«Охота на Снарка» — 2.3. Приметы Снарка

Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

1941_Peake_03
Рис. M. Peake.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

 

ОРИГИНАЛ на английском (1876):

“Come, listen, my men, while I tell you again
The five unmistakable marks
By which you may know, wheresoever you go,
The warranted genuine Snarks.

“Let us take them in order. The first is the taste,
Which is meagre and hollow, but crisp:
Like a coat that is rather too tight in the waist,
With a flavour of Will-o’-the-wisp.

“Its habit of getting up late you’ll agree
That it carries too far, when I say
That it frequently breakfasts at five-o’clock tea,
And dines on the following day.

“The third is its slowness in taking a jest.
Should you happen to venture on one,
It will sigh like a thing that is deeply distressed:
And it always looks grave at a pun.

“The fourth is its fondness for bathing-machines,
Which is constantly carries about,
And believes that they add to the beauty of scenes —
A sentiment open to doubt.

“The fifth is ambition. It next will be right
To describe each particular batch:
Distinguishing those that have feathers, and bite,
And those that have whiskers, and scratch.

“For, although common Snarks do no manner of harm,
Yet, I feel it my duty to say,
Some are Boojums—” The Bellman broke off in alarm,
For the Baker had fainted away.

____________________________________________________

Перевод Михаила Пухова (1990):

Я напомню сейчас по порядку все пять
Самых главных и верных примет,
По которым легко может каждый сказать,
Есть поблизости Снарк или нет.

Свойство первое — вкус; он не слишком хорош:
Хоть и тонок, зато ограничен;
Словно пара отличных, но тесных галош —
А в оттенках совсем необычен.

Во-вторых, он не скор в пониманье острот,
И вздыхает в отчаянье хмуром,
Если кто-то рискнет рассказать анекдот
Или, скажем, блеснет каламбуром.

Признак третий: привычка так поздно вставать
(Это просто привычка, не лень),
Что садится он завтракать вечером, в пять, [11]
А обедать — на завтрашний день.

И такая примета — для купанья кареты: [12]
Он их всюду таскает, и даже
Почему-то считает, что эти предметы
Украшают любые пейзажи.

Признак пятый — зазнайство и вера в успех.
Подчеркну: надлежит отличать
Тех из них, кто пернат и клюется, — от тех
Кто усат и умеет рычать.

Снарки, в общем, безвредны; но предостеречь,
Вас я должен (пусть шанс этот мал):
Среди них есть Буджумы… — но прервана речь,
Ибо в обморок Булочник пал.

Комментарии переводчика:

[11] Время традиционного английского чая.

[12] Употреблявшиеся в старину купальни на колесах. Затаскивались лошадьми по мелководью далеко в море.

____________________________________________________

Перевод Андрея Москотельникова (2007-2010):

И такою порою я не скрою — открою
Пятёрку особых примет,
Так что, встретя все пять, уж вы будете знать,
Попался вам Снарк или нет.

Перво-наперво — вкус. На зубах этот Снарк
Хрустящ и воздушен, но пресен.
Ощущенье — как если бы новый пиджак
Немножко был в талии тесен.

А второе — любитель он долго поспать,
Так что дольше уже неприлично;
И садится он завтракать вечером, в пять,
А обедать — назавтра обычно.

Ну а третье — он юмор не сразу поймёт,
Онемеет от шутки невинной,
От остроты взгрустнёт и весь день напролёт
Всех тревожит страдальческой миной.

А в-четвёртых, кабинки-купальни с собой
Он таскает везде и повсюду.
Он считает, что вид они скрасят любой;
Поспорил бы я, да не буду.

Ну а пятое — гордость. Теперь же черёд
Описать поподробней их вид;
Снарков делят на тех, кто пернат и клюёт,
И на тех, кто усат и рычит.

Снарки, в общем, безвредны, но, знаете, долг
Не велит мне покончить молчком.
Среди них есть Буджумы…» — рассказчик умолк,
Ибо Булочник рухнул ничком.

____________________________________________________

Перевод Григория Кружкова (1991):

Так внемлите, друзья! Вам поведаю я
Пять бесспорных и точных примет,
По которым поймете — если только найдете,-
Кто попался вам — Снарк или нет.

Разберем по порядку. На вкус он не сладкий,
Жестковат, но приятно хрустит,
Словно новый сюртук, если в талии туг,
И слегка привиденьем разит.

Он встает очень поздно. Так поздно встает
(Важно помнить об этой примете),
Что свой утренний чай на закате он пьет,
А обедает он на рассвете.

В-третьих, с юмором плохо. Ну, как вам сказать?
Если шутку он где-то услышит,
Как жучок, цепенеет, боится понять
И четыре минуты не дышит.

Он, в-четвертых, любитель купальных кабин
И с собою их возит повсюду,
Видя в них украшение гор и долин.
(Я бы мог возразить, но не буду.)

В-пятых, гордость! А далее сделаем так:
Разобьем их на несколько кучек
И рассмотрим отдельно — Лохматых Кусак
И отдельно — Усатых Колючек.

Снарки, в общем, безвредны. Но есть среди них.
(Тут оратор немного смутился.)
Есть и БУДЖУМЫ…’ Булочник тихо поник
И без чувств на траву повалился.

____________________________________________________

Перевод Евгения Клюева (1992):

Придвиньтесь, Мужи! Капитан назовет
Пять самых бесспорных примет:
По ним установит любой идиот,
Где подлинный Смарк, а где — нет.

Что ж, начнем по порядку, со вкуса… так вот:
Смарк не остр, не хрустит на зубах
(Он хрустит как пальто, если в талии жмет) —
С легким привкусом «чур-меня-ах»!

Второе — привычки. Он страшный лентяй
И любит поспать, как дитя.
Встав под вечер, садится за утренний чай,
А обедает — сутки спустя.

Теперь интеллект… Смарк — большой тугодум,
Шутить с ним сложней, чем с огнем:
Он сначала становится как-то угрюм,
А потом… Не шутите при нем.

Его хобби — ходить к раздевалкам(13) на пляж:
Он шалеет от них непритворно
И твердит, что они украшают пейзаж.
Это, может быть, верно… но спорно.

И пятое — это амбиция. Стоп!
В ней, пожалуй, загвоздка и есть.
Отличая имеющих перья и зоб
От имеющих когти и шерсть,

Я скажу: «смарк обычный» — не зол и не волк.
Но мой долг заявить: я боюсь,
Что средь смарков есть Безы…(14) — вдруг Бомцман умолк,
Ибо Булочник — хлоп! — и без чувств-с…

Примечания переводчика:

13 — Раздевалки на пляжах назывались в Англии «bathing-machines» и представляли собой, как рассказывает Мартин Гарднер, «индивидуальные деревянные подвижные помещения на колесах», где переодевались купальщики. Такие кабины перевозились по пляжу лошадьми. В одном из писем к Гертруде Четтэвей Л. Кэрролл даже просит разрешения разделить с ней ее «bathing-machine», если таковой не удастся найти в Сандауне и для него.

14 — «Без» – это бес, название которого немного искажено, как сделано это и у Льюиса Кэрролла, в произведении которого фигурирует «Boojum»  (от старого английского слова «boogieman»). «Boojum» заключает в себе признаки не только беса, но, по свидетельству Мартина Гарднера, и дьявола, а также домового, привидения – любого злого духа или вообще чего бы то ни было, вызывающего ужас. «Буджумом» в Англии пугали маленьких детей.

____________________________________________________

Перевод Сергея Афонькина (1981):

Но в чем же причина, и где взять ответ?
Себе на носу зарубите —
Вот пять безошибочных Снарка примет,
Повсюду, всегда их ищите:

Начнем по порядку. Во-первых, на вкус
Снарк детской пустышке подобен.
К тому же скрипит на зубах, я клянусь!
И, может, вообще несъедобен.

Снарк спит, во-вторых, допоздна и без бед.
Казалось бы роскошь, но где там!
Ведь завтрак приходится греть на обед,
А ужинать только с рассветом!

Вот третья примета — он важен как слон.
В движеньях ленив, осторожен.
Поскольку же юмора чувства лишен,
То к шуткам он не расположен.

В четвертых, матросы, я должен сказать,
Что Снарк прилагает старанье
И летом и в холод повсюду таскать
Кабинку свою для купанья.

И в пятых, друзья, честолюбия грех
Чудовища сердце снедает.
Средь снарков вообще различаем мы тех,
Кто плавает, роет, летает.

«Те снарки не очень опасны, но есть
Ужасный Буджим!…», — он прервался.
У ног его Пекарь, узнав эту весть,
От страха без чувств распластался.

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1982):

Пять признаков (пять, повторю вам опять),
По которым всегда мы проверим,
Столкнулись ли мы среди бури и тьмы
С настоящим, доподлинным Змерем.

Пойдём по порядку. На вкус он хрустит,
Но тускло и как-то рывками.
Как тесный пиджак, будит он аппетит,
Зато отдаёт светляками.

Он поздно встаёт, ибо времени нет –
Делами он так перегружен,
Что утром съедает вчерашний обед,
А завтрак съедает на ужин.

Рискните, скажите при нём каламбур –
Поймёте: ему не до шуток.
Он от каламбуров рассеян и хмур,
От шуток неистово жуток.

Он парочку пляжных кабин норовит
Таскать за собою и даже
Считает, что так улучшается вид
Морского прибоя и пляжа.

Он страшный завистник. А кроме того,
Есть две разновидности Змеря:
Он кусается, если есть шерсть у него,
И царапается, если перья.

Змери – дело нехитрое, но среди них
Можно встретить, скажу вам заранее,
Огогона…» Тут булочник вскрикнул, затих
И упал на песок без сознания.

____________________________________________________

Пересказ Виктора Фета (1982):

Так послушайте, братья: должен вам преподать я
Пять примет, точных признаков пять,
Чтоб могли вы всегда, в тот же миг, без труда,
Вожделенного Снарка узнать!

Первый признак — по вкусу: он очень простой,
Как у птичьего молока,
Отличается только своей остротой,
Словно гвоздик внутри башмака!

Снарк не любит особенно рано вставать —
Это тоже одна из примет:
Часто к ужину завтрак он просит подать,
Оставляя наутро обед!

Чувства юмора Снарк совершенно лишен
(Третий признак из этих пяти):
Улыбнуться в ответ не подумает он,
Как изысканно с ним не шути!

Но зато он в купальных кабинах знаток
(Вот четвертая Снарка примета),
Он считает, что в них красота есть и прок —
Но сужденье сомнительно это.

Пятый признак — тщеславье. Теперь перейдем
К описанию разных мастей —
От летающих Снарков, покрытых пером,
До владельцев усов и когтей.

Сами Снарки безвредны, — он речь продолжал, —
Но средь них, вы обязаны знать,
Есть Буджумы…» — и тут без сознанья упал
Тот, кто звался :эй-как-тебя-звать!»

____________________________________________________

Перевод Евгения Фельдмана (1988):

Чтоб ударов опять от Судьбины не ждать
И не ждать ее скудных подарков,
Я сейчас до пяти вам хочу привести
Точных признаков истинных Снарков.

По порядку начну. Не мудрец, не дурак,
Порождая неясные мненья,
Он похож на чрезмерно зауженный фрак,
Что хранит запашок привиденья.

Это было — во-первых; сейчас — во-вторых:
Он опаздывать любит, нет мочи.
До обеда в постели лежит, не продрых,
А обедает — в сумраке ночи.

Он тяжел на подъем; неуместны при нем
Анекдот и веселая шутка,
Ибо, мрачен, угрюм, он молчит, тугодум,
Так молчит, что становится жутко.

И, в-четвертых, он пунктик имеет один:
Он — любитель купальных кабинок,
Помогающих (странный решил господин)
Оживленью природных картинок.

Честолюбье его не имеет границ,
Ибо он отличает пернатых,
Проходящих под общим названием — птиц -,
От — животных — (последнее — в-пятых).

Снарки нам никогда не приносят вреда,
Но Буджумы — такие созданья… —
И умолк, и не смог он продлить монолог:
Бедный Булочник пал без сознанья!

© Перевод Евг. Фельдмана
http://feldman.omsklib.ru/

____________________________________________________

Перевод Сергея Воля (1992):

Так запомните пять — повторяю опять —
Пять примет безошибочных, пять
Самях верных примет, по которым в момент
Можно сущего Снарка узнать.

Во-первых, — о вкусе, о первой примете, —
На тесный пиджак он похож,
Он пуст, но рассыпчат, и пахнет, как ветер,
Когда его в поле найдешь.

Снарк поздно встает — вот примета вторая.
Сонливей никто мне неведом:
Ест он завтрак во время вечернего чая
И назавтра всидит за обедом.

Третье — тупость его в пониманьи острот.
Вот на чем он легко попадется!
Он понуро вздохнет и надолго замрет,
В каламбуре пока разберется.

В-четвертых — привязанность лишь к одному —
Купальным каретам для пляжа (6).
Без них он ни шагу и верит тому,
Что они — украшенья пейзажа.

В-пятых — гонор его. Он велит разобрать
В чем кроется самая суть:
Кто с усами — всегда норовит разодрать,
А кто с перьями — тот грызануть.

Простой Снарк безвреден. Однако, мой долг
Велит, чтобы я вам сказал:
Кое-кто из них — Буджум!» (7) — тут Белман умолк,
Ибо в обморок Пекарь упал.

Примечания переводчика.

(6) — Громоздкие приспособления, въезжавшие в воду и скрывавшие купальщиков.

(7) — «Буджум» смахивает на имя страшилища, соответствующего русскому Буке и призванного пугать маленьких детей.

____________________________________________________

Перевод Иосифа Липкина (1993):

А теперь вам назвать (их числом ровно пять)
Собираюсь я снарковы тайны.
Вдруг случится поймать, вы ж должны понимать:
Это Снарк или кто-то случайный.

Ну, начнем по порядку. На вкус пресноват,
Суховат наподобье тартинок,
Уловить невозможно его аромат,
И скрипит он, как новый ботинок.

Он встает очень поздно, что очень серьезно,
Ибо служит источником бедствий:
Завтрак с утренним чаем он на полдник смещает
И на завтра сдвигает обед свой.

Чувством юмора начисто он обделен,
И едва прозвучит где-то шутка,
Неподвижным и мрачным становится он,
Словно напрочь лишился рассудка.

Он питает какую-то странную страсть
К установке кабинок купальных.
И вокруг себя их понаставил он всласть,
Что наивно и сентиментально.

Снарки очень спесивы … Однако не грех
Разделить на два вида теперь их:
Есть одни, что клюются (одетые в мех),
А другие — кусают (те в перьях).

Снарк совсем не опасен. И все б ничего,
Да вот Буджумы есть среди Снарков.
Тут он смолк. Ибо рухнуло возле него
Бездыханное тело Огарка.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1999):

Я готов, так и быть, тайну Снарка открыть.
Вы достойны такого подарка.
Знает весь белый свет пять заветных примет,
По которым узнаете Снарка.

Во-первых, у Снарка особенный вкус —
Потоньше кошачьего уса.
Он мягкий, как вата, и пышный, как мусс.
Не всякому Снарки по вкусу.

Он, во-вторых, спозаранку встает —
Как раз поспевает к обеду.
И если обедать в субботу начнет,
С компотом управится в среду.

И третья примета — шутить не мастак.
С ним шутки опасны и жутки.
Он все понимает, но только не так,
Мрачнеет, как туча, от шутки.

В-четвертых, он, словно улитка, везде
Таскается с пляжной кабиной —
В горах и в лесах, на песке, на воде,
Низиной ползет и долиной.

И пятое — Снарк задаваться горазд:
Без драки, гордец, не сдается.
Кусается крепко, если зубаст,
Клювастый пребольно клюется.

Но помните, страшной бедою грозит,
Коль Снарк обернется Буджумом!..
Тут ахнул и ухнул на землю Бисквит,
Рассыпав пакетик с изюмом.

____________________________________________________

Перевод Александра Вышемирского:

 Вниманье, друзья, повторю для вас я
Безошибочных признаков пять,
По которым несложно абсолютно надежно
Настоящего Снарка узнать.

По порядку: во-первых его внешний вид.
Худощав, даже тощ, но силен,
Как пальто, тесноватое в талии, и
Он слегка не от мира сего.

Он привык очень поздно вставать; не секрет,
Что как это ни невероятно,
У него завтрак часто бывает в обед,
А обед в этом случае — завтра.

Третий признак — он медленно шутку поймет,
Если вы и рискнете шутить.
Он вздохнет, будто страшно расстроен, зевнет
И с тех пор будет вас обходить.

Четвертый — пристрастье к купальным кабинам.
Он с собой их таскает с десяток
И считает, что так живописней картина,
С чем, пожалуй, согласен не всякий.

Пятый признак — амбиция. Ну а теперь
Опишем отдельные виды,
Разберем кто есть кто — что за птица, за зверь,
Кто похож на орла, кто на выдру.

Хоть обычные Снарки не делают зла,
Но мой долг сообщить вам заранее —
Меж них может быть Буджум…»- тут речь прервалась,
Так как Пекарь упал без сознанья.

____________________________________________________

Перевод Владимира Гандельсмана (2000):

Матросы, сограждане, други, внемлите!
Есть пять характернейших черт —
по ним вы его без труда отличите,
как самый завзятый эксперт.

Теперь по порядку. Хрустящий — нет спасу, —
как платье, которое жмёт, —
на вкус он безмозглый и снарково мясо
пропитано тленом болот.

К привычке вставать спозаранок настолько
привычки у оного нет,
что в полдник он завтрак съедает и только
на завтра съедает обед.

Касательно шуток: он в них без понятья,
и если отважитесь вы, —
вздохнёт огорчённо; кроссворды — занятье,
но не для его головы.

Он вешалку носит с собою, наивно
считая, что горный пейзаж
она украшает. Нам в корне противна
и чужда подобная блажь.

Все Снарки тщеславны. Теперь буду краток.
О видах и с ними в связи:
условно их можно делить на пернатых
и тех, у которых усы.

Есть Снарки-Злодюки, что внешне
невинны…» —
оратор осёкся в пылу
и в страхе, их Пекарь тому был причиной,
упавший без чувств на скалу.

____________________________________________________

Перевод Дениса Жердева (2001):

Так послушайте ж, братья, как я вам без изъятья
Укажу пять вернейших примет,
По которым на глаз угадаете враз,
Снарк пред вами — или же нет.

Приступаем! Во-первых, конечно же, вкус,
Что изыскан, но чуть простоват —
Например, как слегка тесноватый картуз,
Издающий чудной аромат.

Снарк престранный обычай в быту заведет
(Во-вторых, нам отметить нужно):
Вместо полдника завтрак себе подает,
А обед — только завтра на ужин.

В-третьих, шутки всегда понимает с трудом —
Коль над ним подшутить вы рискнете;
Он повсюду гуляет с печальным лицом,
И его мрачноваты остроты.

А в-четвертых, — к купальным каретам любовь:
Снарк об этом посплетничать мастер,
Их считая уместными в сцене любой
(Что сомнительно даже отчасти).

Оптимизм — это пятое. Ну а теперь
Разновидности Снарков укажем.
Отличают усатых — рычащих, как зверь,-
От пернатых, что клювами машут.

Большинство — безопасны. Но требует долг
Вам напомнить: средь них, по слухам,
Есть и Буки!», — тут Боцман прервал монолог,
Так как Булочник в обморок рухнул.

____________________________________________________

Перевод С.К. (анонимный) (2001):

Так внемлите, народ, (и смотрите мне в рот,
А не ждите добавочных чарок).
Пятью мерами мерьте — где ни носят вас черти,
Протокольных узнаете Смарок.

Их возьмем по порядку. Вкус первый из них,
Бедный, впалый, но все ж посвежей…
Как пальто слишком тесное в талии и
С ароматом ночных миражей.

Есть привычка у ней — слишком поздно встает,
Согласитесь, не очень приятно,
Что она часто завтрак ест только в обед.
А обедает завтра. Понятно?

Третья — медленно очень жует анекдот.
Коль опасность ей встретится в лоб,
То она глубоко недовольно вздохнет…
И серьезна всегда, слыша стеб.

А четвертая — нет без купальных карет
Жизни ей, их таскает повсюду,
Веря, что с ними сцены станут более ценны —
Я поспорил бы — ладно — не буду.

Мера пятая — гонор. Добавлю я тут:
Без меня вы б запутались сами
Между Смарками с перьями — эти клюют —
И царапающими с усами.

«Хоть нормальные Смарки все молчат, как подарки,
Среди них, говорю без загадок,
Есть Бузумные. Боги!» — Бельман вскрикнул в тревоге
Ибо Бэйкер вдруг выпал в осадок.

____________________________________________________

Перевод-пародия Николая Светлова (2002):

Я напомню, друзья, — не напомнить нельзя —
Пять точных и ясных примет,
По которым поймёшь: это вовсе не ложь!
Снарк здесь. Мы напали на след.

Перечислю их все — вы запомните. Вкус
Мангустина незрелых плодов.
Надкусив, ощути брамбулетовый хруст,<11>
Ну, и запах летучих грибов.

Он встаёт очень поздно — не раньше шести,
А что значит «шесть» — бог весть.
Успевает к обеду огонь развести
И завтрак к полуночи съесть.

В-третьих, Снарк чувством юмора не наделён
И над шуткою думает час.
В каламбурах и розыгрышах не силён —
Лишь обиду копит на вас.

В-четвёртых, кабинами Снарк окружён,
В которых теряется след.
Полагают, он их красотою пленён,
Но данное мнение — бред.<12>

Амбиция — в-пятых… Два вида средь них:
Когтями усатый разит,
Пернатый клюётся — но чаще он тих,
Не этот нам смертью грозит.

Обычные Снарки безвреднее пчёл,
Но лишь об одном я молчал:
Буджумы средь них… Тут вскочил Булочёв
И с берега в скалы удрал.

Примечания переводчика Н. Светлова:

11 — По непроверенным данным, брамбулет — обычный завтрак детей в конце XXI (по другим сведениям — XXII) века. Представляет собой обыкновенный мангустин, жаренный минут пять на петеяровом масле. Летучие грибы (равно как и самозакапывающиеся) обитают на планете, на которой совершил аварийную посадку космический корабль «Полюс» (К. Булычёв, «Посёлок»). Члены экипажа «Полюса» с летучими грибами не встречались, поскольку водятся они (грибы) только в тропической зоне планеты.

12 — По ряду причин Льюис Кэрролл не мог предать гласности действительное назначение кабин, используемых Снарком. Судя по переводу, можно предположить, что Беллман достаточно информирован об их назначении. Впрочем, и ему не ясны некоторые детали.

____________________________________________________

Перевод Ивана Анисимова (псевдоним Юрия Князева) (2003):

Расскажу вам, друзья, пять надежных примет,
И напомню, что их ровно пять,
По которым возможно легко и без бед
Натурального Снарка узнать.

Признак первый: по вкусу он постен чуть-чуть,
Он хрустит, наподобие пышек,
Словно китель, теснящий безжалостно грудь,
С ароматом блуждающих вспышек.

Во-вторых, по привычке он поздно встает,
Согласитесь, есть, чем подивиться,
Он за завтраком часто вечерний чай пьет <19>,
А обедать уж завтра садится.

В-третьих, шуточек острых, насмешек простых,
Не приемлет у Снарка натура,
Он то скорбно вздыхает, заслышавши их,
То мрачнеет он от каламбура.

И, в-четвертых, любитель купальных кабин,
С ними носится вечно повсюду,
Он считает, без них нету в мире картин,
Но об этом я спорить не буду.

И амбиция, в-пятых, я думаю тут
Вы увидите разницу сами:
Те, что с перьями, больно-пребольно клюют,
А царапают, те что с усами.

От обычного Снарка немного тревог,
Я вам все без утайки сказал,
Есть Буджумы…» — и тут Баламут вдруг замолк,
Бедный Булочник навзничь упал.

Комментарий переводчика:

19 — Вечерний чай
Если Снарк пъет утренний чай, когда в Англии традиционный файв-о-клок, то разница составляет 8-9 часовых поясов. Как известно, восьмой часовой пояс  к западу от Гринвича находится в Тихом океане, в тропическом поясе это западнее острова Пасхи,где-то в районе Маркизских островов. Это самая окраина затонувшей миллионы лет назад древней Лемурии. Можно предположить, что Снарк и Буджум это реликты исчезнувшей цивилизации, а Брандехват — потомок тогдашних динозавров.

____________________________________________________

Перевод Павла Елохина (2003):

Вниманья прошу: я сейчас вам скажу
Те пять безошибочных черт,
По которым всегда можно вам без труда
Узнать, настоящий ли Верп.

Что ж, давайте приступим. Во-первых, тот вкус:
Бедноватый, простой, но чёткий,
Как пальто, если проймы подмышками жмут,
С ароматом волос из щётки.

Он привык по утрам допоздна не вставать
И валяться себе в неглиже,
Так что к завтраку выползет разве что в пять,
А обедает завтра уже.

В-третьих, его неврубаемость. Так,
Если шутку отколешь, как шут,
Он расстроится, словно последний дурак,
Каламбуры ж вообще не дойдут.

В-четвёртых, таскает в любой свой вояж
Купальню, чтоб в ней раздеваться,
И считает, она украшает пейзаж,
В чём, правда, легко сомневаться.

В-пятых — гонор. По нему всегда без труда
И тупицы их масть различат:
Ведь одни, те, что в перьях, клюются всегда,
А другие, с усами, когтят.

Не бывает, как правило, Верп злым как волк,
Но скажу вам я, не отверчусь:
Попадаются Бяги…» Бригадир тут замолк,
Так как Булкин свалился без чувств.

____________________________________________________

Прозаический пересказ Александра Флори (1993, 2003):

Поэтому (внимание, орлы!) сейчас я назову пять примет, по которым вы, куда бы вас ни забросила фортуна, без труда распознаете чистокровного Плезиозубра.
Итак, начнем с начала. Примета первая – вкус. Он у Плезиозубра крепкий, как, пардон, «вырви глаз»,  и неустойчивый, как «перекати-поле». Впрочем, он меняет свои вкусы как перчатки.
Примета вторая – привычка поздно вставать. Это еще мягко сказано! Плезиозубр садится завтракать вечером, когда все нормальные люди пьют чай, а файв-о-клок импровизирует в пять часов утра, на следующий день.
В-третьих, чувство юмора. Плезиозубр шутить не любит, и вам при встрече с ним будет не до смеха. От любой игры слов у Плезиозубра начинаются припадки глубокого пессимизма.
Его четвертая черта – чрезвычайная застенчивость. Сам он ходит в чем мать родила (то есть в купальном костюме) и совершенно не переносит обнаженного тела. С этой целью он держит лоток с масками, вуалями и перчатками. Все это он надевает на каждого встречного, прежде чем его проглотить.
И последнее – эти существа дико амбициозны. А теперь полезно было бы дать их научную классификацию. Плезиозубры – это плутоядные млекопитающиеся подотряда тупорылых. По внешнему виду они двуногие без перьев и с плоскими когтями.
В целом они довольно безобидны. И все же остерегайтесь, потому что Плезиозубр может оказаться МЫМРОМ…
Впрочем, последнее слово не было произнесено до конца, потому что при первых его звуках Бакалейщик упал как подкошенный.

____________________________________________________

Перевод Николая Хлебникова (2004):

 Правда, кто-то, быть может, и видел Его,
Но себе в том признаться боится?
Пять железных примет я скажу про Него,
Чтоб никто не посмел усомниться!

Всякий Нарк очень сладок, желанен и мил, —
Крепкий, вкусный, хрустящий не в меру.
Если стар, то похож Он на тень из могил,
Если молод — похож на химеру.

Просыпается Нарк — всем известно давно —
В непонятное смутное время.
Любит завтракать Он, когда станет темно,
А обедать — когда еще темень.

Третий признак: при Нарке нельзя шутковать —
Лишь заслышит Он глупую шутку,
Сразу рухнет на пол, перестанет дышать
И протухнет в сию же минутку!

Он частенько бывает одет в кимоно,
Реже — в длинные пляжные плавки.
Быстро облик сменить Нарку не мудрено:
Он таскает с собой раздевалки!

В-пятых, Нарки всe время гордятся собой —
И пернатые, и гужевые.
Если к первым в охоте подходит убой,
То вторых ловят только живыми!

А когда я был ростом ещe невысок,
Главный Нарк назывался Наркомом…»

…Охнул тут Баландeр и упал на песок,
симулируя смертную кому…

____________________________________________________

Перевод Вaдима Жмудя (2004):

Ну, так слушайте, вам я теперь назову
Пять важнейших примет без прикрас,
По которым вы точно — во сне ль, наяву —
Опознаете Снарка тотчас.

Хоть пустая примета одна, но зато
Здесь ошибки не будет никак:
Он одет не по моде, не носит пальто,
И не нюхает вовсе табак!

Он заносчив, сонлив, неуместен, во всём,
Беспардоннен, не чувствует шутки!
В ежедневных своих процедурах при том
Отстаёт он на целые сутки.

Он не смог бы понять даже лучших острот,
Тех, что я вам недавно сказал.
Разве только, быть может, он грустно вздохнёт,
Где любой бы из вас хохотал.

Обожает он лейки, их носит с собой,
И при этом он верит, бесспорно,
Что пейзаж они могут украсить любой!
Эти мысли крамольны и вздорны.

Пятый признак — амбиция. И об иных
Расскажу вам приметах теперь я:
Глотари и царапалки есть у одних,
У других — лишь клевалки и перья.

Не случалось, чтоб Снарк на людей нападал,
Но из них кое-кто Дрянеглоты…»
Балабол вдруг замолк, и вещать перестал,
Ибо Кок впал в конвульсии с рвотой.

____________________________________________________

Перевод Иосифа Гурвича (2006):

  Так слушайте снова, и я вам толково
Дам пять самых верных примет.
По ним уверяю, уж всякий узнает
Тут подлинный Снарк или нет.

Возьмём по порядку их. Первая — вкус.
Он постный, пустой, но бодрит.
Ну, словно сюртук, что надет на арбуз,
Обманчивый облик таит.

Привычка его слишком поздно вставать,
Скажу я вам, больше чем лень:
Он завтракать может и в полдник начать,
Обедать — на следующий день.

А в-третьих, не скажешь, что он балагур,
И юмор с трудом понимает.
Он мрачно встречает любой каламбур,
От шуток же будто страдает.

Затем, он — поклонник купальных машин*,
С которыми носится вечно
И верит: красою обязан мир им,
Хоть тут есть сомнения, конечно.

И в-пятых, снобизм. Тут пора описать,
Кого различает он гордо:
Кто жало имеет и может летать
От тех, кто с усатою мордой.

И хоть Снарки вообще-то безвредны, но долг
Заставляет меня вам сказать:
Есть и Бужумы…» Боцман с полслова замолк,
Так как Булочник стал вдруг рыдать.

Комментарии переводчика:

* —  Купальные машины — индивидуальные деревянные кабинки на колёсах. Пока купальщик Викторианской эпохи переодевался, лошади завозили машину в воду, так что он (или она) могли выйти из кабинки прямо в море.

prim02_kabinki

____________________________________________________

Перевод Юрия Лифшица (2006):

Мне прошу вас внимать, я напомню опять
(раз мы с вами сюда добрались)
точных признаков пять, по каким опознать
вы могли б настоящую Крысь.

По порядку начнём. Перво-наперво вкус:
хоть и постный, зато жестковат,
наподобье костюма, который кургуз, —
и чуть слышен её аромат.

А привычка её почивать допоздна
в ней столь странный оставила след,
что под вечер свой завтрак съедает она,
а на утро другое — обед.

До неё каламбуры доходят с трудом.
Кто пошутит, тот сразу поймёт,
что страдает она, если острым словцом
ранит сердце ей ваш анекдот.

А в-четвёртых, в купальни она влюблена
и берёт их с собою в вояж,
и, хоть это сомнительно, верит она,
что они украшают пейзаж.

В-пятых, честолюбива. Затем надлежит
разделить их на группы: в одной
обнаружим пернато-клювастый подвид,
а кусаче-усатый — в другой.

Хоть у Крысей невредный, как правило, нрав,
но и Буджумы есть среди них…
Рухнул Булочник в обморок, затрепетав,
а рассказчик в тревоге затих.

____________________________________________________

Перевод Сергея Шоргина (2007):

И теперь я хочу вам, друзья, преподать
Снаркологии главный итог:
Верных признаков Снарка отыскано пять,
Чтоб никто ошибиться не мог.

Снарк, во-первых, на вкус — на галеты похож,
И во рту он скрипит, и в пути,
Как ремни из козлиных окрашенных кож,
Да и запах — козлиный почти.

Спит он долго, но в этом не видит вины,
И привычка его нехитра:
Кофе утренний пьет при восходе луны,
А с обедом он ждет до утра.

В-третьих — помните! — голову сразу сует
Он в песок, анекдот услыхав,
И неспешен весьма в пониманье острот —
Так, что с ним не сравнится жираф!

Рядом с ним — совмещенный вагон-туалет
(Унитаз там, и душ заодно).
Ничего в сей привычке хорошего нет —
Так мне кажется очень давно.

Ну а пятое — гонор! Как шляхтич упрям!
Злоба светится в добрых глазах!
Снарки разные есть; могут встретиться нам
Бяки-в-Перьях и Буки-в-Усах.

Снарк простой не страшней, чем обычный трамвай,
Но случается: на миллиард
Мирных Снарков один попадется Бабай…»
Тихо в обморок рухнул Стюард.

____________________________________________________

Перевод Михаила Вайнштейна (2008):

Ближе, коллеги, ко мне!
Внимание! Запомните четко и ярко
Пять признаков для узнавания
И распознавания Снарка!

Изложим в порядке систематическом:
Во-первых, на вкус он пуст,
При этом имея диагностически
Значимый скрип иль хруст.
Похожий, хотя немного не то,
На скрип кожаного пальто.

Признак второй в опознании нужен:
Снарку спешить удивительно лень,
Так что обедает он на ужин,
А ужинает на следующий день.

В-третьих, с чувством юмора туго:
Если шутить вам придется,
Он от остроты дрогнет в испуге
И совершенно замкнется.

Четвертый: он любит морские купальни,
Считает, что они украшают пейзаж,
И, даже отправляясь в дальнее плавание,
Берет ванну с собою в багаж.

Амбиция — это признак пятый.
А в целом судите так:
Отличайте царапок усатых
От оперенных кусак!

Снарки — безвредны, но под признаки эти
Подходит также БуджУм!..»
Звонарь замолчал,
Так как Пекарь упал в обморок –
Бум!

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

Ребята, соберите-ка в кучку мысли,
И я снова перечислю
Пять признаков, известных без гадалки.
По коим распознаете сразу.
Куда б ни занесло вас без приказу.
Неподдельных и подлинных Шмальков.

Давайте по порядку. Первый — вкус:
Невыраженнно-бедный, но свеже-ранний.
Словно узковатый в поясе бурнус,
С отдушкой неутолённых мечтаний.

Второй — привычка поздно продирать глаза.
Наводящая буквально тень на плетень:
Частенько во время чая пятичасового он за-
втракает, а обедает вообще на следующий день.

Третий — совершенно не врубается в приколы.
Коль дерзнёшь отчебучить один или два.
Лишь угрюмо вздохнёт, как страдалец квёлый;
И вечно мрачнеет от игр в слова.

Четвёртый — страсть к будкам для переодевания:
Постоянно таскает их за собою.
Полагая, мол, они ещё более виды украшают. —
Мненье не бесспорное, зовущее к бою.

Пятый — предметы желаний. Тут описать
Будет правильней каждый отдельно:
Вычленить тех, у кого перья, и покусать.
А тем, у кого усы, расцарапать всё тело.

Хоть обычные Шмальки вреда не несут,
Надо поделиться с вами знанием:
Некоторые из них — Страхопуги…», — и тут
Притих, ибо Зажар потерял сознание.

____________________________________________________

Перевод Сергея Жукова (2009):

Укажу очерёдно пять признаков вам,
Верных, главных и точных улик,
Из которых любой вывод сделает сам —
Чудоюдо вблизи иль вдали.

Первый знак — это вкус небольшой хрустоты,
Тонок правда и узок в деталях.
Жмёт как будто пальтишко в районе спины,
Ну, а в запахах — неидеален.

Дрыхнет долго, катаяся с боку на бок,
По привычке своей шалопутной.
Торопясь, ест он завтрак почти в файв-о-клок,
Чтоб успеть пообедать на утро.

Чувство юмора есть — это знак номер три —
Только как до жирафа доходит.
И поэтому мрачно и злобно сопит,
Если вдруг кто ввернёт анекдотик.

Колёсную ванну — в четвёртых притом,
С собой постоянно таскает.
Считая своим извращённым умом,
Что этим пленэр украшает.

И последнее. Форсу им не занимать,
Разложу типы я на весы —
Зоб надует пернатый и сразу щипать,
А когтистый топорщит усы.

Безобидны почти Чудоюды, однако
Всё ж опаска нужна иной раз.
Есть Буджоры…. — и смолкла здесь речь Боцманмата,
Так как Бубличник рухнул тотчас.

 

____________________________________________________

Вольный перевод Валерия Ананьина (2011):

Молодцы, подходи! И за мыслью следи!<12>
Вот пятерка примет, самых ярких,
По которым при сшибке отличишь без ошибки
И с гарантией точного Снарка.

По порядку. Итак, Снарк — на вкус и на смак.
Остро-пресный. И постно-капризный.
Хрусткий, точно мундир, узкий… тут… и в груди.
А на запах — блуждающий призрак.<13>

Во-вторых: на подъем нет его тяжелей.
У него — с жутким сдвигом режим,
Вам бы этак: на ужин — чай завтрачный пей,
И на завтра — обед отложи.<14>

В-третьих — туп. Соль острот и за год не дойдет.
Каламбур подмешай к разговору, —
Лишь со стоном вздохнет, будто пучит живот,
Скорчит мину — могильщику впору.

Вот четвертый разряд: любит пляжный наряд,
Свой — таскает с собой, в убежденьи:
Весь в купальниках пляж — самый дивный пейзаж
(Мненье я бы подвергнул сомненью).<15>

Ну, а в-пятых — амбиции! Правильней так:
Взять по партиям, а не гуртом,
И сперва разобрать всех хохластых клювак,
А усастых цапуг — всех потом.<16>

Снарк вульгарис — в быту вредоносен едва ли,
Но скажу — долг велит! — есть подвид:
Буджум монструс… —  Но тут капитана прервали:
Пал Буфетчер в отпад. И лежит.

  ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

<12> «Come, listen, my men!» — так обратился бы к йоменам своим перед битвой какой-нибудь Ричард-Генрих. Тут «my men» = «бойцы-молодцы», «мои бравые парни».
Были еще варианты, так сказать, армейского проповедника (тут вдохновлялся уже «Швейком» — или окопным пастырем из старого фильма «по Гашеку», «Большая дорога»: «Враг хитер и коварен, — огонь!». Посему и оставил в архиве: ассоциация всё же диковатая):

Ближе, воинство! Я дам вам, паства моя,
(с подвариантами типа:
 Ближе, люди мои! Слушай, паства, сии…
Слушай, паства моя! Вот для бравых вояк…
       и т.п. — до бесконечности)
Пять примет, отличительно ярких,
По которым при сшибке узрит всяк без ошибки…

Или такой (самому нравился, очень мило, по-моему, вышло, и вполне по понятиям нынешнему читателю):

Ближе, верный народ! Тише, молодцы! Вот
Пять примет, по каким без ошибки
(И с гарантией, чай), кто встречал,- отличал
Снарка-«фирму» от Снарка-фальшивки.

Но «королевский» вариант как-то ближе душе переводчика, да и, хочется думать, натуре моего кэпа (и общей ауре речи).

<13> Не виноватая я! Он сам пришел — этот, «бродящий по европам». И хотя о пресловутом «призраке» было объявлено лет аж за тридцать до «Снарка», — конечно, я далек от того, чтобы подозревать почтенного профессора в выпадах против самого передового учения. Ей-богу, случайное, ну, абсолютно случайное пересечение! Но если кто-то тут вспомнит все-таки…  ну, хотя бы по-немецки педантичные, «постные», без тени юмора (см. ниже  среди  снарковых  «примет»)  выкладки  «Капитала»,  в  которые,  как  в тесный  мундир-корсет,  вгонялся  сопротивлявшийся  мир;  или припомнит ту
грандиозную   «острую   пресность»  новой   (тогда)  веры-утопии,  повлекшей
(потом) глобальные «катастройки» и снарковы жуткие «капризы», обернувшиеся «стоном и вздохами» — в первую-то голову для них, дедов-отцов наших, рекрутов той нью-религии, несостоявшихся «могильщиков» капитала без кавычек… Что ж тут я поделаю! Что я могу еще сказать! Не запретишь фантазировать. В вашей воле, историки, кэрролловеды (и вообще серьезные люди) меня презреньем наказать, но! Да будет стыдно тому, кто дурно (убоясь того презренья) об этом подумает — о нечаянных завязках силовых линий-параллелей реальной людской истории в магнитном поле загадочной книги… Когда смеются боги сказок, не эхо ли это хохота Клио?

<14> Если кому покажется, что переводчик уже перегибает палку в аллюзиях на «наше сегодня» (ну, хотя бы — невольная жизнь-диета не вписавшихся в число нынешних счастливцев с «реально растущими доходами»), или — на наше, еще недозабытое, прошлое (ну, хотя бы — тот жуткий нелюдской «режим» ночных бдений: кого — в трудах, от кремлевских и прочих кабинетов до подвалов разного ранга, кого — в ожидании стука в дверь, кого — просто в тоске и томлении духа; так ли, этак ли — но какой уж тут «аппетит» к жизни), — для тех есть и более нейтральный вариант (но тоже — родимый, «обломовский»). Кэрролловедов он устроит, надеюсь:

Во-вторых, он привык страшно поздно вставать.
Согласитесь — рекордная лень:
Вместо ужина — завтрачный чай выпивать,
А обедать — на завтрашний день.

<15> Опять же для кэрроллистов-пуристов, если так уж важны авторские пляжные кабинки на колесиках: их было — аж тройня.

А) Что еще? Он от пляжных  кабин — без ума,
Их с собою таскает упорно.    
Эта сцена — все действа украсит сама,
Так он мыслит (хоть мнение спорно).        

Б) Он, в-четвертых, от пляжных кабин — сам не свой,
За собой их волочит упорно,
Веря: эти подмостки — для сценки любой
Украшенье (хоть мненье и спорно).

В) Он, в-четвертых, фанатик купальных кабин,
К ним привязан и верит упорно:
Дивней нет обрамленья для дивных картин
(К сожаленью, суждение спорно).    

А когда, каюсь, уже осатанел в усердии потрафить буквоедам, возникли — как защитная реакция организма! — и саркастические варианты (позже — частично использованные для белового):

Г) Пункт четвертый: фатально привязался к купальням,
От купальщиц — в купальниках, без ли, —
Входит в раж. Краше пляжа для него нет пейзажа
(Мненье спорное, вдуматься если).

Д) Штрих четвертый в картине: млеет, видя бикини,
А уж ню, — тут сражен на корню:
Мол, в купальщицах пляж — самый райский пейзаж
(Вкусы, я бы сказал, парвеню).

А там и эколого-сардоническая вариация:

Е) Бзик четвертый: влюбился в джакузи и душ,
Всем их тычет и требует вздорно:
Скрасим мытою плотью невымытость душ!
(Кредо спорно — ни эрос, ни порно.)

Так что — на выбор, господа! Кому что нравится, — и  пусть же никто не уйдет обиженным!
И, наконец, — надо бы закинуть наживку и лолитоведам.
Обещал ведь еще помянуть об автобиографических штришках в поэме. Так вот, о пристрастии Снарка к купальным кабинам. Тут автор — прямо по Фрейду! — как раз о себе написал. Он, он — и пляжные кабинки-раздевалки любил, и познакомился-то с ней, с босоногой юной музой «Снарка», Гертрудой Ч., на пляже, и ей же, восьмилетке, писал: нельзя ли, дескать, ему разделить с ней ее кабинку, если не найдет себе на их любимом пляже отдельной. Тут вспоминается, что и мама реальной Алисы почему-то не одобряла общение дочурки-малышки с дяденькой профессором, а та, став взрослой, заявляла, что  добрый сказочник испортил ей детство…
Вот и  показал переводчик свое ядовитое нутро, облегчился.
И нижайше прошу прощения у Вас, любимый профессор, у непорочной Вашей тени. Нет, нет, я не с ними — теми, кто ныне уже зачислил Вас в ряды специфических гурманов, где в предводителях набоковский Гумберт! А это, выше, я писанул, конечно же, со зла, остервенясь: достали меня эти кабинки. Потому и не пустил их в основной текст, загнал в примечания, оставив Снарку вполне естественное для любого нормального (полово) создания чувство: неравнодушие к свежей телесной красоте…

<16> Вряд ли автор прозревал именно наших «думцев» или прочих политиков, скорее уж — о своих, родимых… Но ведь эти снаркообразные всех времен, народов и партий — одной породы.

____________________________________________________

Перевод Николая Гоголева (2011):

Потому-то решил я напомнить опять
Чтоб представили вы себе ярко,
Несомненные признаки – их ровно пять,
Подтверждающих подлинность Снарка.

Первый признак: в местах, где он долго живёт,
Вкус особый у воздуха, вроде
Пиджака, что не лезет никак на живот:
Он вам нравится, но не подходит.

Во-вторых, слишком поздно вставать он привык,
Часто завтракает ближе к ночи,
А обедает завтра лишь, слышите вы,
Это кажется странным мне очень.

В-третьих, с юмором Снарк с детства был не в ладах,
Так что шуток он не понимает.
Сразу он, если вы вдруг сострите когда,
Как на похоронах, зарыдает.

А четвертое, что недоступно для нас:
То пристрастье к купальным кабинкам.*
Он их возит с собою и, как на показ,
Расставляет, любуясь картинкой.

Наконец, честолюбие. Вот и дошел
До конца я, до самой морали:
Тот, кто с клювом – не лев, кто клыкаст – не орёл.
Я скажу вам, чтоб вы не зевали:

Хоть обычные Снарки не делают зла,
Но среди них отдельные типы,
Их Бомжуи** зовут…» – речь он не досказал,
Так как Булочник в обморок выпал.

Комментарии переводчика:

* — Купальные  кабинки  —  атрибут  викторианской  эпохи.  Представляли  из  себя  крытую  повозку, которую лошади затас-кивали в воду на желаемую глубину, т.е. являлись  своего  рода  индивидуальными купальнями, а не просто кабинками для пе-реодевания.

** — Бомжуй (Boojum). Обычно используется транскрипционный  перевод  —  Буджум,  не  вызывающий  никаких  ассоциаций  у  русского  читателя.  Между  тем,  в  английском  языке  существовало  созвучное  слово  «boogieman»,  означавшее  привидение,  домового или нечто, внушающее ужас — им пугали маленьких детей.

____________________________________________________

Перевод Вячеслава Бречкина (2011):

Так послушайте люди! Подношу как на блюде
Пять надежных и верных примет.
Вы по ним без труда, и везде и всегда
Нарисуете Снарка портрет.

Он, во-первых, на вкус не похож на арбуз —
Терпкий, крепкий, сухой и хрустит
Словно фрак от кутюр из хрустящих купюр
С ароматом кладбищенских плит.

Во-вторых, любит спать и так поздно вставать
(согласитесь, что это не мудро),
Что приходится завтракать вечером в пять,
А обедать — аж следующим утром.

В третьих — шуток не любит. Смешной анекдот
Как услышит — становится хмур,
И зловеще урчит, словно мартовский кот,
Пережевывая каламбур.

А в-четвертых, он пляжных кабинок знаток,
Оных вид так его веселит,
Что, расставив их вкруг, он щенячий восторг
Ощущает. Каков сибарит!

Наконец, в-пятых — спесь, в ней пороков не счесть,
Их разложим по форме носов,
Разделяя на класс из Пернатых Зараз
И  — отряд из Колючих Усов.

Снарк Обычный — как агнец он кроток и тих,
Но другая есть, знаю, напасть:
Можно Буджума встретить вполне среди них…»
Тут Огарок изволил упасть…

____________________________________________________

Перевод Михаила Матвеева (2014):

 Поэтому, братья, вам должен назвать я
Пять подлинных  признаков Снарка.
По признакам тем, гарантирую  всем,
Вы  Снарка  представите  ярко.

Во-первых,  у  Снарка  не выражен  вкус,
(Хрустит, словно в тесном пальто вы),
Но с привкусом легким, сказать не берусь,
Чего, но чего-то такого.

Он поздно встает. Я точнее бы мог
Про склонность такую поведать:
Он завтракать любит, когда файв-о-клок,
И только назавтра обедать.

Он, в-третьих, не сразу поймет каламбур
И к юмору в целом не чуток,
К примеру, он будет серьезен и хмур,
Услышав от вас пару шуток.

В-четвертых, нежнейшими узами он
К купальным кабинкам привязан.
Он  верит, что облик их непревзойден
И  всякому радует глаз  он.

И, в-пятых, манеры. Об этой черте
Замечу, что Снарки двояки:
Носящие перья —  задиры, а  те,
Кто носят усы  —  забияки.

Хоть Снарки безвредны, но есть среди них…
Буджумы…» — Билл Склянки в  молчаньи
Вдруг замер, поскольку “Ну-как-бишь”  затих
И рухнул, теряя  сознанье.

____________________________________________________

Пародия Валерия Смульфа (2007):

Кроме кэпа известны пять признаков всем,
кто на Буждума держит багор.
Только их, за чредой повседневных проблем,
Бравый Босс не узнал до сих пор.

Признак пятый — нижайшая скромность ума,
в этом все их породы близки.
Будь то — Лысая Непокусака сама,
иль Бесклювые будь Ползунки.

Неприятье, как признак четвёртый, кабин,
что  купанью уют придают.
В коих перед погрузкою в тайны глубин
джентльмены в купальниках пьют.

Третий признак «Буджумности» — рано вставать,
и бежать сразу есть в неглиже.
Когда всем подают ещё завтрак в кровать
«Файф о клок» у Буджума уже.

Есть и признак второй, к шуткам склонен он сам,
не остри, чтоб беды не накликать.
Будет ржать полчаса, хоть сверяй по часам,
а потом ещё сутки хихикать.

Признак первый — что слишком  хорош его вкус,
довелось проверять единицам,
И спешат все подряд, ловок кто и не трус,
к единицам при-со-е-ди-нить-ся.

Вдруг сказав:»Лично я не спешу никуда …»
Безымянный Борец оживился.
И застыла на вёслах Команды вода…
Ход посадки при-ос-та-но-вил-ся.

____________________________________________________

Украинский перевод Юрка Позаяка (Юрия Лысенко) (2011):

„Вам усім тет-а-тет я відкрию секрет –
Безпомильних ознак цілий список
(А всього їх є п’ять), щоб могли ви впізнать
Натурального Снарка злий писок.

„Щонайперше – це смак. Він у нього пісний,
Пріснуватий, жорсткий і поганий,
Так неначе сюртук, що у грудях тісний,
Ще й з відтіночком фата-моргани.

„З пунктуальністю в Снарка проблема стара,
Все він плутає безперестанку,
На сніданок іде, як вечерять пора,
А обід їсть наступного ранку.

„Третя риса – це повна нездатність на жарт.
Як відважитесь ви жартувати,
Снарк зітхне: так, мовляв, кепкувати не варт. –
Каламбур йому гірший від страти.

„По-четверте – любов до купальних кабін[8],
Снарк їх скрізь за собою тягає.
„Це окраса пейзажу” – так думає він,
Хоч на логіку це й не лягає.

„Ну, і п’яте – апломб. А тепер саме час
Підключить наукову методу:
Виділяють пернато-кусачий підклас
І дряпучо-ворсисту породу.

„Хоч звичайного Снарка боятись не слід,
Мушу вас попередить натомість:
Серед них є Буджуми[9]” … Тут Булочник зблід,
Впав на землю й утратив свідомість.

Комментарии переводчика:

[8] У ХІХ ст. на пляжах в Англії використовувалися купальні кабіни – індивідуальні пересувні роздягальні на колесах, які кіньми затягалися у воду.

[9] В оригіналі Boojum. Дослідники не дають однозначного тлумачення цього неологізму Л.Керролла.

____________________________________________________

Украинский перевод Владимира Верлоки:

Отже слухайте, хлопцi, скажу вам ураз
П»ять таких неповторних ознак
Iз страховиськ усiх, щоб не скоїти грiх
Хутко знали ви, що то є Снарк,

Найвiрнiша з ознак — вiн солодкий на смак
Та не слiд його їсти у пiст
Вiн на сонцi блищить та бува верещить,
Хоч i є велетенський на зрiст.

Вiн так пiзно встае, що вже полудень б»е
Як вiн тiльки чекае снiданку,
I то є не секрет, що обiднiй десерт
Вiн куштує наступного ранку.

Вiн дотепно жартує лиш тричi на рiк:
На Рiздво, на Великдень i влiтку.
Та усi тi слова, що згада вiн бува
Геть давно повиходили з вжитку.

Вiд суспiльних робiт в нього товстий живiт
Каламбури у нього сумнi.
В рiдкi вiьнi години вiн пральнi машини
Полюбляе трощить навеснi.

Бо їх гуркiт та стук для прогресу наук
На завадi не мусить стояти.
I погорда його вимагає свого.
Серед Снаркiв же слiд розрiзняти

Спершу саме таких, що плювали на всiх-
Вони голови носять в кишенi,
Або iнший ще вид, що мiгрують на Схiд
Мають владу i грошi шаленi,

Отже сильної шкоди за такої погоди
Не спричинять вони нам нiяк.
Та до вiдома всiх — є Буджум серед них
Тут ватагу всю взяв переляк.

.

____________________________________________________

Перевод Максима Щура (Макса Шчура) (2013):

Дык прачысцеце слых: паўтараю для ўсіх
я прыкметы (якіх толькі пяць).
Калі не праспіце – на любой шыраце
вы здалееце Снарка пазнаць.

Першым чынам, пра смак мушу я паясніць:
Снарк нішчымны, але храбусткі,
бы плашчы, што завузкія ля паясніц,
ці яшчэ – як з балот аганькі.

Па-другое, залішне ён любіць паспаць –
уявеце, скажу я вам ледзь,
што ён снедае звычна гарбатаю ў пяць,
а вячэру ўжо раніцай есць.

Трэцім чынам, крый бог, не жартуйце вы з ім –
як дасціпнік ён роўны нулю.
Снарк вас знішчыць суровым паглядам сваім,
толькі словаў пачуе гульню.

Знак чацвёрты: любоў да купальных вазкоў.[12]
Снарк заўжды з сабой цягне адзін –
ён без іх не ўяўляе марскіх абразкоў,
хай мы коса на гэта глядзім.

Пяты знак – засяроджанасць.[13] Нельга мяшаць
у адзін іх прыродны падклас,
каб адрозніць пярнатых, што любяць кусаць,
ад вусатых, што драпаюць вас.

Снарк звычайны не будзе вас крыўдзіць знарок,
ды замоўчаць я б вам не здалеў:
ёсць і Буджумы-Снаркі…» Прамоўца замоўк,
то ж бо Булачнік раптам самлеў.

Каментары:

12. Параўнайма з “Алесінымі прыгодамі”, раздзел ІІ: “Дагэтуль Алеся была на моры толькі аднойчы, але гэтага ёй хапіла, каб зрабіць выснову, што на ўзбярэжжы, куды ні паедзь, абавязкова павінны быць купальныя кабінкі, дзеці, якія гуляюць у пяску, за імі — радочак курортных дамкоў, а далей — чыгуначная станцыя”.

13. Здаецца, што словам ambition (амбітнасць, славалюбства, мэтаскіраванасць, працавітасць) Кэрал адсылае да слова ambient (асяроддзе, месца распаўсюджання звяроў ці раслінаў), таму мы перакладаем замест амбітнасць – засяроджанасць.

.

.

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>