзядзьку, які памёр незадоўга да напісання паэмы, звалі Робэрт Ўілфрэд Скефінгтан Латўідж, тады як самога Кэрала – Чарлз Латўідж Додсан. Гэта можа быць яшчэ адным ускосным сведчаннем таго, што Булачнік – гэта сам аўтар. |
.
____________________________________________________
***
| ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Из книги Д. Падни «Льюис Кэрролл и его мир», 1976. Хотя герцог Веллингтон и предостерегал от строительства железных дорог в государственном масштабе, поскольку-де «они поощрят низшие классы к переездам с места на место», общество не убоялось технической революции и потянулось за аферистами, гревшими руки на железнодорожном буме, покуда афера не лопнула в 1846 году, разорив множество народу, между тем как чудо-пар уже набросил стальные тенета на провинцию. Тремя десятилетиями позже Льюис Кэрролл шесть раз язвительно помянет эту аферу (и увековечит ее) в «Охоте на Снарка»: Ловили наперстком — не грех постараться, |