Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла»

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>

Рис. Rountree.
(больше иллюстраций см. в «Галерее Льюиса Кэрролла»)

 

ОРИГИНАЛ на английском (1865):

‘Come, my head’s free at last!’ said Alice in a tone of delight, which changed into alarm in another moment, when she found that her shoulders were nowhere to be found: all she could see, when she looked down, was an immense length of neck, which seemed to rise like a stalk out of a sea of green leaves that lay far below her.

‘What CAN all that green stuff be?’ said Alice. ‘And where HAVE my shoulders got to? And oh, my poor hands, how is it I can’t see you?’ She was moving them about as she spoke, but no result seemed to follow, except a little shaking among the distant green leaves.

As there seemed to be no chance of getting her hands up to her head, she tried to get her head down to them, and was delighted to find that her neck would bend about easily in any direction, like a serpent. She had just succeeded in curving it down into a graceful zigzag, and was going to dive in among the leaves, which she found to be nothing but the tops of the trees under which she had been wandering, when a sharp hiss made her draw back in a hurry: a large pigeon had flown into her face, and was beating her violently with its wings.

‘Serpent!’ screamed the Pigeon.

‘I’m NOT a serpent!’ said Alice indignantly. ‘Let me alone!’

‘Serpent, I say again!’ repeated the Pigeon, but in a more subdued tone, and added with a kind of sob, ‘I’ve tried every way, and nothing seems to suit them!’

‘I haven’t the least idea what you’re talking about,’ said Alice.

‘I’ve tried the roots of trees, and I’ve tried banks, and I’ve tried hedges,’ the Pigeon went on, without attending to her; ‘but those serpents! There’s no pleasing them!’

Alice was more and more puzzled, but she thought there was no use in saying anything more till the Pigeon had finished.

‘As if it wasn’t trouble enough hatching the eggs,’ said the Pigeon; ‘but I must be on the look-out for serpents night and day! Why, I haven’t had a wink of sleep these three weeks!’

‘I’m very sorry you’ve been annoyed,’ said Alice, who was beginning to see its meaning.

‘And just as I’d taken the highest tree in the wood,’ continued the Pigeon, raising its voice to a shriek, ‘and just as I was thinking I should be free of them at last, they must needs come wriggling down from the sky! Ugh, Serpent!’

‘But I’m NOT a serpent, I tell you!’ said Alice. ‘I’m a—I’m a—’

‘Well! WHAT are you?’ said the Pigeon. ‘I can see you’re trying to invent something!’

‘I—I’m a little girl,’ said Alice, rather doubtfully, as she remembered the number of changes she had gone through that day.

‘A likely story indeed!’ said the Pigeon in a tone of the deepest contempt. ‘I’ve seen a good many little girls in my time, but never ONE with such a neck as that! No, no! You’re a serpent; and there’s no use denying it. I suppose you’ll be telling me next that you never tasted an egg!’

‘I HAVE tasted eggs, certainly,’ said Alice, who was a very truthful child; ‘but little girls eat eggs quite as much as serpents do, you know.’

‘I don’t believe it,’ said the Pigeon; ‘but if they do, why then they’re a kind of serpent, that’s all I can say.'<33>

This was such a new idea to Alice, that she was quite silent for a minute or two, which gave the Pigeon the opportunity of adding, ‘You’re looking for eggs, I know THAT well enough; and what does it matter to me whether you’re a little girl or a serpent?’

‘It matters a good deal to ME,’ said Alice hastily; ‘but I’m not looking for eggs, as it happens; and if I was, I shouldn’t want YOURS: I don’t like them raw.’

‘Well, be off, then!’ said the Pigeon in a sulky tone, as it settled down again into its nest. Alice crouched down among the trees as well as she could, for her neck kept getting entangled among the branches, and every now and then she had to stop and untwist it. After a while she remembered that she still held the pieces of mushroom in her hands, and she set to work very carefully, nibbling first at one and then at the other, and growing sometimes taller and sometimes shorter, until she had succeeded in bringing herself down to her usual height.

It was so long since she had been anything near the right size, that it felt quite strange at first; but she got used to it in a few minutes, and began talking to herself, as usual. ‘Come, there’s half my plan done now! How puzzling all these changes are! I’m never sure what I’m going to be, from one minute to another! However, I’ve got back to my right size: the next thing is, to get into that beautiful garden—how IS that to be done, I wonder?’ As she said this, she came suddenly upon an open place, with a little house in it about four feet high. ‘Whoever lives there,’ thought Alice, ‘it’ll never do to come upon them THIS size: why, I should frighten them out of their wits!’ So she began nibbling at the righthand bit again, and did not venture to go near the house till she had brought herself down to nine inches high.

——

Л. Головчинская. Из комментариев к изданию «Alice’s Adventures in Wonderland»
(М.: Издательство «Прогресс», 1967):

There’s no pleasing them! —  зд. От них деваться некуда, (букв. На них никак не угодишь.)

they must needs come wriggling down from the sky — они непременно начнут на вас валиться, извиваясь, прямо с неба.

A likely story indeed! — Правдоподобная история, нечего сказать!

as it happens — зд. кстати сказать, между прочим.

It’ll never do to come upon them this size: why, I should frighten them out of their wits! — Никак не годится появляться перед ними в таком виде: да ведь я бы их перепугала до смерти!

——

Из примечаний к интерактивной образовательной программе «Мир Алисы» (Изд-во «Комтех», 1997):

33 — Довод Горлицы часто цитируют в книгах по логике как пример ошибочности аргументации. Из того, что и маленькие девочки и змеи едят яйца, не следует, что «Маленькие девочки суть змеи» (Peter Heath. The Philosopher’s Alice, 1974).

____________________________________________________

Перевод Нины Демуровой (1967, 1978):

– Ну вот, голова, наконец, освободилась! – радостно воскликнула Алиса. Впрочем, радость ее тут же сменилась тревогой: куда-то пропали плечи. Она взглянула вниз, но увидела только шею невероятной длины, которая возвышалась, словно огромный шест, над зеленым морем листвы.

– Что это за зелень? – промолвила Алиса. – И куда девались мои плечи? Бедные мои ручки, где вы? Почему я вас не вижу?
С этими словами она пошевелила руками, но увидеть их все равно не смогла, только по листве далеко внизу прошел шелест.

Убедившись, что поднять руки к голове не удастся, Алиса решила нагнуть к ним голову и с восторгом убедилась, что шея у нее, словно змея, гнется в любом направлении. Алиса выгнула шею изящным зигзагом, готовясь нырнуть в листву (ей уже стало ясно, что это верхушки деревьев, под которыми она только что стояла), как вдруг послышалось громкое шипение. Она вздрогнула и отступила. Прямо в лицо ей, яростно бия крыльями, кинулась горлица,

– Змея! – кричала Горлица.

– Никакая я не змея! – возмутилась Алиса. – Оставьте меня в покое!

– А я говорю, змея! – повторила Горлица несколько сдержаннее.
И, всхлипнув, прибавила:
– Я все испробовала – и все без толку. Они не довольны ничем!

– Понятия не имею, о чем вы говорите! – сказала Алиса.

– Корни деревьев, речные берега, кусты, – продолжала Горлица, не слушая. – Ох, эти змеи! На них не угодишь!

Алиса недоумевала все больше и больше. Впрочем, она понимала, что, пока Горлица не кончит, задавать ей вопросы бессмысленно.

– Мало того, что я высиживаю птенцов, еще сторожи их день и ночь от змей! Вот уже три недели, как я глаз не сомкнула ни на минутку!

– Мне очень жаль, что вас так тревожат, – сказала Алиса.
Она начала понимать, в чем дело.

– И стоило мне устроиться на самом высоком дереве, – продолжала Горлица все громче и громче и наконец срываясь на крик, – стоило мне подумать, что я наконец-то от них избавилась, как нет! Они тут как тут! Лезут на меня прямо с неба! У-у! Змея подколодная!

– Никакая я не змея! – сказала Алиса. – Я просто… просто…

– Ну, скажи, скажи, кто ты такая? – подхватила Горлица. – Сразу видно, хочешь что-то выдумать.

– Я… я… маленькая девочка, – сказала Алиса не очень уверенно, вспомнив, сколько раз она менялась за этот день.

– Ну уж, конечно, – ответила Горлица с величайшим презрением. – Видала я на своем веку много маленьких девочек, но с такой шеей – ни одной! Нет, меня не проведешь! Самая настоящая змея – вот ты кто! Ты мне еще скажешь, что ни разу не пробовала яиц.

– Нет, почему же, пробовала, – отвечала Алиса. (Она всегда говорила правду.) – Девочки, знаете, тоже едят яйца.

– Не может быть, – сказала Горлица. – Но, если это так, тогда они тоже змеи! <35> Больше мне нечего сказать.

Мысль эта так поразила Алису, что она замолчала. А Горлица прибавила:
– Знаю, знаю, ты яйца ищешь! А девочка ты или змея – мне это безразлично.

– Но мне это совсем не безразлично, – поспешила возразить Алиса. – И, по правде сказать, яйца я не ищу! А даже если б и искала, ваши мне все равно бы не понадобились. Я сырые не люблю!

– Ну тогда убирайся! – сказала хмуро Горлица и снова уселась на свое гнездо.
Алиса стала спускаться на землю, что оказалось совсем не просто: шея то и дело запутывалась среди ветвей, так что приходилось останавливаться и вытаскивать ее оттуда. Немного спустя Алиса вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба, и принялась осторожно, понемножку откусывать сначала от одного, а потом от другого, то вырастая, то уменьшаясь, пока, наконец, не приняла прежнего своего вида.

Поначалу это показалось ей очень странным, так как она успела уже отвыкнуть от собственного роста, но вскоре она освоилась и начала опять беседовать сама с собой.
– Ну вот, половина задуманного сделана! Как удивительны все эти перемены! Не знаешь, что с тобой будет в следующий миг… Ну ничего, сейчас у меня рост опять прежний. А теперь надо попасть в тот сад. Хотела бы я знать: как это сделать? Тут она вышла на полянку, где стоял маленький домик, не более четырех футов вышиной.
– Кто бы там ни жил, – подумала Алиса, – в таком виде мне туда нельзя идти. Перепугаю их до смерти!
Она принялась за гриб и не подходила к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

——

Из примечаний Н. Демуровой

35 – Девочки, знаете, тоже едят яйца. – Не может быть, – сказала Горлица. – Но, если это так, тогда они тоже змеи! – П. Хит видит здесь насмешку над ложной аргументацией.

____________________________________________________

Адаптированный перевод (без упрощения текста оригинала)
(«Английский с Льюисом Кэрроллом. Алиса в стране чудес»
М.: АСТ, 2009)
Пособие подготовили Ольга Ламонова и Алексей Шипулин:

‘Ну, моя голова наконец свободна!’ сказала Алиса с удовольствием <«тоном удовольствия»>, которое сменилось тревогой в следующий момент, когда она обнаружила, что ее плеч нигде невозможно найти: все, что она смогла увидеть, когда она посмотрела вниз, так это шею колоссальной длины, которая, казалось, поднималась, словно стебель, из моря зеленой листвы, которая лежала далеко внизу.

‘Чем может быть вся эта зелень?’ сказала Алиса. ‘И куда подевались мои плечи? Ах, мои бедные ручки, почему же я не могу вас видеть?’ Она шевелила ими, пока говорила, но никакого результата, казалось, не последовало, за исключением легкой дрожи, /которая прошла/ по далекой зеленой листве.

И, так как казалось, что никакой возможности дотянуться руками до головы не было, она попыталась опустить свою голову вниз к ним, и обрадовалась, когда обнаружила, что ее шея легко гнулась во все стороны, словно змея.

Она как раз сумела изогнуть ее вниз изящным зигзагом, и уже собиралась нырнуть /вниз/ меж листвы, которая, как она обнаружила была ничем иным, как верхушками деревьев, под которыми она /недавно/ бродила, когда резкое шипение заставило ее поспешно отшатнуться: большая голубка подлетела к ее лицу и начала яростно бить ее своими крыльями.

‘Змея!’ пронзительно кричала Голубка.
‘Я не змея!’ сказала Алиса с возмущением. ‘Оставьте меня в покое!’
‘Змея, вновь говорю я!’ повторила Горлица, но уже более спокойным голосом, и добавила со всхлипом <«с чем-то вроде рыдания»>, ‘Я испробовала все <«каждый способ»>, и ничто, кажется, их не устраивает!’
‘Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите,’ сказала Алиса.

‘Я испробовала корни деревьев, и я испробовала берега /реки/, я испробовала изгороди,’ продолжала Горлица, не обращая на нее внимания; ‘но эти змеи! Ничем им не угодишь!’
Алиса была все более и более озадачена, но она думала, что бесполезно было говорить что-нибудь еще до тех пор, пока Горлица не замолчит <«не закончит»>.

‘Словно не достаточно тревог /испытываешь/ высиживая яйца,’ сказала Горлица; ‘я еще должна выглядывать змей денно и нощно! Да я ни разу глаз не сомкнула за эти три недели!’
‘Мне очень жаль, что вы были потревожены,’ сказала Алиса, которая начала понимать, что та хотела сказать.

‘И вот, когда я заняла самое высокое дерево в этом лесу,’ продолжала Горлица, поднимая голос до пронзительного крика, ‘и как раз когда я думала, что я освобожусь от них наконец-то, они должны свалиться, извиваясь, с самого неба! Тьфу, змея!’
‘Но я не змея, говорю я вам!’ сказала Алиса. ‘Я… Я…’
‘Ну! Кто ты такая?’ сказала Горлица. ‘Я вижу, что ты пытаешься что-то выдумать!’

‘Я… я маленькая девочка,’ сказала Алиса, довольно нерешительно, ведь она помнила то количество превращений, через которые она прошла в тот день.
‘Правдоподобная история, нечего сказать!’ сказала Горлица тоном глубочайшего презрения. ‘Я повидала порядочное количество маленьких девочек в свое время, но ни разу /не видала/ ни одной с такой шеей, как у тебя! Нет, нет! Ты змея, и бесполезно отрицать это. Полагаю, что следом ты будешь говорить мне, что ты никогда не пробовала /ни одного/ яйца!’
‘Конечно же, я пробовала яйца,’ сказала Алиса, которая была очень правдивым ребенком; ‘но маленькие девочки так же часто едят яйца, как это делают змеи, знаете ли.’

‘Я не верю этому,’ сказала Горлица; ‘а если они едят, ха, тогда они сами змеи, вот и все, что я могу сказать.’
Алисе эта мысль показалась такой новой, что она совершенно замолчала на минуту-две, что дало Горлице возможность добавить, ‘Ты ищешь яйца, это я знаю довольно хорошо; и мне неважно, маленькая ты девочка или змея?’

‘Это очень важно для меня,’ поспешно сказала Алиса; ‘дело в том, что я не ищу яйца; а если бы я /и искала/, то я бы не захотела ваших: я не люблю /есть/ их сырыми.’
‘Ну, тогда убирайся!’ сказала Горлица мрачным голосом, усевшись снова в своем гнезде. Алиса изо всех сил низко наклонялась между деревьями, так как шея постоянно запутывалась в ветвях, и то и дело ей приходилось останавливаться, чтобы распутать ее.

Спустя какое-то время она вспомнила, что она по-прежнему держала кусочки гриба в руках, и она осторожно принялась за работу, откусывая сперва от первого, а потом от второго /кусочка/, и то вырастая, то уменьшаясь, ей удалось принять свой обычный вид <«рост»>.

Так много времени прошло с того момента, когда она была хотя бы примерно своего привычного роста, что он казался довольно странным поначалу; но она привыкла к нему за несколько минут, и начала, как обычно, беседовать сама с собой).
‘Ну вот, теперь половина моего плана выполнена! Как же сбивают с толку все эти превращения! Я никогда не уверена, кем я буду в следующую минуту! Как бы то ни было, я вернулась к своему привычному росту: следующее — попасть в тот красивый сад — как это сделать, интересно мне знать?’

Когда она произнесла это, она неожиданно вышла на полянку <«открытое место»>, /на которой стоял/ маленький домик, где-то в четыре фута высотой.
‘Кто бы там ни жил,’ подумала Алиса, ‘никуда не годится идти к ним в таком виде <«размере»>: ха, да я испугала бы их до смерти!’ Так что она снова начала грызть кусочек /гриба, который она держала/ в своей правой руке, и не осмеливалась подойти близко к дому до тех пор, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

.

____________________________________________________

Анонимный перевод (издание 1879 г.):

„Ну, слава Богу, голову высвободила!» радостно вскричала Соня. Но не долга была ее радость. Глядит, где плечи? — нет их…. Ищет Соня плечи, водит повсюду глазами, заглянет вниз — нет; только видно, что длинная, предлинная шея подымается из-под травы высоким стеблем, и ныряет в целом море зеленой листвы.

„И что это за бездна густой зелени? куда я попала?» удивляется Соня. „И куда девались мои плечи? А руки-то, руки — их бедненьких совсем не видать!» Соня потрясла руками, чтобы узнать на месте ли они, не увидит ли их? нет, не видать…. зашуршали листья где-то внизу, далеко под нею — и только….

Видит Соня, что не поднять ей рук к голове, и догадалась спустит голову к рукам; нагнула шею: шея сгибается и разгибается точно змеиная. Этому открытию она очень обрадовалась, и плавными, извилистыми движениями стала нырять сквозь веток; тут она поняла, что попала в самые макушки деревьев, подле которых она сперва стояла, когда была маленькая.
Вдруг зашипело что-то около нее, и сильно ударило крыльями прямо ей в лицо.

«У-у, змея!» закричал голубь изо всей мочи.

„Нет, не змея!»

«Змея, змея, змея!'» завопила голубка, но уже тише, и тут же жалобно застонала: „и где я ни пробовала, все от них не уйдешь!»

«И о чем ты стонешь, не пойму?» сказала Соня.

«И где я ни пробовала»», не внимая ей, продолжала голубка стонать, „и в дуплах-то, и на берегу речки, и в плетнях, нет — нигде не упасешься от этих проклятых змей!»

Слушает Соня, но в толк не возьмет, на что голубка жалуется; решилась молчать.

„И так мне хлопот довольно высиживать яйца», продолжает голубка, «а тут еще сторожи денно и нощно, не заползла бы змея! ведь три-недели, шутка сказать, я глаз не смыкала!»

„Очень жалко, что вас обеспокоила», говорит Соня, догадавшись, наконец, в чем дело.

«И только я устроилась на самой макушке самого высокого дерева», вопит голубка, «и только я думала, что спаслась от этих злодеек, так нет же, откуда ни возьмись, с неба норовила вильнуть на меня! У-у, змея подколодная!»

„Говорят тебе, я не змея! Какая я змея! я…..»

„Кто-ж ты такая? говори», стонет голубка, „Да ты смотри, не вздумай меня дурачить — нарасскажешь, пожалуй!»

«Я….я….маленькая девочка», объявила Соня не совсем твердым голосом.

„Ну, этому трудно поверить'», с величайшими презрением заметила голубка. „Много я видала девочек на своем веку, а с такой длинной шеей от роду не доводилось видеть. Нет, ты не девочка, не может этого быть. Какая ты девочка? ты змея! Ты, поди, еще скажешь, что яиц никогда не едала?»

„Яйца я, конечно, едала», призналась Соня. (Она была девочка очень правдивая). „Так что-ж из этого! Будто девочкам нельзя есть яиц, потому что .змеи едят!'»

„Что-то не верится. А если так, значить девочка и змея одного поля ягодки — вот что!»

Соня растерялась, не знает, что отвечать на эти слова. Пока она, молча, собиралась с мыслями, голубка опять за свое:
«Я ведь знаю, зачем ты тут слоняешься, — к моим яйцам пробираешься! И выходит по моему; что девочка, что змея — одно и то же.»

„А по моему вовсе не выходит на одно», с сердцем выговорила, Соня. „Первое, вы ошибаетесь, если воображаете, что я пробираюсь к вашим яйцам; второе, если бы и пробиралась, то, конечно, не стала бы их есть: я не ем, от роду не едала и не стану есть голубиных яиц, особенно сырых!»

„Пусть так, только убирайся!'» сердито закричала голубка, надулась и уселась на гнездо.
Соня прижалась к дереву; с непривычки ей было неловко справляться с длинной шеей: она беспрестанно путалась и цеплялась в ветках, и беспрестанно надо было распутывать и отцеплять ее. Вдруг она вспомнила, что в руке у нее остался еще кусочек гриба, нагнула шею к рукам и принялась за грибы: от одного куска погрызет, от другого откусит: то выше станет, то ниже, — и так она понемногу довела себя до настоящего своего роста.

Сначала даже будто дико показалось ей, что стала настоящей Соней; потом привыкла и заговорила сама с собой, по старому.
„Ну, половина дела у меня теперь сделано. Престранные, однако, были со мной перемены! И теперь не совсем еще верится, что все кончено; так и кажется: вот, вот сейчас пойдут какие-нибудь новые штуки. Уж и то хорошо, что я вернула свой прежний рост. Теперь надо непременно добраться до чудесного сада, — как бы это устроить?»
Только сказала это Соня, и видит перед собою большую, открытую поляну; на поляне стоит домик всего в аршин вышины.
«Кто бы там ни жил», рассуждает Соня, «не годится мне входить туда: перепугаются моего роста., подумают, великан!»
Опять Соня принялась за гриб — убавлять себе росту, и довела себя до полуаршина вышины.

.

____________________________________________________

Перевод М. Д. Гранстрем (1908):

Едва успела Аня проглотить этот кусочек, как вздохнула с облегчением.
— Ах, наконец-то моя голова снова свободна! — воскликнула она.
Но в следующую минуту она очень испугалась, заметив, что у ней исчезли плечи и что шея ея вытянулась в виде очень длиннаго стебля над морем зеленых листьев, видневшихся под нею.
— Какие это там внизу листья? И куда девались мои плечи, руки и ноги? — спрашивала себя с недоумением Аня.
Чувствуя, что ея руки находятся внизу, она попыталась размахивать ими, но заметила только, что листья внизу немного зашевелились.
Так как ей не удавалось поднять руки к голове, то она нагнула голову к рукам и была в восторге, что может как змея нагибать и поворачивать шею во все стороны.
Свернув грациозно свою шею кольцом, она только что хотела нырнуть в листву окружавших ее деревьев, как на нее налетел голубь и начал бить ее крыльями.
— Змея! — кричала голубка.
— Я не змея! — сказала обидевшись Аня.
— Змея! змея! — повторяла голубка сквозь слезы. — Я вила гнезда на берегу, в кустарниках, на скалах, и противныя змеи нигде не давали мне покоя, всюду поедали мои яйца. Уже три недели я не смыкала глав — все сторожила свое гнездо!
— Мне очень жаль, что у тебя так много хлопот, — сказала Аня.
— Теперь я свила себе гнездо в лесу на самом высоком дереве, — продолжала голубка, — и надеялась, что наконец избавилась от этих противных змей, а оне заползают даже сюда. Прочь отсюда, противная змея!
— Но я не змея! — возразила Аня,— я… я…
— Так кто же ты? — спросила голубка.
— Я… я маленькая девочка, — ответила нерешительно Аня, вспоминая все свои превращения за этот день.
— Вздор, не лги! — строго сказала голубка. — Я видела много девочек, но ни у одной из них не было такой шеи! Нет, нет! Не отговаривайся, ты змея! Пожалуй, ты еще скажешь, что никогда не ела яиц?
— Не скрою, я ела яйца, — сказала Аня, — по все маленькия девочки едят яйца.
— Не верю, — сказала голубка, — если же оне едят яйца, то оне тоже змеи.
Эти слова смутили Аню.
— Я знаю, ты ищешь яйца, — продолжала голубка, — и потому мне все равно, змея ли ты или девочка!
— По мне не все равно! — возразила Аня, и если бы я даже ела яйца, то все- таки не тронула бы твоих, потому что сырых я не ем.
— Так убирайся отсюда! — сказала с досадою голубка, усаживаясь в гнезде.
Аня нагнулась, но длинная шея ея то и дело запутывалась в ветвях, и она не без труда высвобождала ее.
Вспомнив, что у ней в руках кусочки гриба, она стала откусывать понемногу то от одного, то от другого и, становясь непременно то больше, то меньше, наконец достигла своего обычнаго роста.
Аня так давно не видела себя такою, какой была дома, что ей это сначала показалось странным; по она скоро свыклась с этим.
— Эти вечныя превращения собьют кого угодно с толку! — проговорила Аня. — Слава Богу, теперь я опять такая, как была. Но как мне пробраться в тот чудесный сад?
В это время она подошла к просеке, среди которой находился маленький домик в четыре фута вышины.
— Мне не войти туда — проговорила Аня. — Я теперь такая большая, что жильцы этого домика разбегутся со страху, когда увидят меня.
Не долго думая, Аня отгрызла кусочек гриба, который держала в правой руке, и, снова превратившись в крошку ростом в четверть аршина, нерешительно подошла к домику.

____________________________________________________

Перевод Александры Рождественской (1908-1909):

— Слава Богу! Моя голова поднялась! — с восторгом воскликнула Алиса. Но недолго пришлось ей радоваться. Оказалось, что теперь плечи ее куда то пропали. Когда она смотрела вниз, то видела только необыкновенно длинную шею, которая поднималась, как высокий стебель, из моря листьев, зеленеющих далеко внизу.

«Что это там внизу такое зеленое? — подумала Алиса. — И куда девались мои плечи? А мои бедные руки — я совсем не вижу их!»
Она задвигала ими, но из этого ничего не вышло: донесся снизу только легкий шорох в зелени.

Так как Алиса не могла поднять рук к голове, то попробовала опустить к ним голову и с радостью увидала, что шея ее может гнуться во все стороны, как змея. Ей удалось свернуть ее кольцами и голова ее стала опускаться на зелень, которую она видела сверху. Оказалось, что это вершины деревьев, под которыми она стояла, когда с ней случилось последнее чудное превращение.
Раздался резкий свист, и вдруг Алиса испуганно откинула голову назад. Большая голубка подлетала к ней и сильно ударила ее клювом по лицу.

— Змея! — кричала голубка.

— Я не змея, — с негодованием ответила Алиса. — Оставь меня в покое!

— А я говорю, что ты змея! — повторила голубка, но уже более сдержанным тоном, и прибавила,  зарыдав: — Я пробовала и тут и там, но все оказывалось неподходящим!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Алиса.

— Я пробовала деревья,  пробовала берег, пробовала изгороди, — продолжала голубка, не слушая ее. — Но эти змеи!  От них не спасешься нигде!

Алиса с недоумением слушала ее, но думала, что не стоит задавать вопросы, пока голубка не кончит говорить.

— Как будто мало хлопот с высиживанием яиц! — продолжала голубка. — А тут еще изволь день и ночь оберегать гнездо от змей!  Вот уже три недели, как я не смыкаю глаз!

— Мне очень жаль, что у тебя столько забот  и неприятностей, — сказала Алиса, начиная понимать ее.

— А теперь, когда я выбрала самое высокое дерево в лесу, — пронзительно закричала голубка, — и думала, что наконец избавилась от змей, они, извиваясь, начинают спускаться с неба! Ух! змея!

— Но я же говорю тебе, что я не змея, — сказала Алиса, — Я… я…

— Ну, кто же ты? — спросила голубка.

— Я девочка, — ответила Алиса.

— Так я и поварю! — воскликнула голубка. — Я видала много девочек  в мое время, но не видывала ни одной с такой шеей! Нет, нет, ты змея! И ты напрасно стараешься вывернуться! Ты, пожалуй, скоро станешь уверять меня, что никогда не едала яиц!

— Я, конечно, ела яйца, — сказала Алиса. (Она была правдивая девочка и не хотела солгать). — Но ведь ты наверное знаешь, что и девочки едят яйца, как змеи?

— Никогда не поверю этому! — воскликнула голубка. — А если они в самом деле — едят яйца, значит, они тоже змеи, только другой породы — вот и все!

Такая мысль никогда не приходила в голову Алисе и потому она на минуту замолчала. А голубка воспользовалась этим и прибавила:
— Я знаю, знаю наверное, что ты забралась сюда за яйцами. А девочка ты или змея, мне решительно все равно.

— Ну, а мне далеко не все равно, — сказала Алиса. — Я не ищу яиц. И если бы даже захотела их, то не взяла бы твоих, я не люблю сырых яиц.

— Так уходи отсюда! — резко крикнула голубка и водворилась в своем гнезде.
Алиса, как могла, поползла между деревьями, стараясь изо всех сил, чтобы ее голова опустилась пониже; но это было очень трудно, потому что шея ее постоянно запутывалась в ветках и ее то и дело приходилось раскручивать.
Через несколько времени она вспомнила, что все еще держит в руках кусочки гриба и начала осторожно, понемножку откусывать то от одного, то от другого. Иногда она  становилась меньше, иногда больше, и, наконец, ей удалось сделаться такой, какой она была дома.

— Половина моего плана приведена в исполнение, и я стала такого роста, как мне хотелось, — воскликнула она. — Теперь мне нужно отыскать чудный сад. Но как же найду я его?
Только что успела она сказать это, как лес кончился, и она вышла на полянку, на которой стоял маленький домик, аршин около двух вышиной.
«Кто это живет здесь? — подумала Алиса. — Я теперь слишком велика. Если я войду в дом такая большая, все они с ума сойдут от страха!»
И она, спрятавшись за дерево, начала откусывать понемножку от того кусочка гриба, который держала в левой руке, и продолжала делать это до тех пор, пока не стала маленькая-маленькая, всего вершков в девять ростом.

____________________________________________________

Перевод Allegro (Поликсена Сергеевна Соловьёва) (1909):

В следующее мгновение она почувствовала страшный удар под подбородок: он стукнулся об ее ноги!

Она была очень испугана таким неожиданным превращением, но почувствовала, что нельзя терять времени, так как продолжала быстро сокращаться. Она принялась за другой кусок гриба. Её подбородок был так плотно прижат к ногам, что не оставалось места, чтобы разинуть рот; наконец, ей все-таки удалось это сделать, и она ухитрилась проглотить кусочек гриба из левой руки.

— Ну, наконец-то моя голова свободна! — с восторгом произнесла Алиса, но этот восторг сменился беспокойством в следующее мгновение, когда она заметила, что ее плеч не оказывалось на их месте. Все, что она увидела, поглядев вниз, это была шея необычайной длины, поднимавшаяся, как стебель, из моря зеленых листьев, росших далеко внизу.

— Что означает вся эта зелень? — спросила сама себя Алиса, — и куда девались мои плечи? Ах, Боже мой, мои бедные руки! Каким же это образом я и вас не вижу? — она постаралась, говоря это, двигать руками, но из этого ничего не вышло, только слегка задвигались далекие зеленые листья внизу.

Так как не предвиделось возможности поднять руки к голове, Алиса попробовала нагнуть к ним голову и очень обрадовалась, почувствовав, что её шея свободно сгибается по всем направлениям, как змея. Ей, как раз, удалось наклонить ее вниз красиво согнутым изгибом, и она только что хотела нырнуть головой в листья, оказавшиеся ничем другим, как верхушками деревьев, среди которых она перед тем гуляла, как вдруг резкий свист заставил ее быстро откинуться назад. Большой Голубь налетел на её лицо и неистово бил ее крыльями.

— Змея! — вопил Голубь.

— Я совсем не змея! — сказала Алиса в негодовать, — оставьте меня, пожалуйста!

— А я говорю: змея! — повторил Голубь, но уже более сдержанным тоном и прибавил голосом, в котором послышалось как бы рыдание:

— Чего я только не пробовал делать и все понапрасну!

— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Алиса.

— Везде я пробовал: и в древесных корнях, и на насыпях и на изгороди, — продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, — но эти змеи! От них никуда не уйдешь!

Алиса недоумевала все больше и больше, но подумала, что бесполезно пытаться возражать, пока Голубь не кончит говорить.

— Мало мне хлопот с высиживанием яиц, — продолжал Голубь, — так еще надо день и ночь караулить их от змей! Вот уж три недели, что я ни разу глаз не сомкнул.

— Мне очень жаль, что у вас столько неприятностей,— сказала Алиса, начиная понимать, в чем дело.

— И как раз, когда я выбрал высочайшее дерево из всего леса, — продолжал Голубь, повышая голос до пронзительного крика, — и как раз, когда я думал, что наконец освободился от них, им понадобилось спуститься, изгибаясь, прямо с неба! Ух, змея!

— Но я не змея, говорю я вам, — сказала Алиса. — Я… я…

— Ну, хорошо, кто же вы? — спросил Голубь. — Сейчас видно, что вы стараетесь что-нибудь выдумать.

— Я… я маленькая девочка, — сказала Алиса с некоторым сомнением, так как вспомнила о всех пережитых ею за этот день превращениях.

— Очень правдоподобно, нечего сказать! — произнеси Голубь тоном глубочайшего презрения. — Навидался я довольно девочек на своем веку, но ни разу не довелось мне видеть ни одной с такой шеей. Нет, нет! Вы змея, и совершенно бесполезно это отрицать. Пожалуй, вы станете уверять меня, что никогда не кушали яиц!

— Нет, конечно, я ела яйца, — сказала Алиса, так как была очень правдивыми ребенком, — но, ведь, маленькие девочки так же едят яйца, как и змеи, вам это известно.

— Не думаю, — возразили Голубь, — но, если едят, значит они вроде змей, вот всё, что я могу сказать.

Эта мысль была так нова для Алисы, что она замолчала на минуту или две, что дало Голубю повод прибавить:

— Вы ищете яиц, я это отлично знаю, и не все ли мне равно, девочка вы или змея?

— А для меня это совсем не все равно, — быстро возразила Алиса, — но я, как раз, не ищу яиц, а если бы и искала, то ваши яйца мне были бы все равно ни к чему: я не люблю сырых яиц.

— Ну, так и убирайтесь прочь! — сказали Голубь сердито, водворяясь в своем гнезде.

Алиса поползла между деревьями, насколько это было возможно, так как ее шея зацеплялась, обвиваясь за ветки, и ей то и дело приходилось останавливаться и раскручивать ее. Через несколько времени она вспомнила, что у нее еще оставались кусочки гриба, и очень осторожно принялась за Дело, отгрызая то от одного кусочка, то от другого, то увеличиваясь, то уменьшаясь, пока, наконец, ей не удалось достичь своего естественного роста. Так долго она то удалялась, то приближалась к нему, что сначала ей показалось очень странными быть обыкновенного роста, но через несколько минуть она к нему привыкла и вступила, по обыкновенно, в беседу с самой собой:

— Ну, вот, теперь половина моего плана приведена в исполнение. Но как все эти превращения сбивают с толку! Ни одной минуты не можешь быть уверен, что с тобой случится и во что ты превратишься в следующую минуту. Как бы то ни было, я опять вернулась к моему настоящему росту: следующее, что надо сделать, это проникнуть в этот прелестный сад. Но как это устроить, хотела бы я знать?

Произнося эти слова, она очутилась на открытой поляне, посреди которой находился маленький домик в четыре фута вышиною.

— Кто бы в нем не жил, — подумала Алиса, — я никогда к ним не пойду с моим обыкновенным ростом: да они все с ума сойдут от страха! — Поэтому она стала отгрызать от куска в правой руке и не решилась подойти к домику прежде, чем уменьшилась и дошла в своем росте до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод М. П. Чехова (предположительно) (1913):

Как вдруг шея у неё вытянулась вверх, и настолько, что весь лес и все вершины деревьев оказались для Алисы где-то далеко внизу. В одну минуту она сделалась великаншей с длинной, как змея, шеей. Все птицы, думая, что приползла громадная змея, чтобы разорить их гнёзда и съесть их яйца, переполошились и с криком повылезали из своих гнёзд и закружились вокруг головы Алисы. Тогда Алиса спохватилась и стала проглатывать кусочек гриба за кусочком и глотала до тех пор, пока не достигла наконец своей настоящей величины. Оставался в правой руке всего только один кусочек. Чтобы он не пропал даром, она съела и его и, к своему горю и разочарованию, превратилась опять в маленькую девочку, ростом всего только в четверть аршина.

____________________________________________________

Перевод Владимира Набокова (1923):

— Слава Богу, голова моя освободилась! — радостно воскликнула Аня, но тотчас же тревожно смолкла, заметив, что плечи ее исчезли  вида. Все, что она могла различить, глядя вниз, была длиннейшая шея, взвивающаяся  моря зелени.

— Что это зеленое? — спросила себя Аня. — И куда же исчезли мои бедные плечи? И как же  это  я  не  могу  рассмотреть  мои бедные руки? — Она двигала ими, говоря это, но вызывала только легкое колебанье в листве, зеленеющей далеко внизу.

Так как невозможно было поднять руки к лицу, она попробовала опустить  голову  к  рукам и с удовольствием заметила, что шея ее, как змея, легко сгибается в любую сторону. Она обратила ее в изящную извилину и уже собиралась нырнуть в зелень (которая оказалась не чем иным, как верхушками тех самых деревьев, под которыми она недавно бродила) — но вдруг резкое шипенье заставило ее откинуться: крупный голубь, налетев на нее, яростно бил ее крыльями по щекам.

— Змея! — шипел Голубь.

— Я вовсе не змея, — в негодовании сказала Аня.

— Змея, — повторил Голубь, но уже тише, и прибавил, как бы всхлипнув: — Я уже испробовал всевозможные способы и ничего у меня не выходит.

— Я совершенно не знаю, о чем вы говорите, — сказала Аня.

— Пробовал я корни деревьев и речные скаты и кустарники, — продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, — но  эти  змеи! Никак им не угодишь!

Недоуменье Ани все росло. Но  ей  казалось,  что  не  стоит перебивать Голубя.

— И так не легко высиживать яйца, — воскликнул он, — а тут еще воль днем и ночью оберегать их от змей! Да ведь я глаз не прикрыл за последние три недели!

— Мне очень жаль, что вас тревожили, — сказала Аня, которая начинала понимать, к чему он клонит.

— И только я выбрал самое высокое дерево во всем лесу, — продолжал Голубь, возвышая голос до крика, — и только успел порадоваться, что от них отделался, как  нате вам, они, вертлявые гадины, с неба спускаются. Прочь, змея!

— Да я же говорю вам — я вовсе не змея! — возразила Аня,  — я… я… я…

— Ну? Кто же  ты?  —  взвизгнул  Голубь.  —  Вижу,  что  ты стараешься придумать что-нибудь.

— Я —  маленькая  девочка,  —  проговорила  Аня  не  совсем уверенно, так как вспомнила, сколько раз она менялась за  этот день.

— Правдоподобно, нечего сказать!  —  презрительно  прошипел Голубь. — Немало я видел маленьких девочек на своем  веку,  но девочки с такой шеей — никогда! Нет, нет! Ты — змея, и  нечего это отрицать. Ты еще скажи, что никогда не пробовала яиц!

— Разумеется, пробовала, — ответила правдивая  Аня, — но ведь девочки столько же едят яйца, как и змеи.

— Не думаю, — сказал Голубь. — Но если это и правда, то, значит, они тоже в своем роде змеи — вот и все.

Ане показалось это совсем новой мыслью, и она замолчала  на несколько мгновений, что дало Голубю возможность  добавить:
— Ты ищешь яйца, это мне хорошо известно, и безразлично мне, девочка ты или змея!

— Мне это не все равно, — поспешно сказала Аня. — Но дело в том, что я яиц не ищу, а если б и искала, то во всяком  случае мне не нужны были бы ваши: я не люблю их сырыми.

— Тогда убирайся, — проворчал Голубь и  с  обиженным  видом опустился в свое гнездо. Аня же  скрючилась  между  деревьями, причем шея ее все запутывалась  в  ветвях,  и  ей  то  и  дело приходилось останавливаться, чтобы распутать ее.
Вспомнив, что в руках у нее остались оба кусочка гриба, она осторожно принялась за них, отгрызая немного то от одного, то от другого и становясь то выше, то  ниже, пока, наконец, не вернулась к своему обычному росту.

Так много времени прошло с тех пор, как была она сама собой, что сперва ей показалось это даже несколько странным.
Но вскоре она привыкла и стала сама с собой говорить.
— Ну вот, первая часть моего плана выполнена! Как сложны были все эти перемены! Никогда не знаешь, чем будешь через минуту! Как бы ни было, а теперь я обычного роста. Следующее — это пробраться в чудесный сад — но как это сделать, как это сделать?
Так рассуждая, она внезапно вышла на  прогалину  и  увидела крошечный домик около четырех футов вышины.
«Кто бы там ни жил, — подумала Аня, — нехорошо явиться туда в таком виде: я бы до чертиков испугала их своей величиной!»
Она опять принялась за правый кусочек гриба и только тогда направилась к дому, когда уменьшилась до десяти дюймов.

.

____________________________________________________

Перевод А. Д’Актиля (Анатолия Френкеля) (1923):

— Ух! Наконец, моя голова свободна!— сказала Алиса в восхищении. Но восхищение через минуту сменилось тревогой — потому-что она нигде не могла найти своих плеч. Глядя вниз, она видела только шею огромнейшей длины, которая поднималась на манер столба из моря зеленой листвы.

— Что это там за зеленые штуки?— сказала Алиса.— И куда девались мои плечи? И, ах, бедные мои ручки, как могло случиться, что я вас не вижу?
Она двигала ими, пока говорила, но единственным результатом было только небольшое волнение в растилавшемея внизу зеленом море листвы.

Так как не было никакой возможности приблизить руки к лицу, Алиса попробовала приблизить лицо к рукам. Тут она с восторгом убедилась, что ее шея двигалась легко в любом направлении, наподобие змеи. Ей только-что удалось искривить свою шею очень изящным зигзагом, и она уже готовилась нырнуть в листву, как резкое шипение заставило ее поспешно отшатнуться: большой Голубь налетел на нее и бил ей лицо крыльями.

— Змея!— визжал Голубь.

— Я не змея!— в негодовании возразила Алиса.— Оставьте меня в покое!

— А я говорю: змея!— повторил Голубь, но уже тише, и закончил плачущим голосом:— Я перепробовал все, но на них ничем не угодишь!

— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите,— сказала Алиса.

— Я пробовал древесные корни, и я пробовал берега реки, и я пробовал изгороди,— продолжал Голубь, не обращая на нее внимания,— но эти змеи! От них нет спасения!

Алиса понимала все меньше и меньше, но полагала, что бесполезно говорить что-либо прежде, чем Голубь выскажется.

— Как будто мало беспокойства высиживать яйца!— сказал Голубь.— Я должен еще день и ночь сторожить их от змей. Да что говорить! Вот уже три недели, как я не сплю ни одной минутки.

— Мне очень жаль, что я причинила вам беспокойство,— сказала Алиса, начиная понимать, в чем дело.

— И вот, как только я выбираю самое высокое дерево в лесу,— продолжал Голубь, повышая голос до крика,— и вот, как только я начинаю чувствовать себя в безопасности, они считают нужным свалиться с неба. Фу! Змея!

— Но я не змея, говорю вам! — сказала Алиса.— Я… Я…

— Хорошо. Кто же ты такая?— сказал Голубь.— Я вижу, ты стараешься что-то придумать.

— Я… я маленькая девочка!— сказала Алиса, не без сомнения, впрочем, потому что вспомнила, скольким переменам подверглась она за день.

— Очень похоже, нечего сказать!— сказал Голубь тоном глубокого презрения.— Я видел не мало маленьких девочек в свое время, но еще ни одной с такой шеей. Нет, нет! Ты — змея. Бесполезно отрицать это. Ты, вероятно, станешь теперь утверждать, что никогда не пробовала яиц?

— Я пробовала яйца, конечно,— сказала Алиса, бывшая очень правдивым ребенком,— но маленькие девочки тоже едят яйца, знаете.

— Не верю этому!— сказал Голубь.— А если это так, что-ж, тогда маленькие девочки — только другая порода змей? Бот все, что я могу сказать.

Эта мысль была настолько нова для Алисы, что она молчала несколько минут, обдумывая ее. Это дало возможность Голубю добавить:
— Ты ищешь яйца, я прекрасно знаю это — и не все ли мне равно, маленькая ты девочка или змея!

— Это не все равно для меня!— сказала поспешно Алиса, но дело в том, что я не ищу яиц. А если бы искала, то мне не нужно ваших. Я не люблю сырых яиц.

— Ну, в таком случае, убирайся вон!— грубо сказал Голубь, снова садясь в гнездо.
Алиса стала выбираться из цепкой листвы, но ее шея то и дело запутывалась в ветвях и каждые пять минут она вынуждена была останавливаться и распутывать ее. Немного спустя она вспомнила, что все еще держит в руках кусочки мухомора. Алиса с большой осторожностью стала исправлять свой рост, откусывая то от одного, то от другого куска, и делаясь то выше, то ниже, пока ей не удалось наконец добраться до своей обычной вышины.

Она уже так давно не была правильного роста, что первое время даже чувствовала некоторую неловкость. Но через несколько минут она снова привыкла к нему и пустилась по обыкновению сама с собой в разговоры.
— Ну, вот, половина моего плана исполнена. Как странны эти изменения! Я никогда не знаю, чем буду в следующую минуту. Однако, я теперь опять настоящего роста. Остается только попасть в тот прекрасный сад. Но как это сделать, хотелось бы мне знать?
О этими словами, она вышла внезапно на открытую поляну, на которой стоял небольшой домик, аршина полтора в вышину.
— Кто-бы здесь ни жил,— подумала Алиса,— нельзя придти к ним, будучи такого роста. Я перепугала бы их всех до сумасшествия!
И вот она стала надкусывать понемногу от правого куска и лишь тогда осмелилась подойти к дому, когда стала вершков шести ростом.

____________________________________________________

Перевод Александра Оленича-Гнененко (1940):

       — Ну, вот моя голова свободна! — воскликнула Алиса в восхищении, которое в следующий момент сменилось тревогой, когда она убедилась, что не может найти своих плеч.
Всё, что она видела, глядя вниз, была только необычайно длинная шея, которая, казалось, поднималась, как ствол над морем зелёной листвы, расстилавшейся далеко внизу.

— Чем может быть эта зелень? — сказала Алиса. — И куда девались мои плечи? И, о, мои бедные руки, как случилось, что я нигде вас не вижу?
Разговаривая, она двигала ими вокруг, но единственным последствием было чуть заметное колыхание далёкой зелёной листвы.

Так как, по-видимому, у неё не было никакой возможности приблизить руки к голове, то она попробовала приблизить голову к рукам и была очень обрадована, найдя, что её шея легко изгибается во всех направлениях, как змея. Едва Алисе удалось изогнуть шею изящным зигзагом, и она уже готовилась нырнуть в море листвы (Алиса заметила, что это были всего лишь верхушки деревьев, под которыми она только что бродила), как вдруг, резкий свист заставил её откинуться назад: большой Голубь подлетел к самому её лицу, нанося жестокие удары крыльями.

— Змея! — пищал Голубь.

— Я — не змея! — негодующе воскликнула Алиса. — Оставьте меня!
— Змея, я повторяю! — снова запищал Голубь, но уже более мирно, и добавил с чем-то похожим на рыдание: — Я испробовал всё, и, кажется, ничего невозможно поделать!

— Я не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, — сказала Алиса.

— Я испробовал корни деревьев, и берега, и изгороди, — продолжал Голубь, не слушая её, — но эти змеи! От них никуда не денешься!

Алиса недоумевала всё больше и больше, но подумала, что нет никакого смысла что-нибудь говорить, пока Голубь не кончит.

— Как будто мало хлопот высиживать яйца, — сказал Голубь, — так из-за змей я ещё должен быть настороже днём и ночью! Три недели я ни на секунду не могу сомкнуть глаз.

— Мне очень жаль, что вам не дают покоя, — сказала Алиса, начиная понимать, что он имеет в виду.

— И вот, как только я выбрал самое высокое дерево в лесу… — продолжал Голубь, поднимая голос до крика, — и вот только я подумал, что наконец избавился от них, они находят нужным, извиваясь, валиться с неба! Уф! Змея!

— Но я — не змея, говорю вам, — сказала Алиса. — Я… я…

— Хорошо! Кто же ты вообще? — спросил Голубь. — Я вижу, ты что-то стараешься выдумать.

— Я… я маленькая девочка,— сказала Алиса с некоторым сомнением, так как вспомнила все превращения, которые она пережила в течение этого дня.

— Милая история, в самом деле! — произнёс Голубь тоном глубочайшего презрения.— Я за свою жизнь достаточно видел маленьких девочек, но ни одной с такой шеей, как эта! Нет-нет! Ты — змея! Отрицать бесполезно. Я полагаю, что ты ещё будешь меня убеждать, что не пробовала ни одного яйца!

— Я пробовала яйца, конечно, — ответила Алиса, которая была очень правдивым ребёнком. — Но, видите ли, маленькие девочки едят почти так же много яиц, как змеи!

— Не верю, — возразил Голубь. — Ну, а если они это делают, тогда маленькие девочки — только другая порода змей. Вот и всё, что я могу сказать!

Подобная мысль была для Алисы настолько новой, что она молчала минуту или две, и это дало Голубю возможность добавить:
— Ты ищешь яйца — вот что я хорошо знаю. И какое значение имеет для меня, маленькая девочка ты или змея?

— Имеет очень большое значение для меня! — поспешно возразила Алиса. — Я не ищу яиц, как вам кажется, а если бы искала, мне э т и не нужны: я не люблю сырых яиц!

— Ну, и проваливай тогда! — воскликнул Голубь сердито, снова садясь в гнездо.
Алиса стала пробираться среди деревьев, пригибаясь как можно ниже, так как её шея запутывалась в ветвях. Алиса то и дело останавливалась и распутывала её. Вскоре она вспомнила, что всё ещё держит в руках куски мухомора, и с большой осторожностью принялась за работу, надкусывая то один, то другой и делаясь то выше, то ниже, до тех пор, пока ей не удалось довести себя до своей обычной вышины.

Это продолжалось так долго, что когда она добилась чего-то вроде своего настоящего роста, то сначала почувствовала себя немного странно. Но она в несколько минут привыкла к этому и, как всегда, начала разговаривать сама с собой:
— Ну вот, половина моего плана теперь уже выполнена! Как нелепы все эти превращения! Я совсем не уверена, кем я стану в следующую секунду. Однако я достигла моего настоящего роста. Теперь прежде всего мне надо войти в прекрасный сад, но только как — хотела бы я знать!
Сказав это, она внезапно очутилась на открытой поляне, на которой стоял маленький дом, около четырёх футов высотой.
«Кто бы здесь ни жил, — подумала Алиса, — невозможно явиться к ним, будучи такого роста: ну, они сошли бы с ума».
И она снова начала грызть кусок, который держала в правой руке, и до тех пор не делала попыток подойти ближе к дому, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод Бориса Заходера (1972):

— Ура! Голова на воле! — закричала Алиса в восторге, но ее восторг тут же сменился испугом: теперь куда-то пропали ее плечи! Ну прямо как в воду канули!
Алиса глядела во все глаза, но внизу ничего не было видно, кроме бесконечно длинной шеи, вздымавшейся, словно мачта, над целым морем зелени.

— Куда же они могли деваться? — громко спросила Алиса. — А это что за новое море, интересно! Ой, ручки мои дорогие, и вы пропали! Где вы, ау-у!
Тут она попробовала пошевелить руками, но почти безрезультатно.
Только где-то там, далеко внизу, легкий трепет прошел по зелени.

Ну что ж, если поднять руки к голове было невозможно, можно попробовать наклонить к ним голову. Алиса так и сделала, и, к счастью, оказалось, что ее новая шея великолепно гнется в любом направлении. Изящно изогнув ее плавным зигзагом, Алиса собиралась нырнуть в зеленое море (она уже поняла, что это просто листва на верхушках деревьев, под которыми она только что гуляла), как вдруг громкий свистящий звук заставил ее отпрянуть.
На нее яростно налетела большая голубка, стараясь ударить ее крылом прямо в лицо.

— Змея! — отчаянно кричала Голубка. — Ах ты змея!

— Какая я вам змея! — возмутилась Алиса. — Оставьте меня в покое!

— Змея — змея и есть! — повторила Голубка, но уже не так уверенно. А потом она прибавила, чуть не плача: — Чего только я не перепробовала — и все зря. На них не потрафишь!

— О чем вы говорите? Я ничего не понимаю, — сказала Алиса.

— Корни деревьев пробовала, речные откосы пробовала, колючие кусты пробовала, — не слушая Алисы, продолжала Голубка, — им все мало! Проклятые твари!

Тут Алиса уже окончательно перестала что-нибудь понимать. Но она чувствовала, что, пока Голубка не выскажется до конца, лучше помолчать.

— Как будто это легкая работа — сидеть на яйцах! — продолжала Голубка, все повышая голос. — Попробуй сама, так узнаешь! А я, несчастная, мало того, что сижу как проклятая, еще должна день и ночь караулить, как бы змеи не забрались в гнездо! Бедная моя головушка! Три недели глаз не сомкнула ни днем ни ночью!

— Ой, простите за беспокойство! — сочувственно сказала Алиса. Она начала понимать, в чем дело.

— И как раз, когда я нашла самое высокое дерево в лесу, — продолжала Голубка (она уже кричала), — и как раз, когда уже стала надеяться, что вздохну хоть на минуту — не тут-то было! Прямо с неба на меня сваливаются, проклятые! Ах ты змея!

— Да я же не змея — говорят вам, — сказала Алиса. — Я просто… я просто…
И тут она запнулась.

— Ну что ж ты? Говори, говори! — насмешливо сказала Голубка. — Еще ничего не успела придумать, да?

— Я… я девочка, — сказала Алиса, не вполне уверенно, не будем скрывать: ей, бедняжке, вдруг сразу вспомнились все ее сегодняшние превращения.

— Так я тебе и поверила! — ответила Голубка с величайшим презрением. — Не мало повидала я на своем веку разных девочек, но чтобы у девочки была та-а-а-кая шея! Нет, не на дуру напала! Ты змея, вот кто ты такая! И лучше не ври! Ты мне еще скажешь, что никогда яиц не ела.

— Яйца я, конечно, ела, — сказала Алиса — она была на редкость правдивый ребенок. — Девочки ведь тоже едят яйца.

— Быть того не может, — сказала Голубка. — Ну, а уж если правда едят, значит, они просто-напросто змеи, только особой породы! Вот тебе и весь сказ!

Алису так поразила эта — совершенно новая для нее — мысль, что она в растерянности умолкла.
— Все понятно! — воспользовавшись паузой, немедленно прибавила Голубка. — Ты тут ищешь яички! Какая же для меня разница — девочка ты или змея?

— Зато для меня это очень большая разница! — возмутилась Алиса. — И никаких я яиц тут не ищу, представьте себе, а уж если бы искала, то не ваши! Я сырые вообще не люблю!

— Ах вот как? Ну, тогда проваливай! — грубовато сказала Голубка, снова усаживаясь в свое гнездо.
Алиса послушалась.
Она с большим трудом пробиралась среди деревьев: ветки все время цеплялись за ее новую шею, и ей поминутно приходилось останавливаться и выпутываться; к счастью — хоть и не сразу, — она вспомнила, что ведь в руках у нее так и остались кусочки волшебного гриба. Выбравшись на свободное место, она с величайшей осторожностью стала откусывать по крошечке то от ТОГО, то от ЭТОГО кусочка и то увеличивалась, то уменьшалась, и в конце концов ей удалось стать в точности такой, какой она была обычно.

И знаете, она так отвыкла быть нормальной девочкой, что сперва ей даже стало как-то неловко!
Но, конечно, довольно скоро она опять привыкла к себе и начала, по обыкновению, сама с собой беседовать.
— Ну вот, половина дела сделана, а ведь, пожалуй, другая девочка на моем месте могла голову потерять от всех этих превращений! Да, она бы ничего не сделала, а вот я сумела стать, какая была! Первая часть плана выполнена. Теперь остается вторая часть: забраться в тот чудесный садик! Интересно, интересно, как же мы туда попадем…
Тем временем она неожиданно вышла на прогалину, где стоял маленький домик — высотой точь-в-точь с саму Алису.
— Не знаю, кто живет в этом домике, — соображала Алиса, — но только я в таком виде не могу им показаться. Я для них слишком большая, они там все до смерти перепугаются!
И предусмотрительная девочка опять взялась за гриб из ТОЙ руки и ела его до тех пор, пока не стала ростом примерно с кошку.

____________________________________________________

Перевод Александра Щербакова (1977):

— Ну, вот! Голову мне отпустило, — сказала  Алиса и, начав эту фразу радостно, закончила ее перепуганно, ибо оказалось, что плеч ее нигде не видно и что если взглянуть вниз, то из моря зеленых чешуек где-то далеко внизу торчит, как стебель, ужасной длины шея.

— Это что за зелень? — сказала Алиса. — И куда подевались мои плечи? И почему это я  не могу увидеть вас, мои бедные руки?
Эти слова она говорила, размахивая руками, но далеко внизу еле дрогнули зеленые чешуйки и больше ничего не произошло.

Дотянуться руками до головы явно не было никакой возможности, и поэтому Алиса попыталась пригнуть голову к рукам. И тут, к ее величайшему удовольствию, оказалось, что шея может извиваться в любом направлении, как змея. Алисе уже удалось изящно изогнуть ее зигзагом и приблизить таким образом голову к зеленым чешуйкам, оказавшимся вершинами деревьев, которые только что головокружительно возвышались над маленькой девочкой, — как вдруг кто-то рядом зашипел, и она испуганно оглянулась. И прямо в лицо ударила ее крыльями большая Голубка.

— Змея! — кричала Голубка.

— И вовсе я не змея! — вознегодовала Алиса. — Оставь меня в покое.

— Нет, змея, змея! — повторила Голубка, но уже не так убежденно, и горестно добавила: — Я, кажется, все перепробовала, но никак мне от них не избавиться.

— Понять не могу, о чем ты говоришь! — сказала Алиса.

— Я среди корней пряталась, под берегом пряталась, в кустах пряталась, — продолжала Голубка, не обращая внимания на Алису. — Но эти змеи! Разве от них спрячешься?

Алиса ничего не понимала, но явно бесполезно было пытаться прервать Голубку.

— Мало мне хлопот с высиживанием, — жаловалась Голубка, — так я еще должна день и ночь быть настороже из-за змей. Я три недели глаз не смыкаю!

—  Я вам сочувствую,- сказала Алиса, начиная понимать, о чем речь.

—  Уж я выбрала самое высокое дерево, — продолжала Голубка, доходя почти до крика, — уж я думала, что наконец от них избавлюсь, — так они  с неба валятся! Ух, эти змеи!

— Говорят тебе, я вовсе не змея! — сказала Алиса. — Я… я…

— Вот именно. Так кто же ты? — сказала Голубка, — Посмотрим, что ты придумаешь!

— Я… я маленькая девочка,- неуверенно сказала Алиса, припоминая все нынешние превращения.

— Интересное дело! — с глубочайшим презрением сказала Голубка.- Я видела множество маленьких девочек, но ни у одной не было такой шеи. Нет, нет, ты змея, отрицать бесполезно. Ты еще мне скажи, что ты никогда не пробовала яиц!

— Яйца я пробовала,- ответила Алиса (она была правдивым ребенком), — но, если хочешь знать, девочки едят яйца ничуть не меньше, чем змеи.

—  Не верю, — сказала  Голубка. — А если даже это так, то, значит, они просто разновидность змей. Вот и все.

Эта мысль была столь нова для Алисы, что она некоторое время молчала, и Голубка успела добавить:
— Ты ищешь яйца, — меня не обманешь! И какая мне разница, кто ты — девочка или змея?

— А для меня очень большая разница, — поспешно возразила Алиса. — И яиц я не ищу. А искала бы — так не твоих. Я сырых яиц не ем.

—  Ну так и ступай отсюда! — сердито ответила Голубка, снова устраиваясь в гнезде.
Алиса, пригнув голову как можно ниже, с трудом пробивалась среди деревьев, потому что шея все время застревала в ветвях и то и дело приходилось высвобождать ее. Наконец она вспомнила про кусочки гриба и, с величайшей осторожностью надкусывая то один кусочек, то другой, соответственно то удлиняясь, то укорачиваясь, наконец, обрела свой обычный рост.

Она настолько успела отвыкнуть от подобных размеров, что сначала ей стало даже как-то не по себе. Но через несколько минут она снова привыкла и заговорила сама с собой, как обычно.
— Что ж, мой план наполовину выполнен. Все эти превращения уж очень  с толку сбивают. Никогда не знаешь, какой окажешься через минуту. Но вот рост мне возвращен, и теперь пора отправляться в тот прекрасный сад. Только как это сделать, хотелось бы знать?
С этими словами она вышла на поляну, посреди которой оказался домик в четыре фута высотой.
«Кто бы здесь ни жил,- подумала Алиса,- нельзя являться к ним при моем собственном росте. Они же с ума сойдут от страха».
Она снова принялась грызть правый кусочек гриба и не осмелилась подойти к дому до тех пор, пока рост ее не уменьшился до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод Владимира Орла (1988):

 — Ура, голова свободна! — закричала Алиса. Только зря она радовалась: в то же мгновение куда-то подевались ее ноги. Она глянула вниз и увидела только бесконечную шею, которая торчала из моря зелени, как заводская труба.
— Что это там такое зелененькое? — удивилась Алиса.— И потом, где мои ноги? Я без них как без рук… Кстати, рук тоже не видать. Бедные мои ручки!
Она попробовала взмахнуть руками — да что толку! Далеко-далеко внизу что-то замелькало среди зеленой листвы.
Да, так до рук не добраться, это сразу стало ясно. Алиса попыталась наклониться и очень обрадовалась, когда увидела, что шея у нее теперь умеет сгибаться и извиваться, как пожарная кишка. Алиса изящно изогнула ее и собиралась сунуть голову прямо в зелень, которая при ближайшем рассмотрении оказалась кроной столетнего дуба, как вдруг раздался Боевой Клич.
Алиса вздрогнула.
С дерева взлетела Синица, кинулась на Алису и стала бить ее крыльями.
— Гадюка! — щебетала Синица.
— Я не Гадюка! — возмутилась Алиса. — Оставьте меня в покое, пожалуйста.
— Гадюка  ты! — повторила Синица и всхлипнула. — Чего я только не делала, нет от них спасу!
— О чем это вы? — не поняла Алиса.
— Куда я только не пряталась! — причитала Синица. — И в траву, и в кусты, и в камыши… И в дупле пережидала… Но нет, этим змеям не угодишь!
Алиса по-прежнему ничего не понимала, но Синица не давала ей вставить ни словечка.
— Мало того, что я сижу на яйцах,— кричала Синица. — Я еще должна сидеть как на иголках! Сидеть и глядеть, не ползет ли где змея. И так день и ночь. Три недели глаз не смыкаю!
— Извините. Я ведь не нарочно,— вставила Алиса, до которой, наконец, дошло, в чем дело.
— И вот нашла я самое высокое дерево в Лесу,— тараторила Синица.— Верила, что сюда им не добраться. Так нет же! С неба прыгать начали… У, Гадючина!
—  Да не змея я! Сколько раз повторять? — обозлилась Алиса. — Я…
—  Ну, кто же ты такая? — насмешливо спросила Синица.—Соври попробуй.
—  Я маленькая девочка, — неуверенно сказала Алиса.
— Ха-ха, — с презрением ответила Синица, — так я тебе и поверила! Ты что же думаешь, я маленьких девочек не   видела?   Видела.   Но   не   с   такой   же   шеей!   Нет! Ты — змея. Меня не проведешь. Может, ты еще скажешь, что не ешь яиц?
— Нет, почему не ем? Ем, — призналась Алиса.— Но ведь все девочки едят яйца…
— Не знаю,— сказала Синица. — Не знаю… А ежели едят, так, значит, они змеи и есть. И точка.
Алиса так удивилась, что ничего не сказала. А Синица воспользовалась случаем и прибавила:
— Я-то знаю: ты ищешь мое гнездо. А кто ты там, девочка или не девочка, мне никакого дела нет.
— Это  вам  дела  нет,   а  мне — есть, — взволновалась Алиса. — Честное слово, не искала я никакого гнезда.
— Ну и иди своей дорогой! — мрачно ответила Синица, устраиваясь на яйцах.
Идти по лесу Алисе мешала шея: она то и дело застревала в кустах, так что Алисе подолгу приходилось выпутываться из веток.
Потом Алиса вспомнила, что у нее еще осталось немножко гриба. Она принялась за него и жевала, пока не стала обычного роста. Дело это было долгое, она становилась то выше, то ниже, чем надо, пока не стала обыкновенной девочкой.
Алиса так от этого отвыкла, что поначалу ей было страшно неудобно. Но скоро все пошло на лад, и Алиса опять задумалась: «Ну вот, теперь все в порядке. Полдела сделано… Ну и чудеса! Каждую минуту — новое чудо. Хорошо, хоть я теперь такая же, как прежде, а если так, пора мне отправляться в волшебный сад… Как бы туда попасть?!
Тут Алиса вышла на широкую поляну и прямо перед собой увидела дом, а точнее, домик или даже домишко.
«Кто же здесь живет? — размышляла Алиса.— Пожалуй, мне подходить к этому домику не стоит, я только всех перепугаю. Посмотрят они на меня на такую — и света  белого  невзвидят».  Алиса  погрызла  гриб,   стала  раз в пять меньше и только тогда направилась к дому.

____________________________________________________

Перевод Леонида Яхнина (1991):

— Ага! Голова освободилась! — засмеялась от радости Алиса.
Но тут же замерла от удивления: когда она поглядела вниз, то не увидела СЕБЯ! Она запропастилась куда-то вся. Целиком. Осталась только шея. Длинная, как столб, шея терялась далеко внизу, в море зеленой листвы.

— Я утопаю в листьях, неужели уже осень нагрянула? — изумилась Алиса. — А куда же девались мои руки? Ручки, где вы?
Она попробовала поднять руки, но так их и не увидела. Только далеко внизу в гуще зелени что-то зашелестело. Наверное, руки. До головы они не достанут. Придется нагнуть к ним голову.

К своей радости, Алиса обнаружила, что ее шея гнется по-всякому — легко и свободно. Она красиво, дугой изогнула шею, собираясь окунуть голову в зеленую листву, которая, как она уже догадалась, росла под ней на макушках деревьев.
Но вдруг раздался злобный писк. Пестрая Голубка налетела на нее и норовила ударить крылом по лицу.

— Змея! Змеюка! — верещала Голубка.

— Никакая я не змея! — возмутилась Алиса. — Отстаньте!

— Нет, змея, — не унималась Голубка и вдруг жалобно всхлипнула. — Чего я только не перепробовала, чтобы от них избавиться!

— Никак не возьму в толк, о чем вы? — недоумевала Алиса.

— Чего я только не находила! — продолжала Голубка, словно и не слыша Алису. — И корни деревьев, и крутые берега, и колючий терновник. А этим змеям все нипочем!

Она совершенно заговорила Алису, не было возможности и слова вставить, пока Голубка не замолчит.

— Будто мало мне одной заботы — высиживать птенцов, — тарахтела Голубка, все больше возбуждаясь. — Так нет же, еще и змей опасайся день и ночь! Уже третью неделю не сплю!

— Я вам вполне сочувствую, — вежливо сказала Алиса, начиная кое-что понимать.

— Стоило мне наконец найти самое высокое дерево в лесу, — Голубка уже просто охрипла от крика, — стоило мне наконец хоть чуть-чуть успокоиться, как эти подлые змеи стали падать на меня прямо с неба. У-у! Змеюка!

— Но говорю же вам — я не змея! — втолковывала ей Алиса.

— Допустим. Тогда кто же ты? — ядовито спросила Голубка. — Вижу, вижу, как ты хочешь извернуться!

— Я… ну, я маленькая девочка, — неуверенно промямлила Алиса, вдруг припомнив все свои превращения и не понимая, во что же она превратилась теперь.

— Ловко придумано! — насмешливо пискнула Голубка. — Случалось мне всяких девочек видеть, но чтобы с такой шеей? Никогда! Ты змея, и больше никто! Соври еще, что никогда яиц не ела!

— Ела. Иногда, — сказала правдивая Алиса: врать она совсем не умела. — Но маленькие девочки тоже едят яйца. Это вовсе не значит, что они змеи.

— Рассказывай! — засомневалась Голубка. — Впрочем, если девочки и впрямь едят яйца, то они тоже змеи. Только на свой лад.

Это была такая неожиданная мысль, что Алиса на мгновение онемела, чем дала Голубке повод для нового нападения:
— Мне ясно одно — ты ищешь яйца. А девочка ты или змея, мне все равно.

— Зато мне не все равно! — воскликнула Алиса. — И. никаких яиц я не ищу. А ваших и подавно — я не люблю сырых яиц!

— Ну и прекрасно! И ползи отсюда! — угрюмо пропищала Голубка и вернулась в свое гнездо.
Алиса согнулась, пытаясь протиснуться между густыми ветвями деревьев, беспрестанно запутываясь в них шеей. Без конца приходилось замирать и выпрастывать шею из цепких зарослей. Тут она вспомнила, что все еще держит в руках кусочки того гриба. Дотянувшись до своих рук, она опасливо откусила от одного кусочка, потом от другого. Так, то вырастая, то уменьшаясь, она наконец снова стала сама собой.

В первое мгновение она сама себя и не узнала — так часто ей в последнее время приходилось изменяться. Но через несколько минут она уже вполне свободно беседовала сама с собой:
— Ну, полдела сделано. Голова кругом идет от всех этих превращений туда-сюда. То ты такая, то эдакая. А все же мне удалось стать прежней Алисой. Остается отправиться в тот прелестный садик. Только хотела бы я знать: как туда добраться?
Так рассуждая, она неожиданно вышла на поляну, где стоял маленький домик, ниже ее ростом.
«Кто бы там ни жил, — подумала Алиса, — но для них я слишком рослая. Распугаю их, чего доброго».
Она снова принялась есть гриб и добилась того, что стала не больше собственной ноги.

____________________________________________________

Перевод Бориса Балтера (1997):

«А, наконец-то голова свободна!»- с восторгом воскликнула Алиса, но через секунду с тревогой обнаружила, что плеч нигде не видно, а видна, если поглядеть вниз, одна шея невообразимой длины, поднимающаяся, как ствол для головы, из моря зеленых листьев, которое плескалось внизу.

«Это что еще за зеленое море? — спросила Алиса. — И где, все же, мои плечи? И — ох, ручки вы мои, что же это я вас не вижу?»- Она подвигала руками, но из этого не проистекло никакого видимого эффекта, только зеленые листья далеко внизу вроде бы чуть-чуть пошевелились.

По-видимому, не было никакой надежды доставить руки к голове, и Алиса попыталась опустить голову к рукам. Она с восторгом обнаружила, что шея с этой целью гнется, как змея, в любом направлении. Только она изобразила ею изящный зигзаг, чтобы нырнуть в листву (это были кроны, под которыми она только что бродила), как вдруг резкое шипение заставило ее отпрянуть. Большая голубка била крыльями около самого ее лица, да и по лицу.

«Змея!»- вопила Голубка.

«Я не змея!- возмущенно возразила Алиса.- Отстаньте, пожалуйста!»

«Змея, змея! — повторила Голубка, хотя и менее уверенно, и издала нечто вроде рыдания. — Я ВСЕ пробовала, и ничего на них не действует!»

«Не имею никакого представления, о чем вы говорите»,- заметила Алиса.

«И в корнях пробовала, и в откосах пробовала, и в кустах пробовала, — продолжала Голубка, не слушая, — но это же не ужи! Как с ними ужиться!»

Алиса удивлялась все больше, но с вопросами решила подождать, пока Голубка выговорится.

«Мало мне хлопот высиживать эти яйца, — говорила Голубка, — еще высматривай этих змей день и ночь! Три недели — и хоть бы минута сна!»

«Извините, что я вас потревожила», — сказала Алиса, начиная понимать, что имелось в виду.

«И вот я выбрала самое высокое дерево во всем лесу, — продолжала Голубка, и голос ее перешел в визг,- и вот, как раз когда я думала, наконец, насладиться покоем,- вот вам, сваливается на тебя с неба эта извивающаяся мерзость! Ух ты змея!»

«Да НЕ ЗМЕЯ я, говорят вам,- воскликнула Алиса. — Я — это самое…»

«Ну? КТО?- сказала Голубка. — Выдумывай скорее!»

«Я… девочка я, маленькая», — сказала Алиса с довольно большим сомнением в голосе, поскольку не могла забыть, сколько раз сегодня превращалась.

«Де-евочка! МА-АЛЕНЬКАЯ! — произнесла Голубка с глубочайшим презрением. — Ничего себе! Видала я и девочек, бывало, но с такой шеей? Нет-нет! Ты — змея, и даже не спорь! Ты еще скажешь сейчас, что не ешь яиц!»

«Яйца я ем, это правда,- ответила честная Алиса,- но ведь девочки их едят не меньше, чем змеи, если не больше».

«Не верю!- сказала Голубка,- но даже если на секунду поверить, это значит, что они и есть змеи, вот и все».

Мысль была такая интересная, что Алиса замолкла на целую минуту. Голубка воспользовалась этим, чтобы добавить: «Я же вижу: ты ищешь яйца, а какая мне тогда разница, девочка ты или змея?»

«Это большая разница ДЛЯ МЕНЯ, — парировала Алиса, — но, видите ли, я яиц не ищу, а если бы и искала, то не ваши: они ведь сырые».

«Тогда пошла вон!»- сказала успокоенная Голубка и уселась обратно на гнездо. Алиса стала протискиваться вниз между деревьями, и это было непросто, потому что шея то и дело запутывалась в ветках, и голове приходилось останавливаться и ее распутывать. Правда, Алиса скоро вспомнила, что держит где-то куски гриба, и принялась осторожно орудовать ими, откусывая то от одного, то от другого, удлиняясь и укорачиваясь, пока не сумела довести себя до того, что показалось ей обычным ростом.

Последний раз она была своего роста так давно! Ощущение было странное, но за минуту-другую она к нему привыкла и снова стала разговаривать с собой: «Вот и половина плана выполнена! Даже перевыполнена! Но какая путаница в голове от всех этих превращений! Никогда не знаешь, чем будешь через минуту! Ну, к своему росту я вернулась; теперь надо пробраться в этот прекрасный сад — только КАК?»
Тут она неожиданно вышла на открытое место и увидела домик высотой чуть больше метра. «Не знаю, кто тут живет, — подумала Алиса, тут же забыв про свой план,- но являться к ним с ТАКИМ ростом не годится: они упадут в обморок». И она опять принялась покусывать правый кусочек, и носа не высунула из леса, пока не довела свой рост до четверти метра.

____________________________________________________

Перевод Андрея Кононенко (под ред. С.С.Заикиной) (1998-2000):

«Ну вот, наконец-то голова свободна!» — воскликнула Алиса с радостью, которая через миг переросла в тревогу, так как она заметила, что плечей нет на месте. Всё, что она увидела, глянув вниз, — длиннющую шею, возвышавшуюся, словно скала из моря зелени, которое раскинулось где-то далеко внизу.

«Интересно, чем может оказаться вся эта зеленая масса?» — заговорила сама с собой Алиса — «И куда запропастились мои плечи? И…, о, мои бедные ручки, что ж я вас не вижу-то?» Она пошевеливала руками, пока говорила, но безрезультатно, возникало лишь слабое шевеление там, внизу, среди зелени.

Поскольку, судя по всему, поднять руки к голове не представлялось возможным, Алиса попыталась опустить к ним голову. Она сильно удивилась, когда обнаружила, что шея легко изгибается в любом направлении, точно как змея. Алиса согнула шею в изящную извилину, и спикировала вниз, собираясь нырнуть в зеленое море, которое оказалось ничем иным, как верхушками деревьев, под которыми она бродила до этого. Однако, резкий свист остановил Алису и заставил отпрянуть в тревоге: на нее налетела крупная горлица и стала хлестать ее крыльями по щекам.

«Змея! Змея!» — пронзительно кричала Горлица.

«Я не змея!» — возмутилась Алиса — «отстаньте от меня!»

«А я говорю — змея!» — повторила Горлица, но более мягко, и продолжила как бы навзрыд, — «Я все испробовала, но им, похоже, ничем не угодишь!»

«Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите!» — недоумевала Алиса.

«Я пробовала и корни деревьев, и обрывы вдоль рек, и колючие заросли», — щебетала без умолка Горлица, — «Но эти змеи! Нет для них преград!»

Алису это все больше и больше озадачивало, но она решила, что не стоит перебивать Горлицу, пока она не выговорится.

«И без того нелегко высиживать яйца, а тут еще и змей караулить днем и ночью!» — жаловалась Горлица — «Я ведь за три недели и глаз не сомкнула!»

«Я весьма сожалею, что вам так докучали», — посочувствовала Алиса, начиная понимать, что к чему.

«И вот, только я выбрала самое высокое в лесу дерево», — продолжала Горлица, повышая голос до пронзительного крика, — «Только я подумала, что наконец-то отделалась от них, и, вот, пожалуйста, они уже ползут, извиваясь, с неба! У-у, змея!»

«Но я не змея, говорю же вам!» — сказала Алиса — «Я…, я…»

«Ну, ну! Кто же ты?» — подхватила Горлица — «Вижу, как ты пытаешься что-нибудь выдумать!»

«Я… Я маленькая девочка», — пробормотала Алиса довольно-таки неуверенно, поскольку помнила, сколько уже изменялась за этот день.

«Правдоподобно, что и сказать!» — воскликнула Горлица, выражая полное презрение. — «Уж я-то столько перевидала маленьких девочек на своем веку, но ни одной не видела с такой шеей! Нет, нет, нет! Ты змея, и нечего это отрицать. Сейчас ты еще скажешь, что яиц даже не пробовала!»

«Конечно, я пробовала яйца», — простодушно ответила Алиса, так как была честным ребенком. — «Но, знаете ли, маленькие девочки едят яйца так же, как и змеи».

«Не верю!» — отрезала Горлица. — «Но если это так, то они — разновидность змей, вот и все, что я тебе скажу».

Эта мысль так огорошила Алису, что она некоторое время не могла сказать ни слова. Это позволило Горлице добавить: «Ты ищешь яйца. Я это прекрасно знаю. А потому, какая мне разница, кто ты, маленькая девочка, или змея».

«Зато мне есть разница», — поспешила вставить Алиса — «Не ищу я яйца, вот в чем все дело. А если бы и искала, то ваши были бы мне не нужны: я не люблю их сырыми».

«Что ж, тогда уходи» — мрачно буркнула Горлица, усаживаясь в гнездо.
Алиса поспешила восвояси. Ей приходилось изгибаться к низу, старательно, по возможности, обруливая деревья, так как шея запутывалась в ветвях, и приходилось, то и дело, останавливаться, чтобы распутать ее. Вспомнив, что в руках еще остались куски гриба, Алиса принялась за них, осторожно откусывая то от одного, то от другого. Так она то росла, то уменьшалась, пока ей не удалось установить свой привычный рост.

Сначала Алиса чувствовала себя немного странно, ведь уже столько времени прошло, прежде чем она смогла вернуться к своему росту. Но Алиса вскоре обвыклась и стала, как обычно, разговаривать сама с собой: «Так, полплана выполнено! Ой, сколько ж было хлопот от всех этих перемен! Никогда не знаешь, что с тобой произойдет с минуты на минуту! Но как бы там ни было, теперь я вернула свой рост. Следующая задача — попасть в тот чудный сад. Да, но как? Вот что интересно!»
Только она закончила рассуждать, как тут же вышла на окраину леса. Дальше простиралась обширная поляна, посреди которой стоял маленький домик высотой чуть больше метра. «Кто бы там не жил, я не могу им показаться с таким-то ростом. Они с ума сойдут от страха, увидев меня », — подумала Алиса и откусила немного гриба из правой руки. И только когда она уменьшилась до двадцати сантиметров, рискнула выйти на поляну и направилась к дому.

____________________________________________________

Перевод Юрия Нестеренко:

«Итак, голова свободна!» — воскликнула Алиса с радостью, которая в следующий момент превратилась в тревогу, поскольку теперь она не могла обнаружить собственные плечи: все, что она могла разглядеть, посмотрев вниз — это колоссальной длины шея, поднимавшаяся, словно гигантский стебель, над морем зеленой листвы.

«Чем может быть вся эта зелень? — спросила Алиса. — И куда подевались мои плечи? И, ой, мои бедные ручки, почему я вас не вижу?» Говоря это, она пошевелила ими, но это не дало результата — разве что легкий трепет прошел по листве далеко внизу.

Поскольку у нее, похоже, не было возможности поднести руки к голове, она попробовала опустить голову к рукам, и с радостью убедилась, что ее шея легко изгибается в любом направлении, словно змея. Ей как раз удалось изогнуть ее грациозным зигзагом, и она собиралась нырнуть в листву, оказавшуюся ничем иным, как кронами деревьев, под которыми она бродила перед этим — как вдруг резкий свист заставил ее поспешно отпрянуть; большая голубка бросилась ей прямо в лицо и принялась чувствительно бить крыльями.

— Змея! — кричала Голубка.

— Я не змея! — негодующе воскликнула Алиса. — Оставьте меня в покое!

— А я говорю — змея! — повторила Голубка, однако, уже более сдержанным тоном, а затем добавила, чуть не плача: — Я все перепробовала, но им ничего не подходит!

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, — сказала Алиса.

— Я пробовала корни деревьев, я пробовала берега, я пробовала живые изгороди, — продолжала Голубка, не слушая Алису, — но эти змеи! Ничто им не по нраву![17]

Алиса все больше и больше недоумевала, однако она решила, что нет смысла что-либо говорить, пока Голубка не закончит.

— Как будто и без того мало хлопот с высиживанием яиц, — говорила Голубка, — так я еще должна ночью и днем высматривать змей! Да я глаз не сомкнула в последние три недели!

— Мне очень жаль, что вам так досаждают, — сказала Алиса, которая начала понимать.

— И вот, едва лишь я перебралась на самое высокое дерево в лесу, — продолжала Голубка, и голос ее поднялся до крика, — и едва я решила, что наконец-то от них избавилась, как они, извиваясь, спускаются прямо с неба! У, змеюка!

— Но я не змея, говорю же вам! — сказала Алиса. — Я…

— Ну и? Что же ты такое? — осведомилась Голубка. — Вижу, ты пытаешься что-то придумать!

— Я… Я девочка, — произнесла Алиса не слишком уверенно, ибо помнила, через сколько превращений прошла в этот день.

— Ну разумеется! — воскликнула Голубка тоном глубочайшего презрения. — Я повидала достаточно девочек на своем веку, но ни одной с такой шеей, как эта! Нет, нет! Ты змея; и отрицать это бесполезно. Ты, пожалуй, теперь еще заявишь, что никогда не пробовала яиц!

— Я пробовала яйца, разумеется, — сказала Алиса, которая была очень правдивым ребенком, — но девочки, знаете ли, едят яйца, как и змеи.

— Я этому не верю, — сказала Голубка, — но если они это делают, значит, они тоже — разновидность змей, вот и все, что я могу сказать!

Для Алисы эта идея была совершенно новой, так что она замолчала на минуту-другую, что дало Голубке возможность добавить:
— Ты ищешь яйца, это-то я знаю прекрасно, а значит, какая для меня разница, девочка ты или змея?

— Зато для меня это большая разница, — поспешно сказала Алиса, — и вообще, я не ищу никаких яиц, а если бы даже и искала, то ваши мне не нужны: я не люблю сырые.

— Ну и убирайся, в таком случае! — сердито сказала Голубка, возвращаясь в свое гнездо. Алиса пригнулась, опускаясь между деревьями настолько, насколько могла — ибо ее шея все время путалась в ветвях, и ей то и дело приходилось останавливаться, чтобы распутаться. Затем она вспомнила, что все еще держит в руках куски гриба, и очень осторожно принялась за дело, откусывая то от одного, то от другого, и тем самым то увеличиваясь, то уменьшаясь, пока, наконец, не стала своего обычного роста.

Она уже так давно не была даже близко к нормальному размеру, что поначалу ей это показалось довольно странным, однако за несколько минут она привыкла, и, как обычно, заговорила сама с собой: «Ну вот, половина плана выполнена! Как загадочны все эти превращения! Никогда не знаешь, чем станешь в следующую минуту! Однако, я снова правильного размера; следующая задача — попасть в тот прелестный сад; но как это сделать, хотелось бы мне знать?» И, сказав это, она вдруг вышла на открытое пространство, где стоял домик высотой около четырех футов. «Кто бы там ни жил, — подумала Алиса, — никак не годится идти к ним, будучи такого размера; я ведь их до смерти перепугаю!» Так что она принялась откусывать от кусочка из правой руки, и не рискнула идти к домику, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

——

Комментарий переводчика:

[17] Заметим, что у Голубки весьма своеобразное представление о том, что змеям подходит и по нраву — представление это прямо противоположно точке зрения самих змей; ведь Голубка пытается найти место, куда змеи не могли бы добраться. Неудивительно, что «Алиса все больше и больше недоумевала».

____________________________________________________

Перевод Николая Старилова:

Наконец-то моя голова на свободе, — сказала Алиса с восхищением, которое сразу же сменилось тревогой, когда она обнаружила, что не может найти свои плечи. Все что она видела, когда смотрела вниз это невероятной длины шею, которая возвышалась подобно стеблю над морем зеленых листьев, лежавших далеко внизу.

— Чем может быть вся эта зелень? – сказала Алиса. – И куда подевались мои плечи? И, ах, мои бедные рученьки, почему я вас не вижу?
Она вертела ими во все стороны, но это ни к чему не привело, кроме легкого колыханья  листьев далеко внизу.

Так как похоже было на то, что ей не удастся поднять руки к голове, она попыталась опустить к ним голову и с радостью обнаружила, что ее шея прекрасно сгибается в любом направлении как у змеи. Она едва успела изогнуть ее вниз изящным зигзагом и уже собиралась нырнуть под листья, которые оказались ничем иным как кронами деревьев, под которыми она недавно бродила, когда резкий свист заставил ее быстро выпрямиться – огромный голубь налетел на нее и стал яростно бить крыльями по лицу.

— Змея! – кричал Голубь.

— Я НЕ змея! – сказала Алиса с негодованием. – Оставьте меня в покое!

— А я говорю – змея! – повторил Голубь, но уже потише и добавил дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом: «Чего я только не делал, а им все мало!»

— Не имею ни малейшего понятия о чем вы, — сказала Алиса.

— Корни деревьев, берега рек, изгороди, — продолжал Голубь, не обращая на нее внимания, — но эти  змеи! Им все мало!

Алиса недоумевала все больше и больше, но решила, что нет смысла что-нибудь говорить до тех пор, пока Голубь не закончит.

— Как будто мне мало забот с высиживанием яиц, — сказал Голубь, — но я еще должен сторожить их от змей день и ночь напролет! Я уже три недели не смыкал глаз!

— Мне очень жаль, что вас довели до такого состояния, — сказала Алиса, которая начала догадываться в чем дело.

— И даже когда  я выбрал самое высокое дерево в лесу, — продолжал Голубь, срываясь на крик, — и уже думал, что наконец-то избавился от них, они ползут прямо с неба! У-у! ЗМЕЯ!

— Но, послушайте, я НЕ змея! – сказала Алиса. – Я…я-а…

— Да? И КТО же вы? – спросил Голубь. — Похоже вы просто пытаетесь вывернуться.

— Я…Я – маленькая девочка, — ответила Алиса в некотором замешательстве, ведь она помнила сколько раз за день она изменялась.

— Да уж! – сказал Голубь с величайшим презрением. – Немало я повидал на своем веку маленьких девочек, но с ТАКОЙ шеей  ни разу! Нет, и еще раз нет! Вы змея, и бессмысленно отпираться. Скажите еще, что вы никогда не пробовали яиц!

— Конечно, я ела яйца, — сказала Алиса, которая была очень правдивым ребенком, — но к вашему сведению маленькие девочки едят не меньше яиц, чем змеи.

— Я в это не верю, — сказал Голубь. – Но даже если так, то они всего-навсего такие же змеи, доложу я вам.

Эта мысль так поразила Алису, что она замолчала на одну или две минуты, что позволило Голубю добавить:
—  Вы ищете яйца, я отлично ЭТО знаю, и не все ли равно, кто вы – маленькая девочка или змея?

— Мне это совсем не все равно, — быстро ответила Алиса, — и я вовсе не ищу яйца, а если бы и искала, то не ВАШИ – я не люблю их в сыром виде.

— Ладно, в таком случае, убирайся, — угрюмо сказал Голубь, устраиваясь у себя в гнезде.
Алиса стала заглядывать под деревья, но ее шея постоянно запутывалась в ветках и ей все время приходилось останавливаться и выпутывать ее. Наконец, она вспомнила, что все еще держит кусочки гриба, и она осторожно принялась за дело, откусывая то от одного, то от другого кусочка и становясь то ниже, то выше, пока ей не удалось уменьшиться  до своего обычного размера.

С тех пор как она была хотя бы приблизительно своего обычного размера прошло так много времени, что она первое время чувствовала себя как-то странно. Но через несколько минут она освоилась и начала разговаривать сама с собой как всегда:» Прекрасно, половина моего плана выполнена!  Как удивительны все эти изменения! Никогда не знаешь что будет дальше, буквально ежеминутно! Но теперь, когда я восстановила свои размеры – я должна попасть в прекрасный сад – вот только КАК я это сделаю, хотелось бы мне знать?»
Сказав это, она вдруг оказалась на поляне, посреди которой стоял маленький домик, не больше четырех футов высотой.
— Кто бы здесь мог жить? – подумала Алиса. – Не годится  встречаться с ними в таких больших количествах – я могу испугать их до умопомрачения! – И она принялась грызть кусочек в правой руке и не подходила к дому до тех пор пока не уменьшила свой рост до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод Олега Хаславского (2002):

«Ну наконец-то голова свободна» — сказала Алиса с удовлетворением, которое в следующий момент сменилось тревогой: она обнаружила, что не в состоянии увидеть собственных плеч, единственное, что она могла видеть, глядя вниз, была необыкновенной длины шея, которая подобно стеблю вырастала из моря зеленых листьев, расположенных где-то далеко внизу.

«Что это там за зелень такая? – сказала Алиса, — И куда девались мои плечи? И – о мои бедные руки! – отчего я вас не вижу? При этом она двигала ими, но никакого результата, похоже, не было, не считая легкого шевеления далекой зеленой листвы.

Поскольку, казалось, не было никакой возможности дотянуться руками до головы, она сделала попытку достать головой до рук и была поражена тем, с какой легкостью шея перемещалась в любом направлении – точь-в-точь, как змея. Она выгнула ее изящным зигзагом и собралась было нырнуть ею в листву, которая оказалась ничем иным как вершинами расположенных внизу деревьев, как вдруг резкое шипение заставило ее отпрянуть назад: большая голубка подлетела прямо к ее лицу и принялась изо всех сил колотить по нему крыльями.

«Змея!» — кричала Голубка.

«Я не змея! – негодующе сказала Алиса. – Оставьте меня!».

«А я говорю — змея! – повторила Голубка, но уже менее решительно и добавила чуть не плача, — Я уже все перепробовала, так нет же, все им, как погляжу, не так!»

«Не представляю себе, о чем вы говорите» — сказала Алиса.

«Я попробовала берега, я попробовала корни деревьев, я попробовала изгороди, — продолжала Голубка, не слушая, — но эти змеи! Ничем им не угодишь!».

Алиса все больше недоумевала, но бесполезно было что-либо говорить, пока Голубка не замолчит.

«Можно подумать, мне мало беспокойства с высиживанием яиц, — сказала Голубка, — так я еще должна денно и нощно смотреть за змеями! Представьте, я уже три недели без сна!».

«Сожалею, что вам так досаждают.» — сказала Алиса, до которой кое-что уже начало доходить.

«И когда я наконец выбрала самое высокое дерево, — продолжала Голубка, срываясь на крик, — когда решила, что наконец-то избавилась от них – нате вам, они являются прямо с неба! Тьфу, змея!» .

«Говорю же – я НЕ змея! – сказала Алиса. – Я… Я…».

«Именно! КТО ты? – спросила Голубка, — Я живо раскушу тебя, если ты надумаешь хитрить!».

«Я…Я маленькая девочка» — сказала Алиса, но не очень уверенно, помня, сколько раз за этот день она изменилась.

«Очень похоже на правду! – сказала Голубка с глубоким презрением. – Я в свое время повидала достаточно маленьких девочек, но НИ У ОДНОЙ из них не было такой шеи! Нет-нет, ты – змея, нечего тут и спорить! Еще скажи, что ты в жизни не пробовала яиц!».

«Пробовала, конечно, — сказала Алиса, поскольку была очень правдивым ребенком, — но маленькие девочки не едят столько яиц, сколько змеи, знаете ли».

«Не верю этому, — сказала Голубка, — и потом, если едят – значит, они тоже змеи».

Это была новость для Алисы, и она замолчала на минуту-другую, дав Голубке возможность добавить: «Ты выискиваешь яйца, я это точно знаю, а поэтому не имеет никакого значения, девочка ты или змея».

«Это имеет значение для МЕНЯ, — сказала Алиса поспешно, — хотя никаких яиц я не ищу, и потом ВАШИ меня не интересуют, потому что я не люблю сырых яиц».

«Ну и убирайся тогда!» – сказала мрачно Голубка, отправляясь обратно в гнездо. Алиса присела между деревьев, насколько было возможно, потому что шея то и дело запутывалась в ветках, и приходилось останавливаться и выпутывать ее. Спустя некоторое время она вспомнила о двух кусках гриба, все еще зажатых в кулаках, и принялась прилежно за работу, откусывая то от одного, то от другого, и таким образом то увеличивая, то уменьшая свой рост, пока не восстановила свои обычные размеры.

Она настолько отвыкла от своего нормального роста, что сначала почувствовала себя довольно неловко, но через несколько минут ощущения ее вернулись в привычное русло, и она принялась по обыкновению болтать сама с собой. «Вот, половина плана выполнена! Ну и чудеса с этими переменами! Ничего невозможно угадать на минуту вперед. Итак, я вернула себе свой прежний рост, осталось оказаться в том саду, но как, хотела бы я знать? Как только она сказала это, она оказалась неожиданно для себя перед открытой площадкой с домиком высотой фута в четыре. «Кто бы там ни жил, — подумала Алиса, — я не могу появиться перед ним, пока я такого роста, нехорошо же в самом деле пугать хозяев досмерти!». Итак, она стала отгрызать понемножку от правого куска, и только когда добилась роста в девять футов, отважилась приблизиться к дому.

____________________________________________________

Пересказ Александра Флори (1992, 2003):

— Голова на воле! — радостно закричала Алиса, но тут же умолкла, поскольку, посмотрев ниже, увидела океан зелени, торчащую из него гигантскую шею – и ничего похожего на плечи.
— Куда же они подевались? — недоумевала Алиса. — А руки? Что это зеленеет? И вообще — в чем дело?

Руки она ощущала, шевелила пальцами (от чего по зелени пробегали волны), однако до лица дотронуться не могла. Впрочем, можно было склонить голову — Алиса не без удовольствия убедилась, что ее шея гнется, как змея, в любом направлении. Алиса грациозно изогнула ее, готовясь погрузиться в зелень (то были деревья, под которыми она только что стояла), как вдруг раздался громкий шип: на Алису налетела Голубица, яростно хлеща ее крыльями по щекам и крича при этом:

— Змея! Змея!

— Какая там змея! — рассердилась Алиса. — Оставьте меня в покое!

— Змея, — повторила Голубица — уже не так уверенно и добавила, всхлипнув: — Чего я только не делала — все впустую!

— Что именно? — спросила Алиса.

— Я все перепробовала – и кочи, и моховые болота, и пни! Но разве им угодишь! О, Змеи! — стенала Голубица.

Алиса терялась в догадках, но понимала одно — Голубица должна выговориться.

— Высиживай птенцов — да еще охраняй их от Змей! За три недели я даже не прикорнула.

— Я вас так понимаю! — молвила Алиса.
И правда – она кое-что начала понимать.

— И только я обосновалась на самом высоком дереве в лесу, как эти Гады посыпались на меня прямо с неба! У-у! Гадина!

— И вовсе я не гадина! — возразила Алиса. — Я… я…

— Давай, давай! — сардонически подхватила Голубица. — Изворачивайся! Ну, кто ты? Хотела бы я посмотреть, как ты будешь выкручиваться!

— Я просто … м-маленькая девочка, — не слишком уверенно ответила Алиса.

— Да уж! — архипрезрительно бросила Голубица. – Совсем маленькая! Особенно с такой миниатюрной шейкой. Скажи еще, что яиц не пробовала!

— Отчего же! — Алиса никогда не лгала. — Пробовала. Девочки тоже иногда их едят.

— Вот Гадины! – возмутилась Голубица.

Изумленная этой оригинальной мыслью, Алиса лишилась дара
— С тобой все ясно, — подытожила Голубица. — Ты ищешь яиц, а уж девочка ты или Змея — не имеет значения.

— Для вас! — до глубины души возмутилась Алиса! – Но не для меня. А что касается яиц, то ваши мне даром не нужны. Сырых я не ем.

— Ну и сматывайся! — отрезала Голубица и уселась на гнездо.
Алиса не без труда начала опускать голову. Шея то и дело заплеталась в ветвях – пришлось ее выпутывать руками. Вспомнив про гриб, Алиса очень осторожно принялась откусывать то от одного ломтика, то от другого. Она то росла, то уменьшалась, пока не вернулась к первоначальному росту.

Алиса уже отвыкла от него и потому чувствовала себя как-то неловко, но затем освоилась и опять заговорила сама с собой:
— Итак, наполовину план выполнить удалось. Как это право, необычно! Зато теперь я стал сама собой… Ну что ж, надо искать дорогу в сад — только вот как?
Она вышла на поляну и увидела домик — чуть больше метра в высоту.
— Кто бы там ни жил, — рассудила Алиса, — В таком виде туда идти неудобно, а то еще они умрут со страху!
И опять принялась за уменьшительный кусок гриба, пока не достигла примерно тридцати сантиметров.

____________________________________________________

Перевод Михаила Блехмана (2005):

— Фу-у-у! Наконец-то голова освободилась! — облегчённо вздохнула Алиска, но тут же испуганно замолчала: её плечи исчезли. Внизу виднелась только длинная-предлинная шея, возвышавшаяся над зелёным морем.

«Что это там зеленеет? — подумала она. — А куда подевались мои плечи? Ой, и руки! Что-то я нигде их не вижу…»
Алиска двигала руками, но не находила их, только листья далеко внизу слабо шевелились.

Видя, что руками до головы не достать, она решила достать головой руки. К счастью, шея двигалась в любом направлении, изгибаясь, как змея. Только Алиске удалось изящно выгнуть её и приготовиться нырнуть головой в листья (это ведь были всего-навсего верхушки деревьев, под которыми она ещё недавно гуляла), как вдруг раздалось пронзительное шипение, и Алиса даже отпрянула от неожиданности: большая взрослая Голубка налетела на неё и принялась колотить по её лицу крыльями.

— Змея!! — закричала Голубка.

— Никакая я не змея! — возмущённо возразила Алиса. — Оставьте меня в покое!

— Нет, змея! — уже тише повторила Голубка и вздохнула. — Как ни стараюсь —  ничего не помогает!

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — сказала Алиса.

— И под деревьями нельзя, и на берегу речки нельзя, и под изгородью нельзя, — продолжала Голубка, не обращая внимания на её слова. — Никакого сладу нет с этими змеями!

Алиска уже совсем ничего не понимала, но всё-таки решила не перебивать.

— Мало того, что яйца насиживаешь, так ещё и от змей их уберегай круглые сутки! Последние три недели я глаз не сомкнула!

— Я вам очень сочувствую, — сказала Алиса. Она начинала понимать, в чём дело.

— И вот, когда я нашла самое высокое дерево в лесу, — говорила Голубка, и голос её постепенно переходил в крик, — когда я уже надеялась, что наконец-то от них избавилась, они на меня прямо с неба валятся! У-у, змеиная порода!

— Да поймите же: я не змея! Я … я…

— Ну, кто, кто? Не можешь придумать?!

— Я — девочка… — очень неуверенно проговорила Алиска. Она ведь уже столько раз менялась за сегодня!

— Ври больше! — сказала Голубка с глубочайшим презрением. — Я на своём веку немало девочек повидала, но такой длинношеей что-то не припомню! Нет уж, ты — самая настоящая змея, и нечего спорить! Может, скажешь ещё, что никогда яиц не ела?!

— Конечно, ела, — ответила Алиска. Она всегда говорила правду. — Только девочки тоже едят яйца.

— Не верю! А если и едят, значит, это тоже такие змеи, вот и всё!

Алиске эта мысль показалась такой неожиданной, что она потеряла дар речи. А Голубка продолжала:
— Ты яйца ищешь, меня не проведёшь! Так какая разница — девочка ты или змея?!!

— Для меня большая! — поспешно возразила Алиска. — Только я всё равно яиц не ищу. А если бы и искала, мне бы ваши не подошли — они ведь сырые.

— Ну, так проваливай! — угрюмо бросила Голубка и полетела в своё гнездо. А Алиска пошла себе, согнувшись в три погибели. Её шея время от времени запутывалась в ветвях, и тогда приходилось её распутывать.
И тут она вспомнила, что в руках у неё остались кусочки гриба. Она принялась их есть, только на этот раз очень осторожно, откусывая по очереди то от одного, то от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не стала такой, как обычно.

Алиска уже и забыла, когда последний раз была нормального роста, и сначала ей было как-то не по себе. Но постепенно она привыкла, а привыкнув, снова заговорила сама с собой:
— Так, полдела сделано! Всё-таки до чего же это всё необычно! Сама не знаю, какой буду через минуту! Ну, да теперь я стала обыкновенной. Самое время постараться найти тот чудесный сад!
Говоря так, она подошла к лужайке. На лужайке стоял домик — высотой как раз с неё.
— Кто бы тут ни жил, — подумала Алиска, — нельзя являться к ним такой огромной, величиной с целый дом!
Она принялась за правый кусочек, и только когда уменьшилась в несколько раз, осмелилась подойти к дому.

____________________________________________________

Перевод Сергея Махова (2008):

— Ага. дык какой же — какой? — думает; куснула чуть-чуть от ломтика в правой руке — ну испытать действие; и тут же почувствовала резкий удар снизу в подбородок: это он стукнулся о туфлю!
Сия внезапная перемена здорово напугала, но она чувствует, мол время терять нельзя, поскольку стремительно ужимается; оттого сразу решила откусить от второго ломтика.
Однако челюсть так сильно придавлена к ступням — аж рот с трудом приоткрывается; в конце концов она его прираспахнула и умудрилась проглотить шматочек от ломтя из левой руки.
— Опа, голова опять на воле! — воскликнула Алис с восторгом, в следующий миг сменившимся тревогой, чуть только она обнаружила, дескать куда-то пропали плечи; при взгляде долу видна лишь агромадной длины шея, вроде бы растущая, подобно стеблю, из раскинувшегося далеко внизу зелёного моря листвы.
— Откуда вся тамошняя зелёная фигня? — говорит Алис. — А также куда подевались плечи? И — ой! — бедные ладошки, почему вас-то не видать?
Говоря, она ими пошевеливает, но толку вроде б никакого, разве лишь лёгкая рябь на далёких зелёных листиках.

Поскольку надежды на то, чтоб поднести ладони к лицу, нет, она попыталась опустить к ним голову, и с радостью открыла, дескать шея легко клонится в любом направленьи — ну сущая змея.
Даже удалось выгнуть её изящными волнами и приготовиться сунуть в листву, коя оказалась ничем иным как верхушками деревьев, под коими Алис прежде бродила, но тут её вынудил поспешно отпрянуть шелестяще-свистящий звук: прямо к лицу подлетел крупный голубь, яростно трепыхая крыльями.

— Змея! — крикнул Голубь.
— А вот и нет! — возмутилась Алис. — Отстаньте!
— А по-моему, змея! — по вторил Голубь, но уже не столь задиристо; и добавил вроде как навзрыд, — я и так, и эдак, но им, кажется, не угодишь!
— Ни малейшего представленья не имею, о чём вы вообще говорите.
— Норовил под корнями деревьев, и в обрывистых берегах, и внутри живых изгородей, — не обращает на неё вниманья Голубь, — однако змеи! Им не потрафишь!
Всё больше недоумевая. Алис мыслит: «пока тот не выговорится, встревать бесполезно».
— Точно насиживанье яиц само по себе недостаточно утомительно. — продолжает Г олубь, — дык нет же, изволь ещё день и ночь охранять их от змей! Три недели вообще глаз не сомкнул!
— Очень жаль, что вас тревожили. —
Алис начинает понимать, чем тот озабочен.
— А чуть только занял самое высокое в лесу дерево. — голос Голубя постепенно переходит на визг, — да решил, дескать наконец-то от них избавился, им обязательно надо сползти, извиваясь, с неба! Ух, змеюки!
— Но я не змея, объясняю ж! Я… я…
— Ну! Кто ты? Вижу, норовишь чего-то придумать!
— Я… я девочка, — нерешительно произнесла Алис, вспомнив количество изменений, в тот день с нею произошедших.
— Очень правдоподобно! — с глубочайшим презреньем фыркает Голубь. — Я на своём веку повстречал немало девочек, но ни у одной не видал эдакой шеи! Нет-нет! Ты змея; отпираться бесполезно. Следующим делом, небось, скажешь, мол в жизни не отведывала яиц!
— Почему ж — отведывала. — Алис ведь ребёнок очень правдивый. — однако, понимаете ли, девочки, как и змеи, едят яйца.
— Не верю; но коль впрямь едят, тогда они самые настоящие змеи, а больше мне и добавить нечего.
Сия мысль для Алис настолько нова, она аж на минуту-другую примолкла, а Голубь воспользовался случаем и таки добавил: «Ты ищешь яйца, в том сомнений нет; ну и какая мне разница — девочка ты или змея?..»
— Зато для меня огромная, — запальчиво перебила Алис, — но яйца не ищу;
а кабы искала, то ваших не пожелала б: я сырые не люблю.
— Ну вот и проваливай восвояси, — мрачно сгрубил Голубь и опустился на гнездо.

Алис присела, насколько сумела, меж деревьев, ибо шея всю дорогу застревает в ветвях, посему то и дело надо приостанавливаться да её высвобождать.
А вскоре вспомнила — ведь всё ещё держит в руках те ломтики гриба; и весьма осторожно приступила к опытам, откусывая по чуточке от одного,
от другого, становясь чересчур маленькой, слишком вырастая; наконец ей удалось достичь привычного размера.

Она столь давно уже не была правильного роста. что ощущенья сперва показались довольно причудливыми; но через несколько минут всё вошло в колею, и Алис стала, как обычно, сама с собой беседовать.
«Ага, задумка уже наполовину выполнена! Как же загадочны всяческие происходящие измененья! Вообще ни капельки уверенности, кем стану в следующий миг! Тем не менее, к собственному размеру вернулась; следующим делом надо проникнуть в тот восхитительный садик — любопытно, каким образом?»
И с оными словами неожиданно подошла к полянке, где стоит домик с неё ростом.
«Кто бы там ни жил, — думает Алис, — ни в коем случае нельзя к ним являться в таких размерах: ведь испугаю ж до опупенья!»
В общем, снова начала откусывать понемногу от ломтика из правой руки да не решалась подходить к дому, пока не уменьшилась до размера с пясть.

.

____________________________________________________

Перевод Натальи Мироновой (2008):

Алиса уже успела отвыкнуть от своего обычного роста, и поначалу она почувствовала себя очень странно, но через несколько минут она освоилась и, уже по привычке, заговорила с собой:
— Ну вот, половина плана выполнена. От всех этих перемен голова кругом идёт. Но я всё-таки вернулась к моему обычному росту! Теперь осталось найти дорогу в красивый сад, вот только хотела бы я знать, как это сделать?
Алиса двинулась дальше и вскоре вышла на открытое место. Посреди поляны стоял домик не больше четырёх футов высотой.
«Кто бы тут ни жил, — подумала Алиса, — не годится показываться на глаза в таком виде. Этак я их напугаю до полусмерти!» Поэтому она осторожно откусила от половинки гриба в правой руке и подошла к домику, только когда довела свой рост до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод Алексея Притуляка (2012-2013):

   — Уф, моя голова наконец свободна! — обрадовалась Алиса.
Однако, в следующий миг её радость сменилась тревогой, потому что она не обнаружила своих плеч: как бы она ни вглядывалась, видна была только невообразимо длинная шея, растущая подобно высоченному стеблю из моря зелёных листьев, что лежало где-то далеко внизу.

— Что это может быть, такое зелёненькое? — сказала Алиса. — И где, интересно, мои плечи? И — ох! — мои бедные ручки, почему это я не вижу вас?
Она попробовала пошевелить ими, пока говорила, но результата не последовало, если не считать легкого волнения, пробежавшего по зелени там, внизу.

Поскольку у нее не было возможности поднести руки к голове, она попробовала поднести голову к рукам и была рада, обнаружив, что её шея может сгибаться легко в любом направлении, как змея. Ей как раз удалось изогнуться вниз грациозным зигзагом и погрузиться в гущу листвы, которая оказалась ничем иным, как кронами деревьев, под которыми она бродила совсем недавно. И тут резкий свист заставил её поспешно отпрянуть: большая голубка на всём лету врезалась в её лицо и принялась сильно бить Алису крыльями.

— Змея! — кричала она.

— Я не змея, — произнесла Алиса с негодованием. — Оставьте меня в покое!

— А я говорю — змея! — повторила Голубка, но уже более спокойно; и добавила, всхлипнув: — Я пробовала и так и сяк, но им ничто не подходит!

— Не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, — заметила Алиса.

— Я пробовала корни деревьев, я пробовала берега, я пробовала изгороди! — продолжала Голубка, не обратив никакого внимания на замечание Алисы. — Но эти змеи! На них не угодишь!

Алиса все более и более недоумевала, но решила, что бесполезно что-нибудь говорить, пока Голубка не закончит свои излияния.

— Как будто мало проблем с высиживанием яиц, — продолжала Голубка. — Так нет, я должна ещё день и ночь высматривать змей! Да я же глаз не смыкаю вот уже три недели!

— Мне очень жаль, что вас так терзают, — сказала Алиса, начиная понимать, о чём идет речь.

— И вот, только я нашла самое высокое дерево в лесу, — продолжала Голубка громким голосом, переходящим в пронзительный визг, — едва я подумала, что наконец-то свободна от них, они конечно же обязательно должны были, извиваясь, спуститься с неба! У, Змея!

— Но я не змея, говорю же вам! — воскликнула Алиса. — Я… Я…

— Ну и что же ты? — спросила Голубка. — Конечно, я понимаю, тебе нужно время, чтобы что-нибудь выдумать!

— Я… Я девочка, — ответила Алиса с некоторым сомнением, порождённым воспоминаниями о тех превращениях, которые происходили с ней весь день.

— Забавная история! — произнесла голубка тоном глубочайшего недоверия. — Я повидала на своем веку множество самых разных девочек, но ни у одной из них не было такой шеи, как эта! Нет, нет! Ты — змея, и бесполезно отрицать! Полагаю, следующей твоей историей станет, будто бы ты никогда не пробовала яиц!

— Я пробовала яйца, разумеется, — ответила Алиса, которая всегда была очень правдивым ребенком. — Но девочки, знаете ли, едят яйца точно так же, как и змеи.

— Не верю, — покачала головой Голубка. — Но если и так, то девочки — это те же самые змеи, вот что я тебе скажу.

Эта мысль была настолько нова и неожиданна для Алисы, что пару минут она не могла произнести ни слова, что позволило Голубке добавить:
— Ты ищешь яйца, я знаю это совершенно точно. А значит, какая мне разница, девочка ты или змея?

— Зато это большая разница для меня, — быстро ответила Алиса. — Но я не ищу яйца, если угодно. А если бы и искала, то вряд ли мне понравились бы ваши: я не люблю сырые.

— Ну так и уходи тогда! — надулась Голубка и вернулась в свое гнездо.
Алиса наклонилась ещё ниже, в глубь деревьев, потому что шея запутывалась в кронах и девочке, раз за разом, приходилось останавливаться и выпутывать её. Немного погодя она вспомнила, что всё ещё держит в руках кусочки гриба. Она приступила к делу очень осторожно, откусывая сначала от одного, потом от другого, становясь то выше, то ниже, пока благополучно не вернулась к своему обычному росту.

Прошло так много времени с тех пор, как она последний раз была своих привычных размеров, что поначалу она даже почувствовала себя несколько странно. Впрочем, через несколько минут это чувство благополучно прошло, и Алиса принялась разговаривать с собой, как обычно.
— Так-так, мой план уже наполовину выполнен. Как загадочны все эти превращения! То и дело приходится бояться, что в следующую минуту станешь какой-нибудь не такой! Однако, я вернулась к моему правильному размеру. Теперь следующий шаг — пробраться в тот прелестный сад… Вот только как это сделать, скажи на милость?
Говоря это, она вскоре очутилась на открытом пространстве, в середине которого стоял небольшой домик, чуть выше метра в высоту. «Кто бы здесь ни жил, — подумала Алиса, — я не могу заявиться к ним, будучи такого размера — ведь я же перепугаю их до безумия!»
Она принялась понемножку, буквально по крошке, откусывать от кусочка, который держала в правой руке и не рискнула приблизиться к домику, пока не уменьшилась до двадцати сантиметров.

____________________________________________________

Перевод Сергея Семёнова (2016):

 «А теперь, какой из них — какой?» — проговорила она про себя и отгрызла немножко от кусочка в правой руке, чтобы проверить эффект: в следующий момент она почувствовала сильный удар в подбородок — он врезался в ноги.

Эта мгновенная перемена её ни на шутку напугала, но когда так быстро сокращаешься, некогда долго размышлять, — поэтому она немедленно взялась за другой кусок, чтобы откусить от него. Её подбородок так сильно прижало к стопам, что рот едва-едва открывался; и всё-таки она ухитрилась проглотить щепотку от куска в левой руке.

«Вот, наконец, голову освободило!» — произнесла Алиса с удовольствием, которое тотчас сменилось тревогой, когда оказалось, что она никак не может отыскать плечи, — опуская взгляд, она видела лишь безмерной длины шею, которая, казалось, росла, как стебель из моря зелёной листвы, расстилавшейся внизу.

«Что там за зелень?» — гадала Алиса. «И куда пропали мои плечи? О, и мои бедненькие ручки, когда ещё я вас увижу?» С этими словами она подвигала ими, но, казалось, не последовало никакого результата, кроме лёгкого колыхания зелёной листвы вдали.

Поскольку оказалось, что руки поднять к голове не удаётся, она попыталась опустить голову к ним, и обрадовалась, обнаружив, что шея у неё легко сгибается во все стороны наподобие змеи. Она попробовала грациозно изогнуть её в виде зигзага, и едва лишь пронырнула сквозь листву, которая оказалась ничем иным, как кронами деревьев, под которыми она гуляла, — как громкое шипение заставило её поспешно выскочить назад: большой голубь налетел ей на лицо и с силой хлестал её крыльями.

«Змея!» — вопил Голубь.

«Я не змея!» — возмутилась Алиса. «Оставьте меня в покое!»

«Говорю — змея!» — повторял Голубь, не сбавляя тона и, как будто, со слезами, — «Я проверял везде, и, кажется, где им и быть!»

«Я нисколечки не представляю, о чём вы говорите», — сказала Алиса.

«Я проверял у корней деревьев, и на насыпи, и у изгороди», — продолжал Голубь, не обращая на него внимания, — «Но эти змеи! Приятного мало!»

Алиса всё больше и больше недоумевала, но поняла, что расспрашивать о чём-нибудь бесполезно, пока Голубь не выговорится.

«Чего так, будто бы, волноваться, высидеть яйца», — говорил Голубь, — «только и днём и ночью приходится высматривать змей! Эти три недели я глаза не сомкнул!»

«Мне очень жаль, что вы расстроены», — сказала Алиса, которая начала понимать, что к чему.

«И только я занял самое высокое дерево в лесу», продолжал Голубь, повышая голос до визга, — «только я подумал, что, наконец, избавился от них, они норовят явиться, вьются себе прямо с неба! О-ёй! Змея!»

«Да я не змея, говорю вам!» — сказала Алиса, — «я —«

«Ну, кто же вы?» — подхватил Голубь, — «Могу представить, как вы сейчас начнёте сочинять!»

«Я — я маленькая девочка», сказала Алиса, скорее неуверенно, вспомнив те бесчисленные превращения, которые произошли с нею за день.

«Вот уж похоже!» — проронил Голубь презрительным тоном, — «В своё время я видел столько маленьких девочек, только ни у одной не было такой длинной шеи, как эта! Нет, нет! Вы — змея, и бесполезно отрицать. Подозреваю, теперь вы будете уверять, что никогда не пробовали яиц!»

«Пробовала, конечно, яйца», — сказала Алиса, которая была очень правдивым ребёнком, — «но маленькие девочки, знаете ли, едят также много яиц, как и змеи».

«Никогда не поверю», сказал Голубь, — «но если так, чем же тогда они не змеи, — вот всё, что я скажу».

То была настолько новая мысль для Алисы, что минуту или две она пребывала в совершенном молчании, и это позволило Голубю прибавить: «Вы ищете яйца, это я очень хорошо понимаю, и какая мне разница, маленькая девочка вы или змея?»

«Для меня очень большая разница», — поспешно ответила Алиса, — «но я не ищу яйца, как это делается; а если бы и так, ваши мне не нужны: я не люблю их сырыми».

«Вот и уходите!» — угрюмым тоном заявил Голубь, устраиваясь в гнезде. Алиса полезла сквозь деревья, как выходило, поскольку шея её всякий раз застревала в сучьях, и ей приходилось распутывать её. Чуть спустя она вспомнила, что до сих пор держит в руках кусочки гриба, и, очень осторожничая, стала откусывать сначала от одного, потом от другого, становясь то выше, то ниже, пока ей не удалось привести себя к своему обычному росту.

Она так давно имела мало-мальски нормальный рост, что сначала почувствовала себя очень странно, но в несколько минут освоилась и, как раньше, заговорила с собой: «Постой-ка, теперь мой план наполовину выполнен! Какие головоломки все эти превращения! Никогда не знаешь, что из тебя получится в следующую минуту! И всё-таки, я отыскала свой правильный рост; теперь осталось отыскать тот чудесный сад — интересно, как это сделать?» — говоря, она неожиданно вышла на лужайку с маленьким домиком посреди неё около четырёх футов. «Кто же здесь живёт?» подумала Алиса, — «мне с моим ростом к ним не войти; ой, я же напугаю их до безумия!» И она снова стала откусывать от куска в правой руке и не отважилась приблизиться к домику, пока ни сократила себя до девяти дюймов.

____________________________________________________

Перевод Юрия Изотова (2020):

— Ура! Голова, наконец, свободна! — закричала радостно Алиса, но радость тотчас переросла в тревогу, ведь она увидела, что у неё потерялись плечи. Она глянула вниз и ей бросилась в глаза немыслимой длины шея, которая как столб выдавалась из зелёного океана листьев.
— Что это за зелёное месиво? — не могла понять Алиса. — Куда пропали плечи? А мои бедные ручки, почему я вас не вижу?
Она подвигала руками, но изменений внизу не заметила, только слегка задрожала далёкая листва.
Она поняла, что поднять руки к голове никак нельзя, и решила, что надо опустить голову к рукам, и, попробовав сделать это, с радостным недоумением обнаружила, что шея изгибается в разные стороны подобно змее. При этом оказалось, что шея образовала изящный поворот, и Алиса вознамерилась занырнуть в листву. Кстати, она уже догадалась, что это верхушки тех деревьев, под которыми она совсем недавно бродила. Не успела она подумать об этом, как услышала шипящий свист и резко подалась назад: прямо на голову набросилась птица размером со здоровенного голубя, и стала с остервенением хлестать крыльями по лицу.
—Змея! — пронзительно закричала птица.Тогда Алиса поняла, что имеет дело с Голубкой.
— Я не змея, — пришла в негодование Алиса. — Отстаньте от меня!
— А я говорю, змея, — повторила Голубка, немного овладев собой, и добавила со всхлипом:
— Что только я не делала — они везде приспосабливаются!
— Я теряюсь в догадках — о чём вы говорите? — недоумевала Алиса.
— На корнях деревьев, на берегах рек, в зарослях, — перечисляла Голубка, не обращая на неё внимания.—Везде эти змеи! От них одни неприятности!
Недоумение Алисы всё возрастало, но она решила, что выяснить что-либо едва ли получится, пока Голубка не наговорится вдоволь.
— Сплошные заботы с высиживанием яиц, да ещё надо охранять их днём и ночью от змей!Я уже целых три недели не сплю!
— Простите за беспокойство, — сказала Алиса, начинавшая понимать, о чём речь.
— Только я устроилась на самом высоком дереве в лесу, — опять затараторила Голубка, постепенно переходя на писк, — и подумала, что уж там их точно нет, как вот — полюбуйтесь — они прямо с неба тут извиваются! Тьфу, змея ты!
— Да не змея я, говорю же вам! Я..я…
— Ну? Кто ты есть такая? Сразу видно, не знаешь, что придумать!
— Я…я — обыкновенная девочка, — не совсем уверенно ответила Алиса, вспомнив, сколько раз ей пришлось меняться за день.
— Хорошо придумала! — пренебрежительно съязвила Голубка. — Всяких девочек я повидала, но ни у кого не было такой шеи! Не-ет! Ты — змея, змея и есть! Ещё скажешь, что ни разу не ела яиц?
— Конечно, ела, — призналась Алиса, которая всегда старалась говорить правду.—А вы что думаете — девочки не едят яйца?
— Не верю ни одному слову! — отрезала Голубка. — А, если это правда, тогда девочки — это родственницы змей, вот так!
Алиса опешила от такой неожиданной мысли, и пару минут не знала, что сказать. Голубка не унималась и добавила:
— Наверняка ты ищешь яйца, тогда какая разница, девочка ты или змея?
— А для меня разница есть!— закипятилась Алиса.—Вообще-то не ищу я никаких яиц, а если бы искала, то ваши бы не взяла — я сырые не ем!
— В таком случае, иди прочь отсюда! — угрюмо произнесла Голубка и уселась в своё гнездо.
Алиса стала низко наклоняться ближе к земле, но мешали ветки, они опутывали шею, и постоянно приходилось из них вырываться. Тут она вспомнила, что в руках у неё что-то осталось от гриба, и она начала откусывать то из одной руки, то из другой и становилась то выше, то ниже, пока не приобрела свой нормальный рост.
Прошло немало времени с той поры, когда она была девочкой обычного роста, и сейчас он показался Алисе даже странным. Но через несколько минут она вполне к нему привыкла, и, как водится, начала беседовать сама с собой:
— Ну что же,план мой наполовину выполнен! Как же всё запутали эти фокусы с превращениями! Знать не знаешь, чего ждать от следующей минуты. Одно радует, что я снова какого надо роста. Теперь одна задача — попасть в чудесный сад, вот только не знаю как.
После этих слов, впереди она увидела открытую местность и стоящий на ней домик высотой около четырёхфутов.
«Кто бы в нём ни жил, — подумала Алиса, — приближаться мне к нему с моим нынешним ростом нельзя, а то они умом тронутся от такого явления».
Она снова начала откусывать от правого гриба, и не подошла к домику, пока не уменьшилась до девяти дюймов.

____________________________________________________

Стихотворный перевод Светланы Медофф (2022):

[Эта сцена в переводе отсутствует]

____________________________________________________

Украинский перевод Галины Бушиной (1960):

— Диви, моя голова нарешті вільна! — захоплено вигукнула Аліса. Але захоплення швидко змінилося занепокоєнням, коли вона виявила, що її плечі кудись зникли.   Єдине, що вона побачила, коли глянула вниз, була довжелезна шия, яка здіймалася, мов стеблина, над морем зеленого листя, що простяглося далеко внизу.

—  Що це може бути за зелень? — дивувалася Аліса. — І куди поділися мої плечі? А ви, мої бідні рученята, чому я вас ніде не бачу? — Говорячи це, вона розмахувала руками в усі боки, але це викликало лише легеньке колихання далекого зеленого листя.

Оскільки, здавалося, не було ніякої надії дотягтися руками до голови, вона спробувала нахилити голову до рук і була в захваті, коли переконалася, що її шия легко, мов гадюка, згинається в усі боки. їй саме вдалося вигнути шию у вигляді граціозного зигзага, і тільки що вона хотіла пірнути головою в листя, яке виявилося верхів’ями дерев, серед яких вона недавно блукала, як раптом різке сичання примусило її рвучко відсахнутися. Велика голубка кинулася їй в обличчя, люто б’ючи крилами.

—  Гадюка! — закричала Голубка.

—  Я не гадюка!- обурено  заперечила  Аліса.- Дайте мені спокій!

— А я кажу, гадюка! — повторила Голубка трошки спокійніше і додала крізь ридання: — Я вже все перепробувала, але від них нема ніде рятунку!

—  Я навіть уявлення не маю, про що ви говорите, — сказала Аліса.

—  Я пробувала ховатися між коріннями, і на берегах, і під живоплотом,- продовжувала Голубка, не слухаючи Алісу.- Але ці прокляті гадюки! З ними немає ніякої ради.

Аліса все більше дивувалася, але вирішила мовчки чекати, доки Голубка не скінчить.

— Ніби мало клопоту з висиджуванням яєчок, — вела своє Голубка, — так ще доводиться день і ніч стерегти їх від гадюк! Адже за ці три тижні я ні на мить не заплющила очей!

—  Мені дуже шкода, що вам завдали такого клопоту,- сказала Аліса, яка починала розуміти, про що йде мова.

— І саме тоді, коли я влаштувалася на найвищому дереві в лісі, — продовжувала   Голубка, переходячи на крик, — саме тоді, коли я вважала, що нарешті здихалася від них, їм треба було звалитися сюди з неба! Тьху! Гадюка!

—  Але я не гадюка, кажу вам! — заперечила Аліса. — Я… я…

—  Ну! Хто ж ти тоді?- запитала  Голубка.- Хіба не видно, що ти намагаєшся щось вигадати?

— Я… Я  маленька дівчинка! — досить невпевнено відповіла Аліса, бо згадала кількість  змін, що сталися  з нею за цей день.

— Овва! Так я й повірила! — тоном глибокого презирства сказала Голубка. — В свій час я бачила багатьох дівчаток, але жодної не було з такою шиєю, як у тебе. Ні-ні! Ти гадюка, не відмагайся! Ти ще може скажеш, що зроду не куштувала яєць?

— Звичайно, куштувала, — відповіла Аліса, яка була дуже щирою дівчинкою.- Але дівчатка їдять так само багато яєць, як і гадюки, розумієте.

—  Я не вірю цьому,- промовила Голубка.- Та коли це правда, значить вони — одна з пород гадюк, та й годі.

Це був такий несподіваний для Аліси висновок, що деякий час вона не могла вимовити ні слова. Це дало Голубці нагоду додати:
— Ти шукаєш яєць, це я добре знаю, тому мені все одно, дівчинка ти чи гадюка.

— Але мені зовсім не все одно, — швидко вставила Аліса. — І до речі, я не шукаю яєць. А якби навіть і шукала, то мені не потрібні ваші, бо я не люблю їх сирими.

— Ну, тоді забирайся звідси!- похмуро  запропонувала Голубка і знов усілася на яєчка.
Аліса почала пробиратися поміж дерев. Це була не легка справа, бо II шия весь час чіплялася за гілки, і щоразу доводилося затримуватися, щоб розплутати її. Згодом вона пригадала, що в неї в руках досі були шматочки гриба, і обережно почала потрошку відкушувати по черзі від кожного з них. Від цього вона то збільшувалася, то зменшувалася, доки їй не вдалося досягти свого звичайного зросту.

Минуло дуже багато часу відтоді, як вона була звичайного зросту, тому спершу вона почувала себе якось дивно, але швидко призвичаїлася до цього і почала, як завжди, розмовляти сама з собою.
— Ну от, половину плану здійснено. Від усіх цих змін можна зовсім розгубитися! Ніколи не знаєш, що буде з тобою через хвилину! Як би там не було, тепер я досягла своїх звичайних розмірів. А зараз треба пробратися в той прегарний сад… Але як цього домогтися, хотіла б я знати?
Говорячи це, вона раптом опинилася перед галявиною з будиночком футів чотири заввишки.
— Хто б там не жив, — міркувала Аліса, — не годиться з’являтися перед ними такою великою. Я можу до смерті перелякати їх!
Отже, вона почала потрошку кусати шматочок гриба в правій руці і не насмілювалася підходити до будиночка, доки не зменшилася до дев’яти дюймів заввишки.

____________________________________________________

Украинский перевод Валентина Корниенко (2001):

— Ху-у, нарешті голова вільна! — радісно вигукнула Аліса, і відразу ж тривожно змовкла: десь поділися її плечі. Вона поглянула вниз, але побачила тільки шию неймовірної довжини, яка стриміла, немов стеблина, над морем зелені.

— Цікаво, що то за зелень? — сказала Аліса. — І куди поділися мої плечі? А мої бідолашні руки! Чого це я їх не бачу?
З цими словами вона порухала руками, але, здавалося, тільки й спромоглася, що викликати легке колихання зеленого листя далеко внизу.

Оскільки дотягтися руками до голови було справою безнадійною, вона спробувала нахилити голову до рук, і з радістю виявила, що її шия, наче змія, легко гнеться на всі боки.
Аліса вигнула її граційною кривулькою, і саме намірилась пірнути в зелену гущавину (вона вже зрозуміла, що це були крони дерев, під якими вона щойно блукала), коли раптом почулося різке сичання. Аліса рвучко відсахнулася.
Велика Горлиця, налетівши на неї, несамовито била її крильми по обличчю.

— Гадюка! — репетувала Горлиця.

— Ніяка я не гадюка — обурилася Аліса. — Дайте мені спокій!

— А я кажу — гадюка! — повторила Горлиця вже не так голосно і, майже схлипуючи, додала: — Я вже все перепробувала, але від них ніде нема рятунку!

— Не збагну, про що ви говорите, — сказала Аліса.

— Між корінням дерев, на річкових кручах, у чагарниках, — не зважаючи на Алісині слова, провадила Горлиця, — скрізь оці гадюки! Їм не догодиш!..

Аліса розуміла все менше й менше, проте вирішила не озиватися, поки Горлиця не виговориться.

— Мало мені мороки з висиджуванням яєць, — не вгавала Горлиця, — то я ще мушу день і ніч пильнувати їх від гадюк! Я вже три тижні не стуляю очей!

— Мені вас дуже жаль, — сказала Аліса: вона вже починала розуміти, про що йдеться.

— І саме тоді, як я вибрала найвище в лісі дерево, — правила своєї Горлиця, зриваючись на крик, — саме тоді, як я повірила, що нарешті їх здихалася, вони вже знову тут як тут — бач, уже й з неба лізуть! У-у, гадюка!

— Кажу ж вам, ніяка я не гадюка! — мовила Аліса. — Я… я…

— Ну, ну? Хто ж ти? Хто? — питала Горлиця. — Ще не надумала?

— Я… я… дівчинка, — промовила Аліса без особливої певності, бо згадала, скільки разів вона за цей день мінялася.

— Гарна баєчка, що й казати, — з глибокою зневагою пирхнула Горлиця. — На своєму віку я набачилася різних дівчаток, але з такою шиєю — жодної. Е, ні-і, ти — гадюка! І не відмагайся. Може, ще скажеш, що ти й яєць ніколи не їла?

— Певно, що їла, — сказала Аліса. (Вона завше казала правду.) — Розумієте, дівчатка також їдять яйця.

— Я не певна, — засумнівалася Горлиця, — але коли це так, то вони теж гадючого поріддя, ясно?

Такий несподіваний висновок так вразив Алісу, що вона заніміла. Горлиця негайно скористалася нагодою і додала:
— Я знаю одне: ти шукаєш яєць! І мені байдуже, хто ти — дівчинка чи гадюка!

— Зате мені — не байдуже, — заперечила Аліса. — Хоча яєць, щоб ви знали, я не шукаю. А якби й шукала, то вже ж не ваших — сирих я не люблю.

— Тоді вимітайся! — похмуро буркнула Горлиця і знову вмостилась у своє гніздо.
Аліса стала опускатися нижче, але це виявилося штукою непростою: її шия раз у раз заплутувалась у гіллі. Доводилося частенько зупинятися, щоб її виплутати.
Трохи згодом вона похопилася, що й досі тримає в руках шматочки гриба, й обережно, по най меншій дрібочці, почала відкушувати то від того, то від того — стаючи то вищою, то нижчою, аж поки підігнала себе до своїх звичайних розмірів.

Відтоді, як вона була ще свого зросту, збігло стільки часу, що тепер їй було аж якось дивно, та за кілька хвилин вона оговталась і почала знову розмовляти сама з собою:
— Ну ось, половину плану виконано! Які дивовижні всі оці переміни! Ніколи не вгадаєш, ким станеш за хвилину! Та хай там що, а тепер я дійшла свого справжнього зросту: лишається тільки пробратися у той чарівний сад… але як це зробити, як?
З цими словами вона вийшла на узлісся, де стояв крихітний, із чотири фути заввишки, будиночок.
— Хоч би хто там жив, — вирішила Аліса, — з’являтись їм на очі отакою ніяк не годиться: вони ж можуть побожеволіти зі страху!
Тож вона почала потрошку надкушувати гриба з правої руки і не виходила з лісу доти, доки не поменшала до дев’яти дюймів.

.

____________________________________________________

Белорусский перевод Максима Щура (Макс Шчур) (2001):

— Глянь ты, мая галава ўрэшце вольная! — усклікнула Алеся з захапленьнем, якое тут жа ператварылася ў агаломшанасьць, калі яна згледзела, што плячэй і блізка няма. Усё, што яна бачыла, глянуўшы ўніз, — агромністай даўжыні шыя, што ўздымалася як самотная сьцяблінка над зялёным морам лістоты.

— Што тут за зеляніна? — зьдзівілася Алеся. — І дзе падзеліся мае плечы? А вы, мае бедныя ручкі! Чаму ж я вас болей ня бачу?

Гаворачы, яна рухала рукамі, але гэта нічога не давала, апрача слабога шолаху сярод далёкай зялёнай лістоты.

Ня даўшы рады ўзьняць рукі да галавы, яна паспрабавала нахіліць галаву да іх і была ўсьцешаная тым, што яе шыя лёгка варочаецца на ўсе бакі, як зьмяя. Выхіліўшы галаву элегантным зыгзагам, Алеся мелася зазірнуць пад зеляніну, якая была ня чым іншым — Алеся ўжо скеміла! — як лістотай дрэў. І тут рэзкі сьвіст змусіў яе адхіснуцца. Вялізная галуба кінулася ёй у твар і замалаціла з усяе моцы крыламі.

— Гадаўка! — верашчала Галуба.

— Ніякая я ня гадаўка! — абурылася Алеся. — Пакіньце мяне ў спакоі!

— А я кажу — гадаўка! — паўтарыла Галуба, але ўжо памяркоўней, і, румзаючы, дадала: — Я ўжо спрабавала і тое, і гэта, але хіба дасі ім рады!

— Ня цямлю, пра што вы гаворыце, — сказала Алеся.

— Я спрабавала рабіць пад каранямі дрэў, на беразе рэчкі, у кустох, — працягвала Галуба, не зважаючы на яе, — але гэтае гадаўё! Рады няма!

Тут Алеся ўжо канчаткова перастала нешта разумець. Але падумала, што варта памаўчаць, пакуль Галуба ня скончыць наракаць.

— Класьці ды выседжваць яйкі і так ня проста! — казала Галуба. — А тут яшчэ пільнуй іх ад гадаў дзень і ноч! Ды што там! За апошнія тры тыдні я нават вока ня сплюшчыла!

— Выбачайце, я надзвычай шкадую, што патурбавала вас, — уставіла Алеся, якая пачала разумець, у чым тут рэч.

— І варта мне толькі знайсьці найбольшае дрэва ў лесе, — працягвала скардзіцца Галуба, пераходзячы неўзабаве на енк, — і варта мне толькі паспадзявацца, што тут я нарэшце для іх недасяжная, як на табе! — яны, кручаныя, зь неба лезуць! Ах ты, зьмяя!

— Ніякая я не зьмяя, будзьце пэўныя! — сказала Алеся. — Я… Я…

— Так я табе і паверыла! У такім разе што ты за жывёла? — спыталася Галуба. — Я разумею, ты шукаеш адчапное!

— Я… я… маленькая дзяўчынка! — сказала Алеся ня вельмі ўпэўнена, успомніўшы, колькі яна мянялася за цэлы дзень.

— Ага, так я табе й паверыла! — з глыбокаю пагардаю адказала Галуба. — Нагледзелася я на маленькіх дзяўчатак, але ніводнай сярод іх не траплялася з такою шыяй! Не, не! Ты чыстая гадаўка, няма чаго адмаўляццца. Зараз ты скажаш мне, быццам ніколі не каштавала яек!

— Я ела яйкі, — запратэставала Алеся, якая была вельмі шчырым дзіцем, — але ж дзяўчынкі, як і гадзіны, таксама ядуць яйкі, каб Вы ведалі.

— Я табе ня веру, — сказала Галуба. — Зрэшты, раз дзяўчынкі ядуць яйкі, значыць, і яны такія самыя гадзіны.[0503] От і ўсё, што я магу сказаць.

Гэтая думка падалася Алесі настолькі новай, што яна змоўкла на пару хвілінаў, а Галуба тым часам дадала:

— Ты яйкі шукаеш! Я ведаю гэта, і можаш мне тут не апраўдвацца. А якая мне тады розьніца, дзяўчынка ты ці зьмяюка?

— Для мяне гэта вялікая розьніца, — перапыніла яе Алеся, — і я не шукаю яек, як бачыце. А каб і шукала, дык ня вашыя. Я ня ем сырых яек!

— Тады прэч адсюль! — змрочна крыкнула Галуба, зноў сядаючы на сваё гняздо.

Алесі было цяжка прабірацца між дрэваў, шыя раз-пораз чаплялася за гальлё, і ёй абычас даводзілася спыняцца і разблытвацца. Неўзабаве яна ўспомніла, што ўсё яшчэ трымае кавалкі грыба, і вельмі абачліва ўзялася імі частавацца, кусаючы памалюсеньку спачатку ад аднаго, потым ад другога, то большаючы, то меншаючы, пакуль ня здолела, урэшце, вярнуць свае звыклыя памеры.

Алеся, якая даўно не была свайго росту, спачатку пачулася ніякавата, але за колькі хвілінаў прызвычаілася ўжо і зноў загаварыла сама з сабою.

— Ага, вось я й выканала палову свайго пляну! Якія дзіўныя ўсё ж гэтыя адмены! Я ніколі не магу быць пэўная, чым стану ў наступную хвіліну! Што ж, цяпер я вярнулася да свайго нармальнага росту. Далей варта патрапіць у той цудоўны сад. Цікава, і як жа гэта зрабіць?

Толькі яна гэта мовіла, як апынулася на палянцы, дзе пасярэдзіне стаяла хатка ўвышкі з чатыры футы. “Хто б там ні жыў, — падумала Алеся, — з такім ростам туды лепей ня сунуцца. Яны ж, убачыўшы мяне, павар’яцеюць ад жаху!” Яна зноў, па каліве, пачала кусаць ад кавалачка з правай рукі, ня важачыся падысьці, пакуль не паменшала да дзевяці цаляў.

——

Заувагі Юрася Пацюпы:

0503 — …раз дзяўчынкі ядуць яйкі, значыць, і яны такія самыя гадзіны. — Гэты дыялёг — узор “пабытовае лёгікі”. П. Гіт бачыць тут насьмешку над сафізмамі.

____________________________________________________

Белорусский перевод Дениса Мусского (Дзяніс Мускі):

У наступны момант яна адчула, як штосці моцна стукнула яе ў падбароддзе — гэта былі яе уласныя ступні!
Аліса моцна спалохаляся такой змены, яна нават не заўважыла, як гэта здарылася. Таму адразу паспрабавала дацягнуцца да другога кавалка. Але яе падбароддзе было так блізка да ступняў, што дацягнуцца да рота было цяжкавата. Урэшце яна зрабіла неверагоднае і скаштавала ад левага кавалку.
— Уф! Галава ўрэшце вольная!- сказала Аліса ў захапленні, якое ў наступнае імгненне змяніў жах, калі яна заўважыла, што не бачыць сваіх плячэй. Яна паглядзела ўніз і адзінае, што ўбачыла, была вялічэзнай даўжыні шыя, якая моцна ўзвышалася па-над морам зеляніны.
— Цікава, што там унізе зелянее,- падумала Аліса,- І дзе мае плечы? І… Аёечкі… Мае ж вы ручанькі, я нават не магу вас бачыць. Яна паспрабавала імі паварушыць, але не ўбачыла анічога, акрамя лёгкага хістання сярод зеляніны.
Здавалася няма аніякага шанца дацягнуцца рукамі да галавы. Тады яна паспрабавала нахіліць галаву і са здзіўленнем заўважыла, што яе шыя гнецца ў любы бок, як у змяі. Толькі Аліса сагнулася далікатным зігзагам, каб нырнуць у лісце (якое насамрэч было вяршынямі дрэў, пад якімі яна хвіліну таму блукала), як нейкае шыпенне прымусіла яе шпарка адхілілася. Вялікая Галубіха рынулася Алісе ў твар і пачала біць яе крыламі.
— Змяя,- крычала Галубіха.
— Я НЕ змяя,- раздражнённа сказала Аліса,- пакінце мяне ў спакоі!
— Змяючына!- не сунімалася Галубіха, ледзь не плачучы.- Я ўжо ўсё паспрабавала, каб ад іх схавацца, але нічога не дапамагае!
— Не ўяўляю, аб чым вы кажаце!- сказала Аліса.
— Я спрабавала хавацца пад карэннем дрэў, на крутых берагах, у загароджах,- не звяртаючы на Алісу ўвагі, крычала Галубіха,- але паўсюль былі змеі! Няма ад іх паратунку!
Аліса здзіўлялася яшчэ больш, яна палічыла, што няма карысці казаць што-небуць, пакуль Галубіха не спыніцца.
— Нібы гэта і так не цяжкая справа, выседжваць яйкі,- працягвала Галубіха,- а мне яшчэ трэба пільнаваць іх удзень і ўначы ад змей! З-за вас я не сплю ўжо тры тыдні!
— Прабачце, што патурбавала вас,- казала Аліса, пачынаючы разумець, аб чым гаворка.
— І толькі я ўладкавалася на самым вялікім дрэве ў лесе,- працягвала Галубіха з енкам,- і толькі вырашыла, што ўрэшце ад іх пазбавілася, а яны лезуць з неба! Ууууууу, Змяючыха!’
— Ні якая я не змяя, ані!- адказала Аліса.- Я!.. Я…
-Ну!.. І ХТО ж ты?!- апантана крычала Галубіха.- Я гляжду ты здольная на выдумкі!
— Я!.. Я дзяўчынка!- сказала Аліса, хаця сама ў гэтым сумнявалася, паколькі нават не памятала, колькі разоў за сёння яна змянялася.
— Вой, сапраўды?!- казала Галубіха з глыбокай пагардай.- Я бачыла шмат дзяўчынак за свае гады, але ані ў АДНОЙ не было такой шыі! Не, не, не! Ты змяя і не спрабуй адмаўляцца ад гэтага. А цяпер раскажы, што ніколі ня ела яек!
— Канечне, я ЕЛА яйкі,- адказала Аліса, таму што была шляхетным дзіцём,- але, каб вы ведалі, дзяўчынкі таксама ядуць яйкі!
— Так я табе і паверыла,- заявіла Галубіха,- але, калі так, то яны таксама змеі!!!
Дзеля Алісы, гэта было чымсці новым, яна маўчала хвіліну-другую, а ў гэты час Галубіха працягвала:
— Ты шукаеш мае яйкі, я добра гэта ведаю, і якая тады розніца з таго, хто ты — змяя ці дзяўчынка?!
— Розніца ёсць для МЯНЕ,- шпарка адказала Аліса,- я не шукаю ані якіх яек, так што супакойцеся і нават, калі б шукала. Не люблю есці іх сырымі.
— Ну тады, вэк адсюль,- злосна заявіла Галубіха і вярнулася да сябе ў гняздо. Аліса зноў нахілілася, як магла, бо яе шыя блыталася сярод галля, і ёй ўвесь час прыходзілася спыняцца, каб выпутацца. Урэшце яна прыпомніла, што яшчэ трымае у руках кавалкі грыба, і калі дацягнулася да іх, больш уважліва прынялася за працу, адкусваючы то з аднаго, то з другога боку маленечкія кавалкі і рабілася то карацей, то даўжэй, пакуль не вярнулася да свайго натуральнага памеру.
Яна так даўно не была нармальнага росту, што напачатку адчувала сябе даволі дзіўна. Але праз колькі хвілін яна, як звычайна, пачала размаўляць сама з сабою:
— Так, палова плану ўжо гатовая! Гэтыя змены збіваюць мяне з панталыку! Я не была ўпэўнена, кім стану ў наступную хвіліну! Але цяпер я натуральнага росту, цяпер бы шчэ адшукаць той прыгожы садочак. Як жа ж гэта ўсё цікава!
Як толькі яна гэта прамовіла, яна апынулася ля прыгожага доміка, прыблізна з метр велічынёй.
— Хто б тут не жыў,- вырашыла Аліса,- не трэба паказвацца ім ГЭТКАГА памеру, каб не напужаць іх.
І яна адкусіла крышачку грыба з правай рукі, каб зменшыцца да 25 сантыметраў.

____________________________________________________

<<< пред. | СОДЕРЖАНИЕ | след. >>>