Автор статьи: Сергей Курий
Рубрика «Культовые Сказки»

Зелёный трёхтомник Николая Носова появился в моей библиотеке очень рано и был зачитан до дыр ещё до того, как я пошёл в школу. Как только я дочитывал последний том до конца, как тут же брался за первый, повторив этот «круг» несколько раз. А крохотный разгильдяй Незнайка тут же занял в моём рейтинге сказочных героев первое место наряду с другим балбесом — Буратино. И, пускай, утопический Солнечный город и борьба с капитализмом на Луне кому-то сегодня могут показаться наивными и не актуальными, вся эпопея о Незнайке до сих пор читается с огромным интересом, а её «неактуальность» — вопрос крайне спорный.

«ННН» + Н

«Детским писателем я стал потому, что, когда я вырос, мне вообще захотелось стать писателем. А стать писателем мне захотелось потому, что у меня была интересная жизнь, и у меня было о чём порассказать людям».
(Н. Н. Носов)

Трилогия о Незнайке и многие другие произведения Носова известны нашим читателям не в пример лучше, чем личность их автора. Создатель знаменитой «готической баллады» о Кузнечике-огуречике и его печальном конце – Николай Николаевич Носов родился 23 ноября 1908 г. в поселке Ирпень под Киевом. Вскоре семья Носовых перебралась в Киев.

Николай с детства был довольно замкнутым и неуверенным в себе человеком, несмотря на разносторонность своих увлечений (а может быть и благодаря ей). Подобно Незнайке, он хватался за разные дела и долго колебался, какую всё же профессию ему избрать.

Н. Н. Носов:
«Чего только я не успевал тогда! Ходил в публичную библиотеку. Читал там книжки. И нужные, и ненужные… Играл в шахматы. Да как играл! Так что кричал во сне… Пел в школьном хоре… Играл в оркестре (скрипка, мандолина, гитара)… Вместе со своими двоюродными братьями Шурой Тихоновым и Серёжей Василевским выпускал ежемесячный иллюстрированный журнал «Икс», для которого писались рассказы, повести и даже романы с продолжением».

Николай Николаевич Носов (23.11.1908 — 26.07.1976).

В 1927 году Николай поступает в Киевский художественный институт, но потом всё-таки делает выбор в пользу кино и переводится в Московский институт кинематографии, после окончания которого, работает режиссёром документальных фильмов. Старые увлечения тоже не были забыты. Так во время Великой Отечественной войны на студию «Воентехфильм» привезли английский танк. Никто не мог разобраться в его устройстве, пока за дело не взялся Носов. Он не просто разобрался, но ещё и снял отличный учебный фильм для танкистов, за что в 1943 году был награждён Орденом Красной Звезды.

Литературный талант Носов стал проявлять ещё до войны – в 1938 году он публикует первый рассказ для детей «Живая шляпа», а затем и другие. Тонкое знание автором детской психологии, отсутствие в тоне ворчливых ноток поучающего «дяденьки» при сохранении воспитательного аспекта, простой, но меткий юмор – всё это сделало произведения Носова непосредственными, увлекательными и очень популярными. Не одно советское поколение выросло на его «Фантазёрах», «Мишкиной каше», «Телефоне», «Бобике в гостях у Барбоса» или «Приключениях Толи Клюквина».

Н. Н. Носов:
«Мне хотелось какой-то значительной деятельности, а деятельность писателя представлялась мне значительной, важной для людей, для общества. Я, однако ж, не мог осуществить своего желания писать, потому что у меня не было своей темы (это я понимаю теперь, а тогда — не понимал). Тема эта появилась сама собой, когда я, выражаясь фигурально, попал в волшебную страну детства».

Николай Носов с внуком Игорем.

В 1952 г. писательская карьера Носова, казалось бы, достигает апогея — писатель получает Сталинскую премию СССР за повесть «Витя Малеев в школе и дома». При этом в повести не было ни одного упоминания имени Сталина, а сам лауреат не состоял ни Компартии, ни в Союзе Писателей (ни до, ни после).
Но главное литературное произведение ждало Носова впереди. Неожиданно для самого писателя, оно обгонит по популярности остальные его книги, разовьётся в трилогию и принесёт в 1969 г. ещё одну премию – имени Н. К. Крупской.

Носов с детьми.

Незнайка — ворованный или оригинальный?

«Некоторые читатели сразу скажут, что всё это, наверно, выдумки, что в жизни таких малышей не бывает. Но никто ведь и не говорит, что они в жизни бывают. В жизни — это одно, а в сказочном городе — совсем другое. В сказочном городе всё бывает».
     (Н. Н. Носов «Приключения Незнайки и его друзей»)

История создания «Незнайки» долгое время была известна не в пример хуже, чем история «Хоббита» или «Алисы в Стране чудес»! Массовый интерес появился только тогда, когда разгорелся скандал вокруг авторских прав между внуком Носова и создателями мультфильма «Незнайка на Луне» (1997). Тогда в СМИ стала активно муссироваться информация, что, мол, Незнайка – вовсе не оригинальный персонаж Носова и списан с героя дореволюционной книжки Анны Хвольсон «Царство малюток» (1889). Что же было на самом деле? Давайте, разберёмся.

«— Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? — вскипел Знайка.
— Конечно, — ответил Незнайка. — Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть».

Начнём с того, что сказки Хвольсон о маленьких лесных эльфах сами были созданы на основе комиксов канадского художника Палмера Кокса (хотя текст она сочинила, в основном, собственный). Книга «Царство малюток» переиздавалась три раза и была хорошо известна поколению Носова. Впрочем, писатель и не скрывал того факта, что именно эльфы Хвольсон натолкнули его на идею коротышек (об этом он признавался писателю Станиславу Рассадину). Оттуда же в сказку Носова перекочевали и пару имён.

Например, среди хвольсонских эльфов действительно присутствовал персонаж по имени Незнайка (имечко само по себе, надо сказать, старое – ещё в сборнике народных сказок Афанасьева можно встретить сказку «Незнайко»). Правда, от него носовскому герою досталось лишь имя, а вот характером советский Незнайка больше походил на другого героя Хвольсон – хвастуна, вруна и франта Мурзилку (тоже знакомое имя, не так ли?). Оба персонажа одевались с аляповатым шиком. Только если у Носова Незнайка «носил яркую голубую шляпу, желтые, канареечные, брюки и оранжевую рубашку с зеленым галстуком», то Мурзилка был щеголем своей эпохи – «носил длинное пальто или фрак, высокую черную шляпу, сапоги с узкими носками, тросточку и стеклышко в глазу».

Мурзилка из сказок Хвольсон.

В результате все окончательно запуталось – Незнайка стал похож на Мурзилку, а Мурзилка с течением времени превратился в положительного героя детского журнала, сохранив от первоисточника только имя. Носов позаимствовал имя у ещё одного героя Хвольсон – Знайки – и… на этом сходство сказок заканчивалось.

Каждый может сегодня прочесть обе книги и увидеть, что они совершенно разные – и по сюжету, и по качеству. А заимствования и влияния – неизменный атрибут любого произведения искусства. Иначе можно продолжать судиться, вспоминая то лилипутов из «Гулливера», то малюток-эльфов из «Сна в летнюю ночь», а то и вовсе карликов-цвергов из «Старшей Эдды».

Мир коротышек Носова. Рис. В. и К. Григорьевых.

Приключения начинаются…

Но вернёмся к Носову. Важным стимулом для появления сказки о Незнайке стало знакомство писателя с редактором украинского детского журнала «Барвинок» — Богданом Чалым.

Богдан Чалый:
«С Николаем познакомились в Минске в 1952 году, куда детские писатели со всего СССР съехались отмечать юбилей Якуба Коласа. Как-то вечером после праздничных мероприятий компания, в которой был и Носов, собралась в одном из гостиничных номеров. Запели «Ой, зацвела рожа край вікна…», но дальше первого куплета не помнили. Тогда вспомнили про меня и послали гонца. Пели всю ночь, причащались «чем Бог послал», разговаривали. У нас с Носовым оказалось множество общих интересов. И хотя он был замкнутым и обычно на контакт шёл неохотно, мы не могли тогда наговориться».

На обратном пути Чалый и Носов ехали в одном купе. И тут Николай Николаевич достал из портфеля несколько листов печатного текста. Это были первые главы «Незнайки». Они так понравились Чалому, что он пошёл на риск — предложил Носову начать публикацию в «Барвинке» сразу же, не дожидаясь завершения сказки.

«Барвинок» №2 за 1953 год.

Богдан Чалый:
«Николай горел этой идеей, поэтому я надеялся, что он будет вовремя присылать продолжения. Первые месяцы так и было. Но потом начались проблемы, известные всей пишущей братии: верстался номер, а обещанного материала нет. Звоню Носову, требую текст, он же придумывает крайне важные причины. За два года натерпелся я с Николаем, не раз ругал его, выбивая продолжение сказки. Если очень припекало, писатель передавал рукописи поездом».

Сказка публиковалась в «Барвинке» с №2 за 1953 г. по № 12 за 1954 г., и, что примечательно, сразу на двух языках – русском и украинском (в переводе Ф. Макивчука). Первыми её иллюстраторами стали также украинские художники – Виктор Григорьев и Кира Полякова (вскоре они поженятся и оба станут «Григорьевыми»). В журнальном варианте произведение называлось «Приключения Незнайки и его товарищей», а на рисунках Незнайка выглядел полненьким коротышом в комбинезоне и с беретом на голове. Кроме того, некоторые герои были изображены взрослыми и даже имели бороды.

Рис. В. и К. Григорьевых в «Барвинке» (№5 за 1953 г.).

В 1954 г. сказка вышла в «Детгизе» отдельным изданием и имела уже привычное название, где «товарищей» заменили «друзьями». Также были изменены имена некоторых коротышек и отдельные мелкие детали. Например, Мазилка стал Тюбиком, Бим-Бом — Гуслей, Торопыга — Торопыжкой, Туб-Тубус Стекляшкин — просто Стекляшкиным, вместо Тяп Ляпыча Авоськина и братьев Усатика и Бородатика, появились Растеряйка и Авоська с Небоськой, а Незнайка разъезжал уже не на паровом велосипеде, а на автомобиле (впрочем, тоже работающем на газировке)..

Рис. В. и К. Григорьевых в «Барвинке» (№6 за 1953 г.).

Проиллюстрировал отдельное издание Алексей Михайлович Лаптев. Именно на его замечательных черно-белых рисунках Незнайка приобрёл свой канонический чуб и широкополую шляпу.

Рис. А. Лаптева.

Кстати, о том, что шляпа широкополая, в оригинальном тексте ничего не было сказано. Поэтому, например, в диафильмах, нарисованных Леонидом Владимирским — «Приключения Незнайки» (1954) и «Воздушное путешествие Незнайки и его товарищей» (1957) — главный герой носил тюбетейку с хвостиком.
Однако авторитет образа, созданного Лаптевым, оказался сильнее. Окончательно он был канонизирован в написанной по мотивам сказки пьесе «Незнайка-путешественник» (1958), где облик главного героя был описан уже так:

«У него наивное, глуповатое лицо. Нос остренький, уши большие, волосы светлые, цвета соломы. Одет в оранжевую рубашку с зеленым галстуком, желтые, канареечные, брюки и ярко-голубую широкополую шляпу».

В результате, на более поздних иллюстрациях художникам пришлось изменить шляпу Незнайки в угоду новому описанию (см. сборник цветных открыток Владимирского, или новые иллюстрации Григорьевых к украинским изданиям).

Незнайка на рисунках Л. Владимирского к диафильму и открыткам.

Одна и та же сцена из книги на раннем и позднем рисунках В. и К. Григорьевых.

Кстати, сам Николай Николаевич шляпы с полями очень любил (сохранилась даже детская фотография будущего писателя с весьма широкополым головным убором). Ну, а в третьей книге о Незнайке — «Незнайка на Луне» — потеря шляпы будет считаться и вовсе уголовным преступлением.

Из интервью с Игорем Носовым, внуком писателя:
«— Как появился у Незнайки его неизменный атрибут — большая голубая шляпа?
— Я думаю, неспроста дед в свое время написал рассказ “Живая шляпа”. Во-первых, он сам часто носил шляпу. Во-вторых, дед обожал Чарли Чаплина, который был облачен в шляпу и вытворял с ней чёрт знает что. И Незнайка мог делать со шляпой что угодно — мог запустить её в воздух, спрятаться под ней…».

Коля Носов и Николай Носов в шляпах.

Дети играют во взрослых

Когда в 1953 году Николай Носов начал публиковать свою повесть о Незнайке в украинском журнале «Барвинок», он вряд ли подозревал, что истории про глупенького и любопытного малыша впоследствии разовьются в целый литературный цикл. Недаром первые главы «Приключений Незнайки и его друзей», по сути, представляли собой коротенькие и, по-своему, завершённые рассказы о том, как герой пытался «с налета» освоить самые разнообразные профессии (художника, поэта, водителя). А вот остальные главы сказки представляют собой уже сюжетно связную историю о путешествии малышей на воздушном шаре в город, населённый одними малышками.

Первое отдельное российское и украинское издания.

Конечно, главный успех сказки во многом определил её главный персонаж – пускай и глуповатый, но всё же очень живой и симпатичный. Наверняка, какие-то черты характера Незнайки писатель подсмотрел у своего маленького сына — Петра, а кое-где из-под маски персонажа лукаво выглядывает личность самого Носова, который всегда был охоч до любых начинаний и отличался склонностью к фантазированию. Когда же Незнайка рассказывает враки о полёте на воздушном шаре, то явно начинает походить на Хлестакова из «Ревизора» Гоголя (да и имена носовских Авоськи и Небоськи отсылают нас к парочке Добчинского и Бобчинского из той же пьесы).

Н. Гоголь «Ревизор»:
«Х л е с т а к о в: И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: “Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь”. Думаю себе: “Пожалуй, изволь, братец!” И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил».

Н. Носов «Приключения Незнайки и его друзей»:
«— Ну, что тут рассказывать… Меня давно просили наши малыши что-нибудь придумать: “Придумай что-нибудь, братец, да придумай”. Я говорю: “Мне, братцы, уже надоело придумывать. Сами придумайте”. Они говорят: “Где уж нам! Мы ведь глупенькие, а ты умный. Что тебе стоит? Придумай!” — “Ну, ладно, — говорю. — Что с вами делать! Придумаю”. И стал думать… Думал я три дня и три ночи, и что бы вы думали? Придумал-таки! “Вот, говорю, братцы: будет вам шар!”».

Рис. А. Лаптева.

Сам же Носов не раз говорил, что Незнайка — это обобщенный и собирательный образ.

Н. Н. Носов:
«…если подойти к вопросу шире, то можно сказать, что у Незнайки есть жизненный прототип. Это ребёнок, но не такой, которого можно назвать по имени и фамилии, а ребёнок вообще, с присущей его возрасту неугомонной жаждой деятельности, неистребимой жаждой знания и в то же время с неусидчивостью, неспособностью удержать своё внимание на одном предмете сколько-нибудь долгое время, — в общем, со всеми хорошими задатками, которые ребёнку предстоит в себе укрепить и развить, и с недостатками, от которых нужно избавиться.
…О собирательном образе, обобщённом типе или вымышленном герое можно сказать то же, что и о художественном вымысле вообще. В обычном, житейском понимании, слово «вымысел» противопоставляется слову «правда». В художественном произведении художественный вымысел — это вымышленная правда, то есть правда, добытая с помощью «вымысливания», размышления, обдумывания, при помощи углублённой работы мысли. Это не та мелкая, лежащая на поверхности жизни правда, а правда глубинная, ради которой и пишутся художественные произведения».

Остальные жители Цветочного города, по большей части, либо персонифицированные профессии (ученый Знайка, доктор Пилюлькин, поэт Цветик), либо определенные черты характера во плоти (Ворчун, Торопыжка, гедонист Пончик).

Рис. А. Лаптева.

Из письма Н. Н. Носова Ю.С. Пухову
(Собр. соч. в 4-х томах. М., 1980, т. 2):
«Хотелось написать сказку не ради самой сказочной формы, а ради того, чтобы быть ближе к читателю. В сказке я хотел поставить все те же проблемы: воспитание честности, смелости, чувства товарищества, воли, настойчивости в достижении цели, осмеяние мелкого тщеславия, зависти, трусости, хвастовства, грубости и т.д. Но если мы пишем сказки ради тех идей, которые хотим сообщить детям, то дети слушают или читают сказки вовсе не ради этих идей, а исключительно из интереса к героям, описанным в сказке, и тем событиям, которые происходят с ними. Поэтому мне было мало тех идей, которые я имел, но надо было найти ещё и героев…
У меня душа лежала к этим человечкам, так как я по собственному опыту знал, насколько эти персонажи привлекательны для ребят. К тому же тот материал, который созревал у меня в голове, больше всего подходил именно к человечкам. Я решил использовать этот персонаж как тради­ционный сказочный. Этим персонажам я свободно мог давать те чёрточки характеров, которые требовались по замыслу. Малютки эти, которых я назвал коротышками, были удобны тем, что я мог не развивать и не углублять их характеры, загружая повествование ненужными деталями, а снабжать их отдельными чёрточками, отражать какую-нибудь одну сторону характера, что вполне вязалось с их микроскопичностью и в то же время заостряло, обобщало образ, типизировало его».

Незнайка же на этом фоне представляет собой самый чистый образ ребёнка, который ещё не отягощен излишними познаниями, не всегда понимает, как себя правильно вести, но при этом наделён чрезмерным любопытством, страстью к авантюрам и живым воображением. Он в меру практичен, сообразителен и агрессивен. Хвастливость, грубость и лживость невозможно назвать пороками, эти недостатки у него поверхностны, как у ребёнка.

Рис. А. Лаптева.

Самое забавное, что необразованность Незнайки часто означает и незаангажированность. С одной стороны, Носов показывает на его примере, что прежде, чем освоить какую-то профессию, надо долго учиться. С другой стороны, писатель откровенно посмеивается и над «профессионалами». И если ребенка больше смешат «поэтические опыты» Незнайки вроде

«Торопыжка был голодный.
Проглотил утюг холодный»,

то взрослого — официозные стихи Цветика:

«Огромный шар, надутый паром,
Поднялся в воздух он недаром.
Наш коротышка хоть не птица,
Летать он все-таки годится.
И все доступно уж, эхма!
Теперь для нашего ума!»

или стихи поэтессы Самоцветик, вызывающие в памяти «Гаврилииаду» Ляписа-Трубецкого из «12 стульев».

«Я поймала комара. Нет, поймаю я себе
Та-ра, та-ра, та-ра-ра! Лучше муравьишку.
Комаришку я люблю, Муравьишка тоже грустен,
Тру-лю-люшки, тру-лю-лю! Тоже любит погулять…
Но комарик загрустил. Хватит с ними мне возиться —
Жалко комаришку. Надо книжку почитать.

— Браво, браво! — воскликнул Тюбик и даже в ладоши захлопал.
— Очень хорошие стихи, — одобрил Гусля. — В них говорится не только о комаре, но и о том, что надо книжку читать. Это полезные стихи.
«— А вот ещё послушайте», — сказала поэтесса и прочитала стихи, в которых говорилось уже не о комаре, а о стрекозе и которые кончались уже не словами о том, что «надо книжку почитать», а о том, что «надо платье зашивать».
Потом последовали стихи о мушке, которые кончались словами о том, что «надо руки умывать». Наконец были прочитаны стихи о том, что «надо полик подметать»».

К тому же Незнайка оказывается еще и превосходным карикатуристом, цветовой гамме которого позавидовал бы сам Ван Гог.:)

«— А нос почему красный?
— Это чтоб было красивее.
— А волосы почему голубые? Разве у меня голубые волосы?
— Голубые, — ответил Незнайка. — Но, если тебе не нравится, я могу сделать зелёные».

Недаром его портреты очень веселят других коротышек, но ровно до того момента, пока они сами не становятся объектом незнайкиного «искусства».

«— Молодец, Незнайка! — говорил доктор Пилюлькин. — Никогда в жизни я так не смеялся!
Наконец он остановился возле своего портрета и строго спросил:
— А это кто? Неужели это я? Нет, это не я. Это очень плохой портрет. Ты лучше сними его».

Рис. А. Лаптева.

Конечно, Носов ценил профессионализм, но эксперименты Незнайки были высмеяны с такой теплотой, что возникало подозрение: не самого ли себя высмеивал автор? Может потому «воспитательный» акцент сказок о Незнайке так ненавязчив, что писатель как бы сам ставит себя на место героев, участвует в процессе, как говорится, изнутри.

Н. Н. Носов:
«Там всё построено на фантазии, но не нужно забывать при этом, что фантазия (как я её понимаю) — дитя реальности, то есть рождается самой действительностью. Какой бы безудержной ни была фантастика, она должна иметь свою логику, которая, в конечном счете, подчиняется логике жизни. Если писатель нарушит эту логику (а это иногда случается с фантастами), то у него получится не художественное произведение, а то, что называется — сапоги всмятку, то есть нечто не внушающее читателю никакого доверия, следовательно, и не оказывающее на него эстетического воздействия».

Доходчивый и меткий юмор позволяет Носову иронизировать даже над своими коллегами по ремеслу (будь то поэтессы или писатели), а иногда и над целыми тенденциями. Да, Незнайка, конечно, глуповат, но его более «образованные» земляки зачастую тоже обладают скверными чертами характера (зазнайством, грубостью, лицемерием, склочничеством), да ещё и полны замшелых стереотипов. Именно поэтому «Приключения Незнайки и его друзей» можно с отдельным удовольствием перечитывать и будучи взрослым.

«Этого поэта по-настоящему звали Пудиком, но, как известно, все поэты очень любят красивые имена. Поэтому, когда Пудик начал писать стихи, он выбрал себе другое имя и стал называться Цветиком».

«— Скажите, пожалуйста, а какую книгу вы написали?
— Я не написал еще ни одной книги, — признался Смекайло. — Писателем быть очень трудно. Прежде чем стать писателем, мне, как видите, пришлось кое-чем обзавестись, а это не так просто. Сначала мне пришлось ждать, когда будет готов портативный стол. Это растянулось на долгие годы».

«В это время в комнату впорхнула ещё одна малышка и, воспользовавшись общей суматохой, проскользнула прямо к лестнице, которая вела наверх. Увидев это, Незнайка ринулся за ней и уже хотел грубо схватить её за руку, но она остановилась и, надменно взглянув на него, решительно помахала перед его носом пальцем:
— Ну-ну, потише! Мне можно без очереди — я поэтесса!».

«Каждой малышке хотелось иметь портрет, и они совершенно замучили его своими требованиями. Всем обязательно хотелось быть самыми красивыми. И напрасно Тюбик доказывал, что каждый красив по-своему и что даже маленькие глаза могут быть тоже красивыми. Нет! Все малышки требовали, чтобы глаза обязательно были большие, ресницы длинные, брови дугой, рот маленький.
…Поскольку всем требовалось одно и то же, Тюбик решил сделать так называемый трафарет.
…сам Тюбик не был доволен своей работой и называл её почему-то халтурой. Этого мнения не разделяли, впрочем, обладательницы портретов. Всем нравилось, что они получились красивыми, а сходство, говорили они, — это дело десятое».

Рис. А. Лаптева.

Хотя общество коротышек отчасти подражает взрослому обществу, оно лишено многих его черт. Например, в нём нет рождений, старости и смертей. Конфронтация между малышами и малышками полностью соответствует тому возрасту, когда мальчики и девочки начинают ощущать себя разными и обосабливаются друг от друга. Поэтому поначалу малыши смотрят на малышек свысока, дёргают их за косички и очень смущаются, когда начинают испытывать симпатию к противоположному полу.

«— Подумаешь, пузырь! А я зато с малышками подружился.
— С какими малышками?
— А вот с этими, — сказал Гунька и показал на малышек пальцем. — Вот эту малышку зовут Мушка, а эту — Кнопочка.
Мушка и Кнопочка стояли поодаль и с опаской поглядывали на Незнайку.
Незнайка посмотрел на них исподлобья и сказал:
— Ах, вот как! Ты ведь со мной дружишь!
— Я и с тобой дружу и с ними тоже. Одно другому не мешает.
— Нет, мешает, — ответил Незнайка. — Кто дружит с малышками, тот сам малышка. Поссорься с ними сейчас же!».

Рис. А. Лаптева.

Займись этой сказкой «заумные» критики (разыскавшие «латентную сексуальность» даже в «Винни-Пухе»), то путешествие в Зелёный город вполне могло бы трактоваться как вылазка в настоящий центр феминизма.

«— Что это? — удивился Пилюлькин. — Я не хочу надевать сарафанчик! Все будут принимать меня за малышку.
— Ну и что ж тут такого? Разве плохо быть малышкой?
— Плохо.
— Почему? Значит, по-вашему, мы плохие?
— Нет, вы хорошие… — замялся Пилюлькин, — но малыши лучше.
— Чем же они лучше, скажите, пожалуйста?
— Конечно, лучше. У нас есть Гусля. Знаете, какой он музыкант? Вы не слышали, как он играет на флейте!
— Слышали. А у нас многие малышки играют на арфах.
— А у нас есть Тюбик. Вы бы посмотрели, какие он рисует портреты!
— Мы видели. Но у вас один Тюбик, а у нас каждая малышка может рисовать и даже вышивать разноцветными нитками. Вот вы бы смогли вышить такую красную белочку, как у меня на переднике? — спросила Белочка.
— Не мог бы, — признался Пилюлькин.
— Вот видите, а у нас все смогут — хотите белочку, хотите зайчика».

Рис. А. Лаптева.

Если с характерами героев у Носова был полный порядок, то мир, где существуют коротышки не всегда выглядел логичным. Например, растения и насекомые здесь гигантские, а пёс Булька и обитатели зверинца в «Солнечном Городе» (второй книге цикла) – нет. На это обратил внимание ещё художник Лаптев, который придал Бульке насекомоподобные черты.

Рис. А. Лаптева.

«Приключения Незнайки и его друзей» ждал в СССР просто фантастический приём — как у читателей, так и у критиков. Кроме того, книгу хорошо знали за рубежом, а японец Мацуо Кокадо даже назвал именем Незнайки свой кондитерский магазин.

Ф. Эбин «И детям и взрослым»:
«В журнале «Курьер ЮНЕСКО» в 1957 году были приведены статистические данные: кого и где больше всего переводили в 1955 году. Носов стоит в приведённой табличке в одном ряду с Пушкиным, Л.Н. Толстым, Горьким, Маяковским… Более того, по количеству переводов на языки народов СССР и народов зарубежных стран (суммарно) Носов вышел на первое место!».

Носов, его внук и Незнайка.

Стоит ли удивляться тому, что автор решил продолжить столь успешную сказку. Как мы уже знаем, в итоге носовский цикл о коротышках составили три романа — «Приключения Незнайки и его друзей» (1954), «Незнайка в Солнечном городе» (1958), «Незнайка на Луне» (1965) — и примыкающий к ним короткий рассказ про Винтика, Шпунтика и пылесос.
Последний «спин-офф» был впервые опубликован в журнале «Весёлые картинки» (№9-10 за 1957 год) в виде некоего комикса с текстом Носова и рисунками И. Семёнова. Тогда он назывался «Как Незнайкины друзья Винтик и Шпунтик сделали пылесос».

Страницы из журнала «Весёлые картинки» (№9-10 за 1957 год).

В 1960 году текст был переработан в полноценный рассказ «Винтик, Шпунтик и пылесос», и тогда же по его мотивам сняли мультфильм под названием «Винтик и Шпунтик — весёлые мастера». Незнайка в этих произведениях выступал второстепенным персонажем, который прославился лишь фразой о том, что «зачем перед сном раздеваться, если утром снова одеваться».

Кадр из м-ф «Винтик и Шпунтик — весёлые мастера» (1960).

Ну, а об истории сказки «Незнайка в Солнечном городе» я расскажу в следующей части.

<<< Апология Толкина, часть 4 | Содержание | «Незнайка в Солнечном городе» >>>